Текст книги "Дневник двух времен"

Милицейский участок. 25 октября 2208

– Кира, Кира, вставай.

Дежавю, меня опять кто-то тряс за плечо. Однако чувствовала я себя намного лучше, чем вчера. Я открыла глаза и увидела Заосимова. Боже, помоги мне.

– Что вы здесь делаете? – спросила я. Вопрос глупый, но ничего другого в голову не приходило.

– Пойдем, – Заосимов помог мне выбраться из капсулы-камеры.

– Кира Викторовна, – с елейной улыбкой встретил меня милиционер-толстячок. – Что же вы раньше не предупредили?

– О чем? – не поняла я.

– О том, что вы из Агентства.

– А вы меня об этом спрашивали?

– Да нам даже слова не дали сказать! – возмутился Волков, которого также выпустили из камеры.

– Но все-таки могли сказать. Но вы не волнуйтесь, никаких пометок нет.

С бесконечными извинениями нам отдали наши вещи и отпустили на все четыре стороны. Милиционер был настолько великодушным, что выпустил не только меня, но и всех, кто участвовал в драке, включая гопников-франтов. Но на этом его великодушие не закончилось, он самолично предложил довезти Волкова, Нору, Питэра и Эрика до хламобара, дабы они смогли забрать свои аэро и нашли бы вещи, которые потеряли в драке. Но они отказались и предпочли вызвать такси. Меня до дома любезно предложил довезти Заосимов.

– Спасибо, – поблагодарила я Заосимова, после того как мы сели в аэро. Он кивнул головой. Я прекрасно понимала, что именно он помог нам выбраться из тюрьмы, точнее камеры. Несмотря на пребывание в камере, самочувствие мое было замечательным, я выспалась и отдохнула. Просто санаторий, надо бы заказать себе такую капсулу.

– Про какие пометки говорил милицейский? – спросила я у Заосимова.

– Сейчас репутация имеет огромное значение. И даже малейший проступок может существенно осложнить жизнь.

– Каким образом?

– Если это административный проступок, то человек не сможет посещать общественные заведения из сегмента селебрити, уголовное преступление – глори, ну а рецидивисты могут посещать только маст-заведения, да и то не все.

– Во как. А я-то думала, что деление ресторанов, кафе, отелей, магазинов, школ, и прочих, и прочих на селебрити, глори и маст – это PR-ход.

– И это тоже, но главное предназначение – это заставить людей соблюдать закон.

– Хороший стимул.

Теперь мне стало понятно, почему Эрика могла зайти только в хламобар, который являлся ярким примером маст-заведений. Маст-заведения – это общественные заведения, в которых не соблюдаются международные стандарты обслуживания, оказания услуг и продажи товаров. Ну по крайней мере так определяет словарь подобные заведения. На деле же в них вообще не соблюдаются никакие правила. Кстати, клуб а-ля Чикаго 30-х, который мы посетили с Питэром, тоже был маст-заведением.

– Что же совершила Эрика? Она не похожа на серийную маньячку.

– А она ничего и не совершала, муж скомпрометировал ее репутацию.

– Такое возможно?

– За деньги и привилегии – можно все. Но можешь не беспокоиться за свою соседку, ее муж уже снял все ограничения.

Мир ничуть не изменился. Как и раньше, за деньги можно решить любые проблемы или же создать проблемы ближнему своему, как в случае с Эрикой.

– Твоя квартира, – Заосимов мотнул головой в сторону моей двери, точнее окна. Я его сердечно поблагодарила. Так искренне, сама от себя не ожидала.

– Зайдете? – спросила я.

Заосимов кивнул головой.

Дом, милый дом. Часы показывали пять утра, Заосимов уехал по делам. Но перед этим я сделала геройский поступок – покормила Заосимова. Кофе, яичница с беконом и тост. Какая же я молодец, выбрала в меню «Завтрак №4».

Спать не хотелось, а хотелось гулять. Почему бы и нет. Но моему желанию не суждено было сбыться. Кто-то стучал в дверь, и я даже догадывалась кто.

– Кира, мы к тебе, – радостно сообщил мне Питэр. За его «могучей» спиной маячили Эрика, Волков, Нора и бармен. Хорошо хоть гопников не притащили. Не спрашивая моего разрешения, вся эта компания ввалилась в мой дом. Прощай, безмятежное утро.

– Я не хочу показаться негостеприимной, но что вы тут делаете? – поинтересовалась я. Вместо ответа бармен достал две бутылки, наполненные сомнительной жидкостью.

– О нет, вы что, другого места найти не могли, почему у меня?

– Очень гостеприимно, по-московски, – съязвил Волков.

– Это моя вина, – пояснил бармен, – разреши представиться: Антон.

– Кира, – зачем-то представилась я. – У вас очень неправильный способ извиняться. Я бы предпочла более традиционный способ.

Все мои попытки выпроводить эту компанию не увенчались успехом. Они оккупировали квартиру. Нора сказала, что мне ничего делать не нужно, она займется столом, и вообще я могу тихо сидеть в удобном кресле и наслаждаться общением. Я уже жалела о том, что Заосимов вытащил нас.

– Только пить я не буду, – сразу предупредила я.

– Я тебе кофе сделаю, – Эрика кинулась к кухонному столу.

– Не надо, я сама.

– Боишься, что алкоголь добавит? – спросил Волков.

– Да ты мои мысли читаешь. Я вот что подумала: техника шагнула вперед. Мне очень нравится самоочищающийся пол. Неплохо было бы, если он так же легко мог очистить квартиру от гостей: нажал на кнопку – и нет гостей.

– На кнопку? – удивился бармен.

– Это я образно говорю, – в настоящем будущем никто не пользуется кнопками.

– У Киры такие интересные образы, – хихикнула Эрика.

– Кира, – пояснил бармен, – я хотел бы извиниться. В наше время тяжело найти людей, которые придут на помощь. Тем более если это сэл.

– Кто? – не поняла я.

– Ты, – пояснил Волков.

– Обычно такие в мой бар не заходят. Я же специально создал бар. Сам однажды оказался вне системы. Это жутко, когда ты не можешь посещать привычные заведения из-за малейшего проступка. Вся жизнь летит к чертям собачьим. Друзья в хлам. На раз-два я вне системы. Здесь свои плюсы, но и минусов хватает. У нас нет денег, если не считать мелочь, но она на вес золота. Минусы – маргиналы. Они, как шакалы, ищут, чем поживиться. Из себя сэлов строят, а сами клоуны. Но вы меня поразили. Обычно люди сваливают, это не их проблемы. Теперь эти шуты побоятся заходить на огонек.

Я изложила речь бармена в художественной обработке, в реальности она была еще приправлена крепким словом. Питэр посочувствовал бармену и предложил выпить коньяка, а я шепотом спросила Волкова:

– Кто такие сэлы?

– Люди с кристально-чистой репутацией. Например, ты.

Я знала, что репутация в настоящем будущем играет огромную роль, но чтобы настолько! И как бармен узнал про мою репутацию, если я сама о ней не знала? Видя мой растерянный вид, Волков снизошел до объяснения:

– У тебя инвик с зеленой полосой.

– Мне нравится зеленый цвет.

Волков внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Серьезно?

Я кивнула головой. Теперь многое стало ясно, например благожелательное отношение других людей ко мне. Та же самая Эрика страстно желала со мной познакомиться.

– Гости, гости, – я хлопнула в ладоши, дабы привлечь к себе внимание. – В гостях хорошо, а дома лучше. Так что прошу на выход.

– Ты как бы намекаешь, что наше присутствие нежелательно? – пробормотала Эрика.

– Нет. Я прямым текстом говорю: ваше желание не присутственно, тьфу ты, ваше присутствие нежелательно. На работу пора.

– Мне не пора, у меня нет работы, – обрадовалась Эрика.

– Ну хорошо, всем, кроме тебя, пора на работу.

– Я сегодня не пойду, имею право, – сказал Волков. Нора и Питэр поддержали саботаж.

– Замечательно.

– Ты с нами?

– Нет, я еду на работу, а вы куда захотите.

– Можно мы у тебя останемся? – взмолился Питэр.

– Нет. Все проваливайте.

– Куда мы пойдем? – проскулила Эрика.

– Насколько мне не изменяет память, твоя квартира находятся неподалеку. Буквально в двух шагах.

– Точно, ты голова, – Эрика чмокнула меня.

Выпроводив гостей, я отправилась на работу. Я злилась, но не на непрошеных гостей, а на себя.

В кабинете Эми я жаловалась на судьбу и себя-идиотку.

– Вот как можно быть такой дурой?

– Ты слишком строга к себе, – успокаивала меня Эм.

– Сколько живу, а не знала, что значит зеленая полоска на инвике.

– И сколько ты живешь в 2208-м? Вот-вот, без году неделю. Что ты решила делать с идентификатором? Будешь скрывать?

– Нет. Как ни прискорбно, но мне понравилась жизнь сэла. К тому же это глупо – что-то менять. Полгода жила с зеленым идентификатором и вдруг решила его скрыть.

– А ты молодец. Знаешь, когда появились инвики и была разработана система идентификации репутации, то многие, и я том числе, решили, что неприлично выставлять напоказ свой статус. Хотя сейчас понимаю, что это действительно было глупо. Кого мы обманываем?

Я пожала плечами.

– Себя.

– Наверное.

Мы попрощались, и я вернулась к делам праведным.

Агентство. 30 октября 2008 года

На работе аврал. Я в спешке дописываю концепцию по МИЧ Фридриха. Меня торопят абсолютно все. Никто не принимает во внимание тот факт, что это моя первая концепция.

– Чем ты занималась, у тебя же была целая неделя? —недовольно спросил Волков.

– Фильмы смотрела, – огрызнулась я.

– Серьезно, – возмутился Оборин. – Мы тут работаем не разгибая спины, а она фильмы смотрит.

– А на основании чего я должна писать концепцию? И вообще не мешайте мне работать.

– Когда концепция будет готова?

– После обеда.

– Правда? – обрадовался Волков.

– Нет, если вы оба не уберетесь отсюда, будет готова завтра, а то и послезавтра. Это моя первая концепция.

– Ну пошли, не будем мешать юному дарованию ваять, – усмехнулся Оборин, заглядывая в монитор.

Я ткнула в него карандашом.

– Ну все, уходим.

Мне понравилось работать над МИЧем Фридриха. Основа концепции МИЧ заключается в обретении семьи. В конце концов Фридрих сошел с ума после смерти сестры или кузины, не помню, кто она ему. Главными действующими лицами стали бродяга и слепая девушка, владелец игорного клуба и борец с режимом, верная служанка и ветреная хозяйка, сумасшедший доктор и зверолюди, женщина, совершившая преступление, но расплачивающаяся за несовершенное, сообразительный шофер и его дочка-простушка. Имена им я давать не стала, пусть Зелинский сам их назовет так, как ему нравится. Декорации – вся Швейцария. МИР получился интересным и неординарным. Не терпелось посмотреть, что получится в итоге.

Естественно, МИР Зелинского я не успела закончить к обеду, да и после обеда не успела. Пожертвовала законным обеденным перерывом, и к 17:05 МИР был доделан и скинут в базу. Я определенно заслуживаю отдыха. Ну там, ванна, бокал шампанского, долька шоколада, спокойная музыка, Вудхауз. Красота и нега, покой и безмятежность. Ни тебе сумасшедшей соседки, ни сэлов-мэлов, только знакомая реальность.

Ага, размечталась. Мои идеалистические планы на вечер были разбиты самым наглым образом моей соседкой, точнее ее внучкой. Зоя Павловна милейший человек, который не лезет к другим людям. И я, наивная московская девочка, уверовала, что в Питере образца 2008 года проклятье в виде соседей снято. Как бы не так. У Зои Павловны есть внучка – Ирочка. Познакомились мы с Ирочкой на лестничной площадке.

– Здравствуйте. Меня зовут Ирочка. Можно на «ты»? Замечательно. Я так рада, что у бабушки есть соседка. Будет кому за бабулечкой присмотреть. Она у нас старенькая. А у тебя такое странное имя – Кира. Это полное имя или сокращенное?

– Полное. Ирочка, у Киры дела, – вместо меня ответила Зоя Павловна, а я в знак согласия кивнула головой.

– Как интересно. Приходи к нам в гости, поболтаем о том, о сем.

– Кира не может, – пришла мне на помощь Зоя Павловна.

– Да, не могу.

– А почему не можешь? – спросила Ирочка.

– Почему? – спросила я у Зои Павловны.

– А, ты бегаешь по вечерам, – ответила добрая старушка.

– Точно.

– Жаль, – расстроилась Ирочка, потом задумалась и рассмеялась, – не потому что ты бегаешь, а потому что не сможешь прийти к нам. А как часто ты бегаешь?

– Каждый вечер, – ответила я, а Зоя Павловна как-то странно на меня посмотрела.

– Ого. Ну ладно.

– Ирочка, деточка, поставь чайник.

Спровадив внучку, Зоя Павловна тяжело вздохнула:

– Кира, ты извини меня, что втянула в эту авантюру. Виновата, хочешь, я буду тебе готовить ужины.

– Зоя Павловна, да бог с вами.

– Ты моей внучки не знаешь. Внучка у нас немного отстает в развитии, но при этом очень бойкая. Даже чересчур. Дочка совсем устала от нее, вот и спровадила ко мне.

– Сочувствую, но за меня не беспокойтесь.

– Ты ее не знаешь.

Я пожала плечами и попрощалась с соседкой, посоветовав ей не переживать по пустякам. Ха. Пустяки. Как же. Не везет мне с соседями. В детстве у меня была соседка, она любила дома петь. И все бы ничего, если бы… Голос у нее был, в смысле был очень громким, а вот слуха не было. Ей не медведь на ухо наступил, стадо слонов прошлось, да еще попрыгали. Одно радовало – пела она строго с 18:00 до 19:00.

Потом мы вместе с моим бывшим мужем снимали квартиру в 1-м микрорайоне Зеленограда. Первые летние месяцы нашей совместной жизни проходили сносно. Муж пилил меня по поводу того, что нужно бросать курить, а я отвечала, что скорее его брошу. В принципе, так и получилось. Но дело не в этом, а в том, что погожим осенним днем, выйдя на балкон с чашкой кофе в одной руке и сигаретой в другой, я была облита водой, причем не самой чистой. Жили мы на восьмом этаже. Через пару минут раздался звонок, я уж подумала, что кто-то хочет извиниться, но я ошиблась. Извинений ждали от меня.

– Послушайте, это безобразие, я требую как минимум извинений, – соседка снизу негодовала, но, увидев мой внешний вид, осеклась. – Это не вы вылили воду.

– Вы сама наблюдательность.

– Видимо, это соседи сверху.

Я кивнула головой и пошла переодеваться.

Грязный душ стал неотъемлемой частью нашей жизни, по субботам к нему добавлялся песок, к счастью, отдельно. После долгих часов слежки, задействовав участкового и дворника Рамзана, соседи выяснили: воду из окна выливает соседка с девятого этажа, она же вытряхивает ковры прямо с балкона. После того как был установлен сей факт, соседи стали требовать от правонарушительницы прекратить это безобразие. Она, ссылаясь на то, что плохо понимает русский язык, посылала всех куда подальше.

Прекратилось это безобразие после того, как к нам в гости приехали наши друзья – Диана и Антон. После кофе мы вышли на балкон покурить, соседка тут же вылила из окна грязную воду.

– Это что было? – спросил Антон.

– Соседка, – философски пояснил мой муж. – Она всегда так верно угадывает, когда у нас кто-то на балконе. Как ей это удается?

– Видимо, дым от сигареты ей в этом помогает, – злобно ответила я.

– Как вы это все терпите? – возмутился Антон.

Я пожала плечами. А муж выразил надежду, что благодаря «дождю» я брошу курить. В отличие от моего мужа, Антон был человеком действия. Быстро сориентировавшись, где живет любительница орошать соседей грязной водой, он каким-то образом вытащил ее на лестничную клетку. На все его вопросы о смысле сих оросительных процедур он не получил вразумительного ответа.

Не выдержав, Антон стал кричать на матерном русском, соседка так же громогласно отвечала на своем языке. На каком – не скажу, я не очень разбираюсь в языках Кавказа и Азии. На крики сбежались соседи.

– О чем спор? – поинтересовался сосед.

– Ну, он, – я кивнула головой в сторону Антона, – спрашивает какого… она вылила грязную воду.

– Ну это я понял. А она что отвечает?

– Сие науке не известно. Постойте. Антон, успокойся. Послушайте, уважаемая Алия, зачем вы вылили воду?

– Я не выливала, – заверещала соседка на сносном русском, а за моей спиной кто-то злорадно прошептал: «Я так и знала, что она говорит по-русски».

– Как не выливала? – закричала Анна Павловна – главная по подъезду. – У нас доказательства есть. Вот снимки и видео даже есть.

– Свидетели из соседнего дома тоже есть.

Алия злобно смотрела на окружающую толпу, отступать ей некуда было. На помощь пришла ее дочь: размахивая молотком, она пробилась к матери, что-то выкрикивая. Однако она не рассчитала свои силы и была схвачена соседями, а молоток был отобран. Алия же стала возносить молитвы Аллаху, соседи кричали что-то про террористов.

– Хватит, – закричала я и сама опешила от своего крика. – Прекратите. Так, Алия, сейчас же рассказывайте, зачем хулиганите и выливаете грязную воду.

– Расскажу, дочь отпустите.

Алия опустилась на лестничную клетку и расплакалась. Из ее сбивчивого расказа стало понятно, что у них (где «у них», я так и не поняла) принято выливать воду после мытья на улицу, а песок сыпался из-за того, что они вытряхивали ковры.

– А в унитаз слить не судьба? – поинтересовался Антон, а Алия посмотрела на него как на богохульника. В итоге соседи объяснили моей соседке, что она живет в многоквартирном доме и подобное поведение нежелательно. Ну, они, конечно, не так вежливы были, но смысл был тот же. После представления мы мирно удалились в квартиру.

– Жалко ее, – сказал мой муж, наливая чай.

– Жалко? – возмутилась я. – А Таню с шестого этажа не жалко? Она беременная вынуждена мыть окна на лоджии из-за Алии! А старичков снизу не жалко? Я уж промолчу про себя, если меня не жалко, то хотя бы пол пожалей на балконе, который вечно грязный и мокрый. Хорошо хоть лоджия не застекленная.

Мой муж что-то промычал про терпение.

– Боюсь, на соседку этот разговор не подействует, может быть, вам квартиру поменять? – спросила Диана.

– А тебе мужа, – шепнул мне Антон. Я пожала плечами, но уже начинала понимать, что он прав.

О подобных перипетиях судьбы думала я, совершая пробежку по каналу Грибоедова. Ну как сказать – пробежку, я шла, но в быстром темпе, на бег сил не было, а во всем виновата внучка соседки. Эта зловредная девица наглым образом приперлась, дабы проверить, нету ли меня дома, вот мне и пришлось покинуть отчий дом. Наверное, каждому попадались неприятные, шумные соседи. Однако я могу стать чемпионом в данном виде «спорта». Помимо вышеперечисленных, были те, которые любили пылесосить либо в шесть утра, либо в час ночи, были соседи, которые слушали музыку на уровне 150 децибел, и так далее, и тому подобное.

Как ни странно, совершив круг по набережной канала Грибоедова, я вернулась домой не в столь плохом расположении духа, в каком его покидала. Жизнь заиграла если не новыми красками, то оттенками точно.

Агентство. 5 ноября 2008

Сегодня я шла на работу в предвкушении интересного. Это было связано с тем, что вчера запустили МИР Фридриха. В холле Агентства меня ждал Питэр.

– Шеф жаждет нас видеть. Что-то намечается. Я слышал, ты занялась спортом, да еще таким необычным. С чего бы это?

– Бег – это самый обычный вид спорта. Убегаю от встреч с соседкой.

– Для тебя? Нет. Постой, но Зоя Павловна – просто золото. Или ты про Эрику, а в 2008-м – просто тренируешься?

– Скорее в 2208-м – тренируюсь. Я убегаю от внучки Зои Павловны. Вот не везет мне на соседей.

– Ты меня заинтриговала, но об этом позже. Сначала дело, в смысле шеф.

Генрих поприветствовал нас и сказал то, что я и так знала: запущен МИР Фридриха.

– Важно понять, куда он дел информацию. Поэтому вы летите в Швейцарию.

– А из МИРа не понятно, где находится информация? – спросила я.

Генрих и Питэр странно посмотрели на меня. Ясно: не понятно.

– После того как информация будет найдена, ее необходимо переслать в Агентство. Самолет готов к отправке, у нас есть два-три дня. Если будут вопросы, обращайтесь, и, пожалуйста, – он внимательно посмотрел на Питэра, – без экстрима. У меня все.

– Я в отдел, сброшу всю информацию – и к тебе, – спускаясь вниз, сообщил Питэр.

– Твой отдел на том же этаже, где и мой, – напомнила я ему.

– А я сначала к Николасу.

– Ты забыл, что Генрих просил без экстрима?

– Я помню, только быть готовым во всеоружии и экстрим – это разные вещи. Hasta la vista baby.

Это было забавно, дело в том, что Николас считает, что огнестрельное оружие и женщина – два несовместимых понятия, зато все холодное оружие идеально подходит для представительниц слабого пола. В качестве примера он приводит свою жену, в руках которой обыкновенная вилка превращается в страшное оружие.

Я же пошла к себе.

– Ну что, отправляетесь в путешествие? У нас, как и в любой другой организации, слухи быстро распространяются, – пояснила Иоанна, ставя коробку имбирного печенья на стол. Я налила нам чаю.

Вот что парадоксально: и через двести лет слухи по Агентству распространяются с такой же быстротой, как и в мое время, и люди, их распространяющие, одни и те же. В наше время это секретарь Генриха Меланья, Вика из бухгалтерии, в 2208 году – это Лиза, секретарь Генриха, и Аня из бухгалтерии. Ничего не меняется.

– Да, мы с Питэром… – начала я, но предложение за меня закончила Эмили:

– Полетите в Швейцарию. Собирайся, были получены данные от Фридриха, точнее МИР Фридриха. Держи, – она дала мне флешку. – Питэр уже забрал твои вещи из отдела снабжения и ждет тебя на аэродроме, сама дойдешь или тебя проводить? Кстати, привези мне шоколад.

– Ты же на диете, – удивилась Иоанна.

– В Пулково? – спросила я.

– Так ты только в Пулково на диете? – рассмеялась Иоанна. – Ну, тогда все понятно.

– Нет, ехать мне в Пулково?

– Зачем? – удивилась Эмили и обратилась к Иоанне: – И от швейцарского шоколада не полнеют.

– Как зачем? – в свою очередь удивилась я. – Мне же нужно ехать в аэропорт.

– А также от колбасы, печенья, – Иоанна продолжила Эми.

– Я сказала не в аэропорт, а на аэродром, он находится в десяти минутах ходьбы от Агентства.

– А я и не знала, что у Агентства есть аэродром.

– Кстати, от колы, мороженого тоже не полнеют, – продолжила Иоанна.

– Злыдня, уйду я от тебя.

– Куда? – поинтересовалась Иоанна.

– К кому, – я ее поправила. Иоанна кивнула головой.

– К красивому, хотя нет, это не обязательно, умному, мудрому, богатому, щедрому, нежному, надежному мужчине, который любил бы меня, балова-а-а-ал, – размечталась Эмилия.

В это время в кабинет вошел Питэр и показал на часы, я кивнула головой.

– Ну, ты, моя дорогая, многого хочешь. Такой зверь бывает один на миллион, – сказала Иоанна и, подумав, добавила, – если не на десять.

– А мне один и нужен, – обрадовалась Эмилия, – мне больше и не нужно, я женщина не жадная.

– Тебе нужно лететь с нами в Швейцарию.

– А там такие мужчины водятся? – поинтересовалась Эмилия.

– Нет, – огорчила ее Иоанна, – там психбольницы хорошие.

– И тебя там тоже вылечат, – сказали мы хором.

– Помечтать не даете о принце на белом коне, – обиделась Эмилия.

– Мечтательница, – поинтересовалась Иоанна, – ну как ты себе представляешь этого принца на белом коне? Это что, бедный мужик должен искать белого коня, лезть на него, тащиться через весь Питер?

– Хорошо, – согласилась Эмилия, – в белом лимузине.

– А «Порше» или там «Бентли» не подойдут? – поинтересовалась я.

– И обязательно в белом? Черный не вариант? – спросила Иоанна.

– Ну хорошо, и такой вариант сойдет, – вздохнула Эмилия.

– Эми, – сказал Пит, – ты не соглашайся, только лимузин и только белый. Они тебя такими разговорами доведут до того, что ты будешь согласна выйти замуж за маленького жадного карлика на велосипеде.

– Да я замуж не хочу, чего я там не видела, – объяснила Эмили.

– Так в чем проблема? – удивился Пит. – Посмотри, сколько у нас или в соседних агентствах красивых, относительно свободных мужчин. Бери – не хочу.

Я поинтересовалась:

– Относительно свободных или относительно красивых?

– Это как тебе нравится, – ответил Питэр. – Ты собираешься лететь со мной или будешь мечтать здесь?

– Постой, – перебила его Иоанна, – а тебе какой мужик нужен?

– Мне? – скорчил рожу Питэр.

– Кире, – пояснила Эми.

Я задумалась. Какой мужчина? Хороший вопрос. Внешность, но с нее воду не пить. Умный, честный, был у меня такой, так я сбежала от него. Богатый? Да это тоже не особенно важно.

– Чтобы нравился, – ответила я.

– И все? – удивился Питэр.

– Ну да. Любовь приходит и уходит, а человек нравится всегда. Понимаешь, «нравится» – категория несколько иная, чем любовь, менее эмоциональная и более глубокая.

– Так ты не скоро найдешь мужика, – посочувствовала Иоанна.

– Почему? Он же мне просто должен понравиться.

– Сложно получить простое, – сказала Эми.

– Да не в этом дело, такой мужчина один на миллиарды. Он вообще единственный в своем роде. Проще найти «идеал» Эми, – Иоанна показала пальцем на подругу.

– Философы, – умилился Питэр.

В самолете мы просмотрели образ МИРа Фридриха.

МИР Фридриха составлял всего два с половиной часа, ну или около того. Просмотр МИРа оставил странное впечатление. Итак, на протяжении всего МИРа Фридрих в одиночестве сидел в небольшом кинотеатре и смотрел то фильмы, то слайды, то включал музыку, то рисовал фонтан в своем блокноте. Кинотеатр был достаточно оригинальным: вместо привычных кресел стояли скамейки с подушками, пол выстелен бордовым ковролином, а стены были грязно-розового цвета с белыми вертикальными вставками. Зелинский в черном смокинге сидел в центре кинотеатра, выглядел он как-то необычно, взрослее. Хотя это чувство может быть обманчивым, так как я его впервые увидела в таком презентабельном виде. А он ничего, если его побрить, причесать и приодеть.

Музыка в МИРе Фридриха была разная: и его собственная, и других исполнителей. Я не являюсь экспертом в мире музыки, поэтому не смогу сказать, кто автор этих произведений, но они мне понравились. В основном это была современная музыка. Затем Фридрих смотрел слайды. Они впечатляли: шишка, покрашенная в серебристый цвет, была сфотографирована с разных сторон и предстала в таком огромном количестве, что Питэр не выдержал и прокрутил данный эпизод образа. Также на слайдах были различные варианты глобусов, балетных пачек, скрепок и прочих мелких предметов в огромном формате.

Фильм, который смотрел Фридрих, состоял из отрывков ретрофильмов либо из сюжетов его жизни или просто из сюрреалистических эпизодов неизвестных мне фильмов. Например, Гитлер кидает в гору вилки, они падают в море и застывают, или пожилой мужчина убирает камешки граблями с песка, а потом оказывается, что это маленький японский садик, расположенный на небольшом столике около окна. Из окна открывается чудесный вид на лужайку с фонтаном и мраморной скамейкой. На этом месте Фридрих остановил фильм, подошел к экрану, потрогал фонтан, вернулся назад, достал блокнот с карандашом и стал рисовать фонтан, который он продолжал рисовать и после того, как запустил фильм снова.

– Я думаю, он правда сошел с ума, – отметил Питэр после полутора часов просмотра образа МИРа Фридриха.

– Может, с фонтаном связано место, где он спрятал информацию, – неуверенно предположила я. Хотя стоит признать: Питэр, видимо, прав.

– Возможно, но фонтан, – Питэр поморщил лоб, – фонтан как фонтан. Послушай, может быть, он не является венцом архитектуры… Нет, эту информацию, конечно, проверят, но надежды мало.

– Могу сказать точно: это самый обыкновенный фонтан. Такое бывало, чтобы МИР давал мало информации об исследуемом объекте?

– Да, ты и сама знаешь. Хотя о чем это я… Были подобные случаи, но ситуации были совершенно другими. Не думаю, что Фридрих что-то скрывает, он просто сошел с ума. Как ни грустно это звучит.

– А почему он должен скрывать, он разве знает о нас?

– Хороший вопрос; по идее, нет. Ты думаешь, что он изображает сумасшедшего, а на самом деле… – Питэр махнул рукой. – Нет, его тщательно проверяли немцы, перед тем как обратиться к нам. Элли предположила, что, возможно, у него глубокая депрессия.

– Ну не знаю, на человека, страдающего депрессией, он не похож.

– У каждого своя депрессия.

– Глубокая мысль.

– К тому же это МИЧ, а там человек не понимает, что МИР – это вымысел.

– Ну и что? Это не отменяет тот факт, что он может что-то скрывать.

– А зачем?

Я пожала плечами. Мне было обидно: я столько времени провозилась с МИЧем Фридриха, пересмотрела уйму ретрофильмов, а толку ноль. В МИЧе Фридрих ни с кем не разговаривал. Хотя и в реальной жизни он был не особенно болтливым, так с чего бы в МИРе ему быть словоохотливым? Надеюсь, что МИР Аркадия будет интересным. В этом МИРе было что-то странное, а вот что? Я поделилась своими сомнениями с Питэром.

– Я тебе скажу что: мы смотрим МИР не глазами Фридриха, а как бы со стороны, – пояснил Питэр.

– Но это не редкость.

– Для вменяемого человека, а как с психбольными? Не знаю. По идее, он же не может адекватно себя оценивать.

– Не знаю. О, смотри, мы прилетели.