Текст книги "Синий бар"

Глава 29

Тара

В своей жизни Тара выступала на разных сценах, но никогда не видела ничего подобного. Прежде всего ее удивил свет. Искусно спрятанные лампы включались и выключались в такт музыке. Шетти нанял светотехника и диджея, установил колонки, которые транслировали каждую ноту проигрываемых композиций на все огромное помещение, похожее на пещеру, со сценой, барной стойкой, ресторанными столиками и диванами в занавешенных нишах. Каждый уголок пространства освещался люстрами и бра, которые можно было приглушить так, чтобы в темноте они стали похожи на мерцающие звезды на небе.

По словам Шетти, подобные заведения он увидел во время поездок в Бангкок. Вечерние развлечения в некоторых ресторанах включали в себя шоу гламурных танцовщиц, которые производили фурор. Помещение больше походило на ночной клуб из кино, чем на танцевальный бар времен ее молодости. Тара попробовала намекнуть Шетти, чтобы он немного снизил ожидания в отношении новой труппы, которая едва начала двигаться слаженно. Им предстояло провести на репетициях еще много часов.

– Остальные меня не волнуют. А вот ты должна устроить незабываемый вечер, – произнес Шетти своим обычным спокойным, но угрожающим тоном.

Беседа с Митхи заставила Тару насторожиться. Она хотела обсудить ее слова с Зоей, но на звонки отвечала только Пия. Тара не могла говорить о Шетти в присутствии дочери.

В короткий перерыв после обеда в своей комнате она снова набрала номер подруги, надеясь, что Пия уже ушла в школу, но дочка взяла трубку и переключила звонок на видеосвязь.

– Как дела, куколка? Хорошо ли прошел твой экзамен по английскому?

– Конечно, ма. – Пия закатила глаза. Она сделала это точно так же, как Арнав, и у Тары екнуло сердце. – Ты скоро возвращаешься?

– Через неделю, когда у меня будут билеты. Где тетя Зоя?

– Готовит ужин. Сегодня короткий день в школе, мам. Суббота.

Стук в дверь. Наверняка одна из танцовщиц.

– Я забыла, извини. Поговорим позже. Веди себя хорошо. – Тара закончила разговор и поспешно вышла.

***

Вечером, надев для выступления короткое платье, Тара бегала по холодной гримерке, подготавливая девушек. Она переходила от одной танцовщицы к другой, поправляя прическу, макияж, сережки и складки нарядов, подбадривая и успокаивая. Если они будут слушать музыку и следовать ее указаниям, удачный вечер у них в кармане.

Все было уже не так, как четырнадцать лет назад. Тогда мужчины осыпали ее десятирупиевыми купюрами, пока она спускалась с крошечной сцены и, уворачиваясь от мужских лап, принимала деньги от клиентов и наливала им напитки. По закону танцовщицы баров не могли покидать сцену, но все закрывали на это глаза, потому что чаевых, как правило, давали гораздо больше, если девушки ходили по залу и соблазнительными движениями принимали их из грязных мужских рук.

Она задалась вопросом, сделает ли кто-нибудь из стоящих перед ней танцовщиц то же самое сегодня. Скорее всего, да. Каждый зарабатывает как приходится.

Когда она напомнила ученицам о том, что нужно держать ритм, они понятливо кивнули, в кои-то веки послушные, присмиревшие от громкой музыки. От ее громкости пульсировали стены, тряслись туалетные столики. Она заставляла их сердца сжиматься в кулак. Диджей разминался и играл пробный сет. Тара обучила девушек различным движениям – от традиционных индийских до современных западных, от пируэтов до рывков бедрами и напористых, ритмичных толчков.

Включили «Tu shayar hai» – ремикс болливудского номера «Ты поэт, а я твоя поэма». В том фильме исполнительница главной роли Мадхури Диксит умела соблазнять и телом, и взглядом, но Таре эта песня напоминала лишь о том, как ей завязывали глаза, как она задыхалась в парандже, как в темноте тот мужчина скалил на нее зубы. Она бросилась к диджею. Раньше этой композиции не было в программе.

– Мистер Шетти добавил, – объяснил тот.

Задыхаясь от бега и подступающего страха, который грозился окончательно парализовать ее, Тара не могла найти нужных слов. В свое время ее выступление под этот номер стало изюминкой программы. В этот вечер Шетти ожидал старых клиентов – он ни за что не согласится, если она попросит сменить музыку.

Значит ли это, что появится он, шакал, от которого она тогда сбежала? Он любил «Tu shayar hai» и заставлял ее танцевать под нее каждый раз. Тара опустилась на стул, тяжело дыша, и постаралась не позволить давним страхам овладеть собой.

Шетти называл «Синий бар» музыкальным, но это был в первую очередь танцевальный бар. Он мог нанять всех диджеев мира, но в конце концов все сводилось к количеству заработанных денег. Тара и ее девушки были теми, кому публика их бросала. Именно они должны танцами передать клиентам зажигательное настроение, чтобы те напились и деньги потекли рекой из их карманов. Тара обязана безупречно сыграть свою роль. Шакал не придет, а даже если и придет, что с того? Она выйдет и будет танцевать. Ради уговора. Ради Пии.

Глава 30

Билал

Билал переключал каналы на огромном телевизоре в кабинете мальчика, приглушив звук. Никто не должен был знать о том, что домоправитель смотрит телевизор в одиночестве, потому что в это время он якобы встречался с мальчиком. Однако тот отправился гулять, как делал это по крайней мере раз в неделю.

«Это позволяет мне немного подышать, Билал».

Иногда после прогулки мальчик возвращался со связкой тетрадей в руках. Иногда – с дешевыми безделушками из придорожных лавок. Или с едой, которую Билал раздавал нуждающимся. Каждый раз мальчик приходил весь в пыли. После этого он долго принимал ванну. Сегодня он надел форму цвета хаки, взял сумку с одеждой и припасами. Мальчик выглядел взволнованным. Эта нервная энергия предвещала беду. Билал начал беспокоиться. Что, если кто-то заметит мальчика там, где ему не место? В форме и сикхском тюрбане он далеко не уйдет. «В этом весь кайф, Билал. Тебе не понять, – пробормотал мальчик, когда домоправитель запротестовал. – Никто не посмотрит на меня и не посмеет доставить мне неприятности».

Билал с удовольствием проводил время в кабинете, где убирался, когда ему надоедало смотреть телевизор, но сегодня он чувствовал, как по телу беспрестанно бегают мурашки. Он научился с точностью до дня предугадывать припадки, которые бывают у мальчика. Скоро случится еще один. Он ловко заменил спрятанный за столом прибор для слежки, положил на деревянную поверхность новые ручки и тетради, рассортировал канцелярские принадлежности. Разбавил виски, которое мальчик хранил в дальнем шкафу – печень у того была испорчена за годы злоупотребления алкоголем. Открыв крошечный ящичек, Билал проверил качество и количество белого порошка. Мальчик не должен случайно получить передозировку. Друзья спрашивали Билала, каково это – работать на мальчика. Если бы они только знали правду.

Остальное время он провел, щелкая пультом и играя в игры на телефоне. Мальчик любил игры. После смерти отца он познакомил с ними Билала. В каком-то смысле Билал и был его отцом. Говорил, от чего следует держаться подальше, и защищал его. Где мальчик сейчас? Идет ли по дорогам, сталкиваясь с простыми людьми, которых презирает? Направляется ли на железнодорожную станцию? Организовывает ли очередную доставку? Может быть, Унна передумал?

Много лет назад, в вечер Чатурдаши, за день до праздника Дивали, Билал застал их в измятой одежде – женщина торжествовала, а мальчик, которому тогда было пятнадцать, выглядел пристыженным и дрожал – на территории гостиницы недалеко от железнодорожных путей. Женщина ушла с улыбкой на лице, которая встревожила его.

Мальчик часто говорил: «Я справедлив, Билал. Я не привязываю этих женщин. Они не одиноки. У них есть выбор. А у меня его никогда не было».

Мальчик сердился на Билала за то, что тот не справился с последней уборкой. Хозяин, отец мальчика, часто говорил: «Если ты не меняешь что-то, ты это выбираешь». «Это неправда, сахаб, – хотел сказать Билал призраку этого человека. – Это ты сделал выбор, теперь мне уже поздно что-то менять. Похоже, твоему сыну тоже».

Глава 31

Тара

Диджей объявил выход Тары, представив ее громкой, тягучей трелью, а когда она вышла на сцену, стал выплевывать слова песни в стиле рэп, одну фразу за другой. Тара несколько раз репетировала свой выход, и все же свет прожекторов ослепил ее.

Она позволила своему телу взять контроль над ситуацией, но эта секундная слепота напомнила ей ужас и сожаления о том первом ночном задании, когда она просидела с завязанными глазами неизвестно сколько времени, в парандже, на заднем сиденье машины в сопровождении двух мужчин.

Из приемника дребезжала малаялийская песня. В нос било неприятное амбре застарелого табака и спиртного. Окно машины опустилось. Щелкнула зажигалка. Тара чувствовала запах сигаретного дыма, сырого уличного воздуха и розовой воды от украденной у Зои паранджи. Слышала брызги, когда мимо проезжали автомобили, их рев. Блестки сари царапали ей талию. Шестьдесят тысяч рупий за ночь так и манили.

Ты здесь.

Впервые она услышала рычание шакала, доносящееся из полумрака.

А потом исполнила бешеный танец в темноте перед невидимой, молчаливой, грозной аудиторией, состоящей из одного человека.

И снова она на свету, за ней опять наблюдают из темноты. Только на этот раз она не одна. Девочки стоят за кулисами, готовые выйти на сцену. Тара последовала совету, который сама же дала: позволила своим рукам и ногам двигаться в такт музыке, глядя на окружающее пространство прикрытыми глазами. Тара не чувствовала радости от танца – она доступна только тем, кто может себе ее позволить, но какое-то удовольствие все же получала. Она потеряла счет времени, исполняя свое соло, но как раз в этот момент на сцену вышли ее ученицы, и теперь их движения оттенили ее танец.

Тара соскочила со сцены на пандус, ведущий к бару, и позволила бармену помочь ей подняться. Там, взмахнув кремовыми юбками, она закружилась между клиентами, которые должны были бросать в нее деньгами. Вместо этого купюры устилали стойку и разлетались в разные стороны от ее движений. От зрителей, которые сидели на барных стульях и которых касались ее развевающиеся юбки, доносились крики и пронзительный свист.

Внезапно посреди вихря движений и шума на нее опустилась пугающая тишина. Тара почувствовала на себе пристальный, проницательный взгляд. Неужели шакал здесь?

– Подойди к кровати.

– Где вы, господин?

Его бесплотный голос эхом доносился из прошлого. Что-то внутри Тары разделилось на две части: тело дергалось и раскачивалось в такт музыке, а разум терялся в воспоминаниях о пережитом ужасе.

Пот струйками стекал по телу, собирался на губах. Она сглотнула, услышав на правильном хинди: «Мне сказали, что ты будешь делать то, что я велю. Не называй меня господином».

– Да, господин. – Голодный взгляд падает на ее лицо, на горло, скользит ниже. Ее охватывает тревога.

– Снова за свое?

– Нет. То есть да. То есть джи.

Слова Зои, сказанные ранее: «Ты еще ребенок. Тебе всего семнадцать. Ты ничего не понимаешь».

Темная комната, тени, человек-невидимка. Шестьдесят тысяч рупий.

– Сними паранджу и сядь на кровать.

Шуршание паранджи, волочащейся по полу. Поток ветра от кондиционера, коснувшийся ее обнаженной талии.

– Сидеть.

Шелковистая, скользкая простыня. Холодная, как ужас, скопившийся внутри нее.

Царапины от синего блестящего сари.

Мурашки, бегущие по голым рукам.

Одеколон с незнакомым ароматом. Запах дорогого алкоголя, старого дерева и корицы.

Густой дым, воздух, тяжелый от наркотического дурмана.

– Говорят, ты хорошо танцуешь.

Звучит «Tu shayar hai».

– Тогда танцуй.

Злая насмешка шакала, смертоносного существа из ее кошмаров.

– Что случилось? – сказано без выражения, но со скрытой яростью. – А, ты не можешь танцевать, если на тебя не сыплются банкноты.

Крылья мертвых насекомых у нее на веках. Нет, это лепестки, засушенные лепестки роз.

– Залезай на кровать и танцуй. Дай мне увидеть тебя.

Движения рук и ног, и больше ничего.

– Вот это уже больше похоже на правду.

Танец. Тогда и сейчас. Тара сосредоточилась на своем отступлении по барной стойке, по склону рампы, по боковой части сцены. Девушки подхватят: те, у кого лучше получается, станцуют сольно, остальные – в парах. Тара пыталась собрать воедино части себя – дрожащую от страха девушку из прошлого и умудренную опытом, непокорную женщину из настоящего. Она пошла в зеленую гримерку, чтобы переодеться для следующего номера. Ее встретила ассистентка с платьем в руках.

Перед первым номером Тара не стала пить вино. Сейчас же, пока помощница расстегивала молнию у нее на платье, она осушила бокал одним глотком. Диджей сделал музыку еще громче. Она ощущала ее вибрации внутри своего тела, параллельно с биением сердца. В ее душе росло беспокойство. Через несколько секунд начнется следующая композиция. Тара затаила дыхание, ассистентка застегивала молнию ее наряда. С вихрем мыслей в голове она поспешила на сцену и замерла за кулисами в ожидании своего выхода.

В этот раз она танцевала, не сходя со сцены, вместе с несколькими девушками. Это был более спокойный номер, и ее глаза достаточно приспособились к свету прожекторов, чтобы различить в полумраке зала официантов в униформе, пробирающихся между диванами и столами и разносящих напитки. Гости шумели. Девушки выстроились на сцене в ожидании выхода Тары. Она разглядывала толпу, изгибаясь и вращаясь, но так и не нашла человека, чей взгляд недавно так остро ощущала на себе.

Адреналин подпитывал ее весь оставшийся вечер. Тара выполняла движение за движением, вращая бедрами и грудью, медленно, легко, затем сильнее, быстрее. Постоянно меняла наряды. В воздухе кружились бумажки – фальшивые купюры, купленные за настоящие деньги. В воздухе стоял запах духов и пота. Вечер закончился ее последним, самым сложным сольным номером на барной стойке. Тара полностью погрузилась в музыку. Ее движения были соблазнительными и иногда безрассудными.

И все же какая-то ее часть оставалась начеку.

Именно тогда она увидела его за дальним столиком. Он был одет в черное и не сводил с нее взгляда. На его левой руке лежала рука женщины, лицо которой скрывала темнота, но Тара увидела пряди ее длинных, выпрямленных волос.

Держа напиток, он пристально смотрел на Тару. Арнав Сингх Раджпут.

Глава 32

Обычно по вечерам вышагивание по балкону приморской квартиры расслабляло его настолько, что он с легкостью засыпал, но сегодня случилось знаменательное событие, и домой он вернулся уже после трех утра. Оно до сих пор сверкало в его памяти – видение, полное опасности и тоски.

Его помощник Билал много что делал плохо, но в чем-то преуспевал, даже не стараясь. Даже не осознавая, что именно он сделал. В той же газете, где были опубликованы фотографии и описание последней посылки, что вселило в них обоих тревогу, он увидел другую заметку – о возобновлении работы баров. В ней говорилось, что первым номером выступит известная красавица. Та самая, которую он так хотел заполучить несколько лет назад, потому что она была похожа на Номерок на пике ее красоты. Он украл для нее несколько украшений Номерка, но она ускользнула в последний момент.

Это было настоящее приключение – после стольких лет снова отправиться в танцевальный бар. Те, что все еще работали после запрета, пришли в упадок, а женщины, выступавшие в них, были жалкими дешевками. Подумать только, сегодня вечером он сидел в новом роскошном баре, любуясь девушками и прячась в темноте.

Он усмехнулся и вдохнул соленый воздух. Горизонта не было видно, но вдалеке мерцали несколько звезд и светились огоньки двух сонных лодок, стоявших на якоре в море. С палуб этих лодок Мумбаи, должно быть, и сейчас выглядит прекрасно: яркое изогнутое ожерелье освещенных зданий, поднимающихся из темноты и будто парящих в воздухе.

На дороге у залива завизжала машина. Какой-то дурак решил устроить гонку в четыре часа утра, как будто автомобиль не мог уйти в занос, врезаться в дамбу или дорожный отбойник и оборвать ничтожные жизни пассажиров. Одним махом.

Он обещал Билалу не заходить слишком далеко, но случившееся было знаком. Как бы упорно Унна ни отказывался, он заставит его организовать одно частное представление. Ее тело обрело пышные формы, она больше не была юной девушкой. Когда она танцевала, даже самые неуловимые движения выглядели как приглашение, как и ее улыбка, и эти глаза, которые время от времени что-то искали в темноте. Словно Номерок ожила и вернула свой прежний облик.

До ее отеля было меньше двадцати минут езды. Он проследил за их группой. Выяснить, в каком номере она живет, не составит труда. Эта мысль заставила его опомниться.

Сам он не мог поговорить с толстым малаялийцем, и на то были веские причины.

В Дубае слишком рано. Он позвонит через несколько часов. Деньги, сумма которых в несколько раз превышает ту, что он предлагал до сих пор, – вот решение. Люди Унны требовали много. Но она стоила этого. Другие женщины меркли в ее сиянии.

Он прошел в свой кабинет, залез в ящик стола и стал перебирать безделушки, которые клал туда ранее. Он хранил их в бархатных мешочках, эти маленькие кусочки. Каждый из них был частью чьего-то лица, хранил запах, служил отголоском прошлого. Где же те синие драгоценности, сапфиры Номерка? Когда-нибудь он поместит туда и ее бриллианты. Номерок носила драгоценные камни, дразняще переливающиеся на свету, на мочках ушей. Но они погасли.

Он играл с сапфирами и на других женщинах, но изготовил их именно для той, которая сверкала столь же ярко, как Номерок. Он позвонил в колокольчик, чтобы разбудить своего Пятницу. Если Билал потерял их, ему придется за это заплатить.

Глава 33

Арнав

За последние четырнадцать лет Арнав сотни раз представлял себе встречу с Тарой. И ни разу ни в одном из этих сценариев она не выглядела такой спокойной, как сейчас.

Она сидела на своем обычном месте в углу его продавленного дивана, как будто и не уходила. А он стоял рядом, беспокойный и взвинченный. Она не смотрела на него, вместо этого изучая гостиную.

– Хочешь чаю? – предложил Арнав на хинди. Chai chalega? Буквально: «Чай подойдет?»

Почему он так любезен с ней? Он отвез Нандини домой, но не смог заставить себя вернуться в участок. Вместо этого он оказался возле нового «Синего бара», проследил за машиной, которая подвезла ее к отелю, и вот теперь она у него дома, а на часах больше трех утра.

Когда она впервые вышла на сцену с дерзкой улыбкой, он едва не вскочил со своего места от удивления. Предположив, что ошибается и это не она, Арнав внимательно изучил ее лицо. Такой соблазнительной его версии он еще не видел, но под всем этим блеском и дерзостью скрывалась настоящая Тара, далекая и неприступная. То, что изначально покорило его, так и осталось при ней.

Он хотел отвезти ее в участок, задать несколько вопросов, но в машине она молчала и таким образом сразу взяла над ним верх. Правило номер один при допросе: заставь подозреваемого вспотеть еще до того, как он произнесет хоть слово. А тут вспотел он. И все из-за этой девушки.

Только Тара уже не была девушкой. Она сказала, что ей девятнадцать, когда они познакомились. За период отсутствия она повзрослела. Теперь Тара носила другую одежду, не сальвар-камиз. То, как непринужденно она чувствовала себя в джинсах и футболке, говорило о том, что она часто их надевает. Ее бедра стали больше, как и все остальные части тела. Несмотря на усталость, в той Таре, которую он помнил, всегда сохранялась какая-то борзость, чувство ожидания чего-то и беспокойство. Эта Тара знала свое место в мире и смирилась с ним. Она огляделась по сторонам, бросив взгляд на ветхие занавески и выцветшие картины, которые его мать развесила несколько десятилетий назад, но промолчала.

– Я задал тебе вопрос, – напомнил он.

– Ты похищаешь меня, – сказала она, оторвавшись от осмотра гостиной, – а потом предлагаешь мне чай?

– Я не помню, чтобы заставлял тебя садиться в машину.

– Так я могу уехать?

– После того как ответишь на мои вопросы, – пояснил он.

– Почему ты не переехал? – Она заправила волосы за ухо жестом, который он так хорошо помнил.

– Я принесу чай. – Арнав поспешил на кухню.

Когда он вернулся, Тара перебирала медали, которые он засунул в старый угловой шкаф. Они валялись там в куче, собирая пыль. Когда он подошел, она держала салфетку и протирала медаль, бережно держа ее за растрепавшуюся ленточку.

– Ты все еще любишь убираться, – констатировал Арнав. Он вдруг понял, что никогда не приводил сюда Нандини. В его сознании этот дом оставался владением Тары. Он никогда ничего не менял в ветхом бунгало. Не из-за лени, а потому, что это казалось ему актом оскорбления светлой памяти о прошлом. Он понимал, каким убогим и пустым должно казаться ей это место.

– У тебя немало наград. – Тара продолжала заниматься своим делом, не поворачиваясь к нему.

– В полиции только и делают, что дают тебе медали, чтобы ты заткнулся. – Арнав поставил чашки на стол. Печенья не было. Почему он беспокоился о печенье, когда она бросила его и сбежала?

– Садись сюда.

Она взяла медаль с собой, по пути к дивану прихватив салфетку.

Когда он протянул ей чашку с чаем, ее пальцы слегка дрожали. Значит, она играла на публику, притворяясь невозмутимой. Странно, ведь он знал ее меньше двух лет. А казалось, что гораздо дольше.

Он сел рядом с ней и обратил внимание на ее ноги, поджатые пальцы. Он вспомнил, как по утрам в воскресенье, находясь в постели, он растирал ее холодные ноги после того, как она приходила к нему домой, измученная многочасовыми танцами в субботу вечером.

Тара сделала глоток чая.

– Ты научился хорошо его заваривать.

– Я умею обходиться с кухонной утварью.

– Нет жены, чтобы приготовить чай?

Она хотела услышать это от него. Никто, войдя в это полупустое помещение, не принял бы его за уютное семейное гнездышко. Раньше здесь хозяйничала мать Арнава, и большинство ее усилий по поддержанию порядка пали жертвой пренебрежения со стороны сына.

– Вопросы здесь задаю я. Ты замужем?

Она поставила чашку и недовольно посмотрела на него.

– Если ты привез меня сюда, чтобы поглумиться…

– Ты надо мной смеялась, когда спрашивала, женат ли я?

– А кто, по-твоему, женился бы на мне? – в одно мгновение она стала той самой девушкой, которую он знал много лет назад.

– Кто угодно. Ты… – Он сделал паузу, осознав, что собирается сказать. Ему нужно было все хорошенько обдумать, получить ответы и отвезти ее в отель. И больше никогда ее не видеть. – Почему ты сбежала?

Вот. Вот вопрос, который он задавал ей мысленно, снова и снова, год за годом. Он думал, что они уже достаточно близки, чтобы она дала ему шанс себя остановить или хотя бы попрощаться.

Она потянулась за своей чашкой и сделала глоток.

– Почему тебя это волнует?

– За неделю до этого с тобой все было в порядке. А потом ты исчезла. Девочки сказали, что вы с Зоей уехали.

После пропажи Тары он несколько недель наблюдал за баром, расспрашивал своих хабри, предлагал им заплатить за любую полезную информацию. Складывалось ощущение, что Тара просто исчезла, не предупредив его. А потом он сдался: зачем ему нужны эти поиски, если она даже не удосужилась попрощаться?

– Разве ты искал меня?

– У тебя был выключен телефон. А чего ты ожидала?

– Что ты поверил девочкам и оставил все как есть. Зачем спрашивать сейчас?

– Потому что ты здесь. – Арнав наклонился к ней.

– Кто та женщина, с которой ты сидел за столиком? – Тара хотела разузнать про Нандини. В юности она слушала его с открытым ртом, но теперь все изменилось.

– Сначала ответь на мой вопрос, – настаивал Арнав.

– Если я отвечу, ты мне расскажешь?

– Перестань лукавить, Тара. Почему ты исчезла?

– Почему любая барная танцовщица хочет исчезнуть? Мне надоела жизнь в Мумбаи. В это время у Зои были проблемы, и она хотела уволиться, так что все сложилось удачно.

– Ты мне об этом не говорила.

– А разве это имело значение?

– А если бы я так исчез?

– Послушай, Ави… Я имею в виду Арнав, ты ясно дал понять, какая у нас договоренность. Я не была твоей девушкой. Разве твои друзья знали обо мне? Я была танцовщицей из бара, пустышкой. Вот и вела себя как пустышка.

Ты никогда не была просто девушкой из бара. Разве я не говорил тебе об этом? Ему захотелось встряхнуть ее, заставить потерять самообладание. Краем глаза Арнав посмотрел на пальцы у нее на ногах. Да, они все еще были поджаты, но уже сильнее, чем раньше. Она держала себя в руках, но явно что-то скрывала, хотя ее расслабленная поза и слегка наклоненная голова убедили бы любого, что ей на все наплевать.

– Ты не все мне рассказываешь.

– Почему ты вообще меня допрашиваешь? Ты больше не констебль.

– Как это связано? Ты уехала вместе с Зоей, потому что устала от работы в баре? А теперь ты вернулась туда же?

– Бары снова получают лицензии, а Шетти нужны были танцовщицы. – Она слегка запнулась, произнося это. Еще одна ложь. Когда Тара успела научиться так хорошо врать? А может, она и раньше умела это делать, а он не замечал.

Небольшие бары с музыкой оставались открытыми в период запрета, но не зарабатывали так много, как раньше. По этой причине Шетти вернулся в игру, обновив «Синий бар». Он мог получать с него огромный доход и, возможно, даже помогать тайно отмывать деньги преступного мира. Бары снова будут приносить деньги вернувшимся к работе официантам, поставщикам одежды и косметики, танцовщицам, но большая часть пирога достанется владельцам этих заведений, а не персоналу. Кроме того, Тара стала старше. Шетти много не заплатит.

– Почему ты на самом деле здесь?

Наступила небольшая напряженная пауза. Прежняя Тара не смогла бы посмотреть ему в глаза, но эта не колебалась.

– А зачем девушки танцуют в барах? Не ради искусства, это точно. – Она встала. – Кстати, мне нужно обратно в отель.

– Так рано утром? – Арнав посмотрел на настенные часы.

Она выпрямилась и на секунду замолчала.

– Я теперь хореограф. Мне нужно вставать рано и быть в форме.

– Ты преподаешь? А почему у Шетти? Ты можешь работать с кем угодно. Сейчас в танцевальной индустрии наверняка есть много вакансий.

Обладая талантом, Тара могла бы процветать, даже не приближаясь к барной сцене. За последнее десятилетие времена изменились: на телевидении и в интернете появилось несколько танцевальных конкурсов. По словам Нандини, многим из них не хватало хороших хореографов.

– Отвези меня обратно, пожалуйста. – Тара направилась к двери.

Арнав коснулся ее локтя.

– Я разговариваю с тобой.

– А я буду слушать. В машине, – она произнесла это тоном, не допускающим возражений, в нее будто вселилась школьная директриса.

– Ты изменилась.

– Прошли годы. – Тара убрала его руку со своего локтя. – А чего ты ожидал?

Она повторила его собственные слова, произнесенные ранее, и улыбнулась. В этой улыбке Арнав узнал прежнюю Тару, озорную и теплую. Ту, которая кормила его, пока они валялись в постели, и которая дразнила его за усы.

– Разве у всех полицейских должны быть усы? – Она проводила большим пальцем по его губам, вызывая желание укусить его.

– У большинства. Это не правило, но мне нравится. Сразу выглядишь как настоящий мужчина.

– Настоящий мужчина – это не только усы. – Она усмехнулась. – Без них мне будет проще целовать тебя.

Арнав хотел, чтобы она поцеловала его сейчас. Ответят ли ее губы на поцелуй, как раньше? Он почувствовал, что неосознанно потянулся вперед, и отпрянул.

– Да, прошло много лет, – согласился он.

Арнав легонько ударил кулаком по воздуху под ее подбородком. Это был жест, который помнило его тело. Костяшки пальцев задели нежную кожу Тары, и он, задержав руку, слегка провел по ней.

– Сейчас я отвезу тебя в отель, но завтра после шоу снова заберу. И не спорь.

«Не спорь», – еще одна фраза из далекого прошлого. Тара притихла под его взглядом, и когда он вывел ее из дома, положив руку ей на спину, она не протестовала.

В машине они снова молчали. Арнав опустил стекла, потому что Тара однажды пожаловалась, что от кондиционера ей тяжело дышать. С рассветным ветерком до них доносились запахи цветов, мусора и закусок, жарящихся в масле, в зависимости от того, по какой дороге они ехали. Слышались голоса людей, выехавших на работу на велосипедах и мотороллерах. Небо было серо-синим, изредка на нем показывались одиночные ленты облаков. Голуби кружились, садились и снова взмывали в небо. Арнава забавляло, что они не делают различий и равномерно засыпают пометом все вокруг – островки безопасности, заброшенные статуи, кустарники, информационные щиты муниципалитета.

Он припарковался там же, где забрал ее. Арнав взял у Тары телефон, ввел свой личный номер и вернул ей.

– Теперь у тебя есть мой номер. – Он на мгновение задержал ее руку в своей и отпустил. – Я заеду за тобой.

Она кивнула и ушла.

Проследив за тем, как она вошла в отель, Арнав принялся обдумывать увиденное. На заставке телефона у Тары красовалась фотография девочки, которая выглядела в точности как его сестра в подростковом возрасте. Но это была не Аша, ее не могли сфотографировать на цветной современный фотоаппарат. Девочка была одета в футболку и казалась веселой. Его сестра никогда не улыбалась на камеру.

Еще один вопрос, на который Тара должна будет ответить.

Арнав развернул старенькую машину и уехал как раз в тот момент, когда на его телефон поступил звонок от Шинде. Друг требовал, чтобы он передал дело в Версове одному из своих инспекторов. Арнав глубоко вздохнул, прежде чем начать долгий и нудный разговор, в ходе которого он еще раз попытался объяснить, что инспектор в Версове, который мог бы компетентно вести дело, все еще в отпуске. Арнав пообещал, что передаст ему все сведения, касающиеся Расула Мохсина. Шинде вел себя, словно капризный дедушка на больничной койке, но Арнав терпеливо успокаивал его, твердо решив прижать к ногтю преступника, который безнаказанно мучил и убил стольких женщин.