Текст книги "Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь"

Бонус 1

– Очень трудно говорить, – сделав паузу, Стася невольно задержала дыхание. – Потому что он все-таки идеален.

Пока по залу проносились возгласы и шепотки одобрения, задумчиво прокручивала кольцо на безымянном пальце.

– И все же, какой Егор Аравин дома? – любопытствовала ведущая светского шоу Роза Манилова. – Он готовит? Играет с ребенком? Чинит кран? Или разбрасывает носки по дому?

Стася улыбнулась и покачала головой.

– Дома он – все тот же Егор Аравин, – в зале застыла непривычная для подобного формата шоу тишина. – Понимаете, даже за закрытыми дверями не меняются его походка, его взгляд и манера поведения. Чем бы он ни занимался, он – Егор Аравин.

– И… Каково это, жить со столь сильным и властным человеком?

Стася пожала плечами.

– По-разному. Правда. Бывают и ссоры, и непонимание. Но я следую просьбе, которую Егор адресовал мне еще вначале наших отношений: «Если мы ссоримся, не выходи за дверь. Давай гневу перегорать там, где я могу тебя видеть».

– Наверное, этой просьбе способствовало что-то конкретное? – со смешком вздохнула ведущая.

Щеки Стаси порозовели.

– Очень личное. Но случилось это еще тогда, когда я была юной и импульсивной.

– Ага, – хитро прищурилась Роза. – Очень интересно… Но вот скажи, не ощущаешь ли ты давление со стороны мужа? Все-таки ты получила готовый вариант Егора Аравина, а становление твоего характера происходило в режиме онлайн, на его глазах. Делал ли Егор что-то, чтобы повлиять на формирование твоих взглядов на жизнь?

– Делал. Но я не испытывала из-за этого давления. На самом деле я ценю тот опыт, которым он со мной делится. Благодаря Егору я сильнее, мудрее и уравновешенней.

Кивнув, ведущая перевела взгляд в зал.

– Должна признать, трудно встретить более подходящих друг другу людей. Но иногда Стальной Волк бывает очень агрессивен. К примеру, последняя пресс-конференция перед поединком с Альфредом Тамреусом. Выпад Егора… – выдержала паузу, изучая реакцию Аравиной. – Ну, это было жестко и агрессивно.

– Это не агрессия ради агрессии. Тамреус повел себя неэтично, поднимая темы, которые нормальные люди не стали бы ворошить. Егор не действовал импульсивно. Он защищал интересы своей семьи.

– Свою территорию.

– Порой демонстрация силы – вынужденная мера. Чтобы поставить человека на место. Иначе он зайдет дальше, и действовать нужно будет еще жестче.

* * *

Открыв дверь в квартиру, Стася тихонько прошла по коридору в большую гостиную. В дверном проеме столкнулась с мужем. И сыном. Зафиксировав ребенка спинкой к себе, он придерживал его одной рукой под грудью, другой – под ягодицами. Дмитрий Егорович бодро гулил и, причмокивая, грыз резинового зайца. А увидев Стасю, подскочил, словно пружина, на руках отца и радостно завизжал. Да так пронзительно, что Стася с Егором поморщились и рассмеялись.

– Почему вы еще не спите?

– Тебя ждем. Димка не дает себя уложить. В нем энергии на двенадцать раундов. Чем мы только ни занимались, ничего не работает.

Вскидывая бровь, Стася оглядела разбросанные по полу игрушки и книжки.

– Ты читал ему о динозаврах?

– Думал, это его утомит, но он, напротив, активизировался, рассматривая картинки.

– О Боже… Ну почему динозавры? Лично я их в детстве боялась, – наклонилась к сыну, касаясь носом его крохотного носика. – Что за дела, Димка? Значит, о единорогах ты не хочешь слушать… Тебе зеленых пупырчатых гигантов интересней разглядывать?

– Единороги только для принцесс.

– Ну да, куда вам, чемпионам, до единорогов и принцесс?

– Нет, на самом деле мы очень любим принцесс. Правда, Димка?

Мальчишка, размахивая руками и ногами, одобрительно загулил. Егор прижался к его макушке губами и тоже рассмеялся, встречаясь взглядом со Стасей.

Нельзя объяснить словами, сколько перемен в его жизнь она принесла. Она вложила в его сердце любовь. Оставила ее там греться и множиться. С каждым новым днем, с каждым сделанным им вдохом.

Все еще посмеиваясь, Стася направилась в ванную, слыша, что Аравин идет следом. Вымыв руки, повернулась к стоявшим в дверном проеме мужчинам.

Мужчинам, потому что по-другому их не назовешь. Ее мужчины. Она протянула руки к Димке, и он с готовностью прыгнул в ее объятия. Слегка задевая оголенный твердый пресс Егора пальцами, встретилась с ним взглядом. И между ними моментально промелькнула искра.

– Когда ты уже перестанешь ходить на эти ток-шоу? – спросил Егор, оглядывая Стасю совсем другим взглядом и потирая кончиком большого пальца подбородок.

– Ты не ходишь. Так хоть я буду выполнять общественные обязанности. Развеяла сплетни, вдохновила людей, обосновала твой крутой выпад на последней пресс-конференции… Еще и себя пропиарила.

Перехватив притихшего на руках сына, поймала тот самый голодный взгляд Егора и, вопреки всему, покраснела.

– Тебе не нужно пиарить себя за счет меня. Ты и без меня идеальна.

– Ты забираешь мои слова.

– Я возвращаю комплимент, – опуская взгляд к вырезу ее платья, тихо произнес Егор.

– Так ты смотрел прямую трансляцию? – слегка смутилась Стася.

– Очевидно, что да. Мою жену показывают по телевизору. Я не могу не следить за тем, как всякие светские козлы пускают на нее свои слюни.

– Твою жену очень часто показывают по телевизору. Пора уже привыкнуть. Я делюсь тобой, когда ты стоишь в центре ринга.

– Это другое.

– Думаешь? На тебя смотрит весь мир. Тебя хочет весь мир.

– Это другое, – твердо повторяет Аравин.

– Я не собираюсь заводиться и спорить с тобой, – сказала больше для себя.

Егор же расплылся в улыбке.

– И не надо. Я не планирую тратить на это время.

– Вот и славно.

– Я понял, – медленно произнес он. – Пусть последнее слово будет за тобой.

– Пусть, – выпятила подбородок Аравина, а Егор расхохотался.

Поджав губы, девушка вздохнула и, протиснувшись мимо него, направилась с сыном в детскую комнату. На самом деле, вспылила сходу. Не научилась подавлять свою ревность. Слишком сильным чувством собственничества Аравин ее наделил, которое примешалось к эмоциональности и сумасшедшей влюбленности, превращая нрав во взрывоопасный коктейль.

Уже в детской руки Егора плавно скользнули по изгибам талии жены к низу живота, а лицо прижалось к затылку.

– Какая разница, как они смотрят, если я только твой? – хриплый шепот Егора пробрался ей под кожу. – Только твой.

Его слова – волшебное средство, которое способно превратить ревность в сахар. И снова между ними, влюбленными зверями, раскаленные чувства. Закрывая глаза, Стася машинально покачивала засыпающего сына. А Аравин порывом вдохнул ее запах и крепче вдавил пальцы в талию.

– Ты моя, Сладкая?

– Ты же знаешь.

– Скажи это.

Опустив сына в кроватку, выпрямилась и застыла, не спеша оборачиваться. Накрывая руки Егора своими ладонями, коснулась пальцами широкого кольца на его безымянном пальце. Это был ее безумный фетиш. То, что каждый раз беспроигрышно приводило ее в восторг.

Дрожь колючих мурашек понеслась вниз по ее спине.

– Я – твоя, Егор.

Аравин выдохнул у ее шеи. Коснулся губами голой кожи.

– Так люблю, когда ты говоришь это, принцесса, – легко крутанув, развернул ее лицом к себе. Взглядом приковал к месту, заставляя задыхаться. – Так сильно люблю тебя, Сладкая.

– Аравина, попрошу.

– Аравина.

Резко подхватив, на руках отнес жену в спальню.

– Я тоже очень люблю тебя, Егор.

Руки уверенно скользнули по бедрам, задирая платье до самого пупка. Прикосновения горячих ладоней к голой коже живота заставили Стасю вздрогнуть и шумно выдохнуть.

– Сладкая…

– Егор…

Подтолкнув ее выше, помог обвить ногами свою талию. Прогнув спину, Стася прижалась к нему промежностью и тихонько застонала.

– Бл*дь… Я так хочу тебя… С ума сойти…

– Я… два дня мечтаю дать тебе… волю…

Хриплый смех Аравина прошел по ее коже вибрацией, остужая влажные укусы на шее.

– Люблю, когда ты такая уступчивая.

– Я всегда такая.

– Конечно, нет.

– Конечно, да, – практически простонала Стася.

Тяжелая ладонь придавила ее затылок. Встретил дрожащие губы своими губами. Нежно захватывая пухлую плоть, скользнул языком внутрь.

Руки Аравиной прошлись по широким плечам, обвили крепкую шею, прижимая их тела, не оставляя места даже молекулам воздуха.

Так хорошо друг друга знали, так много друг для друга значили – не угасал огонь. Грея и опаляя изнутри, вызывал непреодолимую зависимость.

* * *

Услышав плач сына через радионяню, Стася перевернулась на бок.

– Спи, Сладкая. Я сам, – рука Егора остановила ее на подъеме.

Автоматически соглашаясь, плюхнулась обратно, зарываясь лицом в мягкую подушку. Ей всегда было трудно просыпаться так рано, а Аравин уже собирался на пробежку.

Спустя какое-то время он положил рядом со Стасей накормленного сына и ушел. Сонно целуя, обнимая и поглаживая Димку, дождалась, когда он снова уснул. А после, протирая на ходу глаза, быстрым шагом направилась в ванную. С уже знакомым внутренним трепетом достала из шкафчика экспресс-тест на беременность.

Она не говорила Егору, что последнюю неделю стала чувствовать себя плохо по утрам. Появились слабость и тошнота. Не знала точно, чего ожидать, цикл у нее еще после родов не восстановился, но подсознательно Стася чувствовала, что снова беременна.

Результат теста подтвердил ее догадки. Задыхаясь от радости, взбудораженная и одновременно взвинченная такими новостями, девушка отправилась в кухню, чтобы приготовить завтрак к возвращению Егора. По пути заглянула в спальню: Димка, подложив ладошку под пухлую щечку, тихонько посапывал.

Эмоции клокотали внутри Стаси, пока она носилась по кухне, взбивая яйца, нарезая салат и замешивая творожную массу для запеканки. Все действия выполняла машинально, после не смогла бы даже повторить, какие ингредиенты куда положила. По наитию, отмеряя «на глаз».

Услышав, как хлопнула входная дверь, резко обернулась, прислоняясь спиной к столешнице. Замерла в ожидании мужа.

Аравин вошел в кухню и, встретившись взглядом с взбудораженной Стасей, моментально понял, что что-то случилось.

– Димка заговорил? – пошутил, но не улыбнулся.

Грудь сдавило. Эмоции Стаси на самом деле заставили его сердце нестись быстрее, чем пару минут назад во время пробежки.

– Нет.

– Сделал первые шаги?

– Нет же…

– Что…

Не успел договорить. Оттолкнувшись, Стася влетела ему в грудь. Приподнимаясь на носочках, обняла за шею и издала восторженный возглас. Он чувствовал, ее сердце тоже колотится, как сумасшедшее, но все еще не понимал, что вызвало подобные эмоции.

– Ты собираешься мне сказать, что произошло? – подтолкнул, смыкая ладони у нее на спине.

Лицо Стаси сместилось к изгибу его шеи. Чувствовал, она улыбается.

– Я так люблю тебя, Егорушка!

– Я тебя тоже люблю, Сладкая. Но ты можешь объяснить…

– И… – сделав паузу, Стася отклонилась, заглядывая ему в глаза. Внутри ее глаз плескались искорки. – Я беременна, Егор!

У Аравина совершенно точно случилась остановка сердца.

– Так быстро?

Стася засмеялась, слегка закидывая голову назад. В то время как он все еще не мог справиться с этой информацией. Потрясенно наблюдая за весельем жены.

– Это вообще нормально? Ты будешь в порядке?

– Ой, запеканка!

Оттолкнувшись, девушка повернулась к духовому шкафу. Но Егор не дал ей уйти, поймав за руку.

– Стася?

– В этом нет ничего критического. Диме четыре месяца… Все будет хорошо. Я справлюсь.

Теплая ладонь Аравина накрыла низ ее живота. Их взгляды снова встретились, и ее дыхание сбилось.

– Мы справимся, – поправил он Стасю.

Любовь, она словно стая птиц, разлетается по грудной клетке, вынуждая порой задыхаться.

В жизни каждого человека наступает момент, когда приходит такая любовь. Чувства, которые становятся смыслом жизни. То, что ты с радостью пронесешь на протяжении всего пути. Не сторонясь моментов, когда эта ноша палит и жжет кожу. Повлияет на все аспекты твоей жизни, незаметно вытесав из тебя абсолютно другого человека. На самом-то деле, это то, что сделает тебя собой.

«Я носитель этой любви. Я ее хранитель. Я ее преданный адепт».

Бонус 2

Топот двух пар ног заставил деревянную лестницу звучно поскрипывать. Уперев руки в бока, Стася терпеливо ожидала, пока мальчишки достигнут первого этажа. Из-за резкой перепалки и шипящих угроз сыновья не видели, что она у подножья.

Сбежав по ступенькам нога в ногу, мальчики резко замерли перед матерью. Слегка расширив глаза, изумленно уставились, пытаясь определить, слышала ли она то, что они говорили. Стася молчала, поэтому Данька, отпихнув плечом старшего на год Димку, вышел вперед. За что получил от того легкий тычок в спину.

– Мам… Ты только не кричи, – залепетал младший, сверкая беззубым ртом.

– А я тебе говорил… – снова толкнул его Димка.

– Отстань! – дернул плечом Даня и ответно стукнул брата.

– Я сейчас считаю до трех, – теряя терпение, громко оповестила их Стася. – Если вы не перестанете вести себя, как маленькие дикари, начнет действовать двухдневный запрет на все гаджеты и игры.

Мальчишки замерли, вытянувшись по струнке. С виноватым видом смотрели на мать, ожидая, пока она закончит счет и даст им слово. А потом затараторили, как обычно, перебивая друг друга.

– Я хотел поиграть с Дусей…

– И достал ее из клетки!

– Ты тоже так делаешь! И в этот раз ты мне помешал, ты толкнул мой локоть…

– Я говорил, чтобы ты не брал ее, потому что ты еще маленький.

– Я не маленький!

– По факту можно? – перебивает их Стася строгим тоном.

Димка замолчал, а Данька, склонив голову, понуро пробормотал:

– Дуся убежала. Мы пытались ее поймать, но не смогли, – в конце он шмыгнул носом.

– Не реви, – строго одернул старший брат и в поддержку обнял за плечи.

Данька весь подобрался и медленно вдохнул-выдохнул.

– Мы не знаем, где она. Ее нигде нет. Дима сказал, что она притаилась, чтобы сожрать ночью Кешу. И… что ты очень расстроишься, когда это случится, и папа отдаст меня на перевоспитание в детдом.

– Вот ты башка! – выдохнул презрительно Дима. – Об этом не обязательно рассказывать, – попробовал остановить брата, перепуганный реакцией матери, но поймав предупреждающий взгляд Стаси, с виноватым видом замолчал.

Димка же продолжил:

– Сказал, что там я тоже никому не понравлюсь, как Джуниор. Меня отдадут в приемную семью, и мы никогда больше не увидимся.

Глаза Даньки снова наполнились слезами. Пытаясь это скрыть, он начал тереть их кулаками.

– Боже мой! – воскликнула шокированная Стася. – Как вам в голову приходит этот ужас? Дима, я не ожидала, что ты способен сочинять нечто настолько дурное. А тебе, Даня, пора уже понимать, что ничего подобного в принципе быть не может. Такого вы мнения о нас с папой?

– Нет, – горячо выкрикнули сыновья в один голос.

– Это была шутка, – оправдывался Дима.

– Я просто испугался, – выдавил Даня.

– Это очень жестокая шутка. Я хочу, чтобы вы оба запомнили, что подобные разговоры и шутки в нашей семье недопустимы.

– Хорошо, – снова в один голос.

– За эту, именно за эту шутку вы оба наказаны. Никакого телевизора, компьютера, телефонов и плейстейшн. На два дня. Идите в библиотеку и возьмите по книге. И чтобы в ней было не меньше тридцати страниц.

Наказание приняли с видимым облегчением.

– А что с Дусей?

– Сейчас я поднимусь наверх и поищу Дусю.

– А нам с тобой можно?

– Нет, – отрезала Стася, зная, что парни будут шуметь и бегать под ногами. – К тому времени, когда я вернусь, вы должны сидеть с книгами.

Уже наверху Аравина услышала их тихое, но уже мирное, перешептывание.

Зайдя в детскую, первым делом выключила орущий телевизор. Переступая через разбросанный конструктор и другие игрушки, заглянула под кровать, где нашла лишь почерневшие огрызки от яблок и обертки от конфет. На коленях проползла к шкафу. Открыла дверцу и обнаружила крысу. Та спокойно сидела в самом углу, на спортивном инвентаре Димки и Даньки.

Вернув Дусю в клетку, собиралась выходить, когда увидела разбросанные между кроватями фотографии. Наклонилась, чтобы поднять снимки, и замерла.

В центре кадра Егор с широкой улыбкой прижимал ее растрепанную голову к своей груди. Стася кривлялась и дразнилась, а он над ней смеялся. Фотограф поймал этот момент между постановочными кадрами.

Опустившись на ковер, Аравина почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке. Сердце между ребер сжалось и дрогнуло. А потом, наполнившись сильными эмоциями, ускорилось. Пролетевшие годы растаяли в один миг. Чувства нахлынули, даже дышать трудно стало.

Нет, на сегодня, в свой тридцать один, она по-прежнему была счастливой. У нее был любимый муж, которого она все так же боготворила. Трое замечательных детей, которых она любила больше жизни. Прекрасный и уютный дом, который они с Егором вместе строили. Но, заглянув в прошлое, она вдруг перестала быть взрослой, ответственной и собранной матерью. Снова почувствовала себя восемнадцатилетней и беззаботной. Влюбленной в Аравина до безумного состояния, в мире, ограниченном только им одним. И спустя годы это снова ощущалось как-то по-новому взрывоопасно. Ее грудную клетку буквально расперло от любви и тоски.

Может, усилителем всех этих воспоминаний послужила еще и разлука. В этот раз она с сыновьями не поехала за Егором в другую страну. Расстались на три месяца, которые требовались для подготовки к поединку. Полинке вчера только исполнилось семь месяцев, а на момент отъезда Егора было, соответственно, на три меньше. Да и бабу Шуру стало непросто оставлять. Возраст не тот уже. А сейчас с ними еще и Нина Михайловна жила. Обе требовали внимания и определенной помощи. Но главное, Стасе было спокойнее, когда она могла двадцать четыре часа в сутки держать в поле зрения своих детей и своих бабуль.

Устала. Конечно, устала. Морально и физически. Несмотря на помощь прислуги и все необходимые удобства в доме. И поняла об этом, только увязнув в воспоминаниях. А они, как живые, наполнили душу изнутри, разлетелись, затрепыхались, усиливая все ощущения. Как же ей захотелось увидеть Егора! До боли просто. Отчаянно. Жизненно необходимо. Хоть голос его услышать.

Достав из кармана кофты телефон, набрала номер.

«Возьми трубку, Аравин!»

«Ну же…»

«Я так хочу к тебе… так хочу…»

«Люблю тебя! Так сильно люблю!»

«Подыхаю, как без кислорода…»

«Где же ты?»

С первого этажа донесся плач Полины, и Стасе пришлось вернуться в свое собранное взрослое состояние. Выдохнуть и взять себя в руки. Хотя плач девочки стих, нужно было поспешить. Баба Шура и Нина Михайловна наверняка уже занялись правнучкой, но кормление Стася им не доверяла. Голодной Полина Егоровна становилась несносной. Быстро собрав фотографии в картонную коробку, запихнула их под кровать Димки. Решила ночью забрать, чтобы со спокойной совестью рвать себе душу. А сейчас она нужна была детям.

У подножья лестницы ее встретили сыновья. Оба сидели прямо на полу, но с книгами.

– Ну что? – привычка разговаривать в унисон у них все-таки неискоренима.

– Вам повезло. Дуся в клетке.

– Ты супер, мама!

– Я знаю.

– Я люблю тебя, – заорал Данька.

– И я! И я тебя люблю, – подключился Димка.

Подскочив, мальчики обхватили Стасю за талию и уткнулись своими головами в ее живот.

– А как я вас люблю, – обняла и поцеловала каждого из сыновей.

– Больше Земли? – Данька любил мерять все размерами.

– Больше всей-всей космической Вселенной! – заверила его Стася. – Я покормлю Полинку, а вы пока читайте. После ужина я тоже почитаю вам что-нибудь.

– Питера Пена!

– Хорошо, – произнесла, распевая гласные по пути в комнату отдыха.

Полинка вертелась на руках у бабы Шуры, в то время как бабуля номер два, как прозвали Нину Михайловну мальчишки, пыталась впихнуть ей бутылочку со смесью.

– Вертлявая, вся в мать, – услышала Стася замечание последней. – Все трое гиперактивные.

– А то дети должны быть флегматичными развалинами, как ты. Молчи уже, Нинка. Береги силы, а то не хватит энергии для ритуального моно-диалога с Малаховым.

– Я правда чувствую такую усталость, – заныла та. – И холодно что-то мне. Прям кости мерзнут.

– Возьмите шаль, бабуля, – быстро включилась в ситуацию Стася, на ходу подхватывая шерстяное полотно и опуская на плечи старушке.

– Ой, спасибо, дорогая, – заулыбалась Нина Михайловна, тронутая заботой.

Отдавая девушке бутылочку, присела на диван. А Стася подхватила дочь на руки и, пройдя к креслу у окна, устроилась с ней там.

– Так похожа на Егора, просто поразительно, – нависла над ними баба Шура, опираясь на спинку. – И нос, и глаза. Даже волоски так растут. Видишь этот вихор у виска?

– Да, ба, – улыбнулась Стася, с умилением глядя на дочь. – Похожа.

– Да и мальчишки – копирки, – вставила Нина Михайловна. – Такие же долговязые и шебутные, как Егорка в детстве. Где эта Ольга с моим чаем? Я что, должна ей по два раза напоминать?

Словно услышав возмущения старухи, порог переступила Ольга с подносом, уставленным чашками и вазочками. Нелестно комментируя ее скорость и компетентность в обслуге, Нина Михайловна, наконец, замолчала, принимаясь за свой чай.

И Ольга, и Стася с бабой Шурой игнорировали подобные высказывания. Для Нины Михайловны кого-то поучать и выговаривать – как «добрый день», что ни говори, ее уже не исправишь. Поэтому они продолжали говорить о детях.

– У Даньки волосы Стасины. Светлее. И глаза ее, зеленые, – заметила баба Шура с улыбкой. – А вот Димка – да. Один в один. Но повадки и манеры у обоих просто поражают порой.

– Ага, – согласилась Стася. – Димка, бывает, как глянет или скажет что, у меня прям мурашки по коже от такого сходства.

– И спят-то, руки как закидывают – ну точно Егор.

– И словечки проскакивают такие же резкие, – засмеялась Ольга. – Они думают, если в другой комнате, их не слышно.

– Ой, не говорите, – выдохнула со смехом Стася. – И ругай, не ругай – без толку ведь.

– Да, ничего не поделаешь. Так для порядка нужно, конечно, пожурить.

– Зато они очень дружные. Димка за Даньку всегда горой. Это дома он его дразнит, но за пределами семьи в обиду никогда не дает.

– А помните, как они забросили мяч к соседу, Димка полез доставать и шорты о забор распорол?

– Когда Данька решил, что его ротвейлер покусал, и быстренько с мобильника скорую вызвал? Как тут забудешь!

– Медработники наверняка в полном шоке были от их внешнего вида. У меня сердце из груди вывалилось, когда я хромающего Димку увидела. На лице грязь, на шортах кровь, руки оцарапаны по локти. Данька рядом завывает. Я понять ничего не могу. И пока я до них добегаю, скорая с сиренами подъезжает. С ума сойти просто!

– Я же говорю, гиперактивные дети, – покачивая головой, не поддержала общего веселья Нина Михайловна.

– Да, и самые лучшие, – заявила баба Шура безапелляционно.

После кормления Полинку пришлось прилично утомить, чтобы отправить спать. Стася и носила ее на руках по дому, и развлекала различными игрушками, и ползала вместе с ней по ковру. Дошли до песен, плясок и считалочек. Полинка выдержала даже чтение «Питера Пена» в компании притихших до неузнаваемости братьев. Уснула только к половине десятого. Зато, как надеялась Стася, уже до утра, не считая побудок на кормление.

Она помогала Димке и Даньке собирать игрушки по гостиной, когда раздался звонок домофона. Широкая ухмылка Димки Прохорова занимала практически весь экран.

– Вечер добрый, принцесса. Открывай. Прибыл твой верный гонец с гостинцами и хорошими вестями.

– Когда ты уже повзрослеешь, Дима? – пробормотала Стася, открывая дверь.

И замерла.

– Ты выдыхай, принцесса, – засмеялся Егор.

Стася вместо этого завизжала, когда он подхватил ее на руки, подбросил вверх и, закинув на плечо, внес в дом. По дому разлетелись писк и смех. На шум выбежали дети и облепили отца, радостно выкрикивая «ура», «круто» и бесчисленное «папа-папа».

– С папой мама ведет себя как маленькая, – смеясь, переговаривались Данька с Димкой.

– Ага, ее даже не беспокоит, что папа не вымыл руки с улицы.

– Он ее только что укусил за шею.

– И лизнул.

Опасаясь дальнейших замечаний со стороны наблюдательных сыновей, Аравин отпустил жену на ноги и, наконец, крепко их обнял. На долгое мгновение застыл, вдыхая их запахи и впитывая тепло. А после побросал «выше мамы», как они потребовали, и вручил подарки. Мальчишки наперебой рассказывали самые важные для них новости касательно учебы и спортивной секции. Егор хвалил и комментировал то, что они говорили. Обещал, что с завтрашнего дня продолжит сам с ними заниматься боксом. Хотя для всех это было и так очевидно.

Стася же не могла на Егора насмотреться. Видела его глаза и улыбку, а внутри все горело от восторга и радости. Кровь густой стала, наполнила тело тяжестью. Горло забили эмоции, которые не смогла бы высказать, даже если бы потребовалось.

– Я на минуту, – напомнил о себе Прохоров. – Только поздороваться и… Знаешь, Аравина, вот, – вручил ей белый конверт.

– Бляха-муха, – не сдержалась Стася, увидев пригласительный. – Дима! Ты женишься? Не может быть!

Прохоров с несвойственным ему смущением засмеялся и отвел взгляд в сторону.

– Почему это? Пришла и моя пора.

– Лучше и не скажешь, Димка, – все еще изумленно разглядывала его Стася. – Ну… Я очень рада! Правда. Прям очень! Поздравляю!

– Спасибо.

– А с избранницей мы познакомимся до свадьбы?

– Обязательно. Кое-какие дела утрясу по приезду, и завалим к вам в гости. Или вы к нам.

– Лучше вы к нам. А то нас много.

– Договорились.

Когда Прохоров отчалил на встречу со своей будущей женой, Аравин уложил сопротивляющихся Димку с Данькой в кровати, перекинулся парой фраз с бабулями и отправился, наконец, в их со Стасей комнату.

Она сидела перед туалетным столиком с баночкой какого-то крема.

– Ничем не мажься сегодня, принцесса, – остановил ее. – Я в душ.

А Стася так и застыла, глядя ему вслед. Под кожей жгучее тепло разлилось от этого посыла. От взгляда Егора. От самого его голоса.

Говорят, любовь слепа. Ничего подобного. Она Аравина, каждую часть его лица и тела, визуально боготворила. Посмотрела и потерялась.

Дрожащей рукой отставила крем, еще раз глянула на свое отражение. Попыталась собраться с мыслями. Приличными мыслями.

Поднявшись, проверила радионяню. Поправила одеяло на кровати. Вынесла в гардеробную брошенную Егором на ходу сумку. Решила, что завтра разберет ее, сегодня совершенно не было на то настроя. Да и времени…

Думала, что в ее возрасте уже невозможно волноваться сильнее. Но когда в душе перестала литься вода, уровень мандража взлетел выше крыши. Застыла посреди комнаты в ожидании Егора.

Он вышел, заправляя на боку обернутое вокруг бедер полотенце.

– А что с сушилкой для полотенец? Почему холодная? – спросил серьезно, но посмотрел так, что Стасе показалось, будто ее шелковый халат растворился и исчез.

Голой себя почувствовала.

Вопрос его мимо ушей ушел.

Стояла и ждала. Уже знала, чего ждать. Знала и желала больше всего на свете.

Видя ее состояние, Аравин ухмыльнулся. Понимающе, пошло и с предвкушением.

Приблизился неторопливо. Коснулся ладонями лица. В глаза заглянул. На самом деле, буквально ворвался. Нырнул с головой в зеленые омуты. Застыл в них. Купаясь в их идеальной теплоте, уронил свои доспехи и кольчугу.

Для нее. Для своей принцессы. Обнаженный. Уязвимый. Испытывающий сумасшедший голод и потребность.

Изнутри разрывало от желания к ней прикоснуться. Соединиться в одно целое. Сцепиться. Слиться. Сплавиться.

Прямо сейчас… Один на один. Неделимые.

Взбудораженная долгой разлукой, их звериная любовь раскрылась и умножилась. Наполнила воздух возбуждением и напряжением.

Егор провел сорок восемь часов без сна, чтобы приехать домой раньше запланированного. Не выдерживал больше. Чувства в груди не помещались. Вроде привык ощущать это безумство, но расстояние накрыло новой волной. Воздуха не хватало. Сам для себя решил, что больше никаких разлук. Либо вместе, либо он тоже останется дома.

Глупые люди считают, что у Стального Волка нет слабостей. А она есть. Его принцесса.

– Люблю тебя, – выдохнул, сокращая расстояние.

– И я тебя люблю, Егор.

Коснулся губами нежной щеки и сразу почувствовал, как Стася задрожала. Мурашками покрылась. В руки его вцепилась и выдохнула тяжело.

Двинулся дальше, влажными поцелуями по шее, за ухом.

– Давай первый раз по-быстрому, Аравин, – рвано попросила Стася.

– Нет, – категорично не согласился.

Глянул жадно. Поцеловал мягко и нежно.

– Ты смерти моей хочешь?

– Нет, Сладкая, не смерти, – шепнул хрипло. – Хочу тобой насладиться. Насытиться.

Поднимая на руки, опустил на кровать. Привычно застыл у подножья, рассматривая.

Сжимая руками одеяло, Стася переместилась чуть выше. Пальцы на ногах поджались, по ногам дрожь пошла, пока смотрела ему в глаза.

– Ты – маньяк.

Поглощенный разглядыванием, даже не улыбнулся. Упираясь руками в матрас, двинулся на нее, накрыл своим телом.

– Когда дело касается тебя, Сладкая, я – маньяк, псих и зверь, – прохрипел у ее шеи. – Хочу тебя до одури.

– Тогда почему я еще в халате?

– Это мы сейчас исправим.

Встал на колени между Стасиными разведенными бедрами. Распустив пояс, развел полы в стороны и замер на ней голодным взглядом. Коснулся ладонью нежной кожи живота, налитой мягкости груди.

– Это пытка, Егор. Я не выдерживаю.

Глянув жене в лицо, резко опустил руки вниз. Сжал на разведенных бедрах. Дернул на себя. Стася вскрикнула и глаза закрыла. Потерялась в ощущениях, когда Аравин тронул ее плоть пальцами. Застонала, часто задышала.

– Ты такая красивая, Сладкая, – его голос, полный откровенного восхищения, лег на разгоряченную кожу колючей негой. – Откроешь глаза?

– Нет.

– Открой.

– Аравин, я знаю, что ты собираешься сделать. И я уже не испугаюсь. Давай.

Задохнулась, когда Егор скользнул внутрь нее. Медленно подняла веки, чтобы встретиться с ним взглядом. Его глаза, полные звериной страсти, любви и обезоруживающего восторга, пронзили ее насквозь. Сердце биться перестало. Задержалось. И заколотилось с удвоенной силой.

Толкнулся дальше, до предела. Полностью соединяя их истосковавшиеся тела. У Стаси ноги затряслись, а у него спина испариной покрылась.

– Я без тебя умирала, Аравин… Я без тебя не дышала даже… Я без тебя… не могу…

– Молчи, Сладкая, – прохрипел Егор с дрожью. – Сейчас не говори… Невыносимо… невыносимо…

– Хорошо же?

Сцепив зубы, замер, прекращая движения.

– Охр*неть как. А теперь молчи.

Она замолчала. Аравин хотел медленно и долго. Не получилось. Взрыв удовольствия наступил для них слишком быстро. Звезды посыпались. Воздух застыл. Жизнь остановилась.

После второго захода еще долго лежали без сна. Не разговаривали, но мысли их были аномально схожими. Благодарили Бога за то, что позволил создать один мир на двоих. Обособленный. Независимый. Нерушимый. Сотканный из любви и верности своим чувствам.

– Навсегда. Моя. Принцесса, – заговорил Егор тихо и медленно, разделяя каждое сказанное для нее слово. – Сладкая. Любимая. Единственная. Родная. Точно такая же, как тогда… Когда сердце впервые из-за тебя остановилось. Дурманишь и манишь, как в восемнадцать. С ума сводишь. Мир переворачиваешь. Временами даже смотреть на тебя больно. Но так невыразимо приятно… Спасибо, что со мной. Спасибо, что моя.