Текст книги "Огни возмездия"

Королева Тайфа Омехиа нашла для нас новый мир, но сама не смогла покинуть старый, и мы сражались с ксиддинами так же упорно, как и с Отсевом. В те давние времена, когда с небес сошел огонь, народ этой земли погибал тысячами, и в отчаянной попытке остановить кровопролитие ксиддины направили посланников с дарами и мирными предложениями. Королева Драконов вернула их обратно – по кускам.

Но даже такими зверствами все не ограничилось. Мы не могли победить с таким малым количеством Одаренных, и наши потери в боях против ксиддинов росли. А потом случилась трагедия.

В следующую Складку каждый четвертый умирал от голода, и Вельможи стали шептаться, что королева Тайфа ведет народ омехи к очередному поражению. Так, используя гнев голодающих людей, они попытались ее свергнуть.

Они назвали ее кровожадной, неспособной править, и чтобы успокоить тех, кого они стали звать Меньшими, на трон посадили юную дочь Тайфы.

– История движется по кругу, – сказал Тау. – Они хотели получить контроль над королевской властью, и как когда-то случилось с самой Тайфой, они сделали подставным лицом ее ребенка.

– Они считали, что на этот раз все будет иначе, – сказала Циора. – Они думали, что дочь Тайфы не обладала даром. Видишь ли, Вельможам все равно требовалось представить народу омехи королеву. Ведь это мы призывали драконов, мы разъяряли воинов, и само наше существование объединяло два наших народа.

Однако они никогда не хотели, и больше не нуждались в том, чтобы королева обладала даром подчинять волю людей или сеять черную смерть. Поэтому они стали искать способ лишить род Омехиа сил Богини.

– Но… вы Одаренная, – сказал Тау.

– Да, и мы, и все королевы до нас. Теневой Совет защищал род дочерей королевы Тайфы на протяжении поколений, лгал ради нас, обучал и готовил. И это делалось для каждой из одаренных принцесс.

Тау откинулся назад, постигая масштаб открытой ему тайны.

– Неужели мать той девочки… неужели королева Тайфа знала, что ее дочь обладала даром?

– Она намеренно пошла на хитрость. Богиня сказала Тайфе, что ее предадут.

– Богиня сказала ей? – переспросил Тау, думая, что скорее шпионы Теневого Совета могли предупредить королеву о готовящемся предательстве.

– Да, сказала.

– И зная о предательстве заранее, королева Тайфа позволила ему случиться?

– Это было необходимо. Она это знала. Ее действия привели к тому, что происходит сейчас, и что будет в грядущем. Все это и есть дорога к дому.

Тау не придавал большого значения обещаниям о грядущем.

– Что случилось с Тайфой? – спросил он.

– Они сделали из нее пример в назидание, – сказала Циора. – Они, насколько могли явно, показали, как дорого может обойтись правление без поддержки Вельмож.

Когда она это сказала, Тау понял, что не хотел этого знать. Он говорил с наследницей Тайфы, и ему было слишком легко представить Циору на месте ее предшественницы, но он не хотел этого делать. Он не хотел думать о том, что Придворные Вельможи и Абаси Одили сделают с его королевой, если они проиграют битву за Пальм.

– Они выпотрошили ее, – бесстрастно сказала Циора. – С тех пор и пошла традиция проводить публичные казни.

– Ясно.

– Тау, – сказала она, вдруг назвав его по имени, – мы принадлежим к непрерывному роду Одаренных, который восходит к первой королеве омехи. Наш род возник на Озонте, и теперь нам пора вернуться домой.

– Домой? Зачем? Почему сейчас? – спросил он. – Почему это должно произойти сейчас?

– Из-за нашей сестры, – ответила Циора.

ТРОН

В последнем феоде, который они собирались посетить перед возвращением в Цитадель-город, умбуси совершила ужасную ошибку. Заперев ворота своей крепости, умбуси Луапулы поднялась на крепостную стену, и, встав между вооруженными Ихагу, отказалась впустить королеву.

Нья, подъехав к воротам вместе с Тау, крикнула:

– Именем королевы Циоры, я требую, чтобы вы открыли эти…

– Королева… королева Эси, – ответила умбуси, – взошла на трон в Пальме и ничего от меня не требует!

От слов умбуси на лбу Ньи вздулась вена – словно червь, вырвавшийся из земли.

– Что вы сказали? – процедила визирь сквозь зубы.

– Ты меня слышала, иньока черная, – ответила умбуси. – Королева в Пальме, а других претендентов я не признаю. Уходите из моего феода.

Начало не задалось. Но с учетом всех обстоятельств, Тау был удивлен, что они не сталкивались с подобным непокорством раньше. В самом деле, чем больше он об этом думал, тем больше жалел, что они отослали почти всех Ихаше и Ихагу, которых призвали из других феодов, в Цитадель-город.

Он понимал, почему они так поступили. Нужно было привести людей под командование Хадита как можно быстрее, чтобы он смог составить из них чешуи и когти, назначить в каждый по инколели, снарядить их, организовать и подготовить к будущим сражениям. В этом был смысл, но стоя перед закрытыми воротами и высокими крепостными стенами, Тау не мог не признать, что теперь последствия этого решения обратились против них.

– Что теперь? – прошептал Тау Нье.

Она, не ответив ему, предпочла обратиться к умбуси.

– Это наше последнее предупреждение. Открывайте ворота, пока еще можете.

– Отсоси скорпионьего жала, кудливе бескрылая! – крикнула умбуси.

Тау сказал себе это запомнить. Он вращался среди посвященных и чистокровных, но за весь цикл не слышал ничего подобного.

Нья, которую это удивило куда меньше, дернула лошадь за поводья, развернув ее назад, и, оглянувшись через плечо, крикнула:

– И не говорите, что вас не предупреждали!

Тау хотел что-то добавить – хоть что-нибудь, чтобы заставить умбуси внять голосу разума. Но та крикнула высоким голосом, словно обращалась к ребенку:

– Смотрите, фальшивая королева одела своего Батрака в чемпионскую броню!

Тау пожал плечами и повернул Ярость обратно к лагерю. Есть же такие люди, подумал он, которых одними словами не переубедить.

___________

На то, чтобы составить план, как отнять власть у мятежной умбуси, много времени не потребовалось. План был основан на той же идее, с которой они собирались захватить Пальм. Келлан, во главе воинов и в сопровождении Одаренной Танди, подошел к главным воротам крепости. Королева осталась в тылу с Ньей, под защитой и в безопасности, хотя ее чемпиона и служанок не было рядом.

Тау, служанки, Удуак, Яу, Темба и даже Джабари, который без слов дал понять, что в тылу не останется, обогнули крепость и заняли позицию в тени ее задней стены. Над ними восемь-девять Ихагу пытались понять, что происходит, перекрикиваясь с другими дозорными на стене.

Атака на феод Луапула должна была стать проверкой, и если шестерым его товарищам думать об этом было необязательно, сам он не мог избавиться от этой мысли. Он хотел понять, как время, проведенное в Исихого, изменило его и изменило ли вообще. И прорыв в защищенный феод, чтобы схватить умбуси, представлялся для этого хорошей возможностью.

Какая-то его часть, однако, желала, чтобы Джабари не было с ними. Но другая часть не могла приказать другу остаться в лагере. Тау не желал отделять его от остальных. Он не хотел, чтобы Джабари чувствовал себя… хуже их.

Но он все же решил за ним присматривать. Восстановление Джабари было настоящим чудом, и пусть он еще испытывал немалые трудности, Малый Вельможа передвигался самостоятельно и с ним всегда был его меч.

– Я правда решил, что мы просто забросим веревку на стену и будем надеяться, что она зацепится крюком? – прошептал Темба.

– У Индлову же получилось, когда они напали на Крепость Стражи, – напомнил Тау.

– Если мне не изменяет память, их было чуть больше, чем нас сейчас.

– Нас немало, – сказал Удуак, держа веревку с крюком.

– А они не могут просто перерезать веревки, чтобы мы упали? – спросил Темба.

– Тут высота всего-то двенадцать шагов, трусишка, – сказала Асет, – и все веревки они не перережут.

– Но чью-нибудь точно перережут – я не сомневаюсь, – пробормотал Темба.

– Хватит болтать, – сказал Тау. – По сигналу Келлана!

Они прождали в темноте около четверти промежутка, прежде чем раздался сигнал. Даже на дальней стороне крепости был слышен голос Келлана, которого разъярила Танди.

– Умбуси! – прогремел он. – Ваша королева требует открыть ворота.

Как и ожидалось, Ихагу на стене повернулись туда, откуда донесся голос Келлана.

Тау знал, что они так и будут смотреть в противоположную сторону, хотя у главных ворот крепости никого не было.

– Бросайте веревки, – приказал Тау своим бойцам, и они повиновались.

Все крюки зацепились, и бойцы принялись взбираться по стене.

– Слышите? – спросил голос сверху.

Когда Тау оставалось три шага до вершины, он поднял глаза и увидел, как за край стены высунулась голова в шлеме.

– Сик! – услышал он возглас охранника, который тут же крикнул остальным Ихагу:

– Они взбираются на стену! У них веревки с крюками!

Прибавив в скорости, Тау не сводил глаз со стены. Он не собирался терять пальцы из-за какого-нибудь чрезмерно усердного стражника.

– Сюда! Они здесь! – крикнул тот же голос.

Стражник снова высунулся за край. На этот раз в руке Ихагу был меч, и он рубанул им по ближайшему канату.

– Нет! Нет! Только… – воскликнул Темба. Его веревка оборвалась, и он с глухим стуком рухнул на землю. – Нсику!

Тау подтянулся и влез на стену. Яу, всегда отличавшийся хорошей скоростью, был уже там. Вскоре к ним присоединились Асет, Рамия и чертыхающийся Удуак. По исходному замыслу, они должны были занять стену и обезопасить ее, а потом помочь Джабари взобраться наверх.

– Сложите оружие, и никто не пострадает, – сказал Тау Ихагу, охранявшим стену. – Ваша умбуси не подчинилась законным приказам королевы.

– А-а! – издал боевой клич Ихагу, перерезавший веревку Тембы, и бросился на Яу. Он замахнулся мечом с такой силой, что убил бы Яу, если бы тот вовремя не уклонился, заставив Ихагу по инерции повернуться спиной. Яу пнул его в зад, и тот упал.

Остальные Ихагу – а их было еще девятеро, – обнажили клинки.

– Нет нужды проливать кровь, – предостерег Тау.

– Если сложим оружие, вы нас убьете, – сказал один из Ихагу.

– Нет, это неправда.

– Правда, – сказал он. – Мы должны сражаться за нашу умбуси. Ты Меньший, пусть даже так разодет. Ты знаешь, что это правда. Мы сложим мечи, предав свой долг, а вы с вашей королевой убьете нас за предательство нашей умбуси.

– Мы здесь не за тем, чтобы убивать…

Один из Ихагу ринулся вперед, надеясь застать их врасплох. Двое других, поняв его намерение, присоединились. Яу ударил первого в висок, и тот упал. Асет полоснула другого кинжалом, нанеся рану от плеча до локтя, и уже собиралась проткнуть следующего.

– Асет! – окликнул ее Тау, и она стремительно развернула оружие, ударив стражника рукоятью в живот, и тот согнулся пополам.

Последний воин резко остановился и уставился на Рамию.

– Ты… ты женщина, – пробормотал он.

Рамия, с кинжалами в руках, будто бы взвешивала его утверждение.

– Да, – сказала она наконец, – женщина.

– Что там у вас происходит? – спросил снизу Темба. Тау посмотрел со стены вниз и увидел, что Темба уже наполовину поднялся по веревке Асет.

– Мы общаемся, – сказал Тау.

– А по звукам будто деретесь, – сказал Темба.

– Ничего из того, что здесь происходит, дракой не назовешь, дурачина, – сказала Асет.

Тау взглянул на Джабари. Малый Вельможа стоял в форме Ихаше – та была ему слишком велика. Капюшон был поднят. Такая одежда позволяла ему двигаться, не задевая тканью ожоги, а капюшон скрывал его лицо.

– Мы почти закончили, Джабари, – сказал Тау, и ему показалось, что друг кивнул, хотя было так темно, что он мог и ошибаться.

Темба к тому времени успел подняться, и Тау снова повернулся к Ихагу.

– Мы пришли не за тем, чтобы убить вас.

– А зачем тогда? – спросил все тот же Ихагу.

– В Пальме – предатели. Нам нужно их остановить. Нам нужны Ихагу и Ихаше, чтобы отвоевать город.

– То есть если не умрем здесь, то умрем там? Верно? Тау хотел было ответить, но понял, что возразить ему было, по сути, нечего.

– А что будет, если я скажу, что не хочу сражаться за город, которого в жизни не видел? – спросил Ихагу.

Асет повернулась к нему.

– Стой, Асет, – сказал Тау. – Они сложат оружие. Ихагу крепче сжал клинок.

– Я этого не говорил.

– Если не сдашься, то умрешь сегодня, – пригрозил Тау.

Стражник посмотрел Тау в глаза, будто ища в них что-то. И, должно быть, нашел, потому что опустил взгляд, бросил меч и дал остальным знак сделать то же самое.

– Знаете, умбуси ошиблась, – сказал он, по-прежнему не глядя Тау в глаза. – Она назвала вас Батраком. Но вы не Батрак. – Он указал большим пальцем в ту часть крепости, где были покои Вельмож. – У вас больше общего с теми.

Дальше все прошло легче. Они помогли Джабари подняться на стену. Спустились с безоружными Ихагу по лестнице и, пройдя через крепость, открыли главные ворота Келлану, Танди, Нье, королеве и солдатам – стольким, сколько смогло бы разместиться в крепости.

Отряд Тау, Келлан, Танди, Нья и королева вошли в приемный зал. Умбуси сидела в высоком кресле.

– Ты нас отвергла, – сказала Циора, и умбуси, стоит отдать ей должное, не дрогнула.

– Вы не моя королева, – сказала умбуси. – Я не признаю королевы, чьи дары посылают на нас проклятья и ведут нас к гибели.

– Одили внушил тебе это, чтобы настроить против нас?

– Не меняйте тему, – ответила умбуси. – Это правда? Вы Одаренная?

– Все истинные королевы омехи наделены дарами.

Умбуси рассмеялась.

– И что же, королева одаренная, может, вы еще на какой-нибудь титул хотите претендовать?

Циора вздернула подбородок.

– Мы Королева Драконов, – сказала она.

– Это все, что вы должны были сказать, – усмехнулась умбуси, и в тот же миг через дверь за креслом в зал ворвались трое Индлову.

Обнажив мечи, они с боевым кличем бросились к королеве. Асет и Рамия без колебаний встали на защиту Циоры.

– Гори все огнем! – выругался Темба, потянувшись к мечу.

Яу, Удуак и Келлан были слишком далеко и не могли помочь.

– С дороги, да проклянет вас Богиня! – воскликнула Нья. Она стояла рядом с Танди, и обе женщины вскинули руки, готовые высвободить волну ослабляющей энергии, но Тау с Джабари оказались на линии атаки.

Самый крупный из чистокровных, со щитом и в броне, замахнулся на Тау. Его меч казался таким огромным, что Тау усомнился, что тому хватит силы его поднять. Но клинок просвистел над головой, и Тау отскочил и, вынув из ножен свой правый меч, ударил противника по защищенной броней груди. Сезон назад бронзовое лезвие ударило бы по бронзовым пластинам, и это ни к чему бы не привело, но теперь меч Тау был выкован из драконьей чешуи и поэтому, пропоров кожаные доспехи Вельможи, пронзил бронзу под ними.

Схватившись за грудь, Индлову отшатнулся и уставился на свою скользкую от крови руку.

Его лицо исказилось от боли, но он все же вскинул меч, готовясь к атаке. Но не успел.

Тау выхватил левый меч и ударил противника в живот. Драконья чешуя, скользнув между бронзовых пластин его брони, проткнула кожу, плоть и мышцы. Вельможа, пронзенный насквозь, умер раньше, чем упал на пол.

Тау развернулся, чтобы расправиться с остальными двумя, и увидел настоящее чудо.

Джабари сражался с одним из Индлову. Его капюшон соскользнул на плечи, обнажив изувеченную ожогами кожу. Тау приблизился, чтобы помочь другу, но увидел, как Индлову, вскрикнув, падает на колени с рассеченным горлом.

Джабари оттолкнул поверженного воина и бросился навстречу следующему нападавшему.

– С дороги! – крикнула Нья, но Тау едва ее услышал. Все его внимание было сосредоточено на поединке.

Преимущество Индлову в силе было очевидным. Джабари правильно заблокировал удар, но его лезвие ушло в сторону. Воин изменил направление удара и замахнулся мечом, целясь Джабари в корпус. Тот отреагировал так, словно дрался в темном мире. Повернулся боком, чтобы стать меньшей мишенью, и меч прошел мимо, всего на расстоянии пальца от того, чтобы выпустить ему кишки. В Умлабе он двигался медленнее, и с каждым движением морщился от боли, шипя и сверкая оскалом.

Тау не знал, был ли это просто боевой клич или признак кровожадности Джабари. Он понимал, что Джабари сражался с собственной агонией, и шагнул к нему, чтобы положить поединку конец. Индлову увидел приближение Тау, и хотя это было непросто, постарался сохранить позицию между Тау с Джабари и Ньей с Танди, которые уже были готовы ослабить его своим даром.

Джабари тоже увидел Тау и отмахнулся от него.

– Я сам закончу, – сказал Тау.

Джабари покачал головой.

– Я сам, – повторил Тау.

Джабари ладонью свободной руки стал бить себя в грудь. Каждое движение причиняло ему боль. Тау видел это – как и то, что Джабари было все равно. Его друг велел ему не подходить. Он говорил, что сделает все сам.

– Чемпион, это не игра, – сказала Нья.

– Разве похоже, что они играют, визирь? – спросил Тау, убирая мечи.

Глаза Индлову метались между Тау, Ньей и Джабари, и не желая упускать шанс остаться в живых, он атаковал ударом сверху. Удар вышел неуклюжим, слишком поспешным. И заставил Индлову открыться. Он попросту не придал этому значения. Он сражался с Малым Вельможей, который был так сильно обожжен, что казалось удивительным, что он вообще мог держаться на ногах. И это стало роковой ошибкой Индлову.

Джабари не просто держался: он по-настоящему дрался. Уже только это должно было показать чистокровному, что он имел дело с чем-то непостижимым. Но было слишком поздно.

Двигаясь так, будто его дергали за ниточки, Джабари уклонился от смертоносного удара Индлову и шагнул вперед, оказавшись сбоку от противника. Индлову повернул голову, стараясь не выпустить Джабари из поля зрения, и едва успел заглянуть в его налитые кровью глаза, как меч Малого Вельможи вонзился ему в бок.

Поединок окончился. Индлову обмяк, вздохнув, как крестьянин, присевший после трудового дня. Его веки затрепетали, глаза закрылись. Джабари резко вытащил лезвие, оставив противника умирать.

Тау услышал всхлип. Это была умбуси. По ее лицу текли слезы.

– Мои сыновья, – бормотала она, дрожа всем телом. – Мои мальчики…

– Предательница, – сказала ей Нья.

– Вы убили моих мальчиков! – Ярость Умбуси была бессильной, но пугала своим напором.

То, что сам Тау давно не был ребенком, мало что значило. Его реакция на Вельможу в гневе была обусловлена инстинктом. Когда Вельможи гневались – Меньшие погибали.

Нья повернулась к Циоре, все это время хранившей молчание.

– Измена карается смертью, – сказала королева. – Никто, ни Меньший, ни Вельможа, не выше этого закона. Никто.

С этими словами Циора вышла из зала. Асет и Рамия последовали за нею.

– Привяжите умбуси к креслу, – велела Нья. – Привяжите и выбирайтесь из крепости.

– Да заберет Укуфа тебя и все, что тебе дорого, бессердечная ты негодница! – воскликнула умбуси.

– Выбираться… почему? – спросил Тау.

– Мы ее сожжем, – ответила Нья.

– Визирь, – обратился к ней Келлан.

– Измена карается смертью, – повторила Нья. – Привяжите ее к креслу и сожгите крепость дотла. Пусть умбуси воссоединится со своими сыновьями, и да смилостивится над нею Богиня. Пусть история о том, что здесь случилось, станет предупреждением для всех, кто вздумает отказать королеве.

Умбуси шагнула вперед, и Тау приготовился дать отпор. Но она подошла к ближайшему из убитых Индлову и опустилась перед ним на колени. Ее руки замерли над телом, словно она боялась потревожить мертвеца. Темба подошел к двери, из которой выскочили ее сыновья, и закрыл ее, заблокировав выход из зала.

– Я не стану в этом помогать, – сказал Тау Нье, подав Тембе сигнал отступить. – И мои бойцы тоже.

Нья не стала настаивать.

– Приведи сюда других солдат, – сказала она Танди. – Пусть они выполнят мой приказ.

Танди печально кивнула и вышла.

– Чемпион, – сказала Нья, глядя на трех мертвых Индлову и плачущую умбуси, – вы и ваши бойцы уже помогли.

ЛИШЕННАЯ ДАРА

Тау вошел в шатер королевы и увидел, что огонь в очаге потушен. И это было объяснимо: снаружи жарко бушевало пламя, уничтожая остатки крепости.

Решение поджечь крепость ему по-прежнему не нравилось. Тау не был глуп и знал, что нельзя позволять Вельможам вроде умбуси Луапулы открыто демонстрировать неповиновение. Это было опасно. Но то, что сделали победители с поверженным врагом, было скорее личным, чем обусловленным политическими соображениями.

– Утром выдвигаемся обратно в Цитадель-город, – сказала королева.

– Есть, – ответил он.

Она переоделась после того, как он видел ее в последний раз. Возможно, чтобы избавиться от запаха дыма. И если так, то новая одежда помочь здесь не могла. Запах того, что они сотворили, впитывался в кожу.

– Полагаем, сегодня у нас последняя из историй, – сказала Циора.

– Хорошо.

Сегодня они одержали победу. Но он не чувствовал себя победителем.

– Так на чем мы остановились? – Королева была растеряна. Возможно, она сама задавала себе те же вопросы, что и Тау.

– На принцессе Эси, – напомнил он.

– На нашей сестре.

Он молчал.

– Мы близнецы. Большинство людей не может нас различить. Наши тела, наши души были созданы одинаковыми по воле Богини, и наше рождение – это знак, потому что у Эси нет дара, – начала она ровным голосом. – Нас обеих испытывал Теневой Совет, и когда они поняли, что Эси лишена даров, ее стали испытывать снова и снова. – Теперь в ее голосе слышалось напряжение. – Им нужно было выяснить наверняка, Тау. Они сделали все, что требовалось, и Эси – предостережение Богини о том, что даже в роду Омехиа, дары могут истончаться, угасать, могут просто исчезнуть.

Тау не нравилось то, к чему она вела.

– Теневой Совет научил вас использовать свои дары в детстве, а значит, и испытывали вас, когда вы были еще детьми. Сколько раз они отправляли Эси в Исихого?

– Мы призваны действовать, – сказала Циора, словно не слыша его вопроса. – Мы должны вернуть Избранных на их законное место. Если мы этого не сделаем, будет поздно. Вот почему мы хотели добиться мира на Ксидде. Богиня посылала нас сюда не драться с ксиддинами. Она послала нас драться вместе с ними против Отсева. Тау, ксиддинов нужно убедить, что если Отсев не остановить, они выпустят в мир Укуфу, и когда они это сделают – мы все погибнем.

Тау пристально всмотрелся в ее лицо и увидел на нем лишь искренность. Для нее это было правдой. Если ей не удастся вернуть омехи на Озонте, Отсев победит, и расы людей перестанут существовать. Она верила в это так же твердо, как он верил в то, что солнце встает по утрам.

– Ясно, – сказал он, стремясь обрести хоть частичку ее веры, сам при этом гадая, какое место во всем этом отведено таким, как он.

Каким будет место Меньших в мире, где призывающие драконов, воины-колоссы и повелители иллюзий шли на войну против бессмертных? Он не мог этого представить. После той жизни, что он вел прежде, он не представлял себе такого мира.

Власть имущие, по опыту Тау, по-прежнему воспринимали отказ в удовлетворении своих желаний как конец света и даже не осознавали, что для людей вроде Тау этот конец света наступал каждый день. Брат Танди, Анья и семья Нкиру, Ойибо, старый Батрак, отец самого Тау – они могли бы это засвидетельствовать, не успей мир к этому времени увидеть, как они сгорели.

Он не мог воспринимать это так, как Циора, и осознав это, Тау опустил глаза.

– Прежде чем мы предпримем что-либо еще, нам нужно заняться Пальмом и Одили, нэ?

Она кивнула.

– Да, сначала это. – Она все еще выглядела рассеянной, встревоженной произошедшим, и, возможно, рассказом о сестре. – Твои бойцы готовы?

– Готовы, – ответил он.

– Тогда давай закончим пересказывать историю и начнем писать наше будущее.

Она встала и вышла из шатра. Тау вышел вслед за нею, и его тут же обдало жаром. Воздух знойных сумерек пах гарью пылающей крепости и потными телами женщин и мужчин, которых они лишили дома. От Тау с королевой толпу оттесняли солдаты, и он старался не смотреть на местных. Ведь глядя на них, он чувствовал себя виноватым.

На крепость он тоже старался не смотреть. Ее вид вынуждал его представлять смерть умбуси, а ему этого не хотелось. Но перед глазами все равно мелькали ужасные картины.

Он знал, что умбуси привязали к креслу – тому самому, что служил символом ее власти. Она наверняка кричала, пока дым заполнял ее легкие, а от жара пузырилась кожа. Пламя сначала поглотило тела ее сыновей и лишь потом добралось до нее.

Несмотря на жару, Тау поежился. За свою жизнь он вынес больше ужасов, чем представлялось возможным, но все еще мог представить себе такие, от которых хотелось вывернуться наизнанку.

– Вы уверены? – спросил он Циору, не зная, опасается он за королеву или за самого себя. – Уверены, что хотите сегодня войти в Исихого?

Циора остановилась и взглянула на остатки крепости. В этот момент одна из стен рухнула. Саман, из которого она была сложена, раскрошился в пыль.

– Да, – ответила она. Ее профиль подсвечивали отблески пожара. – Нам нужно увидеть, на что способны твои бойцы.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Не считая битвы за Дабу более двух циклов назад, Тау никогда не входил в Исихого с таким множеством душ. Шестеро его соратников окружили Танди, а в стороне за ними наблюдали Нья и королева. Но даже при таком количестве душ в темном мире ему было трудно отвести глаза от Циоры.

Не то чтобы бы он видел ее саму. Нет, он видел ее покров. Ее окутывал такой темный шар, что если бы Тау присмотрелся к своим мечам из драконьей чешуи и сравнил оттенки – те оказались бы одинаковыми. Покров королевы совершенно не отражал света, и, глядя на нее, Тау терялся. Он чувствовал себя так, словно падал в бездонную пропасть.

– Они нас нашли, – сказала она.

Тау не видел ее сквозь покров, но голос Циоры он узнал бы где угодно, и поверив ее предупреждению, вгляделся во тьму. Тварь, смутно различимая сквозь зыбкий туман, склонила голову с таким видом, будто ее желудок доверху наполнял гаум.

Вот уж вправду Богиней благословленная, подумал он о Циоре и поморгал, чтобы отвести взгляд от ее покрова.

– Там! – Удуак, стоявший справа от Тау, указал мечом на огромное чудовище, бредущее к ним на двух ногах.

– Он мой, – предупредил Тау, по привычке разминая мышцы правого бедра, словно его тело находилось в Умлабе, а не в темном мире.

– Да пожалуйста, – пробурчал Темба, стоявший за Удуаком.

– Тише, – велела Асет, крепче сжимая рукояти своих кинжалов.

Темба сказал еще что-то, но Тау его не расслышал из-за шума ветра. Зато услышал, как шикнул Джабари. Горло его друга, как и все тело, в Исихого было невредимым, и здесь Джабари мог разговаривать, но делал это все реже.

Проследив за взглядом Джабари, Тау уловил очертания мелкого, но плотного демона, который перемещался вдоль границы тумана параллельно их кругу. Он скакал на четвереньках, а рот его занимал большую часть выпуклой головы и был полон зубов, похожих на осколки стекла.

– Я омехи. Я Избранный, – услышал Тау слова молитвы. Яу молился перед боем. – Я принадлежу Богине и сражаюсь за Богиню. Ее воля – моя судьба. Ее милость – мое спасение.

– Ее милость – мое спасение, – вторила за ним Рамия.

– Держать круг, – сказал Тау достаточно громко, чтобы слышали все. – Не расступаться. Помните, женщины и мужчины слева и справа от вас – это ваши сестры и братья по оружию. Прикрывайте их, и они сделают то же ради вас.

Удуак хмыкнул и расправил плечи.

– Я сделаю это ради всех, кроме Асет, – заявил Темба, ухмыльнувшись.

– Может, я сама убью тебя раньше, чем демоны, – ответила Асет.

– Они идут, – сказал Тау, и огромное чудовище вырвалось из мглы одновременно с тварью, чьи зубы напоминали стекло.

Сжав рукояти мечей, Тау покрутил ими, чтобы размять запястья. Он был готов. Его бойцы тоже.

– Ее милость – мое спасение! – воскликнул Яу, перекрикивая ветер, и всадил мечи в шкуру огромного демона. Тау мысленно пожелал ему удачи.

Другой демон ринулся на Тау со скоростью брошенного копья. Он был быстрым и длинноногим, с когтями и кулаками, с открытым ртом, готовым рвать и кусать, с толстыми черными крючковатыми когтями на ногах. И пылал яростью неугасимого пожара.

Тау вихрем бросился на него, нанося точные удары мечами. Он изрубил демона своими клинками, словно дровосек, и тот рухнул на землю Исихого, которая теперь выглядела совершенно иначе.

– Держать круг! – крикнул Тау, тяжело дыша и яростно сверкая глазами. Пока никто из них не погиб, но новые демоны не заставили себя ждать.

Первой пала Рамия, погибнув от удара, рассекшего ее от паха до груди. Следующим стал Яу, правда, Тау не видел, как это случилось. Третьим темный мир покинул Темба. Он погиб, сражаясь спина к спине с Асет, которую убили вскоре после него. Удуак, бившийся, словно сам был одержим демоном, остался единственным, кого не оттеснили, и достигнув почти невозможного, здоровяк оттолкнул демонов назад во мглу, проредив их, будто косой. Но он зашел слишком далеко, его окружили и повалили с ног.

Джабари пал последним – поверженный тремя или четырьмя чудовищами, напавшими одновременно. Во главе этой стаи стоял четырехлапый демон, который и отнял у него жизнь. Твари загрызли его своими острыми зубами, но Джабари до самого конца не издал ни звука.

В итоге остались только Тау, Танди, Нья и королева. Покров Танди истончился, и она исчезла. За ней последовала Нья: ее покров испарялся, словно роса на солнце, и визирь ушла.

Демоны окружили Тау. Израненный и измученный, он нашел глазами королеву. Ее покров был таким же черным, как и прежде. Он не видел ее лица, но знал, что и она смотрит на него.

Тау вновь сосредоточился на битве, и демоны, окружившие его со всех сторон, неохотно отступили. Они не были людьми, но понимали универсальный язык насилия, которому пришлось подчиниться.

Тау знал, что будет непросто. Их было слишком много, но они на него не бросались. Это значило, что они хотели, чтобы он умирал медленно…

В последний раз взглянув на королеву, чемпион Тау Соларин вскинул мечи и бросился в гущу тварей.

Люди и демоны могут говорить на одном языке, думал Тау, собираясь провести с ними обстоятельную беседу.

Очнувшись, Тау увидел, что его бойцы медленно приходят в себя. Игнорируя боль в отравленном бедре и дрожь в коленях, он поднялся на ноги.

– Это сработает, – сказала Нья. – Хвала Богине, это сработает!

– Да, сработает, – кивнул он, постепенно возвращая контроль над лицевыми мышцами.

– Твои слова да Богине в уши, – сказала королева. – С такими бравыми воинами, как у тебя, нет ничего невозможного.

Королева стояла позади Тау, и он повернулся к ней. Казалось, она беспокоилась за него, но когда он робко ей улыбнулся, Циора ответила ему улыбкой – такой искренней, что все ее лицо просияло. От этого ее тепла, от выражения приязни Тау почувствовал себя более значительным, чем когда-либо. Это была всего лишь улыбка, но она помогла ему прогнать остатки воспоминаний о темном мире и напомнила, что им было что праздновать.