Текст книги "Клиническое мышление Уилфреда Биона"

Мысль как отсутствие желаемого удовлетворения

Выше мы описывали процесс мышления, или развитие мыслей. Бион счел полезным постулировать, что существуют мысли без того, кто их обдумывает, т. е. мысли, которые «ждут», чтобы некто думающий их «подумал». Это позволяет не только рассматривать мысли отдельно от процесса мышления, но также в мельчайших подробностях рассмотреть «спектр чувственного существования» (Bion, 1991, р. 160). Но, как было упомянуто ранее (см. главу 8), он также оставил место для развития мыслей внутри личности. Для этого он выдвинул модель младенца, ждущего грудь, которая не появляется. Младенец фрустрирован, поскольку его потребность в груди не встречает отклика. Само отсутствие груди переживается как присутствие чего-то неприятного; т. е. отсутствие груди есть некое присутствие, которое ощущается как отнимающее у младенца то, чего он хочет, поэтому оно воспринимается как жестокая, плохая грудь. И хотя мы обозначили это как некое присутствие, на чувственном уровне оно, конечно, отсутствует. Это отсутствие желаемого сенсорного удовлетворения само по себе есть мысль. Отсутствие вещи есть мысль. Как формулирует это Бион: «Если „чего-то“ нет, является ли „отсутствие чего-то» мыслью, и не из-за того ли, что имеет место „отсутствие чего-то“, мы признаем, что это „что-то“ должно быть мыслью?» (Bion, 1962, р. 35). В этом случае именно несбывшееся ожидание привело к возникновению мысли и, следовательно, потенциально – к психическому развитию. Мышление может привести, например, к признанию, что хорошая, удовлетворяющая грудь на самом деле не здесь; что она все-таки не трансформировалась в нечто холодное, недающее и злобное, как представляется, если о ней не думать.

С другой стороны, могло случиться так, что неприятную не-грудь невозможно было бы вытерпеть в своей психике достаточно долго, чтобы она стала мыслью; вместо этого с ней можно было бы обращаться как с чем-то бросовым, как с инородным телом, которое нужно изгнать. Если о ней не думают, т. е. если человек не думает активно об этом чувственном переживании, то ему остается плохая фигура, которая затем действует. В клинической практике мы видим, что те, кто пережил тяжелые травмы в раннем детстве, часто действуют злонамеренным и психопатическим образом: действие – путь, альтернативный мысли. И точно так же, когда человек цепляется за свои параноидные чувства или наказывает себя – это аспекты не-думания мысли, не-груди. Кроме того, они являются действиями.

Если происходит устранение мучительного переживания, в психическом развитии возникает затор. Это происходит не только у тяжело больных – мы можем каждый день наблюдать такое в самих себе. Отвергание мучительного чувства, отказ думать преграждает развитие мысли. Если подобное входит в привычку, то развитие сводится на нет, поскольку оно не допускает мышления того типа, которое могло бы привести к росту. Мышление о собственном Я оказывается заключенным в порочный круг.

Обращаемая перспектива

Бион (1962b, р. 50–60) обсуждает еще один способ, которым пациент избегает боли, который он называет обращаемой перспективой. В этом случае интерпретация пациентом принимается, но изменяется исходная предпосылка. Например, предпосылка, что аналитик является аналитиком, может молчаливо отрицаться. Это смещение ракурса впоследствии не позволяет интерпретации спровоцировать изменение; оно сохраняет ситуацию статичной. Точно так же, как с рисунком, имеющим обратимую перспективу, невозможно определить, видит ли человек на рисунке два лица или вазу, так и в ходе сессии невозможно определить, какой ракурс видит пациент, поскольку не существует никаких ощутимых проявлений, по которым это можно было бы определить. Все, что мы осознаем, – это согласие пациента с интерпретацией, но изменения не происходит. Тогда возникает вопрос – как аналитику заметить эту обратимую перспективу? Ответ Биона заключается в том, чтобы использовать Таблицу для определения, к какой категории относится вид реакции пациента на интерпретацию. Там, где интерпретация являет собой F5, или F6, или G5, или G6, реакция пациента будет F1 или F2, т. е. с интерпретацией, которая призвана исследовать и создавать изменения, обращаются так, будто она всего лишь определяющая гипотеза, утверждение взглядов аналитика, не имеющее отношения к пациенту, или же ею пользуются, чтобы преградить дорогу истине. Вообще-то пациент не может всегда проявлять достаточную резвость ума, чтобы обратить перспективу, и тогда он прибегает к бреду или галлюцинации. Когда аналитик видит эти более грубые защиты, то он может на этом основании заподозрить, что в остальное время работает обращаемая перспектива. Бион говорит, что обращаемая перспектива – свидетельство боли. Во время лекции в Тавистоке он однажды сказал, что пациент, переживающий психоаналитический процесс, говорит: «Больно!» Такое впечатление, что аналитики склонны об этом забывать.

Если непсихотическая личность через α-функцию потенциально имеет в своем распоряжении бесконечный поток образов, представляющих все сенсорные модальности, чтобы брать из них модели и мыслительные абстракции, то психотическая личность, из-за нарушения или реверсии α-функции, подобного источника не имеет. Не обладая способностью использовать свои внутренне продуцированные образы для отображения эмоциональной ситуации, которую ему нужно понять и выразить, он вынужден использовать внешний объект.

У Биона был пациент, который использовал внешние объекты как знаки для обозначения своих мыслей. Это можно было рассматривать как стадию между размышлением о понятиях при помощи манипулирования самими предметами и размышлением о предметах в их отсутствие. Если мебель в консультационной комнате – это мысли такого человека, то перестановка мебели может приобретать для него внезапную значимость, поскольку она приравнивается к изменению внутри его психики.

Сенсорное впечатление можно интериоризировать и отправить на хранение неизмененным до тех пор, пока его станет возможно использовать в мышлении. Бион описывает психотического пациента, который вспомнил случай, когда Бион был в солнечных очках. Этот образ был отправлен на хранение и вновь предъявлен месяцы и годы спустя в качестве носителя для отображения многих сложных идей, примерно так, как китайский иероглиф или идеограмма может означать множество вещей (Bion, 1967а, р. 56–58). Этот процесс отличается от нормального процесса отправления образов на хранение для того, чтобы позже использовать их для мыслей, тем, что в последнем случае в этих образах происходят постоянные изменения; им позволяется взаимодействовать, смешиваться и сливаться с другими. Образ солнечных очков не только не изменялся, он воспринимался как мысли как таковые, а не просто заменял эти мысли собой. Из-за ненависти к психической реальности солнечные очки превратились в мысль путем отмены всех эмоциональных качеств, с ними связанных.

Молодой человек, явно очень зависимый от своего аналитика, но неспособный выразить свои мысли сколь-нибудь связным образом, столкнулся с фактом рождения своего первого ребенка. В это время он пропустил две сессии, несмотря на то, что обнаружил в себе психологическую неспособность приехать в роддом вовремя к рождению младенца. На следующей сессии стало заметно поразительное изменение: впервые он оказался способен выражаться членораздельно. Похоже, новорожденный младенец и его потребности сделали его способным говорить со своим аналитиком таким образом, что аналитик смог пациента понимать. Конкретные события – рождение младенца и первые дни его жизни – функционировали для этого человека примерно в том же качестве, что «мебель» для пациента Биона: как конкретные вещи, заменившие ему собственные мысли, которыми он теперь мог манипулировать таким образом, чтобы начать выражать какие-то аспекты своего собственного эмоционального опыта.

Эти примеры, в которых присутствует потребность полагаться на подходящий внешний предмет или случай, чтобы мыслить с его помощью, отражает различные стадии между потребностью манипулировать конкретными предметами, чтобы мыслить, и способностью думать о предметах и манипулировать ими в их отсутствие.

Аналитик, когда его забрасывают невыносимым, бессмысленным материалом, верит, что если он будет продолжать ждать, наблюдать и думать, то рано или поздно проявится смысл. Тем временем пациент, который не способен ждать, вынужден пытаться осмысливать материал, возможно, с помощью какой-нибудь теории. Эта попытка соединения лишена смысла, но пациент таким образом пытается сделать хоть что-то с невыносимым материалом, для которого нет никакого ♀, поскольку осознание, что этот материал еще ждет переработки внутри аналитика, пока не пришло. Такое насильственное соединение элементов приводит к аккумуляции β-элементов, формирующих некий ♂ или сетчатый ♀. Это похоже на PS↔D, но не совсем то же самое, поскольку что β-элементы не годятся для отображения мыслей, поэтому их накапливание, в отличие от связывания, не приводит к «спонтанному обнаружению» истины.

Глава 11
Трансформации

Существует некая имманентная истина, которую нужно отделить от внешнего облика предмета, чтобы отобразить ее. Это единственная истина, которая имеет значение.

(Анри Матисс, цит. по: Read, 1974, р. 44)

Я стал свидетелем события, которое затронуло мои чувства. Я хочу описать его другому человеку. Я перевожу свое переживание в слова или, если я наделен неким талантом, могу взяться за краски или выразить его стихами. Это трансформации исходного эмоционально значимого события. Суть исходного переживания еще узнаваема в новой форме, при условии, что реципиент обладает достаточной способностью к пониманию, опытом и мотивацией.

Живописцу требуется передать зрительный эмоциональный опыт на двухмерной поверхности. Как это делается? Мы знаем, что используются различные правила, такие как законы перспективы и цвета, чтобы передать различие между близкими и отдаленными предметами. Далекое дерево может быть изображено мазками различных зеленых и синих тонов. Если нарисовать его со стволом и ветками, как может повелеть разум художника, оно уже не передаст сути исходной ситуации. Некое ранее пришедшее знание навязало себя и помешало точной передаче исходного переживания. Таким образом, чтобы передать исходное переживание с некоторой долей точности, необходимо создать искусственную слепоту к тому, что знаешь. Эта новая версия исходного переживания является результатом трансформации. В поэзии также существуют различные законы стихосложения для трансформации исходного, не поддающегося описанию переживания в стихи – это правила рифмы, ритма и размера.

Аналитический опыт встречи двух личностей не может быть познан в своей сути, а только в его проявлениях для обоих участников – аналитика и пациента. Каждый из них переживает его своим собственным уникальным образом, создает его репрезентацию для себя, и это первая трансформация, а затем трансформирует в ходе коммуникации для передачи другому человеку, точно так же, как это делает художник или поэт. Тогда становится возможным сравнение двух версий одной и той же ситуации, т. е. трансформации пациента и трансформации аналитика. Трансформация пациента выражается в его поведении, как вербальном, так и невербальном; аналитик же старается ограничить свою трансформацию словами, интерпретацией. Аналитик в данном случае подобен художнику; его пре-концепции могут делать его слепым к переживанию и к способности адекватно трансформировать свое переживание.

Репрезентация первичной, но непознаваемой реальности, обозначенной как О, возникает путем трансформации, или переработки, в чьем-то уме. Процесс трансформации, Т-α приводит к продукту, Т-β, который доступен наблюдению другим человеком. Т-β может быть картиной, научной формулой, высказыванием пациента, интерпретацией. Может существовать множество разных трансформаций одного и того же О. Аналитик в начале сессии оказывается перед лицом О, с которым он пытается войти в соприкосновение посредством свободно плавающего внимания и сохранения своего разума искусственно слепым относительно своих ожиданий, чтобы оставаться как можно более открытым этому новому опыту. В терминах Биона, он, насколько это возможно, сохраняет свой ум, свои пре-концепции, не насыщенными более ранними смыслами, чтобы быть готовым к принятию избранного факта, который, в свою очередь, связывает названием, и с течением времени тот будет постепенно накапливать смысл, исходя из событий сессии.

Эти трансформации – поэтическая, художественная, научная, психоаналитическая – все являются конструкциями ума, выраженными тем или иным способом. В математических трансформациях формулы, геометрические чертежи и графики являются знаками отношений, которыми занимается математика; они не являются «вещами в себе». Они являются трансформациями О математики. Трансформации происходят последовательными циклами. Прямая на графике может быть трансформирована в алгебраическое уравнение, такое как x – 2y = 0. Это трансформация из зрительного образа, выраженного относительно двухмерного пространства, в абстрактную репрезентацию, которая является более гибкой, но которой не хватает визуального воздействия и чувственной реальности геометрической фигуры.

Сходными по природе с психоаналитическими трансформациями будут трансформации геометрии, особенно проективной и алгебраической. Бион часто использует конструкции из этих областей, и ряд его терминов, таких как инвариант, вертекс, точка и прямая, проективная трансформация и другие, взяты непосредственно из этой области математики. Геометрия занимается логическими отношениями, существующими между данными допущениями. Психоанализ занимается отношениями между объектами.

Проективная геометрия, как и предполагает ее название, есть геометрия точки, прямой и пространства, проецированная на некое поле с конкретного вертекса; таким образом, геометрическая фигура спроецирована на плоскость или поверхность, которая может быть параллельна плоскости или поверхности исходной фигуры, а может быть, и нет. (Картина художника является проекцией на плоскую поверхность некоего трехмерного предмета, который художник желает нарисовать.) Определенные отношения или свойства при проекции остаются неизменными. Например, в исходной фигуре две точки A и B лежат между двумя другими точками – C и D. Это утверждение остается справедливым и для спроецированной фигуры, несмотря на то, что соответствующее расположение C и D изменилось. Такое свойство называют инвариантным относительно проекции.

Если фигуру спроецировать на последовательную серию плоскостей, определенные черты объекта останутся неизменными. Это инварианты в проекции.

Для того чтобы адекватно выразить подлинную, непознаваемую по сути своей реальность О, трансформации должны содержать эти инварианты, или элементы, которые остаются неизменными в процессе трансформации, т. е. должны быть определенные базовые черты, которые позволяют нам узнать трансформацию как репрезентацию исходной ситуации, например, узнавать, что на двухмерной поверхности картины параллельные прямые отображены двумя прямыми, которые сходятся в какой-то точке на горизонте. Инвариант есть неизменяющийся элемент в психоаналитическом объекте, ранее обозначавшийся как ф, вместе с его ненасыщенной частью ξ.

Чтобы продемонстрировать инварианты в аналитической ситуации, Бион дает яркую иллюстрацию трансформации, сравнивая состояние анализа до и после нервного срыва, т. е. ситуацию, которая содержится в аналитической сессии, по сравнению с тем, когда она не контейнируется и выплескивается в другие ситуации во внешнем мире. На пред-катастрофической стадии анализ является

безэмоциональным, теоретическим и лишенным какого-либо заметного внешнего изменения. На переднем плане находятся ипохондрические симптомы. Материал поддается интерпретациям, основанным на клейниантских теориях проективной идентификации и внутреннего, и внешнего объектов. Насилие ограничено явлениями, переживаемыми путем психоаналитического инсайта; это как бы теоретическое насилие.

В противоположность этому, в посткатастрофической стадии

насилие очевидно <…> эмоция ясно видна и возбуждается в аналитике. Ипохондрические элементы вторгаются меньше.

В этой ситуации аналитик должен рассматривать материал в поисках инвариантов пред– и посткатастрофических стадий. определенных, по видимости внешних, эмоционально нагруженных событий – это на самом деле те же самые события, что и те, которые появлялись на предкатастрофической стадии под именами, данными им пациентом, – боли в колене, в ногах, в нижней части живота и т. д., и под именами, данными аналитиком – внутренних объектов. Коротко говоря, то, что предъявляет себя внешнему чувству аналитика и пациента в виде тревожащихся родственников, грозящих судебных разбирательств, госпитализации в психиатрические клиники, психиатрического диагноза и других сложных ситуаций, казалось бы, представляющих собой изменение обстоятельств, – это на самом деле ипохондрические боли и другие свидетельства внутренних объектов, принявшие внешность, соответствующую их новому статусу объектов внешних. Они, таким образом, являются инвариантами, или объектами, в которых можно найти инвариантность.

(Bion, 1965, р. 8–9)

После катастрофы одна из американских аналитиков стала спать со своими пациентами. До катастрофы она как аналитик вызывала всеобщее восхищение. В посткатастрофической ситуации многие коллеги были шокированы. В предкатастрофической ситуации несколько аналитиков были шокированы тем, как она идеализирует аналитиков и очерняет терапевтов. Инвариант, таким образом, следовало искать в волнах шока, которые исходили от нее как до, так и после. Внутреннее соотношение лучше всего изображено на картине Мунка Крик.

Назвав этот процесс трансформацией, Бион продолжает исследовать его значение и полезность в арсенале аналитика. Он считает, что наличие теории трансформаций поможет аналитическому наблюдению, что признание и, следовательно, связывание и называние определенных типов трансформации не только позволит достичь более полного понимания значения, но может также помочь в коммуникации с другими аналитиками, обученными на основе других теорий, путем распознавания инвариантов в аналитической ситуации.

Так же, как и с художником, если мы можем понять что-то, связанное с процессом отображения в аналитической трансформации, мы можем начать очерчивать конкретные типы трансформации, которые могут затем пролить свет на сходные проблемы у других пациентов. Чтобы помочь признанию процесса отображения, акцент делается не на содержании коммуникации, а, скорее, на стадии развития мысли, которая выражена, и на том, каким способом она используется в данный момент, т. е. делается попытка поместить конкретное утверждение, Т-β пациента, в одну из категорий Таблицы.

Бион предлагает в качестве примера момент, когда пациент и аналитик пожимают друг другу руки в начале сессии. С точки зрения пациента этот жест есть отрицание его чувства враждебности к аналитику. Таким образом, оно попадает в категорию C2; в C – из-за его описательного качества, а в колонку 2 – потому, что оно используется для введения в заблуждение, т. е. для отрицания его враждебности. В дальнейшем становится очевидно, что рукопожатие аналитика переживается пациентом как сексуальное нападение. Это не мысль или фантазия на тему, оно переживается как реальное сексуальное нападение. Значит, категория будет ряд А, β-элементы, и оно стоит в колонке 1, потому что оно определяет отношения такими, как их переживает пациент. Трансформация в целом, следовательно, выражается как T = из C2 в A1. Возможно, что этот паттерн трансформации можно увидеть и у других пациентов, а значит, он поможет понять их.

Теория трансформаций в своем использовании категорий Таблицы позволяет аналитику продолжать работать над проблемой в отсутствие пациента. В этом отношении она похожа на математику; реальные объекты не обязательно должны физически присутствовать, чтобы о них можно было думать.

Рост или прогресс в думании на какую-то тему представлен в Таблице последовательными насыщениями преконцепций, которые порождают концепции, которые, в свою очередь, становятся новыми пре-концепциями, нуждающимися в насыщении. Этот процесс может, предположительно, продолжаться неопределенно долго. Он представлен в Таблице движением сверху вниз и слева направо.

Согласно Фрейду, желательное состояние ума аналитика – это состояние свободно плавающего внимания; в терминах Таблицы – D4 и E4. Но поскольку аналитик привносит свои теоретические знания и свой опыт, его состояние ума следует отображать более широким диапазоном – ряды от C до F и колонки 1, 3, 4 и 5. Например, как только постоянная сопряженность выкристаллизовалась, ей дается название; это передвижение из колонки 1 в колонку 3. В этот момент она становится пре-концепцией – ряд D. Ее значение постепенно накапливается. Сдвиг из колонки 4 через 5 к 6 и одновременно от ряда D к E и F. Вездесущая теория Эдипа в ее многочисленных вариантах, включая ее проявление в виде частичных объектов, может также классифицироваться по Таблице, когда она появляется в материале. Бион отметил следующие способы использования теории трансформаций.