Текст книги "Могила девы"

17:34

– Ты приготовил нам бонус, Лу. Огромное спасибо.

– Не я, – прорычал Хэнди.

– Не ты? Что у вас происходит?

– Ну, знаешь, задолбали!

– А что такое?

– Заткнись и не перебивай, Арт! Я больше не собираюсь слушать твою фигню. – Так холодно голос Хэнди еще не звучал. – Сорок пять минут тебе на вертолет. Это все, чем ты располагаешь, мистер. У меня чешутся руки кого-нибудь убить. Я даже надеюсь, что вертолета не будет. И больше никаких сделок.

– Как тебе пиво?

– Я выбрал сучонку. Лет десяти-одиннадцати. В симпатичном платье.

– Эмили, – подсказала Анжи.

– Но до этого я отдам ее Боннеру. Ты ведь про Боннера в курсе? Наши чертовы досье у тебя перед глазами, и ты знаешь о его маленькой проблеме.

Переговорщик никогда не оценивает ситуацию – ни положительно, ни отрицательно. Поступить так – значило бы признать, что существуют стандарты приемлемого и неприемлемого. Таким образом возникнет риск вывести преступника из себя или дать ему понять, что его плохое поведение имеет оправдание. Опасно также говорить какие-либо обнадеживающие общие фразы. В таком случае он решит, что вы не относитесь к ситуации серьезно.

Поттер заговорил как умудренный опытом человек:

– Лу, тебе ведь не хочется этого делать. Ты сам знаешь.

Фургон наполнился злобным смехом.

– Все только и указывают, чего я хочу и чего не хочу. Терпеть этого не могу.

– Мы работаем над тем, чтобы достать вертолет. Выгляни в окно, Лу. Ветер дует со скоростью двадцать миль в час, облачность низкая, и к тому же туман. Ты потребовал вертолет на поплавках, но поплавки не растут на деревьях.

– Ветер у вас двенадцать миль в час, облачность две тысячи футов, и я не вижу никакого тумана.

«Телевизор», – вспомнил Поттер и разозлился на себя за то, что забыл о нем. Не исключено, что именно в этот момент Хэнди смотрит пятичасовой прогноз погоды. Минутная пауза показалась очень долгой. Глядя на громкоговоритель над головой, Поттер решил, что они слишком увлеклись механизмом переговоров – пора потолковать о чем-то личном.

– Лу.

– Что?

– Ты спрашивал, как я выгляжу. Позволь мне в ответ спросить, как выглядишь ты.

– Не гони – у вас там куча моих фотографий.

– Снимки с уголовных дел… разве по ним можно о чем-нибудь судить? – рассмеялся переговорщик.

Хэнди заговорил более спокойно:

– Хочешь знать, как я выгляжу, Арт? Тогда слушай, что я тебе расскажу. В тюрьме вспыхнул бунт, заварилась обычная в таких ситуациях дерьмовая каша. Я оказался в прачечной с одним типом, на которого давно имел зуб. Достал нож из стекла – тебе же известно, где обычно прячут такие штуки, – развернул и принялся за него. А знаешь почему?

Артур Поттер-переговорщик знал, что в таких случаях принято отзываться эхом на слова собеседника. Но просто Артур Поттер промолчал.

– Потому что когда я только сел, он подвалил ко мне и начал выдрючиваться, а в конце сказал, что ему не нравится мой вид.

– И ты убил его, – бесстрастно констатировал Поттер.

– А как же. Но я сейчас не о том. Когда он с выпущенными кишками подыхал, я наклонился над ним. Понимаешь, мне было интересно, и я спросил, что именно ему не понравилось в моей наружности. Знаешь, что он ответил? Что я выгляжу, как холодная смерть. Поверишь, Арт, после этого я даже пожалел, что убил его. Да, сэр, пожалел.

«Перестань играть в его игры, – внезапно подумал Поттер. – Он тебя гипнотизирует». И раздраженно сказал:

– Дай нам время до семи, Лу. Сделай это для меня, и, думаю, я сообщу тебе хорошие новости.

– Я…

– Это все. Какая тебе разница? – Поттер постарался, чтобы его голос не звучал просительно, хотел показать, что Хэнди ведет себя неблагоразумно. Это был риск. Но он заключил, что Хэнди не любит нытиков. И тем не менее удивился, когда тот ответил согласием.

– Хорошо. Но чтобы вертолет к этому времени был здесь. Иначе мы займемся малышкой в красивом платье.

Щелк.

Поттер попросил Тоби, чтобы он переориентировал хронометраж времени окончания ультиматума.

Дверь в фургон открылась, и на пороге появился полицейский.

– Привел двух девочек, сэр, – доложил он. – Они в медицинской палатке.

– Девочки в порядке?

– Одна упала и ободрала локоть. А в остальном все нормально.

– Пойду к ним сам, – сказал Поттер. – Немного свежего воздуха не повредит. Фрэнсис, вы можете переводить? Генри, оторвись от своей техники и прогуляйся с нами. Анжи, ты идешь?

В рощице, неподалеку от командного пункта, Поттер усадил девочек на раскладные стулья. К ним присоединился Генри Лебоу. Сел, достал портативный компьютер и улыбнулся недавним заложницам, которые с интересом уставились на его «тошибу».

Поттер попытался вспомнить, чему научила его Фрэнсис, и знаками изобразил имена девочек: Ш-Э-Н-Н-О-Н, К-И-Э-Л. Шэннон улыбнулась. Они были одного возраста, лет восьми, решил переговорщик, но Шэннон выше. Однако Киэл с ее мрачным выражением лица и напряженным взглядом казалась взрослее.

– Что произошло? – спросил ее Поттер.

Когда Фрэнсис получила ответ, улыбка исчезла с ее лица.

– Она говорит, что пыталась убить его.

– Кого?

– Видимо, Хэнди. Она называет его мистером Злыднем.

Поттер показал листовку с фотографиями преступников.

Лицо Киэл стало непроницаемым, и она ткнула пальцем в снимок Хэнди.

– Она говорит, что это он убил Сьюзан, – перевела Фрэнсис. – И поэтому хотела убить его. Мелани ее предала. Мелани – иуда.

– Почему? – удивилась Анжи.

Девочка сделала несколько резких движений.

– Она выпихнула ее из двери.

У Поттера пробежал по спине холодок. Он не сомневался, что за действия учительницы придется расплачиваться.

Шэннон подтвердила, что у преступников нет винтовок. Ее отец увлекался охотой, и она разбиралась в оружии. Беверли страдала от жестоких приступов астмы, хотя Хэнди отдал ей лекарство. Шэннон несколько раз повторила, что «большой человек», то есть Боннер, постоянно маячит рядом с девочками и засматривается на Эмили, потому что она «самая симпатичная и выглядит более по-девичьи, чем остальные».

– До вас кто-нибудь дотрагивался? – тактично спросила Анжи.

Шэннон ответила утвердительно, но Киэл помотала головой.

– Не в том смысле, что вы имеете в виду. Но Медведь все время на нас поглядывал.

«Следовательно, – подумал Поттер, – Боннер представляет собой отдельную, независимую от Хэнди угрозу. И вероятно, даже более опасен. Обуреваемые похотью преступники всегда опасны».

– Кто решил отпустить тебя? – спросила Анжи у Шэннон.

– Вот он, – показала на Хэнди девочка.

– Тот, кого Мелани называет Брутом?

Шэннон кивнула.

– А мы зовем его мистером Злыднем или Магнето.

– Как ты считаешь, почему он выбрал именно тебя? Были на это какие-то причины?

– Ему велел Медведь. – Шэннон показала на фотографию Боннера.

Фрэнсис посмотрела на Анжи и объяснила:

– Шэннон пнула его ногой, и он ужасно разозлился.

– Я не нарочно. Не успела подумать, как это вышло. А потом сильно испугалась. Решила: напрасно я это сделала – теперь он всех сожжет.

– Сожжет? Каким образом?

Девочка рассказала о поставленной над их головами канистре с бензином.

Фрэнсис побледнела.

– Не посмеет.

– Еще как посмеет, – возразила ей Анжи. – Огонь – его новая игрушка.

– Черт! – бросил Поттер. Угроза огня исключала силовой вариант освобождения заложников. Лебоу, разделяя всеобщий страх, начал печатать описание зажигательного устройства.

Переговорщик подошел к двери командного пункта и вызвал из фургончика Чарли Бадда. Затем поманил к себе Дина Стиллуэла.

– Внутри огненная ловушка.

– Огненная?

– На взводе и готова сработать. Нельзя дать ни малейшего повода к тому, чтобы они воспользовались ею. Не предпринимать никаких действий, которые могут быть истолкованы как агрессивные. Еще раз убедитесь, что патроны изъяты из патронников.

– Есть, сэр, – ответил шериф.

Поттер спросил, не вспомнит ли Шэннон что-нибудь еще о захвативших их преступниках. Чем они занимаются в здании бойни.

– Смотрят телевизор, – перевела Фрэнсис. – Ходят, едят, разговаривают. Совершенно спокойны.

Спокойны? Джойслин говорила то же самое. С этим Поттер еще не сталкивался.

– Ты видела у них инструменты?

Шэннон кивнула.

– Они работали ими?

– Нет.

– Можешь сказать, о чем они разговаривали?

– Нет, – объяснила Фрэнсис. – Никто из них не умеет читать по губам.

– Они все время за вами приглядывали? – поинтересовалась Анжи.

– Почти. Он очень страшный. Вот этот. – Шэннон показала на Хэнди.

Киэл вырвала у нее листовку и разорвала на куски.

– Она говорит, что ненавидит Мелани. У нее был шанс убить Брута, а из-за предательства учительницы он жив и может погубить других людей. Киэл не боится умереть, а вот Мелани – трусиха.

Поттер тепло пожал девочкам руки и поблагодарил их. Шэннон улыбнулась, Киэл осталась серьезной, и в ее рукопожатии чувствовалась уверенность в себе. Поттер отправил девочек с полицейским к родителям в мотель в Вороньей Гряде. Посовещавшись с Анжи, он вернулся на командный пункт. Анжи пошла за ним.

Переговорщик протер глаза, откинулся на спинку стула и взял чашку отвратительного кофе, которую поставил перед ним Дерек.

– Не понимаю, – сказал он, ни к кому не обращаясь.

– Что? – спросил Бадд.

– Ускользнула заложница, и он разозлился, это мне ясно. Но он злится не оттого, что потерял козырь, который мог бы использовать в торговле с нами. Он зол по какой-то другой причине. – Поттер обвел глазами фургон. – Анжи, наш штатный психолог, есть какие-нибудь соображения?

– Думаю, самая большая проблема Хэнди в том, что он постоянно стремится все контролировать. По его словам, он убивал людей, потому что они поступали не так, как ему хотелось. Я и раньше слышала нечто подобное. Продавщица ночного магазина недостаточно быстро положила деньги грабителю в сумку, поэтому виновата она, а не он. И это, по его мнению, дает ему право убить ее.

– Поэтому он убил Сьюзан? – спросил Бадд.

Поттер встал и начал прохаживаться по фургону.

– Очень хороший вопрос, Чарли.

– Согласна, – кивнула Анжи. – Ключевой вопрос.

– Почему именно ее? – продолжал переговорщик.

– Я-то имел в виду, почему он вообще ее убил? – уточнил капитан. – Почему дошел до такой крайности?

– О, тот, кто нарушает его правила, достоин любого наказания, – ответила Анжи. – Смерти, пытки, изнасилования. В мире Хэнди даже легкий проступок считается тяжкой виной. Но давайте рассмотрим вопрос Артура: почему убита именно Сьюзан Филлипс? Это очень важно. Генри, что нам известно о девушке?

Пальцы Лебоу защелкали по клавишам. И он стал читать с экрана:

– Семнадцать лет. Отец и мать глухие. Коэффициент умственного развития – сто сорок шесть.

– Тяжело слушать, – буркнул Бадд. Поттер дал знак Лебоу продолжать. – В школе Клерка Лорена первая в классе. И вот послушайте: за ней числится привод.

– Что?

– В прошлом году участвовала в Топике в акции протеста учащихся школы для глухих. Это часть Хаммерсмитского колледжа. Они требовали себе глухого декана. Пятьдесят учащихся были задержаны, а Сьюзан ударила полицейского. Обвинений в нападении на сотрудника правоохранительных органов выдвигать не стали, но был предъявлен условный иск в связи с причинением вреда.

Была добровольной активисткой бикультурного, билингвального центра Среднего Запада. В материалах, которые привезла Анжи, есть запись, – Лебоу перелистал бумаги, – которая объясняет, что это организация, противостоящая тому, что называют «вливанием в общий поток».

– Об этом рассказала мне директор школы Клерка Лорена, – добавила Анжи. – Движение вливания в общий поток выступает за то, чтобы глухие учились в обычных школах. Очень противоречивое начинание. Активисты глухих всячески борются с ним.

Поттер кивнул.

– Отставим это на время. Теперь о тех, кого Хэнди отпустил.

– Джойслин и Шэннон, – подсказала Анжи.

– Что у них общего?

– Похоже, ничего, – ответил Бадд. – Выглядят как две противоположности. Джойслин – тихоня, а Шэннон – заводная. Похожа на Сьюзан, только еще маленькая.

– Анжи, а ты что думаешь? – спросил Поттер.

– В этом случае тоже идет речь о сохранении контроля. Сьюзан представляла для Хэнди непосредственную угрозу. Скорее всего прямо бросала вызов его власти. Шэннон ударила ногой Боннера, и Хэнди почувствовал в ней опасность, правда, меньшего масштаба, чем та, что исходила от Сьюзан. Чтобы восстановить контроль в полной мере, ему не нужно было убивать девочку, но он хотел избавиться от нее. Теперь о Джойслин. Она постоянно плакала. Распускала сопли. Это действовало ему на нервы и таким образом ослабляло контроль над ситуацией.

– А как же взрослые? – заинтересовался Лебоу. – Можно было бы предположить, что они, а не дети, представляют для Хэнди главную угрозу.

– Не обязательно, – возразила Анжи. – Видимо, старшая учительница Донна Харстрон находится в полукоматозном состоянии. От нее не может исходить никакой угрозы.

– А Мелани Черрол?

– Директриса школы сказала мне, что Мелани считают очень робкой.

– Как это вяжется с тем, что она вытолкнула Киэл из здания?

– Полагаю, счастливая случайность. Действовала импульсивно. – Анжи посмотрела в окно. – Странный тип этот Хэнди.

– Уникальный в моей практике, – кивнул Поттер. – Ну-ка, Генри, почитай нам из своего опуса. Растолкуй, что о нем известно на данную минуту.

Лебоу чуть выпрямился и начал:

– Луис Иеремия Хэнди, тридцати пяти лет. Воспитан матерью, после того как его алкоголик отец попал в тюрьму, когда сыну было всего шесть месяцев. Мать тоже пила. Службы защиты детей неоднократно рассматривали вопрос о помещении его и братьев в семейные приюты, но из этого ничего не вышло, поскольку не было свидетельств того, что с Хэнди жестоко обращались или били его. Не появилось таких свидетельств даже тогда, когда вышел из тюрьмы его отец. Мальчику в то время исполнилось восемь лет. Сам Хэнди-старший неоднократно подвергался арестам за драки с соседями. Когда Луису было тринадцать лет, отец наконец ушел из семьи, и через год его убили в пьяной драке в баре. Еще через год умерла мать Луиса.

Сотрудник полиции Фрэнсис Уитинг, исполненная сострадания, покачала головой.

– Свою первую жертву Хэнди убил в пятнадцать лет. Воспользовался ножом, хотя имел при себе пистолет и мог бы применить более гуманное оружие. Жертва, юноша его возраста, умирал очень медленно. Хэнди на шесть лет отправился в тюрьму для несовершеннолетних, а затем довольно долго находился на свободе. Подвергался арестам за угоны автомобилей с отягчающими обстоятельствами, за то, что грабил водителей, нападал на людей и избивал их. Подозревался в ограблениях банков и банкоматов. Дважды его чуть не отправили за решетку, подозревая в более серьезных преступлениях, но свидетелей убивали до начала судебных заседаний. Доказать причастность Хэнди к их смерти так и не удалось.

Два его брата постоянно не ладили с законом. Старший был убит пять лет назад. Я уже упоминал об этом. Не исключали, что Хэнди сам прикончил его. Где находится младший – неизвестно.

Чем дальше, тем сильнее ожесточался Хэнди, – продолжил Лебоу. – Его преступления становились все более безжалостными и носили случайный характер. В последнее время убийства не были ничем спровоцированы, а во время ограбления, за которое он недавно получил срок, Хэнди совершил поджог.

– Расскажи конкретно, что произошло во время ограбления в Уичито, – попросил аналитика Поттер. – Тот случай, когда он взял ссудо-сберегательный банк «Фармерз энд мерчантс».

Генри Лебоу продолжил:

– Хэнди, Уилкокс, дважды судимый Фред Ласки и Присцилла Гандер, подружка Луиса, совершили ограбление ссудо-сберегательного банка «Фармерз энд мерчантс» в Уичито. Хэнди приказал кассирше отвести его в хранилище, но та, по его мнению, двигалась недостаточно быстро, и это вывело его из себя. Он ударил ее и вместе с другой женщиной запер в хранилище, а сам вышел и раздобыл баллон с газом. Распылил его в помещении банка, а затем поджег. Из-за пожара его и поймали. Если бы они просто удрали с двадцатью тысячами, все обошлось бы. Но на то, чтобы поджечь банк, ушло пять минут. Поэтому их накрыли полицейские и люди Пита Хендерсона.

Лебоу рассказал, чем завершилась драма. Перед зданием банка произошла перестрелка. Девица скрылась, а Хэнди, Уилкокс и Ласки угнали машину, но не проехали и мили, как были остановлены на дорожной заставе. Бандиты выскочили из автомобиля и бросились к полицейским. Хэнди выстрелил Ласки в спину из спрятанного пистолета, убил его, ранил двух полицейских и только после этого был ранен сам.

– Не вижу никакого смысла, – покачал головой Бадд. – Он что, устроил пожар только для того, чтобы сжечь тех двух женщин?

– Нет-нет, – возразила Анжи. – Используя огонь как орудие, он восстанавливал контроль над ситуацией.

– «Они не делали того, что я хотел. Когда я этого хотел, – процитировал преступника Поттер.

– Может, такие, как этот Хэнди, станут вашей специальностью, – предположил Тоби.

«Два года до выхода на пенсию, – подумал переговорщик. – Зачем мне еще какая-то специальность, а уж тем более такая, что предполагает общение с типами вроде этого Лу Хэнди».

Бадд тяжело вздохнул.

– С вами все в порядке, капитан? – спросил его Поттер.

– Не уверен, что подхожу для такой работы.

– Вы прекрасно справляетесь.

Но молодой полицейский, конечно, был прав. Он не подходил для такого рода работы. Да и никто не подходил.

– Послушайте, Чарли, ребята в оцеплении, наверное, совсем издергались. Устройте-ка вместе с Дином обход. Успокойте. Позаботьтесь о кофе. И ради Бога, проследите, чтобы они не высовывались. Свою голову, кстати, тоже поберегите.

– Я пойду с вами, – предложила Анжи. – Если Артур не против.

– Ты догонишь его, – кивнул переговорщик. – А пока мне надо переброситься с тобой парой слов.

– Встретимся на улице. – Психолог посмотрела на Бадда и подвинула стул ближе к Поттеру.

– Анжи, мне нужен союзник, – сказал тот. – Кто-то из заложниц.

Она подняла на него глаза.

– Мелани?

– Было ли то, что она совершила, непредсказуемой реакцией? Или я все-таки могу рассчитывать на чью-то помощь?

Анжи на мгновение задумалась.

– Когда Мелани училась в школе Клерка Лорена, там придерживались принципов орализма, то есть запрещали пользоваться языком жестов, считая, что в таком случае у глухих разовьются навыки чтения по губам. Это тяготило ее – теперь педагоги тоже понимают пагубность подобного метода. Тогда Мелани разработала собственный, почти незаметный язык жестов. Она пользовалась только пальцами, чтобы учителя не видели движений ее рук, как было бы, если бы она пользовалась обычным языком глухих. Ее язык распространился по школе как лесной пожар.

– Она придумала язык?

– Да. Но обнаружила, что десяти пальцев недостаточно для всего объема лексики и синтаксиса. Тогда она ввела в свой язык переменный элемент. Это была блестящая находка. Никто из глухих не использовал раньше в языке ритм. Она наложила временной размер на жестикуляцию пальцами, и сделала это явно под влиянием того, как работают дирижеры за пультами оркестров.

Артур Поттер, который всю жизнь зарабатывал тем, что с кем-то говорил, был восхищен.

– Примерно в это же время, – продолжала Анжи, – начали шириться протесты и выдвигались требования перейти на программы, которые предполагали обучение глухих языку жестов. И один из аргументов глухих учителей заключался в том, что учащиеся и без того пользуются языком Мелани.

Но сама Мелани не имела никакого отношения к этим протестам. Она отрицала, что изобрела язык, как будто боялась, что администрация накажет ее за это. Хотела одного: отсидеть уроки и вернуться домой. Очень талантливая, очень умная и очень робкая. В этом году ей предложили стипендию в колледже Галлодета в Вашингтоне, но она отказалась.

– Почему?

– Никто не знает. Наверное, из-за происшествия с братом.

Поттер вспомнил, что завтра молодому человеку предстоит операция. «Интересно, – думал он, – успел ли Питер Хендерсон связаться с родными Мелани?»

– Может быть, – проговорил он, – некоторая робость вообще сопровождает глухоту?

– Извините, агент Поттер, – перебила его Фрэнсис Уитинг. – Складывается впечатление, что для работы в ФБР необходима определенная толика фашизма.

– Простите? – изумился переговорщик.

Девушка пожала плечами:

– Стереотипы, применяемые к людям. Глухие постоянно страдают от этого. Считается, что они нищие. Что они глупые, тупые, глухие и немые. Что они робкие. Хеллен Келлер[34]34
  Келлер, Хеллен Адамс (1880—1968) – известная деятельница Американского общества слепых. После болезни, перенесенной в полуторагодовалом возрасте, осталась слепоглухонемой.


[Закрыть] как-то сказала, что слепота отрезает человека от вещественного мира, а глухота – от людей. Глухие компенсируют свой недостаток. Ни одно другое отличительное физическое состояние человека не привело к возникновению сообщества и расцвету культуры, которая есть у глухих. Возьмите самые разные группы: голубых, парализованных, силачей, высоких, низкорослых, престарелых, алкоголиков, – вы не увидите ничего подобного. Сообщество глухих отличается воинственной сплоченностью. Их можно назвать какими угодно, но только не робкими.

– Положен на обе лопатки, – кивнул Поттер.

Девушка улыбнулась.

Переговорщик посмотрел на поле за окном и обратился к Анжи:

– У меня ощущение, что до сего момента переговоры с одним только Хэнди давали результат. Но я мог бы спасти еще три-четыре жизни, если бы кто-то из заложниц мне помог.

– По-моему, Мелани не годится для этого.

– Принято к сведению. А теперь иди – Чарли уже и так ломает голову, куда ты запропастилась.

Анжи вышла из фургона, Фрэнсис последовала за ней и направилась в мотель проверить, как обстоят дела с родными заложниц. А Поттер вернулся к столу и вызвал в воображении фотографию Мелани – ее лицо, волнистые белокурые волосы.

«Какая она красивая», – сказал он себе.

Затем распрямился и посмеялся над собой.

Хорошенькое личико? О чем он только думает?

Переговорщик не имеет права испытывать к заложникам ничего похожего на стокгольмский синдром. Это первейшее правило во время подобных кризисов. Он должен быть готов, если потребуется, пожертвовать ими. Но сейчас Поттер не мог заставить себя перестать думать о Мелани. Это было тем более нелепо, что в последнее время он редко обращал внимание на внешность женщин. После смерти Мариан у Поттера было всего одно романтическое приключение – с симпатичной женщиной лет под сорок. Их связь с самого начала не имела перспектив. Теперь Поттер считал, что человек шестидесяти лет и старше способен на романтическое чувство. Но в сорок – пятьдесят полагал, что это невозможно. Из-за негибкости. Гордости. И разумеется, вечных сомнений.

Глядя на здание бойни, он решил, что последние пятнадцать лет после смерти Мариан самые важные разговоры он вел не с Линден, двоюродной сестрой жены, и ее родственниками, не с женщинами, целомудренно бравшими его под руку на службе, а с мужчинами, направлявшими в голову заложников свои пистолеты, готовые к бою. И с другими женщинами – с короткими черными волосами, восточными лицами и нарочито европейскими кличками. С преступниками, психопатами и потенциальными самоубийцами. Он изливал им душу, а они изливали ему свои. Конечно, лгали насчет тактики и мотивов (как и он им), но говорили чистую правду о себе: о своих надеждах и мечтах, уже погребенных или еще не утраченных, о семьях, детях и жестоких поражениях в жизни.

Рассказывали свои истории по тем же причинам, по которым Артур Поттер рассказывал им свои. Чтобы измотать противоположную сторону, установить с ней связь и «добиться эмотивного отклика» (так говорится в его чрезвычайно популярном, выдержавшем восемь изданий учебнике по переговорам с преступниками, захватившими заложников).

А еще потому, что кто-то хотел слушать.

«Мелани… придется ли нам когда-нибудь поговорить? Только нам двоим?»

Увидев, что ему машет Дин Стиллуэл, Поттер вышел в овражек навстречу шерифу. Обернулся на командный пункт – вокруг фургона клубился клочковатый туман. Значит, Хэнди пользовался не самым последним прогнозом погоды. Это давало надежду – может, и безосновательную, но все-таки надежду. Переговорщик посмотрел на предвечернее небо, все в желтых полосах и несущихся свинцовых облаках. В просвете между двумя бесформенными массами мелькнула луна – бледный полумесяц восседал над зданием бойни, прямо над стеной из кроваво-красного кирпича.