Текст книги "Сияние Авроры"

– Ваша воля моими руками, Темплар. – Он кланяется, а потом смотрит на нас с Тайлером. – А с этими что?

Сильдратийка, поджав губы, окидывает нас взглядом. Дракон снова выводит трели, хлопая крыльями и облизывая мочку уха Саэдии длинным розовым языком.

– В последние дни у нас было не так много времени для развлечений, да? – говорит она. – Надо бы устроить танец крови в честь возвращения моего брата. Поэтому, как только прибудет бетрасканец… – Встретившись со мной глазами, она пожимает плечами. – Скорми их всех драккану.

* * *

Я не большая поклонница космических кораблей, но мне приходилось на некоторых бывать. Юнкеры, крейсеры, истребители, штурмовики. У одного из моих парней была собственная межзвездная яхта, и на мой семнадцатый день рождения он устроил мне круиз от Талмарра IV до Ригеля. На этом корабле имелся собственный танцевальный зал с оркестром из тридцати музыкантов.

(Пирес О’Ши. Бывший парень № 30. Плюсы: Высокий. Богатый. Красивый. Минусы: Слишком. Активен. Языком.)

И все же я не припомню, чтобы когда-то бывала на судне с ареной.

Она располагается в самом центре корабля и утоплена в палубу метров на десять. Стены, выполненные из того же темного металла, что и остальная часть «Андараэли», освещены темно-красными сферами и испещрены чем-то похожим на следы когтей. Пол арены усеян миллионами гладких светящихся камней и высокими витыми шпилями из колкого темного металла. Длинные трибуны тянутся вверх, окружая площадку концентрическими кольцами.

Нас выводят на арену под прицелом дезинтеграторов, сотни Несломленных бойцов занимают места в соответствии с рангом. Среди них как мужчины, так и женщины, все вооружены, великолепны, с тремя скрещенными клинками клики Воерожденных на лбу. У каждого традиционное высокомерное выражение лица: «Мы лучше вас», благодаря которому с этими эльфами так весело бывает на вечеринках. Помимо прочего я ощущаю исходящий от них трепет предвкушения. Жажду грядущего насилия и кровопролития.

Саэдии устраивается на балконе, развалившись в напоминающем трон кресле со спинкой, образованной тремя скрещенными клинками. Питомец сидит у нее на плече и наблюдает за всеми сверкающими золотистыми глазками. Небольшой легион стражников, словно прекрасные тени, прячется за ее спиной.

Эльфы подводят нас к краю, где широкий мостик слегка нависает над ямой. Заслышав шум позади, я оборачиваюсь и вижу Финиана – его ведут к нам другие сильдратийцы. Он выглядит слегка потрепанным, но в целом невредимым. Я порывисто обнимаю его и быстро целую в щеку.

– Ты в порядке?

Наш Технарь обводит взглядом толпу на арене, затем смотрит на яму внизу.

– Если не считать того факта, что меня вот-вот съедят на потеху этим людям? Да, на все сто процентов, Скар.

– Туше, мистер де Сиил, – улыбаюсь я. – Как там Кэл?

– С ним все хорошо. – Фин задумчиво хмурится, словно вдруг засомневался в этом. – Футляр для сигарилл, который дал ему Адамс… Он отразил выстрел. Как будто Адамс знал…

– Как такое возможно? – спрашиваю я растерянно.

Тут в разговор, пока мы не стали строить всякие домыслы, вмешивается Тайлер и, как всегда, переходит к самому главному.

– Тебе удалось получить информацию с черного ящика, да?

Фин кивает:

– Она на моем униглассе, который забрали, но я максимально, насколько смог, зашифровал данные. Им потребуется немало времени, чтобы взломать код, при этом до конца все данные не сотрутся.

– Хорошая работа, легионер.

Фин кивает в ответ на похвалу, затем снова глядит на яму и с трудом сглатывает.

– А кто-нибудь знает, что это за драккан, которому нас хотят скормить?

Я пожимаю плечами:

– Я проспала всю ксенобиологию.

– У них, случайно, нет аллергии на бетрасканцев?

– Вон он. – Тай указывает на плечо Саэдии. – Это драккан.

– О. – Фин хмуро смотрит на маленькую рептилию с темной чешуей, которая обвила горло хозяйки. Девушка тянется к миске сбоку от себя и бросает твари рваный кусок мяса – та ловит его в воздухе острыми крошечными зубками.

– О-о-о-о. – Я заметно оживляюсь.

Светлые брови Фина сходятся на переносице.

– М-м-м, вообще я не из тех, кто судит о качестве по размеру, но вам не кажется, что он несколько… маловат?

Саэдии встает и разводит руки в стороны, прекращая нашу дискуссию. Потом обводит остальных Несломленных взглядом, излучающим темную, надменную властность, пока их приглушенные разговоры не стихают, шепот не прекращается, а единственными звуками не остаются урчание двигателей и стук моего сердца.

Как только на арене воцаряется полная тишина, Саэдии начинает говорить на сильдратийском, а я – тихонько переводить.

– Тот, кто был потерян, теперь найден, – произносит она. – В благодарность Пустоте за возвращение моего брата мы споем песню разрушения и исполним танец крови. Мы вкусим сердца врагов, чтобы их сила стала нашей.

Она указывает вниз, на высокую сильдратийку, стоящую в яме возле панели управления в стене. Губы Саэдии изгибаются в легкой улыбке.

– Выпустить драккана, – говорит она.

Женщина нажимает кнопку. Пол в центре арены внезапно трескается и расходится, под ним оказывается глубокое логово.

И из него доносится содрогающийся, пробирающий до костей рев.

– Этот, – шепчу я, – похоже, не так уж маловат.

Несломленные вокруг нас принимаются торжественно, в едином ритме топать ногами, и при виде выбирающегося из логова существа мое сердце ухает вниз. Двадцатиметровая, извивающаяся, черная, как ночь, рептилия – гораздо больше и злее твари на плече Саэдии. Она запрокидывает голову и ревет, клыки сверкают в алом свете, и ее крик отдается в моей груди. Когти длиной с мою руку. Жало на хвосте размером с мое тело.

– Дыхание Творца, нам конец, – шепчет Финиан.

Тайлер смотрит на меня: его челюсти сжаты, глаза широко раскрыты. Он пытается отыскать выход из сложившейся ситуации. Мой младший братец – гений тактики. Как бы я ни подтрунивала над ним, как бы ни тыркала его по этому поводу, его план действий всегда нас спасал. И сейчас я, даже не будучи религиозной, почти близка к тому, чтобы вознести молитву Творцу: хоть бы у Тайлера нашелся какой-то козырь в рукаве.

Губы Саэдии медленно открываются, и у меня замирает сердце, когда она начинает говорить.

– Стойте! – рявкает Тайлер.

Грохот топающих ног немного стихает. Саэдии смотрит на Тайлера сверху и наклоняет голову так, будто перед ней собака, внезапно научившаяся говорить.

– Скар, будь моим переводчиком, – бормочет он. – Переводи все, что я говорю. Это приказ.

В его голосе – сталь, в глазах – лед. В это мгновение я вижу в нем столько от отца, что мне хочется разрыдаться.

– Хорошо, – тихо отвечаю.

Тайлер поворачивается к Саэдии, широко раскинув руки. Я начинаю переводить:

– Меня зовут Тайлер Джонс. Я сын Джерико Джонса!

На этих словах над ареной повисает безмолвие, имя отца расползается среди воинов подобно пламени. Как я и говорила: здесь тоже помнят Великого Человека.

– Мой отец долгие годы воевал с вашим народом! – выкрикивает Тайлер. – Он тысячами проливал кровь ваших воинов. И его кровь течет в моих венах.

Теперь воцаряется полная тишина, в море фиалковых глаз отражается едва уловимая, жгучая злость. Они помнят поражение на Кирейне, которое нанес им наш отец. Позор, которому после этого подверглась вся их клика.

Тай поднимает глаза на Саэдии – его челюсти сжаты, взгляд прищурен.

– Я – командир этого экипажа. Я веду – они следуют за мной. И твой брат в том числе. Моя сестра не воин. Моя команда не воины. Поэтому кого и нужно бросить в эту яму, так это меня, и только меня. Сын Джерико Джонса не нуждается в помощи, чтобы сделать сумку из какой-то там ящерицы.

На этом месте я запинаюсь и гляжу на брата.

– Тай…

– Ты сказала, эти люди уважают бесстрашие, – тихо говорит он, по-прежнему не отрывая взгляда от Саэдии. – Так вот это самое бесстрашное, на что я способен. Переведи им, Скар.

Я делаю, как он просит, – от слов Тая глаза Саэдии сужаются.

– Не их, – повторяет он и указывает на свою грудь. – А только меня.

Темплар Несломленных откидывается на спинку трона, проводит черным ногтем по линии брови. Детеныш драккана обвивает ее руку хвостом и щебечет ей на ухо. Мать откликается ревом.

– Если ты желаешь умереть один, терранин, – произносит сильдратийка, – будь по-твоему.

Саэдии кивает окружающим нас охранникам, и не успеваю я возразить, как нас стаскивают с мостика. Я протестующе кричу, когда топот ног возобновляется, нарастающий грохот вторит пульсу, стучащему в висках. Тай – мой младший брат, единственный член моей семьи. Я – его старшая сестра и по идее должна приглядывать за ним.

– Тайлер!

Оставшийся рядом с моим братом воин Несломленных снимает с пояса маленький, богато украшенный клинок и вручает ему. Таким ножом едва разрежешь буханку протеинового хлеба, что уж говорить о двадцатиметровой машине для убийств. Сильдратийка в яме вновь нажимает кнопку, и двери в логово драккана захлопываются. Она поспешно покидает арену, когда чудовище внизу принимается рыскать в поисках добычи, его рокот сотрясает палубу под моими ногами. У меня внутри все сжимается. Фин стискивает мою ладонь. Тай смотрит на меня и подмигивает.

– Сбросить его, – приказывает Саэдии.

Несломленный поднимает руку, но Тайлер сам спрыгивает в яму – ему не хочется, потеряв равновесие, оказаться схваченным раньше, чем он успеет среагировать. Подошвы его ботинок с хрустом приземляются на камни, драккан ревет.

Должно быть, у зверя подрезаны крылья, потому что он не взлетает, а подпрыгивает в воздухе и скользит навстречу Таю, широко открыв клыкастую пасть.

Тайлер мгновенно приходит в движение: перекатывается по земле и прячется за один из странных металлических выступов. Драккан обрушивается на то место, где мой брат стоял всего секунду назад, бросается на него с яростным ревом, длинная шея при атаке вытягивается, как у змеи. Но Тай не стоит на месте: он перекатывается, использует для защиты различные преграды и одновременно осматривает арену, отчаянно ища способ выбраться отсюда.

– Тайлер, берегись! – кричу я.

Не могу поверить, что это происходит на самом деле, все кажется ненастоящим. Топот ног и дребезжащий рев накатывают на меня ужасными черными волнами. Тай быстр и ловок, его обучали рукопашному бою лучшие тренеры академии. Однако у зверя, с которым он сражается сейчас, даже нет рук. Существо снова подпрыгивает в воздух и перелетает через укрытие Тайлера, шипастый хвост ударяет по земле, когда мой брат откатывается в сторону. Оно выкидывает вперед длинные лапы, выдирая куски из металла – да, эта тварь, очевидно, способна резать металл когтями.

Осколки, некоторые размером с голову Тая, рассыпаются по земле. Затем драккан взмахом хвоста сбивает Тайлера с ног – тот отлетает, кубарем катится по светящимся камням. Я снова кричу. Мой брат вскакивает на ноги и, держась одной рукой за ребра, уходит от очередного удара. Его лоб заливает кровь, капли покрывают губы. С ужасом понимаю, что у него нет ни малейшего шанса, он безнадежно проиграл.

Один точный удар – и я окончательно лишусь своей семьи.

Я окидываю взглядом сильдратийцев, ярость закипает в груди.

Как они могут спокойно сидеть и смотреть на происходящее?

Хотя спокойно они не сидят. Они ликуют. Наблюдают за неравным смертельным поединком и наслаждаются им. Где здесь честь?

В чем справедливость?

Я перевожу взгляд на Саэдии и даю себе мысленное обещание: если с моим младшим братом что-то случится, клянусь могилой отца…

Я убью тебя, сучка.

Тайлер загнан в угол, запыхался и практически без сил – похоже, последний удар хвостом серьезно ранил его. Драккан – жилистый и сильный, быстрый, как змея, – вновь бросается в атаку. Тайлер безрассудно прыгает вперед и ныряет под щелкающей аркой челюстей, скользя на животе по гладким светящимся камням к центру ямы.

Драккан разворачивается и взмывает в воздух, его обрезанные крылья расправлены, мой брат оказывается под ним. Тайлер, цепляясь за землю, пытается встать на ноги, в отчаянии поднимает свой маленький нож. Мне кажется, что Тай специально поднырнул под зверя, чтобы ударить его в брюхо, вот только нож этот не больше зубочистки.

Драккан с победным визгом падает вниз.

Тайлер перекатывается и швыряет клинок – запускает его не в живот чудовища, как я подумала, а через всю яму. На секунду в моей голове мелькает мысль, что у него окончательно помутился рассудок, что он лишился единственного оружия и только что погубил себя.

А потом вижу, как нож, вращаясь в воздухе, описывает дугу в идеальном броске и рукоятью влетает в панель управления на стене.

Тай мгновенно оказывается на ногах, после чего ныряет вперед, как только двери в логово разъезжаются в стороны. Драккан ревет, когда земля разверзается под ним, и, молотя бесполезными крыльями, падает обратно в загон, из которого вылез. Он ударяется об пол с оглушительным грохотом, его яростный визг эхом отражается от металлической поверхности. Мое сердце подскакивает к горлу, глаза широко распахиваются. Тайлер вновь на ногах и готов к отчаянной атаке: маленькие камушки летят в стороны, когда он прыгает вперед, вытянув руку к панели управления, а в это время чудовище рвется обратно из логова. Но это гонка: Тайлера и драккана, человека и монстра, звериного голода и огромного, непоколебимого желания выжить.

И Тайлер побеждает в ней.

Зверь с рыком прыгает вверх, двери с грохотом закрываются. Металлические створки зажимают туловище драккана. Несломленные тут же вскакивают со своих мест, некоторые даже кричат от ужаса, когда двери сдавливают ребра извивающегося чудовища, кровь льется из его пасти.

Окровавленный Тайлер, тяжело дыша, делает несколько шагов вперед. Смотрит на бьющегося в агонии зверя, который царапает сдавливающий его металл. Драккан побежден, но не мертв, и от его криков, пока он пытается высвободиться, меня начинает тошнить, ноздри наполняет смрад черной крови.

Внезапно воздух опаляет горячая вспышка – смертельный выстрел из дезинтегратора вышибает драккану глаз. Чудовище дергается еще раз, затем обмякает. Вся арена замирает в неподвижности, легионы Несломленных потрясены и напуганы. Я поднимаю голову и вижу Саэдии: она стоит с дезинтегратором на бедре. Смотрит на моего брата, ее идеальное лицо – непроницаемая маска.

Мое сердце гулко колотится, в животе порхают бабочки. Воерожденные ценят храбрость превыше всего, но как сейчас все обернется, я, честно говоря, не знаю. В конце концов, Тай только что прикончил питомца этой чокнутой стервы.

Саэдии целится из дезинтегратора в голову Тайлера. Он, окровавленный и непокорный, смотрит на нее снизу вверх. Достаточно одного нажатия на спусковой крючок.

– Возможно, – наконец произносит она, – с тобой все-таки будет весело.

Я вздыхаю с облегчением, мои плечи опускаются, все тело обмякает. Саэдии поворачивается к своему лейтенанту и кивает на нас.

– Отведи их в тюремный блок. И надежно запри.

– Ваша воля моими руками, Темплар, – отвечает он. – А что делать с их Альфой?

Саэдии смеряет Тайлера прищуренным взглядом.

– Проследи, чтобы его накормили и перевязали ему раны. – Она поджимает губы, откидывает косы за плечи. – А затем отправь его в мои покои. Я бы хотела допросить его лично.

Лейтенант кланяется, и Несломленные бросаются выполнять приказ своей госпожи. Я гляжу на стоящего в яме Тайлера, невольно усмехаюсь и качаю головой. Он смотрит на меня в ответ, подмигивает, вытирая кровь с губ. В это мгновение несколько красивых Несломленных бойцов хватают меня и, подталкивая в спину, уводят вверх по лестнице.

Финиана ведут следом за мной, он пребывает в таком же недоумении, как и я. Мы по-прежнему находимся под надежной охраной Несломленных. По-прежнему отрезаны от Аври и Кэла, а теперь еще и Тайлера, по-прежнему считаемся разыскиваемыми галактическими террористами, нас везут неизвестно куда под присмотром психованной сестрицы Кэла. Мы все еще по уши в дерьме.

Но почему-то до сих пор живы.

Нас ведут темными коридорами, освещенными полосками кроваво-красного цвета. Стены здесь украшены сильдратийскими глифами, внутреннее оформление представляет собой странное сочетание красивых изгибов и линий с мрачной готической атмосферой. На протяжении всего пути нас сопровождает единственный звук – гул двигателей.

Мы подходим к зоне с надписью «ТЮРЕМНЫЙ БЛОК», и нас без всяких церемоний заталкивают в маленькую камеру. Стены черные, голые. Вдоль одной из них стоит койка, на полу – полоски красного цвета.

Дверь бесшумно закрывается. Я опускаюсь на койку, обхватив руками живот. Все тело дрожит.

– Скар? – окликает меня Фин.

– Да? – шепчу я.

– Как думаешь, Тайлер готов принять предложение руки и сердца в ближайшем будущем?

Я смеюсь, и мой смех перерастает в сдавленные рыдания. Мне приходится крепче обхватить себя, чтобы удержать все эмоции внутри. Некоторое время это единственное, что помогает мне не рассыпаться на части. Мысль о том, что я чуть не потеряла Тайлера, единственного родного мне человека, практически невыносима.

Фин садится рядом со мной, монотонный стон его экзокостюма звучит знакомо и успокаивающе. Он неловко обнимает меня за плечи.

– Эй, все хорошо, – бормочет он. – С Таем все в порядке.

Я киваю и громко шмыгаю носом, сдерживая слезы. Понимаю, что он прав. Понимаю, что должна держать себя в руках, должна снова собрать всех вместе. Сейчас мы разбросаны по всему кораблю: Кэл в медчасти, Аври, накачанная препаратами, где-то заперта, Тай в лапах у Саэдии, а…

Моргаю, обвожу взглядом камеру, и внутри меня все переворачивается, когда приходит осознание: кого-то не хватает.

Вот черт…

Даже не помню, видела ли я ее на арене. Не могу поверить, что могла не заметить ее исчезновения, как бы тихо она себя ни вела и какая бы суматоха с этим боем ни царила. Сосредоточенно нахмурив лоб, пытаюсь напрячь память и понимаю, что в последний раз видела ее на борту «Нуля», когда мы собирались высаживаться.

И шепотом произношу в темноте:

– А где, черт побери, Зила?

12. Зила

Вентиляционные трубы на борту корабля Саэдии вызывают неприятные воспоминания, пока я ползу по ним. Мой пульс и дыхание учащаются. И оба этих фактора значительно снижают мою скорость.

Я останавливаюсь, чтобы упорядочить мысли, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на том, как легкие медленно расширяются, а потом сжимаются. Напоминаю себе, что между событиями, случившимися в шестилетнем возрасте, и происходящими сейчас, нет никакой связи. Сходство заключается лишь в том, что я прячусь в вентиляционной системе, а эти враждебные существа уже ищут или скоро будут меня искать.

А еще остальные рассчитывают, что я спасу им жизнь.

Только на этот раз они не мои родители, а члены моего экипажа. Как бы то ни было, мой экипаж… важен для меня. Как важна, разумеется, и наша миссия.

На этот раз я не подведу, чего бы мне это ни стоило.

По моей оценке, сейчас никому из моих товарищей не угрожает опасность. Финиан и Скарлетт, без сомнения, испытывают неудобства, но они вызваны лишь пребыванием в камере. Аврора под препаратами и, к счастью, не в курсе своего положения. С Кэлом и Тайлером, согласно приказу Темплара, должны хорошо обращаться.

Исходя из этого, я решила сначала вернуть наше снаряжение, а потом приступить к спасательной операции. Сама по себе я действую более проворно, а еще заметила, что наш экипаж в самые напряженные моменты любит поболтать, что, на мой взгляд, совсем нецелесообразно.

В общем, одной проще.

* * *

Мне было шесть.

Мы жили на небольшом исследовательском судне под названием «Джейнвей», которое вращалось по орбите вокруг Галланосы III – недружелюбной планеты, но главного претендента на добычу полезных ископаемых. Корабль был невелик: я могла пройти его примерно за девять минут и пробежать – за три, но он служил домом для пяти ученых-исследователей и меня.

Мне было всего шесть.

* * *

Я нахожусь в системе жизнеобеспечения «Андараэли», извилистом лабиринте воздуховодов, которые петляют под палубами и между уровнями. Смотрю сквозь вентиляционную решетку на семерых техников-сильдратийцев – они пытаются взломать наши униглассы. В Академии Авроры используются только новейшие технологии, так что я уверена: их усилия окажутся бесплодны в следующие семьдесят – восемьдесят минут, в зависимости от уровня компетенции.

Мне этого хватит.

В настоящий момент двое техников, похоже, собираются на перерыв, поэтому я занимаю наблюдательный пост и жду. Их уход повысит мои шансы.

Терпение.

* * *

Терпение – вот что требовалось на борту «Джейнвея», и мне оно давалось с трудом. У нас имелась огромная цифровая библиотека, общая зона отдыха, тренажерный комплекс и гидропонная установка. Но при этом, сказать по правде, заняться там было практически нечем. Я росла очень активным ребенком: оббегала весь корабль, чтобы выплеснуть энергию; часто использовала тренажер в целях, для которых он не был предназначен; и выращивала цветы на собственном крошечном участке гидропонной системы.

Моя мама возглавляла экспедицию, уделяя особое внимание анализу потенциальных мест добычи полезных ископаемых. Отец был номинальным сотрудником корпорации по охране окружающей среды, который документально подтверждал, что добыча полезных ископаемых не подвергает опасности никакие редкие или уникальные объекты. Учитывая характер его работы, у него было достаточно свободного времени, поэтому он также занимался моим образованием. У него был талант – делать занятия увлекательными, а мой ум позволял мне схватывать все на лету без какого-либо давления или переутомления.

Я как раз оканчивала курс средней школы, когда пришли те мужчины.

* * *

Мужчины надо мной стоят, склонившись над прозрачной кремниевой стойкой, и тихонько переговариваются на сильдратийском. Рядом с униглассами, которые они пытаются взломать, я вижу через стекло ключи доступа к «Нулю».

Сбежать на нашем собственном корабле было бы удобнее всего, поскольку нам знакомы все его устройства, они спроектированы с учетом наших потребностей. Возможно, я еще могла бы как-то незаметно достать ключи, но забрать униглассы, не привлекая внимания, вряд ли получится.

Поэтому я мысленно перехожу к другому плану действий.

* * *

Родители объяснили мне, что мой план нереалистичен: шестилетний ребенок, даже несмотря на свою успеваемость и социальную приспособленность, непременно столкнется со множеством трудностей на занятиях уровня колледжа. Я с раннего детства любила естественные науки, поэтому мама с папой забрали меня с собой на Галланосу III, где собирались заняться моим высшим образованием, когда придет время.

И хотя даже в столь юном возрасте я понимала, насколько необычен мой ум, они не хотели, чтобы я чувствовала себя одинокой. Они желали для меня безопасности.

Но провалились по обоим пунктам.

* * *

Оба старших техников-сильдратийцев уходят, и теперь мне предстоит разбираться с пятью. Я проползаю под ними по воздуховоду к дальнему концу лаборатории, к месту соединения труб.

Я обдумала все варианты, провела тщательный статистический анализ каждого действия, исходя из имеющейся у меня информации.

И первый мой шаг – сигнализация.

* * *

Семьюдесятью тремя минутами ранее сработала сигнализация – отнюдь не странность для нашего изолированного местоположения. А вот отказ прибывающего судна откликнуться на приветствие вызывал некоторое беспокойство, хотя, возможно, у них просто были проблемы со связью. Мы не главная их цель – от нас мало проку. Однако наши сомнения развеялись, как только они принудительно состыковались с «Джейнвеем» и вынесли наши шлюзы.

В эту секунду нас охватила сильнейшая тревога.

Когда запоры взорвались, весь корабль содрогнулся. Отец оттолкнул меня – я еще никогда не видела его таким грубым вне игры в сайго на тренажере – и отправил в лабораторию к Максу и Хоа.

– Прячься, – прошептал он, когда я растерянно оглянулась на него.

Я ничего не понимала, но, будучи послушным ребенком, нырнула в дверной проем, где среди ящиков с образцами, которые мы собирались доставить в нашу следующую поездку на станцию Марни, отыскала себе место. Отсюда, через дверь, я могла следить за происходящим.

Мама вышла навстречу чужакам. Их было трое, все в облегающих костюмах, таких же потрепанных, как и их корабль. Я тут же узнала их – встречалась с ними неделю назад, когда мы с папой прилетали на Марни.

Я до сих пор вспоминаю, как в ту минуту выглядела мама. На ней был синий комбинезон, распущенные волосы тугими черными кудрями, как у меня, струились по плечам.

А вот лица ее больше не помню.

Только лишь то, что они выстрелили в него молча, без слов.

* * *

Я молча, без звука, добираюсь до стыка вентиляционных труб и крышки люка системы технического обслуживания, вмонтированной в стену. Мне требуется больше времени, чем ожидалось, чтобы с помощью унигласса отключить систему безопасности. Я не такой знаток компьютерного шпионажа, как Финиан.

А вот замок на контрольном щитке – более обыденное дело; при помощи универсального ножа я поддеваю крышку, и та, высвобождаясь, режет мне указательный палец. От вспышки острой боли я крепко зажмуриваю глаза, непроизвольно морщась в попытке не закричать.

Сердце с радостью хватается за очередной повод ускорить бег, поэтому я вновь проделываю комплекс дыхательных упражнений, параллельно достаю из комбинезона набор пластырных стяжек и накладываю их. Поднимаю глаза на техников, но те по-прежнему поглощены борьбой с системой защиты униглассов.

Я возвращаюсь к работе и изучаю панель технического обслуживания до тех пор, пока не убеждаюсь, что мне все понятно. Я могу прочитать сильдратийские глифы с помощью унигласса, да и способов активировать кислородные системы жизнеобеспечения существует не так много. Однако я проверяю снова и снова, поскольку прекрасно осознаю все последствия неудачи. Затем запускаю систему фильтрации, переключая вытяжки, и принимаюсь ждать.

По моим оценкам, достижение ожидаемого результата займет приблизительно пятнадцать с половиной минут. Плюс-минус три-четыре секунды.

* * *

Все произошло буквально за три-четыре секунды. Тело моей матери упало на пол, воздух опалила очередь из дезинтеграторных залпов.

В боевиках – мои родители не одобряли их, но Мириам, когда они не замечали, разрешала мне смотреть – я видела, что люди, в которых стреляют, всегда отлетают назад. Разумеется, это противоречит третьему закону Ньютона – силы пули не хватит изменить направление инерции тела. Но я до сих пор помню свое удивление, когда Макс, после того как в него выстрелили, пошатнулся, а потом рухнул на палубу.

Трое оставшихся взрослых, включая моего отца, подняли руки в знак капитуляции. Я наблюдала за происходящим из-за ящиков, еле сдерживая крик. Тогда мое сердце билось как сумасшедшее, дыхание давалось с огромным трудом, рот пересох.

Помню, мне не совсем не понравилось это состояние.

– Где ребенок? – рявкнул главный налетчик. Голос мужчины, судя по акценту, принадлежал выходцу из Темперы.

– Какой ребенок? – спросил отец прежде, чем Хоа или Мириам смогут ответить.

– Твой ребенок, – произнес мужчина вдруг севшим голосом. В нем послышалась дрожь, он замолчал и схватился рукой за край дыры, которую они проделали в нашем корабле. Я решила, что он находится под действием наркотиков.

Во время нашей встречи неделю назад он курил запрещенное вещество. Станция Марни пользовалась дурной славой, здесь можно было приобрести множество товаров с черного рынка, а мой отец был практичным человеком. Зарегистрировав последние образцы, мы с ним спустились на гравитационном лифте на нижние уровни, где он хотел купить ингредиенты для особого блюда по случаю дня рождения Хоа.

– Стой так, чтобы я тебя видел, – сказал он мне.

Я послушалась, но внезапно мое внимание привлекла группа игроков в тинтеру. Я обожала игры, поэтому привстала на цыпочки, чтобы разглядеть раздачу карт, – во время каждого хода игрок должен был решить, стоит ли ему принимать от дилера новую карту или нет. Цель игры состояла в том, чтобы собрать карты, которые в сумме составляли бы двадцать четыре очка.

Было нетрудно заметить, какие карты уже сданы, по оставшимся картам высчитать вероятность благоприятного расклада и принять соответствующее решение.

В первый раз над моим советом относительно выбора мужчина рассмеялся.

Во второй – прислушался.

В третий – дал мне пятьдесят кредов и пригласил сыграть с ними.

– Будешь моим талисманом, – сказал он.

Все присутствующие рассмеялись, а я ухмыльнулась. Так здорово было обрести новых партнеров по играм. Ведь жизнь на «Джейнвее» ужасно скучна и предсказуема.

Когда через пятнадцать минут за мной вернулся отец, на моем счету была тысяча девятьсот пятьдесят кредов. Вынудив оставить их на столе, он с необъяснимой поспешностью увел меня прочь.

Теперь этот человек, игравший со мной, стоял на нашем корабле и спрашивал обо мне.

– Здесь нет никакого ребенка, – настаивал отец.

Тогда мужчина выстрелил в Хоа. Умирая, тот не издал ни звука.

После такого Мириам сломалась.

– Не стреляйте – она здесь! Я помогу вам ее найти. – Она обернулась, ища меня взглядом, и позвала дрожащим голосом: – Зила? Зила, выходи!

Охватившие меня в тот миг чувства тоже мне не понравились. Злость: подруга, с которой мы вместе смотрели видеоролики, предала меня. Неприязнь: она считала меня глупой настолько, что я послушаюсь ее. Страх: теперь они точно знали, что я здесь.

– Ее здесь нет, – повторил мой отец тихим, спокойным тоном. – Мы отправили ее в школу.

До меня вдруг дошло: они скоро начнут обыск. И найдут мои вещи. Голос отца упал до знакомого тихого гула, когда я забралась в воздуховод и проползла по кораблю до жилых помещений.

Очутившись в нашей комнате, я уловила мамин запах. Теплый, пряный аромат духов – невероятная роскошь для людей нашего положения.

Вещей у меня было совсем немного. Одежду я запихнула в корзину для белья, затем набросала поверх нее простыни, которые сняла с кровати. Разломала макет горнодобывающего оборудования, изготовленный вместе с отцом, и отправила его в утилизатор.

Оставаясь все время внутри вентиляционных труб, я умудрилась не попасться на глаза мужчинам, которые искали меня по всему кораблю. Они уже застрелили трех человек. Им была нужна я. Как только я окажусь в их руках, они убьют отца. Поэтому папина безопасность зависела только от меня.

Так подсказывала мне логика.

* * *

Логика подсказывает мне, что дольше ждать не придется, однако меня все равно охватывает облегчение, когда на отметке в двенадцать минут один из сильдратийцев подавляет зевок. Делаю себе мысленную пометку: изучить потом, какие факторы могли повлиять на то, что газ подействовал на него раньше остальных. Ведь оксид углерода легче воздуха. Может быть, он просто выше?