Текст книги "«Драмы». Скандальные истории и трагедии из мира лучшей игры, придуманной человечеством"

Под вялые аплодисменты зрителей чилийцы заняли свою половину поля, Линемайр дал стартовый свисток, и четыре футболиста, передавая мяч друг другу, отправились к пустым воротам. Франсиско Вальдес, капитан команды, закатил мяч в сетку, и сборная Чили квалифицировалась на ЧМ-1974. Рефери завершил матч через тридцать секунд после его начала.

Самое удивительное, что эта постановка была разыграна по прямому указанию ФИФА. Леонардо Велис вспоминал в интервью газете Marca:

«Это был фарс. Он шел вразрез со всей философией спорта, самой его сущностью. Я никогда не понимал, почему ФИФА приняла такое решение. Нам было очень тяжело оказаться в этом месте, еще хранившем запах пыток и смерти. Это было мучительно для всех. Но мы не могли ничего поделать, мы по-прежнему представляли свою страну».

Кумир футбольных болельщиков Чили Карлос Кассели добавлял:

«Я до сих пор жалею, что судьба путевки на чемпионат мира не решилась в честной борьбе. У нас хватило смелости поехать в Москву, когда наши родственники оставались здесь под дулами автоматов. Русские тоже могли набраться смелости и приехать в Чили, чтобы обыграть нас на поле».

* * *

На протяжении многих лет игроки сборной СССР, оставшиеся без чемпионата мира, задавались вопросом: почему правительство не пустило их в Чили? Официальной версией властей была поддержка угнетенного народа страны и протест против империалистической хунты Пиночета. Евгений Ловчев сформулировал мнение большинства, заявив, что власти после неожиданно тяжелого матча в Москве не захотели проигрывать стране с противоположной идеологией. Точно так же генерал Франко в 1960-м не пустил сборную Испании играть с сильной командой СССР в рамках квалификации в финальную часть Кубка Европы.

Олег Блохин вспоминал в интервью «Спорт-Экспрессу»:

«А что мы? Как нам вышестоящее руководство сказало, так мы и действовали. Помню, было предложение сыграть на нейтральном поле в ФРГ, но ФИФА не захотела матч переносить. С другой стороны, когда тебе говорят, что на стадионе концлагерь, невольно возникают опасения. Лично у меня, впрочем, страха не было. К тому же обо всех нюансах режима Пиночета мы тогда толком не знали. Тогда в прессе много писали о ситуации в Сантьяго, и мы исходили из этой информации».

Но на множество других вопросов ответов найти невозможно. Почему ФИФА приказала провести матч, зная, что сборная Советского Союза не приедет? Как инспекторы, своими глазами увидев заключенных на стадионе, признали его пригодным для международной игры? Почему федерация, вслед за правительством Чили, отказала в просьбе провести встречу на нейтральном поле? Ни одного разумного объяснения найти невозможно.

Уругвайский писатель Эдуардо Галеано, присутствовавший на игре, назвал ее самой жалкой в истории.

Сборная Чили отправилась в Германию, где на групповом этапе проиграла сборной ФРГ, сыграла вничью с ГДР и Австралией и вылетела из турнира. Сборная СССР вступила в полосу неудач, провалив квалификации на ЧМ-1978, Евро-1976 и 1980, и лишь в 1982-м впервые за 10 лет отобралась на крупный международный турнир.

Команды Чили и СССР больше никогда не играли друг против друга.

Похищение одного из лучших игроков «Барселоны»: как Кини провел 25 дней в плену террористов

Футбол в ХХ веке прошел долгий путь от странноватого вида спорта для законченных англоманов до массовой игры, захватившей миллионы людей на всех континентах. Но с ростом популярности футбола игроки, восхищавшие десятки тысяч зрителей на стадионах, в обычной жизни по-прежнему смешивались с толпой, добирались до тренировочной базы на общественном транспорте или вообще жили в помещениях вроде общежитий в спартанских условиях. Прорыв в материальном благосостоянии английских футболистов произошел после отмены закона о минимальной зарплате (составлявшей в 1960-м 18 фунтов в неделю). Теперь игроки могли диктовать свои условия клубам и становились состоятельными людьми, что постепенно создавало дистанцию между ними и их фанатами.

Но в Испании даже в начале 80-х футболисты редко отказывались подойти к своим болельщикам, чтобы позволить себя обнять, сфотографироваться или дать автограф. После смерти генерала Франко страна, несмотря на политические разногласия в разных ее частях, переживала период единения, когда представители рабочего класса и игроки «Реала» и «Барселоны» ощущали себя одним народом. Первые с удовольствием тратили заработанные тяжелым трудом песеты, чтобы купить билет на стадион, а вторые никогда не отказывали первым в общении.

* * *

Энрике де Кастро Гонсалес, которого вся страна знала как Кини, пятикратный лучший бомбардир чемпионата Испании, стал настоящим идолом для любителей футбола и даже для своих партнеров по команде. Но даже наличие подобного статуса никогда не мешало ему общаться на равных с фанатами до или после матчей. В детстве Энрике пришлось пережить переезд из благоустроенного Овьедо в Эль-Побладо, поселок, построенный сталелитейной компанией для ее рабочих и их семей с населением около восьми тысяч человек. Сюда получил новое назначение отец мальчика. Это было мрачное место, с постоянно застилавшим солнце дымом, который шел из огромных труб завода, расположенного совсем рядом. Родители Кини, Мария и Энрике-старший, постарались, чтобы переход их сына в новую школу и смена обстановки прошли для мальчика максимально гладко.

Энрике, с раннего детства обожавший футбол, быстро завоевал сердца новых друзей своим несомненным талантом. Он пропадал на улице до позднего вечера, с бесконечным терпением в тысячный раз повторяя один и тот же финт, пока он не становился безупречным, и обыгрывая не только сверстников, но и ребят постарше. По мере взросления Кини сменил свою школьную команду «Дон Боско» на молодежный состав клуба «Депортиво Энсидеса», любительского клуба, принадлежавшего сталелитейной компании, где работал его отец. Здесь он играл до 19 лет, забив в сезоне-1967/68 17 голов в 22 играх. Это достижение немедленно привлекло к нему внимание профессиональных команд, и самым быстрым оказался хихонский «Спортинг», игравший тогда в Сегунде.

Кини в первом же сезоне на профессиональном уровне доказал, что его бомбардирские достижения не были случайностью, став лучшим голеадором своей команды, а уже через год завоевал свой первый трофей Пичичи и помог «Спортингу» подняться в Примеру. Сочетание скорости, физической силы, прекрасной игры в воздухе и убойного удара было кошмаром для любого защитника, игравшего против нападающего хихонцев. В течение 12 сезонов в составе «рохибланкос» Кини забивал в среднем по 20 голов за сезон, и неизменно отказывал всем желающим приобрести его у «Спортинга». Еще в 1975-м за него предлагали сумасшедшие деньги сразу три испанских клуба, однако футболист оставался верен хихонскому клубу даже после вылета в Сегунду.

Одним из главных претендентов на форварда была каталонская «Барселона», но лишь в 1980-м Кини согласился рассмотреть предложение «сине-гранатовых». 31-летний нападающий обошелся каталонцам в 82 миллиона песет (2,25 млн евро в современном эквиваленте), и испанские газеты дружно раскритиковали этот трансфер. Сумма для того времени действительно казалась невероятной, да и была заплачена за игрока, никогда не выступавшего за топ-клуб. Те же газеты восхваляли Кини в течение двух следующих лет, поскольку нападающий в двух первых сезонах за новую команду завоевывал трофей Пичичи.

* * *

Но именно в этот период произошел один из самых ужасающих эпизодов футбольной истории, который только по счастливому стечению обстоятельств не завершился трагедией. В воскресенье 1 марта 1981 года жизнь Кини изменилась навсегда.

Он сыграл против «Эркулеса» на «Камп Ноу» в матче, который «Барселона» выиграла 6:0, и забил два мяча. После окончания игры нападающий отправился в аэропорт, чтобы встретить жену Марию Ньевес и детей. По дороге Кини был похищен двумя вооруженными людьми, членами террористической группировки Batallón Vasco Español («Баскско-Испанский Батальон»). На следующий день Мария обратилась в полицию с заявлением о пропаже мужа, но ситуация лишь ухудшилась.

В редакцию газеты «La Vanguardia позвонил неизвестный, представившийся похитителем нападающего «Барселоны» Энрике де Кастро Гонсалеса. 8 марта каталонцы должны были играть против «Атлетико», и, как объяснил звонивший, Кини был похищен, чтобы его команда проиграла. «Команда не должна побеждать в “сепаратистской” лиге!» – заключил киднеппер и бросил трубку.

На тот момент «Барселона» располагалась на втором месте в турнирной таблице, отставая от мадридского «Атлетико» на два очка, и отсутствие лучшего форварда каталонцев создавало бы серьезные проблемы для «сине-гранатовых» – если бы они вообще хотели играть в этом матче. Одним из первых, кто заявил, что не собирается выходить на поле, стал Бернд Шустер. Товарищи по команде поддержали немца, однако официальные лица долго не делали никаких заявлений. Испанский футбол, никогда не сталкивавшийся ни с чем подобным, пребывал в состоянии шока.

Через три дня похитители вышли на связь с Марией Ньевес и потребовали выкуп за Кини. Полиция не была уверена, что это требование исходило от настоящих террористов, но подобные звонки теперь повторялись ежедневно. Освещение всех событий, связанных с Кини, тщательно координировалось властями, чтобы не давать похитителям ложного ощущения контроля над ситуацией. Президент «Барселоны» Хосеп Луис Нуньес с игроком Хосе Рамоном Алешанко присматривали за Марией и детьми, опасаясь за их безопасность.

Все это мало напоминало подготовку к одному из самых главных матчей сезона, в котором решалась судьба чемпионства. Испанская федерация футбола вынудила каталонцев принять участие в матче против «Атлетико», который те проиграли с минимальным счетом. После встречи капитан «Барселоны» Бернд Шустер, кроме всего прочего, друживший с Кини, дал эмоциональное интервью, в котором обвинил Нуньеса и тренера каталонцев великого Эленио Эрерру в этом поражении и публично усомнился в их способности занимать подобные посты.

Атмосфера в команде накалилась до предела, игроки ругались друг с другом и с тренерским штабом, а на поле «Барселона» напоминала бледную тень себя самой месячной давности. Бывшие главные претенденты на чемпионство смогли завоевать лишь одно очко за пять игр после похищения Кини. Все это время клуб пытался преодолеть кризис, предоставив полиции разбираться с криминальной стороной дела. Марии продолжали звонить каждый день, но все разговоры были короткими, а технологии были далеки от современных, и местоположение похитителей отследить не удавалось.

Когда в сердцах родных и близких Кини окончательно поселился страх, что они его больше никогда не увидят, произошел прорыв. Похитители поговорили с Алешанко и договорились отпустить нападающего за сто миллионов песет (2,7 млн евро в современном эквиваленте). Деньги следовало перевести в швейцарский банк.

Начальник испанской полиции Франсиско Альварес Санчес и его швейцарские коллеги договорились о совместной операции. 26-летний безработный Виктор Мануэль Диас Эстебан, выступавший в качестве получателя денег, после двух суток беспрерывной работы агентов был задержан в аэропорту и привел полицию в неприметную мастерскую в Сарагосе. Здесь два его подельника охраняли Кини, который, несмотря на все испытания, выглядел довольно неплохо, однако был измотан не физически, а морально. Фото небритого измученного футболиста облетело все СМИ Испании.

На следующий день его встречали 130 тысяч фанатов, собравшихся, чтобы поприветствовать своего кумира. Нападающий отказался выдвигать обвинения против своих похитителей, утверждая, что обращались с ним вполне пристойно. Пресса заговорила о стокгольмском синдроме, когда похитителей осудили и отправили в тюрьму на 10 лет, постановив заплатить Кини 5 миллионов песет компенсации, а тот отказался от денег.

Форвард провел в плену 25 дней, но уже через несколько недель после освобождения вернулся на поле, неизменно вызывая овации своим появлением на футбольном газоне. Он продолжал оставаться одним из самых популярных игроков в Испании и вновь доказал, что находится в отличной форме, забив два мяча своим бывшим товарищам по «Спортингу» в финале Кубка Короля.

Суд над похитителями состоялся 15 января 1982 года. Всего через пять дней после этого был забит 3000-й гол «Барселоны» в чемпионате Испании.

Кто, как не Кини, должен был поставить этот рекорд?

«Бенфика» вывезла Эйсебио из Мозамбика под женским именем и спрятала от «Спортинга». Клубы обвиняли друг друга в похищении

Главными футбольными звездами ХХ века чаще всего называют Пеле, Марадону, Кройффа. О нападающем «Бенфики» и сборной Португалии Эйсебио вспоминают далеко не сразу – и, кажется, зря.

Альфредо Ди Стефано утверждал, что португалец был величайшим игроком всех времен. Футбольная карьера Эйсебио длилась 22 года, за которые он стал первым в истории обладателем «Золотой бутсы», трижды становился лучшим бомбардиром Кубка чемпионов и завоевал «Золотой мяч».

Всего этого могло бы и не быть, если бы «Спортинг» выиграл борьбу у «Бенфики» за талантливого форварда из своего мозамбикского фарм-клуба. Рассказываем, как разговор в парикмахерской, похищение, женский псевдоним и один из лучших тренеров в истории футбола подарили миру великого Эйсебио.

* * *

Эйсебио родился в Мозамбике (до 1975 года – португальская колония в юго-восточной Африке) и с девяти лет пропускал школу, гоняя мяч (точнее, скомканные в носке газеты) по улицам Лоренсу-Маркиш, столицы колонии (сейчас – Мапуту). В 50-е здесь процветали фарм-клубы португальской «Большой тройки» – «Спортинга», «Бенфики» и «Порту». Когда Эйсебио исполнилось 15, он присоединился к «Спортинг Лоренсу-Маркиш», где практически ничего не зарабатывал. «Мы играли за кока-колу и сэндвич», – уточнял позже футболист.

В 1959 году произошло сразу два события, круто изменивших жизнь будущего обладателя «Золотого мяча». Жозе Карлос Бауэр, который считался одним из лучших бразильских опорников своего времени, после завершения карьеры работал в тренерском штабе «Сан-Паулу». Он поехал в Мозамбик посмотреть несколько матчей и был поражен игрой молодого форварда. Вернувшись в Бразилию, Бауэр предложил своему клубу присмотреться к перспективному футболисту, но руководство «Сан-Паулу» отказалось.

В том же году венгерский тренер Бела Гуттманн, завоевав в Португалии чемпионство с «Порту», сделал обычный для себя кульбит и возглавил «Бенфику» – 16-й (!) клуб в карьере. За три года до этого венгр, тренировавший великий «Гонвед» с Ференцем Пушкашем, остался в Бразилии во время южноамериканского турне команды, когда венгерские футболисты отказались возвращаться на родину после восстания 1956 года. Бела поработал в «Сан-Паулу» вместе с Бауэром, выиграл с ним чемпионат штата и отбыл в Португалию.

Два события сошлись в одной точке, которой стала лиссабонская парикмахерская. Бауэр стригся и рассказывал о нападающем из Мозамбика, Гуттманн внимательно слушал. «Он фантастический, мистер, но у нас в „Сан-Паулу” совсем нет денег», – говорил Жозе Карлос. Больше всего Белу заинтересовало, что Эйсебио пробегает стометровку за 10,6 секунды (мировой рекорд тогда держался на 10,1).

Тренер «Бенфики» решил кардинально омолодить клуб и сразу после назначения выгнал из него 20 игроков. Он лично слетал в Африку, чтобы убедиться в уникальности Эйсебио. Гуттманн тут же приказал спортивному директору клуба связаться с делегатом «Бенфики» в Мозамбике и приступить к переговорам. Дело осложнялось тем, что нападающий играл за фарм-клуб «Спортинга», а там внимательно следили за своими талантами в зарубежных командах.

* * *

В 14 лет у Эйсебио был шанс играть за «Групо Деспортиво Лоренсу-Маркиш» (фарм-клуб «Бенфики»), но его и еще нескольких талантливых ребят забраковал тренер. Упорный пацан был уверен, что рано или поздно пробьется в «Деспортиво», однако тут вмешалась его мама (футболист был четвертым ребенком в семье белокожего железнодорожника Лауриндо и темнокожей домохозяйки Элизы).

«Когда мы с друзьями пытались записаться в академию „Деспортиво”, тренер нам постоянно отказывал. А Хиларио [будущий защитник „Спортинга” и сборной Португалии], игравший тогда за «Спортинг Лоренсу-Маркиш», предупреждал свой клуб: „Эти ребята хороши, следите за ними”. Но я не хотел идти туда, никто из моих друзей не хотел. Это был элитный клуб, полицейский клуб, где не любили цветных, они были расистами! Когда нам отказали в „Деспортиво”, мы пошли на тренировку в „Спортинг” и раскатали местных парней, как дерьмо по полю. Мы забили им семь или восемь, и нас отвезли домой на их минивэне – а в „Деспортиво” мы ходили пешком. Потом люди из „Спортинга” пришли к моей маме, предложили мне перейти в их клуб, и я сказал ей, что будь мой отец жив, ему бы это не понравилось», – рассказывал форвард.

Руководство академии «Спортинга» было настойчиво, и несмотря на уговоры Эйсебио, который постоянно напоминал, что любимым клубом его отца и братьев была «Бенфика», мама записала парня в «Спортинг». Нападающий говорил в одном из интервью, что сопротивлялся до последнего:

«Она ничего не понимала в футболе! Она сказала, что это всего на год, чтобы проверить, будет мне там хорошо или нет. И в первой же игре нам выпало играть против «Деспортиво»! Я забил три мяча и не праздновал их, я даже плакал. На следующий день люди из «Спортинга» опять пришли к нам домой брать у меня интервью для профайла, а мой брат сидел в футболке «Бенфики», на стене висел флаг «Деспортиво» – они тогда чуть не сбежали».

Год спустя футболистом заинтересовался итальянский «Ювентус». Бывший вратарь клуба, работавший скаутом, заметил талантливого нападающего и отрапортовал руководству, что стоит присмотреться к мальчику, пока он не стал известным. «Ювентус» даже сделал конкретное предложение, однако, по словам Эйсебио, донна Элиза «не хотела слышать ничего ни от кого». Вскоре ей все же пришлось отпустить сына в Европу.

* * *

Эйсебио играл за первую команду «Спортинг Лоренсу-Маркиш» уже два года, когда состоялся разговор в парикмахерской. Сразу после него «Бенфика» включилась в работу. В ответ президент «Спортинга» Браш Медейрош вышел на семью Эйсебио. Переговоры о контракте вел один из старших братьев футболиста (в семье было восемь детей), инженер по профессии. Руководство клуба предложило форварду зарплату в 80 эскудо (600 евро в наше время) – столько получали все игроки «Спортинга» в 1960-м. Брат футболиста сказал, что «Бенфика» предложит ему 150 эскудо, на что Медейрош презрительно ответил:

«Если любой игрок клуба получает зарплату в 80, почему мы должны платить ему в два раза больше?»

Ответ был довольно жестким: Эйсебио лучше их всех уже в 18, и через несколько лет он станет лучшим игроком мира. После этого переговоры приостановились.

«Бенфика» предложила Эйсебио зарплату в 125 эскудо. Брат решил проверить, на что клуб готов ради Эйсебио, и попросил удвоить сумму. Клуб согласился и подписал с матерью форварда контракт на три года с невероятной по тем временам зарплатой в 250 эскудо (почти две тысячи евро в наше время) в месяц, причем заплатили ее вперед. Эйсебио в 18 лет стал самым высокооплачиваемым игроком Португалии.

Футболист вспоминал:

«Мама положила деньги в банк в Мозамбике с условием, что, если ее сын не переедет в Португалию, но станет великим футболистом, она вернет все эти деньги. У нее было доброе сердце. В какой-то газете была ее фотография, где она обнимает огромную кучу денег на столе. Я никогда в жизни не видел столько денег. „Спортинг” пытался раздуть из этого историю, что я их надул, но на самом деле они хотели получить меня почти бесплатно, а „Бенфика” соглашалась платить».

Однако «Спортинг» не сдался. К концу 1961 года клуб предлагал футболисту уже совсем космическую зарплату в 500 эскудо – но Эйсебио признавался, что не согласился бы и на тысячу. Некорректное поведение представителей «Спортинг Лоренсу-Маркиш», которое он считал откровенно расистским, обидело его на всю жизнь.

«Я никогда не любил „Спортинг”. Они относились ко мне пренебрежительно, как к необходимой, но не слишком важной покупке, и их тон был высокомерным. Когда они говорили с моим братом, почти таким же белым, как отец, это были настоящие уважительные переговоры. Но в разговорах с матерью и со мной, таким же черным, как она, их тон менялся. Я заставил их заткнуться своей игрой», – говорил Эйсебио в интервью O Mundo.

* * *

В Португалии сделка «Бенфики» по приобретению Эйсебио тщательно скрывалась – руководство клуба не хотело открытой конфронтации со «Спортингом». Ни в одном документе не фигурировало настоящее имя игрока, взамен использовался псевдоним Рут Малоссо. «Я до сих пор без понятия, почему меня назвали женским именем, но руководство «Спортинга» действительно ничего не подозревало», – смеялся Эйсебио.

К концу 1960 года до руководства «Бенфики» дошли слухи, что отчаявшийся «Спортинг» собирается похитить футболиста. Руководство клуба пошло на опережение, и 15 декабря игрок под чужим именем прибыл в Португалию, где его встретили представители «Бенфики» и журналист A Bola. Для большей конспирации отчет о прибытии футболиста по имени Рут Малоссо датировался 17-м числом. Эйсебио тут же отправили в отель города Лагуш, в 300 километрах от Лиссабона, чтобы в «Спортинге» не узнали о его прибытии в Португалию. Футболист провел 12 дней в номере, никуда не выходя, и уже собирался уехать обратно в Мозамбик, но мать уговорила его потерпеть.

Эйсебио вернулся в португальскую столицу и тренировался с первой командой, однако зарегистрировать его официально «Бенфика» смогла лишь через полгода. Все это время между двумя лиссабонскими клубами был постоянный обмен гневными посланиями, лишь часть из которых была опубликована. «Спортинг» жаловался на спланированное «Бенфикой» похищение талантливого футболиста, с которым у клуба якобы уже было заключено соглашение о контракте. Сам Эйсебио всегда отрицал существование подобного документа и заявлял, что ни с ним, ни с его матерью «Спортинг» не заключал никаких договоров.

«Как я могу любить кого-то, похитившего меня, так, как я люблю „Бенфик”? Мало того, контракт с клубом подписала моя мать, потому что я был несовершеннолетним. У меня есть копия этого документа, у клуба есть копия этого документа, мой полет в Португалию оплатила „Бенфика”. Никогда не было ни одного документа от „Спортинга”, который бы подписал я или моя мама, – никогда! Думаю, что как раз „Спортинг” хотел похитить меня», – рассказывал футболист в интервью 2004 года.

Правда это или нет, мы уже не узнаем, хотя есть большая вероятность, что Эйсебио или его семья все же заключили предварительное соглашение (устное или даже письменное) со «Спортингом», а потом отказались на него. Слишком уж большой шум поднял лиссабонский клуб, подавая жалобы в португальскую федерацию футбола и публикуя гневные публичные заявления.

Через шесть месяцев после операции «Рут Малоссо» «Бенфика» выплатила компенсацию клубу «Спортинг Лоренсу-Маркиш», и Эйсебио на 15 лет стал частью команды, совершил революцию в португальском футболе и завоевал 29 трофеев. Из «Бенфики» форвард ушел только в конце карьеры, уехав в США.

* * *

Бела Гуттманн, впервые увидевший Эйсебио на тренировке «Бенфики», закричал своему помощнику Фернанду Кайаду: «Он золото, этот парень – золото!»

Форвард дебютировал в составе «Бенфики» 23 мая 1961 года и сделал хет-трик в товарищеском матче против лиссабонского «Атлетико». Остальное стало историей.

В одном из последних интервью газете A Bola великий португалец говорил:

«Всем, чего я добился в жизни, я обязан себе, моим товарищам по клубу и „Бенфике”. Я был лучшим игроком мира, лучшим бомбардиром мира и Европы, я выиграл все, кроме чемпионата мира. Я начал профессиональную карьеру в 19 лет и любил свой клуб. Иногда я думал: «Если уеду отсюда, буду зарабатывать больше, но стоит ли это того?» Я должен был перейти в „Интер” сразу после ЧМ-1966, и мы с женой уже присмотрели дом на озере Комо, но я остался и никогда не жалел об этом. Клуб дал мне трофеи, дал деньги и мировую славу.

“Бенфика” – это большое количество друзей, большая семья. Вначале тебе нравится в клубе. Потом нравится еще больше. А сейчас я точно знаю, что умру с “Бенфикой” в сердце».

Эйсебио скончался в своем доме 5 января 2014 года.