Текст книги "Наша песня"

У него сложилось настолько извращенное представление о том, что произошло тем вечером, что я с трудом сообразила, как ему это объяснить.

– Я ничего не выставляла и ничего не предлагала. Вы без приглашения вломились к нам на праздник. Мы протанцевали один танец, а потом тебя попросили уйти. – Мне легко удалось сделать вид, что я ничего не помнила о поцелуе, который показался мне не совсем отвратительным. Ну, по крайней мере, вначале.

Его глаза злобно сузились, и я впервые подумала, что, наверное, серьезно вляпалась.

– Ах ты, маленькая…

К счастью, мне не пришлось выслушать его мнение о моем характере, потому что в этот момент появился его приятель с пирсингом, тяжело шагая под весом двух упаковок пива.

– Ты куда, мать твою, смотался? – налетел он на своего дружка. – Бросил меня на кассе, но деньги-то все у тебя. – Тут он повернулся, словно только что заметив, что они не одни. Похоже, наблюдательность не входила в набор их житейских навыков.

– А это кто?

– Это та шикарная пташка с Хэллоуина. Из-за которой нас тогда выкинули. Помнишь?

Я подумала, а не сказать ли им, что они сами на это напросились, но мне не очень-то хотелось завязывать с ними диалог. Его приятель нерешительно покачал головой, то ли решив не обращать на меня внимания, то ли действительно не в состоянии вспомнить что-либо, произошедшее больше пяти минут назад.

– Мы тут с ней возобновляем знакомство, – сказал своему приятелю блондин с всклокоченными волосами.

– Ну уж нет, – твердым тоном возразила я, улучив момент, чтобы протиснуться между ними. – Все кончено.

Я шла прочь, и адреналиновая волна буквально гнала меня вперед. Я слышала, как они что-то бормотали у меня за спиной, и хотя не могла разобрать, что именно они говорили, все-таки уловила, как парень с пирсингом втолковывал своему приятелю:

– Да брось ты это на фиг. Она же тебя знать не желает. Забудь и наплюй.

Хороший совет. Плохо только, что он к нему не прислушался. Но это уже стало его ошибкой, а не моей.

В последующие годы я много раз переписывала случившееся потом. В большинстве случаев я не выбегала из супермаркета в ночную темноту, словно перепуганный кролик. Вместо этого я сообщала о хулигане дежурному менеджеру. Или вызывала такси, чтобы доехать домой. И уж совсем редко волшебным образом оказывалась обладательницей черного пояса по карате и эффектно разделывала его под орех на пустынной автостоянке.

В реальности же все вышло несколько по-другому.

Трудно сказать, когда я впервые поняла, что за мной кто-то идет. Я нервничала, пересекая опустевшую парковку, но была почти уверена, что меня никто не преследовал. Когда я вышла на тропку у железнодорожных путей, позади меня все так же не было ни души. Как бы я ни хотела в этом признаваться, встреча с тем парнем в супермаркете напугала меня до полусмерти. Я довольно неплохо научилась избавляться от нежелательного мужского внимания, однако его интересом ко мне двигало нечто другое – злоба и ожесточение. Он преследовал меня не из-за влечения или желания обладать мною. В большей степени его подталкивала к этому жажда мести.

Несмотря на высокие каблуки, я быстро шагала к пешеходному мостику. Дыхание вырывалось у меня изо рта, как облачка с репликами в комиксе, а грудь резко вздымалась и опадала под курткой. Я не сбавляла шаг, потому что знала, что за мостиком мне предстоит еще десять минут идти до студенческого городка.

Я потуже затянула шарф на подбородке и начала подниматься по металлическим ступеням мостика. Теперь я понимаю, что идти там одной и в темноте было глупым и безрассудным решением. Я всегда поражалась тому, насколько безответственно люди относятся к собственной безопасности, и думала, что в этом смысле я куда разумнее, считала, что обладаю обостренным инстинктом самосохранения. Как же я ошибалась!

Я одолела половину лестничного марша, когда услышала какой-то резкий звук с тропинки, по которой только что прошла. Я замерла. С высоты ступеней тропинка лежала передо мной как на ладони. Если бы кто-то приближался к мосту, я бы смогла хорошо разглядеть его в оранжевых кругах света от уличных фонарей.

Я почти минуту всматривалась в темноту, но минута эта показалась мне вдесятеро длиннее. Я совершенно точно знала, что не ослышалась, – но где же человек, произведший этот звук? Я почувствовала, как во мне начинает подниматься адреналиновая волна. Если встанет вопрос – драться или бежать, я знала, какой ответ выберу. Несмотря на то что ступеньки металлической лестницы покрывал толстый слой наледи, мне каким-то чудом удалось взлететь на мост, а потом так же быстро спуститься вниз.

Я спрыгнула с последней ступени и быстро зашагала по тропинке, остановившись лишь у последнего уличного фонаря. Как же я умудрилась не заметить, что с этого места тропинка не освещалась? Над ней виднелись лишь просвечивавшая сквозь облака луна и мерцающие звезды, словно алмазы, рассыпанные по черному бархату неба.

Я осторожно двинулась вперед, когда в ночной тишине раздался еще один звук. Глухой металлический лязг. Вроде того, что возникает, когда что-то твердое (например, ботинок) ударяется о железную ступеньку. Прежде чем я смогла обдумать свои действия, в моей руке оказался телефон, а пальцы уже бегали по кнопкам. Позднее я спрашивала себя, почему набрала именно его номер, а не 999. Если честно, я просто не знала. Инстинктивное желание позвать его в критический момент удивило даже меня саму.

Дэвид ответил после первого гудка, и от одного звука его голоса я немного успокоилась, хотя мой собственный голос продолжал дрожать, когда я торопливо начала шептать в телефон.

– Что значит «кто-то за тобой идет»? Кто? Ты его видишь? И вообще, где ты, черт подери?

Я напряженно вгляделась в темноту.

– Нет, сейчас никого не вижу. Но здесь очень темно. Может, там никого и нет, – сбивчиво закончила я, начиная чувствовать себя полной дурой оттого, что раздула настоящую историю на пустом месте. Потом услышала еще одно металлическое лязганье. – На мосту, наверное, кто-то есть, – прошептала я.

– Шарлотта, ты несешь какую-то чушь. На каком мосту? Где ты, черт возьми? По-моему, ты вечером ушла в библиотеку.

– Ушла. Но сейчас я на тропинке у железной дороги рядом с пешеходным мостиком.

– Какого черта ты там делаешь? – В его голосе слышалось явное раздражение. – Даже я бы туда не пошел ночью один.

«Ну, спасибо тебе, Дэвид. Вот так утешил», – подумала я.

– Где ключи от твоей машины? – требовательно спросил он, явно не следя за разговором.

– Я не на машине. Она осталась дома.

– Знаю. Я сейчас вижу ее в окно. Где ключи? Я за тобой приеду.

– Нет, не надо. У тебя сегодня планы на вечер, – добавила я, внезапно вспомнив, что они с Элли собирались на какое-то грандиозное музыкальное мероприятие. – Дэвид, правда, я просто сама себя накрутила, вот и все. Не надо приезжать. Я не поэтому тебе позвонила.

«Ой ли?» – возразил мой внутренний голос. Не поэтому ли ты позвонила именно ему, а не Майку, Эндрю или Питу?

– Шарлотта, или ты мне скажешь, где ключи, или я сам позвоню в полицию.

– Нет, не надо, – торопливо взмолилась я.

– Где ключи? – резко произнес он.

Я замешкалась на секунду-другую.

– В моей комнате на столе.

– Держись, – подбодрил он меня, и я почувствовала, как его слова обнимают меня, словно панцирь. – Я уже еду.

На тропинке было холодно, температура быстро падала, и одежда не могла защитить меня от пронизывающего ветра. В ожидании Дэвида я мерила шагами небольшой прямоугольник, словно оказавшись в клетке. С каждой минутой я чувствовала себя все большей идиоткой. За мной ведь совершенно точно никто не шел. Я никогда не проявляла склонности к драматизированию, но тут отреагировала слишком эмоционально и, хуже того, втянула в свои параноидальные фантазии Дэвида. Он придет в законную ярость, когда примчится мне на помощь и обнаружит, что я все эти опасности придумала.

Я подождала десять минут, прежде чем мне пришло в голову, что надо бы продолжать шагать по темной тропинке в сторону студенческого городка. Слишком напуганная, чтобы как следует соображать, я просто теряла время. Дэвид, скорее всего, уже там, и лишь одна мысль о том, что он рядом, успокаивала меня. Наверное, это объясняет то, что, когда я ощутила, как кто-то положил мне руку на плечо, первым моим чувством стало огромное облегчение.

– Вот спасибо, что встретил меня, – с улыбкой сказала я, поворачиваясь к нему лицом.

– Не за что, – промурлыкал он, сильнее сжав мое плечо и погрузив пальцы во впадину под ключицей. – Спасибо, что дождалась меня. Я ведь так и подумал.

– Что?! – вскрикнула я, все еще не до конца понимая, что стоящий передо мной мужчина – вовсе не Дэвид. – Отвали от меня! – взвизгнула я, дернув плечом, чтобы стряхнуть его руку, но он вцепился в меня, как хищник когтями в добычу.

– Я тебя еще не валил, – услышала я его заплетающийся голос, прежде чем он обдал меня пивным ароматом. – Пока.

Слова его звучали совершенно однозначно, и у меня в горле в отвратительном коктейле смешались страх и горечь. Я изо всех сил оттолкнула его, но он оказался на удивление сильным. Его свободная рука обхватила меня за спину и прижала к твердому, как стена, телу, резко обездвижив обе мои руки.

– Хватит в игрушки играть, – прохрипел он, наклоняясь ко мне. – Ты же знаешь, что хочешь того же, что и я.

Я забилась в его стальных тисках, словно сумасшедший в смирительной рубашке, но никак не могла вырваться.

– Пусти меня! – рявкнула я ему в лицо, которое все ниже нависало над моим. – Я жду бойфренда, – соврала я дрожащим голосом. – Он вот-вот появится.

– А вот я уже здесь, – пробулькал он, прижавшись ртом к моим губам.

Я крепко сжала губы и так сильно заскрипела зубами, что, наверное, содрала эмаль. Но ему все же удалось разомкнуть мои челюсти. Его язык, словно толстая юркая змея, проник ко мне в рот, упираясь в мой язык, да так сильно, что я задохнулась. Я очень надеялась, что вот-вот блевану, забрызгав нас обоих.

Его рот оторвался от моего, и я стала жадно вдыхать холодный воздух, словно тонула. Его глаза превратились в крохотные сверкающие щелки, и я заметила, как они подернулись жуткой красной дымкой. Урезонить его было уже нельзя, если это вообще когда-то было возможно. Рука, с такой силой схватившая меня за плечо, что оставила пять синяков от пальцев, теперь скользнула вниз по моей куртке и впилась мне в правую грудь. Его пальцы вдавились в кожу и больно сжали мое тело. Дыхание его участилось, он практически хрипел от похоти.

– Как я об этом мечтал, – пробормотал он, ущипнув меня так, что на глазах у меня выступили слезы. Его пальцы нащупали молнию куртки, и, когда он потянул ее вниз, я резко отстранилась и отпрянула от него.

– Я же сказала: от-ва-ли! От! Ме-ня! – заревела я, злобно выпустив из легких весь воздух.

Хотя он меня больше не держал, его рука продолжала сжимать в кулаке часть куртки, и хоть я изо всех сил вырывалась, он меня не отпускал. Я снова дернулась, но он не прекращал этого жуткого состязания.

– Мой бойфренд тебя по стенке размажет, – пригрозила я, колотя его по руке и пытаясь вырваться.

Он изобразил испуг и пропищал девчачьим голоском:

– Ой, как я боюсь! Сейчас придет большой дядя-бойфренд! – И тут же продолжил своим обычным голосом: – Хватит мне тут заливать. Нет у тебя никакого бойфренда. Разве что я сгожусь, а?

Он снова попытался притянуть меня к себе, но тут из глубин моей памяти всплыл давным-давно заученный прием. Я дернулась в его руках, оказавшись к нему спиной, почувствовала, как в меня уперлась выпуклость в его штанах, и, подняв ногу, изо всех сил резко опустила ее вниз. Каблук моего сапога врезался в свод его стопы. Он выругался, а потом застонал, когда я повернула тонкий конец каблука, словно давила насекомое. Аналогия оказалась вполне уместной.

– Ах ты сука, – утробно прохрипел он и толкнул меня с такой силой, что я упала на землю.

Охваченная паникой, я попыталась встать на ноги, поняв, что надо бежать. Немедленно. Но я слишком замешкалась. Он стоял, нависая надо мной, и на лице у него ясно читалось то, что он намеревался сделать дальше.

Я попятилась, скользя на пятой точке, пытаясь оттолкнуться ногами от покрытой ледком дорожки. Он с улыбкой опустился на колени. Невероятно, но ему все это продолжало казаться смешным. Я закрыла глаза, с ужасом ожидая неминуемого. Открыла я их лишь тогда, когда услышала, как что-то тяжелое упало на землю, а потом раздался стон. Светловолосый вставал на ноги, но Дэвид нанес ему удар под колени, так что тот снова рухнул на землю. Дэвид отвернулся от валявшегося на дорожке громилы и ринулся ко мне.

– Шарли, все нормально? – спросил он, протягивая мне руку. Я вцепилась в нее, когда он начал меня поднимать. – Он тебя ударил? – произнес он каким-то не своим голосом.

Я было открыла рот, чтобы ответить, но вместо слов у меня вырвался тревожный вопль, когда на нас ринулась черная тень. Я не видела, как светловолосый замахнулся, но услышала тошнотворный звук, когда костяшки его пальцев врезались в лицо Дэвида. Дэвид выпустил мою руку, и я снова плюхнулась на землю, а двое мужчин уставились друг на друга, словно сошедшиеся в схватке звери.

– Надо бы тебя прикончить, – прохрипел Дэвид, и его голос показался мне рычанием.

– Попробуй, а я погляжу, – усмехнулся его противник. Он отбросил со лба сальные светлые волосы, и я восторгом увидела, что там красовалась окровавленная рана.

– Мотай отсюда. Живо, – посоветовал ему Дэвид.

– А ты держи эту сучку на коротком поводке, – дерзко ответил громила. – А то она вцепилась в меня, как репей.

Дэвид издал какой-то совершенно животный звук и ринулся на моего обидчика. В воздухе замелькали руки и ноги, послышались глухие удары, когда они сцепились друг с другом. Физически они почти не уступали друг другу, так что предсказать исход схватки было невозможно. Но Дэвидом двигало нечто большее, чем просто ярость, и я заметила, что он берет верх. Его кулак въехал в лицо громилы с такой силой, что отбросил его назад, но отнюдь не остановил. Но, может, тот просто выдохся, потому что согнулся, едва не касаясь ботинок, словно превозмогая боль.

Не знаю, как бы все повернулось дальше, если бы скрывавшие луну тучи немного не расступились, позволив той осветить всю сцену настолько, что я заметила нож, который громила вытащил из ботинка.

– Дэвид, осторожнее! – крикнула я, когда тот подпрыгнул, описав лезвием небольшую дугу в воздухе.

Его жалкие попытки изобразить самурая показались бы смешными, если бы не были столь жуткими. Дэвид быстро отвел от него глаза, успев взглянуть на меня.

– Шарлотта, беги! – приказал он мне.

Я кое-как поднялась на ноги, но его приказа не выполнила.

– Вали отсюда! – гаркнул Дэвид, отступая в сторону и отводя громилу с ножом подальше от меня.

Я слышала свист всякий раз, когда нож угрожающе рассекал воздух, и с каждым взмахом громила все ближе подходил к Дэвиду.

– Да беги же, Шарлотта! – проревел Дэвид.

Но я не шевельнулась, и не только потому, что всегда не очень-то охотно подчинялась приказаниям. Даже если бы там оказалась целая банда хулиганов с ножами, я бы все равно не отступила. Ничто на свете не заставило бы меня бросить его.

Не раздумывая, я подобрала с земли валявшуюся сумку, крепко сжала ее ручки и, словно метатель молота на Олимпийских играх, замахнулась сумкой с ноутбуком и учебниками, целясь прямо в лицо громилы с ножом. Раздался хруст и треск, когда сумка врезалась в нападавшего. По-моему, хрустнул и треснул пластмассовый корпус, а не кости. Но, как бы то ни было, прицелилась я неплохо, а вес сумки, ударившей его с размаху, довершил остальное. Нож с громким звоном выпал из его руки, и Дэвид ногой запустил его в растущую на обочине высокую траву. Светловолосый злобно посмотрел на нас, прижимая ладонь к лицу. Я не сразу поняла, что все почти закончилось. Но до него это дошло. Даже самый тупой зверь знает, когда следует отступить. Бросив на нас последний, полный ненависти взгляд, он развернулся и кинулся бежать.

Я упала на руки Дэвида, и из моих глаз хлынули слезы, которые лились без остановки еще несколько часов.

Элли. Восемь лет назад

– Господи, Дэвид, о чем ты думал?

Дэвид протянул руку и быстро захлопнул дверь кухни, куда привел меня после того, как ему наконец удалось освободиться от объятий Шарлотты.

– Т-ш-ш, – произнес он, пытаясь обнять меня.

Но я все еще не могла прийти в себя от всех этих известий и слишком вымоталась, чтобы приникнуть к нему.

– Серьезно, ну как ты мог проявить такое безрассудство? У него же был нож, – подчеркнула я, голосом выделяя слово «нож» жирными заглавными буквами. – Он же мог тебя зарезать. – Я понизила голос, все еще не отойдя от потрясения. – Ты же мог умереть.

Он притянул меня к себе, и на этот раз я подчинилась.

– Ты хоть на секунду остановился, чтобы оценить опасность, прежде чем ринулся туда очертя голову?

Его дыхание овевало мне макушку, когда он прижимал меня к себе.

– Если честно, не остановился. Но даже если бы и тормознул, то поступил бы точно так же. У того парня башню снесло от выпивки или от наркоты. Точно не знаю, от чего именно. Но точно знаю, что сегодня ночью он бы однозначно кого-нибудь подрезал.

– Вот именно, – согласилась я, уткнувшись лицом в его рубашку. – И жертвой вполне мог оказаться ты.

– Но если бы я не вмешался, жертвой точно стала бы Шарлотта, – здраво заметил он.

Я вздохнула, зная, что должна гордиться его героизмом, но могла думать лишь об одном – о том, что этот вечер мог закончиться совсем по-другому.

– Вот скажи мне, Элли, что я должен был делать, когда она позвонила?

Медленно, очень медленно его слова проникли сквозь водоворот владевших мною смешанных чувств. Я чуть откинула голову в его объятиях, чтобы лучше разглядеть его лицо.

– Извини, я что-то не понимаю. Звонила? Откуда? А я-то думала, что на нее напали у самого дома, а ты выбежал ей на помощь.

Лицо Дэвида впервые сделалось смущенным, и я почувствовала, что мои слова ему явно не понравились.

– Нет. Шарлотта была у перехода через железную дорогу. Она позвонила, когда поняла, что за ней кто-то идет.

Я довольно долго молчала, прежде чем ответить, пока переваривала эту новую информацию, мысленно переставляя ее фрагменты. Теперь картина, которую, как мне казалось, я видела, предстала передо мной совсем в другом свете.

– А я-то считала, – осторожно начала я, – что большинство людей, когда за ними гонится кто-то с ножом, звонят в полицию… а не соседу по дому.

Лицо Дэвида выразило неловкость.

– Ну, если честно, Шарлотта тогда еще не знала, что у него есть нож. На самом деле, она даже не была уверена…

– Дело вовсе не в этом, черт возьми, – перебила я его. – Ты ей не телохранитель. И не волонтер-патрульный. Из-за нее ты мог погибнуть. Ты хоть лицо свое видел?

Он покачал головой, и мне стало ясно, что лишь один из нас беспокоился о его безопасности, и это был отнюдь не он.

– Мне очень жаль, что ты так расстроилась из-за всего этого. – Расстроилась – слишком мягко сказано. – Но я рад, что не тормознул и не задумался. Ты же понимаешь, что этот скот намеревался с ней сделать, да?

Конечно же, я понимала и не пожелала бы этого никому – даже злейшему врагу. А Шарлотте было еще очень далеко до такого определения. Но больше всего меня беспокоили какие-то неуловимые нюансы в поведении Дэвида и скрытая ярость в голосе, когда он говорил. Его гнев и желание защитить исходили из каких-то глубин его характера, о существовании которых я и не подозревала.

– По-моему, это объясняет, почему тебя не было на концерте, – сказала я, смиренно вздохнув.

Дэвид наморщил лоб, и я ощутила боль, острее, чем от любого ножа, когда поняла, что он не понимает, о чем я говорю. Я уловила момент, когда он все-таки вспомнил, где должен был находиться вечером, и увидела, как смущение на его лице сменилось раскаянием.

– О, Господи, Элли! Бога ради, прости меня! Концерт. Он же сегодня был, да? Он совершенно вылетел у меня из головы.

Его слова подсыпали соли на рану, которую он мне нанес, сам того не осознавая. Я старалась, чтобы мой голос этого не выдал, но, по-моему, мы оба это услышали.

– Похоже, что так. Я тебе звонила и писала – много раз, – когда ты не появился.

Мне стало противно слышать собственный голос, но слова шли откуда-то из глубины, и я просто не смогла их сдержать.

– У меня, наверное, телефон разбился во время драки. Когда мы позвонили в полицию, а потом врачи со «Скорой» настояли на том, чтобы осмотреть нас обоих… ну, все остальное куда-то исчезло. Я совершенно о тебе забыл. – Последняя фраза с полным правом вошла бы в первую десятку того, что бы вы никогда не захотели услышать от своего бойфренда. – И как все прошло? – спросил он.

Я покачала головой, отказываясь возвращать разговор в прежнее, нормальное русло. Боль и злоба продолжали бурлить во мне.

– Завтра расскажу. Слушай, мы можем сейчас просто поехать ко мне? Уже поздно, и мы оба устали. Полиция с тобой закончила?

Его руки выпустили меня, а ладони сомкнулись вокруг моих. По смущенному выражению его лица я догадалась, что мне не понравится то, что он собирался сказать.

– Ну, я вроде как обещал Шарлотте остаться ночевать здесь. Она еще не совсем отошла от шока.

Слова сорвались у меня с языка, прежде чем я смогла их остановить.

– Ну да, ты вроде как обещал мне, что придешь сегодня вечером на концерт и проводишь меня домой, но… – Я пожала плечами, и конец предложения повис в воздухе.

Дэвид, казалось, искренне удивился горечи в моих словах.

– Послушай, мы сегодня ночью сможем побыть вместе, мы просто останемся здесь. Шарлотта боится, как бы этот парень не появился снова. Он знает, где мы живем, а по его поведению заметно, что он мстительный тип.

– Тем более тебе лучше здесь не находиться, – возразила я. – К тому же, если этого никто не заметил, здесь живут еще трое вполне сильных мужчин. Господи, да Майк при малейшей возможности улегся бы спать на полу под дверью Шарлотты. Ты ей здесь совсем не нужен.

– Ну, я обещал остаться, – ответил Дэвид, и в его голосе впервые прозвучало раздражение.

– Значит, ты предпочитаешь ее мне. Так выходит?

Его рука выпустила мою и бессильно упала.

– Конечно нет. Не воображай себе невесть что, потому что ничего нет. Не заводись, Элли.

Но я уже не могла остановиться. Если уж начистоту, я и не знала, хотела ли останавливаться. Все это слишком долго копилось.

– Мы уже завелись, Дэвид, если ты заметил. Хочу тебя спросить в последний раз. Ты отправишься домой ко мне, своей подруге, – добавила я на тот случай, если он нуждался в напоминании, кому принадлежит это звание, – или здесь присутствует что-то еще помимо твоего желания всю ночь играть киношного героя?

– Это нечестно, Элли.

– А сегодня вечером все было нечестно, – парировала я. – Но нельзя изменить то, что случилось. Самое важное – как ты поступишь сейчас. Ты едешь со мной или остаешься с ней?

– Все не так просто.

– Все проще простого.

Прошло тридцать три секунды, прежде чем он мне ответил. Я это точно знаю, потому что считала, сколько понадобится времени, чтобы все рухнуло.

– Я должен остаться, – твердо произнес он, и я вдруг поняла, что мы достигли точки, к которой неумолимо приближались все это долгое время. Я ощутила потерю, словно реальную физическую боль, хотя он продолжал стоять прямо передо мной. – Элли, не делай этого. Ты творишь сплошные глупости.

Он оказался прав. Их я и творила. Но теперь, когда мы добежали до края пропасти, я не видела способа повернуть обратно. Мы смотрели друг на друга несчастными глазами, и оба оказались слишком упрямыми и своевольными, чтобы уступить. Это было стандартной схемой многих наших размолвок. Только раньше мы никогда не ссорились по столь серьезной причине. Наши отношения превратились в поезд, несущийся навстречу неминуемому крушению. И хотя мы оба знали, что станем его жертвами, мы не могли сделать ровным счетом ничего, чтобы его остановить.

Полицейская машина уехала, но я с радостью и облегчением увидела, что таксист по какой-то причине решил остаться, припарковав свой автомобиль прямо перед домом. Он как будто знал, что мне потребуется уехать домой. Забавно, потому что до последнего момента я, разумеется, об этом и не думала.

– Я тебе позвоню завтра, – сказал Дэвид, провожая меня по дорожке.

– По-моему, нам нужно какое-то время побыть врозь, – ответила я начинавшим надламываться голосом. Неужели все это происходит со мной?

– Это просто смешно, – пробормотал Дэвид. – Я позвоню тебе завтра, когда ты успокоишься.

Он звонил. Много раз. Я не отвечала. Возможно, он даже приезжал ко мне домой. Мне хочется верить, что он не желал вот так легко меня отпускать. Но дома меня не было. После долгой бессонной ночи я приняла решение. Лекции у меня закончились, а всю остальную работу, запланированную до конца семестра, я могла легко закончить дома.

Словно раненый зверь, ищущий убежища, я собрала вещи и первым же утренним поездом отправилась домой. Я продолжала надеяться, что Дэвид последует за мной. Что все то, что было между нами, окажется достаточно сильным, чтобы пережить эту разлуку. Будь это кино, он бы оказался на станции и бежал бы по платформе за отходящим поездом. Или же сидел бы в машине, припаркованной у подъездной дорожки, ведущей к дому моих родителей, и выпрыгнул бы оттуда, усталый и растрепанный от сна на водительском сиденье, когда подъехало бы мое такси.

Но ничего этого он не сделал. Я ушла от него, от нас. А он просто меня отпустил.