Текст книги "Синий бар"

Глава 34

Тара

В последний раз, когда Тара этим занималась, ей было семнадцать лет. Она чувствовала себя слишком старой, чтобы бегать на каблуках, но согласилась бы на все, если бы это означало, что она сможет больше заработать на этой поездке. В Мумбаи она больше не вернется даже ради Пии и ее школы.

Кондиционер в машине Шетти давал больше шума, чем воздуха, и она вспотела, сидя в шали. Все, что ей хотелось сделать после возвращения в отель утром, – это лечь в постель и подумать об Арнаве, о том, что он сказал, как он вел себя, какие вопросы задавал, но вместо этого она усердно тренировала девочек, исправляя ошибки, допущенные ими накануне. Теперь же, после торопливого перекуса гораздо позже обеденного времени, она снова отправилась на станцию Боривали.

Вчера вечером, после окончания выступления, Шетти обратился к ней: «Молодец, Тара. Ты сегодня привела в восторг весь зал. Я добавлю бонус к твоей зарплате».

Шетти никогда не раздавал бонусы просто так. И на этот раз он предложил дополнительную работу.

Она пребывала в раздумьях. Синее сари. Серебряная блузка и туфли на каблуках. Шаль. Митхи и ее рассказ о Гаури. Возможно, они ходили на вокзал в таком же синем сари, как у нее сейчас. Может быть, у них не было выбора. Многие ее подруги из квартиры на Мира-роуд посылали деньги домой, чтобы помочь семье и детям.

Она понимала их мотивы. Тара сама была здесь, потому что не могла отказаться от денег – денег, которые помогут содержать Пию, подарить ей возможности, которых она заслуживает. Толстый малаялийский ублюдок предложил Таре кучу денег и заплатил ей аванс.

Наличка. Она возьмет сколько сможет. За десять с лишним лет воспитания Пии Тара перестала верить в Ма Каали, богиню, которой поклонялась ее мать. Она должна была сама позаботиться о себе, как делала всегда, и это был ее шанс.

И вот она здесь, несмотря на все свои опасения. Ее сердце сильно бьется от волнения.

Дав водителю машины инструкции, когда и куда за ней следует вернуться, Тара направилась вверх по лестнице. На железнодорожной платформе стало чище, витрины магазинов блестели. Голос диктора звучал не так сонно, как раньше. Даже в послеобеденное время здесь толпились пассажиры. Люди были одеты лучше, чем четырнадцать лет назад, и все разговаривали по мобильным. Нищие остались, но их оттеснили в углы соседних улиц. Тара спустилась по лестнице к платформе, номер которой ей дали на этот раз, и поняла, что та выглядит иначе. Возможно, потому, что вокруг теперь стояли высокие здания.

Кто-то наблюдал за ней, то ли изнутри станции, то ли снаружи. Действительно ли это был тот человек с шакальим голосом, скрывающий лицо в темноте? Утром она снова обдумала эту мысль и пришла к выводу, что скорее всего именно он платил Шетти и просил его присылать женщин в синем сари. Она уже не так молода и безрассудна и ни за что не согласилась бы на ночную работу. Тара приняла предложение Шетти только потому, что вокзал – это общественное место, более безопасное, чем то бунгало, в которое она пришла, одетая в паранджу и тот же сине-серебристый наряд.

Ниточки, удерживающие на ней открытую блузку, врезались в спину, а расшитое блестками сари натирало в районе талии. Она не могла дождаться, когда снимет их после выхода со станции. Ограничение в три минуты. Почему не меньше или больше? Что, если она не успеет?

Тара вглядывалась в лица мужчин, которые проходили мимо, сгорбившись, прятались за газетами или разговаривали по мобильному телефону. Он мог быть где угодно. Кем угодно. Он наверняка находился недалеко. Страх разливался у нее по венам, как в те дни, когда она потела в машине под конвоем головорезов Шетти.

Во время одной из тех поездок она заметила полицейскую фуражку цвета хаки с черной полосой, расшитой золотом. Судя по виду, она принадлежала высокопоставленному офицеру. Она не была похожа на ту, что носил Арнав, будучи констеблем: та была простая, мягкая. Тара вспомнила, что тогда сделала вывод: шакал – это офицер полиции, у которого слишком много грязных денег и которому нельзя открыто появляться в танцевальном баре, а сопровождающие ее мужчины, возможно, и не полицейские, но они не причинят ей вреда, если на самом деле подчиняются офицеру. Сейчас ей хотелось посмеяться над семнадцатилетней Тарой, которая чувствовала себя такой неуязвимой: врала Арнаву про возраст, беззаботно отправлялась на таинственные, пугающие задания и убеждала себя, что шакал ее не тронет.

На этот раз она будет умнее. Можно предположить, что если он был старшим офицером тогда, то теперь наверняка занимает гораздо более высокое положение. Она содрогнулась.

У Пии не было отца: она не знает Арнава и никогда не узнает. Тара несет ответственность не только перед собой.

Расхаживая по платформе, она взвешивала риски. Лестница находилась далеко и к тому же была весьма крутой. Расстояние стало больше, чем раньше – платформа была расположена дальше от нового входа. Тара установила на телефоне трехминутный таймер, который должен включиться по щелчку. На всякий случай ей нужно было предъявить Шетти доказательства, хотя он может не принять их во внимание: в этом деле ее слово выступает против слова клиента. В животе у Тары заурчало.

Прямо как во время последнего задания, которое она выполняла более десяти лет назад.

***

«Арнав имеет право знать», – прозвучал голос внутри нее, усиливая тошноту. В тот момент, когда она подумала, что ее может вырвать, машина резко остановилась.

– Говори, – кто-то поднес телефон к ее левому уху.

– Клиент передумал, – заявил Шетти более низким, чем обычно, голосом.

– Я еду назад?

– Нет. – Шетти помолчал. – Они хотят, чтобы ты подумала об их предложении.

Тара не ответила.

– Они готовы заплатить гораздо больше. Пять лакхов. Пять лакхов, и ты должна подчиняться всем требованиям.

Подчиняться всем требованиям. Зоя предостерегала ее от попадания в любые ситуации, когда она не сможет сказать «нет». Пять лакхов. Вдвое больше, чем она заработала за все свои ночные подработки вместе взятые. Почти достаточно, чтобы бросить танцевать в барах навсегда. Она положила руку на живот. Врач предупреждал, что ей нужно поскорее принять решение, иначе для аборта будет слишком поздно.

– Тара?

– Слишком поздно, – пролепетала Тара.

– Ты поедешь? Я подтверждаю?

Пять лакхов. Это означало, что Шетти достанется по меньшей мере десять. Зачем шакалу, подглядывавшему за ней из темноты, тратить пятнадцать лакхов на нее, заурядную девушку из бара? Он способен на все. Ей нужны были деньги, но не тогда, когда она не знала, чем рискует в отношении себя и растущей в ней новой жизни. Может быть, ее отец и не был примером ответственного родителя, но мать всегда старалась защитить ее.

– Ты меня слышишь? Тара?

– Да, – ответила она. – То есть нет. Попроси их забрать меня обратно.

– Подумай хорошенько. У тебя может не быть другого такого шанса.

– Я хочу вернуться.

– А если они поднимут цену, это поможет? Шесть лакхов.

У Тары перехватило дыхание, и ее снова затошнило. Шетти добавил один лакх так просто, как будто это ничего не значило. Если этот шакал действительно был полицейским, о чем свидетельствовала его фуражка, то он был страшнее Бхая. Он мог заставить ее исчезнуть и сделать так, чтобы ее никто никогда не искал.

– Нет, – заявила она твердым голосом. – Отвезите меня обратно.

Тара расслабила пальцы, кисти, руки, как учила ее делать перед сложным танцем Зоя. Она, Нойонтара Мондал, преуспеет там, где потерпела неудачу ее мать: она создаст нового человека, который не будет знать лишений, которого нельзя будет продать, который сможет без страха стремиться вперед.

***

Вызывая в памяти былую решимость, Тара еще раз коснулась живота. Она уехала из Мумбаи ради Пии, ради нее же она вновь стоит здесь, несмотря на страх. Она прибавила шагу. Это был спектакль средь бела дня: она не хотела отступать или демонстрировать свой ужас. Она покажет ему средний палец и заберет его деньги. Она уже сбегала. И сделает это снова.

Когда зазвонил телефон, Тара была готова. Она сняла шаль. Стоя в конце платформы, сохраняя нейтральное выражение лица, она запретила своему телу дрожать. Можно, конечно, изображать уверенность, но она чувствовала себя раздетой. Обнаженной. Она представила тот запах дорогого алкоголя, дерева и корицы и заставила себя не оборачиваться. Шакал не посмеет приблизиться.

Минуты тянулись бесконечно, когда телефон у нее в руке пискнул во второй раз, она включила таймер, схватила шаль и бросилась бежать. Тара взлетела по лестнице, цепляясь пальцами за перила для равновесия, чтобы не разбиться на высоких каблуках. Годы занятий танцами не обошлись без травм. Она бежала по главному мосту, постоянно сталкивалась с другими, но несмотря на то, что грудь у нее горела, а ноги грозили подкоситься, она не сбавляла темп.

Она уже почти преодолела внешнюю лестницу, как вдруг вместо одной ступеньки перепрыгнула сразу две. Ее вес пришелся на правую лодыжку. Когда она выпрямилась, ногу пронзила боль, теперь каждый шаг приносил мучения. Тара не остановилась, но когда, спотыкаясь, вышла со станции, увидела, что секундомер уже перевалил за три минуты. Шакал все видел. Скоро она ощутит последствия этой ошибки.

Глава 35

Тара

Несколько последних штрихов к прическе и макияжу, и Тара готова к выходу на сцену. Ее телефон пиликнул, но она проигнорировала его. Может, это Шетти, который хочет наказать ее за пропуск трехминутного дедлайна? Или, что еще хуже – это сам шакал звонит с неизвестного номера? В любом случае руки у нее были связаны: окружающие не поверят, если она расскажет о том, что делала на вокзале, а если вдруг это произойдет, то ее обвинят в жадности. Другие девушки исчезали после подобных заданий. Могла ли она рассказать о происходящем Арнаву? Нет. Особенно ему, потому что ей не хотелось, чтобы он начал копаться в ее жизни и узнал про Пию.

Она заставила себя заглянуть в сообщения и застыла, увидев имя отправителя. Арнав. От облегчения она забыла о сомнениях и ответила «да», соглашаясь встретиться с ним еще раз сегодня ночью.

Если все пройдет так же гладко, как вчера, она закончит работу к двум часам ночи. Слишком поздно, чтобы звонить Зое и Пие. После встречи с Арнавом она весь день скучала по голосу дочери. Арнав взял ее телефон, чтобы ввести свой номер: заметил ли он заставку? Он не мог знать, кто это, но фотография могла его заинтересовать. В коридоре позади зеленой гримерки она подвинула к себе два стула, села на один и положила ноги на другой. К счастью, она не растянула лодыжку во время дневного приключения, и прикладывание льда помогло. Правда, все равно придется танцевать с эластичным бинтом на ноге, поэтому она слегка приспустила юбку-гагру.

Расслабив ноги и выдохнув, Тара сменила заставку и позвонила в Лакхнау Зое, которая взяла трубку с первого звонка. Пия уже спала.

Тара посмотрела на часы. Десять тридцать. Конечно, ее дочь в постели. Она почувствовала разочарование.

Зоя сказала, что пришли анкеты для поступления в частную школу. Плата за обучение, как они и предполагали, была очень высокой.

– К завтрашнему дню у нас должно быть больше денег, – сказала Тара.

– Как? Ты же уже потратила аванс.

– Я попросила еще денег.

Тара не могла поделиться тем, что произошло на вокзале, поэтому стала рассказывать о невыполнимых требованиях Шетти к ней как к хореографу, о костюмах, которые не подходили, и о том, как трудно обучать неопытных танцовщиц. Все это правда, но если бы у Зои было время подумать, она бы никогда не поверила, что Шетти ей доплачивает. Чтобы отвлечь подругу, Тара рассказала ей о Митхи и об исчезновении другой девушки, Гаури.

– Она все выдумывает, – решила Зоя. – Мы все встречались с теми, кто нам нравился. А за знакомство Шетти брал долю. Как и любой владелец бара. Я уверена, что он до сих пор посылает девушек к клиентам. Но меня он никогда не заставлял. Как и тебя, верно?

Тара не хотела отвечать. Это снова увело бы разговор к опасной теме. К работе на вокзале. К танцам в темноте в том таинственном доме.

– Я тут встретила Арнава, – брякнула Тара, сразу же пожалев о сказанном.

– Что? Где? Что он сказал? Ты с ним встречаешься?

Не успела она ответить, как за ней пришла ассистентка. Диджей сменил музыку. Тара попрощалась, довольная, что не пришлось отвечать Зое, положила трубку и поспешила уйти, отдав телефон помощнице.

Выйдя на сцену и покачиваясь под один болливудский ремикс за другим, Тара позволила говорить своему телу, а мыслями устремилась к Арнаву. Она оглядела толпу в его поисках, но его там не было.

Глава 36

Тара

К концу вечера сознание Тары было похоже на одну из старых заводных игрушек Пии: энергия вскружила ей голову, и она была готова на все. А вот ее тело было на грани. Она работала без перерыва в течение шестнадцати часов и большую часть времени танцевала. Лодыжка начала пульсировать, когда она ослабила эластичный бинт на отекшей ноге.

После того как Арнав открыл перед ней дверь машины, Тара забралась в нее и сразу же откинулась на спинку старого сиденья, закрыв глаза. Она проснулась, когда они подъехали к его дому, и про себя отметила, что Арнав пристегнул ее. Тара устало прислонилась к стене, пока он отпирал дверь, и пошатнулась на пороге. Почему она здесь? Она может многое потерять, если он узнает о Пие. Он не был женат и не хотел иметь детей, но вполне мог решить, что Пие будет лучше с ним в таком большом городе, как Мумбаи. Не в силах развивать эту мысль дальше, Тара рухнула на диван и подняла ноги. Арнав закрыл за ними дверь, включил лампу и попросил ее подождать.

Ее разбудил какой-то шум. К своему смущению, она задремала, откинув голову на подушку.

Рядом с диваном стояло ведро, над которым вился пар.

Много лет назад, субботними вечерами после бесконечных танцев в баре она приходила к нему домой и ложилась на этот самый диван, как и сегодня, опираясь на подушки. Уже в семнадцать лет выступления в баре были сущим наказанием, но сегодня ей пришлось еще тяжелее, особенно с больной лодыжкой.

– Встань и окуни ноги, – попросил Арнав.

Она, как обычно, ответила:

– Вода слишком горячая.

– Не спорь. Сначала окуни пальцы ног. Я принесу соль.

Он произнес ровно те же слова, что и раньше, словно реплику из отрепетированной пьесы. Судя по выражению глаз, он тоже все помнил. Не выдержав его взгляда, Тара сдалась и закатала свободные джинсы до колен.

– Ты подвернула лодыжку? И все равно танцевала? – Он отпихнул ее руку в сторону и размотал бинт. – Выглядит болезненно. Как ты вообще держишься на ногах? Когда это случилось?

Тара наблюдала за паром, поднимающимся от ведра: ей не хотелось вспоминать, как она отчаянно убегала с вокзала. Вместо этого она погрузила пальцы ног в воду и держала их в ней до тех пор, пока температура не стала терпимой, а потом и приятной.

– Ты можешь найти работу в другом месте. Шетти, может быть, и обновил свой бар, но точно не отношение к сотрудникам. – Тара откинула голову назад. Она закрыла глаза и пошевелила пальцами ног в теплой воде. – Теперь ты со мной не разговариваешь?

– Шетти заплатил мне аванс.

– И сколько он тебе платит?

– Достаточно.

Она услышала, как Арнав разочарованно хмыкнул и ушел. Расспрашивать ее было бессмысленно.

Он вернулся с бутылкой в руках и двумя стаканами со льдом. Налил ей маленькую порцию джина и большую – себе. Тара сделала глоток, и жидкость согрела ее изнутри.

– Ты все еще смотришь кино? – спросил Арнав.

Эти слова заставили ее улыбнуться. Она столько раз таскала его в кино. Сейчас ей крупно везло, если она попадала на вечернюю передачу по телевизору. После воспитания Пии и ведения домашнего хозяйства времени не оставалось ни на что.

– Нет, – ответила она. – А ты?

Он ненавидел кино. Она хотела подколоть его, но его грудной смех застал ее врасплох. Он редко смеялся, когда они были вместе. Тара помнила, что в такие моменты он прищуривал глаза и откидывал назад голову. Это тоже не изменилось.

– Ты не сдаешься. На самом деле я помогаю снимать фильм… – тут он замолчал и встал, чтобы взять бутылку с джином.

– Что?

– Ничего. Я смотрел несколько фильмов Рехана Вирани.

– Твоей… – Она прикусила язык. «Твоей дочери тоже нравится Рехан Вирани». Изнеможение и алкоголь – плохое сочетание.

– Моей что? – Арнав наполнил ее бокал и свой собственный.

– Твоей квартире не помешает уборка.

– Ты хотела сказать что-то другое. – Он встал и вышел из комнаты.

Эту фразу Арнав повторял еще с тех давних пор, когда она, едва начав что-то рассказывать, умолкала, чтобы не проговориться о деньгах, которые зарабатывала на заданиях Шетти. Однажды она хотела поделиться тем, что наконец-то сможет накопить на курсы актерского мастерства и абонемент в спортзал, но побоялась, что он вмешается.

Она никогда не рассказывала о себе, даже когда он спрашивал. Воскресные дни были единственным спокойным отрезком ее жизни в Мумбаи, и у нее не было желания их усложнять. Подпускать людей близко к себе было опасно. Это давало им власть, а Арнав уже обладал всей полнотой власти в их отношениях. Она не могла и надеяться на то, чтобы однажды преодолеть множество ступеней социальной иерархии между полицейским и танцовщицей в баре.

Большую часть их совместного времени она убиралась у Арнава, возилась на кухне или лежала в его постели, наслаждаясь тем, как он массирует ей плечи, ноющие ноги и ступни. Он не платил ей за то, что она проводила с ним время, а покупал случайные подарки: одежду, духи, бижутерию, журналы. Будучи барной танцовщицей, она должна была добиваться от него большего, но не делала этого.

Она вспомнила, как прихорашивалась под его пристальным взглядом, как он держал руки у нее на животе, когда она нависала над ним, делая гимнастические упражнения.

– Ты тренируешься? – спросил тогда он.

Он понимал, что такое мышцы, пресс, знал, какого рода упражнения нужно выполнять, чтобы сделать их сильнее. В ответ она пощекотала его плоский мускулистый живот, отчего он широко улыбнулся. Из Арнава получился бы отличный киногерой. Подбородок и нос у него были слишком острыми, но мягкая улыбка и квадратная линия челюсти сглаживали резкие углы. Режиссер попросил бы его сбрить усы.

– Тебе стоит попробовать себя в роли актера, – слова вырвались у нее раньше, чем она успела их остановить. – У тебя красивое тело.

Он усмехнулся и потрепал ее по носу.

– Правда? Пагли.

Ей нравились прозвища, которые он ей давал. Ботан точно звучало лучше, чем Королева и Милашка, которые выкрикивали в ее адрес зрелые завсегдатаи «Синего бара».

– Иди сюда, Пагли, – эти слова выдернули ее из прошлого и заставили насторожиться. У них было слишком много общих историй, и Арнав помнил их так же хорошо, как она.

В руках у него было полотенце, от которого шел пар. Тара протянула руку, но он не отдал его ей. Положив полотенце на диван, он жестом попросил ее поставить на него ноги. Когда она это сделала, он укрыл их и стал массировать. Она сдержала стон. В течение многих лет единственным человеком, к которому прикасалась Тара и который касался ее в ответ, была Пия. Она попыталась отстраниться, но Арнав положил ее ноги к себе на колени и начал большими пальцами разминать больные места. Как и раньше, целую жизнь назад. Тара позволила себе погрузиться в тишину. Может быть, она что-то значила для него, а может, и нет, но сейчас она чувствовала себя отлично. Она не стала сопротивляться. Арнав успокаивающе массировал ей ноги, стараясь не трогать распухшую лодыжку, и она наслаждалась происходящим, закрыв глаза.

– Я могу помочь тебе выбраться. Я должен был сказать это давным-давно, но тогда я был глупым мальчишкой и ничего не знал о жизни.

– У меня все в порядке. Клянусь. – Она пристально вглядывалась в его лицо, но его внимание было сосредоточено на ее поврежденной ноге.

– По-моему, с тобой не все в порядке. А может быть, настолько не в порядке, что ты снова исчезнешь.

Да, это так, но не стоит делиться с ним этой информацией. Арнав был рядом и старался уменьшить ее боль, пусть даже на одну ночь. Вот что действительно важно.

– Давай не будем беспокоиться о вчерашнем или завтрашнем дне, Ави. Мы можем просто жить здесь и сейчас.

– Почему ты поехала со мной сегодня?

– Я снова и снова задаю себе тот же вопрос.

Он отпустил ее ноги и подложил под них подушки.

– Ты поела?

– Хочешь мне что-то приготовить? – Она усмехнулась. У Арнава было много талантов, но способность к готовке не входила в их число.

– Я могу сделать лапшу быстрого приготовления.

– Это то, что ты обычно ешь?

– Я ужинаю не дома или ем у Шинде. Иногда в додзё. Отдохни пока.

Шинде. Значит, этот мерзавец все еще дружит с Арнавом.

– Тара?

Она подумала отказаться, но не увидела в этом смысла. И согласилась. Она была в безопасности, а Арнав предлагал ей лапшу. Она смотрела, как он уходит, затем возвращается в толстовке и спортивных штанах и заходит на кухню.

Прихрамывая, она направилась в спальню, чтобы поискать масло для тела. Женщина, с которой Арнав был в баре… Интересно, приводит ли он ее сюда?

На полке Тара нашла старый флакон увлажняющего крема и намазала им ноги. Расслабившись, она откинулась на подушки и решила полежать несколько минут, пока Арнав не позовет ее есть.

И вот он легонько потряс ее, чтобы разбудить.

– Вот, – он протянул ей миску.

До нее донесся запах давно минувших лет: аромат тех дней на Мира-роуд. Девушки из бара делали лапшу быстрого приготовления, когда были слишком измотаны, чтобы приготовить что-то еще. С тех пор она ее не ела. Когда она ходила за продуктами, то избегала смотреть на пакеты с лапшой.

Сейчас, накручивая вилкой макаронины и отправляя их в рот, Тара получала удовольствие. Когда она уронила макаронину на себя, Арнав стал сам кормить их обоих. Когда они закончили, он отставил пустую миску в сторону и поцеловал ее в щеку. Она не отвернулась. Он поцеловал ее в другую щеку, в нос, а затем в губы. Здесь только мы с ним – он и я. Что плохого в том, чтобы притвориться, что кроме этой комнаты больше ничего не существует?

***

Тара резко проснулась от раннего утреннего света и поняла, что осталась в одиночестве. Арнав, должно быть, вышел на пробежку. Она знала каждый уголок комнаты. Он ничего не изменил. Все аккуратно, но голо. Занавески свисают с карниза, простыни чистые, но выцветшие. Тара сходила в туалет, освежилась и приняла ванну. В гостинице, перед тем как Арнав заехал за ней, она успела только быстро ополоснуться под душем. Она заглянула в шкаф, и у нее возникло искушение взять его рубашку.

Увидев ее в мужской рубашке, головорезы Шетти могли бы не выдержать, поэтому она надела свою собственную. Тара удовольствовалась тем, что понюхала одежду Арнава и побрызгалась его одеколоном. Через некоторое время она пошла искать его, но он не вернулся. Он никогда не бегал так поздно. Может быть, уже ушел на работу. Возможно, это был его способ попрощаться без лишних слов. Тара почувствовала жжение подступающих слез, но не позволила им пролиться.

Прошлой ночью она дала себе волю. Все казалось вполне реальным. Арнав всегда был щедрым на ласки любовником да и сейчас им оставался. Только обнимал он ее так, словно больше не хотел отпускать, будто он скучал по ней. Она тоже скучала по нему, но хотела ли она связывать себя какими-либо обязательствами?

Тара собрала сумку и уже собиралась уходить, как вдруг дверь распахнулась. В комнату вошел Арнав, нагруженный пластиковыми пакетами.

– Что ты делаешь? – Он взглянул на сумку у нее на плече. – Я купил нам завтрак.

– Я думала, ты ушел на работу.

– Попозже пойду. – По дороге на кухню он поцеловал ее в макушку так непринежденно, как будто делал это каждый день. – Еще рано. Давай сначала поедим. Я завезу тебя обратно.

Она оставила сумку на столе и последовала за ним легким шагом. Арнав развернул все пакеты, они были набиты традиционными блюдами: вада-пао, самоса, пакоры, ало-пури. Тара усмехнулась, глядя на это разнообразие – в него вошли все ее любимые уличные закуски, еще и свежеприготовленные. Арнав все помнил. Она не ела вада-пао все эти годы, и мягкость хлеба в сочетании с пряностью начинки удовлетворили те желания, о которых она даже не догадывалась. Он вытер салфеткой жир с хрустящих пакор, как раньше всегда делала она, следя за фигурой в надежде стать актрисой. Они кормили друг друга, посыпая еду приправами и смеясь, в окружении аппетитных запахов тамаринда и зеленого кориандрового чатни. Как любовники. Арнав поцелуями стирал соусы с ее губ и подбородка.

Когда они поели, он отправился в душ и переодеваться, а Тара за неимением других занятий решила прибраться. Она поникла от воспоминаний и накатившей тоски. Она могла бы жить так день ото дня, если бы не танцевала в баре. Если бы не была плохо образована. Не была бы Тарой, проще говоря.

Пия была зачата в этом доме. Она имела право на этот дом, на то, чтобы знать, кто она, кто ее отец, листать альбомы с семейными фотографиями, которые Арнав прятал в шкафах, трогать все медали, которми его наградили, гордиться им. Тара задумалась. Была ли она несправедлива к Пии, не говоря о ней Арнаву? Она разложила в шкафу медали, которые почистила вчера. Тщательная полировка пошла бы им на пользу, но они и так выглядели гораздо лучше, чем раньше.

Арнав обнял ее, подкравшись со спины, от него пахло шампунем и одеколоном. Тара вывернулась, смеясь, и он спросил ее:

– Ты забыла?

– Как вырваться, если кто-то схватит тебя сзади?

Он научил ее этому, беспокоясь за ее безопасность. Она постоянно возвращалась домой поздно ночью в наемной авторикше. «Карате и танцы похожи, Пагли, нужно чувствовать свое тело и то, как ты двигаешься. Повернись. Пригнись. Целься в ребра или живот и беги».

Она отрабатывала это с ним десятки раз. Крутилась, уворачивалась, делала вид, что бьет его. Он отступал, словно испугавшись. Он мог бы научить этому Пию. Она отвернулась, чтобы скрыть изменившееся выражение лица.

– Ты ведь знаешь, что это значит, не так ли?

Он прекрасно улавливал ее настроение. Из его голоса исчезли все следы шутливого поддразнивания.

– Что?

– Ты можешь уйти от Шетти. Когда решишь сбежать на этот раз, скажи мне.

– Почему ты думаешь…

– Я старше. Я полицейский. Ты живешь в отеле и ничего мне не рассказываешь. – Он уткнулся лицом ей в шею. – Если ты передумаешь, я буду здесь.

Она кивнула, не зная, как еще реагировать на его слова.

***

Во время обратной дороги они снова молчали. Какая-то часть души Тары не хотела, чтобы они добрались до отеля. Перед самым расставанием Арнав схватил ее руку.

– Помни. Если у тебя возникнут проблемы, на этот раз иди ко мне.

Она почувствовала, как бледнеет, но не смогла придумать, что ответить. Вышла из машины. Помахав ей рукой, Арнав уехал. У входа в отель Тара встретила человека Шетти. Он сообщил, что босс хочет ее видеть. Она кивнула.

– Я скоро спущусь, – ответила она и пошла к лифту. Этот человек ожидал ее возвращения. Шетти знал, что она не спала у себя этой ночью.

Зайдя в лифт, Тара открыла сумочку, чтобы посмотреть на кусок ткани, который спрятала в кармашке. Без всякой логики она оторвала несколько блесток от синего сари, прежде чем вернуть его человеку Шетти вчера вечером.