Текст книги "Огни возмездия"

Циора натянула поводья, направив лошадь к горам.

– Ты едешь, чемпион? Интересно, какие тайны откроются нам со смотровой площадки.

НИКОГДА

На середине пути к смотровой площадке тропа стала слишком опасной для лошадей, их привязали к окруженному травой дереву и пошли пешком.

Миновал уже целый промежуток, и за все это время Тау с Циорой не сказали друг другу ни слова. Чтобы не усугублять неловкость, Тау старался смотреть лишь на окружающие их пейзажи.

Центральные горы – по крайней мере, эта их часть – были гораздо зеленее, чем горы его родного края. Трава была выше, а деревья и кусты выглядели более пышными. Это было красиво.

– Что ты сказал? – спросила королева.

– Моя королева?

– Ты назвал что-то красивым.

– О, горы, моя королева.

– Горы? – Она взглянула на него так, словно он наступил в лошадиный навоз.

Тау оглянулся на Асет и Рамию, надеясь во что бы то ни стало избежать разговора, но служанки отстали и не слышали их.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она.

– Моя королева?

– Зачем ты это делаешь, Тау?

Он не знал, что ей ответить.

Она остановилась – и ему тоже пришлось остановиться.

– Столь многое висит на волоске, и ничто столь несущественное не должно иметь значения. – Она указала взмахом руки на себя и на него. – И все же, кажется, имеет. Мы хотели бы перестать так себя чувствовать, но не уверены, что нам удастся, и от этого… неуютно. – Она замолчала, и у нее перехватило дыхание.

Тау заставил себя признаться:

– Я чувствую то же самое, – сказал он.

– Тогда… тогда, почему бы не поговорить об этом?

– Потому что я чувствую себя предателем, – ответил он, думая о Зури.

– Предателем…

Он почувствовал себя ничтожеством, когда увидел, как ей больно. Словно все, что Вельможи говорили о его касте, было правдой.

– Прости, Тау, – сказала королева. – Я прошу слишком многого.

– Нет… я просто не знаю, смогу ли… – Он попытался распутать узел внутри себя, надеясь, что это ему хоть немного удастся. – Я не смогу жить, если потеряю тебя, и в этом мире осталось не так много того, что пугало бы меня так сильно, как эта мысль.

Он увидел, как глаза Циоры расширились при этих словах, но время на разговоры подошло к концу. На тропе показалась Асет, а за ней тяжело шагала Рамия.

– Я не могу идти медленнее, – пожаловалась Асет. – Правда, не могу. – Она всмотрелась в лица Циоры и Тау, покачала головой и крикнула Рамии:

– Они еще не закончили!

– Я же тебе говорила, – сказала Рамия, ни на кого не глядя.

Все четверо застыли в молчании.

– Ладно, если никто не разговаривает, мы можем все-таки добраться до смотровой площадки? – спросила Асет. – Тут уже недалеко.

Циора не сводила глаз с Тау, а он не знал, как понять то, что видел в ее взгляде.

– Чемпион? – напомнила Асет.

– Конечно, – ответил он. Ему нужно было время, чтобы разобраться с тем, что он сказал Циоре. Ему нужно было время подумать. – Может, останетесь с королевой? А я сам пока поднимусь.

Асет хмыкнула, рассматривая свои ногти и вычищая грязь под одним из них тонкой щепочкой.

Тау поклонился Циоре, которая не добавила ни слова к их разговору. И чувствуя спиной ее пристальный взгляд, он побрел в гору.

Подъем быстро стал крутым, и последние несколько шагов по отвесной скале потребовали нешуточных усилий.

– Надеюсь, это того стоит, Хадит, – пробормотал Тау, выбираясь наконец на выступ смотровой площадки.

От открывшегося вида у него перехватило дыхание. Тау вырос в гористой местности, но то, что он увидел с уступа в Центральных горах, было полно совершенно нового очарования. Это была не мощь Ревов, не бесконечный пляж, тянущийся вдоль побережья – с места, где он стоял, были видны верхушки башен Пальма, над которым высились Центральные горы, терявшиеся в облаках. Глядя вдаль, он охватывал взглядом весь простор до Северного хребта, равнины внизу уступали желто-зеленым холмам, и там, отделяя Центральную провинцию от Северной, струилась река Аманзи Амансинси, чьи воды искрились, словно небесно-голубые чешуйки неимоверно длинной иньоки.

Он глубоко вдохнул прохладный горный воздух, словно пробуя его на вкус и восхищаясь этим краем – родным ему и всему его народу, если все-таки удастся его сохранить.

Отрезвленный этой мыслью, Тау присмотрелся к долине внизу и сразу согласился с решением именно здесь. Долина могла послужить идеальным полем битвы для небольшой армии, которой требовалось остановить более многочисленную.

Северная сторона долины заканчивалась крутым подъемом, была труднопроходимой и почти не годной для ведения боя. Южный край долины тоже уходил прямо в горы, и, учитывая эти естественные препятствия на севере и на юге, оставалось лишь два разумных способа перебросить солдат в долину.

Войско могло прийти с запада, как его армия, либо с востока, как ярость Биси и как собирались сделать ксиддины под командованием Каны. У спустившейся в долину армии не было иного пути вперед кроме дороги через узкое каменистое ущелье. Тау видел в нем самой природой созданное место для убийства.

Он поднял глаза, переводя взгляд на восток – туда, откуда подступал враг. Ксиддины были еще слишком далеко, чтобы их рассмотреть, но и того, что Тау увидел, хватило, чтобы его охватил трепет.

Как его и предупреждали, армия Каны была во много раз больше их армии, и он видел ксиддинов, скакавших верхом на их знаменитых боевых ящерах. Ему казалось, что он видит и других, еще более крупных, боевых животных, у которых было больше четырех лап, хотя, возможно, расстояние сыграло с его зрением злую шутку.

Одно было ясно: бой будет нелегким. Более того, даже при том, что драконы и ландшафт снижали значение численного преимущества, Тау не взялся бы утверждать, что в такой битве можно победить.

Чувствуя, что тревога прочно обосновалась в его душе, Тау постарался подметить все, что могло бы быть полезным Хадиту, наконец найдя применение знаниям, полученным на утомительных военных советах. Примерно через половину промежутка он решил, что больше не получит ничего, кроме головной боли.

Все это время он сидел на корточках, а когда встал размять больную ногу, услышал, как за спиной хрустнула ветка. Он повернулся, думая, что Асет пришла узнать, почему он так надолго задержался. Но увидел горбатого демона и, отшатнувшись от неожиданности, едва не свалился в пропасть.

Выругавшись, Тау вернул равновесие и выхватил мечи. Чудовище с длинной мордой и острыми зубами, бивнями и заостренными ушами подбиралось к нему на четвереньках, скалясь и щелкая похожим на хлыст хвостом. Тау знал, что оно готовилось к прыжку, и если в самом деле решится напасть, то отступать ему будет некуда.

Не дожидаясь, пока тварь атакует, и они оба полетят в пропасть, Тау издал боевой клич и прыгнул на чудовище. Демон взревел и бросился навстречу. Противники столкнулись в воздухе, и Тау отбросило назад.

Не стоило ему прыгать. Как только его ноги оторвались от земли, он уже не мог ни увернуться, ни изменить направление. К счастью, Тау спасла сила инерции, он не сорвался вниз, но демон прижал его к скале, выбив воздух из легких. Голова Тау загудела от удара спиной о камень, но он попытался сбросить с себя навалившуюся сверху тварь. Демон щелкал зубами прямо у его лица, капая мерзкой слюной Тау в рот.

Но вцепиться в Тау зубами твари пока не удавалось. Тау ткнул ее рукоятью меча под подбородок, но лезвие меча было заблокировано. Тау не мог ни проткнуть противника, ни долго сдерживать его.

Оскалившись от напряжения, Тау сумел вынуть второй меч из ножен, размахнуться и вонзить твари в живот. Драконья чешуя скользнула в ее плоть, как смазанная маслом рука в перчатку.

Демон взвыл, встал на дыбы и рухнул вперед, угрожая раздавить Тау передними лапами. Тау успел откатиться, и демон промахнулся. Тау отполз, вскочил и взмахнул клинками. Наконец, демон оказался спиной к обрыву.

Тварь зарычала и взмахнула шипастым хвостом, как скорпион жалом. Тау не знал, могла ли она ударить его им, но проверять не хотелось.

Его клинки свистели, рассекая воздух, разя все, что попадалось под руку.

– Это мой край! – воскликнул он.

Демон взревел, Тау издал боевой клич, и они сошлись в смертельной схватке. Чудовище стремительно взмахнуло хвостом, как топором, но Тау увернулся от хитинового шипа на конце, отпрыгнул, вонзил меч в переднюю лапу демона и отступил.

Тварь замахнулась второй передней лапой, но Тау заблокировал удар правым клинком. Блок вышел удачным, однако это не слишком помогло. Демон сбил его с ног, и Тау потерял противника из виду, но услышав, как тот снова идет в атаку, вскочил, выставив мечи. Они схлестнулись, разделились, снова встретились и снова отпрянули.

Тау не был ранен – твари так и не удалось прорвать его защиту, но тело было покрыто синяками, в висках стучало.

Но как бы ему ни было плохо, демону досталось куда больше. Тварь истекала кровью из дюжины ран. Она задыхалась, открыв громадную пасть и вывалив черно-синий язык, но неподвижный взгляд не отрывался от Тау.

– Я не знаю, куда ты попадешь, когда я убью тебя в Умлабе, – крикнул Тау в пылу битвы. – Но если вернешься в темный мир, скажи Укуфе, как тебе было больно, когда я отправил тебя к нему.

Демон, рыча, поднял шипастый хвост, и Тау бросился в атаку.

Замелькали когти и лезвия мечей. Демон взмахнул хвостом, и Тау отрубил шип на его конце. Демон взвыл, встал на дыбы, оказавшись выше Тау на целый шаг, и схватил его передними лапами. Тау прыгнул вперед прежде, чем демон успел свести когти вместе, и всадил ему оба лезвия глубоко в шею.

Демон повис у него на плечах, впившись когтями в броню, и Тау отступил от поверженного монстра. Тот попытался привстать, но Тау толкнул его к краю обрыва, прижав к его шее мечи, словно поводья из драконьей чешуи. Демон завыл и забился в агонии, пронзая Тау взглядом, полным ненависти.

– Сдохни, нсику, – проворчал Тау, занося здоровую ногу и отправляя порождение темного мира в пропасть.

Существо разбилось о камни, не издав ни звука, безвольное и безжизненное, оно рассыпалось в пепел, который тут же развеялся на ветру.

Тау отошел от обрыва. Все тело болело. Тау хотелось сесть и отдохнуть, но он опасался, что в горах может рыскать кто-то еще, подстерегающий его или…

Осознание накрыло его как цунами, утопив в ужасе, и, обнажив мечи, он, не разбирая дороги, ринулся вниз с горы, отчаянно надеясь добраться до Циоры, пока не стало слишком поздно.

ПОПЫТКА

– Циора!

Бедро Тау уже давно ныло, и на последнем повороте он едва не подвернул лодыжку. Но это было неважно. Он не сбавил скорость, пока не увидел Циору и служанок. И только тогда его сердце забилось ровнее.

– Тау? – спросила она.

Служанки обнажили кинжалы и окружили королеву – насколько это было возможно сделать вдвоем.

– Там в горах демон, – выпалил Тау, задыхаясь.

– Демон? – переспросила Асет. – В Умлабе? – Она не могла поверить, не увидев своими глазами.

– Да!

– Есть и другие? – спросила Рамия.

– Не знаю, – ответил Тау, подбегая к ним и всматриваясь в склон горы. – Вы что-нибудь видели? – спросил он, чувствуя, как встают дыбом волоски на шее.

– Ничего, – сказала Асет.

Пытаясь избавиться от ощущения, что за ними следят, Тау повернулся к королеве.

– С нами все в порядке, – сказала она.

– Не стоило мне вас оставлять.

– Мы в порядке. Мы же с Асет и Рамией.

– Я подумал, с вами могло что-то случиться. Я испугался, что мог тебя потерять. Богиня, я так не могу… я не могу…

– Мы здесь.

Он вложил меч в ножны и шагнул к ней ближе, качая головой.

– Ты не знаешь, каково это. Ты и понятия не имеешь, что значит – так себя чувствовать.

– Как ты можешь говорить такое? – возмутилась она. – Мы то же самое чувствовали, когда ты после битвы ушел в Пальм. Мы чувствовали себя так, когда ты сражался с Одили. Мы чувствуем это всякий раз, когда тебе грозит опасность, на которую мы сами каждый раз тебя толкаем. Не смей говорить, что мы не знаем, каково это, Тау Соларин. Мы знаем.

– Богиня, – проговорил Тау. – Клянусь Богиней…

– Да? – спросила она, поднося руки к его лицу.

– Что, если я тебя потеряю?

– Мы здесь, – сказала она, приблизившись вплотную.

– Но, что если…

Она поцеловала его, и он обхватил ее руками, подняв над землей и целуя в ответ. Он чувствовал, как все его существо наполняется жизнью от ее близости.

– Мы здесь, – сказала она.

– Мы тоже, – заметила Асет.

Тау и Циора отстранились друг от друга.

– Можете уже не стесняться, – сказала Асет. – После такого-то.

– Асет, оставь их в покое, – сказала Рамия, выглядевшая такой же смущенной, как и Тау.

– Асет, Рамия, прошу прощения, – сказал Тау.

– Прощения? – хмыкнула Асет. – Да я думаю, что сошла бы с ума, если бы вы продолжали с этим тянуть еще день-другой.

Тау взглянул на Циору. Она улыбалась ему своей едва заметной улыбкой, не прикрываясь масками, и это было самое красивое, что ему доводилось видеть в жизни. Но тут на него снова обрушилась тревога, захлестнув с головой и отняв всю радость момента.

– Тау? – окликнула Циора.

– Я в порядке, – сказал он.

– Не похоже.

– Демоны. Это снова происходит. Может быть, Нья была права. Может быть, то, что я сделал, может быть… это грешно. Что, если я ослабляю Богиню и Ее энергию? Что, если это я их впускаю в наш мир?

Циора взяла его за руки.

– Ты хороший человек, и в том, что ты сделал, нет греха. – Она снова ему улыбнулась. – Во всяком случае, мы уверены, что Богиня не так беззащитна, чтобы Тау Соларин, каким бы уникальным и непобедимым он ни был, сумел Ее ослабить.

Она взглянула на его губы, а потом снова посмотрела ему в глаза.

– Когда я стала достаточно взрослой, чтобы понимать, в чем моя судьба, я не переставала задаваться вопросом, неужели все, что мне предстоит узнать в жизни – это кровь, огонь и смерть. Но быть может, Богиня позволит нам выбрать иной путь.

Тау хотелось ей верить, но он так долго позволял судьбе вести себя к Одили, что не знал, каким еще мог бы быть его путь.

– Возможно, Она подарит нам наше будущее, – сказала Циора. – Нам нужно верить, что у нас будет время залечивать раны, время жить, просто быть живыми.

– Звучит так, будто вы ждете мира, но как он может наступить для таких, как мы? – спросил Тау, больше ничего не желая от жизни.

Она снова коснулась его лица своей мягкой и прохладной, несмотря на жару, ладонью.

– Может быть, попробуем узнать? – спросила она, и в этот момент раздался предостерегающий крик Рамии.

Тау резко развернулся, закрыв Циору собой, и увидел, как словно бы ниоткуда перед ними возник коренастый низкорослый ксиддинский шаман в сопровождении двух ксиддинских воинов.

ЦИОРА ОМЕХИА

Губы Циоры еще горели от поцелуя, когда Тау выступил вперед, заслонив ее собою и выхватив мечи из ножен. Они с Асет и Рамией встали на защиту королевы, направив клинки на шамана и воинов.

Циора видела не так много ксиддинских шаманов, чтобы знать, все ли они выглядят так, как этот. Его лицо покрывали проклятые шрамы, а плоть была обезображена так, словно на ней полопались нарывы, остатки которых потом соскоблили. Шрамы и рубцы были распространенным явлением среди ксиддинов, хотя было неизвестно, почему одних они поражали гораздо сильнее, чем других.

Волосы шамана были нечесаными и спутанными, одеждой ему служили кожаные лохмотья. Запястья и лодыжки обхватывали узкие костяные и бронзовые браслеты. Но не это заинтересовало Циору. Глядя на воинов – женщину и мужчину, – Циора прежде всего думала о том, что не может понять, какого пола был сам шаман.

– Мир вам, – сказал шаман. – Я пришел с миром. Тау по-прежнему держал мечи направленными на воинов-ксиддинов.

– С миром? Откуда вы вообще тут взялись?

Шаман подтолкнул ксиддинского воина к Тау, словно принося его в жертву.

– Что ты делаешь? – спросил Тау.

– Справедливости хотеть, так? – спросил шаман высоким скрипучим голосом. – Мы платить за вашего мертвого.

– Откуда вы знаете наш язык? – спросила Циора.

Шаман склонил голову набок.

– Я шаман из… Проклятая, так? – Он ухмыльнулся, показав пожелтевшие зубы. – Я учиться у Ихагу. Я учиться у Ихаше. Я учиться у Индлову. Так?

– Ты учился у пленников, которых вы пытали, – сказал Тау.

– Справедливость, – сказал он, снова подталкивая к нему испуганного ксиддина.

– Какой справедливости? – спросила Асет.

Они с Рамией обошли шамана и воинов и встали позади них.

Шаман обернулся через плечо на Асет.

– Твой боец. Справедливости за кого этот убить, – сказал он, толкнув ксиддина в спину.

– Кого? Кого он убил? – спросил Тау.

– В военном лагере омехи. Нам нужна пища, так? – сказал шаман, жестами показывая, будто ест. – Мы брать пищу, но солдат омехи, он нас видеть, так? – Шаман снова толкнул ксиддина. – Этот ударить воина в затылок. Ломать голову, и солдат… – Шаман цокнул языком и провел пальцем поперек шеи. – Боец уйти, так? Уйти к богам.

– К богам? Не богохульствуй в нашем присутствии, шаман, – сказала Циора, выпрямив спину.

Шаман склонил голову, пытаясь изобразить поклон.

– Мы с миром, – сказал он. – Не убивать. Мы должны дать справедливость, так? Так вы знаете, это мир. – Он не сводил глаз с Циоры. – Первая королева омехи прийти на Ксидду, всегда хотеть справедливость, так. – На этот раз шаман не спрашивал: это было утверждение.

– Вы говорите о солдате, которого нашли в лагере мертвым, – догадалась Рамия. – Мы так и не нашли убийцу и думали, что это сделал демон.

Асет сурово взглянула на Рамию, и та замолчала.

Шаман склонил голову перед двумя девушками, пытаясь понять, что они имели в виду, но Тау отвлек его.

– Солдат в лагере? Давно это было? Как давно вы за нами следите? – спросил Тау шамана.

Шаман жестами изобразил лодку на воде.

– Вода, так? Песок, так? – Он зашагал на месте.

– Что это значит? – спросил Тау.

– Они прибыли на корабле и сошли на наше побережье, – пояснила Циора.

– Кана. – Шаман энергично закивал.

– Вы от Каны? Вы его шпионы? Посланники?

Шаман покачал головой.

– Нет от Каны, нет. Не от него. Он больше не хотеть мир.

– Это мы и сами знаем, – сказала Асет.

– Я не понимаю, – сказал Тау. – Вы прибыли на кораблях Каны, но вы не от него.

Шаман опять покачал головой.

– Мы прибыли с Каной. Но мы не от Каны. Мы прибыли с едой, водой, припасами, так? – Шаман указал кулаком на Тау. – Ты это взять. Ты взять наши припасы.

– Что? – спросил Тау.

– Когда ты искать Кану, так? Каны там нет. Кана уйти. Он покинуть корабль, но я там. Я там с этой, – он указал на воительницу, – и этим, – добавил он, ткнув в ксиддинского мужчину. – Потом прийти ты, – сказал шаман Тау. – Ты прийти и не видеть нас. Ты взять припасы.

– На побережье, когда мы ходили осматривать корабли Каны, – объяснил Тау Циоре, – мы нашли там брошенные припасы. – Он снова повернулся к шаману. – Они были ваши, и вы были там? – спросил Тау, указывая на шамана острием меча.

– Так, так.

– Вы видели, что мы их взяли, а мы вас не заметили? Как так вышло?

– Как? Так! – Шаман усмехнулся, закрыл глаза, нахмурил брови и исчез вместе с обоими ксиддинами.

Рамия удивленно вскрикнула. Асет огляделась, ища их, и Тау нахмурился, прочертив мечами круг в воздухе.

Но прежде чем он успел кого-нибудь убить, Циора перенеслась в темный мир. Она никогда не слышала о настолько мощных дарах, которые позволяли бы Одаренным перемещаться по Умлабе. А значит, что бы ни сделал шаман, далеко они уйти не могли.

Вокруг закружилась мгла, и Циора сквозь пелену своего покрова увидела, что происходит. Там, где стояли ксиддины, она видела скрытого покровом шамана и слабое свечение душ ксиддинских воинов.

Воины светились едва заметно, потому что находились не совсем в Исихого. Сила шамана просто скрывала их ото всех в Умлабе.

Чтобы подтвердить свою догадку, Циора разделила свое сознание, заставив часть его остаться во мгле, а другую – вернула в Умлабу, чтобы посмотреть на них настоящими глазами. Это немного сбивало с толку, а разница во времени в разных мирах грозила помрачить ей рассудок.

– Я тебя вижу, шаман, – сказала она во мгле, подняла руку и, вобрав энергию Богини, выпустила волну вытеснения.

Покров шамана разрушился, и он исчез из Исихого. Иллюзия рассеялась: шаман со своими воинами снова стал видимым в Умлабе.

Циора вновь соединила свой разум и покинула темный мир. Шаман пошатнулся и опустился на колено.

– Могущественная королева, – пробормотал он, качая головой и с трудом поднимаясь на ноги. – Очень сильная.

– Куда они уходили? – спросила Асет.

– Никуда, – сказала Циора. – Шаман применил свой дар. Они могут скрывать себя и других из виду.

– Вот значит, как вы за нами следили, – сказал Тау.

– Да, я следить, – сказал шаман, покосившись на Циору, словно мог, просто глядя на нее, понять ее намерения. – Никто не видеть, так.

– Зачем следили? – спросила Циора.

– Зачем? – переспросил шаман, словно ответ был и так ясен. – Кана прийти на эту краденую землю драться, но он не привести все племена. Мало с Каной, так?

– Да, – согласилась Циора.

– Другие племена уже драться, – сказал шаман.

Эта новость потрясла Циору, и она с ужасом задумалась, какую часть полуострова они уже потеряли?

– Где они дерутся? Кигамбе, Джирза?

Шаман не дал прямого ответа.

– Другие племена сказать Кане, он должен делать мир. Нам нужен мир, и все на Ксидде драться с одним врагом, так?

– С одним врагом? – спросила Циора с облегчением. Ее народ все еще оставался в безопасности. Пока. – И кто же наш общий враг?

– Племена не остановить Кану. – Шаман указал узловатым пальцем на Тау. – Из-за тебя, так.

Тау ничего не ответил. Это стало его привычкой, и Циора в таких случаях обычно испытывала желание вытряхнуть из него ответ, но сейчас шаман обвинял его незаслуженно. Из-за нее Кана решился на эту войну. Это она послала Тау убить отца Каны.

Циора быстро поняла, к чему он ведет.

– Вы сказали, что у нас общий враг. Тогда мы можем помочь друг другу. Заставьте Кану покинуть нашу землю, и мы сможем обсудить, как будем воевать вместе с ксиддинами.

– Нет, нет, нет, – сказал шаман, качая головой, словно она не понимала чего-то очень простого. – Кана не остановится. – Он в первый раз указал на нее. – Вы должны убить Кану. Остановить его.

– На чьей вы стороне? – спросил Тау.

«Неплохой вопрос», – подумала Циора.

Шаман развел руками и решил зайти с другой стороны:

– Кана иметь вражду и не остановится, но Кана всегда любить ксиддинов, так. Он пустить меня на корабль, потому что, если Кана убить вас, он помочь ксиддинам с его воинами. Если я прийти к вам, и вы убить Кану, вы, возможно, помочь ксиддинам. Так и так, ксиддины получить помощь, так?

– Помощь в чем именно? – спросила Циора.

Лицо шамана посерьезнело, и от перемены в нем Циору пробрало холодом.

– Чужаки прийти на Ксидду. Много чужаков с большими кораблями, так, – сказал шаман. – Они драться с нашими воинами, как он, так. – Шаман указал на Тау.

– Как он? – переспросила Циора дрогнувшим голосом.

– Да, – сказал шаман. – Чужаки с серебристой кожей прийти на Ксидду, и драться, как он. Они прийти на Ксидду, не за ксиддинами, но когда они увидеть у ксиддинов магию омехи, они начать убивать всех.

– С серебристой кожей… – повторила Циора. У нее задрожали пальцы. Она ненавидела, когда это случалось. Это было проявлением слабости.

– Вы их знать, так. – Шаман не спрашивал.

Тау повернулся к ней, но в эту минуту она не смогла встретиться с ним взглядом. Она запрокинула голову, подставив лицо палящему солнцу, и закрыла глаза.

– Циора? – позвал чемпион.

– Возможно, мы недостаточно сильны, – прошептала она. – Возможно, завтрашнего дня у нас не будет.

– Циора, в чем дело?

Она открыла глаза и посмотрела на Тау, жалея, что они были вместе так недолго.

Это Отсев, – сказала она. – Они нашли нас.