Текст книги "Дарю тебе небо – Дорога в Вечность"

Глава 27

– Как это произошло? – Живые глаза Лады сияли от волнения и радостного предвкушения.

Она снова сидела на коленях у Влада, осторожно обнимая его за шею. Влад только что сообщил ей нечто сокровенное и в то же время по-настоящему потрясающее. Его утративший, как ему казалось, светоощущение глаз со вчерашнего дня снова стал различать свет и темноту.

– Даже не знаю, – Влад на некоторое время задумался, крепче сжав Ладино плечо. – Для меня самого это была полная неожиданность. Когда я узнал новость о брате и племяннике, мне показалось, что глаз различает какие-то туманные блики. Потом эти блики исчезли, сменившись привычной темнотой. Я мысленно списал случившееся на психологическое потрясение и постарался успокоиться. Но позже, уже возле территории монастыря, когда я, вероятно, потерял сознание, а затем пришёл в себя и увидел, что ты рядом… Когда осознал, что ты склоняешься надо мной, пытаешься привести меня в чувство… Когда ты была так близко, а твои глаза смотрели нежно-нежно… Тогда в моём мозгу словно бы что-то сработало, и глаз снова стал различать свечение. Затем оно деформировалось, стало чуть слабее, но не исчезло до сих пор. Ну то есть, – поправился Влад, – оно уходит, когда я закрываю глаза, но когда открываю, то вновь появляется – как белая пелена, сквозь которую невозможно ничего разглядеть. Но ведь если сравнивать с тем, что было, то мне кажется, это настоящее чудо!

– Это действительно чудо в своём роде, – задумчиво проговорила Лада, коснувшись подушечками пальцев виска Влада возле его невидящего глаза, к которому вернулось светоощущение. – В офтальмологической практике подобное наблюдалось в единичных случаях. И дело тут было не в физиологии как таковой, а в психосоматике. Если честно, я так надеялась, что с тобой это произойдёт, надеялась до последнего, хотя и знала, что шансов с каждым днём всё меньше. И знаешь, когда умерла моя сестра, я перестала верить в существование Бога. А теперь снова поверила.

Это было самое сильное по своему эмоциональному посылу признание, которое могла сделать Лада в этот момент. Влад заметил, что её глаза наполняются слезами, которые она была не в силах сдержать. Лада чувствовала, как вселенная уносится прочь, растворяясь в небытии. Есть только Влад и она. И теперь Лада как никогда почувствовала, что вместе они смогут всё.

Лада прижалась губами сначала к закрытому веку невидящего глаза Влада, а затем и к его таким сладким, таким манящим губам. Они оба забылись в поцелуе, в котором было всё – и копившаяся годами неутолённая страсть, и безграничная нежность, и безбрежное море, которое посылало Владу и Ладе свой привет солоновато-горьковатым привкусом слёз на губах.

Теперь всё будет хорошо. Всё обязательно должно быть хорошо! Ведь теперь появилась возможность реанимировать ослепший глаз Влада с помощью специальной операции. А если близорукость на его сохранившем зрение глазу перестанет прогрессировать, то через год можно будет провести операцию по укреплению роговицы, а ещё через полгода – скорректировать зрение по найденному Ладой методу. Установка интраокулярной линзы. Да, это, несомненно, выход.

Когда губы Лады и Влада с большой неохотой разомкнулись, так и не насытившись обжигающим поцелуем, Лада незамедлительно поведала Владу обнадёживающие новости.

– Нет, это правда? Ты не шутишь? – Влад широко улыбался. Он очень редко улыбался именно так – открыто и без налёта печали, особенно в последние месяцы. Но теперь была запущена цепочка событий, которые действительно меняли его жизнь. Лёд тоски и печали словно бы оттаял, дав первую ощутимую трещину, которая повлекла за собой и другие – пусть и не столь глубокие, но такие необходимые для окончательного исчезновения ледяных оков! И теперь на месте этих ненавистных пут заструились ручейки надежды.

Да, последний офтальмологический осмотр по возвращении Влада из пансионата Абхазии показал, что светоощущение не утрачено окончательно, но Влад был уверен, что это какая-то ошибка. Ведь по его собственным ощущениям такого просто не могло быть. Он видел живую, светлую и такую неподдельную радость, отразившуюся на лице матери, сопровождавшей его на осмотр, когда результаты обследования оказались у неё на руках. С его стороны было бы непростительной жестокостью разбить её надежды, а потому он так и не решился сказать ей о том, насколько скверно обстояло всё на самом деле. И слава богу, что не сказал! Оказалось, что никакой врачебной ошибки не было, ошибся он сам, а любовь и поддержка близких сотворили чудо.

Только Ладе, чувствовавшей его как никто другой, решился он раскрыть свой печальный секрет. Она знала и полностью разделяла его боль, и всё-таки вопреки всему сохранила надежду. Её вера в лучшие перспективы, её отчаянное желание видеть его здоровым как будто передались ему на подсознательном уровне. Её любовь фактически спасла его, уберегла от грозившей ему слепоты.

– Конечно правда, – тихо, но уверенно и бодро ответила Лада, чьи лучистые глаза по-прежнему сияли от невыразимого ощущения покоя, нежности и тепла. Это состояние накатывало на неё бурными всплесками лишь в те неповторимые мгновения, когда Влад был так близко, когда она могла к нему прикасаться, ощущать его запах, чувствовать сводящий с ума вкус его поцелуев. – Разве можно шутить такими вещами?

– Я помню, ты уже говорила мне о чём-то подобном, – Влад глубоко задумался и устремил взгляд в необозримые дали. – Но тогда всё это казалось мне нереальным, и я не придал этому значения. Скажи, а как это может быть? Я действительно смогу видеть? Как прежде?

– Может быть, чуть хуже, чем прежде, ведь у каждой глазной операции есть свои риски и побочные эффекты, которые так или иначе снижают качество зрения, – Лада старалась по максимуму понятно и терпеливо отвечать на его вопросы. – Но по сравнению с тем, что мы имеем сейчас – если Бог нам поможет, – это будет небо и земля. Когда тебе установят интраокулярную линзу, отпадёт необходимость в гибридной линзе, которую ты носишь теперь.

– Ты даже представить себе не можешь, как эта линза мне помогает! – Влад перевёл на Ладу взгляд, исполненный благодарности. – Теперь я могу без всяких зрительных неудобств лепить из полимерной глины, расписывать пряники и даже работать с ажурным вязанием.

Он прикоснулся пальцами к лежавшей на плечах Лады тончайшей шали из пуха оренбургских коз. Подумать только! Лада не расставалась с ней даже дома, где, казалось бы, нет никакой надобности отягощать своё тело лишним предметом одежды.

– Спасибо тебе, – тихо выдохнул Влад, заглядывая в затягивающие омуты зелёных глаз. – За эту чудесную линзу… Да и вообще – за всё!

– Не за что. – Лада смутилась и мило покраснела, но было видно, что как слова, так и действия Влада были ей необыкновенно приятны. – Я же знала, что тебе это было нужно. Но теперь мы об этом забудем, да? Впереди нас ждёт новый этап жизни, и надеюсь, что в нём мы с тобой поправим твои глазоньки настолько, что тебе уже не понадобятся ни очки, ни контактные линзы.

Лада подмигнула Владу и мягко накрыла покоившиеся на её плечах кисти его рук своими ладонями.

– Ладушка, я хотел сказать… – неуверенно начал Влад. – У меня на начало мая намечен плановый осмотр у офтальмолога. И если не будет обнадёживающих перспектив… если моя близорукость не перестанет прогрессировать… Или если что-то пойдёт не так во время одной из тех операций, которые мне требуются… Словом, ты ведь мне ничего не должна. Я хочу, чтобы ты была счастлива, так что…

Лада быстро приложила пальцы к его губам, не дав договорить.

– Не дури, Озеров! – горячо дыша в ухо Владу, прошептала она. – Даже и в мыслях этого не держи! Слышишь?!

В самом деле, ещё чего надумал? Только что сделал предложение – и сразу на попятную? Ну уж нет! Ладе и без того слишком тяжело далось её тихое, но такое необходимое ей счастье, чтобы теперь выслушивать такую ерунду.

– Ну как ещё мне до тебя донести, что счастлива я могу быть только с тобой? – Лада снова едва уловимо прикоснулась губами к прикрытому веку изувеченного глаза Влада. – И операцию на глазу, который стал различать свет, тебе нужно сделать в ближайшее время. В Москве есть хорошие частные клиники, где проводят такие операции. Так что настраивайся серьёзно. Никакого планового осмотра в начале мая тебе не потребуется, так как тебя проверят уже на днях. Это будет расширенная предоперационная диагностика. Уж я об этом позабочусь.

– Но в таком случае… Как же наша свадьба? – растерялся Влад.

– Наша свадьба никуда не убежит, глупенький мой, – улыбнулась Лада, нежно проведя пальцем по его щеке. – Мы подадим заявление в ЗАГС в ближайшее время. Но сейчас твоё зрение – прежде всего. Если ты убедился, что глаз всё-таки различает свет, нельзя упускать такую возможность. Иначе может быть поздно.

– Да, понимаю, – согласился Влад, млея от Ладиных деликатных ласк. – Наверное, ты права.

Глава 28

Лада подалась чуть в сторону, с тревогой заглядывая Владу в глаза.

– Нет, я так больше не могу, – произнесла она очень тихо, но в её журчащем ручейком голосочке чувствовалось необыкновенное волнение. – Я хочу поговорить с тобой на тему, которая волнует нас обоих. Иначе я просто взорвусь.

Голос её дрогнул и сорвался, и Влад увидел, как на глазах с пушистыми и совсем не накрашенными ресницами выступили слёзы.

Влад осушил подушечками пальцев уже начавшие прочерчиваться по Ладиным щекам солёные дорожки и ответил:

– Ну хорошо. Давай обсудим это сейчас. Мне и самому это нужно, я уже говорил. Но хочу, чтобы ты знала сразу. Я многое понял, пока размышлял над всей этой историей, и поддержу тебя, что бы ты ни сказала.

– Спасибо, – тихо поблагодарила его Лада. – Значит, ты со мной?

– Всегда с тобой, – ответил Влад и, очень бережно обняв её за плечи, выжидательно заглянул в глаза. – Я тебя слушаю.

Лада не выдержала и разразилась потоком слёз, с беспомощностью новорождённого котёнка уткнувшись Владу в плечо. Тот терпеливо пережидал эту бурю, успокаивающе проводя по рассыпавшимся по Ладиной спине каштановым волосам. Когда дыхание Лады выровнялось, а её плечи перестали вздрагивать, Влад обхватил её голову ладонями, заглянул в такие завлекающие тархуновые глаза, которые теперь опухли и покраснели, и ободряюще кивнул, как бы сообщая Ладе на языке, ведомом лишь им двоим, что всё будет хорошо.

Увидев, что Лада попыталась что-то произнести, но так и не смогла, как будто было нечто такое, что мешало ей говорить, Влад сам пришёл ей на помощь:

– Ты сказала тогда, что это было не твоим решением, – начал он, продолжая напряжённо смотреть в завораживающие изумрудные глаза. – Что Лида… – Влад сделал внушительную паузу, словно упоминание этого имени заставило его вновь прочувствовать притуплённую, но не забытую боль. – Что она сама пожелала укрыться в монастыре и заодно, если я правильно понял, скрыть от всех – и даже от самых близких – свою беременность. Это так?

Лада легонько кивнула, но этот жест получился каким-то невнятным, неуверенным.

– Кто знает, как всё было на самом деле, – прошептала она, глотая не унимавшиеся слёзы. – Да и разве это имеет значение теперь, когда сестрёнки нет? Мы с Лидой много говорили на эту тему. Я долго сопротивлялась её решению и уговаривала её не предпринимать поспешных шагов. Но сестрёнка убеждала меня, что так будет лучше. В какой-то момент я почувствовала, что в этом и впрямь есть какой-то смысл, и уступила её желанию, пообещав сохранить её тайну. Но теперь я уже считаю, что это было чудовищной ошибкой, и не перестаю корить себя за это.

Лада шмыгнула носом и снова отчаянно уткнулась в плечо Влада. Такое тёплое… Такое родное.

Влад крепче обхватил её за укутанные тончайшей паутинкой пуховой шали хрупкие плечи и несколько растерянно произнёс:

– Ну всё, всё, милая Ладушка, успокойся. Слышишь?

– Наверное, я виновата, – продолжала шептать Лада, зажмурившись и отпуская на волю своё неимоверное напряжение, которое покидало её со снова и снова подступавшими слезами. – Нужно было её удержать. Отговорить от этой сумасшедшей затеи. Но я почему-то не смогла, хотя и старалась. Видит Бог, я очень старалась остановить и вразумить сестрёнку! Но куда там! Если Лидочка что-то задумывала, я всегда была бессильна этому сопротивляться. Понимаешь?

Лада приподняла голову и постаралась поймать затуманенным от слёз взглядом взгляд Влада. Его глаза были необычайно серьёзными, в них отражалась гамма бушевавших в нём противоречивых эмоций. Но, снова увидев перед собой глаза Лады – такие милые, такие трогательные и с такой беспредельной преданностью и ожиданием на него смотревшие, Влад привлёк Ладу к себе и ответил:

– Понимаю. Я ведь тоже до сих пор не могу отойти от гибели брата. И во многом виню себя. Начиная с того, что мы вообще могли тогда никуда не ездить, а провести остававшиеся денёчки его отпуска в домашней тишине и спокойствии, и заканчивая тем, что я так заспался в то злосчастное утро, а затем сел на то злополучное сиденье, которое он прикрыл тогда своим телом, чтобы меня спасти. Ведь я и сам вполне мог сесть за руль. Совершенно спокойно мог, правда. Я чувствовал себя тогда более уверенно, чем брат. Ещё с вечера накануне я видел, что в нём что-то надломилось – как будто погас лучик животворящей энергии, согревавшей изнутри.

– У нас похожие ситуации, – тихо ответила Лада и даже невольно улыбнулась горькой, вымученной улыбкой. – Только Лидуся, наоборот, в первое время после того, как с твоим братом произошло это несчастье, стала совершенно неузнаваемой. Помнишь, какой уставшей и измождённой она пришла к тебе в больницу в день выписки? – Дождавшись кивка Влада, Лада продолжила: – Но это было уже после того, как она узнала о ребёночке. Ты говоришь, что в твоём брате словно погас лучик животворящей энергии? Примерно так же было и с Лидочкой после его гибели. Она вся осунулась, под глазами появились тёмные мешки. Господи, сколько же она всего натерпелась, бедняжка моя!

Лада снова тихонько всхлипнула и продолжила:

– Но когда Лидуся узнала о ребёночке, в ней словно бы вновь что-то зажглось. Ты бы видел, как она светилась, когда поведала мне эту новость! Я была готова на что угодно, чтобы только поддержать в ней это состояние! Она сказала тогда, что не хочет ни с кем делить тот заветный подарок, который оставил ей твой брат. А потому приняла решение пожить при монастыре. Я стала всячески её отговаривать. Но потом она познакомила меня со священником, который готов был оказать ей своё покровительство. Ты его знаешь. Это отец Иеремей. Ты ведь рассказывал мне, что, когда вы с братом были детьми, родители возили вас в Суздаль и знакомили с этим батюшкой. Так?

– Можешь больше ничего не говорить, – ответил Влад, устремив на Ладу исполненный необычайной серьёзности взгляд. – Я знаю отца Иеремея едва ли не с пелёнок. Родители регулярно возили нас с братом в тот монастырь, и батюшка проводил с нами долгие беседы. Последний раз я видел его незадолго до своего пятнадцатилетия. Отец Иеремей, правда, имеет некоторые странности характера и поведения, но у кого их нет? Зато это человек исключительной порядочности. Мы с братом всегда старались на него равняться в этом плане.

– Это заметно. – Глаза Лады заблестели от сонма нахлынувших на неё живых эмоций, и она подарила Владу очаровательнейшую улыбку.

Он улыбнулся в ответ, но потом его лицо вновь стало очень серьёзным, а взгляд нахмурился.

– Но в таком случае… что же произошло? – спросил он с видимой тревогой. – Если Лида находилась под покровительством отца Иеремея, то случившееся с ней просто не укладывается в голове.

– Отец Иеремей скоропостижно скончался незадолго до того, как сестрёнки не стало, – печально пояснила Лада. – Пока он был жив, я навещала мою бедняжку в монастыре и видела, что Лидуся всем довольна. Знаешь, она, помнится, была такой спокойной… умиротворённой… Особенно в первые дни. Будто бы на неё и впрямь снизошла благодать Господня. Но после смерти отца Иеремея сестрёнку перевели в другой монастырь. – Увидев во взгляде Влада недоумение и растерянность, Лада добавила: – Да, как видишь, ты ездил в тот монастырь напрасно. Там ты в принципе не мог ничего узнать, так как последние недели Лида жила в другом месте. Если бы ты не сорвался тогда так внезапно, а выслушал бы меня, я бы тебе это сказала, – она печально улыбнулась. – Но ты же и слушать ничего не желал.

– Вот оно что, – задумчиво протянул Влад. – Значит, этого уникального в своём роде человека – отца Иеремея – больше нет. Что ж, это многое объясняет. Нужно будет поставить свечу за упокой его души… Ну и за Стаса… и за Лиду, конечно же. Мы сделаем это в день нашего венчания в церкви. Согласна?

От неожиданности Лада подавилась слезами и закашлялась.

– Венчания? – спросила она, едва смогла снова заговорить. – Ты хочешь, чтобы мы с тобой повенчались в церкви? Нет, ты не шутишь?

– Шучу, разумеется. – Влад улыбнулся неожиданно озорной улыбкой, но потом его лицо обрело необычайно серьёзное выражение. – Конечно нет. Нельзя создавать семью наполовину. Всё у нас с тобой должно быть правильно, как у людей. Если семья – то это один раз и на всю жизнь. По крайней мере, я так считаю. Ну так что? – Влад снова оживился, и в его глазах появился огонёк нетерпения. – Ты согласна?

– Мне кажется, ты меня уже спрашивал, и я дала свой ответ, – негромко отозвалась Лада, в чьём взгляде появился оттенок кокетства. – Иди сюда.

Она притянула голову Влада к себе, и они оба снова выпали из реальности, растворившись в долгом и таком обжигающем поцелуе.

Когда их губы всё же неохотно разомкнулись, Лада откинулась назад, не выпуская рук из мягко, но крепко сомкнутых на её запястьях пальцев Влада, окинула молодого жениха пронзительным взглядом, в котором было всё – и невыразимая нежность, и признательность, и то глубокое искреннее чувство, о котором не принято говорить вслух.

– Господи! – горячо прошептала она. – Наглядеться не могу! Так бы и смотрела на тебя целую вечность, не отрываясь!

Щёки Лады раскраснелись от необычайного волнения и смущения. Она увидела, что Влад тоже смутился от её комплимента, очевидно, выраженного в непривычной для него форме, и поспешила переменить тему:

– Как бы то ни было, не стоит жалеть о вчерашнем. Я же знаю, как тебе была нужна эта поездка, пусть она и не дала никаких зацепок. Но иначе ты бы не успокоился.

– Это точно, – Влад немного расслабился и улыбнулся. – Ведь эта поездка совершила чудо! Мой глаз теперь различает свет! Я и мечтать не мог ни о чём подобном… Ну и заодно одумался и привёл мысли в порядок. А то совсем с катушек съехал, о тебе думал чёрт знает что. До сих пор весь горю от стыда. Ты уж прости мне глупость мою несусветную, милая Ладушка-Ласточка. Простишь?

В его глазах, неотрывно устремлённых на Ладу, светились такая неподдельная искренность и надежда, что девушка невольно улыбнулась:

– Давно уже простила. Да и не было здесь твоей вины. Я ожидала такой реакции и, если честно, боялась её. Потому и не решалась на тот разговор так долго.

– Да уж, было чего бояться, – смущённо ответил Влад. – Сам от себя не ожидал. И всё-таки как жалко, что основной своей цели в этой поездке я так и не достиг! Не узнал ничего нового о племяннике, – Влад тяжело вздохнул. – Интересно, жив ли он? Как себя чувствует? И всё-таки, где же он? Что с ним сталось? – Он зарылся лицом в Ладино плечо. – Господи! Как же нестерпимо хочется взять его на руки, посмотреть, какое у него личико, какие глазки, прикоснуться губами к маленькому лобику… Ты говорила, его должны были назвать Николаем?

– Ага, Николаем – в честь Николая Чудотворца. – Лада легонько потрепала Влада по волосам. – Колькой, стало быть.

– Стас говорил мне когда-то, что хотел бы назвать своего сына именно так, – признался Влад, погрузившись в далёкие воспоминания, приносящие теперь нестерпимую боль.

– Лида обещала себе дать ребёночку это имя, если родится мальчик, – сообщила Лада, мгновенно почувствовав состояние Влада и заразившись его настроением. Но так как она всё-таки была старше Влада и должна была подавать ему пример, тут же постаралась взять себя в руки и, придав своему голосу максимально возможную уверенность, произнесла: – Мы найдём нашего Кольку! Непременно найдём! Пусть и не сразу, а через какое-то время. Нужно только набраться терпения. И верить. Обязательно верить. Слышишь?!

Влад приподнял голову с плеча Лады и очень серьёзно заглянул ей в глаза:

– Дай бог, чтобы это было так! – горячо произнёс он срывающимся голосом. – Как же мне этого хочется!

– И мне! – живо откликнулась Лада и, с беспокойством заглянув Владу в глаза, уточнила: – Ты пока не сказал родителям?

– Об этом малыше? Нет, не решился. Все мы просто убиты гибелью Стаса, а мои бедные родители как будто постарели лет на двадцать за эти несколько месяцев. А так вот обрушивать на них эту новость… Ну, не знаю, – Влад выглядел растерянным и озабоченным. – А вдруг с ребёночком что-то не так? Да и вообще… Живой ли он? – голос Влада предательски дрогнул и надломился. – Кто знает?

– Будем надеяться, что жив и здоров наш Колюня и что всё с ним в порядке, – отозвалась Лада, снова постаравшись придать своему голосу как можно больше бодрости и уверенности. – Знаешь, как мы с тобой сделаем? – она поймала выжидательный взгляд Влада. – Будем искать его по всем возможным каналам. По моим смутным воспоминаниям, его отдали кормилице. А дальше след теряется. Мои родители, пока занимались похоронами сестрёнки, не смогли ничего узнать, к сожалению. Но мы не сдадимся. Начнём действовать. Для начала прошерстим все детские приюты при мужских монастырях в тех местах, где последние недели жила моя сестрёнка. Мы ведь знаем точную дату рождения малыша, так?

Влад кивнул, не сводя со своей очаровательной молодой невесты заворожённого взгляда.

– Я лично наведу справки о том, зарегистрировано ли поступление младенцев мужского пола во все примеченные нами приюты в тот самый день или в ближайшие дни. И если будет какая-либо зацепка, разузнаем всю подноготную – от имени, под которым мальчика записали в приюте, до предметов одежды, что была на малыше в день его поступления в обитель милосердия.

– Гениально! – просиял Влад. – Ты у меня такая умничка, Ладушка! – Он в очередной раз притянул девушку к себе за талию и поцеловал её – горячо, но одновременно так нежно и бережно, что у Лады захватило дух, а на глазах снова выступили предательские слёзы. Но это были слёзы невыразимого счастья, которое они вдвоём с Владом собственными руками воздвигли на осколках утраченных безмятежных иллюзий.

– Знаешь, когда мы виделись с Лидой… в последний раз… она обмолвилась о том, что ей обещал помочь один батюшка. Ученик отца Иеремея. Со слов моей сестрёнки, этот святой отец сказал ей, что в том случае, если у неё родится сын, он возьмёт его и оформит в приют при мужском монастыре, где служит он сам. А Лида сможет навещать сынишку, когда пожелает. Ну то есть… Теперь уже не сможет, конечно.

Лада снова тяжело засопела, не сдержав слёз.

– Вот как? – задумчиво произнёс Влад. – Если всё так, как ты говоришь и этот святой отец действительно существует, то это многое меняет. У нас появляются новые возможности для поиска малыша! Это же ещё одна важная зацепка! Что же ты раньше молчала? – он испытывающе посмотрел на Ладу.

– А ты меня спрашивал? – та сделала вид, что слегка обиделась.

– И то верно, – Влад примирительно улыбнулся. – Мы с тобой обязательно найдём нашего Коленьку! Рано или поздно – но это непременно случится!

– Ну конечно найдём! – Лада моментально воодушевилась. – И хотя мы потеряли наших любимых близких людей, но мы сумели выстоять. Да, горе нас подкосило, но не сломило. И теперь мы есть друг у друга. Верно?

– В самую точку! – улыбнулся Влад. – И так будет всегда.

Не сговариваясь, они взялись за руки и просидели так долго-долго, в благословенном безмолвии любуясь друг другом и растворяясь в робком, обволакивающем животворящим дурманом дыхании самóй весны.