Текст книги "Пьяная Россия. Том первый"

Каланча

Он был очень высок ростом, медлителен и задумчив. Взгляд серых глаз всегда как бы подернутый слезой от постоянного пьянства, руки от вечного похмелья дрожат. С ним нелегко приходилось собутыльникам. И пока он, надолго задумываясь над вопросом, мычал что-то про себя, они уже хором нетерпеливо отвечали за него. Одно он делал хорошо – играл на гармони. Каланча тогда оживал, пальцы его переставали дрожать, глаза больше не слезились и он все норовил показать собутыльникам, какие переборы может взять, но никогда не брал, пьянство не давало ему повода похвастаться своими школьными успехами. Тогда он весь, сотрясаясь от желания, доказать свою правоту, лез в шкаф, рылся там посреди разнообразного хлама и ненужных, затасканных до дыр вещей, наконец издавал победный вопль и тыкал в нос сомневающимся папкой с грамотами и прочими бумагами о давних своих музыкальных достижениях. По его словам выходило, что он бы сейчас играл на большой сцене с оркестром народных инструментов, ходил бы в костюмчике и вообще… На вполне уместный вопрос, отчего же этого с ним не произошло? Каланча надолго замолкал, погружаясь все более и более в некое небытие, и уже не понимал, и не слышал, кто тут с ним рядом сидит, на его же диване, и кто пьет водку из его посуды, да и вообще понимал ли он тогда, где он и кто он? Можно было бы оскорбиться на такое странное поведение Каланчи, но собутыльники, давно привыкшие к нему, только махали руками и говорили между собой о своем, не забывая «освежить» стопочку за стопочкой…

Каланче не везло с женщинами. Они его жалели, но с ним не жили. Он пил горькую и много мычал, задумываясь над простейшими вопросами жизни. Рождались от Каланчи, неведомо как, дети и оставались сиротами при живом отце. Каланча умудрялся алиментов не платить. При всем этом, он питал нечеловеческую любовь к детям в огромном коридоре коммуналки. А жил Каланча именно в коммуналке, в большом четырехэтажном доме, построенном в Ярославле на Красном Перекопе, лет сто назад для рабочих табачной фабрики. Еще молоденьким, получил он комнату в двенадцать квадратных метров, обставил ее по минимуму и зажил, едва помещаясь на диване и подставляя под свои длинные нескладные ноги табуретку. Вечно, в его карманах для чужих ребятишек были заготовлены конфетки. Дети прибегали к нему, в его одинокую холостяцкую комнатуху, бесцеремонно съедали все пряники, выпивали чай и разрисовывали все чистые листки забавными рожицами. А Каланча умилялся… Время шло. Каланча пил, потерял работу и как-то подобрал на зимней улице замерзающую пьяную бабу, привел к себе в комнату, отмыл ее, накупил на барахолке одежонки. Баба осталась с Каланчой и никуда не уходила. Они пили вместе, шастали вместе, собирали бутылки, чтобы сдавать за деньги, так и жили, и оба были страшны и корявы, как страшна и корява темная ненастная осенняя ночь… Между тем, ползли месяцы, годы. И вот в один из осенних деньков в двери его комнаты, вдруг, постучали. На пороге Каланча увидел двух одинаковых парней. Оказалось, да, сыновья-близнецы, Владимир и Роберт, от первого брака, приехали увидеть своего родителя. Каланча затрясся, целые вихри непривычных эмоций захлестнули его в один миг. А сыновья осмотрели пьяненькую женщину, его самого, осмотрели с головы до пят, оставили подарки и уехали, унося за собой, целую жизнь и запахи дома, которого у Каланчи не было, а мог бы быть… Каланча всю ночь прорыдал. На следующее утро испытание продолжилось. К Каланче в комнату заявился паренек лет семнадцати. Оказалось, младший сын Сашка, которого он прижил со второй женой, приехал также узнать, что у него за отец такой, какой он? Оглядел страшную комнату с ободранными обоями и облупленным подоконником, оглядел трясущегося то ли от болезни, то ли от пьянства отца, хмыкнул, тряхнул головой, что с таким водиться, какой он отец? Так, папашка… И ушел, унес за собой целую жизнь и не переделанные с сыном скворечники, не сделанные вместе уроки, не забитые гвозди, не починенные краны, не, не… Давило Каланчу еще и то обстоятельство, что сын выучился на аккордеониста, а Каланча ведь в свое время был, куда каким музыкантом! Играл он, конечно же, но так, только для пьяных горлопанов разухабистые песенки, а ведь когда-то мог переборы такие выделывать пальцами, закачаешься! А сын-то, сын, оказалось, не просто музыкалку закончил, как в свое время, Каланча, но еще и в Гнесинку поступил! Серьезный парень! С ума сойти можно, рыдал Каланча, дико завидуя и уже отчетливо видя, как его сын, а не он сам сидит на сцене под лучами прожекторов и ловко играет вместе с оркестром. От этого видения стало Каланче совсем плохо с сердцем, и увезли сердечного в больничку. Там он долго и трудно лечился, удивленный собственной глупостью, что помешала ему жить нормально, как все мужики живут с женами и детьми всю жизнь? Пускай, одна семья была бы, пускай, но вырастить деточек самому. Эх, кабы знать, кабы не пить, кабы повернуть время вспять, кабы, кабы…

Ужасно смешные истории

Гомосапиенс – человек разумный; гомобухиенс – человек пьющий; бухосапиенс – пьянь разумная.

Русский анекдот

История первая

Пьяница Васька Глаголев шёл по вечерней улице. Он никуда не торопился. Его никто не ждал, жил он один, как и свойственно, в большинстве случаев пьющему человеку.

Васька выпил по собственным меркам совсем немного, всего лишь бутылку портвейна. На пути у него возник журчащий фонтан. Две статуи изображающие девушек буквально заворожили Ваську, так что он немедленно залез в фонтан. Через полчаса продолжительных объятий и объяснений с девушками он немного протрезвел, всё-таки ледяная вода фонтана оказала своё активное воздействие.

Мокрый, но счастливый и по уши влюбленный, Глаголев продолжил своё триумфальное шествие к дому. Народ на улице отсутствовал, по телевизору шёл хороший концерт. Одновременно с ним по другому каналу показывали чемпионат мира по футболу.

Но неожиданно перед Васькой возникла проблема. На перекрёстке пешеходных дорожек он увидел фигуру.

Одетая в белое, она держала перед собой большую черную свечу, которая страшно коптила и испускала чрезвычайно большие языки пламени. Фигура бормотала что-то нечленораздельное и раскачивалась.

Васька не отличался особой смелостью, поэтому постояв-постояв, решил обойти далеко, подальше непонятное для себя явление. Но только он повернул с намерением проследовать мимо, как фигура тоже тронулась за ним вослед. Пьяница ускорил шаги, и фигура ускорила, языки пламени от свечи превратились в факел. Васька, отбросив всякие сомнения, бросился бежать. Стук каблуков его ботинок явственно раздавался в вечерней тишине пустынных улиц. И только по временам из-за освещенных окон квартир доносились крики: «Гол!» и слышалась музыка концерта.

Наконец, перед Васькой возник подъезд его дома. Проклятые домофоны, и кто только их выдумал, какой идиот? Васька не мог найти ключа и потому принялся жать на кнопки всех квартир. Ему отвечали, и он не в силах сдержать страх, орал прямо в микрофон домофона:

– Откройте!

Напуганные его истеричным криком жильцы тут же отключали свои аппараты, а двери оставляли закрытыми.

И тут фигура накинулась на Ваську сзади. Она обхватила его костлявыми руками и завыла вместе с напуганным пьяницей в один голос, протяжно и звонко. Свеча выпала у нее из рук ему под ноги, пламя погасло. Васька осмелел, скорее инстинктивно, чем осознавая, что делает, он постарался вывернуться из рук фигуры, но она держала его крепко. Тогда изо всех он сил лягнул ее ногой и она, негодующе взвизгнув, отпустила несчастного пьянчужку. Васька обернулся, сдернул простыню с фигуры и увидал взлохмаченную, очень увлеченную своею ролью старуху. Она была знакома Глаголеву. Давно сошедшая с ума бабулька из соседнего подъезда.

Васька постарался дать ей по шее, бабулька шутя, увернулась и, подпрыгивая высоко вверх, поскакала не хуже хорошей скаковой лошади по улице, а простыня осталась у протрезвевшего с испугу Васьки в качестве трофея…

История вторая

Семен Иванович, богатый и положительный мужик прибыл к своему другу на свадьбу. Друг его Денис Иванович, тоже положительный и богатый человек справлял свадьбу своей единственной дочери. Тут же присутствовали два великовозрастных сына-оболтуса из разгульной холостежи. Оба они весело взирали на невиданное диво – свадьбу. В России явление это становится все редкостнее и редкостнее. Во-первых, дорого праздновать такое удовольствие, а во-вторых, молодые, как правило, через год-два разбегаются. И потому венчаются более пары уже ожидающие ребенка. Так и тут. Дочь у Дениса Ивановича, пухленькая и розовощекенькая, была на последнем месяце беременности. Занимала сразу два стула. Водку не пила, а только компот, который ей усердно подливала ее состоявшаяся уже свекровь. Свекровь, тощая и очень голодная, выглядела довольной, губы ее лоснились от жирной пищи, которую она пожирала в огромных количествах, глаза сияли от удовольствия. И Денис Иванович, глядя на нее, морщился, думая, что вместо четырех лоботрясов и перечислял в уме жену, двух сыновей и дочь, он завел еще двух – вот эту тощую и ее сыночка, теперешнего своего зятя. Зять, впрочем, находился тут же, глядел затравленно и угрюмо. Он не хотел жениться, но живот у его ненаглядной лез на глаза, деваться было некуда. Зять – гулена и ветреник, учился так сяк, никак. Не закончил училища, бросил институт. Устроился, правда и зарабатывал так себе, копейки по нынешним «демократическим» «кризисным» временам, чиня чужие сотовые телефоны. Жили они с дочерью Дениса Ивановича, каждый по своим углам, но встречались изредка и вот довстречались…

Денис Иванович с досадой отодвинул от себя рюмку с водкой, он давно не пил, был, как говорят русские, в глубокой завязке. Семен Иванович, горячий друг юности Дениса Ивановича тоже не пил, но прибыл на свадьбу не с пустыми руками. Он привез с собой большую редкость, бутыль вина особой крепости из самой Италии, вино едва ли не сто пятидесятилетней выдержки. Оба бывших пропойцы, глядя на внушительную зеленую бутылку с деревянной пробкой почувствовали некое шевеление в своих уснувших было душах. Они уединились. Оставили свадьбу гулять в четырех стенах дома, а сами отправились на природу. Очень уж им захотелось попробовать заморского вина.

Невдалеке от дома текла величавая Волга, проплывали по ней неторопливые баржи и белели величественные теплоходы. Друзья уселись на бережку, на небольшую скамейку, расстелили между собою газетку, положили сверху свежие огурцы, черного хлеба. Их не заботило, что такое вино в цивилизованных странах мира заедают цитрусовыми или, по крайней мере, горьким шоколадом. Им дела не было до цивилизованных стран. Денис Иванович прихватил еще пучок зеленого лука и баночку солененьких помидорков со свадебного стола. Бутылку откупорили, налили в стаканы, выпили. Вино оказалось сладковатым, терпким, но обоим показалось совсем даже не крепким. По этому поводу друзья не особенно расстроились. Они решили вслух, что просто отдыхают. Так и уговорили всю бутылку, заедая не хитрой закуской, а потом Семен Иванович как-то сразу отключился и очнулся уже в мчащейся на бешеной скорости машине. Он подскочил, ударился о потолок и, помотав головой, в тяжелом дурмане, окутавшем его сознание, увидел своего друга Дениса Ивановича за рулем. Денис Иванович сроду не водивший автомобиля, у него даже прав никаких не было, всегда за рулем его шикарного БМВ сидел молодой водитель… Так вот, на сей раз Денис Иванович рулил, вел он весело и азартно. На ходу кричал нечто неразборчивое и смеялся, когда на дороге попадались кочки или выбоины, на которые так богаты русские дороги. Куда они мчались, Семен Иванович никак не мог разобрать, мимо, сплошной полосой мелькали дома и фонари. Наступил вечер или может даже ночь, кто знает. Семен Иванович отчаянно пытался протрезветь и взять бразды правления в свои руки, потому как состояние Дениса Ивановича не внушало ему доверия. Он сильно тер себе уши, вспоминая один из способов вернуться в реальную жизнь. Но тут его внимание привлекли сверкающие всеми цветами радуги кнопки и экран, похожий на телевизор, а еще рация, по которой кто-то громко ругался и беспрестанно вызывал номер патрульной машины. Семена Ивановича эта ругань стала раздражать, и он принялся нажимать на все кнопки подряд, пытаясь отключить рацию. Тут же взревела сирена, от неожиданности Денис Иванович нажал на тормоза, машина резко клюнула вперед и встала, а перед капотом, внезапно, взревела толпа. Семену Ивановичу стало страшно, чужие перекошенные рожи лезли прямо в лобовое стекло и, размахивая дубинами, призывали к избиению. Двери открылись, несколько сильных рук схватили и Семена Ивановича, и Дениса Ивановича, но тут же отпустили, веселые голоса сообщили толпе, что – это наши и они, как видно угнали машину ментов. Толпа ответила радостным ревом и обоих пьяниц подняв на руки, вынесли из машины как неких победителей. А в машину, мигающую всеми огнями радуги, тут же залезли в великом множестве люди из толпы. Толпа была фанатична и двигалась в одном направлении, бить болельщиков приезжей футбольной команды, неважно какого города, фанатики и есть фанатики, им все равно кого бить, лишь бы бить. Денис Иванович скоро принял их сторону, а Семен Иванович с ужасом подчинился, он никак не мог сбросить с себя тяжелый хмель коварного вина и двигался вперед все больше на плечах и на спинах своих сотоварищей по борьбе, потому как земля его пьяное тело держала плохо.

Болельщики встретились, начался бой. Денис Иванович, в юности отчаянный бузотер и драчун, и тут отличился. Враги получали от него по всем местам и скоро с позором бежали, а Семен Иванович, хоронившийся за спиной своего товарища и, по сути, не участвовавший в драке был вынужден тоже, как и все преследовать врагов. Он очень боялся потерять Дениса Ивановича, потому как к стыду своему никак не мог вспомнить, где он живет, ну кто он такой, он вспомнил, правда, с трудом, да и, то вспомнил разве что свое имя да отчество, фамилию же забыл напрочь. Денис Иванович был гораздо больше ему знаком, чем он сам самому себе.

Но тут, неожиданно из какого-то двора вынырнула огромная толпа бронированых ментов. Толпа без предупреждения ринулась на разгоряченных болельщиков и Денис Иванович всегда отличавшийся лисьим умом, схватил Семена Ивановича за шиворот и бегом вынырнул из самой гущи свалки. Они бежали дворами, задыхаясь и хватаясь за селезенки. Наконец, перед ними возник темный микроавтобус, дверцы его были распахнуты, в салоне никого, а в ключе зажигания торчал ключ. Денис Иванович не раздумывая, бросил обессиленного забегом Семена Ивановича в салон, а сам прыгнул за руль. Автобус лихо рванул с места и скрылся в темных переулках города.

Семен Иванович от пережитого потрясения как-то сразу отключился, а очнулся в мчащемся, без разбора, автобусе. За окном сияла полная Луна, и быстро мелькали обширные поля, на которые весьма богата наша страна.

В салоне Семен Иванович с удивлением обнаружил с десяток весьма веселых людей. Они пили за его здоровье и за здоровье водилы. Денис Иванович сосредоточенный и злой только ухмылялся и милостиво отпивал глоток-другой из горла, а потом отдавал обратно своим собутыльникам бутылку водки. На робкие вопросы напуганного Семена Ивановича, а куда собственно мы едем, пьяницы беспечно махали рукой, а не все ли равно. Никто, решительно никто, даже Денис Иванович не знал, куда они едут.

Семену Ивановичу сунули под нос бутылку водки, еще с десяток уже пустых катались с грохотом под ногами. Автобус подпрыгивал и резво летел куда-то, непонятно куда.

После нескольких глотков Семен Иванович развеселился и перестал замечать бешеную скорость, с которой неугомонный Денис Иванович вел автобус. Его уже не поражало, что Денис Иванович, в принципе даже никогда не водивший машинку на автодроме ведет теперь микроавтобус. Вдруг, взревела сирена. Денис Иванович нажал на тормоза, микроавтобус резко клюнул и затормозил. Все вывалились наружу и встретили мигалку на крыше автобуса радостным криком, оказалось Денис Иванович угнал омоновский микроавтобус, как до этого угнал патрульную машину.

Гонка продолжалась до утра. Банда пьяниц дважды замечала, что заканчивается бензин и дважды закатывала дикие скандалы на бензозаправках. Денис Иванович дрался с дальнобойщиками и в одиночку победил четверых, отняв у них, в качестве трофея, две канистры бензина.

И уже глубоко на следующий день Семен Иванович очнулся у себя в особняке, под Москвой. С удивлением ощупал больную голову, с трудом, преодолевая дикую ломоту во всем теле, встал и прополз на кухню. В гостиной, в беспорядке валялись пьяные тела. В одной из комнат он обнаружил своего приятеля, Дениса Ивановича.

Что и говорить. Протрезвевшие, они все заново перезнакомились. Оказалось, посреди их компании не было ни одного сколько-нибудь умеющего пить алконавта. Одни справляли день рождения друга, другие праздновали рождение сына, ну, а наши друзья, получается, отмечали свадьбу дочери Дениса Ивановича…

Конечно, было еще одно приключение, когда, они под покровом ночи подбрасывали омоновский микроавтобус под одно из отделений московской милиции, но подбросили удачно, без последствий… Потом все разъехались, каждый в свою сторону, правда, осталось одно… воспоминание. И покачивая на коленях любимого внука, спустя несколько лет после рассказанных событий, Денис Иванович с усмешкой вспоминал о своих недавних подвигах. Он помнил почти все, но вот то, что он вечно трусливый пассажир, предпочитающий поездки с водителем и не выше сорока километров в час, сам вел транспорт, да не просто вел, а мчался на бешеной скорости, он поверить не мог. Он уперто считал, что вел, как раз его друг, Семен Иванович и именно он, таким образом, угонял и патрульную машину, и омоновский автобус. А Семен Иванович, звоня своему другу из Подмосковья, говорил, что, мол, помнишь… и заливался счастливым смехом. И только один раз оба передернулись и покрылись холодным потом, поняв, что все могло пойти и иначе, а значит, гуляли бы они сейчас не под солнышком, а сидели бы где-нибудь в геенне огненной на том свете, боже, как ужасно…

История третья

Володька Селиванов переехал. Накануне он долго носился с документами, оформлял и наконец, довольный принялся собирать вещи. Теща, строптиво поджимая губы и высоко задирая нос, притащила корзину с орущим котом и выпустила животное в квартиру, которую Володька еще занимал. Повсюду, сдвинутая как попало, стояла мебель и сваленные, валялись в беспорядке коробки. Дочка Володьки, веснушчатая Анька восторженно всплеснула руками: «Ой, кисонька!» А Володька никогда не пытавшийся переспорить тещу только кисло заметил, что хорошо еще она тараканов не притащила, а то некоторые, особенно тупые так и делают, мол, с новосельем!..

Кот был пойман и сидел, выпучив круглые глаза, на руках у Аньки почти покорно, сторожа каждую минуту, чтобы сбежать.

Между тем, грузчики мебель погрузили и повезли на бывшую квартиру тещи. Навстречу им скоро попалась другая грузовая машина, в которой ехали шкафы и нафталиновые вещи тещи. Анька с котом осталась с бабушкой, помогать расставлять мебель и распаковывать бесчисленные стаканы и тарелки, которые заботливая теща копила в приданое для внучки. А Володька вместе с грузчиками приехал к усталой жене, которая уже намаялась отправлять мебель и вещи матери. К вечеру кое-что было расставлено и довольные они ходили по большой трехкомнатной квартире, рассуждая, сколько всего еще надо купить из мебели и куда, что поставить. Приехали друзья Володьки. Человек двое, не больше. На радостях решили выпить, новоселье все-таки. Первый друг, соратник по работе, свойский мужик по имени Колька, пил много и не пьянел. Есть такие выпивохи, пьют, сидят, разговаривают, а потом, вдруг, падают носом в тарелку с салатом и все, привет, чего хочешь с ними, то и делай, ничего не почувствуют и никак не отреагируют. Второй, улыбчивый говорун, друг с детства, смешливый Андрюшка, все забывал, где они. Оглядывался и тряс головой. Посреди новоселья, он встал и вышел за дверь, позабыв свою куртку на вешалке. Глубоко за полночь, внезапно, раздалась требовательная трель дверного звонка. Володька с женой подскочили, они уже спали. Пьяный Колька сопел на диване в гостиной.

В прихожей, стояла разгневанная теща и держала напуганного Андрюшку за ухо, так и вела его за ухо через несколько улиц.

Оказалось, Андрюшка спьяну пришел на старую однокомнатную квартиру к Володьке. Накупил по дороге еще несколько бутылок водки и пришел. То, что друг переехал, он позабыл, а то, что друг поменялся с тещей, вообще, выбросил из головы.

Теща, бывшая завуч школы, в которой, кстати, когда-то и учились наши герои, особа строгая и требовательная, возмутилась видом пьяного мужика на пороге ее квартиры. А Андрюшка изумился на нее и с пьяных глаз понес околесицу в том духе, что она, может, Володьку с семьей вообще выбросила на улицу? Полез выяснять отношения, замахал перед ее носом руками. Теща долго думать не стала, отработанная привычка расправляться со школьными хулиганами тут сказалась. Она завернула ему руку назад в болевом приеме и стукнула головой о стенку. Обмякшего Андрюшку облила холодной водой и, нацепив на халат плащ, поволокла за ухо к сыну на квартиру. Благо, что внучка Анька, спавшая вместе с котом на кровати у бабушки, даже не проснулась, так устала от дневных метаний с переездом.

Насилу прояснили ситуацию и успокоили разгневанную тещу. А Андрюшка, потирая красное ухо, шепотом пожаловался Володьке, что больше пить не будет, а то опять позабудет, где друг живет и пожалует к его теще, а так недолго и вообще уха лишиться…