Текст книги "Дарю тебе небо – Дорога в Вечность"

Глава 41

Лада стояла на оживлённой нескончаемым движением площадке аэродрома малой авиации Шевлино, располагавшегося в живописнейшем уголке Солнечногорского района Подмосковья, между деревнями Шевлино и Пятница, на берегу Истринского водохранилища. Она нетерпеливо притаптывала промерзшую от ноябрьских ветров, смешивавшихся здесь с нескончаемыми термическими потоками воздуха, отсыревшую буроватую траву, чуть поодаль от простиравшейся вдоль обширной территории семисотпятидесятиметровой грунтовой взлётно-посадочной полосы. Запрокинув голову, Лада неотрывно смотрела в необозримые просторы безбрежного бирюзового неба, в котором громоздились, выстраиваясь плотными рядами, белёсые кучевые облака с притемнённым низом. Туда, куда стремительно вздымались, рассекая воздух, две движущиеся на некотором расстоянии друг от друга, ежесекундно уменьшавшиеся в размерах изящные крылатые фигуры.

С трепетом в сердце и нараставшим с каждым мгновением волнением Лада ожидала того незабываемого и вместе с тем невыразимо тревожного момента, когда самолёт-буксировщик «Вильга-35А», удерживавший с помощью буксировочного троса заветный пилотажный планер, в кабине которого теперь находился её муж, получив команду на отцепку, стремительно пойдёт на снижение, оставляя Влада наедине с его заветной мечтой – раскинувшимися в своём первозданном величии бескрайними просторами неба.

Лада знала, что Влад совершает этот полёт под чутким руководством одного из самых опытных на всём аэродроме пилотов-инструкторов, и всё равно нервничала так, что непроизвольно стучали зубы и коченели кисти рук, которые приходилось прятать под рукава тёплого и уютного кожаного пальто. А что, если что-то пойдёт не так? К примеру, буксировочный трос не выдержит нагрузки и оборвётся? Или случайно отцепится раньше, чем полагается, и инструктор Влада не сумеет вовремя сориентироваться и даст своему подопечному неверную команду? Или у планера, не приведи Господь, отвалятся в полёте крылья? За то время, пока молодые супруги Озеровы дожидались этого заветного дня, Лада уже успела начитаться на форумах планеристов подобных страшилок, когда надлежащим образом эксплуатируемые планеры, прошедшие все предписанные заводом-изготовителем осмотры и процедуры, вдруг, казалось бы, ни с того ни с сего, по непонятной причине теряли крылья в полёте.

Всё это, конечно, маловероятно, поскольку все здесь – от улыбчивой девушки-администратора, деловито и грамотно проконсультировавшей Влада по вопросам полётов, до плотно сложённого пожилого техника, придерживавшего при взлёте неуклюже кренившиеся к земле планеры за крылья – настоящие профессионалы, контролировавшие каждое своё действие. И всё-таки… Лада снова ощутила проникавший через одежду и неуклонно подступавший к самому сердцу предательский холодок волнения и плотнее укуталась в пуховый платок с тончайшим узором, имитировавшим звёздное небо. То был поистине бесценный подарок от Влада, сотворённый его собственными руками несколько дней назад, теперь же мягко покрывавший, словно бы обволакивавший воздушной пеной Ладину голову и плечи.

«Всё будет хорошо, – мысленно успокаивала себя Лада. – А как же иначе? Всё непременно должно быть хорошо!» В её голове вспышкой молнии пронеслись первые мгновения их с Владом прибытия на аэродром – как их приветливо встретили, как Влада профессионально проинструктировали, как на него надели парашют и помогли занять место в кабине планера.

Лада видела, как резко побледнело лицо мужа, когда тот с трудом устраивался в тесноватой кабине изумительно грациозного «воздушного дельфина» – но явно не от страха, а от некоего иного, ведомого лишь самому Владу ощущения. Когда прозвучала команда «На взлёт», которую Лада, конечно же, не услышала, но всеми фибрами ощутила это исполненное безграничного волшебства неповторимое мгновение, Влад олицетворял собой предельную собранность и серьёзность. Лишь в его глубоко посаженных серых глазах светилось нечто невыразимое, и Лада тут же сердцем ощутила, что это было – пьянящее, крушащее на своём пути любые оковы предвкушение поистине безграничной свободы и нетерпеливое ожидание встречи с безбрежными просторами неудержимо манящего в свои заветные дали величественного НЕБА.

Лада и сама невольно заразилась этим ощущением, почувствовав непостижимое единение с мужем, отчего мгновенно участилось дыхание, закружилась голова, а промёрзшая от ноябрьской сырости земля стремительно уплыла из-под ног.

Да, Лада и Влад были, что называется, «на одной волне», или, что более применимо к данной ситуации, «под одним облаком». Впрочем, как и всегда. Но сейчас, в эти заветные, исполненные неодолимо манящего волшебства и вместе с тем невыразимого трепета мгновения, Лада ощутила это необыкновенно волнующее состояние как никогда прежде. А значит, всё оказалось не напрасно. Всё произошло так, как и должно было произойти.

Не зря супруги Озеровы терпеливо выжидали наиболее благоприятного для полёта дня – как в плане погодных условий, так и в сообразовании со своим общим настроем. Благо подарочный сертификат позволял им такую роскошь, как выбор времени полёта, так как его срок действия был рассчитан на целый год с момента оформления. И вот теперь настал тот самый заветный час икс. С этого момента был запущен обратный отсчёт. Назад пути не было. Так сошлись карты. Так наворожила за Влада и Ладу сама судьба.

В Ладином сознании всё ещё отчётливо всплывала вереница уникальнейших как для Влада, так и для неё самой, волнительных моментов. Ей вспомнилось, как к готовившемуся к взлёту планеру подруливал буксировщик, равномерное тарахтение которого до сих пор отдавалось в её ушах, как низкорослый, плотно сложённый техник цеплял за замок планера на фюзеляже буксировочный трос. Как, получив команду на взлёт, аэропоезд в составе соединённых друг с другом прочным тросом самолёта-буксировщика и планера сдвинулся с места и покатил по взлётно-посадочной полосе. А несколько секунд спустя настало то незабываемое мгновение, когда у Лады в первый, но далеко не в последний раз за столь напряжённый и вместе с тем столь волнительный день зашлось сердце. Планер, заметно накренившись в сторону, оторвался от земли и стал волнообразно покачиваться на буксире вслед за всё ещё продолжавшим катить по грунтовой поверхности взлётно-посадочной полосы самолётом.

Не успела Лада опомниться и выровнять дыхание, как самолёт, монотонно урча, уже поднялся в воздух и, увлекая за собой заветный планер, набирал высоту.

«Только бы всё было хорошо! – взволнованно шептала Лада, слегка поёживаясь больше от страха, чем от холода, так как погода в этот день выдалась на редкость приятной и безветренной. – Господи, прошу, умоляю, пусть всё будет хорошо!»

Лада продолжала нервно переминаться с ноги на ногу, притаптывая жухлую отсыревшую траву, и едва не упустила долгожданный момент, когда самолёт-буксировщик коршуном ринулся вниз, а планер пошёл на вираж, перейдя в долгожданный свободный полёт и устремляясь к гряде кучевых облаков в поисках восходящих воздушных потоков. То было, пожалуй, одно из самых волнующих мгновений, когда, как Лада знала из многочисленных сообщений на форумах планеристов, инструктор Влада, очевидно, получив соответствующее разрешение от авиадиспетчера, дёрнул ручку отцепки буксировочного замка.

Вот и всё. Как же, оказывается, мало нужно для того, чтобы сбылась мечта всей жизни! В сущности – всего ничего. Лишь несгибаемое упорство, неистощимая воля к победе, прежде всего над самим собой – над своими слабостями и телесной немощью, – и умение дожидаться своего часа. Этого более чем достаточно, если приправить столь гремучую смесь одним волшебным ингредиентом, творящим подлинные чудеса, – чуточкой фантазии.

На самом деле всё это так, но не совсем. Требуется нечто особенно важное, чтобы мечта всей жизни не обернулась крахом. Недюжинное везение и добрая воля Бога и высших сил. И теперь, почувствовав это как никогда прежде, Лада дрожащими пальцами расстегнула верхние пуговицы кожаного пальто и, слегка отодвинув в сторону край пухового платка, узор которого имитировал звёздное небо, извлекла на поверхность нательный крестик и оберег Николая Чудотворца – точно такой же, какой был у Влада. Молодые супруги приобрели оберег для Лады после венчания в церкви с благословения совершавшего обряд святого отца.

Лада уже отчаянно ругала себя за то, что вовремя не сообразила отдать оберег Владу. Ему теперь нужна помощь и покровительство святого Николая Чудотворца как никогда. Но где-то на уровне подсознания поняв, что сожаления сейчас бесполезны, Лада бережно положила висевший на серебряной цепочке кулон оберега вместе с нательным крестиком на ладонь, и её потрескавшиеся, чуточку оживлённые перламутровым блеском губы стали шептать горячую молитву.

Она честно старалась смотреть в беспредельную безбрежность неба, чтобы обратиться напрямую к Богу, прося у Создателя милости и покровительства для любимого мужа, но взгляд то и дело устремлялся к постепенно набиравшему высоту и выписывавшему в воздухе несложные, но такие страшные теперь для неё пилотажные фигуры грациозному «паруснику воздушного моря», как она мысленно окрестила заветный планер.

Лада невольно улыбнулась. Она сердцем почувствовала, что все эти чудеса в небе выполняет Влад, которому инструктор, очевидно, несколько мгновений назад передал управление. Да! Да! Это именно Влад! Такой беспредельно близкий и такой любимый человек, который в эти исполненные непостижимой опасности мгновения стал для Лады дорогим, как никогда прежде. Его почерк! Свободно, грациозно, уверенно. И эта уверенность доведена до абсолюта уже на стадии своего зарождения.

Вот точно так же три года назад, будучи немощным и почти слепым восемнадцатилетним пареньком, потерявшим опору в жизни и фактически расставшимся со своей заветной мечтой, Влад стал без всякой изначальной базы и опыта стремительно набирать технику в лепке из полимерной глины. Да, техника и мастерство со временем приобретаются, а вот природная склонность – это подлинный дар от Бога. Он либо даётся человеку, либо не даётся. Влада же, очевидно, природа не обделила. И Лада только что смогла убедиться вполне, что ко всем прочим природным талантам её мужа можно смело добавлять подлинную склонность к управлению летательным аппаратом. Влад, как и его брат, прирождённый пилот!

Лада почувствовала, как к её горлу подкатывает щемящий ком стремительно прорывавшейся наружу невыразимой нежности, а неотрывно устремлённый в небо взгляд застилает пелена слёз. Здесь было всё – и бесконечная гордость за мужа, и искреннее уважение, смешивавшееся с подлинным восхищением его мужеством, отвагой и беспредельным терпением на пути к заветной мечте. А главное – накрывшая Ладу с головой невыразимая любовь, разгоравшаяся в горниле сердца молодой женщины и жены с небывалой дотоле силой.

Но что это? Где же заветный планер? За непрошено нахлынувшими слезами Лада потеряла его из виду. Стремительно накатившая паника в одно мгновение осушила слёзы, взгляд прояснился, и Лада, к своей неимоверной радости и облегчению, увидела едва различимую движущуюся точку, только-только выступившую из-за гряды кучевых облаков и уверенно рассекавшую безбрежные бирюзовые просторы неба.

Утерянные краски жизни безудержным ураганом ворвались в опустошённое сознание Лады, и одновременно она почувствовала, как к ней неотвратимо вернулись естественные болевые ощущения, заглушавшиеся дотоле небывалым страхом и дошедшим до паники волнением. Края нательного крестика и оберега больно врезались в стиснутую со всей силы ладонь. Лада с трудом разжала почти одеревеневшие от напряжения пальцы, и её нежные губы, по которым всё ещё прочерчивали дорожки алмазинки слёз, продолжили шептать горячую молитву.

Вернее, собственно молитв Лада не знала. Она просто мысленно обращалась к Богу с той безграничной искренностью и любовью, которую она только могла вложить в свою нехитрую просьбу: «Господи, только бы с ним ничего не случилось! Только бы всё закончилось хорошо!»

Да, она была безмерно рада за Влада и по праву могла гордиться им. Лада понимала, что значат для её мужа эти ускользающие мгновения, когда исполнялась его заветная мечта, и она всем сердцем разделяла с ним эту радость. Она вдруг ощутила со всей возможной остротой, что теперь происходит в кабине планера, почувствовала состояние невесомости, в которое инструктор намеренно загнал летательный аппарат. Это было нечто непостижимое и непередаваемое! Лада словно в буквальном смысле оказалась на месте Влада. Это она на продолжительное время оторвалась от сиденья, упираясь плечами в лямки привязных ремней, а сердце буквально зависло, не касаясь тела.

Теперь, в эти самые мгновения, пронизанные одновременно паническим ужасом и пьянящим восторгом, Лада чувствовала Влада, как никогда прежде. Ещё бы! Ведь вот уже несколько дней она была хранительницей заветной тайны, являвшей собою совершеннейшее чудо. И этот секрет напрямую касался не только её, но и её горячо любимого мужа. С недавних пор их неразрывно соединяла зародившаяся в её чреве новая жизнь.

Да, Лада ждала ребёнка. Два бесконечно тянувшихся года супруги Озеровы шли к столь волнительному и столь желанному для них обоих событию. Влад беспрекословно выполнял все предписания врача и регулярно сдавал контрольные анализы, а Лада постаралась подгадать для зачатия наиболее благоприятный период, который зависел от токсичности введённого её мужу препарата.

Влад пока ни о чём не догадывается. Лада не решилась поведать эту фантастически радостную и волнующую для них обоих новость, которую она и сама узнала едва ли не накануне запланированного полёта. Впрочем, учитывая сложность положения, Лада твёрдо решила, что она должна хранить в тайне свою беременность. Ни Владу, ни его родителям не следует знать об этом до тех пор, пока сама Лада не убедится, что ребёночек в её утробе развивается нормально, сообразно со сроком беременности, и что нет никаких существенных угроз его жизни и здоровью. Так что единственными, с кем Лада всё же поделилась своей тайной и своим безграничным счастьем, были её родители, с которых она взяла обещание хранить этот заветный секрет.

И всё-таки рано или поздно Влад должен узнать, что станет отцом. И теперь Ладе остро захотелось поведать ему об этом немедленно, сию же секунду. Она ни минуты не сомневалась, что, узнав такую потрясающую новость, Влад тут же окружит её особой заботой и вниманием. Что вместе они выстоят против любых невзгод, и что ребёночек, плод их с Владом безграничной трогательной любви, в свою очередь почувствует себя любимым и желанным и, к величайшей радости своих родителей, появится на свет здоровеньким и счастливым.

Только бы Господь услышал её горячие мольбы! Только бы Влад отлетал полагавшиеся сорок минут, растянувшиеся в бесконечность, и благополучно приземлился! Здесь, на земле, его ожидает большой сюрприз. Такой, которого он уж точно не найдёт в неодолимо манящих его безбрежных просторах неба! Да, пилотирование самолётов и планеров – это незабываемый ценный опыт и потрясающие ощущения. Но разве может что-либо сравниться с теми живыми эмоциями, которые испытывает человек, узнав, что в этот мир вскоре придёт его дитя? Разве не это является самым что ни на есть подлинным безграничным счастьем?

Итак, решено. Как только Влад приземлится и мало-мальски придёт в себя, Лада поделится с ним тем сокровенным, что уже теперь отчаянно просится оформиться в слова. Она обязательно расскажет мужу о ребёночке, которого они вместе будут терпеливо ждать и любить.

…Очнувшись от своих мыслей, Лада заметила, что паривший в воздухе планер, выполнив несколько великолепных, захватывающих дух виражей, начинает медленно, но верно снижаться. У Лады мгновенно отлегло от сердца – это заход на посадку. Скоро, очень скоро, буквально через считанные минуты, она наконец-то увидит Влада и сможет его обнять.

О да, этот миг настал. Лада, чьё сознание переполняли рвавшиеся наружу эмоции, не помнила момента приземления. Она осознала действительность лишь в то до беспредельности волнующее и трогательное мгновение, когда кабина планера лениво открылась, и Влад, практически не владея собой, с помощью подбежавшего к нему пожилого техника сошёл на грунтовую поверхность взлётно-посадочной полосы. Покачиваясь, сделал несколько медленных шагов, наклонился и горячо прижался губами к выступающему ребру изящного крыла планера.

Казалось, он стоял бы так целую вечность, если бы к нему не подбежала Лада – запыхавшаяся, с раскрасневшимися не столько от холода, сколько от пережитых эмоций щеками. Влад услышал лёгкий шорох её скользивших в беге сапожек ещё издали. Он поймал жену на бегу и хотел было оторвать её от земли и закружить на руках, но силы покинули его, и он смог только горячо заключить её в объятия.

– Эй, молодёжь, не забудьте подарки!

К Владу и Ладе, продолжавшим обниматься, не видя ничего вокруг, вразвалочку подошёл пилот-инструктор. Он непрошеным вторгся в разворачивавшуюся на его глазах идиллическую картину любви и согласия, но супруги, казалось, не возражали против такого вторжения.

Инструктор крепко пожал руку Владу и отдал Ладе новенькую компактную видеокамеру.

– Это вам на память от нашего аэродрома, – торопливо пояснил он. – Сможете насладиться потрясающими видами Подмосковья и увидеть полёт вашего мужа практически его глазами. Ах да, чуть не забыл. – Инструктор осторожно снял со своего запястья тонкие пластиковые ручки небольшой картонной сумочки и бережно передал своё подношение Владу.

– Что это? – негромко спросила Лада, удивлённо вскинув тонкие, словно бы нарисованные брови.

– Это сюрприз, – сипловатым голосом отозвался инструктор, положив шершавые ладони на запястья Лады. – Подарок от нашего общего друга. Ваш муж вам всё расскажет, хорошо? А мне пора бежать, вы уж извините. У меня следующий полёт через полчаса. Нужно встретить новых клиентов, подготовить планер. Ну вы понимаете.

Он окинул молодых супругов извиняющимся взглядом, сердечно улыбнулся, двинулся к хвостовой части планера и стал деловито осматривать видавший виды летательный аппарат, проверяя его готовность к очередному полёту.

Лада осторожно ухватила Влада под руку и повела его в сторону небольшого уютного кафе-бара, располагавшегося на территории аэродрома. Влад по-прежнему ступал по земле неуверенно, покачиваясь из стороны в сторону, словно он изрядно перебрал спиртного. Дойдя до полосы земли, покрытой притоптанной отсыревшей травой, Лада остановилась и посмотрела на мужа с нескрываемым испугом. Она уже открыла рот, чтобы поведать ему об их общем величайшем счастье – о ребёночке, который через несколько месяцев должен появиться на свет, но тут же осеклась, увидев, что Влада бьёт крупная дрожь.

– Ну ты чего? – тихо спросила она с тревогой, стараясь поймать его взгляд. – Всё уже позади. Мы вместе, а значит, всё хорошо.

Влад быстро кивнул и наконец поднял голову. В его больших, глубоко посаженных серых глазах отражалась целая палитра непередаваемых эмоций, главной из которых было, пожалуй, ощущение тихого, но поистине беспредельного счастья.

Лада выдохнула с облегчением.

– Ну слава богу! – горячо прошептала она, поднимаясь на цыпочки и касаясь обветренной щекой гладко выбритой щеки мужа. – А то я уж подумала, что ты плохо себя чувствуешь.

Она мягко отстранилась, едва уловимо коснувшись губами губ Влада, и, нежно обвив его шею руками, предложила:

– Пойдём в бар. Посидим немного, перекусим и попьём чайку. Или хочешь что-то покрепче? Теперь уже можно. Но только тебе, – Лада заговорщически подмигнула мужу, торопливо добавив: – Я, если честно, умираю от голода и жажды.

– Пойдём, – проговорил Влад одними губами, однако Лада поняла его с полуслова. – Но я не могу сейчас есть. При всём желании не могу. Тем более не могу употреблять алкоголь. Я, кажется, и так уже пьян. Я опьянён небом, его бескрайними просторами и тем потрясающим, ни с чем не сравнимым ощущением свободы, которое оно дарит. Так что попью чаю или морса, и с меня довольно. А тебе закажем всё, что ты пожелаешь.

Лада согласно кивнула, снова с величайшей бережностью взяла мужа под руку, и они продолжили путь в сторону кафе-бара.

Глава 42

Преодолев небольшое расстояние по отсыревшей жухлой траве, разросшейся на территории аэродрома, супруги дошли до клубного домика, где функционировал кафе-бар. Оказалось, что с недавнего времени в том же помещении заработал полноценный ресторан, интерьер которого был отделан в village-стиле. Простые деревянные столы и стулья соседствовали здесь с мягкими диванами и зеркалами. Со всех сторон были развешаны фотографии из жизни аэродрома, а под потолком громоздились прочно крепившиеся к деревянной жерди с помощью толстых верёвок макеты планера и буксировочного самолёта, создававшие неповторимый тематический антураж.

Ресторанные расценки и достаточное разнообразие ассортимента предлагаемых блюд также приятно удивили. Влад мягко положил ладонь на запястье жены, которая уже согрелась в располагавшей к теплу и уюту обстановке ресторана, и, устремив на неё светившийся от непередаваемых эмоций открытый взгляд, негромко предложил:

– Не стесняйся в выборе блюд. Бери всё, что захочешь. Сегодня наш день!

Лада смущённо, однако же не без некоторого кокетства улыбнулась и взяла в руки меню в плотной кожаной обшивке. Яркие живые эмоции и нескончаемые волнения этого дня сделали своё дело – у Лады разыгрался зверский аппетит. Тем более в её положении это было немудрено. Так что она, недолго думая, заказала роскошный обед, состоявший из традиционного борща, приготовленных вручную пельменей, являвшихся одной из своеобразных фишек ресторана, разнообразные гарниры, горячую выпечку, морс, подаваемый здесь в стеклянных кувшинах, и ароматный чай с чабрецом в пузатом фарфоровом чайнике.

Разумеется, Лада сделала столь грандиозный заказ не без тайного умысла. Влад, ограничившийся перед полётом лишь лёгким домашним завтраком, несомненно, был голоден. Пусть он временно утратил ощущение кипевшей вокруг жизни с её насущными нуждами, целиком проникнувшись исполнением мечты и всем тем, что с этим связано. И всё же рано или поздно к Владу вернутся все естественные желания организма, и он, несомненно, захочет есть. К своей радости и невыразимому облегчению Лада узнала, что заказанную еду разрешается брать домой в lunch-box, а значит, Влад сможет подкрепиться в любой момент, когда пожелает, хотя бы даже по дороге от аэродрома до их тёплой и уютной квартиры.

Но что это? Лада даже невольно отложила на блюдечко надкусанный ароматный пирожок с мясом и специями, с умилением и нежностью наблюдая, как Влад, словно бы повинуясь дремавшему дотоле, но внезапно прорвавшемуся наружу инстинкту, придвинул к себе одну из двух тарелок наваристого борща и с явным аппетитом принялся поглощать её содержимое.

«Ну слава богу, – с облегчением подумала Лада. – Подкрепляй свои силы, родной мой! Ешь на здоровье! Сейчас тебе это нужно, как никогда».

Почувствовав на себе внимательный и такой пронзительный, такой сопереживающий взгляд жены, Влад оторвался от еды, отложил ложку и пристально вгляделся в мягко отблёскивавшие в тусклом свете настенных лампочек изумрудные глаза. Лада поймала его взгляд, в котором по-прежнему отражался безграничный немой восторг.

И она вдруг каким-то необъяснимым внутренним чутьём ощутила, что ещё не настало время для раскрытия приберегаемой ею для мужа грандиозной новости, которая должна была стать их общей заветной тайной. Влад сейчас целиком и полностью поглощён своим столь нелегко доставшимся ему, столь выстраданным счастьем. Лада должна дать ему время пережить яркие незабываемые эмоции его полёта – от начала и до конца. Лишь когда Влад мало-мальски отойдёт от своего нового опыта и связанных с ним бушующих неистовым вихрем ощущений, она наконец получит возможность поделиться с мужем своей сокровенной радостью.

Лада вдруг ощутила острую необходимость не говорить самой, а слушать Влада. Пусть выплеснет свои эмоции, поделится тем бесценным опытом, который он получил сегодня в кабине заветного планера. Сейчас, на данный момент, это для него важнее, чем слушать её.

Да, новость, которую она непременно в своё время ему откроет, – поистине невероятная и потрясающая. Это их общее с Владом чудо, их ребёночек, дитя самой искренней и самой горячей на свете любви, какая только может возникнуть между мужчиной и женщиной. Но Лада понимала, что ещё не настал момент, когда муж сможет должным образом воспринять это бесконечно отрадное для них обоих известие. Кроме того, этот маленький человечек, который теперь уютненько устроился в её чреве, ожидая своего появления на свет, достался им с Владом потом и кровью. Ещё неизвестно, сможет ли Лада благополучно доносить и родить хотя бы относительно здорового ребёночка, учитывая проблемы, сопутствовавшие его зачатию. Так что в эти почти осязаемые ускользающие мгновения она твёрдо для себя решила, что пока не время подвергать невероятно чуткую, ранимую натуру мужа новым испытаниям. Прежде она сама должна убедиться хотя бы в том, что ребёночек развивается в её утробе в соответствии со сроками беременности, и что за этот отрадный и волнительный для каждой женщины период ожидания появления на свет маленького чуда не возникнет существенных проблем.

Поэтому Лада заставила себя сдержать рвавшиеся наружу эмоции, несколько вымученно, но вполне искренне улыбнулась и, мягко коснувшись ладонью тыльной стороны кисти мужа, всё ещё теребившего в пальцах ни в чём не повинную ложку для первых блюд, тихо попросила:

– Расскажи мне, как это было.

Владу не требовалось дальнейших пояснений. В его и без того светившихся необузданным восторгом глазах загорелось нечто едва уловимое – невероятно тёплое, живое – и в то же время напугавшее Ладу каким-то безудержным, перехлёстывающим через край упоением, граничившим с одержимостью.

Влад встрепенулся и как будто весь напрягся.

– Это не поддаётся словесному описанию, – слетел с его губ едва осязаемый шёпот, тут же слившийся с его дыханием и почти потонувший в нём. – Это то, что можно лишь чувствовать и благодарить Бога за такую уникальнейшую возможность.

Лада сильнее сжала запястье мужа, словно бы мгновенно проникнувшись его эмоциями, и с некоторой долей вины посмотрела в его глаза:

– Прости. Я не смогла поснимать твой полёт снаружи. Переживала так, что руки не удержали бы ни фотоаппарата, ни видеокамеры.

На лице Влада мгновенно расцвела такая бесконечно трогательная, такая искренняя улыбка с почти неуловимым мальчишеским задором, что у Лады уже в который раз за их совместную жизнь пошла кругом голова и едва не выпрыгнуло бешено заколотившееся сердце. Так мог улыбаться только Влад.

– Это не страшно, – донёсся до неё его мягкий голос. – Те эмоции, о которых я говорю, невозможно зафиксировать ни на видеокамеру, ни на фотоаппарат. Их можно только ощутить самому. К тому же нам ведь дали материал, отснятый на видеокамеру с консоли крыла планера. Для визуализации полёта этого более чем достаточно. Ах, Ладушка, это было незабываемо! Лично я жалею лишь об одном: о том, что ты не разделила со мной той ни с чем не сравнимой потрясающей радости, когда остаёшься наедине с бескрайними просторами неба! Только ты и я. И свист ветра в воздушном потоке. И дивные просторы Подмосковья, уменьшенные во много крат, словно размытые контуры, очерчивающие детский рисунок. И восхитительная череда мягких, как бы струящихся в воздухе кучевых облаков, обволакивающих нас с тобой со всех сторон. Знаешь, Ладушка, с высоты полёта облака похожи на сахарную вату – только живую, в бесконечном движении. Ты замечала это, когда тебе доводилось летать на обычном пассажирском самолёте?

Лада с сожалением покачала головой. В глазах её блестели слёзы.

– Я хочу, чтобы однажды ты разделила со мной эту радость, – тихо, но удивительно горячо и проникновенно продолжил Влад. – Когда-нибудь я возьму тебя с собой на борт воздушного судна. И тогда – а я убеждён, что это будет очень скоро – мы с тобой скрепим нашу любовь на небесах.

– Почему ты так говоришь? – Лада невольно насторожилась, её нежные губы побледнели, на лбу выступили бисеринки пота. Она вполне поняла, что имел в виду Влад. Он предложил ей разделить с ним полёт, быть его спутницей не только на земле, но и в небе. Господи, как же это неожиданно, трогательно и романтично! Лада и сама желала этого всем своим существом. Но… только не теперь, когда она носит под сердцем их с Владом ребёночка. Заветный живой комочек, уже готовый оформиться в маленького человечка – их с мужем плоть и кровь.

Влад нагнулся к стоявшей под его ногами картонной сумке с пластиковыми ручками, достал из неё небольшую коробочку с магнитным клапаном и, бережно придерживая её снизу, протянул жене.

– Узнаёшь? – спросил он взволнованно, понизив голос почти до шёпота.

Ладины тонкие брови взметнулись вверх в немом удивлении. Дыхание мгновенно перехватило, а сердце, только-только восстановившее привычную размеренную пульсацию, бешено заколотилось в груди.

– Не может быть… – прошептала Лада ошеломлённо, всё ещё отказываясь верить глазам и в то же время какой-то частью сознания отчаянно желая, чтобы увиденное оказалось правдой.

Она потянулась к коробке и дрожащими руками извлекла её содержимое. Подарочный сертификат на двух персон, предлагавший своим счастливым обладателям совершить ознакомительный одноразовый полёт на самом что ни на есть настоящем шестиместном многоцелевом самолёте. Вот уж подлинное чудо, о котором Лада дотоле не смела и мечтать! Неужели они с Владом отправятся в невероятно манящее и отчаянно желаемое ими обоими на протяжении долгих лет небесное путешествие вместе?

Лада внимательно перечитала вытесненные крупными буквами на поверхности заветного сертификата слова. Всё верно. Она ничего не перепутала. Лада блаженно прикрыла глаза и представила себе, как это будет. Влад сядет на место второго пилота, а сама она займёт место позади него.

Они с мужем шли к этому долго. Фантастически долго. Ещё с того благословенного дня, когда Лада на летнем отдыхе в Судаке впервые поймала серьёзный, осмысленный взгляд молоденького пятнадцатилетнего паренька и поняла, что пропала.

– Не забудь: самолёт не рисуем! – негромко крикнула она, издали взглянув на Влада, который уже сосредоточенно водил свежеочиненным мягким карандашом по закреплённому на мольберте грунтованному холсту. – К сожалению, я не смогу тебе его подарить. – И тут же добавила: – Я очень постараюсь когда-нибудь сделать это, правда! Но это уж не сегодня.