Текст книги "Сияние Авроры"

15. Тайлер

Надо было действительно лучше учить сильдратийский.

На мостике вокруг меня царит какой-то строго контролируемый хаос. О сильдратийском высокомерии ходят легенды, и свою холодность они, как правило, превращают в целое искусство, но сейчас вся их надменность, невозмутимость, отношение «мы лучше вас» достигли предела. Некоторые из Несломленных даже повысили голос – знак, что дело принимает очень серьезный оборот. Из их речи я понимаю каждое шестое слово, но даже этого достаточно. В их числе «истощены» и «разрушены». А еще «не в состоянии» и «не реагирует».

Эти слова означают только одно: «Андараэль» проигрывает.

Поскольку у Саэдии не было ни времени отправлять меня в тюрьму, ни желания оставлять в своих покоях, она приказала личной охране привести меня на мостик и усадить в угол, откуда теперь я могу наблюдать за салютом. По правде говоря, я никогда не видел боя такого масштаба вживую, и тактик-задрот во мне сейчас ликует. Изучает ходы и контрмеры, разглядывает проецируемые на стены голографические дисплеи, светящиеся изображения авианосцев, штурмовиков и истребителей, покрытые сильдратийскими надписями.

Но, несмотря на непонятный текст, я все равно могу по достоинству оценить разворачивающуюся битву. Как бы ни было трудно это признавать, Саэдии – великолепный командир. Она стоит в центре мостика с Ишей на плече и руководит боем, словно дирижер – оркестром. Действует решительно, думает быстро, прекрасно понимает суть конфликта. Она отдает приказы без колебаний, и ее команда мгновенно подчиняется – ты будто наблюдаешь за внутренней работой смертоносной машины.

«Андараэль» – внушительный корабль, обладающий огневой мощью вдвое больше, чем любое другое судно терранской армады. Однако сейчас она уступает численностью и вооружением. Карточка «Бесплатного выхода из тюрьмы» не сработала. И хотя Саэдии уничтожила три корабля и серьезно повредила четвертое судно, перед лицом превосходящих сил ее контратаки терпят неудачи. Каким бы умным командиром она ни была, единственный выход для нее сейчас – это бежать. То, чего Темплар Несломленных, конечно же, никогда не сделает.

Очередная ракета прилетает в хвостовую часть, и «Андараэль» мощно сотрясается. Наводчики АОТ целятся в двигатели и системы управления, пытаясь вывести нас из строя. С нижних палуб поступают сообщения: абордажные группы Терры покидают свои плацдармы, пехотинцы АОТ в силовой броне неумолимо прорывают оборону Несломленных. Цифры неутешительные: на одного погибшего сильдратийца приходится как минимум пятеро убитых терранских солдат, но АОТ располагает большим числом бойцов и задействует всех, кто в ее распоряжении.

Там творится настоящая бойня.

Но я все равно не могу до конца осмыслить происходящее. Даже думать не хочется, как последствия подобного столкновения – полномасштабного боя между войсками Терры и Несломленных – отразятся на галактике…

Все Несломленные на мостике носят респираторы на случай потери атмосферы, но меня никто не позаботился обеспечить маской. В воздухе пахнет дымом, горящим мясом, обугленным пластиком. Очередная абордажная капсула врезается в нижние палубы, где уже и так полно пехотинцев. Я ощущаю толчок через пол, его вибрация отдается во всем позвоночнике. Даже не знаю, сколько «Андараэль» еще сможет выдержать.

А после лейтенант Саэдии подает голос, от его слов на мостике внезапно воцаряется тишина. Я улавливаю всего три из них. Но этого тоже вполне достаточно.

Трансляция.

Архонт Каэрсан.

Его имя сражает меня наповал. Тело мгновенно сковывает напряжение, все мысли о битве улетучиваются из головы. Саэдии отворачивается от тактических дисплеев, что-то тихо говорит, и центральную проекцию разворачивющегося боя сменяет другое изображение.

Изображение мужчины.

Честно говоря, не знаю, чего я ожидал. Что бы там в книжках ни говорилось, чудовища редко выглядят соответствующе. Я всю жизнь ненавижу этого человека за то, что он отнял у меня. Однако при встрече с самым известным массовым убийцей за всю историю галактики, ответственным за Орионское вторжение, за уничтожение собственного мира, за смерть моего отца, я ожидаю увидеть нечто чуть более ужасное.

Тем не менее Звездный Убийца оказывается…

Творец, даже не знаю, как его охарактеризовать…

Потрясающим?

Архонт Каэрсан так же высок, как и все представители его народа, на нем богато украшенные сильдратийские боевые доспехи, дополненные длинным темным плащом. Жестокие черты лица, высокие скулы, уши с острыми, как у ножа, кончиками. Длинные серебристые волосы зачесаны назад, открывая взору глиф Воерожденных на лбу, и заплетены в десять замысловатых кос, которые скрывают одну сторону лица. К слову, это лицо будто искусственное – оно слишком прекрасное и ужасное, чтобы быть настоящим. От мысли, что столь идеальная наружность такая гнилая внутри, становится очень горько.

Но больше всего меня поражают его глаза. Здесь, в Складке, не видно фиалковых зрачков. Но его взгляд при этом остается пронзительным. Я невольно чувствую себя загнанным в угол и беспомощным перед ним, будто он и правда способен заглянуть в самую душу.

Одно его присутствие на экране даже в самый разгар полномасштабных военных действий заставляет мостик замолчать. Подобно излучающей тепло звезде, он распространяет власть, серьезность, страх.

Каэрсан говорит с Саэдии, голос его темный, как дым, и текучий, как ларасский семптар. Трансляция ведется Творец знает откуда, поэтому Саэдии старается быстро передать все сведения. Я слышу, как она называет имя Авроры. Имя Кэла. Звучат слова «нападение», «терране», «битва» и «не могу».

Пройдет добрых пять минут, прежде чем ее сообщение сквозь межзвездное пространство достигнет адресата, даже несмотря на укороченные расстояния в Складке. Саэдии тем временем возвращается к сражению. Данные о повреждениях поступают со всех концов корабля. Двигатели «Андараэли» уже отключены. Сирены по-прежнему воют, запах дыма усиливается, тактические дисплеи наводняют хаотичные движения бушующих истребителей и линии снарядов.

Наконец я вижу, как прекрасное лицо Звездного Убийцы кривится – до него дошел ответ Саэдии. Его взгляд темнеет, губы складываются в тонкую жесткую линию. Недоверие быстро перерастает в ярость и ненависть – подобная злоба способна заставить человека разорвать собственный мир на части. Убить миллиарды.

– Как они посмели? – шипит он.

Каэрсан открывает рот, чтобы вновь заговорить, но остаток фразы нам уже не суждено узнать. Что-то с силой врезается в мостик «Андараэли», вспыхивает белый свет, сверкает огненный всполох, и меня вдруг отшвыривает вбок, впечатывая в стену позади, весь мир переворачивается с ног на голову. Взрыв ослепляющий, сокрушительный, практически оглушающий, и в моей голове мелькает мысль: неужели это оно – место, где я умру?

Я жил по заповедям Объединенной Веры, следовал им как мог, так что должен упокоиться с миром. Но я не готов еще уходить – слишком многое придется оставить, слишком много дорогих мне людей, слишком многое поставлено на карту. Поэтому я упорно держусь, впиваюсь ногтями и не желаю отпускать. Кричу в темноту.

Не сейчас.

Не сейчас.

Я открываю глаза. Вижу покореженный металл. Задыхаюсь от черного дыма.

Мостик пострадал от прямого попадания, ударная волна разорвала корпус, как фольгу. Питание отключено, дисплеи разбиты. Тела Несломленных, умирающих или уже убитых, лежат повсюду, фиолетовая сильдратийская кровь, кажущаяся серой из-за Складки, заливает пол. Стороживший меня охранник висит, насаженный на искореженную подпорку, взгляд потухший. Компьютеры охвачены огнем. Палуба кренится влево: системы искусственной гравитации все еще работают, но двигатели отключены, поэтому «Андараэль» беспомощно дрейфует боком в темноте.

Я проверяю, не сломано ли чего: не считая того, что через несколько часов меня ждут синяки (при условии, если выберусь из Складки живым), из самых серьезных ран, похоже, всего несколько глубоких порезов. Из ушей течет кровь. Глаза щиплет от дыма. Я со стоном поднимаюсь на ноги, снимаю респиратор с головы мертвого охранника и дезинтегратор с пояса. Все сильдратийцы на мостике лежат либо на спине, либо на животе, но сквозь груды погнутого металла и снопы искр я замечаю, что некоторые из них шевелятся, приходя в себя после взрыва.

Нужно выбираться отсюда.

Нужно найти Скар и всех остальных.

Вот только шансы на это равны нулю. Да, я изучал крупные боевые корабли сильдратийцев, но не знаком с их внутренней планировкой так же хорошо, как на терранских судах, – имею лишь смутное представление о том, где располагаются ангары, что уж говорить о тюремных блоках. А даже если бы нижние палубы не кишели терранскими пехотинцами, все равно пришлось бы разбираться с Несломленными. И тут у меня уже нет никакого преимущества, нет…

Рычага давления.

До меня доносится визг рептилии, сквозь завесу дыма я вижу Ишу – расправив крылья, она отчаянно вопит. Маленькая дракканиха сидит на обрушившейся части потолка, под которой на спине лежит Саэдии. Ее ноги придавлены, зубы обнажены в оскале. Сильдратийка пытается освободиться, но никак не может выбраться из-под тяжести.

Полы из упругой пены и приборы пылают, сигнализация орет. Системы пожаротушения, должно быть, не работают, поэтому огонь неумолимо надвигается на Саэдии. Сыпля проклятиями, она с досадой лупит кулаками по металлу. Иша снова взвизгивает, ее маленькие коготки скребут по обломкам в отчаянной попытке освободить хозяйку.

Я, пошатываясь, пересекаю горящий мостик, схожу по наклонному полу. Саэдии поднимает глаза, когда я нависаю над ней. Однако отразившееся на ее лице облегчение мгновенно гаснет, как только становится ясно, что перед ней не кто-то из членов команды, пришедший ее спасти.

Иша предупреждающе вскрикивает, стоит мне устанавить дезинтегратор на режим убийства и направить его дуло в лицо Саэдии. Темплар встречается со мной взглядом.

Бесстрашная.

Несломленная.

– Ну же, убей меня, – шипит она. – Терранский трус.

Я разворачиваю пистолет и стреляю по обрушившемуся металлу, частично расплавляя его. Затем наклоняюсь, хватаюсь за тяжелые обломки и поднимаю их, мое лицо краснеет от натуги. Саэдии, морщась, отталкивается и в конце концов выбирается из-под руин. Как только она оказывается на свободе, мне становится видно, что ее форменные брюки пропитаны кровью, отчего кажутся почти черными. Сильдратийка падает, на ее перекошенном лице блестят капли пота. Она пытается скрыть эмоции, но в глазах все равно читается боль.

– Почему? – шепчет она, глядя на меня. – Почему ты меня спасаешь?

– Я спасаю не тебя, – отвечаю я.

Наклоняюсь к ней, закидываю руку Саэдии себе на плечо и ставлю на ноги. Она охает от боли, но, стиснув зубы, выпрямляется, ее лицо перепачкано кровью.

– Я спасаю своих друзей.

Нужно бы оставить ее тут. Чтобы она сгорела вместе с остальными убийцами. Но с помощью Саэдии я смогу пройти по кораблю, не попавшись на глаза прибывающим терранам. К тому же у меня будет необходимый рычаг давления, который позволит мне держаться подальше от Несломленных. Как бы Кэл и Саэдии ни относились друг к другу, вряд ли он обрадуется, если я позволю его сестре сгореть заживо.

– Как добраться до тюремных блоков? – спрашиваю я.

Вместо ответа Саэдии плюет мне в лицо, изрыгая злобные проклятия на сильдратийском. Тогда я пинаю ее по раненой ноге, и она уже громко вскрикивает от мучительной боли – первое настоящее проявление слабости с ее стороны. Я приставляю дуло дезинтегратора, все еще установленного на режим убийства, к ее подбородку.

– Больше так не делай, – произношу я.

– Или что?

Придвинувшись, я встречаюсь с ней взглядом. Таким же жестким. И решительным.

– Или я отплачу тебе за то, как твой народ поступил с моим отцом! – рявкаю я. – А теперь говори, как добраться до тюремных блоков.

Саэдии смотрит на меня ледяным взглядом. Я вжимаю пистолет в ее подбородок с такой силой, что она морщится. В конце концов сильдратийка кивает в сторону дверей мостика, и я двигаюсь к ним. Наполовину выношу, наполовину выволакиваю ее из разгорающегося пламени в коридор. Иша следует за нами, перелетает с одной балки на другую и отчаянно визжит.

– Вели ей заткнуться, – приказываю я. – Иначе она приведет к нам целый АОТ.

– Трус. – Саэдии выстреливает в меня этим словом, как из оружия.

Я сильнее вжимаю дуло пистолета в ее кожу.

– Куда дальше?

Она снова кивает, оскалив зубы, ее глаза горят ненавистью. А потом мы идем. Медленной, неровной походкой. Бредем на ощупь сквозь сгущающийся дым и завывающие сирены. Добравшись до запасной лестницы, натыкаемся на отряд Несломленных. Их командир приказывает мне остановиться. Но как только они вскидывают оружие, на лестницу позади них врывается группа пехотинцев АОТ. Воздух наполняется звуками выстрелов, звоном клинков, криками смерти.

Я втаскиваю Саэдии на лестничную площадку. Бойцы АОТ пытаются криком нас остановить, перекрывая грохот перестрелки и раскаты очередного ракетного удара. Мы ковыляем вниз, Иша кружит сзади, Саэдии чуть не падает. Мои легкие горят, даже несмотря на респиратор, дым заполняет пролет, почти ничего не видно. Мы вываливаемся на нижний уровень, где стоят невыносимая жара и густой смог.

– В какую сторону? – кричу я.

Сестра Кэла морщится, но кивком указывает путь, и мы бредем дальше. «Андараэль» сильно кренится, угол наклона полов достигает почти сорока пяти градусов. Саэдии обильно истекает кровью, позади нас тянется цепочка кровавых следов. Травма, возможно, единственная причина, почему сильдратийка до сих пор не попыталась расправиться со мной. Но я не уверен, сколько еще она продержится на ногах. Времени и так в обрез, а если она рухнет здесь…

Я прислоняю сильдратийку к стене, глаза ее закрыты, веки подрагивают. Иша приземляется на ближайшую балку и кричит на меня, маленькие острые клыки блестят в мерцающем свете. Осмотрев Саэдии, я обнаруживаю, что ее штаны уже полностью пропитались кровью, ботинки залиты ею. В том завале она явно получила серьезную травму. Я срываю с себя рубашку, рву ее на полоски под несмолкающие объявления по громкой связи. Саэдии вздрагивает, когда я оборачиваю ткань вокруг ее раненого бедра, чтобы остановить кровотечение.

– Слабак, – шепчет она.

– Ага, ага, – откликаюсь я, затягивая импровизированный жгут.

– Тварь.

– Заткнись, – вздыхаю, закидывая ее руку себе на плечо и снова вставая. – Пока я не забыл о манерах.

Вдруг слышу позади нас тяжелый стук ботинок по лестнице. Одинокая сильдратийка медленно бредет по окутанному дымом коридору. Ее глаза округляются, когда она узнает своего Темплара, безвольно повисшего в руках оголенного по пояс терранского мальчишки. Она вскидывает оружие, но я оказываюсь быстрее. Бах! – и она падает на палубу.

Я двигаюсь дальше, стараюсь идти как можно быстрее, с трудом таща на себе Саэдии. Мы доходим до перекрестка, и я снова спрашиваю дорогу. Саэдии что-то бормочет в ответ. Встреченные нами пехотинцы наверняка висят у меня на хвосте – если они нас догонят, мне ни за что не справиться с ними, к тому же тут и спрятаться негде. Я быстро прихожу к неутешительному выводу: выбраться отсюда нам поможет только чудо.

А потом вижу ее.

В конце коридора. Она пробирается сквозь дым с дезинтеграторной винтовкой в руках. Огненно-рыжие волосы, большие, такие же голубые, как у меня, глаза – все эти цвета выбелены до серых оттенков Складки. Ее лицо по краям респиратора перепачкано сажей, грязью и кровью. Но такой красивой, как сейчас, я не видел ее никогда.

– Скарлетт, – шепчу я.

Финиан, низко пригнувшись, движется рядом с ней. Он первым замечает меня и кричит, перекрывая звуки сигнализации и пожара:

– Вон он!

Я плетусь к ним, волоча тело Саэдии на себе, и чувствую, как на губах расплывается идиотская улыбка. Скарлетт бросается мне навстречу через весь коридор. Мое чудо, как по заказу.

И в это мгновение что-то врезается в нас.

Судя по размеру, это не ракета. Скорее всего, обломок или потерявший управление истребитель влетает в бок «Андараэли». Удар приходится на верхний уровень, отчего в корпусе остается вмятина. От громоподобного столкновения нас с Саэдии отбрасывает к стене. Я охаю от боли, она врезается в меня, и мы оба валимся на пол, дезинтегратор вылетает у меня из рук. Беспамятство манит теплом, покоем и темнотой, но я отмахиваюсь от него. Во рту чувствуется привкус крови.

Я открываю глаза. Сигналы тревоги извещают о бреши в атмосфере, а сквозь них я слышу гибельное шипение газа, утекающего в космос. С замиранием сердца вижу, что коридор впереди сильно деформирован: потолок обрушился, из поврежденных электрических кабелей торчат оголенные провода. За обломками замечаю стоящего на коленях Финиана. Моя сестра с трудом поднимается на ноги.

– Скарлетт! – кричу я. – Ты в порядке?

– Да, – кашляет она. – А ты?

– Я тоже, – отзываюсь я.

– Мне, наверное, даже не стоит спрашивать, почему ты без рубашки.

– Такой пресс грех прятать, Скар.

Она смеется над моей шуткой, но даже сквозь завалы видно, как улыбка на ее губах мгновенно гаснет. Коридор никак не пересечь – нам не добраться друг до друга без газового резака или взрывчатки. Из атмосферы в корпусе постепенно утекает кислород; пусть мы все в защитном снаряжении, но, если системы фильтрации «Андараэли» все еще работают, корабль перекроет этот коридор, дабы предотвратить дальнейшую утечку по всему судну.

– Вам нужно уходить отсюда, Скарлетт, – призываю я.

– Заткнись, Тайлер, – отвечает она. – Финиан, помоги мне.

Она начинает раздвигать обломки, чтобы я мог пройти через образовавшуюся щель. Оторванные кабели искрят и плюются, когда Финиан прислоняется к металлу и, скрипя экзокостюмом, надавливает на него спиной.

– Скар, ты не сможешь…

– Я тебя не оставлю! – кричит она. – Так что заткнись!

У меня сердце сжимается от тона ее голоса. От блестящих в глазах слез. Как бы моя сестра ни строила из себя дурочку, она далеко не глупа. И прекрасно умеет считать.

А после я слышу тяжелый стук ботинок у себя за спиной. Звук включения дезинтеграторной винтовки. Невнятный из-за сильной реверберации голос, говорящий на терранском.

– Руки вверх!

Я оборачиваюсь и вижу целый взвод пехотинцев АОТ. На них силовая броня – большая, громоздкая, некрасивая, пестрящая лозунгами, написанием которых солдаты обычно убивают время между заданиями. «ВЫКУСИ». «ВОЙНА – ЭТО АД». У лейтенанта на нагруднике красуется надпись «ЛЮДОЕДКА». Глаза в прорезях шлемов сверкают, сервоприводы жалобно пищат, когда лазерные прицелы их винтовок упираются в мою грудь.

Их дюжина. А я один.

Даже при самом лучшем раскладе мои шансы плохи. И это еще мягко сказано.

– Скар, уходите отсюда, – тихо произношу я.

– Тайлер…

– Аври превыше всего.

– На колени, легионер Джонс! – рявкает людоедка. – Медленно!

Им известно мое имя. Держу пари, это Принцепс приказал им доставить нас живыми. Особенно Аврору. Я поднимаю руки, опускаюсь на пол. Саэдии, чертыхаясь, пытается встать, но удар электрошокера сбивает ее с ног. Иша взвизгивает и, оскалив зубы, бросается на пехотинцев. Дюжина выстрелов оглашает коридор – маленькая дракканиха шлепается на палубу в брызгах темной крови.

– НЕТ! – кричит Саэдии, пытаясь снова встать.

Раздается треск еще нескольких разрядов шокера:

БАХ!

БАХ!

БАХ!

Темплар Несломленных падает на пол и затихает.

Я оглядываюсь через плечо, вижу сквозь обломки лицо своей близняшки, по ее щекам бегут слезы. Слышу голос отца у себя в голове. Чувствую, как он взъерошивает мои волосы – я ужасно не любил этот жест – и говорит. Я обожал, когда он так говорил со мной. Будто поверяет нечто очень важное, а я этого достоин.

Приглядывай за своей сестрой.

– Покажи путь, Скарлетт.

– Тайлер… – шепчет она.

– Помнишь, я сказал, что однажды тебе придется делать это без меня? – Я перевожу взгляд на Финиана рядом с ней, его белое лицо стало еще бледнее. – Приглядывай за ней вместо меня, Фин. Это приказ.

– …Так точно, сэр, – кивает он. Потом бережно берет Скарлетт за руку и тихо обращается к ней: – Нам нужно идти.

– Нет, – говорит она, мотая головой. – Нет.

– Скар, прости, но мы должны уходить! – кричит Финиан.

Я чувствую, как металлические руки хватают меня и толкают на палубу, магнитные наручники защелкиваются на запястьях. Пехотинцы вдавливают мое лицо в пол – значит, мне не придется смотреть, как разбивается ее сердце. Но до меня доносятся рыдания Скарлетт, когда она все-таки позволяет Финиану увести ее от единственного родного человека.

– Я люблю тебя, Скар!

Жужжит дезинтеграторная винтовка. Палец сжимается на курке.

БАХ!

И тьма, как молот, обрушивается на меня.