Текст книги "Дарю тебе небо – Дорога в Вечность"

Глава 21

– У вас такая красивая улыбка, – тихо раздалось где-то возле уха Лады. – Трогательная и нежная.

Девушка повернулась к по-прежнему стоявшему возле дверцы её машины водителю, слегка наклонившемуся в её сторону, и бросила на него исполненный недоумения взгляд.

– А я ведь вас уже давно заметил, – продолжал тот как ни в чём не бывало. Тонкие, почти мальчишеские губы мило улыбались, глаза светились озорным блеском. – Это же вы выслеживали мою машину от самого Солнечногорска, верно?

– Да, но… – начала Лада и запнулась. В самом деле, что он себе позволят? Почему считает, что ему можно вот так запросто «клеиться» к ней? Да ещё и бить её её же оружием. В конце концов, тот факт, что она следила за его машиной, в данном случае вообще ни о чём не говорит. И пусть не воображает себе бог весть что. Лада уже раскрыла рот, чтобы поставить наглеца на место, но тут его тихий, немного вкрадчивый, но необъяснимо приятный голос пресёк это намерение:

– Да ладно. Я уже понял, что вы следили не за мной, а за своим братишкой, – водитель послал лёгкий кивок в сторону Влада. – А я-то было понадеялся…

– Не надейтесь. – Голос Лады внезапно сделался серьёзным и строгим, она явно была настроена воинственно. – И даже не шутите так. Слышите?

– Вот как? – Лицо водителя приняло озадаченное выражение. – Что ж, очень жаль. Но в любом случае подкрепиться немного вам бы не помешало. Вы уже столько часов ничего не ели, да и этот молодой человек тоже, – водитель снова кивнул на Влада. – Надеюсь, вы не откажетесь, если я вас угощу?

И Лада не устояла. Желудок уже давно урчал и пел на все лады, как добрая сотня мартовских котов. За своими волнениями и усталостью она этого не замечала, а сейчас вдруг ощутила зверский голод. К тому же это заманчивое предложение относилось не только к ней, но и к Владу. Хотя она в любом случае в первую очередь позаботилась бы о нём, отдав последнее. Но ведь отдавать-то было нечего. Так что у Лады и выбора не было. К тому же упоминание водителя о Владе решило всё. Развеяло последние сомнения. И она как-то неожиданно мягко и доверительно спросила:

– А что, у вас что-то есть? В смысле – съестное?

– Пока нет, – признался водитель, но, увидев, как хорошенькое личико Лады моментально приобрело расстроенное выражение, поспешно добавил: – Но будет. Буквально минут через пятнадцать. Это же не проблема.

Он обошёл машину спереди и, открыв дверцу, умостился на водительское сиденье с явным намерением включить зажигание и двинуться в неизвестном направлении. Глаза Лады моментально расширились от ужаса:

– Что вы делаете?

– Как это что? – переспросил водитель, ничуть не смутившись. – Отправляюсь добывать для нас пропитание.

– Что? Прямо вот так? На машине? – На Ладином лице всё ещё читался испуг.

– А что такого? – водитель обернулся к Ладе и вдруг ободряюще подмигнул: – Да не бойтесь. Подрулим к ближайшему магазину, я выйду, наберу нам провизии, а вы немного подождёте меня в машине. Ну или хотите, оставайтесь пока здесь, в своей машине, а я быстренько накуплю всего и вернусь. Идёт?

– А как же… – Лада не договорила, очевидно, что-то быстро прикидывая в уме.

– А! Ваш братишка? – Лицо водителя мгновенно стало серьёзным и сосредоточенным. – Я как-то сразу о нём не подумал. Простите. Что ж, наверное, тогда всё-таки лучше переложить его в вашу машину. Вы подождёте там, а я быстренько съезжу в магазин и вернусь. Что скажете?

Лада покачала головой, порылась в кармане и протянула что-то своему случайному попутчику.

– Что это? – изумился тот.

Лада разжала пальцы. На её ладони поблёскивали маленькие ключики на тонком металлическом колечке с причудливым брелоком, отделанном миниатюрными украшениями из полимерной глины.

– Возьмите мою машину, – не мудрствуя лукаво предложила Лада. – Езжайте спокойно, не торопитесь. А мы пока подождём вас здесь.

…Около двадцати минут спустя Ладин таинственный собеседник уже вернулся, основательно запасшись провизией. Еда, правда, была нехитрой – три марципановые булочки, пара пачек нарезанного сыра, связка бананов, три литровых бутылки минеральной воды, три маленьких пакетика апельсинового сока и три шоколадки – но Ладе эти нежданные приношения в настоящий момент показались пищей богов.

К тому же незнакомец умудрился где-то раздобыть неброский, но очень милый букет из пяти розовато-лиловых хризантем. Интересно, когда это он ими разжился? Ладе казалось, что она и глазом моргнуть не успела, как родной «жигулёнок» в блестящих капельках мелкого дождя вырулил с грунтовой дороги на мокрый асфальт и припарковался бок о бок с синей иномаркой.

Лада вышла из салона машины, очень осторожно, чтобы ненароком не разбудить по-прежнему безмятежно спящего Влада, захлопнула дверцу и двинулась навстречу уже обходившему «жигулёнок» спереди водителю. Лада приняла из его рук увесистые полиэтиленовые пакеты, нарочито проигнорировав прилагавшийся к ним цветочный презент.

Незнакомец обхватил освободившимися от тяжестей руками букет у подвязанной к обёрточной фольге тонкой полоски ленты поудобнее и робко протянул цветы Ладе:

– Пожалуйста, возьмите, – тихо попросил он. – Это вам.

Лада смутилась. С одной стороны, ей вдруг стало невыразимо приятно оттого, что кто-то – пусть это и совершенно незнакомый человек – вдруг оказал ей такой неожиданный знак внимания. Ведь для сверстников и друзей противоположного пола она всегда оставалась своим парнем, с которым можно запросто обсудить интересные для мужчин темы и на которого можно скинуть личные проблемы с нынешними пассиями, не боясь огласки и пересудов. Лада умела хранить секреты друзей, но своих собственных маленьких тайн с личного фронта у неё не было.

Вернее были. Две большие тайны, которые она боялась открыть даже самой себе. Братья Озеровы. Эти манящие и завлекающие в свои недра глубокие озёра. И одно из этих озёр теперь стремительно поглощало её в свои неизведанные глубины всю, без остатка. Это было прекрасно, но одновременно – как-то особенно горько и больно.

И эта самая, истязавшая сердце жгучая боль безжалостно обнажала другую сторону «медали» в возникшей внезапно щекотливой ситуации. Лада отчётливо поняла, что она не может принять подарок незнакомца. В любом случае. Что бы за этим ни стояло – внезапная симпатия с его стороны, обычный знак внимания к девушке, временно оказавшейся с ним «в одной лодке», или… А впрочем, никакого «или» быть не может.

И всё-таки было в этом скромном букете что-то трогательное. То, от чего вдруг защемило сердце. Лада ведь ясно дала понять незнакомцу, что ему не стоит ни на что рассчитывать, и всё-таки он зачем-то купил ей цветы – очень красивые и нежные, кстати. Зачем? Всё ведь и так понятно. Ладе уже не хотелось отпускать язвительные шпильки. Вся недавняя досада в отношении проявившего к ней неожиданное внимание человека словно бы выветрилась от мгновенно хлестнувшего в лицо порыва мартовского ветра. И всё-таки она не могла взять этот букет. Что-то внутри неё сопротивлялось этому. Ведь в салоне машины незнакомца теперь мирно спит Влад. Её Влад. Её. Что бы он сам об этом ни думал.

Но и стоявшего перед ней немного чудного молодого мужчину, забавно ерошившего чёлку свободной рукой, тоже обижать не хотелось. Ей вдруг отчего-то стало жаль его. Незнакомец по-прежнему протягивал ей букет, который она не собиралась брать. И что-то настолько искреннее и трогательное было в этом его жесте, что в сердце Лады вдруг всколыхнулась волна совершенно неожиданной человеческой симпатии. Просто дружеской. Ничего больше.

– Послушайте… – тихо произнесла она, стараясь заглянуть в глаза своему случайному попутчику, чтобы попробовать понять мотивы, подвигшие его к столь странному поступку. – Цветы очень красивы. Но я не могу принять этот букет. Я ведь, кажется, уже дала понять, что…

– Я понял вас, – перебил её тихий голос незнакомца. – Это неважно. Если я скажу, что это знак обыкновенной человеческой симпатии, которая ни к чему вас не обязывает, вы их возьмёте?

В его глубоко посаженных карих глазах светилась такая надежда, что Лада вдруг заколебалась. Почему, собственно, она не может взять букет от того, кто пришёл ей на помощь в трудной ситуации? Ведь это не будет предательством по отношению к Владу. Зато чудной человечек с какой-то непонятной, но трогательной грустинкой в глазах порадуется.

– Считайте, что я дарю вам букет просто в качестве извинения, – негромко добавил Ладин случайный собеседник. – Ведь вы волновались за братишку, а я изрядно потрепал вам нервы и даже не подумал остановиться и узнать, что у вас случилось. Вы же неспроста проехали такое нешуточное расстояние за рулём, не упуская из виду моей машины. Я должен был догадаться…

Лада печально покачала головой, быстро проговорив:

– Это не имеет значения. Вашей вины здесь нет.

Она всё ещё не решалась взять протягиваемый букет, когда незнакомец вдруг очень серьёзно произнёс:

– Вы плакали… Я видел… Я не вправе лезть к вам в душу и расспрашивать о причине. Мне просто захотелось как-то скрасить вашу печаль. Поэтому я и купил этот скромный букет. Чтобы вы хоть чуточку порадовались и улыбнулись. Возьмите. Я вас прошу, – он уже настойчивее протянул руку и практически вложил букет в Ладину мягкую ладонь, осторожно сомкнув на обвязанной вокруг ажурной фольги тонкой обёрточной ленточке её замёрзшие пальчики с неброским перламутровым маникюром.

Лада крепче обхватила неожиданный подарок и вдруг почувствовала, что в её горле словно бы образовался воздушный ком, который мешает дышать, в глазах снова пощипывает, а нос уже начинает предательски хлюпать. Она никак не ожидала, что совершенно чужой человек может проявить подобную заботу и внимание. Это было безумно приятно и волнительно. Лада сбивчиво поблагодарила незнакомца, а тот, не отрывая ладони и пальцев от замерзших пальчиков девушки, мягко проговорил, понизив голос:

– Не грустите. Всё наладится. Даже самое плохое можно пережить. И даже самая мучительная боль постепенно притупляется. Совсем чуточку, правда. Но всё-таки со временем становится легче. Уж я-то знаю.

– Откуда? – вырвалось у Лады, которая быстро вытерла слёзы и уже смотрела на своего случайного попутчика во все глаза.

Тот немного помялся, словно бы на что-то решаясь, а затем негромко предложил:

– Пройдёмте ко мне в машину. Вы замёрзли. Я включу обогрев. Да и подкрепиться нам с вами не помешает, – он кивнул на большие полиэтиленовые пакеты, которые он предупредительно перехватил у Лады, прежде чем вложить в её окоченевшую руку аккуратно завёрнутый в ажурную фольгу букет цветов.

– Но как же… – Лада мгновенно растерялась, но незнакомец поспешил её успокоить:

– Ваш братишка? Не переживайте, он же будет под нашим присмотром. Давайте сделаем так. Я сейчас отнесу пакеты с едой в свою машину и заодно осторожно возьму на руки парнишку и перетащу его к вам, – он выразительно кивнул на старенький выцветший «жигулёнок», затем обернулся к Ладе и, увидев на её лице сомнение, торопливо прибавил: – Не бойтесь. Я обещаю вам, что очень постараюсь не потревожить его сон. Вы взглянете на него потихоньку, убедитесь, что с ним всё в порядке, а я буду ждать вас в своей машине. Чуть позже вы сможете снова проверить, как он себя чувствует. Идёт?

Лада кивнула. Незнакомец бесшумно закинул пакеты с едой на водительское сиденье своей машины, затем открыл заднюю дверцу, очень бережно подхватил спящего Влада на руки и осторожно усадил его в салон «жигулёнка», который уже поджидал своего юного пассажира, приветствуя его гостеприимно распахнутой задней дверцей.

Таксист вернулся к своей машине, а стоявшая возле дверцы отцовского «жигулёнка» Лада быстро наклонилась, заглянула в пропахший бензином салон, тут же нашла встревоженным взглядом до боли знакомый и такой бесконечно родной силуэт и пристально всмотрелась в милое её сердцу мальчишеское лицо. Влад по-прежнему крепко спал. Его пушистые чёрные – в контраст каштановым волосам – ресницы слегка подрагивали, а уголки мягких, тонко очерченных губ – таких чувственных и соблазнительных, что у Лады при взгляде на них едва не выпрыгнуло сердце – приподнялись в чуть заметной улыбке.

Налюбовавшись вдоволь, Лада осторожно захлопнула дверцу и, обогнув «жигулёнок» спереди, немного помедлив, словно бы решаясь на что-то важное, нырнула в распахнутую дверцу припарковавшейся почти вплотную к отцовской машине синей иномарки.

Незнакомец тут же протянул своей случайной попутчице марципановую булочку, пакетик сока и шоколадку.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Лада, жадно вгрызаясь зубами в сладкую сдобу. Незнакомец понимающе улыбнулся и последовал её примеру в поглощении съестного, особенно основательно налегая на апельсиновый сок.

– Я всё взял на троих, – пояснил он, когда его губы оторвались наконец от торчащей из двухсотмиллилитрового пакетика одноразовой пластиковой соломинки. – Еду и напитки для вашего братишки сложил в отдельный пакет.

Лада, особенно тронутая заботой незнакомца о Владе, негромко напомнила:

– Вы говорили о том, что даже самая мучительная боль со временем притупляется. Откуда вы это знаете? – её жадный взгляд снова впился в карие глаза, в глубине которых сквозь забавные живые огоньки проглядывала тень тяжелейшей печали.

Мужчина немного помолчал, по-видимому, собираясь с мыслями, а затем тихо проговорил:

– Мне кажется, вы знаете боль потери. Я понял это… по вашим глазам, когда вы плакали. Я прав?

Лада быстро кивнула, и открытый лучистый взгляд её широко распахнутых глаз ещё пристальнее впился в лицо незнакомца.

– Мне тоже довелось изведать такую боль, – тихо признался тот, резко отвернувшись и судорожно прикрыв глаза ладонями.

– Кто-нибудь из родителей? – осторожно предположила Лада. Её свободная от еды рука как-то сама собой потянулась к незнакомцу, и мягкая кисть робко легла на его плечо.

Тот покачал головой, рывком отнял ладони от глаз и, встретившись взглядом с Ладой, ответил так тихо, что его голос, казалось бы, слился с его дыханием, полностью в нём растворившись:

– Жена и грудной ребёнок. Три года назад. Автокатастрофа.

Лада не знала, что сказать на столь неожиданное и столь шокирующее признание. Её тоненькие пальчики сильнее сомкнулись на плече случайного попутчика, вонзаясь кончиками покрытых перламутровым лаком ноготков в плотную ткань куртки.

– Мальчик? – почему-то уточнила она.

– Доченька, – тихо ответил её собеседник и, немного помолчав, добавил: – Знаете, я ведь никогда не рассказывал об этом незнакомым людям. Но с вами почему-то захотелось поделиться.

– А у меня сестрёнка умерла. Близняшка. Совсем недавно, – это признание вырвалось у Лады настолько поспешно, что она и сама этого не ожидала.

– Вот как? – Мужчина изучал Ладино лицо внимательным взглядом. – А мне почему-то показалось, что вы лишились мужа… или любимого. И поэтому так враждебно настроены против мужской половины человечества. Ну, кроме вашего братишки, разумеется.

Лада вспомнила, свою грубость и дерзость, проявленные к этому побитому жизнью человеку в первые минуты знакомства, и ей вдруг стало невыразимо стыдно за своё поведение.

– Простите, – пролепетала она, виновато заглядывая в подёрнутые грустью карие глаза. – Я же не знала…

– Оглушающая новость застала меня по возвращении с работы. Я тогда учился в институте на заочном и работал помощником нотариуса по совместительству. Утром жена напекла изумительных банановых оладий, сварила кофе, и мы с ней отменно позавтракали. Потом я поцеловал спящую дочурку и отправился по делам. Жена и наша малышка должны были днём поехать на такси в детскую поликлинику. А дальше… Вы понимаете… наверное…

– Понимаю, – в голосе Лады звучало участие – такое искреннее и неподдельное, как будто она пропускала всю разрывавшую на части боль этого человека через себя.

– В первые два года я, кажется, забыл, как дышать. Мне уже ничего не хотелось в этой жизни – только покинуть этот жестокий мир вместе с моими любимыми. И, признаться, я вёл себя не лучшим образом. Искал забвение в алкоголе, бросил учёбу, уволился с работы. Ведь для чего всё это было нужно? Только для них.

Незнакомец замолчал, снова жадно приложился к пластиковой соломинке и практически в один глоток осушил весь сок из пакетика.

– Наверное, вы осуждаете меня? – спросил он, оторвавшись от питья.

– Наоборот, – тихо, но твёрдо произнесла Лада. – Вы молодец. Сумели выстоять в те страшные годы, не сломались. Нашли работу… Даже, как вы говорили, не одну. На это способен только по-настоящему сильный, волевой человек.

– Друзья помогли. У меня их всего двое – но зато самые что ни на есть надёжные. С ними – в огонь и в воду. Они поддерживали меня, выручали чем могли – начиная с того, что носили мне продукты, стирали вещи и готовили еду, и заканчивая крупными денежными тратами, чтобы привести меня в чувство и хоть как-то наладить мою жизнь. На мой двадцатипятилетний юбилей друзья сделали мне королевский подарок – оформили все надлежащие бумаги, чтобы я смог открыть свою собственную нотариальную контору. Они помогли освоиться, и я стал зарабатывать неплохие деньги. И вот не так давно купил эту машину и устроился в службу такси по совместительству. Не для лишних заработков, которые теперь никому не нужны. А просто так, чтобы иметь возможность помогать людям, нуждающимся в услугах такси. И конечно, вносить свою посильную лепту в одно большое и важное дело – чтобы на дорогах создавалось как можно меньше ситуаций, отнимающих невинные жизни.

Он тяжело вздохнул, с силой смял опустевший пакетик из-под сока и, не выпуская его из рук, достал из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку:

– Я выйду ненадолго. Вы подождёте?

Лада кивнула и мягко сняла ладонь с его плеча. Чёрт! Ну что же это такое! Этот незнакомый мужчина сейчас так неуловимо, но отчётливо напоминал Стаса… И Влада одновременно… Только этого Ладе недоставало для полного счастья!

Незнакомец вернулся минуты через три – уже с пустыми руками – пакетик из-под сока, по всей вероятности, отправился в мусорное ведро вместе с догоравшим бычком.

– Ну всё, – сказал он, поспешно отправляя в рот пластинку шоколада – очевидно, из деликатности, чтобы перебить запах табака, который мог быть неприятен его хорошенькой молодой попутчице. Лада невольно улыбнулась, тут же воскрешая в памяти эпизоды, когда Стас делал то же самое, если поблизости находилась Лида. – Проверил заодно вашего братишку. Спит как младенец.

Вот он, подходящий случай благоразумно расставить все точки над «i». Лада не должна позволить минутному помешательству вторгнуться в её жизнь и безжалостно растоптать её счастье. Она набрала в лёгкие побольше воздуха и словно бы залпом выдохнула:

– Он не мой брат.

Отразившееся во взгляде незнакомца недоумение быстро сменилось пониманием, в котором проглядывало нескрываемое огорчение.

– Вот оно что… – тихо произнёс он. – Что ж, теперь я всё понял. А я ведь и вправду понадеялся…

Он замолчал, стараясь поймать взгляд Лады, но та быстро прикрыла глаза ладонями. В её голове всё перемешалось, щёки залил румянец стыда и смущения одновременно, сердце бешено заколотилось в районе рёбер, отплясывая чечётку.

– Знаете, я ведь ни с кем не встречался… с тех пор. Жена была первой и единственной женщиной в моей жизни. Когда её и дочурки не стало… Этот мир вдруг стал таким пустым… Таким бессмысленным… С тех пор мало что изменилось, если честно. Я приезжаю с работы в этой шикарной, никому не нужной машине, на покупке которой настояли мои друзья – я-то собирался взять более простую модель, для службы такси не нужно особого лоска, – и лезу на стену от одиночества и тоски. Ведь получается, что фактически мне больше не для кого жить.

– Перестаньте, – произнесла Лада, которая уже чувствовала, что к горлу подкатывает ком, готовый в любой момент прорваться лавиной слёз. – У вас ещё всё наладится. Я уверена.

– Не думаю, – ответил Ладин собеседник, печально заглядывая в её покрасневшие и припухшие от недавних и теперешних слёз глаза. – Можно сделать вам одно признание? Как на духу?

Лада инстинктивно вздрогнула и невольно попятилась назад, но незнакомец протянул руку и мягко удержал её за запястье:

– Не бойтесь. Если то, что я собираюсь вам сказать, и причинит кому-то вред, то только мне. Вас это никоим образом не коснётся, – он красноречиво кивнул в сторону «жигулёнка», в салоне которого по-прежнему мирно спал Влад. – Я же всё понимаю.

Лада неуверенно кивнула, и незнакомец продолжил:

– Когда я увидел вас сегодня… в вашей старенькой поблёкшей машине… Такую милую… Беззащитную… Когда вы плакали так горячо и безутешно… Когда склонялись над этим парнишкой с флакончиком нашатыря, а потом пытались нащупать его пульс… Я подумал, что если мне улыбнётся такое счастье, то отныне мне будет для кого жить, – он поспешно отвернулся, судорожно сглотнул, но всё-таки договорил: – Если принять тот факт, что её не стало… Ну, вы понимаете. Словом, в таком случае вы – первая и единственная девушка, на которую я посмотрел как на возможную спутницу моей жизни. Наверное, это звучит пафосно и вы мне не верите, но…

– Верю, – голосок Лады журчащей речушкой вторгся в спешно выражаемый в словах поток мыслей незнакомца. – Верю безоговорочно.

В следующее мгновение её мягкая ладонь накрыла его широкое запястье. И Лада, не зная, что ещё сказать, почему-то решила запоздало представиться:

– Я Лада, – сообщила она просто, вложив свою миниатюрную кисть в ладонь собеседника и легонько сомкнув свои тоненькие пальчики на тыльной стороне его кисти. – А вас как зовут?

– Владислав.

– Владислав?…

Сердце Лады на мгновение перестало биться, а затем словно бы подпрыгнуло до небес и заколотилось в бешеном темпе. Первым позывом было немедленно выдернуть свою руку из ладони сидевшего рядом молодого человека, но непослушные пальцы почему-то ещё крепче сомкнулись на тыльной стороне его кисти.

Он тоже мягко, но достаточно крепко сжал руку Лады и тихо повторил, пристально всматриваясь в её широко раскрытые бездонные глаза:

– Владислав. Для коллег – Владислав Андреевич. Для родителей и друзей – просто Влад. Для вас… Не осмелюсь.

Он снова красноречиво покосился в сторону «жигулёнка».

– Владислав, – тихо, но твёрдо произнесла Лада. – Так будет лучше. Влад – это имя моего… любимого.

Лада почувствовала, что её лицо запылало так, что наверняка покраснели даже уши. И это было неспроста. Она в первый раз в своей жизни назвала вещи своими именами. Ведь она действительно любила Влада – любила всей душой, и сейчас, в данный момент, она почувствовала это, как никогда прежде. Молодой таксист, так неуловимо, но совершенно удивительно походивший на обоих братьев Озеровых одновременно и волею судьбы оказавшийся тёзкой Влада, заставил Ладу не только вполне осознать и заново пережить своё горячее чувство, но и впервые озвучить этот непреложный факт. Окутавшее её на короткие минуты призрачное наваждение рассеялось. Всё встало на свои места. Чётко и ясно. Как и должно быть.

Ночное небо высветило над головами путников, спрятавшихся в салоне роскошного «Соляриса», мириады звёзд.

– Вот как? – новый знакомый Лады заметно оживился; будто бы с него тоже спало на какие-то мгновения накрывшее их обоих марево очарования, и теперь каждый из них сделался самим собой. – Стало быть, этого милого парнишку, на которого я угрохал весь сегодняшний день, тоже зовут Владислав?

Лада смущённо, но как-то особенно обворожительно улыбнулась и кивнула.

– Молодая леди, позвольте вам сообщить, что вы сейчас находитесь между двумя Владиславами. К тому же так совпало, что как раз в эту минуту с неба сорвалась звезда. Видите?

Лада запрокинула голову, следуя взглядом за направлением кисти руки нового знакомого, и действительно увидела стремительно прорезающую иссиня-чернильную темноту ночного неба падающую звезду.

– Загадывайте желание! – голос сидящего рядом мужчины вдруг обрёл неожиданную твёрдость и уверенность. – Немедленно!

Лада послушно закрыла глаза и действительно загадала желание.

Вновь распахнув глаза, она с теплотой и благодарностью посмотрела на нового знакомого и мягко спросила:

– А вы загадали?

– Мне не посчастливилось сидеть между двумя Ладами.

– Всё равно. На падающую звезду.

– Поздно, молодая леди. Звезда уже упала. Но это не страшно. Всё, чего я ещё мог пожелать от этой жизни, уже сбылось. Сегодня.

Взгляд новоявленного Владислава, буквально сканировавший Ладино зардевшееся лицо, был до такой степени серьёзным, что Ладу вновь бросило в дрожь. Что ни говори, а он чертовски обаятелен! Прямо как Влад! Ну… Нет. Не так. Почти как Влад. Вот это – в самую точку.

– Вы ещё встретите свою суженую, – Лада тоже повеселела, будто бы её спутник заразил её своим внезапным оптимизмом. – Обязательно встретите. Слышите?

Мужчина ничего не ответил. Он вдруг спешно расстегнул молнию на куртке где-то до середины, порылся в кармане строгого чёрного пиджака и протянул Ладе маленькую карточку.

– Вот. Возьмите, – его приглушённый голос стал хриплым – не то от внезапно овладевшего им волнения, не то от другого неведомого чувства. – Это моя визитка. Здесь есть все мои номера – рабочий, мобильный и городской домашний.

Лада не знала, как ей быть. Она не собиралась продолжать это мимолётное и всё-таки в чём-то безумное, волнующее знакомство. Но, учитывая все обстоятельства, не могла и отказать этому хлебнувшему горя человеку в такой малости. Ведь он не просит её звонить ему. Просто предлагает свою визитную карточку. Не более того.

– Берите-берите, – во взгляде нового знакомого появилась настойчивость. – Вы можете обратиться ко мне в любой момент, и это вас ни к чему не обяжет. Просто как к другу. Мало ли что может случиться в жизни? Вдруг вам понадобится помощь, поддержка? Человеческое участие, наконец. Просто наберите номер не задумываясь. Хорошо?

Лада кивнула, взяла визитку и скользнула растерянным взглядом по глянцевой поверхности. Её лицо невольно озарила нежная улыбка, когда взору предстала вытесненная заглавными буквами надпись: «ЛЕСКОВ ВЛАДИСЛАВ АНДРЕЕВИЧ». Владислав Лесков, стало быть. Да ёлки-палки! Звучит почти так же, как «Владислав Озеров»!

Лада быстро убрала визитку в карман чуть распахнутого пальто. Она уже теперь отчётливо понимала, что никогда в своей жизни не наберёт ни одного из указанных на ней телефонных номеров. Но саму карточку сохранит. Она спрячет её как можно дальше от любых глаз. И уж конечно, сделает всё возможное, чтобы Влад… её Влад… не увидел этой визитки даже случайно и никогда о ней не узнал.

– Ну, мне пора, – Лада снова подняла на своего случайного попутчика виновато-сочувствующий взгляд. – Простите меня…

Не зная, что ещё сказать, она смущённо протянула руку на прощание.

Новый знакомый тут же вложил в неё ладонь, и они синхронно сомкнули пальцы в крепком, окрашенном бушевавшими в каждом из них эмоциями, рукопожатии.

Лада попыталась отнять руку, но Владислав на мгновение задержал её в своей:

– Мы с вами не прощаемся, молодая леди.

Лада вопросительно подняла брови.

– Теперь настал мой черёд преследовать вашу машину.

Лада быстро выдернула руку из обхвата тёплых, приятных на ощупь пальцев, задним числом осознав, что они уже разжаты и вовсе не намереваются её задерживать.

– Не могу же я отпустить вас вот так, без присмотра, зная, что вы едете по ночной трассе, – негромко пояснил он, поймав Ладин растерянный взгляд. – Я просто обязан убедиться в том, что вы доберётесь до дома без проблем. Поэтому прошу вас, не гоните машину на большой скорости и постарайтесь не потеряться из виду. Договорились?

– Договорились.

На лице Лады появилась улыбка облегчения. Какой же он всё-таки галантный! И как же он похож и одновременно не похож на обоих братьев Озеровых! И на каждого из них в отдельности. Вот же какие неожиданные сюрпризы порой преподносит жизнь! Случайная встреча. И вовсе не судьбоносная. Но этот маленький, пронизанный одновременно невыразимой болью, сочувствием, большой взаимной симпатией и почти запретной романтикой эпизод, несомненно, запомнится Ладе навсегда.

Она осторожно вышла из машины в морозную мартовскую ночь, не закрывая за собой дверцы и тем самым оставляя скрывшемуся из виду Владиславу призрачную тень надежды. Они оба знали, что подобной встрече больше не суждено повториться. Но Ладе не хотелось отнимать у этого славного человека такую малость. Пускай хоть немножко порадуется!

Лада взглянула на россыпь ночных звёзд и увидела, как с иссиня-чернильного неба сорвалось ещё одно маленькое мерцающее светило, которое уже прочерчивало во мгле свой проторённый в веках путь. Инстинктивно прижав немного оттаявший в машине и красиво распушившийся розовато-лиловый букет аккуратно обёрнутых в ажурную фольгу хризантем к груди, уставшая, но какая-то по-странному счастливая на эти волшебные мгновения путница быстро закрыла глаза. Она мысленно пожелала незримому Владиславу встретить свою судьбу и, похрустывая тоненькими корочками льда, затянувшего мартовскую сырость асфальта, торопливо зашагала к видавшему виды отцовскому «жигулёнку». Туда, где её ждала такая горьковато-сладкая, столь мучительно выстраданная – и всё-таки её собственная единственно возможная судьба.