Текст книги "На все времена"

Глава 22

Вернувшись из церкви, Тоби и Лоркан застали Дейра и Грейдона в общей комнате. Они смотрели на нечто большое, закрытое простыней и прислоненное к стене.

– Что это? – спросила Тоби.

– Один из предков Джареда, – ответил Дейр и рассказал, что они провели все утро в мансарде Кингсли-Хауса, где, вооружившись большими фонарями, искали портрет. – Нам пришлось передвинуть тяжелые ящики, старую мебель, большую клетку для птиц и… – Он покосился на Грейдона.

– И нечто похожее на корзину, полную сушеных голов, – усмехнулся Грейдон, – но мы не стали прерываться, чтобы открыть и узнать точно.

Тоби подошла к ним.

– Вы искали что-то конкретное или просто смотрели из любопытства?

– Я пытался найти портрет Алисии Кендрикс Кингсли и думаю, что это он и есть.

– Али, – тихо сказала Тоби. – Та девочка из моего сна. Но почему ты решил, что с нее написали портрет и что он хранится в мансарде Кингсли?

– Я сам ей сказал, чтобы написали ее портрет. И поскольку доктор Хантли говорил, что ей и ее мужу не приписывают ни одного дома на острове, я попросил ее оставить в раме портрета доказательство того, что они проектировали и строили дома.

Лоркан и Дейр посмотрели на Грейдона озадаченно, но Тоби от удивления даже рот открыла, а потом спросила еле слышно, почти шепотом:

– Когда ты с ней виделся?

– В ночь после нашего званого обеда мне приснился сон, – ответил Грейдон таким тоном, словно речь шла о каком-то пустяке. – Ну что же, посмотрим, что у нас тут есть.

Он кивнул Дейру, чтобы тот взял за другой конец очень пыльной старой желтой простыни, и они сняли ее с картины. Это был портрет молодой женщины, написанный в манере, которую в наше время называют примитивизмом. Вероятно, его написал какой-то странствующий художник, один из тех, что колесили по Америке и предлагали свои услуги всем, кто мог за это заплатить. Доска, на которой был написан портрет, немного покоробилась от времени, но это не умаляло красоты молодой женщины со светлыми рыжеватыми волосами и зеленовато-голубыми глазами. Однако рама казалась слишком тяжелой для этой картины и подавляла ее, лицо молодой женщины почти терялось среди окружающего его темного дуба, украшенного резьбой.

– Она похожа на твою подругу, – сказала Лоркан.

– Аликс.

Тоби посмотрела на Грейдона. Он ни словом не обмолвился о том, что видел сон, в котором встретился с юной Али. Хотя, возможно, и говорил, но не напрямик. Все его замечания по поводу татуировок, церквей и старинные рецепты – не связаны ли они с этим сном?

Тоби хотела расспросить, была ли в этом сне она и почему он ей про него не рассказал, и пристально смотрела на него, пытаясь привлечь внимание, но он все время прятал глаза.

Мужчины повернули портрет лицом к стене, и Грейдон принялся осматривать обратную сторону рамы. Странно, что с той стороны на ней было почти столько же резьбы, как и на лицевой. Листья, причудливо переплетающиеся лозы, маленькие бутоны, выглядывающие тут и там, перетекали и на обратную сторону. Грейдон провел руками вдоль краев рамы, словно что-то искал, но что бы он ни пытался найти, этого там, по-видимому, не было. Когда на раму упал луч света, Тоби смогла рассмотреть орнамент получше и кое– что заметила.

– Мне кажется, часть дерева когда-то была покрашена.

Грейдон подошел к ней и тоже увидел, что маленькие бутоны имеют слегка красноватый оттенок. Разглядеть цвет на дереве, потемневшем за две сотни лет, было нелегко, но он был. Грейдон встал на колени, взялся пальцами за один бутон и повернул его. Бутон сдвинулся. Совсем чуть-чуть, но сдвинулся. Грейдон повернул его три раза, и только после этого открылась маленькая дверца. В углублении рамы лежал туго скатанный рулон бумаги. Грейдон достал его и протянул Тоби, она неуверенно сказала:

– Может, лучше отнести его доктору Хантли – пусть его развернут специалисты?

Грейдон родился и вырос в гораздо более древней стране, какие-то две сотни лет не произвели на него особого впечатления, поэтому он развернул рулон сам. Оказалось, что это три листа хорошей льняной бумаги: два исписаны мелким почерком – по-видимому, пером, – а на третьем оказались эскизы домов. Пока Тоби осматривала листы, Грейдон успел достать из внутренности рамы еще несколько рулонов.

– Это доказательство того, что Алиса спроектировала дома, а первый Джаред их построил, – сказала Тоби. – Доктору Хантли это понравится.

– Подождите! Тут еще что-то есть. – Дейр указал на крошечный цветочек, вырезанный в верхнем правом углу, похоже, когда-то голубой.

Цветочком занялся Грейдон: пытался его поворачивать, нажимать на него, сдвигать, – все было безрезультатно. После нескольких неудачных попыток он уже собирался махнуть на это рукой, когда вдруг пружинисто открылась длинная узкая дверца. Внутри оказался лист бумаги, скатанный в рулон размером с карандаш. Грейдон развернул его, и от его лица отхлынула кровь. Несколько мгновений он, казалось, не мог пошевелиться. Дейр заглянул ему через плечо.

– Что это? – спросила Тоби.

– Рисунок девушки. – Дейр посмотрел на Грейдона, озадаченный его реакцией.

– По-моему, это японка, – заметила Лоркан. – Только у нее светлые волосы.

Все трое посмотрели на Тоби.

– Почему вы на меня так смотрите?

Грейдон отдал бумагу Лоркан и вышел из дома: они слышали, как за ним закрылась дверь, а та протянула рисунок Тоби. Он снова свернулся в трубочку, поэтому она села на диван и разложила его на кофейном столике. Ее взору предстал прекрасный акварельный рисунок, как ей показалось, японской гейши, но у женщины действительно были светлые волосы и голубые глаза. И Тоби с удивлением заметила, что женщина похожа на нее. Рядом с рисунком было несколько отметок, и, развернув свиток до конца, она поняла, что смотрит на изображение мужской спины.

– Это татуировка. – Тоби посмотрела на Дейра и Лоркан. Неужели это как-то связано со странным желанием Грейдона показать ей фотографии японских татуировок?

– Вы посмотрите на все остальное, – сказал Дейр.

Тоби полностью развернула длинный узкий рулон. Наверху оказалось лицо Грейдона. Он улыбался, глядя через плечо на художника. Это была спина Гаррета и цветная татуировка Тоби в виде белокурой гейши.

– Я помню, – прошептала Тоби.

Она действительно вспомнила все: каждую секунду, каждое слово, вкусы, запахи; каждого человека и каждую мысль.

– Свадьба. – Тоби, ослабев от наплыва чувств, посмотрела на Дейра и Лоркан. – Мы поженились, и я думаю…

Договорить она не смогла – силы вдруг покинули ее. Дейр едва успел ее подхватить, когда она потеряла сознание и начала падать вперед, положил на диван и, сунув под голову подушку, повернулся к Лоркан.

– Позови Грейдона.

Лоркан, не мешкая ни секунды, бросилась к двери черного хода, благо для ее длинных ног это расстояние было пустяковым, и громко позвала Грейдона на ланконианском, по ее голосу можно было понять, что дело срочное. Грейдон был в теплице, но, услышав зов Лоркан, бегом помчался в дом. Тоби лежала на диване, возле нее сидел Дейр, но, увидев Грейдона, отодвинулся, освобождая ему место.

– Вызови «скорую»! – приказал тот, но Тоби вяло возразила:

– Не надо.

Она пыталась открыть глаза, но ей было страшно посмотреть на Грейдона: ее память переполняли образы: как ее мать угрожала Грейдону-Гаррету; как он не спасовал перед ней. А потом та ночь… руки, губы, прикосновения, ласки… Ощущение его плоти в ней!

Грейдон положил руку ей на лоб, как будто хотел проверить, нет ли жара, и прошептал:

– Тоби, все в порядке. Это были не совсем мы.

Тоби не знала, стало ли ей от этой мысли лучше.

Грейдон через голову принялся стягивать с себя рубашку, и Дейр с Лоркан вышли из комнаты. Они не понимали, что происходит, но чувствовали, что их присутствие нежелательно. Грейдон тем временем повернулся к Тоби спиной.

– Открой глаза и посмотри на меня. Я не Гаррет, а ты Карпатия, не Табита.

Тоби медленно открыла глаза и увидела его спину – чистую кожу цвета меда, под которой перекатывались мускулы. Ни татуировок, ни еще каких-нибудь отметин. Она несмело подняла руку и дотронулась до него. Грейдон резко втянул воздух, но не двинулся с места. Тоби провела ладонью по его боку, где, как она отчетливо помнила, была татуировка, вспомнилось другое: как целовала его кожу, и как он повернулся, привлек в свои объятия и занимался с ней любовью.

Тоби резко села, обвила Грейдона руками и прижалась щекой к его обнаженной спине.

– Там было чудесно. Мне не хотелось возвращаться… а сейчас я жалею, что вспомнила.

Ладони ее тем временем легли ему на живот, но он схватил ее за руки, не смея повернуться, зная, что, если сделает это, пути назад не будет.

– Ты пытался сделать все, чтобы я вспомнила, так ведь?

– Да, хотя, наверное, не стоило… – Его голос переполняли чувства: и уже испытанные, и настоящие. – В этом веке у меня совсем другая жизнь, мне нельзя здесь оставаться.

– Я знаю. – У Тоби выступили слезы на глазах. – Я все это знаю, но… – Она замолчала, не желая выдавать свои чувства.

– Обещай, что, после того как я уеду, у тебя все будет хорошо, что ты будешь жива и здорова.

– И полюблю другого мужчину?

На мгновение Грейдон крепче сжал ее руки, потом повернулся и, прижав к себе так крепко, что едва не задушил в объятиях, заявил:

– Я направлю сюда королевскую гвардию, и его казнят.

Тоби, спрятав лицо у него на груди, прошептала:

– Я отправлюсь в Мэн и выберу одного из твоих кузенов Монтгомери.

Грейдон не засмеялся, только молча погладил ее по голове, потом сказал:

– Никто из них не сможет любить тебя так сильно, как я.

Оттого, что он сказал «как я», а не «как мог бы я», у Тоби слезы хлынули рекой. Она не всхлипывала, но слезы лились и лились.

– Ты не мог бы остаться и…

Тоби не договорила, но Грейдон понял, что она имела в виду. Но он не может отречься от наследования престола в пользу брата! Кроме всего прочего, эти недели показали, что Рори с этой работой плохо справляется и к тому же терпеть ее не может. В отличие от Грейдона он не был подготовлен жить изо дня в день в монотонности и однообразии, подчиняясь протоколу, и быть не столько личностью, сколько символической фигурой. И к тому же нужно еще учитывать Дейну и интересы ее отца в стране.

– Нет, не могу. Мне необходимо вернуться домой. Такова моя жизнь.

Грейдон знал, что не должен продолжать ее обнимать. С каждой секундой ночь, которую они провели вместе, становилась все более отчетливой в его памяти. А прямо сейчас ему нужно было внести в их жизнь что-то хорошее, счастливое.

Он улыбнулся и отстранил Тоби от себя на расстояние вытянутой руки. В ее глазах стояли слезы, и ему хотелось стереть их поцелуями, но это противоречило бы его цели.

– Ты сознаешь, что мы сделали?

– Ты имеешь в виду, что я потеряла невинность, но, вероятно, по-прежнему девственница? – Она достала из коробки на кофейном столике бумажный носовой платок. – Может, это неизлечимая болезнь? Как думаешь, существует таблетка от моей проблемы?

Грейдон, не удержавшись от смеха, взял ее лицо в ладони и поцеловал веки.

– Ты считаешь, я слишком стар, чтобы переучиться на лекаря?

– Не смеши меня! Все это ужасно. Ты и я… мы не можем… – Она готова была разрыдаться.

– Тоби, дорогая, любимая, мы изменили историю. Разве ты не понимаешь? Табби вышла замуж за того, кого любила: не за какого-то коротышку лавочника, а за красавца капитана и…

– Который был очень плохим моряком, – пробормотала Тоби сморкаясь. – И что с ними произошло?

– Я это не выяснял, потому что ждал, когда ты меня вспомнишь. И уже начал думать, что этого никогда не случится. – Он взял ее за руку, помог встать и повел в кухню. – Просто уму непостижимо, как ты могла забыть так много.

Он достал из холодильника упаковку рыбы и передал Тоби пакет моркови.

Она начала постепенно приходить в себя. Грейдон правильно делал, что пытался разрядить обстановку и поднять ей настроение. У нее есть выбор: или плакать из-за предстоящей разлуки, или наслаждаться каждой минутой времени, которое у них еще осталось.

– Понимаешь, не произошло ничего особо выдающегося, чтобы я это запомнила.

Но Грейдон не улыбнулся ее шутке, а мягко спросил:

– Скажи, в нашем времени твоя мать такая же, какой была тогда?

– Да. – Тоби начала чистить морковь. – Я ее всегда разочаровываю. Может, причина такого отношения там, в прошлом?

Грейдон положил рыбное филе на сковородку и посыпал приправами.

– Это-то меня и озадачивает. Гаррет собирался отказаться от моря, остаться дома и взять на себя ответственность за будущее семьи Кингсли. Если он хорошо с этим справился, разве сейчас не должно было что-то измениться? И если смог доказать твоей матери, что она ошибалась, возможно, у тебя сейчас были бы с ней другие отношения.

– Если бы они были другими… Но моя мать вечно твердила, что мне нужен тот, кто сумеет «обо мне позаботиться». Ей и в голову не приходило, что я могу позаботиться о себе сама.

– Точь-в-точь как думала Лавиния, – кивнул Грейдон.

Он убрал оставшуюся рыбу обратно в холодильник и начал чистить картошку. Тоби спросила:

– Почему ты хмуришься?

Грейдону не хотелось отвечать на этот вопрос, потому что в глубине души он чувствовал: что-то не так. Он не знал, что именно, но что-то случилось, и это его мучило.

– Возможно, все-таки случившееся приснилось нам обоим…

Тоби вспомнила его слова: они изменили историю.

– Я думаю, нам с тобой стоит завтра встретиться с доктором Хантли и спросить его про Тоби и Гаррета. Если это был не сон и все происходило на самом деле, то его рассказ изменится. – Она положила очищенную морковь на разделочную доску. – Я не говорила, каким был доктор Хантли до того, как Виктория согласилась выйти за него замуж? Это был вдовец с грустным взглядом, весь его облик выражал печаль, на него было больно смотреть. Он казался скорее мертвым, чем живым.

– Но блистательная Виктория сказала «да», повысив тем самым его самооценку настолько, что теперь он способен управлять залом одним лишь взглядом.

«Как ты», – подумала Тоби, но промолчала. Он сидел спиной, и ей казалось, что сквозь рубашку она видит свое лицо, запечатленное на его коже. Если то, что они запомнили, происходило в действительности, это означает, что они любили друг друга уже очень давно: века. Тоби вспомнилось, как Грейдон смотрел на нее, когда увидел, так, словно уже ее знал. Бывает же такое – встречаешь человека, и у тебя возникает ощущение, что ты знаешь его целую вечность.

– Прекрати, – сказал Грейдон. – Если мы хотим пережить эти последние дни, тебе нельзя об этом думать.

Он повернулся, и взгляд его был жарок и полон желания. Тоби шагнула к нему, но в это время открылась дверь черного хода и в дом вошли Лоркан и Дейр. Посмотрев на них, Дейр сказал:

– Если хотите, мы можем уйти.

– Не надо, – твердо возразил Грейдон и с неохотой оторвал взгляд от Тоби. – Давайте поедим, а потом предлагаю пойти всем вместе осматривать достопримечательности.

Тоби поняла, что он в действительности хотел сказать: им нужно занимать себя всяческими делами и не оставаться наедине, дабы избежать, мягко говоря, осложнений.

– Да, сегодня мы побудем туристами, а завтра встретимся с доктором Хантли.

– Мы не возьмем рисунок… – Грейдон чуть было не сказал «моей татуировки», но вовремя осекся. Его портрет, написанный двести лет назад… Это вызвало бы слишком много вопросов.

– Думаю, не стоит, – покачала головой Тоби.

Он улыбнулся, обрадовавшись, что они понимают друг друга.

Офис Нантакетского географического общества располагался в красивом старом доме на Фэйр-стрит. Тоби спросила женщину за стойкой в приемной, могут ли они видеть доктора Хантли. Они не стали брать с собой бумаги, оставленные Алисой Кендрикс Кингсли, чтобы не отвлекать на них внимание и не вызывать вопросов, на которые не смогут ответить.

Калеб Хантли почти сразу же вышел им навстречу.

– Тоби! Грейдон! – Тоби он обнял за плечи и поцеловал в щеку. – Как я рад снова вас видеть! Давайте пройдем в мой кабинет.

В элегантно обставленном кабинете гостей ждала девушка с пачкой фотографий старых картин в руках. Всюду на полках стояли книги и старинные предметы.

– Прошу прощения.

Доктор Хантли знаком предложил им сесть, а сам подошел к девушке и взял у нее фотографии.

– Пайнеас Коффин. Умер примерно в тысяча восемьсот сорок втором году. Он был женат на одной из женщин семьи Старбакс – кажется, на Элизе. Шестеро непослушных избалованных детей. – Он положил фотографию в конец стопки и взял другую. – Эфраим Поллстер. Худший капитан из всех живших на этом острове, позволял команде вести себя как вздумается. – Доктор Хантли вытащил другую фотографию. – «Элизабет Мэри», очень хороший корабль. Затонул в шторм у берегов Испании в тысяча восемьсот пятьдесят первом году. Нет, скорее в пятьдесят втором. – Он посмотрел на девушку. – Вы все поняли?

– Думаю, да. У меня еще четыре статьи для журнала, которые вам нужно прочитать, а кроме того, сегодня утром звонили три дарителя: хотели поговорить с вами лично.

Калеб махнул рукой, отпуская девушку:

– Я свяжусь с ними позже.

После того как она вышла из кабинета, доктор Хантли сел за большой письменный стол.

– Вы столько знаете о Нантакете! – заметила Тоби восхищенно.

Калеб небрежно пожал плечами:

– У них скопились кипы неподписанных картин, вот я и определил, кто есть кто.

Он перевел взгляд с Тоби на Грейдона и тот кивнул ей, знаком давая понять, что можно переходить к делу.

– Помните наш званый обед? – начала она.

– И превосходную еду? Это был действительно великолепный вечер. Вам, молодой человек, следовало бы работать поваром.

Грейдон улыбнулся:

– Я считаю это большим комплиментом, но у меня уже есть работа.

– Трудная миссия принца, – важно произнесла Тоби, и мужчины засмеялись.

– Ну-с, чем же вам помочь? – обратился потом Калеб к Тоби.

– Вы рассказывали нам историю Табиты Уэббер. И мы о ней много думали. Любопытно: она вышла замуж за Сайласа Осборна?

– Нет. – Калеб чуть заметно улыбнулся. – Удивительно, что вы вообще знаете о том, что эти два имени связывали вместе. Лавиния хотела выдать Табби за него, но Гаррет сумел ее отговорить: дал кое-какие обещания и все такое. Осборн был очень недоволен и даже собирался подать в суд, но… – Калеб пожал плечами. – Он продал свой магазин Оубеду Кингсли и уехал с острова. Больше о нем ничего не слышали.

Тоби не смотрела на Грейдона, но чувствовала, что по лицу его расплывается улыбка. Похоже, они действительно изменили историю.

– Значит, Табби вышла за Гаррета Кингсли? – спросил Грейдон.

– Да. – Улыбка исчезла с красивого лица Калеба, он замолчал, казалось, не в силах говорить дальше, потом, вздохнув, все же продолжил: – Они поженились, но девять месяцев спустя Табби умерла в родах. Вскоре Гаррет вышел в море со своим братом Калебом. Их корабль утонул вместе со всеми, кто был на борту.

Доктор Хантли вдруг как будто постарел: можно было подумать, что он сам пережил эту трагедию.

– Нет… – почти прошептала Тоби. – Это неправильно. Табби и Гаррет поженились и жили долго и счастливо. Никто не умер!

Грейдон взял ее за руку, успокаивая, хотя и сам был подавлен.

– Что сталось с Лавинией и вдовами? – Голос Грейдона дрогнул.

– Со смертью Табби семья распалась, – грустно сказал Калеб. – Лавиния продала дом, но он был в таком плохом состоянии, что ей не удалось выручить за него много. Она пыталась удержать семью вместе, но ей не удалось. Все ее вдовые невестки взяли своих детей и уехали с острова. – Калеб вздохнул. – Не думаю, что Лавинию приглашали поехать с ними. В конце концов она осталась одна в Сконсете и спилась. Бедная женщина, потерявшая мужа, троих сыновей, всех внуков и дочь, не стремилась остаться в здравом рассудке.

Грейдон почувствовал, как Тоби поникла, и сжал ей руку.

– Вы уверены, что Табби умерла в родах?

– О да. При ней были Валентина и Партиния. – Калеб посмотрел на Тоби. – Это было время большой скорби. Табби все очень любили.

– Она умерла в том доме, – прошептала Тоби. – В родильной комнате.

– Да, – подтвердил Калеб. – Гаррет планировал построить для них дом на северном берегу, но не успел…

Он замолчал, глаза его были полны печали. В дверь постучали, и в комнату заглянула та же девушка.

– Доктор Хантли, прошу прощения за беспокойство, но вас ждут.

Калеб махнул ей рукой, но с места не двинулся и посмотрел на Грейдона и Тоби так, словно у них было сколько угодно времени. Впрочем, он точно знал, что́ в жизни действительно важно.

– А младенец? – прошептала Тоби.

Калеб покачал головой:

– Табби и ее сын умерли вместе.

– О господи!

Возглас Тоби прозвучал и как стон, и как молитва. Грейдон быстро встал и крепко обнял ее за плечи.

– Еще один вопрос. Откуда на теле Табби взялись шрамы?

Калеб удивился было, но быстро овладел собой, и его лицо приняло непроницаемое выражение.

– Когда ей было три года, она споткнулась о свою юбку и упала в огонь. Отец вытащил ее и накрыл собой, чтобы погасить пламя, и тоже получил ожоги.

– А как насчет спины Гаррета?

Калеб улыбнулся:

– Та знаменитая татуировка? Ему все завидовали. Если спросите, как она появилась, скажу только то, что знают все: когда корабль стоит в иностранном порту, даже Кингсли может иной раз перебрать рома.

– Благодарю вас.

Грейдон и Тоби покинули кабинет и всю дорогу, пока шли по Мейн-стрит, потом по Кингсли-лейн, он не отпускал ее руку. В доме, усадив на диван в гостиной, он налил двойную порцию виски и протянул ей:

– Выпей.

Тоби прошептала:

– Мы их убили.

Грейдон поднес стакан к ее губам и заставил сделать глоток.

– Мы погубили Табби и ее малыша. – Она подняла на него взгляд, полный муки. – Ребенка Гаррета. Нашего малыша. В глубине души я знаю, что в ту ночь мы его зачали. Мы его создали, и мы его убили.

Грейдон сел рядом с ней и привлек к себе.

– Ты не можешь так думать.

– Да, мы изменили историю, но ценой трех жизней.

Грейдон прижал ее голову к своей груди и прошептал:

– Это было очень давно.

– Они все равно бы давно умерли, так что это не имеет значения? Это ты хочешь сказать? – спросила Тоби с вызовом.

Грейдон не стал оправдываться, лишь холодно произнес:

– Именно это я и имел в виду.

Но Тоби знала, что он лжет: он переживал не меньше ее, – и прижалась к его груди.

– Ничего не понимаю. Когда я вошла в ту родильную комнату первый раз, у меня было чувство, что там умерла я. Но этого не было! Это случилось только после того, как мы с тобой изменили события. Как такое могло быть?

– Ну… – медленно начал Грейдон. – Законы реинкарнации, путешествий во времени и изменения истории работают по-разному. Может, посмотрим, что пишут в учебниках по этому поводу?

Его попытка пошутить хоть и была несколько неуклюжей, но все же Тоби почувствовала себя немного лучше.

– Как нам это исправить?

– Я думаю, нам не надо больше ни во что вмешиваться.

Тоби отстранилась.

– Мы должны вернуться в то время.

– Для чего? – рассердился Грейдон. – С тех пор как мы вышли из кабинета Калеба, я ни о чем другом и не думаю. Мы что, вернемся обратно и сделаем так, чтобы Табби продали Осборну? Из этого ничего не выйдет. Наверное, все-таки понятие «судьба» не пустой звук. Возможно, мы можем менять прошлое тысячу раз, но, что бы мы ни сделали, Табби и Гаррет не смогут быть вместе.

– Как сейчас? – Тоби отстранилась. – Их жребий – наш жребий – найти друг друга, а потом разлучиться навсегда? Это наша судьба, и мне следует смириться с моей участью? Ты хочешь, чтобы я поверила именно в это?

Грейдону не нравилось то, что она говорила, но пусть уж лучше сердится, а не плачет.

– В моей стране…

Тоби встала и окинула его гневным взглядом.

– Все проблемы из-за твоей страны! Где еще в наше время устраивают браки по расчету?

– Да много где, – спокойно ответил Грейдон. – И, заметь, при этом там нет такого количества – до пятидесяти процентов – разводов.

– Это потому что женщины не имеют возможности уйти от мужчин. Они в ловушке.

Грейдон понимал, что гнев Тоби направлен не на его страну и даже не на него самого. Его спокойствие вскоре вернуло ее к реальности, и она плюхнулась на диван рядом с ним.

– Я не верю в судьбу. Почему мы не можем изменить историю к лучшему? Вдруг Гаррет и Табби могут произвести на свет ребенка, который важнее их обоих? Например, он или она изобретет лекарство от рака. Может, мы так сильно изменим историю, что вернемся и узнаем, что Второй мировой войны не было.

Взгляд, обращенный на Грейдона, был умоляющим. Он взял ее руку и поцеловал ладонь, с радостью отметив, что на ее лицо вернулись краски.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы мы смогли это изменить. Клянусь всем, что у меня есть. А теперь пойдем исследовать?

Тоби знала, что он имеет в виду: им нужно пойти в дом «Вне времени». Возможно, они смогут найти там ответ. Она улыбнулась сквозь слезы:

– Да, пойдем.

– Скажи, Лекси, как ты соблазняешь мужчину? – спросила Тоби.

Обычно бо́льшую часть времени Лекси возбужденно рассказывала обо всем, чем занималась в длительном путешествии, но сегодня была непривычно молчалива. Тоби не стала выяснять у подруги, что случилось, – сейчас внимания требовали ее собственные проблемы.

– Ну, не знаю… Никак, наверное: дышу, живу, существую. Мне кажется, сделать так, чтобы мужчина начал за тобой ухаживать, не так уж трудно. Ты ведь не своего принца имеешь в виду?

Тоби набрала в грудь побольше воздуха.

– Именно его!

– Не делай этого! – воскликнула Лекси. – Он уедет и… Постой-ка, ты хочешь заняться с ним сексом, а он отказывается?

– Да.

– Но это просто оскорбительно! – заявила Лекси. – Он что же, считает, что ты для него недостаточно хороша? Он принц, а ты крестьянка – что-то в этом роде?

– Нет-нет, – быстро возразила Тоби. – Все совсем не так. Я думаю, он тоже этого хочет, но мне мешает вторая девственность, будь она неладна… он не собирается снова лишать меня невинности.

– Тоби, – медленно проговорила Лекси, – объясни, пожалуйста, что ты имела в виду…

Тоби понимала, что это невозможно, не стоило и начинать. Будь даже Лекси здесь, среди загадок Нантакета, все произошедшее могло бы все равно показаться неправдоподобным, что уж говорить про телефон… Тем более когда та находится на солнечном юге Франции.

– Ладно, не важно, – сказала наконец Тоби. – Просто Грейдон через пару дней уезжает, но снова лечь со мной в постель отказывается, а я хочу, чтобы он это сделал. И прежде чем ты начнешь возражать, позволь напомнить, что именно ты советовала мне завести с ним роман.

– Ну да, советовала. Но это было еще до того, как я поняла, насколько серьезными могут быть романы.

Тоби показалось, что подруга расстроена. Она спросила:

– Как поживает Роджер? У вас с ним по-прежнему просто секс для удовольствия, без обязательств?

При других обстоятельствах Лекси сказала бы: «да, секс» – и добавила, что постепенно прибавляются чувства, но Тоби казалась такой подавленной, что решила не отвечать.

– Ты пробовала надевать соблазнительное белье? – вернула она разговор в нужное русло.

– Пробовала. По Интернету заказала.

– Я вижу, ты взялась за дело серьезно. Спиртное?

– Он один не пьет, а я после двух бокалов засыпаю и потом просыпаюсь в собственной постели. Полностью одетая.

– Вы проводите время вместе?

Тоби задумалась. С тех пор как они побывали у доктора Хантли, прошла целая неделя, и все это время они с Грейдоном почти не расставались. Оба были одержимы идеей исправить свою ошибку, хотели спасти Гаррета и Табби. У Грейдона родилась идея: когда – и если – они вернутся в прошлое, им надо оставить письмо с объяснениями, как предотвратить смерть при родах, но для начала нужно было провести кое-какие исследования. Они заказали букинистические книги по истории акушерства, прочитали все на эту тему в Интернете, загрузили материалы в свои электронные книги. Когда они вернутся в прошлое, им нужно быть во всеоружии, знать все варианты, чтобы, несмотря ни на что, предотвратить смерть Тоби. Они считали, что если Тоби умерла не от какой-то серьезной болезни, а, например, по причине несоблюдения акушеркой правил гигиены, то это они смогут исправить.

Плюс ко всему они ночевали в доме «Вне времени», причем в первую ночь воспользовались спальными мешками, которые нашлись на чердаке Кингсли-Хауса. Но потом Грейдон заявил, что его спина больше такого не выдержит, и купил матрасы: во множественном числе – два двуспальных матраса.

Сначала Тоби рассмеялась, решив, что таким образом он хотел показать Дейру и Лоркан, что они не любовники, но ошиблась: Грейдон высказал нелепое замечание, что не собирается второй раз лишать ее невинности.

– Это не Ланкония. Это Америка. Здесь девственниц в возрасте старше двадцати помещают на обложку журнала «Пипл» или приглашают в ток-шоу «Эллен», чтобы выяснить, как так вышло, – пыталась она его вразумить.

Но Грейдон не уступал. На протяжении этой недели Тоби делала все, что только могла придумать, чтобы заманить его на свой матрас, но он не поддавался…

Наконец после довольно долгого молчания она ответила на вопрос Лекси:

– Да, мы проводим вместе все время, когда он не работает со своим братом. Я забросила подготовку к свадьбе Виктории, целую неделю не встречалась с друзьями… Но Грейдон просто удивительный: обнимает меня, когда я плачу, умеет так заговорить, что я забываю о грусти… делает все, но только не занимается со мной любовью.

– Тоби, объясни, пожалуйста, почему он обнимает тебя, когда ты плачешь? Почему ты вообще плачешь? Что этот человек с тобой делает?

– Все не так, как ты подумала. Это… – Тоби замялась. – Понимаешь, мы с ним работаем над одним историческим проектом… гм… для свадьбы Виктории, это тысяча восемьсот шестой год, я все время читаю про медицину тех времен и… в общем, я стала из-за этого немножко слезливой.

– Знаешь, не похоже, что ты забросила подготовку к свадьбе Виктории. Я бы сказала, совсем наоборот: ты ею просто одержима.

«Если бы ты только знала, как права…» – подумала Тоби, но ничего не сказала. Днем они с Грейдоном наблюдали за тем старым домом. Когда Грейдон не тренировался во дворе, а, например, разговаривал с Рори по телефону, то все время смотрел на него из окна. На второй день Дейр заметил это и спросил, что он пытается там увидеть.

– Когда вон в том старом доме сама по себе открывается дверь, это означает приглашение, и я хочу быть готовым его принять.

В тот день Дейр и Лоркан решили прогуляться к дому, а вернувшись, доложили, что дверь и все окна плотно закрыты. Для большей уверенности они подергали входную дверь, а Дейр даже поднажал на нее плечом. Эта дверь никоим образом не может открыться сама по себе, пришли они к твердому убеждению, о чем и заявили будущему королю, но Грейдон не перестал наблюдать за домом. И хотя затея казалась им сомнительной, они тоже стали непроизвольно посматривать в ту сторону, особенно когда Грейдон помогал Рори, а Тоби занималась свадьбой Виктории. Ночами Грейдон и Тоби оставались в доме и ждали приглашения в прошлое…