Текст книги "Дневник двух времен"

Агентство. 24 октября 2208 года

Я проснулась оттого, что меня кто-то тряс за плечо. Я открыла глаза и тут же пожалела об этом. Я ослепла, голова загудела, меня мутило, а все тело затекло, и я тут же закрыла глаза.

– Кира, проснись, – откуда-то издалека донесся чей-то женский голос, – Кира, уже десять часов. Пора вставать.

– Мам, я не сплю, – пробормотала я. Видимо, я опять проспала и меня будит мама.

– Кира, в школу пора, – прокричала мама на ухо, и я тут же села. – Смотри, помогло.

– Нельзя так грубо будить, это вредно для здоровья, – укоризненно заметил другой женский голос.

– А вот так напиваться, причем без нас, – это не вредно?

– Кир, выпей, – сказала мне обладательница укоризненного голоса, села рядом со мной и помогла выпить воду. Мне стало немного легче. Мир стал четче и противнее. Я не дома, я в Агентстве, и, видимо, сейчас 2208 год. Уже второй день просыпаюсь и не могу понять, где я. Плохая, однако, тенденция. Надо с этим завязывать.

– Легче? – сочувственно спросила Эми, которая сидела рядом со мной и держала стакан с розовой жидкостью. Значит, я выпила не воду.

– Что это? – спросила я у Эми, показывая на стакан.

– Что-то вроде антипохмелина, – пояснила вместо нее Иоанна, которая неодобрительно смотрела на меня.

– Спасибо, – поблагодарила я и протянула руку к стакану.

– Пей, пей, – ядовито сказала Иоанна, и я тут же убрала руку.

– Мне и так хорошо, – сказала я и попыталась встать. Попытка была неудачной.

– И с кем? – осуждающе спросила Иоанна.

– С Питэром. Это получилось спонтанно, сначала мы зашли к соседке, она угостила наливкой, затем мы продолжили у меня дома.

– А за что пили?

– За прощение, – со вздохом пояснила я.

– И с кем прощались? – не поняла Эми.

– Прощение, извинение.

– Тебя Питэр чем-то обидел?

– Нет. Я его тоже. В смысле не обидела.

Подруги непонимающе смотрели на меня.

– Вы их не знаете, да и я тоже. Наверное, их никто не знает.

– Понятно. Кир, приведи себя в порядок, после обеда будет обсуждение, в смысле летучка…

– Вроде бы до обеда, – перебила Иоанна Эмилию.

– Не думаю, что она, – Эми кивнула головой в мою сторону, – в состоянии быть полноценным членом нашего трудового коллектива. Да и Питэр, пожалуй, тоже.

– Как ты сказала, летучка? Так сейчас никто не говорит.

– Я говорю. Вот Николас вообще говорит вечеванье.

– Он еще говорит откушать.

– Мне жутко интересно, какие архаизмы используют мои коллеги, но в данную минуту меня интересует другое. Что за гадость вы мне дали и по поводу чего у нас консилиум?

– Я же сказала – средство от запоя, – пояснила Иоанна.

– Нет, ты назвала его по-другому.

– Да? Ну оговорилась. Это неважно, оно же тебе помогло.

Я не сдалась и выяснила, что за жидкость выпила. Правильно я сделала, что не допила это лекарство. Дело в том, что в настоящем будущем все лекарства не только снимают болезненные симптомы или способствуют выздоровлению, но и оказывают профилактическое воздействие. Возьмем тот же самый антипохмелин, или как он там называется: с одной стороны, он снимает малоприятные симптомы похмелья, а с другой стороны – вызывает стойкую неприязнь к употреблению алкогольных напитков в течение определенного времени, депрессию (это отголоски вечной борьбы с зеленым змием), чувство вины или сонливость. У меня было последнее.

– Ладно, с лекарством разобрались, а что за планерка намечается?

– По поводу Аркадия и Зелинского, – пояснила Эми. – Надеюсь, у тебя есть концепция?

– Более или менее.

– Так более или менее? – уточнила Иоанна.

– К началу планерки будет более. К тому же это мои первые концепции. А когда начало?

– В четыре часа. Надеюсь, что ты успеешь. Это в твоих интересах.

Эми и Иоанна пожелали мне успехов, мы попрощались. Я быстро привела себя в порядок и приступила к написанию концепции Зелинского. Получается, что, кроме профессора, у него никого и нет. Есть, конечно, коллеги по работе, одноклассники, однокурсники или соседи, но вряд ли Фридрих расскажет им, куда он спрятал информацию.

Я еще раз посмотрела его досье. Он любил ретрофильмы 30—60-х годов, а музыка нравилась современная: глитч, нью-эйдж. Книги – фантастика и детективы, причем в классическом варианте: Герберт Уэллс, Хайнлайн, По и так далее. У меня появилась идея, неясная и безумная. Будет что обсудить на планерке (или что у нас там намечается). Поэтому я отложила дело Фридриха в сторону и принялась за Аркадия. Тут с персонажами у меня проблем не было. Их было много, даже слишком много. Зачем ему так много друзей? Человек сто, не меньше. Никогда не понимала людей, у которых сто друзей. Неужели у них есть время для общения со всеми ними? Или это друзья из категории привет-пока. Тогда это не друзья, а знакомые. Вот мы с Питэром коллеги по работе, а вот друзья? Не знаю. На этот вопрос я смогу ответить года через три. Проверенный способ. Если в течение трех лет двое людей продолжают поддерживать дружеские отношения, то это дружба. Однако стоит отбросить лирику и вернуться к работе.

Аркадий и Фридрих – как непохожи эти люди. Я посмотрела анкету Аркадия. Ну, все правильно: рок, Айн Рэнд, Мураками, Пелевин, кино… В общем, ничего интересного, все очень ожидаемо. Мой стол загорелся красным цветом: пора на совещание.

На совещание я пришла последней. В конференц-зале что-то активно обсуждали Иоанна, Эми, Оборин, Волков и Питэр.

– Кира, радость наша! А мы тебя все ждем, – ехидно поприветствовал меня Оборин. – Как дела с концепцией?

– С какой именно? – уточнила я.

– Фридриха.

– Замечательно.

– Серьезно?

– Да.

– Каких ты персонажей выбрала? – с интересом спросил у меня Волков.

– Многих.

– А кого там выбирать-то? – удивился Питэр. – Там же, кроме родственников, коих две штуки, и профессора, выбирать не из кого.

– Не думаю, что их стоит использовать в качестве персонажей мира Фридриха. Хотя нет, профессора можно оставить.

На меня с удивлением посмотрели все присутствующие. Я решила не томить их и запустила образы будущих действующих лиц МИЧа: Вивьен Ли, Уильям Холден, Хамфри Богарт, Мэри Астор, Алекс Гиннесс, Кларк Гейбл, Чарли Чаплин, Альфред Ньюман, Джеймс Стюарт и многие другие легенды кино 30—50-х годов красовались на столе.

– Может, тебе таблетку дать? – осторожно поинтересовался Волков.

– Зачем? – удивилась я.

– Видимо, вы с Питэром слишком много вчера выпили, – меланхолично заметил Оборин, рассматривая актеров.

– Не так уж и много, – разозлилась я.

– Да? И чем же ты объяснишь сию демонстрацию актеров черно-белого кино? – поинтересовался Волков.

– Тем, что именно им, а точнее героям, которых они воплотили в жизнь…

– В кино, – поправил меня Волков, но я проигнорировала его замечание.

– Фридрих сможет довериться и сообщать столь необходимую нам информацию.

– Интересно, – первой высказалась Иоанна.

– Возможно, алкоголь положительно воздействует на твои серые клеточки, – сказал Оборин, постукивая пальцами по столу.

– Использовать героев любимых фильмов Зелинского в качестве персонажей Мира, хорошая идея, – похвалил меня Волков.

– Как я сам до этого не додумался? – посетовал Питэр.

– А почему именно они, а не Моро, Гриффин, Просперо или Нейхем Гарднер?

– Актеров легче визуализировать, а героев романов сложнее.

– Не согласен. Как раз героев книг легче воплотить в МИЧе.

– Внешне? И как же выглядел доктор Моро?

– Ах, ты об этом? Не думаю, что для Зелинского внешние данные образов в МИЧе так важны. С лица воду не пить.

– Я согласна с Кирой, – поддержала меня Эмилия. – В МИЧе нельзя, как в кино или в книге, показать, что этот мужчина похож на Бедфорда.

– Он может рассказать о путешествии на Луну.

– Вот так сразу? – усмехнулся Питэр. – Здравствуйте, я господин Бедфорд. Вместе с доктором Кейвор летал на Луну. Да Фридрих с его паранойей сразу примет Бедфорда за агента спецслужб.

– А Сэма Спейда не примет? – усмехнулся Волков.

– Нет. Ведь он знает, как тот выглядит, – ответила я вместо Питэра.

– На колу мочало, начинай сначала, – подытожил Оборин.

– Да, мы пришли к тому, с чего начали, – согласился Волков.

Второй раунд дебатов был жарким, но к единому мнению мы не пришли.

– Предлагаю вызвать третейского судью, – предложила Эми.

– Неплохая идея, – похвалил Волков.

– И кто будет судьей? – спросил Питэр.

– Элеонора, – Эми тут же пояснила, – Нора. Наш новый психолог. Ну не смотрите на меня так. Она вполне вменяемая женщина.

– Психолог и вменяемая, – с сомнением в голосе сказал Питэр.

– А ты что-то имеешь против психологов?

– Я их не люблю. Всех.

Я была солидарна с Питэром в этом вопросе. Однако не считаю психологов невменяемыми людьми. Напротив, они прекрасно понимают, что делают, и умело манипулируют людьми, лопатами копаются в мозгах пациентов, ломают им психику и калечат души человеческие.

Стоит только попасть на прием к психологу, как у тебя обнаружится целый букет комплексов, симптомов, синдромов или расстройство психики. Например, у меня был знакомый, назовем его Алеша. Алеша был неплохим парнем, закончил вуз, работал компьютерщиком в крупной компании. Алеша был симпатичным, хотя на мой взгляд несколько полноватым, молодым человеком, однако его высокий рост компенсировал этот недостаток. За девушками Алеша не ухаживал, они сами штабелями складывались, ведь у Алеши помимо привлекательной внешности была квартира, машина, дача, хотя нет, дача была у родителей, но это неважно. В общем, женихом Алеша был видным. И все было бы хорошо, если бы Алеша не познакомился с девушкой приятной во всех отношениях, кроме одного: Алеша был ей индифферентен. Естественно, Алеша приложил все усилия, чтобы завоевать красотку. И завоевал бы, если бы у него не появился более предприимчивый, а главное, везучий соперник. Потерпев поражение, Алеша приуныл, я бы даже сказала, опечалился. И один из «друзей» порекомендовал сходить к психологу, ибо «грусть-тоска» Алешу «съедает». Алеша послушал «друга» – я пишу в кавычках, так как считаю, что его вряд ли можно было назвать другом. Вот что сделал бы друг в такой ситуации? Правильно, взял бы вино, хотя мужики, наверное, пьют что-нибудь покрепче, и разогнал грусть-тоску. А этот так называемый «друг» посоветовал сходить к психологу.

Алеша посетил психолога, потом еще раз посетил, потом еще и в итоге стал постоянным клиентом. Каких только диагнозов не ставили Алеше: и синдром созависимости, и синдром дефицита внимания, и синдром жертвы, и когнитивный диссонанс, и еще бог знает что нашли. Целый букет нашли. Лечили, лечили Алешу и долечили до психушки. За каких-то три года из веселого парня Алеша превратился в психа. И ладно бы он один мучился, так он еще мучил друзей, родственников, девушку, которая стала причиной нервного расстройства, а также ее парня.

Итог лечения плачевен. Алеша потерял работу, большую часть друзей, довел до нервного срыва девушку, измучил родителей и потерял кучу денег. Его родственники осознали негативное влияние психолога на Алешу и подыскали ему психотерапевта. И хотя психотерапевт не смог вернуть Алешу к полноценной жизни, однако смог научить его жить не прибегая к советам психолога. Сейчас Алеша сидит на таблетках, коньяке с колой и утешается едой. А ведь Алеше всего лишь отказала девушка, предприимчивый же психолог смог неплохо погреть на этом руки. И это не единичный случай. В каком-то смысле психология – это религия настоящего времени.

– Кир, ты согласна? – спросил меня Питэр.

– С чем? – не поняла я.

– Со списком персонажей. Кир, ты где витаешь?

– Извините. Задумалась о бренности бытия.

– Ты это, завязывай, – порекомендовал Волков. Я вопросительно посмотрела на него, и он снизошел до объяснения: – Думать завязывай.

– Вы не очень любите психологов? – спросила Элеонора.

Не в бровь, а в глаз. Ну что мне сказать ей? «Да, я не люблю мозговедов»? Или рассказать душещипательную историю про Алешу? Я пожала плечами и промычала что-то вроде «а кто их любит».

– Понимаю, – сочувственно кивнула головой Элеонора.

Конечно, понимает она. Все начинается с понимания, потом идут советы, рекомендации. Оглянуться не успеешь, как превратишься в последователя учения о душе.

– Я понимаю, – еще раз повторила корпоративный психолог, – что психологи вызывают не самые приятные чувства. Многие считают, и не без основания, нас умелыми манипуляторами. Однако для пользы дела предлагаю выкурить трубку мира и утвердить список персонажей. Можете называть меня просто Нора.

Нора мило улыбнулась. Я ничего не сказала, а посмотрела на галерею персонажей, это были киногерои, хотя нет, вон путешественник во времени, который почему-то смахивал на Богарта, героя популярного сериала «Двигатель прогресса». Я не была против, так как этот сериал мне очень нравился. Веселый, динамичный, местами остроумный сериал. В настоящем будущем смотреть сериалы одно удовольствие. Мало того, что ты смотришь как бы изнутри, благодаря современным технологиям, так режиссеры, сценаристы и им подобные готовят несколько вариантов развития сюжета, и какой вариант выбирает большинство зрителей, по такому пути идет сценарий. Правда, можно смотреть и альтернативную версию, но она транслируется на платном телевидении.

– Мне одной кажется, что путешественник похож на Богарта? – поинтересовалась я.

– Нет, это Богарт похож на путешественника, точнее на данного персонажа, – пояснил Питэр.

– В смысле?

– Несколько лет назад в СМИ просочилась информация о нашем Агентстве…

– Ты говоришь про настоящее будущее, – уточнила я. Питэр кивнул головой и продолжил.

– И дабы не привлекать излишнее внимание к Агентству, было принято решение снять комедийный сериал про рекламное агентство «Двигатель прогресса».

– Так у «Двигателя прогресса» мало общего с нашим Агентством, кроме рекламной составляющей. Там же половина персонажей либо психи, либо извращенцы.

– А у нас все по-другому, – пафосно сказал Оборин.

– Как у вас – не знаю, а в моем отделе все нормально, – ответила я.

– В нашем, – Питэр сделал ударение на втором слове, и я согласилась.

– Норма – понятие относительное, – философски заметила Нора. Я решила пропустить мимо ушей выпады штатного психолога, а Питэр сказал, что с его нормой все ОК.

– Мы отвлеклись от темы, – сказала Иоанна, которой, судя по всему, порядком надоело собрание. – Предлагаю утвердить данный список.

– Согласна, – поддержала подругу Эми, и мы единогласно утвердили список.

– А как дела обстоят с Аркадием? – спросила Нора.

– Аркадием? – удивилась Эми.

– Ну да, ведь для него тоже пишется МИР.

– Кир, – обратилась ко мне Иоанна, – разве ты не составила перечень персонажей МИЧа Аркадия?

– Составила.

– Ну вот видите, он составлен.

– Но его МИР так же интересен, как и МИР Фридриха, – поучительно сказала Нора, а Питэр закатил глаза. – Я знаю, что многие пренебрежительно относятся к психологии. Но не надо так относиться к Аркадию.

– С чего вы взяли, что мы им пренебрегли? – холодно поинтересовалась Иоанна. – Не делайте поспешных выводов.

Нора кивнула головой, сказала, что уважает наше решение, и с достоинством удалилась.

– Не люблю я психологов, – сказал Питэр, после того как Нора ушла.

– Кстати, что с концепцией? – спросил Волков.

– Ты много от меня хочешь. Думаю, не составит труда ее написать.

– Список персонажей есть?

Я продемонстрировала галерею персонажей, которая была также утверждена, и совещание благополучно закончилось.

– Ты молодец, – похвалил меня Питэр, когда мы вернулись в мой кабинет.

– И меня посещает озарение, – призналась я.

– Да ты не скромничай.

Только я хотела сказать, что скромность не мой порок, как инвик мигнул, и я нажала кнопку приема.

– Кира, какое счастье, что ты мне ответила, – передо мной стоял образ Эрики, моей соседки. – Выручи меня, я в баре «Старая мельница», что на Ломоносова, умоляю.

Ее образ исчез так же быстро, как и появился. Я попыталась перезвонить, но абонент был отключен.

– Кто эта эффектная блондинка? – поинтересовался Питэр.

– Моя соседка, Эрика, хотя не поручусь, что это ее настоящее имя.

– А как же Зоя Павловна?

– Ну, когда это было.

– Двести лет назад. Поехали.

– Куда? – не поняла я.

– Выручать твою соседку. Пойдем, чего стоишь.

– Ты знаешь, где находится этот бар?

– Нет, но аэро знает.

Я кивнула головой и пошла за Питэром. Постоянно путаюсь во временах. По дороге к бару Питэр прочел мне лекцию о том, что нельзя отвечать малознакомым людям.

– Тебя не учили не открывать дверь незнакомым людям? – спросил Питэр.

– Не помню, а это здесь при чем?

– Так это то же самое. Откуда ты знаешь, что за человек звонит? Может быть, это мошенник. Если уж ты отвечаешь, то отключи визу.

– Хорошо, я больше так не буду.

– Вот попадешь в какую-нибудь историю, что ты будешь делать?

– Тебе позвоню. Ты меня выручишь.

Питэр покачал головой.

– Как не выручишь? – возмутилась я.

– Я приду к тебе на помощь, но не знаю, смогу ли я тебе помочь.

– И на этом спасибо.

– Всегда пожалуйста. Мы приехали.

Бар полностью оправдывал свое название. Покосившаяся дверь, ржавая вывеска, стеклянные окна, перевернутая урна, окурки, мусор. Этот бар можно назвать не то что старым, а ветхим. К сожалению, горожане в стремлении жить в благоустроенных районах окраины оставляют центр любителям старины и маргиналам.

Интерьер бара был более архаичным, чем экстерьер. Кирпичные стены, которые когда-то были красного цвета, дощатый пол цвета питерской грязи, алюминиевая барная стойка, пластиковые столы и бочковидные стулья. Но больше всего меня потрясли лампочки. Самые обыкновенные лампочки. В настоящем будущем это раритет. Лампочки одиноко свисали с потолка и раскачивались из стороны в сторону, чему способствовала хорошая естественная вентиляция в виде сквозняка. В баре было немноголюдно, оно и понятно.

– Кира, как хорошо, что ты приехала! Ты моя спасительница, – Эрика радостно помахала рукой. Она сидела около барного стола на чем-то отдаленно напоминавшем барный стул, который съели, а потом… В общем, на чем-то малопривлекательном.

– Привет. Каким образом ты оказалась в этом богом забытом месте?

– Но-но, дамочка, будь поаккуратней, – возмутился бармен. – Это хламобар. Таких раз-два и нет.

– Вы имели в виду ретробар? – уточнила я.

– Сама ты ретро. Ходят тут всякие ретро. Че заказывать будете? – «дружелюбно» спросил нас бармен.

– Ничего, спасибо, – «чистота» этого бара меня не прельщала.

– Два рубля.

– За что? Я же ничего не заказала.

– Вот поэтому два рубля. И сразу же предупреждаю: я единицы, пойнты и подобную дрянь не принимаю.

Я растерялась. Дело в том, что в настоящем будущем есть несколько единиц расчета: мировая – это единицы, хорошо хоть не нули, континентальная – пойнты – и национальная, в нашей стране это рубли. В России в основном рассчитываются единицами, а в ее европейской части еще и пойнтами. Рублями тоже можно рассчитываться, только необходимо их конвертировать. Вот только как? Я вопросительно посмотрела на Питэра.

– Я заплачу. Мне пиво, – попросил Питэр, которому, судя по всему, понравился бар, и он откровенно развлекался.

– За пиво полрубля, итого два с полтиной.

– А почему с меня за «ничего» взяли два рубля? – возмутилась я.

– Здоровье всегда обходилось дорого, – пробурчала женщина, которая сидела за одним из столиков. Она показалась мне знакомой.

– А за меня? – жалобно спросила Эрика. Питэр вопросительно посмотрел на бармена.

– Итого пять.

– Хорошо, – сказал Питэр и сел рядом с Эрикой.

– Эрика, это Питэр. Питэр, это Эрика. Знакомы? Замечательно. Послушай, каким ветром ты оказалась в этой дыре? – поинтересовалась я у Эрики.

– Во всем виноват мой практически бывший муж. Он заблокировал мой инвик, ну не сам, а счет. Короче, я на мели. Меня пустили только сюда.

– Скотина, – посочувствовал Питэр.

– Как же ты со мной связалась? – удивилась я.

– Тебя вызвала вон та женщина, – Эрика кивнула головой в сторону женщины, которая ратовала за мое здоровье.

– А мы знакомы? – спросила я у женщины.

– Риторический вопрос, – ответила женщина, поднимаясь и направляясь к нам.

– Питэр, посторожите пиво, – попросила женщина и передала Питэру бутылку с сомнительным содержимым. Затем она поправила прическу и грудь, вздохнула и томным голосом добавила: – Я пойду попысаю.

Мы ошарашенно смотрели ей вслед.

– А-а-а-а-а! – закричал Питэр.

– Что случилось? – вздрогнула я.

– Это, это… – потрясенно повторял Питэр, указывая пальцем на дверь, в которую вошла женщина.

– Что это?

– Ты ее узнала?

– В ней есть что-то знакомое. Никак не могу вспомнить, где я ее видела.

– Сегодня на планерке, – видя мое удивленное лицо, Питэр снизошел до объяснения: – Это Нора.

– Наш психолог? – я была потрясена. – Не может быть.

– Сейчас она попысает, и мы у нее спросим, Нора ли она.

– Возможно, ты прав. К тому же она знает номер моего инвика.

– Плати, – все так же «вежливо» попросил бармен, ставя грязную кружку, наполненную жидкостью соломенного цвета с кислым запахом. Я сочувственно посмотрела на Питэра. Определенно, два рубля – это небольшая цена за то, чтобы не пить эту дрянь. Питэр грустно посмотрел на плескавшуюся жидкость и полез за кошельком.

– Держи, – сказал Питэр и протянул пластиковую карточку бармену.

– Что ты мне даешь?

– Карточку, она рублевая.

– Я же сказал, что подобной дряни не принимаю.

– Ты сказал – принимаешь рубли, я тебе даю рублевую карточку. Это раритет, я же не инвиком расплачиваюсь. Какие претензии?

– Я сказал – рубли, – прорычал бармен и показал Питэру железный рубль, – вот как этот.

– Где я тебе их достану? – возмутился Питэр.

– А это не мои проблемы. Девка твоя, – бармен мотнул головой в сторону Эрики, – тоже хотела карточкой расплачиваться, так я все объяснил. И этой второй тоже объяснил.

– Хорошо, сейчас позвоню, привезут твои рубли. Только ты сразу год уточни, а то мало ли, вдруг такого нет.

– Любой.

– Даже 2008-й?

– Да хоть 108-й.

– Будут тебе рубли. Где можно вызвать? – спросил Питэр.

Бармен нажал на кнопку, и одна из стен исчезла. В настоящем будущем говорят не «позвони ему», а «вызови его», а точнее – его образ. В общественных местах есть множество мест для разговоров по инвику. В баре подобное место находилось за парадной дверью. Хотя большинство людей не пользуются подобными местами, а разговаривают с вызываемым человеком у всех на виду. Порою это бывает забавно. Например, в Агентстве одна из работниц кадрового отдела вызвала своего парня. И все бы ничего, если бы он не находился в душе, ответил же автоматически. Парень определенно может гордиться своим телом, хотя ванная комната у них тоже ничего.

– Волков привезет, через пять минут приедет, – радостно сказал Питэр. – Он в восторге.

– От чего? – не поняла я.

– От хламобара.

– Так он же его еще не видел.

– Он в предвкушении.

– У тебя замечательные друзья, – сказала Эрика, заказывая еще один бокал.

– Пять с полтиной, – сказал бармен.

– Хорошо, – согласился Питэр. – Кир, ты чего стоишь?

– В ногах правды нет, – сказал Волков – быстро же он приехал. – Кира, а ты какими судьбами здесь? Вот уж не ожидал тебя увидеть в таком месте.

– В каком месте? – рявкнул бармен. – Платить будешь?

– А то, – Волков достал из кармана пригоршню рублей. – Гуляем на все. Как вы нашли этот первозданный оазис?

– Это все Кира, – пояснил Питэр.

– Ты все больше меня удивляешь. Не зря он тебя вернул, – хохотнул Волков.

– Кто вернул? – не поняла я, а Волков только махнул рукой. Неожиданно дверь бара открылась, и группа молодых ребят гурьбой ввалилась в бар.

– Тоха, – сказал один из парней, – я смотрю, у тебя дела идут в гору.

– Вали, – гаркнул бармен. Гостеприимность не его добродетель.

– Чего?

– Того.

– Очень содержательный диалог, – прокомментировал Питэр. Четверо парней как по команде повернулись к нему. Вид у них был угрожающий.

– Кто? – выкрикнул один из парней. Я рассматривала эту четверку. Они были одеты не без изыска, во фраки. Причем трое из них надели их на голое тело, а один был босиком или на нем была невидимая обувь. Наверное, именно так выглядят гопники в настоящем будущем, а главарь у них тот, кто одет полностью, хотя я могу и ошибаться.

– Что кто? – уточнил Питэр.

– Вы-сший? – по слогам произнес полностью экипированный парень. Видимо, я оказалась права: он – главарь банды гопников.

– Кто? – переспросила я. Их речь заразна.

– Че, круглая? Много лет? Могу укоротить.

Наверное, этот парень мне угрожает. Не успела я задать ему наводящий вопрос, как на его голову упала палка. Она не сама упала, Эрика ей помогла. Парень постоял пару секунд, растерянно моргая глазами, а потом рухнул как подкошенный.

Пару секунд стояла полная тишина.

«А-а-а-а-а-а», долгое и протяжное, разорвало тишину и мои барабанные перепонки. С боевым кличем питерские гопники кинулись в нашу сторону. Я отошла в сторону, дабы не мешать мужчинам выяснять отношения. Но я не стояла без дела, я всеми силами сдерживала воинственный настрой Эрики, в которой неожиданно проснулся дух Афины, и она (Эрика, а не Афина) метала все, что попадется под руку, в напавшую на нас троицу. Метательница из нее была так себе.

– Утихомирь свою подругу, – прокричал Волков, отбиваясь от одного из гопников-франтов.

– Это моя соседка, – я уточнила ее статус, пытаясь вырвать из рук Эрики пивную кружку. Надо сказать, что это было непросто, так как она вскарабкалась на барную стойку и собиралась кинуть кружку в противника. Я залезла вслед за ней на стойку и схватила ее за руки.

– Положи на место, вдруг в кого-нибудь попадешь.

– Так я этого и добиваюсь.

– Попадешь не в того, в кого нужно, – пояснила я и наконец-то вырвала у нее кружку, однако я не смогла удержать кружку в руке, и она выскользнула у меня из рук, упав на голову пришедшему в себя главарю. Он снова упал.

– Молодец, – похвалила меня Нора, которая сидела за барной стойкой и пила пиво.

Эрика одобрительно кивнула головой и, сняв с руки браслет, бросила его в одного из врагов, но попала в Питэра.

– Я же тебе сказала… – возмутилась я.

– Надо же что-то делать? – жалобно проскулила Эрика.

– Не мешай, – порекомендовала ей Нора.

– Кто побеждает? – спросил нас бармен.

– Ничья.

– Трое против двух – это неправильно, – возмутилась Эрика и слезла с барной стойки.

– Не мешай, – повторила Нора, – и уйди отсюда, ты мне вид загораживаешь.

А посмотреть было на что. Волков дрался с двумя парнями. Да как дрался! Одного схватил за полы фрака, кинул вниз и держал его одной ногой, а другой наносил удары. От ударов другого гопника он уклонялся. Затем он изловчился, схватил за шкирку лежащего внизу парня и того, который на него нападал, и со всей силы столкнул их лбами. Гопники на несколько секунд потеряли ориентацию, но оказались неубиваемые, а поэтому продолжили драку, хотя и не так энергично. Третьего гопника Питэр схватил за хвост фрака и тащил его к двери, хулиган всеми силами сопротивлялся.

– У меня такое чувство, что куда-то надо обратиться. В милицию, например, – сказала я.

– Уже, – ответил бармен.

В это время главарь снова пришел в себя. Встал, подошел к Норе и отобрал у нее бутылку с пивом. Затем он, выкрикивая нецензурные слова, разбил бутылку о барную стойку и направился в самый эпицентр драки. Нора не растерялась и словно кошка прыгнула на главаря, колотя и царапая его. Я же попыталась вырвать из рук главаря холодное оружие в виде разбитой бутылки, однако парень крепко сжимал ее (бутылку, а не Нору). На помощь мне пришла Эрика. Она укусила главаря, аки вампир кусает свою жертву. Главарь наконец-то ослабил хватку, и я смогла отобрать у него бутылку. Парень, несмотря на далеко не могучее телосложение, с легкостью сбросил Нору, Эрику и меня. Я приземлилась на барную стойку и больно удалилась спиной. Тяжелое это дело – драка. Куда упала Эрика, я не видела, а вот Нора, словно боевой конь, снова вскочила и бросилась к противнику, однако споткнулась о кружку и упала на один из столов. Пластиковый стол перевернулся, совершил невообразимый кульбит и упал на главаря. Бедняга потерял равновесие и рухнул на кружку. Кружка – самое эффективное орудие в драке.

Драка подходила к концу, мы побеждали. Одержать полную победу помешала наша доблестная милиция, которая с криком «Всем оставаться на своих местах – это милиция!» ворвалась в бар. «Своевременно», надо сказать.

В настоящем будущем многое изменилось, однако наша милиция – это константа правоохранительной системы. Соблюдая традиции, сотрудники милиции повязали всех, кто был в баре, включая бармена. На аэробусах нас доставили в отделение милиции, где с нас были собраны объяснительные и считаны инвики. Затем началось самое интересное – составление протокола. Толстый и неповоротливый милицейский собирал протокол. Да-да, именно собирал. Происходило это следующим образом.

– Лех, где у нас шапка для рапорта и протокола?

– Во второй папке справа.

– Лех, а тут много рапортов, какой наш?

– Найди про драки и собери новый.

Милицейский открыл галерею протоколов; выбирая отдельные предложения и слова, он их вставлял в новый документ. Закончив сей нелегкий труд, он обратился к нам:

– Драчующиеся!

– Кто? – хором спросили мы.

– Драчующиеся, – снова повторил милицейский.

– Нет такого слова, – поправила его Нора.

– Где нет? – не понял милицейский.

– В словаре нет, – пояснила я.

– И что, Релина? Вашей фамилии тоже нет в словаре, но вы-то есть.

– Железная логика, – прокомментировал Волков.

– Я попрошу, это тут не там. Здесь закон. 24 часа ареста – за сопротивление милиции.

– За что? – возмутилась Волков.

– Какое еще сопротивление? – спросил главарь. – Не было сопротивления.

Я смотрела на этого толстячка с умилением. Хоть что-то в настоящем будущем осталось неизменным. Наша доблестная милиция, несмотря на века реформ, столетия борьбы с произволом исполнительной власти, осталась без изменений. Ей не страшны ни просвещение, ни законы, ни правовое государство. Она неизменна. Этот доблестный сотрудник милиции даже не удосужился разобраться в сути конфликта и прочих мелочах. Все в сад, в смысле в камеру. Даже на душе как-то потеплело. Повеяло чем-то до боли знакомым и родным.

Но на этом сходство заканчивалось. Камеры напоминали боксы. Один бокс – один человек. Помещение, в котором находились боксы-камеры, было огромным. Тысячи белых боксов заполняли все пространство, как по вертикали, так и по горизонтали. Милицейский сказал: «21, 22, 23», – и три бокса с соответствующими номерами спустились вниз. Мне достался бокс 21.

Внутри было очень мягко и удобно, как будто на облаках паришь. Легкая прохлада касается лица, свежий воздух дурманит, очень удобно и уютно, несмотря на ограниченное пространство. Постепенно ярко-белый свет сменился на приглушенный, а потом и вовсе стал зеленым. Камера приняла горизонтальное положение, двинулась вверх, затем влево и опустилась вниз. Только сейчас я поняла, как устала за два дня. Определенно, пьянки-гулянки – это не мое. Размеренный ритм жизни мне подходит больше.