Текст книги "Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир"

Истории драгоценной «Надежды»

Ювелирное искусство наполнено авантюрными и мистическими историями. Но первенство здесь держит один драгоценный брилиант – и абсолютно заслуженно.

Бриллиант с хорошеньким проклятием

«Как скучно на парижских вечеринках!» – Сумасбродка Эвелин выловила вишенку из коктейля и, дурачась, кинула ее прямо в бокал кузины Мардж. Та, ойкнув, прикрыла рукой от брызг свое блестящее колье. Эвелин скривилась: «Зачем ты нацепила это вульгарное колье?» – «Мой ювелир сказал, оно приносит удачу!» – попыталась оправдаться Мардж. И тут Эвелин взорвалась. «А мне приносят удачу драгоценности, от которых у других одни несчастья! – громко произнесла она. – Ищу бриллиант с хорошеньким проклятием!»

Не удержав бокал, подвыпившая Эвелин Маклин выплеснула коктейль прямо на платье кузины. Мардж обомлела. Что же будет? Такое поведение на вечеринке парижского бомонда – явный вызов обществу! Но никто даже не взглянул в их сторону. Неужели для веселого Парижа это – обычная сцена? А может, за лето нынешнего 1910 года, пока Эвелин живет в Париже, все привыкли к ее эпатажным выходкам? Одни только гонки по Елисейским Полям в новеньком кабриолете с парочкой взъерошенных куриц на заднем сиденье чего стоят! Бедные хохлатки тогда орали почем зря, а народ шарахался в ужасе. Ясно, что после такого никто и не ожидает хороших манер от «американской выскочки». К тому же все шепчутся, что в свои 24 года Эвелин «неприлично богата». Ее отец Том Уолш сколотил громадное состояние на золотых приисках. Слыл властным бизнесменом. Но сладить с собственной дочкой не смог, недаром ее прозвали «заводной девчонкой». Мардж вздохнула, вспоминая, как несколько лет назад Эвелин появилась на приеме в вашингтонском доме отца с невообразимой прической «Воронье гнездо». Тогда, чтобы дочка вернула себе «приличный» облик, Том Уолш пообещал ей алмазный браслет. С тех пор у них так и повелось: чуть что – Эвелин за свою «уступчивость» снова бриллианты требует. И не крошечные, как те, что сейчас на Мардж, а самые большие.

И как только Эдварда Маклина, кузена Мардж, угораздило два года назад жениться на этой сумасбродке? Ведь Эдвард – такой умница, к тому же наследник владельца преуспевающей газеты «Вашингтон пост». И вот вам – влюбился в легкомысленную красавицу! Теперь и он задабривает ее драгоценностями. На рождение сына купил огромное кольцо. Но Эвелин закатила скандал: кольцо, видите ли, вульгарно.

Эвелин Маклин

Понятно, что бедный Эдвард устает от сумасбродств жены – недаром на этот раз попросил кузину пойти с ней на вечеринку. Ох, если бы предвидеть последствия! Мардж стиснула зубы и попыталась незаметно смахнуть с платья следы от брызг коктейля. Краем глаза она увидела невысокого молодого человека в потрясающе элегантном смокинге. Он тут же отвернулся, но Мардж заметила его жадный взгляд в сторону Эвелин. Неужели еще один поклонник? Мало у Эдварда с Эвелин домашних скандалов. И тут Мардж как током ударило – да это же Пьер Картье, младший из известной династии ювелиров. Нельзя, чтобы он застал их в таком виде!

Она потащила кузину в дамскую комнату. Сама вытерла залитое платье, а служительницу попросила подать Эвелин крепчайшего кофе. Только спустя полчаса кузины вышли в зал. И удивительно – Картье тотчас шагнул им навстречу.

Альфред Картье и его сыновья (слева направо): Пьер, Луи и Жак

«Я могу предложить мадам Маклин то, что она ищет, – самый дорогой в мире бриллиант с самым настоящим проклятием!» – Жестом фокусника Картье извлек из рукава изящный синий футляр и открыл его. Вихрь чистейшего темно-голубого света взорвался перед глазами. Кузины ахнули.

«Перед вами «Блю Хоуп» – «Голубая надежда». Иногда его также называют «Голубой алмаз короны» или «Голубой француз». Хотя, как видите, камень скорее не голубой, а васильково-сапфировый. В далеком 1668 году путешественник Жан Тавернье привез его из Индии для самого Людовика XIV. Говорят, что выкрал из священного храма, где алмаз этот украшал статую Будды. И не просто украшал, а служил ей третьим глазом. Так вот жрецы храма прокляли тогда вора. И Тавернье стал первым, на кого пало проклятие: из Франции он поехал в далекую Россию, и там по дороге его разорвали волки. С тех пор алмаз всем приносит несчастья. Вы ведь говорили о таком камне, мадам Маклин?»

Эвелин молчала и только завороженно смотрела на иссиня-голубой алмаз, вставленный в тяжелую подвеску. Потрясающий камень! Но вот оправа слишком громоздка.

«Неужели сам Людовик XIV носил этот камень?» – удивленно прозвучал голос Мардж. Ювелир оживленно повернулся к ней, обрадованный вопросом: «Да, но перед этим он приказал огранить индийский алмаз. Из его 112 карат осталось всего 67, но зато он стал бриллиантом. Ни у одного государя в мире не было подобного! Людовик обычно носил его на длинной синей ленте, повязанной на шее. И вот как-то дал пофорсить своей фаворитке мадам де Монтеспан. Но, увидев красавец-камень на ее груди, понял: его избранница недостаточно прекрасна, и вскоре окончательно охладел к ней. Да и самому Людовику с камнем не повезло: «Голубой алмаз короны» был при нем в тот самый день, когда его настигла мученическая смерть от гангрены. Дальше проклятье действовало еще сильнее. Со временем бриллиант попал к королеве Марии-Антуанетте. И как вы знаете, бедняжка закончила свои дни на гильотине. А герцогиня Ламбаль, которой королева давала поносить бриллиант, была растерзана разъяренной толпой во времена Французкой революции».

«Какие жуткие истории вы рассказываете, месье!» – ахнула Мардж. Картье перевел дух и продолжил: «Революционеры поместили сокровища французских королей на мебельный склад, где все желающие могли ими полюбоваться. Вот только охранялось помещение из рук вон плохо. Шайка грабителей, которую возглавлял самый известный парижский вор Поль Мьетт, похитила сокровища. Но взломщиков вскоре поймали. Большинство драгоценностей удалось вернуть. Однако «Голубой алмаз короны» пропал бесследно. Говорят, кто-то переправил его в Амстердам. Вряд ли это успел сделать Мьетт. Ведь, попав в тюрьму, он уже через пару дней стал очередной жертвой проклятия – его зарезали сокамерники».

Эвелин скривила губки: «Забавно!» – и потянулась к очередному бокалу шампанского. Мардж выхватила бокал прямо у нее из-под руки: «Не отвлекайся, кузина! Это же так интересно! А почему, месье Картье, вы сказали, этот камень называют «Блю Хоуп» – «Голубая надежда»?»

Картье улыбнулся: «Все очень просто. Исчезнувший в годы революции голубой бриллиант со временем добрался до Англии, где его купил король Георг IV. Правда, до этого стараниями голландских ювелиров камень изрядно «похудел». Он весил уже 44,5 карата, но, как говорят, стал еще более прекрасен и, что главное, не растерял свою роковую силу. Ведь жизнь Георга IV с того времени явно пошла под откос: он по уши увяз в долгах. Так что после его скорой смерти камень был продан кредиторами с аукциона. В итоге он оказался у известнейшего лондонского банкира и коллекционера драгоценностей – Генри Филиппа Хоупа. Отсюда и имя алмаза – «Блю Хоуп», которое, как вы знаете, можно перевести как «Голубая надежда».

Мардж подняла на Картье недоверчивый взгляд: «Я слышала о семье этого банкира. С ним ничего не случилось, он умер в преклонные лета своей смертью, оставив кучу денег». Картье вспыхнул: «Проклятие алмаза коснулось его наследников. Они разорились! – Ювелир повернулся к Эвелин. – Взгляните на этот зловещий камень, мадам! Разве вам не хочется иметь его, чтобы он, приносивший всем одни несчастья, приворожил вам удачу?»

Эвелин вздохнула. Проклятье, конечно, интересно, но хорошо бы ускользнуть от бдительного ока Мардж и рвануть в какой-нибудь ресторан, где никто не будет выхватывать бокалы у тебя из-под носа.

«Этот «Блю Хоуп», конечно, класс, – процедила она, – но оправа у него какая-то неказистая!» – И, не дав ювелиру опомниться, Эвелин ринулась к дверям.

Пьер Картье возвращался домой, прижимая руку к груди, где во внутреннем кармане смокинга лежал синий футляр. Пока извозчик плелся по булыжной мостовой, ювелир сердито ругался про себя – и на американскую выскочку, и на ее недоверчивую кузину. И конечно, на себя самого – не смог уговорить эту заморскую миллионершу, а ведь должен был! Ювелирному дому Картье позарез нужны деньги. Когда-то все ювелирное производство ютилось в скромной мастерской неподалеку от Пале-Рояля. Правда, уже тогда к его дедушке, Луи Франсуа Картье, заходили и русская княгиня Демидова, и французская императрица Евгения, жена Наполеона III. Теперь у четверых внуков Луи Франсуа – филиалы в главных европейских столицах, а Пьер, самый младший внук, два года назад, в 1908-м, открыл представительство Дома Картье за океаном – в Нью-Йорке. Теперь ему нужны оборотные средства, да и реклама не помешает. И все это будет, если только он сумеет продать «Блю Хоуп» этой экстравагантной американке!

Пьер еще теснее прижал футляр. Два месяца назад ему фантастически повезло – удалось купить на аукционе алмаз Хоупа. А ведь ювелирный мир уже считал, что навсегда расстался с ним. Последний его владелец, торговец драгоценными камнями, поплыл в Сингапур, но его корабль затонул. Но оказалось, что он не брал с собой камня, и тот спокойно лежал в сейфе Парижского банка. Вот тогда-то Картье и выкупил это сокровище. Мечтал оставить себе, но понадобились деньги. Покупателей, впрочем, долго не находилось. И вот сегодня, услышав: «Ищу бриллиант с хорошеньким проклятием!», он сразу понял: надо действовать. Пришлось насочинять экспромтом жуткую историю о проклятии и королях. И ведь американка поверила! Пусть сейчас она не взяла камень, наметанный глаз ювелира Картье заметил – бриллиант ей приглянулся. Нужно только исхитриться и переделать оправу.

Проделки бриллиантового дьявола

Первый день уик-энда в загородном доме нью-йоркских приятелей Эвелин был в разгаре. Поднабравшиеся гости веселились каждой шутке. Палец покажи – смеяться будут. Вот это – настоящая американская вечеринка, а не прилизанный раут в Париже! Эвелин была в ударе. Муж не поехал с ней – нашлись дела в газете. Зато приехали постоянные поклонники Эвелин – «верные пудели», как презрительно называл их Эдвард. Все они наперебой приглашали красавицу на очередной танец, так что у Эвелин уже ноги подкашивались. Ловя ртом воздух, она присела на кушетку, обвела глазами зал и чуть не присвистнула, как в юности. Ого! Перед ней стоял тот самый ювелир из Парижа. «Я одолел океан, чтобы привезти вам то, что вы ждали!» – галантно произнес он, окидывая красавицу откровенно чувственным взглядом и открывая одновременно черный бархатный футляр.

Сноп васильковых брызг окатил Эвелин. Она порывисто вздохнула – камень стал еще красивее. Ювелир оправил его в россыпь прозрачных бриллиантов и из всего этого великолепия создал изумительное колье. «Взгляните, как оно подходит вам!» – Соблазнитель Картье улыбнулся, словно Мефистофель, и поднес колье к платью Эвелин. И только тут она поняла, что не случайно надела это темно-васильковое платье. Щелкнула застежка, колье легло на обнаженную шею. По «пуделиной стае» поклонников пронесся протяжный стон восхищения. Эвелин прижала камень рукой. Нет, она больше не отдаст его! Это ее «Голубая надежда».

В мае 1911 года Эдварду Маклину пришел счет из Дома Картье на 180 тысяч долларов. Сумма по тем временам неслыханная для драгоценностей! Но Эдвард заплатил без разговоров. Да он и сам любовался бесподобным сверканием бриллианта, поглаживая то голубой огонь, то шейку жены – ведь Эвелин не снимала колье ни днем ни ночью. Только в детской ее можно было увидеть без бриллианта – Эвелин охотно давала сынишке Уинсену поиграть с камнем. «Пусть поточит зубки! – смеялась она. – Мой сынок и мой бриллиант – вот мои надежды!»

Одна лишь свекровь встретила камень в штыки. «Синева как у покойника! – кричала она. – Сними, чтоб я не видела!» Эвелин гордо вздергивала голову и хохотала: «А вы не смотрите!» Свекровь, хлопнув дверью, вылетала из гостиной. А потом слуга вызывал Эдварда в апартаменты матери. И та долго выговаривала ему за бесстыдное поведение жены. Однажды свекровь принесла на обед белый шарф и бросила невестке: «Прикройся!» Эвелин вскочила со стула, и камень в ее колье вспыхнул злобным светом. Бедная свекровь ахнула и заслонила глаза рукой: «Бриллиантовый дьявол!»

А на другой день она заболела. Эдвард пригласил самых лучших врачей, даже выписал какое-то светило из Лондона. Но приплыть из-за океана оно не успело. Умирая, свекровь звала в бреду Эвелин, крича: «Избавься от алмаза! Он не успокоится, пока не изведет всех нас!»

И он действительно не успокоился – в одночасье вдруг умер любимый брат Эвелин. На другой день после похорон она, привычным жестом прижав свою бриллиантовую надежду к груди, понеслась в церковь. Старый священник монсеньор Руссель, уже много лет исповедовавший семью Маклин, выслушал ее сбивчивый рассказ. «Я хочу снять проклятие! – рыдала Эвелин, снимая злосчастное колье. – Вы можете освятить камень?»

Монсеньор Руссель молча взял колье. Да, такие сокровища губительны для людей! Говорят, они – орудия дьявола. Но при чем тут дьявол? Люди сами совершают предательства и убийства. Как истинный христианин, святой отец не верил ни в какие проклятия. Но если миссис Маклин просит, он готов освятить камень. Монсеньор положил бриллиант на коричневую вельветовую подушечку, вскинул крест, и тут. раздались страшные удары грома. Дождь потоком ринулся с небес. Из окон посыпались разбитые стекла. И все вокруг завыло, заверещало, как в страшной сказке, а алмаз засветился зловещим светом. Но святой отец не дрогнул, рука его снова осенила крестом голубой камень. И гроза стихла.

Домой Эвелин вернулась еле живая. Сунула колье в укромное место, не решаясь надеть. Утром увидела, что «Блю Хоуп» посветлел. Перестал пугать яростным огнем и светился мягким голубым светом. Как завороженная, Эвелин расстегнула застежку и надела колье. И почувствовала необычайное спокойствие. Теперь из яростной ее надежда стала тихой.

Эвелин изменилась вместе с камнем. Перестала носиться по вечеринкам и шокировать публику. Занялась благотворительностью. И теперь никто уже не называл ее «заводной девчонкой». Эдвард благодушно заявлял приятелем: «Моя экстремалка перебесилась и притихла». Время шло. Миссис Маклин становилась добропорядочной американкой. Но в начале 1919 года ее начали мучить странные сны. То снились пожары, пламя которых было не желтым, а фиолетовоголубым. То жуткие водопады увлекали ее куда-то на дно – прямо в темно-голубой омут. И не было спасения от этой синевы. Однажды на светском рауте она привычным жестом тронула себя за шею. Колье не было! Эвелин понеслась домой. Вбежала в спальню. На ее огромной кровати сидел девятилетний Уинсон и гладил голубой бриллиант. А назавтра прямо у дома его сбила машина.

В отчаянии Эвелин стояла посреди своей комнаты, глядя на пустую кровать. Еще несколько дней назад здесь сидел ее мальчик с бриллиантом в ладошке. Теперь он в могиле. А проклятый алмаз – вон он: снова светится зловещими отблесками. Видно, и освящение не сладило с этим сатанинским камнем! И зачем только она купила его?!

Эвелин набрала номер нью-йоркского филиала Дома Картье: «Как вы могли, Пьер, продать мне этот ужасный камень?! Ведь я была глупая девчонка. Но вы-то должны были понимать, что значит проклятие!»

Телефон долго молчал, Пьер вздыхал в трубку и, наконец, произнес: «Не было никаких проклятий, Эвелин! Я придумал их, чтобы вы купили алмаз. Мне нужны были деньги. А вы сами кричали на весь Париж, что хотите иметь бриллиант с легендами и проклятиями. Вот я и приукрасил на собственный лад подлинную историю камня. Простите меня!»

Трубка мягко легла на рычаг. Эвелин схватилась за голову – не может быть! Пусть Картье и выдумал все про проклятие, но была же дьявольская гроза, когда освящали камень. И смерть Уинсена. Почему?!

Злые чары

На другой день удивленные посетители могли видеть миссис Маклин в непривычном для нее месте – библиотеке. Несколько недель она перерывала старые газеты и журналы. Домой возвращалась с дикой головной болью. Но не от чтения мелкого текста – от прочитанного! Эвелин узнала, что правнук банкира Хоупа продал Голубой бриллиант, чтобы спастись от разорения. Владельцем камня стал француз Жак Колё. Он сошел с ума и покончил жизнь самоубийством. Сокровище перешло в руки русского князя Ивана Канитовского. В Париже у того была любовница – танцовщица знаменитого театра варьете мадемуазель Лоренс Ладе. И вот однажды, едва она выбежала на поклон под гром оваций, из ложи Канитовского раздался выстрел. Стройная длинноногая красавица как подкошенная упала на сцену. Прожектор, высветивший ее прелестный сценический наряд, вспыхнул темноголубой молнией – на груди у Лоренс был приколот Голубой бриллиант. Князь, воспользовавшись суматохой, сбежал из театра. Друзьям он рассказал, что застрелил любовницу, поскольку она ему изменила. Но через пару дней и князя нашли зарезанным на парижской улице. Газеты писали, что это русские революционеры отомстили Канитовскому за то, что он вышел из их организации. Но разве не ясно, что и князя, и мадемуазель Ладе сгубил алмаз?!

После смерти Канитовского камень Хоупа купил турецкий султан Абд аль-Хамид II, жестокий и жадный правитель, прозванный Проклятым. Он украсил бриллиантом свою любимую наложницу Зобейду, но вскоре в припадке гнева зарезал юную красавицу. Сам же Хамид погиб в результате переворота, учиненного младотурками, а хранителя султанских драгоценностей вздернули на виселице под улюлюканье толпы. Словом, все, кто прикасался к «Голубой надежде», гибли. С калейдоскопической быстротой камень уничтожал своих хозяев. Неужели Картье не знал этого?!

Эвелин снова позвонила в Нью-Йорк, но номер не отвечал. Она пришла в отчаяние. Целую неделю просидела в своей комнате, отказываясь выходить. Эдвард, и сам измученный до предела, уехал куда-то к приятелям. Дом замер, горюя вместе с хозяевами. А ночью Эвелин услышала, как кто-то тихо стучит в дверь. Что-то подсказало ей: надо пойти открыть. На пороге стояла ее старая нянюшка-негритянка. 11 лет назад, когда Эвелин вышла замуж, старушка уехала к родственникам в Атланту. И вдруг – она здесь?.. Как маленькая, Эвелин кинулась в объятия няни.

«Голубка моя! – шептала та. – Дурной сон я видела и поняла – у тебя несчастье. Бедный наш ягненочек! До десяти годков не дожил! Чистый ангел на небе будет! А ты, голубка, не держи горе в себе. Расскажи своей няне!»

И Эвелин, вытирая слезы, рассказала ей все – о бриллианте и проклятии. Негритянка взяла в ладонь голубой камень и сжала его: «Что случилось, того не поправишь! Надо было сразу няню позвать. Я наложу на это чудовище свое негритянское заклятье. Камень не сможет больше калечить твою жизнь. Только делай как я скажу. Раз в алмазе зло – лиши его силы. Обходись с этой драгоценностью, как с простой вещью. Не восторгайся им, не дорожи! Пусть знает свое место и боится, что его выбросят, как простую побрякушку!»

Наутро, проснувшись, прислуга нашла роскошное голубое колье небрежно брошенным на газетном столике посреди старых выпусков «Вашингтон пост». С тех пор так и повелось – муж и слуги могли встретить бриллиант в самых невообразимых местах. То кухарка натыкалась на него в банке с солью, то горничная выуживала из цветочного горшка, то Эдвард находил в коробке из-под сигар. Сама же Эвелин снова стала прежней. Опять пошли гости, вечеринки, маскарады и розыгрыши. Опять ее открытая спортивная машина с визгом носилась по округе, наводя ужас на обывателей. И ее снова стали называть «заводной девчонкой».

Как ни странно, перемена понравилась Эдварду. А может, он просто решил, что, раз жене так легче, пусть развлекается. Во всяком случае, он отпускал ее на приемы и коктейли и снова покупал… драгоценности. «Как говорит народная мудрость: лучшие друзья девушек – бриллианты!» – шутил он. А вскоре Эвелин сама подарила ему бриллиант – крохотную девчушку с беленькими волосиками на головке.

Появилась и еще одна новость – постоянные груды телефонных счетов с адресатами ювелирных домов. Часто Эвелин разговаривала с Пьером Картье, и всегда прикрыв двери своей комнаты. Эдвард решил, что она затеяла очередную дорогостоящую покупку. Но все было наоборот – Эвелин попыталась тайком ото всех сбыть свой проклятый алмаз. Вот только время шло, а покупатели не находились. Дьявольский камень не желал продаваться! Тогда Эвелин начала предпринимать немыслимые действия. Она то отдавала «Блю Хоуп» очередной подружке – покрасоваться на приеме в Белом доме, то надевала его на шею любимой собаке и отпускала ее погулять или давала уличным детишкам поиграть. Наверное, втайне она надеялась, что проклятое колье потеряется или просто кто-то прикарманит его. Но удивительно, никто так и не польстился на него. Камень упрямо возвращался к хозяйке.

А между тем роли в семействе Маклин незаметно поменялись. Теперь Эвелин сидела с дочуркой, а Эдвард каждый вечер рвался из дома. «Частный прием! – заявлял он жене. – Очень действенная благотворительность!» В конце концов Эвелин и сама уверилась, что приемы были частными и весьма благотворительными – пришли дикие счета за драгоценности, духи и роскошные туалеты, выписанные прямо из Парижа. К тому же у объекта благотворительности нашлось и имя – Розалия Лоуренс, подиумная модель. Именно так, весьма выспренне, значилось на ее розовой благоухающей визитке, которая ненароком выпала из пиджака Эдварда.

Эвелин закатила скандал. Любовница – ладно, но – счета?! Эдвард хорохорился, пряча глаза: «Да один твой «Хоуп» покроет все расходы! Кстати, бриллиант куплен на мое имя. Так что я всегда могу подарить его Розалии!»

Жена окаменела. Бриллиант, украшавший великих королей, на шее какой-то манекенщицы?! Забыв об возможных сплетнях и статьях в желтой прессе, Эвелин вытолкала мужа вон из дома. А на другой день в отель, где он поселился, потянулась очередь из поклонников Эвелин, поднятых ею, как по тревоге. Каждый поклонник привез по несколько чемоданов, баулов и сумок с вещами Эдварда Маклина. Так что к вечеру в холле отеля образовалась огромная куча. Что ж, поклонники, как истинные пудели, с удовольствием отнесли «поноску», которую им дали.

Разъяренный Эдвард потребовал развода. В ответ Эвелин вернула себе отцовскую фамилию и стала миссис Уолш Маклин. Пресса обсасывала эту историю со всех сторон. К тому же выяснилось, что дела «Вашингтон пост» пошли под откос. Благоухающая Розалин тут же бросила разорившегося любовника и заблагоухала для кого-то другого. Эдвард запил. Долги росли, но работать он уже не мог, так что пришлось продать газету. По этому поводу бывший хозяин впал в белую горячку и угодил в психбольницу. Там он и умер в 1941 году. И пресса снова бурно обсуждала упадок семейного дела Маклин.

Сначала Эвелин радовалась, что ее 20-летняя дочка, возвратившаяся из частной школы в Атланте, не слишком-то обращала внимание на сплетни. Она поселилась отдельно от матери, завела свой круг общения. Конечно, ее друзья немного шумные и экзальтированные, но ведь и Эвелин когда-то была «заводной девчонкой». Пусть девочка немного отвлечется, ведь времена неспокойные – в Европе началась война, и неизвестно, что будет дальше. Правда, тяжелые времена не страшны девушкам семьи Маклин, ведь, как говаривал покойный Эдвард: «Лучшие друзья девушек – бриллианты». А их в семействе – в избытке. Словом, война пронеслась, не испортив настроения. Победу праздновали долго и шумно, особенно в компании дочери.

Заканчивался 1946 год. В ту ночь Эвелин никак не могла заснуть – не хватало воздуха, будто кто-то душил невидимыми лапами. На секунду сбросив наваждение, миссис Маклин осознала – она спит в колье. «Ну и что? – подумалось ей. – Я же не снимала его, даже когда оперировала зоб. И всё было нормально. Ведь няня сняла с него чары!» Но колье давило, перекрывало воздух. Дрожащей рукой Эвелин рванула его, пытаясь освободиться, и потеряла сознание.

Утром ее разбудил звонок из полиции. Оказывается, ее девочка, ее 25-летний цветочек, умерла ночью от передозировки наркотиков. Так вот чем баловалась ее шумная компания!..

Эвелин брела по промозглому городу. Не поймешь – то ли туман, то ли дождь. Надо бы взять такси. Но таксист спросит: куда ехать? А куда можно уехать от алмазного проклятия, которое не поддается ни церковному освящению, ни негритянской магии? И куда деваться от одиночества? Скоро Эвелин стукнет 61 год. А она осталась одна – без мужа и детей.

Миссис Уолш Маклин закрыла зонт и встала под струи дождя. На другой день врач констатировал у нее крупозную пневмонию. Надо было собрать консилиум. Но от него Эвелин отказалась.

В тот уик-энд начала 1947 года Мардж собиралась к своим внукам. Внезапно зазвонил телефон: «Скончалась ваша кузина! Ее душеприказчики должны опечатать дом и просят вас пойти вместе с ними». Мардж побелела и рассыпала по полу игрушки, которые упаковывала для внуков.

В особняке бедняги Эвелин царили сумрак и кавардак. Вещи валялись как попало, пол был усеян газетами. Неужели Эвелин читала всю эту прессу? Мардж подняла один из листов – с газетной страницы на нее смотрели фото Эвелин и Эдварда времен их скандального развода. Мардж вошла в спальню кузины. Там какие-то неизвестные ей люди рылись в шкафах, отделяя ценные вещи от тех, что пойдут на помойку. Гора для помойки – вот и все, что осталось от «заводной девчонки».

Внезапно в дверях появился один из душеприказчиков – бледный как мел. В его руке покачивалось знаменитое колье. «Это валялось на радиоприемнике в кухне…» – Голос душеприказчика дрожал. Мардж медленно подошла и взяла в руки «Голубую надежду». Бриллиант светился печальным темным светом, как будто скорбел о хозяйке.

«Сегодня суббота. До понедельника банки закрыты. Куда девать такое сокровище?!» – ужаснулся старый поверенный семейства Маклин. Мардж протянула ему колье: «Это – национальное достояние. Вот и позвоните Эдгару Гуверу, пусть положит его в сейф ФБР». Адвокат так и сделал.

Через пару лет, в апреле 1949 года, 74 драгоценности Эвелин Маклин пошли с молотка, чтобы оплатить долги семейства. Все их, включая «Блю Хоуп», купил глава нью-йоркских ювелиров, «король бриллиантов» Гарри Уинстон. Но что-то мешало ему оставить алмаз себе, и в 1959 году он подарил его Национальному музею естественной истории Смитсоновского института в Вашингтоне. Кажется, свой дар Уинстон совершил вовремя – бриллиант как раз вспомнил о своем проклятии. Почтальон, доставивший камень в заказной бандероли, возвращаясь домой с работы, попал под грузовик и лишился ноги. Потом его любимая собака ухитрилась сама удушиться на собственном поводке. Затем от почтальона ушла жена, и, в довершение ко всему, он выпал из машины и разбился.

Едва злосчастный «Блю Хоуп» обосновался в специальном Уинстоновском зале Смитсоновского института, его попытались похитить. Правда, неудачно. Первого вора тут же взяла полиция, и он отравился в камере. Второй, совершив бесполезную попытку кражи, сам сдался властям, так как, выбежав из здания института, едва не попал под машину. Потом ему на голову непонятно откуда упал кирпич, после чего он и сам свалился в канализационный люк. Выбравшись, вор побежал в полицию с просьбой оградить его от проклятия. Полицейские пожали плечами: нет никакого проклятия! Ювелир Картье сам признался, что выдумал его. Люди, конечно, умирают, но ведь никто не может жить вечно.

Теперь голубой алмаз медленно вращается на круглой подставке из коричневого мрамора. Для его защиты от воров приняты уникальные меры. При первом же прикосновении к стенду, на котором он крепится, «Блю Хоуп» тут же упадет в одно из вращающихся под ним сверхнадежных хранилищ. Номера всех хранилищ меняются каждый день, и вычислить их невозможно.

Зато возможно исследовать алмаз, что и было проделано. Ученые выяснили его невиданное свойство, не встречающееся у других алмазов. Оказалось, если облучить «Блю Хоуп» ультрафиолетовыми лучами, он несколько минут будет светиться, как раскаленный докрасна уголь. Или, может, как глаз Бога? Или дьявола?..

А «злые чары» красавца алмаза теперь может увидеть каждый американец. Ведь «Голубая Надежда» принадлежит народу. Так что – Боже, спаси Америку!