Текст книги "Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир"

Авантюрист в соломенной шляпе

Французского живописца Винсента Ван Гога (1853–1890) никак не отнести к разряду любителей авантюр. Но вот один из его автопортретов повел себя именно так. Что ж, давно известно, что созданные полотна начинают жить собственной жизнью. Вот и этот портрет, любитель приключений, влипал в одну авантюру за другой.

Смерть клошара, или Явление портрета

Полицейский сержант нервничал. Не часто ему, простому патрульному с левого берега Сены, удается побывать в таких модных и богатых антикварных салонах, как у известного на весь мир парижского продавца картин Амбруаза Воллара. Просто сегодня, 25 декабря 1900 года, все чины полиции постарше и поудачливей празднуют Рождество, а ему приходится работать.

«Я бы никогда не осмелился побеспокоить вас в такой день, месье Воллар, – бормочет сержант, косясь то на натертый паркет и дорогие персидские ковры, то на стены, завешанные картинами в дорогих рамах. – На тот бродяга-клошар, который утопился ночью в Сене, оставил на берегу пальто, а в нем записку: «Во всем виноват Воллар с улицы Лафит».

Амбруаз Воллар, недоуменно взиравший на неуклюжего стража порядка, от неожиданности чуть не поперхнулся: «Вы подозреваете, что я сбегал на набережную и сбросил этого человека в воду?!»

«Нет, нет! – затараторил полицейский. – Конечно нет. Просто другой клошар видел, как бедолага скинул пальтецо, поднялся на мост и сиганул оттуда. Хотел даже кинуться на помощь, да, сами понимаете, месье, декабрьская вода холодна. Утопленнику все равно уже не поможешь, а самому подхватить простуду или, того хуже, воспаление легких не с руки. Тут уж, что и говорить, каждый за себя…»

Торговец картинами забарабанил пальцами по прилавку: «Но я-то тут при чем, милейший?»

Сержант вздохнул и опять затравленно повел глазами по стенам. В голову полезли дурацкие мысли: интересно, золото на рамах – настоящее? И сколько его будет, если соскрести со всех рам? «Простите, месье Воллар! – взволнованно проговорил он. – Но записка. И еще тот, второй клошар сказал, что перед тем, как прыгнуть в Сену, самоубийца упоминал ваше имя…»

Воллар подскочил и гаркнул басом, совершенно неожиданным для своего небольшого роста: «Вы что несете?»

У сержанта сердце в пятки ушло – что будет, если он не сумеет объясниться с этим вальяжным господином? А ну как тот нажалуется начальству, обвинит в том, что ему испортили праздник? Начальство ведь разбираться не станет – выгонит и баста!

«Утопший рассказывал своим дружкам-бездомным, что приносил вам картину Ван Гога, а вы не дали за нее ни сантима!» – выпалил сержант.

Лицо Воллара покраснело, глаза налились кровью, и он вскричал: «Вы считаете, что я надул покупателя?! Да, я уже давно покупаю и продаю картины, но еще никто не усомнился в моей порядочности. Мой выставочный салон скоро десять лет как считается лучшим во всем Париже. Это благодаря мне искусство современных художников стало известно во всем мире. И Ван Гога первым стал пропагандировать тоже я!!!»

Воллар взвизгнул и внезапно кинулся куда-то в глубь салона. От такой прыти полицейский только рот раскрыл. А торговец тут же возвратился с каким-то темным рулоном. «Вот глядите! – воскликнул он, развернув грязную холстину прямо перед носом сержанта. – Вот что принес ваш утопленник! Это может быть картиной Ван Гога?!»

Сержант замялся, пытаясь расстегнуть верхнюю пуговицу мундира – так ему стало жарко. Увиденное им месиво из грязи и пыли, в котором едва различались очертания человека, никак не походило на картину модного живописца. Даже такому несведущему в искусстве человеку, как он, это понятно.

«И ваш клошар просил за это тысячу франков! – бушевал Воллар. – Еще грозил, что пойдет к лучшим парижским коллекционерам. Я сказал: иди. Никто не даст за эту мазню и франка. Тогда он замахал на меня руками, словно безумный, в отчаянии бросил своего «Ван Гога» на пол и стремительно выбежал на улицу. Хорошо еще, что я не выкинул холст на помойку. Он хоть теперь подтвердит, что никакой моей вины в происшедшем нет».

Сержант вздохнул. «Конечно, вины нет, – пробормотал он. – Но вас все-таки вызовут в участок – подписать показания. Таков порядок».

Воллар кивнул – вызовут, так он придет. Торговцу картинами и антиквариатом не выгодно спорить с законом. И потому Воллар старался быть законопослушным. Правда, не всегда получалось. Поначалу, бывало, и сомнительные полотна скупал. А что делать? Надо же как-то сколачивать первоначальный капитал. Ведь в его деле оборот не быстрый. Тут надо уметь выжидать – купить сегодня за сотню франков, а через несколько лет продать за тысячи. Живопись – товар на будущее. Часто при жизни художник еле сводит концы с концами, зато после смерти цены на его полотна могут взлететь до небес. Так и с Ван Гогом вышло. Еще лет пятнадцать назад никто не интересовался живописью этого художника, ну, разве что судачили, что он – сумасшедший. Но после смерти Винсента Ван Гога в 1890 году его картины стремительно начали набирать и в славе, и в цене. Воллар, давно скупивший по дешевке несколько десятков полотен этого художника, в 1895 году устроил посмертную выставку его картин, продав многие из них за большие деньги. Впрочем, он был не просто удачливым коммерсантом, но и действительно хорошо разбирался в искусстве. Теперь вот считается признанным экспертом по живописи безвременно ушедшего из жизни Ван Гога.

Винсент Ван Гог был странным художником. Мог заплатить рисунком за выпивку, мог дарить свои картины едва знакомым людям. Но все это было еще давно, когда он был никому не известным живописцем. Теперь же каждая из его работ стоит многие тысячи франков. К тому же их уже успели скупить знаменитые коллекционеры. И потому Воллар сильно удивился, когда в его салон вломился клошар со скрученным холстом, перевязанным бечевкой, и заявил, что принес картину Ван Гога. Может, в другое время торговец картинами просто выгнал бы грязного посетителя вон, но то был канун Рождества. А в этот праздник принято заниматься благотворительностью, оказывать помощь неимущим. Благо со средствами у него все в порядке. В предпраздничные дни дела пошли в гору, а уж на художественные салоны вообще пролился золотой дождь – каждый, кто мог, мечтал купить нечто связанное с высоким искусством. Ведь Рождество 1900 года – дата, выпадающая раз в столетие.

Воллар решил, что даст клошару с десяток-другой франков, чтобы хватило хоть одно Рождество провести по-человечески. Снять комнату на ночь, купить побольше еды и даже бутылочку вина. И выпить ее не как бродяжка – из горла, а как порядочный человек – из рюмки или стакана. Но, развернув скатанный в трубочку холст, Воллар не сдержался. «Это подделка!» – грозно рявкнул он.

Винсент Ван Гог. Автопортрет в соломенной шляпе

Но клошар уперся: «Вовсе нет! Мой приятель выменял этот портрет на целую бутылку можжевеловой водки у одного официанта. Тот лет двадцать назад работал в «Красном петухе» на Монмартре. Туда частенько захаживал Ван Гог. И вот однажды официант рассказал художнику, что уходит из кафе, потому что нанялся стюардом на океанский пароход. Художник ему позавидовал. Рассказал, что всю жизнь мечтал о путешествиях, а только и сумел, что приехать из Бельгии во Францию. Возьми, говорит, мой автопортрет на память. Пусть хоть он попутешествует, посмотрит мир. Сам-то я болен и уже, наверное, никуда отсюда уехать не смогу».

«Глупая история! – взорвался Воллар. – А картина – подделка! Оригинал этого «Автопортрета в соломенной шляпе» висит над камином в особняке барона Ротшильда. Я сам видел его неоднократно. Так что можешь смело выбросить эту мазню в Сену!»

И зачем только он ляпнул такое?! Впрочем, кто же знал, что этот бедолага клошар решит кинуться именно туда?!

Ох, скверно вышло… А все из-за какой-то подделки. Воллар опять развернул злополучный холст «под Ван Гога». Кошмарная грязь! Надо все-таки ее стереть, ведь придется нести холст в участок. Воллар смочил особым раствором тряпку, с силой протер верхний угол картины и ахнул. Грязно-тусклые цвета преобразились в солнечный желтый и карминно-красный. Именно такие любил Ван Гог. Воллар кинулся на кухню, трясущимися руками начистил картошку и начал тереть ею холст, как обычно делают художники. И тогда проявились нервные, «червивые» мазки, характерные только для одного художника в мире – Винсента Ван Гога.

Воллар притащил яркую лампу и в ее свете начал рассматривать холст через лупу. Поразительно! Это действительно автопортрет Ван Гога. Но как же та картина у Ротшильда?! Наглая копия? Вряд ли. Ротшильд сто раз посоветуется с лучшими экспертами, прежде чем приобрести картину. Да и сам Воллар давал ему заключение в подлинности того «Автопортрета». Значит, это еще один авторский вариант. Известно же, что Ван Гог часто повторял свои полотна. Например, одних «Подсолнухов» написал пять штук.

Но что теперь делать с этим вариантом? Ясно, что выставить портрет на продажу он не может. Полиция, правда, не затребовала картину в качестве вещественного доказательства. Но объяснять покупателям, каким образом она попала к нему в салон, Воллару как-то не хотелось. Словом, портрет следовало продать тайком – и дело с концом!

Сорвавшаяся поездка, или Смерть в лифте

Надо бы продать этот портрет тайком – и дело с концом. И лучше всего предложить его какому-нибудь заезжему нуворишу – пусть купит и увезет подальше. Хорошо, что он знаком со многими состоятельными гостями Парижа. Подумав, Воллар предложил портрет крупному землевладельцу из Аргентины – сеньору Лопесу. Тот, узнав, что речь идет о работе Ван Гога, особо торговаться не стал – выложил кругленькую сумму. Однако сам за картиной не явился. Приехала его дочь – девица огненного темперамента с пышным бюстом и осиной талией. Взглянув на картину, захлопала ресницами и экзальтированно заахала: «Везти в Аргентину такой чудный портретик?! Да кто там знает о Ван Гоге? Перед кем я стану гордиться такой модной покупкой? Нет уж! Я оставлю его здесь – в моей парижской квартире на бульваре Распай».

Воллара передернуло. Он-то мечтал, что семейство Лопес увезет картину куда подальше. «Понимаете, дорогуша, – начал объяснять он, – Ван Гог очень хотел увидеть ваш солнечный край, но тяжело заболел и не смог осуществить свою мечту. Поэтому выразил свою последнюю волю: его портрет должен попасть в Аргентину».

Сеньорита Лопес снова захлопала своими черными как смоль ресницами и вдруг захохотала: «Ну и шутники вы, французы! Вечно что-то придумаете. Но мало ли, что хотел этот ваш Гог? Я теперь хозяйка портрета, так что он будет висеть у меня на стене как миленький!»

Одарив Воллара своей ослепительной улыбкой, аргентинская красотка ушла, приказав шоферу отнести картину в авто. Продавцу же оставалось лишь сетовать на непредсказуемость и упрямство латиноамериканцев. Но наутро он прочитал в газетах о чудовищном происшествии. Возвращаясь с ценной покупкой в свою квартиру на бульваре Распай, сеньорита Лопес встретила на лестнице двух своих пылких поклонников. Вспыхнувшая ссора привела к трагедии: обуреваемые ревностью, соперники зарезали бедную девушку, разрубив треугольник своей страсти по принципу «не доставайся же ты никому!».

Уже на следующий день аргентинский латифундист вернул картину Воллару. Торговцу это было только на руку. Уж теперь-то он продаст портрет тому, кто наверняка увезет его из Парижа. Воллар еще раз внимательно взглянул на злополучный холст и вдруг понял: человек, изображенный на нем, и впрямь похож на бродягу-путешественника, чье лицо обожжено солнечными лучами и обветрено всеми ветрами дорог. И соломенная шляпа только усиливает это впечатление. Так, может, это вовсе не выдумки и Ван Гог действительно хотел, чтобы его автопортрет путешествовал по свету? Да и сам «портрет-бродяга», видно, из тех картин, которые как бы живут своей собственной, загадочной жизнью. Не захотел вот висеть в парижской квартире – и все тут!

Повешенный на гвозде, или Стремление к свободе

К счастью, подвернулся удобный случай для того, чтобы холст Ван Гога оказался-таки за рубежом. Оказалось, что известный политик Жорж Клемансо ищет картину для подарка своему знакомому – американскому промышленнику Генри Фрику. Фрик был не только удачливым бизнесменом, которого уже успели прозвать «стальным королем», но и фанатичным коллекционером. Скупая в Европе произведения искусства, он мечтал о создании музея собственного имени.

Предложение Воллара показалось Клемансо подходящим, и он, не афишируя сделку, приобрел «Автопортрет в соломенной шляпе». Но, едва взглянув на портрет, понял, что не в силах с ним расстаться. Солнечный свет, буквально заполняющий всю картину, произвел на него потрясающее впечатление. Поразмыслив, Клемансо перевез портрет в свой загородный дом – там, на природе, человек в соломенной шляпе будет смотреться наиболее органично. Правда, в гостиной и прочих комнатах, наполненных антикварной мебелью, портрету современного художника не место, зато на террасе, залитой солнцем и заставленной гнутыми венскими стульями и плетеными кушеточками, он будет смотреться идеально.

Решено – сделано. Слуги вставили автопортрет Ван Гога в роскошную золоченую раму и повесили на стену. Хотя повесить его прямо оказалось делом не простым: из-за тяжелой рамы портрет все время так и норовил наклониться, как будто хотел соскочить со стены.

Утром следующего дня Клемансо уехал в Париж на заседание парламента, а вечером едва не стал жертвой покушения. В тот момент, когда политик, уже подъехав к своему дому, выходил из экипажа, какой-то неизвестный в маске выстрелил в него. Промахнувшись, злоумышленник поспешил скрыться. Клемансо же еще долго не мог прийти в себя. Происшествие сильно поразило его. Он-то считал себя популярным политиком, которого любит народ. И вдруг – покушение!

Несколько дней, сославшись на недомогание, он не выходил из дома. Неожиданно проведать его приехал Фрик. находившийся в то время в Париже. Расположился без церемоний на залитой солнцем террасе и, улыбаясь, заметил: «Это вы здесь во Франции все еще никак не привыкнете к покушениям. Ну а у нас за океаном это дело обычное. Президента Авраама Линкольна и вовсе застрелили прямо в театре, пока он смотрел веселую комедию. Да и в меня самого в 1892 году стреляли и даже ранили – в отличие от вас. Но я, как видите, все еще жив. Впрочем, переменим тему, – хохотнул Фрик, – Поговорим лучше о приятном, дорогой месье Клемансо. Вчера я виделся с хорошо вам известным Амбруазом Волларом, так он проговорился, что вы решили сделать мне подарок. – Американец подошел к висящему на террасе портрету и подозрительно потрогал тяжелую раму. – Конечно, не мое дело давать советы, но, как человек, производящий металл, из которого делают гвозди, скажу прямо: такой тяжести ни один гвоздь долго не выдержит. Тут надо шурупы ввинчивать – и не один. Иначе портрет может рухнуть на голову!»

Политик в недоумении воззрился на картину и вдруг соскочил с кушетки. И вовремя! Через пару секунд тяжелая рама рухнула прямо на то место, где он только что сидел. Фрик заливисто захохотал.

«Чему вы смеетесь?! – завопил политик. – Это же портрет-убийца! Так и кажется, что на гвозде висит сам проклятый художник!»

Американец подавил смех: «Просто картина поняла, что она не для вас. Этот авантюрист на портрете явно стремится куда-то в путь. Иначе чего бы он надел соломенную шляпу от солнца? Продайте картину мне, и я увезу этого бродягу туда, где много света».

Через пару недель Фрик покинул Париж и увез за океан автопортрет Ван Гога. Сначала повесил его в своем поместье Клэйтон в Питтсбурге, затем перевез в Бостон и, наконец, в начале 1910-х «Автопортрет в соломенной шляпе» оказался в Нью-Йорке – в новом здании на углу Пятой авеню и Восточной 70-й улицы, которое специально было построено Фриком под художественную галерею. Картина пользовалась популярностью у публики. Ее неоднократно просили для различных выставок. Владелец не возражал. Так что портрет вполне утолил свою жажду путешествия, побывав даже в Латинской Америке.

После смерти миллионера в 1919 году его дочь Хелен и другие наследники заметно расширили музейное собрание. Но несколько картин со временем вновь оказались в поместье Клэйтон. Среди них был и автопортрет Ван Гога. Поначалу он спокойно висел в одной из комнат. Однако потом, когда стоимость картины перевалила за миллион долларов, ее спрятали в бронированный сейф, вероятно опасаясь похищения.

И тут начали твориться странные вещи. Чуть не каждую ночь трезвонила сигнализация, хотя к моменту приезда полиции все замолкало. Затем в доме начались непонятно откуда взявшиеся возгорания. В конце концов, хозяева решили прибегнуть к услугам специалиста по паранормальным явлениям, пригласив для консультаций ясновидящую и астролога Джоан Квигли. Конечно, в то время никто еще и не подозревал, сколь успешную карьеру сделает мисс Квигли в 1980-х годах, став личным астрологом четы Рейган, но уже к началу 1970-х имя ее было на слуху и к ее советам прислушивались многие знаменитости. При осмотре дома Фриков ясновидящая хранила гробовое молчание, пока не подошла к сейфу. Окинув его холодным, жестким взглядом, она громко и чуть нараспев произнесла: «В сейфе заперт дух, который стремится к свободе!»

Когда же Джоан объяснили, что в сейфе всего лишь картина Ван Гога, та решительно изрекла: «Продайте ее немедленно, если не хотите больших неприятностей!»

Из дворца диктатора Франко в мусорную корзину

В конце 1973 года автопортрет Ван Гога был продан некоему испанскому коллекционеру, который не пожелал назвать свое имя. Забрать картину он послал своего личного тайного агента. Приехав в США и встретившись с адвокатами продавцов, тот передал им кейс с деньгами, получил взамен футляр с холстом и поспешил возвратиться на родину, дабы успеть вернуться до Рождества. Однако, прилетев в Мадрид под вечер 20 декабря 1973 года, не смог, как обычно, выбраться из аэропорта. В тот день, как на грех, был убит председатель испанского правительства Карреро Бланко, и полиция с таможней зверствовали вовсю. Холст сочли незаконно приобретенным и конфисковали. Дальше – хуже! Картиной заинтересовался сам каудильо Франко, и, конечно, его интерес не сулил ничего хорошего. Коллекционера вычислили и посадили в тюрьму. А его собрание картин отобрали «в пользу нации», разместив в одном из дворцов диктатора.

Да только недолго оставалось любоваться «отцу нации» на Ван Гога в золотистой соломенной шляпе. В ноябре 1975 года Франко скончался. Причем после смерти каудильо многих вещей из его коллекции на месте не обнаружилось. Пропал куда-то и автопортрет Ван Гога.

Лет десять о нем не было слышно. Однако коллекционеры не теряли надежды напасть на его след. Особенно мечтали найти портрет испанские собиратели – как-никак, в последний раз он исчез именно из их страны. Не раз пресса публиковала различные истории, связанные с автопортретом Ван Гога в соломенной шляпе. Но всякий раз оказывалось, что речь идет не о «портрете-бродяге», а о вполне добропорядочном его варианте, который когда-то принадлежал банкиру Ротшильду, а потом был совершенно легально продан в Детройтский институт искусств.

Но вот однажды в газеты попала невероятная история. Один из удачливых испанских коммерсантов, имя которого, впрочем, не сообщалось, якобы нашел, и опять-таки за океаном, ТОГО САМОГО бродягу в соломенной шляпе и даже приобрел его за большие деньги. Однако за ввоз шедевра в свою страну ему надо было уплатить солидную пошлину, а уж очень не хотелось. Словом, подумав, он решил не декларировать свое приобретение. Вынул холст из рамы, завернул его в картонную обертку, а потом закатал в большой персидский ковер.

На ковер таможенники не обратили никакого внимания, тем более что его хозяин, бурно расхваливая свою покупку, громко кричал, что везет ее в подарок любимой женщине. Ну а чтобы никаких подозрений не возникло, он еще из Нью-Йорка позвонил своей секретарше и велел ей встречать его прямо в аэропорту. Красотка, молодая и бойкая, явилась на крыльях любви – вызов шефа сулил ей большие перспективы. Ну в самом деле, какая секретарша не мечтает стать женой начальника?

«Дорогуша, я привез тебе в подарок роскошный персидский ковер!» – радостно закричал ей коммерсант прямо через таможенный барьер. Красотка, взвизгнув от счастья, повисла на шее шефа на виду у всех таможенников. Потом парочка отправилась в офис, расположенный в большом многоэтажном доме. Ну а уж оказавшись там, красавица первым делом раскатала на полу персидский подарок и упала на него сама. Тут и шеф не оплошал: отчего ж не вкусить любовных утех, коль те предлагаются с такой настойчивостью?

Однако, едва очнувшись, он поинтересовался: «В ковре лежала картонная обертка, где она?» – «Я выкинула ее за дверь!» – беспечно ответила секретарша.

Шеф вылетел пулей из офиса, но, увы, ни в коридоре, ни на лестнице ничего не было. «Портрет-бродяга» снова ухитрился сбежать.

Конечно, было проведено расследование. Так дело попало в газеты. Выяснилась история, достойная самой нелепой комедии. Пока сладкая парочка проверяла на мягкость персидский ковер, по коридору прошлась уборщица. Увидев выброшенные картонные обертки, она машинально выбросила их в мусоропровод. Дальнейшее покрыто мраком. Может, портрет был уничтожен вместе с другим мусором? Хотя, возможно, кто-нибудь из мусорщиков все же развернул обертку? Тогда есть надежда на то, что картина уцелела. По крайней мере, искусствоведы, глядя на автопортрет Ван Гога в соломенной шляпе, все еще надеются, что его собрат-авантюрист когда-нибудь объявится снова.