Текст книги "Дарю тебе небо – Дорога в Вечность"

– Здесь каждому из пациентов во время приёмов пищи выдают только по одному стакану, – пояснила Лада с мягкой улыбкой. – Но родители принесли мне большую кружку. Давай так. Кружка ещё не использована, поэтому бери её себе. А я попью из стакана, когда санитарка-буфетчица привезёт ужин.

Она говорила всё это удивительным тоном – не то назидательным, не то шутливым. Но предложение Владу показалось оптимальным, хотя он бы вовсе не возражал против того, чтобы они пили чай из одной кружки. Есть в этом нечто такое. Особенное. Сближающее, что ли?

Тем не менее Влад надеялся, что к этому этапу они с Ладой когда-нибудь непременно подойдут. А сейчас – общий чай и общие пряники. Что ж – для начала тоже неплохо.

Влад вытащил из полиэтиленового пакета широкую картонную коробку, освободил её от перевязочной липкой ленты и торжественно передал презент Ладе.

Та приняла из рук Влада коробку и растерянно взглянула на надпись. «Милой Ладушке от Влада». Вот так. Просто и лаконично, без всяких изысков. Зато сколько потрясающего тепла, чуткости и внимания! Словно россыпь изумительных звёзд, прочерчивающих невидимый, но такой осязаемый путь от сердца к сердцу!

Лада открыла коробку и увидела выложенные в несколько рядов и аккуратно проложенные калькой имбирные пряники, покрытые айсингом и глазурью. Сладкие фигурки были всевозможных форм и расцветок – от причудливых имитаций баночек из-под мёда до новогодних ёлочек, «украшенных» разноцветными шариками и другими традиционными праздничными игрушками. От них шёл изысканный аромат специй, шоколада, ванилина с едва уловимыми нотками коньяка.

Лада снова посмотрела на бледное и уставшее лицо Влада, заглянула в его глаза, один из которых выделялся своей помутневшей радужкой, отъехавшей к внешнему углу, а другой был покрасневшим и воспалённым. И всё-таки задала вопрос, на который уже заранее знала ответ. Ей просто необходимо было услышать это именно от него.

– Ты ведь сам всё это испёк, верно?

Влад лишь слегка кивнул в знак подтверждения.

– Но как? – В тихом голосе Лады, перемежавшемся с приглушёнными хрипами, звучала растерянность. – Ведь нужно было прочесть рецепты приготовления имбирного теста, глазури и айсинга и закупить всё необходимое в магазине. Как тебе удалось с этим справиться? Да ещё настолько замечательно?

Лада перевела взгляд с лица Влада на выложенные аккуратными стопочками поверх слоя кальки имбирные пряники, идеально покрытые ровнёхоньким, в нужной мере затвердевшим слоем глазури и расписанные с безупречным вкусом и мастерством.

Влад устало, но по-мальчишески трогательно улыбнулся и негромко пояснил:

– Не пришлось мне ничего читать. Да здравствуют современные гаджеты и продвинутые компьютерные программы. А с необходимыми для этого дела закупками мне помогла моя мать.

– То есть ты хочешь сказать… – Лада пыталась осмыслить только что услышанное. – Ты что, перевёл текст рецепта приготовления имбирных пряников в компьютерную программу, а затем прослушивал на каком-то устройстве?

– Ну да, – Влад снова улыбнулся, и эта улыбка вышла настолько обаятельной, милой и скромной, что у Лады зашлось сердце. – Никаких особых сложностей и премудростей.

– Я бы не сообразила… наверное, – задумчиво произнесла Лада, восхитившись смекалкой Влада. – А эта шаль? – она легонько прикоснулась к мягчайшей узорной паутинке, лежавшей на её плечах. – Как ты смог вывязать такой сложный ажур? Я имею в виду… – Лада пыталась подобрать слова, чтобы покорректнее выразить причину, которая мешала Владу сотворить это воздушное чудо. Но Влад сам пришёл ей на помощь.

– Ты имеешь в виду мою близорукость, верно? – Он посмотрел на Ладу – прямо, глаза в глаза. Почему она обращается с ним как с малым ребёнком, старается быть излишне деликатной, не обидеть? Что мешает ей выражаться прямо и называть вещи своими именами? Владу такой расклад решительно не нравился. Между ним и Ладой не должно быть секретов и недомолвок. Он дождался нерешительного ответного кивка и пояснил: – Поначалу с вывязыванием узора на шали пришлось нелегко, это верно. Но благодаря чуткому руководству моей матери я довольно быстро понял, как и что надо делать. Главное ведь здесь – это усвоить принцип, а дальше всё пойдёт как по маслу.

Влад снова мило улыбнулся и, увидев на хорошеньком, но бледном и осунувшемся личике Лады выражение крайней растерянности, попытался успокоить девушку:

– Не переживай. Когда я понял, что да как, то стал вязать уже практически вслепую. Это совсем не сложно. Нужно лишь верно высчитывать количество вывязанных тем или иным приёмом петель. Я просто закрывал глаза, вязал и считал. Так что в итоге справился без всяких проблем.

На самом деле это было не так. В процессе работы Влад несколько раз сбивался в высчитывании петель, и тогда приходилось распускать по целому ряду, чтобы устранить ошибку, и перевязывать всё заново. У Влада довольно сильно болели глаза и мелкие суставы пальцев. Но всё равно он мужественно терпел боли и неудобства и упорно продолжал вязание, пока не довёл это дело до победного конца.

Лада, похоже, всё это поняла без слов, потому что мягко накрыла ладонью кисть Влада, осторожно погладила по тыльной стороне этой кисти и пробежала подушечками изящных пальчиков по натруженным, в нескольких местах покрывшимся мозолями пальцам. Затем подняла взгляд и посмотрела на Влада с молчаливой благодарностью.

– А ты не хочешь заняться этим всерьёз? – неожиданно спросила Лада некоторое время спустя. – Я имею в виду выпечку и роспись имбирных пряников, – поспешно пояснила она, чтобы Влад не подумал, что она говорит о вязании, которое далось ему с явным трудом. – Здесь ведь действительно не требуется особенно сильно напрягать зрение, если приноровиться. И это занятие в принципе похоже на лепку из полимерной глины, а в какой-то мере оно даже более интересное. И уж наверняка более востребованное. Мы можем заниматься этим вместе, когда я поправлюсь. Нет, ну а что? – она снова взглянула на Влада и неожиданно бодро ему подмигнула. – Попробуем набрать клиентуру и продавать пряники, которые мы с тобой будем печь, покрывать глазурью и расписывать. Ну, что скажешь? А?

Взгляд Лады, обращённый к Владу, стал выжидательным.

– Заменить лепку из полимерной глины на выпечку имбирных пряников? – на всякий случай переспросил Влад, хотя Лада выразилась вполне определённо и понятно. – Ты это предлагаешь?

Лада кивнула и пояснила:

– Мне кажется, что среди потенциальных клиентов спрос на сладкую выпечку в разы больше, чем на изделия из полимерной глины. А выпекать и расписывать пряники не менее интересно, чем лепить.

Влад серьёзно вгляделся в большие выразительные глаза Лады и покачал головой:

– Нет, – заявил он тихо, но решительно. – Если я продолжу выпекать и расписывать имбирные пряники, то делать это буду исключительно для тебя.

Влад быстро замолчал, продолжая пристально вглядываться в самую глубину Ладиных глаз – удивительно красивых, таких близких и понимающих, что захватывало дух, и сердце пропускало удары, а затем неслось вскачь. Он был рад, что Лада на какие-то минуты забылась, отвлеклась от своего глубокого горя и потянулась к жизни, словно робкий побег к весеннему солнышку. Как хорошо, что он всё-таки сумел чем-то заинтересовать Ладу, переключить её мысли с Лидиной безвременной смерти на такие, в сущности, банальные, но по-волшебному целительные для неё вещи, как, к примеру, та же лепка имбирных пряников!

Владу вспомнилось, как Ладушка принесла ему в больницу старательно вылепленный из полимерной глины и покрытый глянцевым лаком подарочный домик-шкатулку, куда Влад сложил впоследствии то, что было для него бесценным, – письма и фотографии Стаса. Подарок, который сделала тогда для него эта милая хрупкая девушка, нельзя было сравнить ни с чем. И коли теперь настала очередь ответить Ладушке на её заботу, чуткость и совершенно потрясающую душевную щедрость, то самое малое, что он мог – это подарить ей тепло, которое непременно должно было обрести особое выражение, предназначенное только ей. И раз уж так случилось, что Ладушке пришлись по вкусу имбирные пряники – что ж, пусть именно они станут тем уникальным и неповторимым, что он будет делать исключительно для неё.

– Знаешь, ведь я выпекал эти пряники по особому рецепту, – признался Влад после непродолжительного молчания. – Ну то есть, прослушав традиционные рецепты приготовления имбирного теста и глазури, я взял за основу озвученные в них продукты и добавил кое-что от себя.

– Да, я уже поняла, – Лада нарочито шумно потянула носом, вдыхая тончайший, едва уловимый коньячный аромат.

Влад улыбнулся:

– Ну да. Ты совершенно права. Я добавил в тесто коньяк. Ну так, самую малость. Но не только это.

– А что же ещё? – спросила Лада, которой и впрямь было любопытно, каким же образом Влад усовершенствовал тесто для пряников, ведь она и сама занималась выпечкой.

– Пусть это будет моим секретом, – понизив голос, ответил Влад. – В общем-то здесь нет ничего особенного. Так, поэкспериментировал слегка со специями и приправами для аромата. Но мне бы хотелось, чтобы это стало моей маленькой тайной. И чтобы пряниками по моему эксклюзивному рецепту лакомилась только ты.

Влад сделал небольшую паузу и добавил:

– Можешь считать это моей прихотью… капризом… Чем угодно. Но разреши мне эту небольшую вольность. Мне ведь так хочется видеть на твоём лице улыбку, в которой будет хотя бы капелька подлинной радости.

И Лада действительно улыбнулась – легко, искренне и пронзительно до глубины души.

– Там ещё есть лимонная цедра? – тихо спросила она, снова вдохнув шедший от коробки с пряниками изумительный аромат. – А ещё, мне кажется, ты добавил молотый мускатный орех и порошок какао. Так?

– Ну вот, – Влад сделал вид, что слегка расстроился. – Ничего-то от тебя не скроешь. Ну да. Это те самые специи, которые я добавил в тесто помимо традиционного молотого имбиря и корицы.

– Я сама всё это добавляла, когда занималась выпечкой, – призналась Лада. – Только до коньяка не додумалась, – она взглянула на Влада и лукаво ему подмигнула. – Кажется, наши вкусы совпадают практически один в один. У нас с тобой просто потрясающее родство душ, правда, дружочек?

И снова это мягкое, нежное, но такое непостижимо далёкое, колючее и чересчур официальное «дружочек». До каких же пор она будет так к нему обращаться? Неужели он так никогда и не перестанет быть для Лады маленьким мальчиком, с которым можно безмятежно болтать, лепить, рисовать, но которому не суждено стать для неё чем-то бóльшим, нежели просто друг? Нет, даже не друг. А «дружочек». Всего лишь «дружочек»!

Дыхание Влада участилось, сердце застучало сильнее, кровь бросилась в голову и прилила к щекам от досады, мгновенно окрасив их в яркий пунцовый цвет. Кисти рук мелко задрожали, но Влад постарался унять эту дрожь – как раз вовремя, чтобы Лада не успела ничего заметить.

– Ладушка… – прошептал он, осторожно склонившись к самому её уху – так, что от его частого горячего дыхания зашевелились мелкие прядки Ладиных волос, слегка щекоча его губы. – Влад. Прошу тебя. Это не так уж и сложно. Ты ведь однажды уже обратилась ко мне так. Просто. По имени. Без всяких изысков и уменьшительных… Помнишь?

Лада кивнула. А потом тихо, но как-то особенно мягко и нежно, словно бы перекатывая на языке и пробуя на вкус звуки, произнесла заветное:

– Влад.

Глава 15

В продолжение последующих визитов Влада в больницу они с Ладой, словно сговорившись между собой, не касались двух тем: смерти Лиды и проблем с глазами и общим состоянием здоровья Влада. Но однажды Влад всё-таки рассказал Ладе о том, что его правый глаз перестал различать свет и темноту, а значит, полностью и необратимо потерял зрение. Вот просто так взял и выплеснул всё как на духу. Без лишних эмоций, показных страданий и ненужного пафоса.

Лада выслушала Влада очень внимательно, а затем тихо проговорила:

– Я это знаю.

В первый момент Влад опешил и застыл в изумлении. Но достаточно быстро взял себя в руки и спросил:

– Откуда?

– Догадалась, – всё так же, не повышая тона, ответила Лада.

Влад внимательно вгляделся в её осунувшееся лицо с большими лучистыми глазами, затягивающими, словно магниты, в свои бездонные омуты, и, стараясь придать своему тону нарочитую беспечность, уточнил:

– Давно?

– Не очень, – отозвалась Лада. – А впрочем, наверное, это уже считается достаточно долгим периодом времени. С тех пор как я прилетала к тебе в пансионат.

– Странно… – Влад задумался, напрягая память. – Ты никак не выражала своей осведомлённости на эту тему. Почему ты так старательно скрывала от меня то, что, как я полагал, всё это время оставалось моим секретом?

Влад смотрел на Ладу необычайно серьёзно и внимательно, ожидая ответа.

Лада пожала плечами. А собственно говоря, действительно – почему? Боялась нанести Владу незаслуженную обиду, не хотела оскорбить его? Бред. Разве такой серьёзный и цельный человек, как Влад, способен обидеться на подобные мелочи? Но ведь он и сам предпочёл скрыть то страшное и наверняка непоправимое, что произошло с его глазом. По мнению Влада, Ладе не нужно было углубляться в эти дебри, из которых теперь должен был выбираться он сам.

Это он так считает. Что ж, пускай, если ему так легче. У Лады же есть на этот счёт своё мнение. И никакая прихоть Влада не может этого изменить. Да ёлки-палки! Ну почему он такой упрямый? Почему не позволяет ей немного вторгнуться в его личное пространство – просто для того, чтобы она обрела благословенную возможность поддержать его, разделить его боль? В конце концов, зря, что ли, она учится на офтальмолога? Она же и выбрала-то эту специальность ради него. Ради Влада.

Она снова устремила на него пронзительный взгляд и обнаружила, что Влад всё ещё смотрит на неё выжидающе. Ах да! Он ведь задал ей вопрос… кажется. И теперь ждёт ответа. Почему она не дала ему знать о том, что ей уже давно известен его маленький печальный секрет? Она оберегала Влада, чтобы не причинить ему боли? Что ж. Это так. Отчасти. Но ведь Влада такой ответ не устроит. Более того – он может его оскорбить. И кроме того, у Лады на эту тему были свои соображения. И уж ими-то она точно не хотела делиться ни с кем. Даже с Владом. Нет, не так. Тем более с Владом. До поры до времени.

Всё зависит от того, что конкретно послужило причиной. Почему именно глаз Влада перестал различать свет и темноту. Ведь довольно долгое время он сохранял эту способность. Лада много думала над этим и пришла к выводу, что, несмотря на неутешительные прогнозы офтальмологии, всё ещё можно исправить. По крайней мере, пусть и небольшой, но шанс всё-таки есть.

Владу пока об этом знать не обязательно. Потому что если причина того, что его глаз перестал различать свет, связана непосредственно с физиологией, то тут всё печально. В этом случае глаз не может восстановить эту способность по определению. А это значит, что Владу нельзя будет провести операцию на другом глазу, и ему придётся довольствоваться коррекцией с помощью гибридной линзы. И уж точно забыть о том, чтобы когда-нибудь осуществить свою главную в жизни мечту – оказаться за штурвалом самолёта.

Но если причина не является чисто физиологической, а связана с психосоматикой, если Владу на фоне сильнейшего эмоционального потрясения только кажется, что светоощущение утрачено окончательно, но на самом деле это не так, – то тут появляется хоть небольшой, но всё-таки шанс на восстановление зрения. Пусть и частичное, но это уже немало. И это касается не только ослепшего глаза, но и того, который сохранил зрение. Ведь в таком случае открывается возможность провести различного рода оперативные вмешательства на обоих глазах и вернуть Владу зрение практически в полном объёме.

Но Владу об этом говорить рано. К чему его обнадёживать? Чтобы потом он жестоко обманулся в своих ожиданиях? Нет! С ним следует быть предельно честной, а значит, она скажет ему об этом только в том случае, если поймёт, что шанс действительно есть. Только тогда и ни мгновением раньше.

Влад всё ещё смотрит на неё пронзительным взглядом и ждёт ответа. А ей сказать нечего. По крайней мере, теперь, в настоящий момент.

– Забудь об этом, хорошо? – тихо попросила Лада. – Просто забудь. Не бери в голову.

Легко сказать! Пока он старается не думать о причине своей слепоты, пустив всё на самотёк, эта хрупкая девушка, похоже, узнала о его проблеме в разы больше, чем это известно ему самому.

И Влад решился поделиться с Ладой тем, что в последнее время стало для него едва ли не самым сокровенным. Он рассказал о подаренной ему матерью чудесной гибридной линзе, судя по сопровождающим документам, доставленной прямо из Японии.

– Представляешь, – воодушевлённо произнёс Влад, – я вижу в ней почти так же, как до аварии. Изображение практически не расплывается, а двоение предметов исчезло совсем. Только благодаря этой линзе я могу теперь выпекать и расписывать пряники, вывязывать сложные каскады петель. Да и вообще эта волшебная линза, можно сказать, подарила мне вторую жизнь!

Лада слушала очень внимательно, словно бы стараясь запомнить и осмыслить каждое слово Влада. Выслушав всё до конца, она стала расспрашивать Влада более детально обо всём, что касалось ношения и свойств гибридной линзы. Поинтересовалась, как глаз Влада переносит инородное тело, не доставляет ли линза какого-либо дискомфорта, не натирает ли? Посоветовала глазные капли, чтобы увлажнить глаз перед тем, как надеть линзу, а затем – после её снятия.

Влад поразился, насколько точно и грамотно Лада говорила об этой его проблеме. Как будто она знала каждую характерную особенность его глаза, каждый нюанс. Понимала, что, какой бы чудесной ни была гибридная линза в плане коррекции, её ношение всё-таки было сопряжено с рядом неудобств, которые Лада чувствовала настолько остро, как будто речь шла не о глазе Влада, а о её собственном. И если бы Владу вдруг сообщили, что линзу для него добыла вовсе не мать, а Лада, он бы ни капельки не удивился.

А что, если это и в самом деле было именно так? Внезапная догадка Влада заставила его сердце пропустить несколько ударов, а затем неистово заколотиться. Он хотел тут же, не теряя ни минуты, спросить об этом у Лады, но никак не мог подобрать нужных слов. Чёрт! Ну почему проклятое косноязычие безжалостно настигает свои жертвы именно тогда, когда больше всего на свете хочется не просто говорить – совсем не обязательно красиво и складно, но непременно искренне и от души, – а кричать, чтобы выразить всю свою неизмеримую благодарность и восхищение девушке, которая делает для него всё и даже больше!

Лада тем временем заправила выбившуюся из хвоста прядь волос за ухо и, очень серьёзно посмотрев на Влада, пообещала и ему, и прежде всего себе:

– Если это окажется возможным, я помогу тебе восстановить зрение. Я буду жить для этого. И для того чтобы исполнить твою главную мечту… об управлении самолётом. Пока об этом рано говорить, – быстро поправилась она, увидев, как в сохранившем зрение глазу Влада вспыхнула надежда. – Но я обещаю, что сделаю всё, что от меня зависит. Перелопачу весь Интернет, переверну весь мир, если надо. Но обязательно найду клинику, где выполняют операции, которые тебе показаны. Но сначала нужно найти причину, по которой твой глаз утратил способность отличать свет от темноты. Понимаешь?

Лада продолжала вопросительно смотреть на Влада, и тот согласно кивнул в ответ.

Лада протянула руку и мягко накрыла ладонью его кисть, мирно покоившуюся поверх одеяла.

– Наберись терпения, – тихо попросила она. – Мы с тобой обязательно решим этот вопрос. Это лишь дело времени.

– Ладушка… Спасибо, – растроганно поблагодарил Влад, осторожно, с величайшей нежностью и бережностью сжав Ладины тонкие пальцы. – То, что ты сказала… для меня очень важно. Ну то есть, – поспешно добавил он, чтобы Лада правильно его поняла, – не имеет значения, как это будет – получится вернуть мне зрение или нет. Для меня важны сами твои слова и тот факт, что ты мне их сказала.

– И тебе спасибо, – прошептала Лада, словно размышляя вслух. – Просто за то, что ты есть.

Она подбирала слова с большой осторожностью, боясь разбередить свою глубокую рану, нанесённую безвременной смертью Лиды. Бесполезно! Эта зиявшая кровавая плоть не зарубцуется никогда. Лада почувствовала, как к горлу подкатывает клокочущий ком, а глаза стремительно увлажняются. Но всё равно она постаралась взять себя в руки и срывающимся, дрожащим, но одновременно и удивительно твёрдым голосом, как будто эта незыблемая уверенность шла откуда-то изнутри, продолжила:

– Надеюсь, я смогу быстро вернуться в строй. Я должна продолжить учиться. Непременно продолжить. Ведь только так я могу надеяться, что сумею помочь тебе. Нет. Не так. Помочь нам обоим. Вместе мы справимся. Непременно справимся! Лично я в этом не сомневаюсь.

Некоторое время они посидели молча, по-прежнему держась за руки. Как же это было хорошо – просто молчать рядом! Пристально вглядываться в лица друг друга, изучая каждую чёрточку, каждый изгиб, каждую трогательную округлость. Это было поистине восхитительно! Непередаваемое ощущение тепла и потрясающего спокойствия в атмосфере полной гармонии и уюта! Ни Влад, ни Лада не спешили его нарушить.

Наконец Лада с большим трудом отвела взгляд от такого милого, такого близкого лица и спросила, как продвигается проект дома на берегу озера, над которым Влад трудился вот уже несколько месяцев кряду. Влад не стал кривить душой и признался, что работа над проектом хотя и движется, но достаточно медленно. А ведь желательно было бы спроектировать ещё и интерьер дома в отдельности. Влад выразил сомнение в том, что ему это удастся.

Лада с минуту сидела молча, а затем взяла вытянутый стеклянный стакан и, лукаво улыбнувшись, сказала:

– Эту великолепную тару я сегодня стащила у санитарки-буфетчицы. А теперь размышляю – не пропадать же добру. Помоги мне заварить чай – послаще и понаваристей. И сам тоже попей, – она протянула Владу стоящую на столе возле стакана пластиковую кружку с широким горлышком. – Что у нас там на сладкое? Имбирные пряники?

– Сегодня только бутерброды со сливочным маслом. – Влад виновато улыбнулся, а про себя отметил, как Лада ловко, практически незаметно сменила тему. – Не успела ещё очередная порция пряников отлежаться и немного затвердеть, чтобы можно было покрывать их глазурью и расписывать. Зато я сварил для тебя яблочное варенье, приправленное сиропом из подслащённого берёзового сока и корицы. – Влад подвинул вперёд заранее выставленную на стол полулитровую стеклянную банку. – Вот, возьми. Можно намазать на бутерброд или просто брать десертной ложкой вприкуску.

Влад положил по пол чайной ложки заварки – сначала Ладе, затем себе, – разлил по стаканам кипяток из полуторалитрового металлического термоса, затем быстро соорудил бутерброды. Положил их в пластмассовую посудину, которую предусмотрительно прихватил с собой, предварительно высыпав из неё на разложенный на столе широкий прямоугольник кальки горсть шоколадных фигурок всевозможного вида – от причудливых троллей до изящных цветочных букетов.

Лада мягко улыбнулась и негромко пояснила:

– Под чай легче думается.