Текст книги "Клиническое мышление Уилфреда Биона"

Всезнание и всемогущество

Если личность нетерпима к фрустрации, но не настолько нетерпима, что вынуждена изгонять переживание из психики, то развивается всемогущество взамен ожидания реализации, подходящей для соединения с пре-концепцией.

Приходит полное всезнания утверждение, что это истина. Нет никакого обучения на опыте тому, что верно, а что – нет.

Всезнание вместо различия между истинным и ложным подставляет диктаторское утверждение, что одно морально правильно, а другое морально неправильно. Приняв всезнание, отрицающее реальность, мы обеспечиваем то, что мораль, порожденная таким образом, будет функцией психоза.

(Bion, 1967а, р. 114)

Коммуникация

Использование Бионом термина «обнародование» относится не только к интрапсихической задаче, как сделать сенсорные впечатления доступными сознанию индивидуума, но также и к тому, чтобы сделать свои собственные частные мысли достоянием общественности. Последнее явно предполагает способность выражать свои мысли языком, подходящим для коммуникации, но также предполагает и внутренний конфликт между нарциссизмом индивидуума и его социализмом, или верностью группе, частью которой он неизбежно является. Бион говорит: «Человеческое животное. не может состояться вне группы, и не может удовлетворить никакого эмоционального влечения, не выражая его социального компонента» (Bion, 1967а, р. 118). Коммуникация производится путем проективной идентификации, которая изначально используется в младенчестве, чтобы сообщать о своих эмоциональных состояниях, и которая, когда она успешна, приводит к способности терпеть психические качества. Этот тип проективной идентификации, в противоположность тому, который искажен всемогущими фантазиями, используется для коммуникации от одного индивидуума другому. С чувством преследования, которое может возникнуть в реципиенте такого метода коммуникации, обычно справляются, прибегая к абстракции, к дистанцированию от непосредственной близости эмоционального компонента.

Это также способ коммуникации в группах, примером его является бионовская группа базовых допущений, в которой психотический элемент передается таким образом. Предположительно, таким же способом можно передавать и другие эмоциональные состояния, помимо психотических.

Коммуникация с самим собой – это корреляция данных от различных сенсорных модальностей, чтобы создать точку зрения с позиций здравого смысла. Если эти данные гармоничны, переживается чувство истины, которое необходимо для питания разума. Психическая реальность имеет дело, скорее, с эмоциональными, чем с сенсорными данными, и в этом случае корреляция может привести к единому эмоциональному взгляду на конкретный объект. Если разные точки зрения на объект сопрягаются и есть подтверждение, что две или более различным образом поддерживаемые эмоции направлены на один и тот же объект, то переживается чувство истины.

Глава 14
Без воспоминаний и желаний

 
Кто удержит радость силою,
Жизнь погубит легкокрылую.
На лету целуй ее —
Утро вечности твое!
 

(Blake, 1972, р. 179)[30]30
  Перевод С. Я. Маршака. – Прим. пер.


[Закрыть]

Одна из наиболее противоречивых рекомендаций Биона состоит в том, что аналитик должен приступать к сессии без «воспоминаний и желаний». На Международном конгрессе психоанализа в 1975 г. в Лондоне Лео Рэнгелл, который был его непосредственным предшественником на посту Президента, выступил против этой рекомендации, сказав, что, если бы он подошел к аналитической сессии в таком ключе, он не чувствовал бы себя вправе спрашивать оплату.

В какой-то момент во время сессии аналитик понимает, что за частоколом напыщенных угроз его пациент страдает от интенсивного стыда. И вот вопрос: «Как это понимание возникает в аналитике?» Имеет место непосредственность переживания, которая не присутствовала ранее. Стыд как эмоциональная реальность теперь находится внутри эмоциональной орбиты аналитика. Он более не заключен в границы психики пациента. Аналитик знает об этом не так, как он может знать о том, какой сейчас день недели, какова глубина Темзы или сколько в семье пациента братьев и сестер. Он сталкивается с этим стыдом лицом к лицу в своем эмоциональном бытии. Если этот стыд не находится вне его, значит, он угадывается как реальность внутри него. Он воспринимает эту реальность, потому что он стал ею в глубинах своего существа. Видение стыда возникает как результат некой трансформации. Иными словами, инсайт такого рода есть признак появления некой новой реальности в глубинах его существа, но это также показатель родственного ему изменения в пациенте.

О чем же мы говорим, когда мы произносим слова «новая реальность»? Бион говорит, что это появление истины. Он использует термин О, чтобы обозначить истину, или высшую реальность. О непознаваемо напрямую, но в тот момент, когда аналитик видит стыд, косвенно угадывается О. Это происходит оттого, что он становится О, тогда как «увиденное» есть одна из трансформаций О. Бион обозначает это как K→О.

Увидеть стыд, следовательно, означает, что выявлено О, но стыд бывает «увиден» или узнан интуитивно (intuited), используя выражение Биона. Стыд сам по себе не воспринимается органами чувств. Вы можете увидеть, как кто-то краснеет, и сделать вывод о наличии стыда, но вы не можете видеть стыд как таковой. Тот случай, когда вы видите, как кто-то краснеет, и делаете вывод, что это стыд, совершенно отличен от случая, когда аналитик интуитивно узнает стыд. В одном случае стыд находится вовне, а в другом аналитик стал им. Психическая реальность познается, только если ею сначала «стать». То, что мы сказали о стыде, относится также к горю, радости, зависти, любви, ненависти, благодарности, низости, тревоге и всем прочим эмоциям.

Бион говорит нам, что психическую реальность можно познать только через интуицию. Это означает, что психоэмоциональная реальность воспринимается напрямую, а не через органы чувств. Предположение Биона таково, что чувства блокируют интуитивное восприятие психической реальности. А ведь и память, и желание укоренены в органах чувств, и, следовательно, они оба блокируют наше интуитивное восприятие психической реальности. Интуитивное восприятие не происходит через чувственное восприятие. Вместо этого моменты инсайта происходят через внутренний творческий акт мысли. Такие моменты тщательно изучены в книге Кестлера Акт творения (Koestler, 1975), а также в книге Бернарда Лонергана Инсайт (Lonergan, 1958). Классическим примером такого инсайта было переживание Архимеда, чей покровитель, царь Иерон, тиран Сиракуз, дал ему задание выяснить, сделана ли недавно подаренная ему корона из чистого золота, или в ней присутствует примесь более низкого металла, такого как серебро. Архимед знал удельный вес золота, что означает, что он знал вес золота на единицу объема, но его проблемой было выяснить объем короны, со всеми ее сложными украшениями и филигранной работой. Если бы он мог растопить ее и превратить ее в золотой кирпич, его проблему было бы легко разрешить. Но как узнать ее объем, в то же время оставляя корону целой? Однажды, в общественных банях, опуская свое тело в воду, он осознал внезапно, что объем его тела равен количеству вытесненной воды. Теперь он знал, что он может взвесить корону и узнать объем золота, которому она равнялась. Он может взять золотой слиток такого же веса, положить его в воду и измерить количество вытесненной воды, затем опустить в воду корону, и, если она из чистого золота, она должна вытеснить такое же количество воды. Как хорошо известно, когда Архимед «увидел» это, он побежал по улицам Сиракуз, восклицая: «Эврика! Эврика!.. Нашел, нашел!»

Так вот, этот акт прозрения происходит через алгебраическое использование символа объема. Прозрение, что объем тела равен объему вытесненной воды, можно записать как уравнение:

V х b = V х wd,

где V = объем; b = тело; а wd = вытесненная вода. Но объем не есть что-то, что можно видеть. Если вы укажете на крупного мужчину, а затем на большое ведро воды и скажете пятилетнему ребенку, что это одно и то же, он подумает, что вы сошли с ума. Объем есть психическая реальность. Однако инсайт Архимеда был возможен только через обладание реальностью, которую мы называем объемом. Его акт прозрения происходит в момент перехода от зрительной реальности (а именно, своего тела и воды) к психической реальности (а именно, к объему), где вытесненная вода и тело = одинаковый объем.

Комментируя эмоциональное состояние, в котором такое происходит, Лонегран говорит:

Инсайт приходит внезапно и неожиданно. Он произошел не тогда, когда Архимед был в такой позе и таком настроении, которые скульптор выбрал бы, чтобы изобразить «Мыслителя». Он пришел внезапно, в тривиальных обстоятельствах, в момент отдыха.

(Lonergan, 1958, р. 4)

Состояние релаксации, или ревери (reverie), пользуясь выражением Биона, или свободно плавающего внимания, если взять термин Фрейда, – это такое состояние, которое лучше всего настраивает разум на то, чтобы совершить переход от чувственного к психическому. Если держаться чувственного, это мешает переходу от одного к другому и, следовательно, блокирует понимание. Бион ясно показывает, что понимание блокирует не память как таковая, а, скорее, тот факт, что за нее держатся. Бион рекомендует аналитику наложить на себя обязательство отойти от аддиктивной привязанности к памяти. Бион говорит, что отказаться нужно именно от психологического состояния привязанности к чувственному. Он говорит, например, что бывает столь же вредоносная привязанность к «забыванию»: «Я не имею в виду, что достаточно „забыть“: нужен позитивный акт воздержания от памяти и желания» (Bion, 1970, р. 31). Если, например, в состоянии ревери в памяти аналитика всплывает воспоминание, тогда это воспоминание как символ психической реальности крайне важно. Здесь наиболее существенно именно состояние ума. То, что Бион рекомендует, находится в очень близком союзе с тем, что буддисты называют ниродха. Ниродха означает прекращение жажды всего, что мимолетно. Будда сказал, что мы должны стремиться к прекращению дуккха. Дуккха часто переводят как «страдание», но это неверно. Дуккха означает, скорее, ту привязанность к мимолетным аспектам этого мира, которая приносит страдание. Эта привязанность называется танха, что означает «жажда» чувственных предметов жизни. Чаще всего при этом представляют себе еду, напитки и прочие жизненные удовольствия. Однако это также привязанность к внутренним воображаемым впечатлениям, и, по нашему клиническому наблюдению, эти скрытые привязанности притягивают к себе душу значительно сильнее, чем внешние физические предметы. Чтобы описать это состояние психики, к которому аналитик должен стремиться, Бион использует термин Негативная Способность – термин, созданный Китсом. Бион цитирует этот отрывок из письма, которое Китс написал своим братьям:

С Дилком мы не то чтоб поспорили, но скорее обсудили разные темы; кое-что у меня в голове прояснилось – и вдруг меня осенило, какая черта прежде всего отличает подлинного мастера, особенно в области литературы (ею в высшей мере обладал Шекспир). Я имею в виду Негативную Способность – а именно, то состояние, когда человек предается сомнениям, неуверенности, догадкам, не гоняясь нудным образом за фактами и не придерживаясь трезвой рассудительности.

(Цит. по: Bion, 1970, р. 125)

Рекомендация Биона, что аналитик должен стремиться к Негативной Способности, – это не та дисциплина ума, которой следует заниматься непосредственно перед сессией, это, скорее, образ жизни.

Между ревери и психической реальностью можно поставить знак равенства, как будто, когда разум отходит от своей привязанности к конкретной воспринимаемой реальности, он совершает переход в психическое существование, чья реальность известна через символы, манипулирование которыми позволяет свершиться акту прозрения.

Различие между проблемой, которую поставил себе Архимед, и проблемой психоаналитика в том, что данные, из которых последний берет свою проблему, суть эмоциональный опыт, тогда как у первого это физические реальности внешнего мира, но процесс похож в том, что акт понимания происходит при переходе от чувственного к психическому. Тезис Биона заключается в том, что воспоминания и желания укоренены в чувственном, тогда как понимание происходит через символическое отождествление в психической реальности. Мы начали эту главу с примера того, как психическая реальность стыда появляется в уме аналитика. Мы можем утверждать с уверенностью, что эти прозрения происходят таким образом, который похож на способ, каким прозрение пришло к Архимеду. Мы возьмем сначала пример из Фрейда. В «Я и Оно», где он обсуждает, как бессознательные реальности становятся сознательными, он внезапно говорит:

нас озаряет, словно новое открытие, что только нечто, что когда-то было Cs. восприятием, может стать сознательным, и что все, что поднимается изнутри (помимо чувств), что стремится стать сознательным, должно пытаться трансформировать себя во внешние ощущения.

(Freud, 1971d, р. 20)

Мысль, поразившая Фрейда, состоит в том, что сознание относится к внешним ощущениям и что внутренние реальности должны трансформировать себя в таковые, для того чтобы стать осознанными. Здесь прозрение основывается на понимании онтологического различия между внутренними реальностями и внешними ощущениями. Когда мы говорили об Архимеде, мы отметили, что прозрение лежало в психической реальности, которая была тождественна в двух случаях – т. е. тело и вытесненная вода, – и то же самое здесь: существует некий инвариант в бессознательной реальности и в сознательной реальности, на который опирается прозрение. Интуиция схватывает этот инвариант в двух различных формах. Мы предлагаем этот пример, однако, чтобы показать, насколько отличались данные, с которыми работал Фрейд, от данных Архимеда, и в то же время, как процесс прозрения происходит согласно одним и тем же принципам. Мы можем видеть также много прозрений у Биона. Например, когда он использует образ бинокулярного зрения – т. е. сочетания бессознательных и сознательных мыслительных процессов – для того, чтобы разум способен был оценить психическое качество. Он подчеркивает здесь момент инсайта, происходящий в сопряженности внутренней и внешней реальности. И для Фрейда, и для Биона перерабатываемыми данными является эмоциональное переживание.

Поэтому Бион пришел также к точке зрения, что желание излечить пациента является препятствием анализу. Излечение, или исцеление, есть побочный продукт процесса анализа. Бион говорит: «Когда психоанализ начинают приравнивать к „лечению“, а „исцеление" к улучшению, – это знак, что психоанализ начинает становиться ограниченным» (Bion, 1967а, р. 157). Все подобные желания ограничивают возможность интуитивного понимания.

Технические рекомендации Биона радикальны. Чтобы их выполнять, требуется значительная внутренняя дисциплина ума. Нужна, ни больше, ни меньше, внутренняя эмоциональная аскеза, способная открыть пути во все новые и неожиданные области исследования.

Бион часто рассказывал об одном анализанте, которого ему направили как человека «очень подходящего» для анализа. Он описывал, как для этого пациента, казалось, приемлемы были различные интерпретации и как затем Биона озарило сознание, что ничего не происходит. Потом он узнал, что пациент запирается в своей комнате, чтобы его никоим образом не беспокоили другие люди, и пьет собственную мочу. В конце концов тот покончил с собой.

Одним из вопросов, занимавших Биона, было, почему некоторые люди, казалось бы, понимают и соглашаются с интерпретациями аналитика и все же остаются не затронутыми анализом. Одни без изменений страдают каким-то соматическим заболеванием, или же у них развивается заболевание психосоматическое. Другие, как упомянутый выше пациент, совершают самоубийство. Это показывало ему, что что-то крупное остается не затронуто сегодняшним анализом, и он обратился к этому вопросу, чтобы попытаться понять почему.

Он считал крайне вероятным, что непрерывность в физическом развитии зародыша при переходе в послеродовую жизнь имеет свои параллели с аналогичной непрерывностью психической жизни. Он часто цитировал слова Фрейда: «Существует значительно большая непрерывность с внутриутробной жизнью, чем нас заставляет поверить впечатляющая цезура акта рождения» (Freud, 1971е, р. 138). Он воображал, что возможно, что разум зародыша в какой-то момент способен осознавать неприятные переживания, некоторые из которых могут ощущаться как настолько нестерпимые для психики, еще не способной справляться с таким уровнем боли, что она могла быть способна отщепить свое осознание этой боли, чтобы избавиться от нее. То же может произойти во время рождения, и этот отщепленный аспект остался бы скрытым, а оставшаяся личность выглядела бы адекватно адаптировавшейся к требованиям семьи и общества, пока, в более позднем возрасте, это не выразится в форме психотического или психосоматического расстройства. Иными словами, то, что было нестерпимо, может выявиться вновь позже, в постнатальной жизни, возможно, даже под влиянием психоанализа.

Бион привлек внимание к формулировке утверждения Фрейда, что «заставляет поверить цезура», как будто эта цезура на самом деле управляет нашим мышлением, мешая нам видеть как непрерывную психическую жизнь зародыша и постнатальную психическую жизнь. Мы также привыкли рассматривать тело и разум как раздельные, и это еще одна «цезура», через которую трудно перекинуть мостик.

Проблема коммуникации между ними двумя исследуется в книге Memoir of the Future в беседе между двумя персонажами, Телом и Разумом:

Разум: Ты занимаешь [слова] у меня; ты их получаешь через диафрагму?

Тело: Они проходят сквозь нее, но значение насквозь не проходит. Откуда у тебя твои боли?

Разум: Заимствованы из прошлого. Значение, однако, не прорывается через барьер. Забавно – смысл не пробивается насквозь, ни от тебя ко мне, ни от меня к тебе. Тело: Это значение боли я тебе посылаю; слова проходят насквозь – слова, которые я не посылал, – но значение теряется.

(Bion, 1991, р. 433–434)

Бион использует термин «сома-психотический», чтобы описать другую сторону психосоматического, как бы обращенную перспективу. Но существует нежелание свести их вместе, посмотреть на них с другой точки зрения. Это протоментальная система, о которой исходно Бион упоминал в книге о группах, где психическое и физическое еще не дифференцированы. Это та область, в которой зародыш может переживать свои нестерпимые чувства и суметь даже в очень незрелом зародышевом возрасте отщепить ту часть себя, которая переживает невыносимые ощущения/чувства, и тем самым освободиться от них. При рождении младенец уже нецелостен, но обладает таким интеллектом, что этого не замечают.

Бион задается вопросом, не существуют ли передача мысли или пред-мысли в теле прежде, чем она регистрируется на сознательных уровнях, скажем, по симпатической или парасимпатической нервной системе, или в системе желез, в особенности когда адреналин, выделяемый надпочечниками, воздействует на организм, активизируя его, создавая в нем готовность, по крайней мере, к борьбе или бегству. Это бы послужило объяснением того состояния, в котором пациент говорит, что он боится, но не знает, чего.

Как возможно было бы связаться с этой архаической отщепленной областью, где чувства переживаются столь интенсивно и без модификации; чувства того рода, которым Бион дает название таламическая боль или таламический страх, чтобы показать, что они не модифицированы более высокими уровнями нервной системы и могут поэтому обладать невообразимыми качествами? Биона занимает возможность войти в контакт с этими архаическими и сомато-психически-ми областями, которые еще не смогли проникнуть на сознательные уровни.

В своей лекции Making the best of a bad job Бион спрашивает, почему настолько больший акцент делают на состоянии бодрствования, считая его валидным, в противовес состоянию грезы-сновидения. Мы говорим о работе сновидения, т. е. о том, как сновидение строится, в том числе и из элементов бодрствования; как насчет работы бодрствования, при помощи которой в процессе бодрствования от элементов сновидения отмахиваются, потому что это «всего лишь сон»?

Почему состояние ума, когда он бодрствует, сознателен, логичен, рассматривается как «мы в своем уме», но что если это только половина нашего ума? Как ужасно, если вы найдете червяка в своем яблоке! Но не так ужасно, как найти полчервяка в своем яблоке. Поэтому мы находим, что владеть лишь половиной своего ума – это весьма тревожащее открытие. Это одна из причин, почему существуют различия мнений относительно того, владеть ли нам всем своим разумом, или вернуться к тому, чтобы владеть только половиной его – бодрствующей, сознательной, рациональной, логической.

(Bion, 1987, р. 254)

Более поздние работы Биона показывают, как сильно его занимает наше массивное нежелание сталкиваться с реальностью и теми средствами, которые позволили бы нам войти в контакт с нею. Он указывает на то, что некоторые выражения, используемые как ругательства, содержат примитивную жизненность, как будто создается контакт с архаической реальностью. В культуре рабочего класса в Лондоне хорошо известно, что если один человек обвиняюще уставляет палец на другого и говорит: «Ты п… да», – это немедленно вызывает драку.

Бион очень хорошо осознавал в свои последние годы, что психоанализ не создает изменений в пациентах. Он прекрасно знал о тех пациентах, которые выглядят, как будто они изменились; о тех, которые рядятся в одежды проанализированного человека, но остаются неизменными внутри. В особенности он сознавал, что есть пациенты, которые тонко копируют аналитика, принимают для себя его слова, взгляды и позиции, но в которых не происходит никакого внутреннего изменения. Иными словами, у них отсутствует α-функция, и произнесенное пациентом является выбросом β-элементов. Одной из попыток разработки этой проблемы стали его исследования жизни эмбриона. Проблема, однако, остается неразрешенной.