Текст книги "Огни возмездия"

Глава тринадцатая

ЖЕРТВЫ

– Встаньте в круг! – громко выкрикнул Тау, чтобы приказ был услышан в вое ветров темного мира.

В ту же минуту, Одаренная, чей покров был на грани исчезновения, вышла из Исихого. Их просили удерживать драконов дольше времени действия их покровов, но когда драконы были мертвы, Одаренные в Гексах Ньи и Танди не приносили пользы и лишь создавали опасность для остальных свечением своих душ. Поэтому утратившие покров покидали Исихого, и Одаренные оставались только в Гексах Циоры и Ньи, чей покров уже стал полупрозрачным.

– Уходите, Нья, – крикнул Тау. – Вы выполнили свой долг.

Визирь покачала головой.

– Мой дракон погиб, и мне больше не нужно черпать энергию этого места. Мой покров продержится еще немного, и я пока останусь с королевой.

Мгла была неподходящим местом для споров, поэтому Тау кивнул визирю и поспешил занять позицию перед непроницаемой пустотой, которая на самом деле была покровом его королевы. Покровы пяти женщин в Гексе Циоры были тонкими, как бумага, и он уже видел под ними золотистое свечение душ. Защита Циоры, напротив, была сильна как никогда, и столь явное свидетельство ее силы было утешительным. Но поскольку Тау не мог видеть лица королевы, он беспокоился о том, каких усилий ей это стоило.

– Вглядывайтесь во мглу, – крикнул он бойцам Айима. – Теперь, когда мы здесь и сияем, как угли, демоны не заставят себя долго ждать.

Но чудовищ привлекли не души Айима. Как только Тау замолчал, одна из Одаренных Циоры лишилась своего покрова и, наполненная энергией, даже не засияла – вспыхнула.

– Сик! – выругался Темба, когда демон пронзил мглу и, оставляя за собой след из густого тумана, рванулся к сверкающей женщине.

Темба бросился наперерез чудовищу и преградил ему путь, Асет прикрыла товарища. Вместе он закрыли разрыв, через который демон надеялся прорваться. Существо врезалось в Тембу, сбив его с ног.

Асет, спасая Тембу, ударила чудовище по голове и шее. Они стали сражаться с тварью, рубя ее мечами и нанося раны кинжалами, отделяя плоть демона от его костей.

Одаренная, чье лицо теперь, без покрова, стало видно, поднесла к губам дрожащие руки, словно хотела закричать, но была потрясена настолько, что не сумела издать ни звука.

– Верьте в Айим! – раздался голос Циоры из-под непроницаемой черноты покрова. – Доверьтесь им и оставайтесь с Гексом.

Молодая Одаренная дрожала всем телом, словно стоя на вершине горы. Она закрыла глаза, чтобы не видеть демона, жаждавшего ее крови, слепо поверив в то, что ее защитники удержат чудовище, и вновь направила свои силы в Гекс.

Правильно она боится, подумал Тау. Она первой потеряла покров, показав себя самой слабой из Одаренных в Гексе королевы. Когда придет ее время покинуть темный мир, другим Одаренным придется поделиться с нею своей силой. Они заставят ее гореть очень ярко, чтобы она оказалась в фокусе гнева дракона, и это соединило бы его с ее душой, заперев в Исихого с демонами. Молодая Одаренная была на пороге смерти, но зная это, все равно выполняла свой долг. При виде такого самопожертвования, Тау почувствовал себя так, словно ему в сердце вонзили копье.

Демон бросился к нему, и все еще думая о юной Одаренной, Тау обрушил на него град атак. Тварь была ростом ему по плечо, но вдвое шире, с короткими руками и ногами. Ей было трудно до него дотянуться, и Тау воспользовался этим.

Но прежде чем он успел сразить демона, к тому примкнул еще один враг, и они стали преследовать его вместе. Тау отбивался от обоих, а в промежутке между ударами заметил, что остальные бойцы Айима тоже дерутся.

Слева Удуак крушил всех, кто оказывался достаточно глуп, чтобы к нему приблизиться, а справа был Джабари – неотвратимый, как сама смерть. Урывками, поворачиваясь в пылу боя кругом, Тау видел по другую сторону круга Яу и Рамию, которые не уступали надвигающимся на них демонам.

Айим держался.

– Королева Циора? – позвал Тау, вынимая правый меч из глазницы коренастого демона.

– Еще один Страж повержен, – сказала она. – Самый крупный.

Королева Драконов сравняла счет, и Тау, сражавшийся лишь с одним демоном, отступил на шаг и отважился на риск.

Он почувствовал себя так, словно смотрел каждым из глаз в противоположном направлении. Тау разделил свое зрение надвое и вернул часть сознания обратно в Умлабу, где, используя свое тело, сидящее перед шатром Циоры, на миг взглянул на происходящее в битве за Пальм.

Черная Ярость, дыша огнем, пикировала к последнему дракону Одили, чьи крылья застыли в воздухе, будто запечатленные живописцем. Противник Ярости был ранен, и хотя его поглощающая свет чешуя не позволяла Тау четко увидеть его ран, он все же различил кровь, струящуюся из бока Стража обсидиановым дождем.

Люди внизу выглядели так, словно были высечены из камня. Тау видел их поднятые мечи и их противников, умиравших от ран, но все же сильнее всех страдали те, кто попал под дождь из крови драконов. На их лицах, хотя они и были слишком далеко, читалась столь страшная агония, что даже расстояние не в силах было ее смягчить.

В Исихого к Тау уже подступал демон, поэтому он покинул Умлабу, чтобы вступить с ним в бой. Демон замахнулся лапой, но неверно оценил расстояние и промахнулся. Тау вонзил в него меч. Тварь взвыла и отпрянула. Круг Айима по-прежнему держался, и Тау снова расщепил сознание.

В Умлабе едва ли что-то изменилось, поэтому Тау обратил внимание на то, чего не заметил в прошлый раз. Он увидел, что Индлову Келлана вступали в схватку лишь сейчас. Увидел, что Ихагу и Ихаше пострадали в бойне от рук Вельмож Одили и Разъяренных Ингоньям. Увидел, что Черная Ярость теперь находилась совсем близко к дракону-противнику, чья кровь лилась на землю, и ее цели некуда было деваться от ее когтей. Пытаясь отбиться, окровавленный зверь широко распахнул пасть, и Тау увидел, как в его глотке вспыхнуло пламя, чтобы сжечь Черную Ярость.

Следующий демон пошел в атаку. Тау отпустил Умлабу, поразил очередного врага и собирался расщепить сознание еще раз, когда увидел нечто странное. Из мглы, быстрее, чем представлялось возможным, возникла дюжина Одаренных, сокрытых покровами. Они бежали прямо к кругу бойцов Айима.

– Тау! – закричал Темба.

– Я вижу, – ответил он и спросил Нью:

– Что они делают?

– Это… это Увещевающие Одили. Я не знаю, что они делают, – сказала она. – Если они попытаются прорвать круг, убейте их.

– Никого не пропускать! – крикнул Тау, когда Увещевающие подобрались ближе.

Казалось, это не имело объяснения. Хотя Увещевающие могли использовать свой дар, чтобы перемещаться по Исихого на огромной скорости, что также позволяло им обмениваться во мгле сообщениями, в эту ночь они использовали здесь свою силу, а это означало, что они были реальны. И еще это значило, что когда они подберутся ближе, Тау и Айим смогут либо убить их в обоих мирах, либо вернуть в Умлабу с серьезными физическими повреждениями.

Тау подумал, что это имеет смысл, и в тот же миг первая из Увещевающих остановилась там, где оставалась недосягаемой для его мечей, и сбросила свой покров.

Остальные одиннадцать Одаренных сделали то же самое. Все сбросили свои покровы, продолжая извлекать энергию Богини, насколько могли, и обратились в дюжину слепящих солнц золотистого света.

Осознание и ужас настигли Тау одновременно, и он крепче сжал мечи. Одили послал своих Увещевающих, преданных ему до фанатизма, чтобы принести себя в жертву и привлечь целый рой чудовищ.

Сиянию Одаренных ответил воющий хор голосов тысяч демонов, исполненных ненависти и таких громких, что заглушали даже вечную бурю Исихого.

Смерть была близка.

ЧЕМПИОНЫ

Первая из Увещевающих Одили погибла страшной смертью. Из-за завесы мглы к ее сияющей плоти потянулись сосуще-режущие щупальца и вцепились в нее. Она испустила ужасный вопль и исчезла во мраке. Следующий демон был восьмилапым, с круглыми фасетчатыми глазами, отражающими свечение множества душ.

Передними лапами он потянулся к стоявшей рядом с Тау Увещевающей, и Тау шагнул навстречу, чтобы по достоинству его поприветствовать.

– Нет! Держать круг! – крикнула Нья Тау и воинам Айима. – Пусть сначала сожрут Увещевающих. Это даст нам немного времени.

Тау помедлил, взглянув в испуганное лицо Увещевающей, и нарушил приказ Ньи. Он выступил вперед, чтобы защитить Одаренную, но крылатый демон, спикировав сверху, пронзил ее крючковатыми когтями задних лап. Женщина распахнула рот, но не успев даже позвать на помощь, была поднята в воздух и унесена во мглу.

Тау с досады выругался и вгляделся в небо. Ее нигде не было видно, и дела были плохи. Летающие твари были опасны и редки, и если свечение Увещевающих приманило даже их, значит, худшее, что существовало в Исихого, было уже близко.

– Защищайте королеву и Гекс! – крикнула Нья, на этот раз обращаясь прямо к Тау. – Увещевающие засеяли свое поле. Они знают, что явится собирать урожай.

Демоны убили еще одну Одаренную.

– Мы не можем просто смотреть, как их…

– Можете! – крикнула Нья. – Мы будем следующими!

– Страж Одили бежал, – сообщила Циора из-под своего покрова. – Это значит, что его Гекс истратил свою силу. Они покинули темный мир, и теперь вы должны сделать то же самое, а мы пока с этим покончим.

– Моя королева, вам также нужно уходить, – крикнула ей Нья. – Если Одаренные Одили покинули темный мир, то и нам следует так поступить. Эта битва и без того забрала слишком много энергии из Исихого… Это могут заметить.

– Тогда молитесь, чтобы Отсев не был в курсе, – сказала Циора. – Мы не можем уйти, пока не закончим.

Если они и продолжили разговор, Тау не слышал. Демон бросился в атаку, и ему пришлось отбиваться, а когда он сумел перевести дух в следующий раз, поискал глазами юную Одаренную из Гекса Циоры – ту, что первой лишилась покрова.

Она выглядела испуганной, и Тау испытал двойственное чувство. Его охватило облегчение от того, что ее жертва помогла спасти Циору, но вместе с этим облегчением – стыд за то, с какой легкостью он оценил жизнь королевы выше другой жизни.

Пытаясь избавиться от стыда, Тау вновь расщепил сознание и заглянул в Умлабу. В реальности Индлову Келлана схлестнулись с солдатами Одили. Из-за разницы во времени между мирами он видел битву лишь фрагментами, и от этого увиденный кошмар показался еще более отвратительным.

Поля были усеяны трупами, которые валялись, будто выкопанные из земли черви, и все вокруг, словно огромная паутина, окутывал дым. Люди погибали, раскрыв рты в бесконечных криках, а в небе парила Черная Ярость, недалеко от города, его куполов и…

Тау вернул сознание в Исихого.

– Еще один дракон! – крикнул он, обращаясь к Циоре и Нье. – Он спустился с гор и летит над городом. Королева Циора, он летит за вашей драконихой!

– Еще один… – Циора осеклась, и Тау понял, что она смотрела глазами Черной Ярости. – Какое гнусное коварство, – сказала королева.

– Одили использовал не все Гексы, да? – спросила Нья.

– Не все, – подтвердила Циора. – Он распределил силы.

Тау перечислил в уме его приемы: внезапное нападение драконов, жертва Увещевающих, чтобы погубить Одаренных Циоры под натиском демонов, и главная уловка – дракон, оставшийся в резерве, чтобы добить их, когда кончились силы для призыва новых Стражей.

– Увещевающие погибли, – крикнул Яу с противоположной стороны круга. – Демоны идут за нами.

– Нам нужно уходить, – сказал Тау. Увещевающая перед ним упала, а Нья утратила свой покров, и ее душа засияла прекрасным и уязвимым светом. – Мы не можем сдерживать круг, когда их так много.

– Мы сказали, что не можем уйти раньше, и не уйдем, особенно когда у Одили есть Страж, – заявила Циора.

Стыд в душе Тау сменился тревогой – глубокой, проникающей в самые глубины его существа. Циора собиралась остаться в темном мире дольше, чем Гекс мог ее оберегать.

– Защищайте королеву, – сказала Нья. – Защищайте ее и Гекс.

– Я не могу снова ее потерять, – сказал Тау. Прошлое и будущее словно слились в его памяти. – Я не могу…

– Тау! – крикнула Нья, возвращая его в настоящее. – Чемпион Соларин, выполняйте свой долг.

Но он не мог просто так вернуться: болезненные воспоминания его не отпускали. И он попытался сделать то, что должен был.

– Айим, теснее круг! Ничто не должно миновать ваши клинки.

Бойцы Айима мгновенно подчинились, свет последней Увещевающей померк. И словно чтобы вернуть баланс, покровы тех, кого Тау должен был защищать, пали, оттолкнув своим свечением наступающую тьму, привлекая демонов.

Только у королевы осталась ее непроницаемая броня, и хотя она пока была в безопасности, это было слабым утешением. Демоны – и бывшие в пределах видимости, и еще окутанные мглой, подбирались ближе, одержимые жаждой погасить каждое сияние.

Первая волна получилась мощной, и спасительная благодать Айима состояла в том, что демоны стремились убить их в небольших стычках вместо того, чтобы подавить числом. Демоны не мыслили тактически, как люди. Поэтому казалось, лишь воля случая определяла, нападут они все разом, чтобы убить, или будут вступать в бой поодиночке, сражаясь каждый за себя.

В этом у воинов Айима было преимущество. Темба пошел бы спасать Асет, а Асет пошла бы спасать его. Удуак прикрывал спину Тау, а Тау мог сражаться в паре с Джабари, чтобы уничтожить врага покрупнее. Рамия и Яу поступили бы так же, усилив слабые стороны друг друга, и укрепив силу меча напарника.

И какое-то время они держались. По ощущениям, целый сезон, но Тау сомневался, что это продолжалось хотя бы сотую долю солнечного промежутка. Лишь одно он знал наверняка: он дрался с демонами, отдавая этому все свои силы и всю душу. Лишь в одном не сомневался: он не мог сдаться, даже зная, что его все равно одолеют.

Не в силах им помочь, он видел, как Яу, Темба и Рамия в муках гибли от когтей и зубов демонов. Не в силах помочь, он наблюдал, как две, затем три, а затем и четыре Одаренные в Гексе Циоры погибли и в Исихого, и в Умлабе. Он едва не увидел смерть Ньи, но все же оттолкнул от нее демона, прежде чем тот успел разорвать ей горло.

– Циора! – крикнул он.

– Мы пытаемся, – сказала она, и Тау захотелось на мгновение вернуться в Умлабу, чтобы посмотреть, что это значит. Но толпа демонов была слишком велика, а потом пал Удуак – и его накрыло волной омерзительных тварей.

– Спина к спине, – приказал Тау воинам Айима, подталкивая Нью к на удивление прочным границам покрова Циоры. – Асет, Джабари, вместе защищайте эту Одаренную! – Он указал на девушку, чей покров пал первым, благодаря Богиню, что она выжила, когда другие Одаренные погибли.

«Нужно защитить нашу жертву», – подумал он, но девушку вдруг вытеснило из круга, и рой демонов схватил ее и разорвал на куски, забрав как из Исихого, так и из Умлабы. Она погибла в обоих мирах.

Это едва не сломило Тау, и он еще сильнее встревожился, когда свет позади него вспыхнул так ярко, что показался осязаемым, будто прижался к его спине. Рискуя погибнуть, он отвернулся от демонов и посмотрел через плечо.

Покров Циоры пал, и хотя она стояла рядом с Ньей, он видел только ее. Она была так прекрасна. Она была так… И точно так же он потерял Зури.

– Страж Одили мертв, – сказала Циора.

– Тогда уходите, – сказал Тау. – Уходите!

– Мы не можем. Наш Страж нас не отпустит, и наше место занять некому.

Чувствуя, как его захлестывает отчаяние, Тау опустил мечи.

– Тау!

Он услышал предупреждение Асет и нанес три быстрых удара, повалив противника на землю. Он повернулся, чтобы поблагодарить Асет за то, что спасла его, но увидел лишь, как демон тащит то, что от нее осталось, во мглу.

Теперь в живых остались только Тау и Джабари, вдвоем против легиона демонов. Куда бы Тау ни взглянул, они и их голодные морды были повсюду.

Они выжидали, подбираясь по одному или в паре, надеясь застать их врасплох. Это было мучительно, долго и мучительно.

– Королева Циора, – сказал Тау. – Круг нарушен. Уходите сейчас или будет поздно.

– Нас здесь удерживают, – сказала она. – Но и мы удерживаем нашего Стража. Мы послали ее сжечь городские ворота, дали приказ так решительно, что, пусть демоны и могут достать нас прежде, чем это будет сделано, она не перестанет жечь, пока ворота не рухнут.

Джабари закричал – впервые в темном мире, – его сразили и утащили во мглу. Нья стояла к нему ближе всех, и она протянула руку. Их кончики пальцев соприкоснулись, и они попытались ухватиться друг за друга, но Джабари содрогнулся и скрылся из вида.

Нья шагнула вперед, думая, что еще может им помочь. Тау велел ей возвращаться. Визирь была реальной в темном мире, и если демоны добрались бы до нее, она погибла бы в обоих мирах.

– Вы обещали, чемпион, – сказала ему Нья. – Вы защитите их? Вы защитите моих девочек?

Тау округлил глаза. Единственной причиной, по которой Нье нужно было просить его позаботиться о Циоре и своей дочери, было то, что ей не доведется сделать это самой.

– Клянусь вам. Клянусь Богине, – сказал он, уже скорбя. – Я скорее погибну, чем дам их в обиду. Только помогите ей. Спасите Циору.

Нья повернулась к королеве.

– Пока еще не поздно, – сказала она. – Делайте, что нужно!

– Нет, мы… я не могу, – проговорила Циора. – Я не поступлю так с тобой.

– Циора, я прошу не тебя, – сказала Нья. – Я обращаюсь к моей королеве, королеве народа омехи, потому что она сделает все, что необходимо, ради своего народа. Она это сделает, всегда.

Циора покачала головой, потрясенно глядя на Нью.

– Да хранит вас Богиня, Циора, – сказала она.

– Нья, – прошептала Циора женщине, которая воспитывала ее с детства. – Нья, – сказала королева омехи, перенаправляя на визиря всю свою силу.

Внезапная вспышка света стала достаточно ослепительной, чтобы оттолкнуть демонов, и Тау, почувствовав жжение в глазах, закрыл лицо. Силы Циоры были на исходе, и слабо сверкнув, она упала на колени, истощенная и пораженная.

– Нья, я люблю тебя, – сказала она, исчезая из Исихого.

Теперь, когда Циора была в безопасности, Тау приблизился к Нье, насколько смог, и, вскинув мечи, встал перед ней, надеясь, что демоны не нападут сзади.

– Я могу выиграть для вас немного времени, – сказал он. – Возможно, вы сможете…

– Страж меня держит, – сказала она. – Мне конец.

Тау покачал головой.

– Пока я держусь, вы не погибнете.

Нья будто его не услышала. Она оглядывалась вокруг.

– Они не атакуют. Тау, у тебя есть шанс. Выдохни и покидай это проклятое место.

Она была права. Демоны сторонились их, и Тау не понимал, почему, пока не увидел, как несколько тварей расступились, чтобы дать дорогу демону с короной из рогов на голове.

У него не было глаз, но ступал он уверенно, волоча за собой огромный меч из чешуи Стража, который держал в левой руке. Лезвие волочилось по отравленной земле Исихого, оставляя на ней борозду.

– Ты? – спросил его Тау.

– О Богиня, – проговорила Нья дрогнувшим голосом. – Попробуй уйти, Тау. Не оставайся здесь со мной. Не оставайся с ним.

Тау покачал головой, сплюнул на землю и размял запястья. Нья не должна была погибнуть в одиночестве.

БЕЗ СИЛ

– Они ждали тебя, – сказал Тау демону с мечом из драконьей чешуи.

Тварь наступала.

– Тау, – позвала Нья.

– Это дуэль, верно? – спросил Тау демона. – Мы должны сразиться один на один? – Он покрутил мечами в воздухе. – Я согласен, но с условием.

Рогатый продолжал наступать, рассекая мечом землю позади себя.

– Если я выиграю, ты ее отпустишь, – сказал Тау, указывая на Нью. – Если я выиграю…

Рогатый взмахнул огромным мечом, описав им дугу с такой силой, что воздух вокруг Тау всколыхнулся, едва не сбив его с ног. Не задев Тау, кончик клинка ударил в землю, как молния, и вошел в нее на две-три ладони. Рогатый выдернул его без усилий, взметнув тяжелые комья земли, и вновь замахнулся на Тау.

Тау отскочил назад, и острие клинка просвистело совсем рядом с его животом, и он вновь крикнул:

– Если я выиграю…

Рогатый вновь взмахнул мечом, и Тау ринулся вперед, избежав удара и вскинув левый меч, чтобы блокировать клинок демона у самой рукояти, и контратаковать правым мечом. Но когда клинок демона встретил блок, предплечье Тау треснуло.

Рука рогатого демона отбросила в сторону правый меч Тау так стремительно, что он не успел среагировать. Демон ударил Тау в щеку, и тот отлетел на несколько шагов.

Тау упал на сломанную руку, и повредил ее еще сильнее. Он попытался закричать, но лишь страдальчески застонал. Пощечина демона раздробила ему челюсть, язык бессильно свесился из изуродованного рта.

Превозмогая боль, Тау повернулся к Нье и, увидев выражение ее лица, понял, как сильно ранен. Она прикрыла рот рукой, широко распахнув глаза, и затрясла головой, словно не желая видеть ужасной картины.

Отказываясь сдаться, Тау поднялся на ноги. Каждое движение отдавалось болью в руке и челюсти, и он снова застонал. Тау потерял левый меч, но по-прежнему крепко сжимал правый. С оружием в руке, он прохромал к Нье и заслонил ее, преграждая путь Рогатому.

Защищаясь, он поднял меч, а Рогатый пошел в атаку, покрыв расстояние между ними быстрее, чем Тау успел моргнуть. Его меч бессильно качнулся, когда Рогатый ударил Тау кулаком в грудь, сбив его с ног, сломав ребра и вдавив внутрь грудную клетку.

Наверное, Тау на миг потерял сознание, потому что он даже не заметил, как упал на землю. Он понимал лишь, что кашлял кровью и не мог дышать. И что никогда в жизни ему не было так больно.

И все же, втянув густой, как ил, воздух, Тау перекатился влево и, упершись в землю здоровой рукой, поднялся на колени. Рогатый был уже между ним и Ньей. Другие демоны снова зашевелились, подбираясь к ней.

Тау, со стонами и всхлипами, издавая все звуки, на которые только был способен его изуродованный рот, встал, поднял упавший меч и, не в силах вдохнуть воздух в легкие, понял, что захлебывается собственной кровью.

– Довольно, Тау, – сказала Нья. – Довольно.

Демоны, словно повинуясь неуловимому сигналу, устремились к визирю. Нья закрыла глаза, и Тау ринулся на ее защиту.

Он не видел, не чувствовал и не знал, что Рогатый тоже сдвинулся с места, но в одно мгновение Тау бежал, а в следующее был поднят в воздух и насажен на огромное черное лезвие. Рогатый поднял меч острием кверху, и Тау, уже не способный воспринимать страдания, ничего не почувствовал, когда его тело влажно скользнуло по драконьей чешуе, остановившись у самой рукояти меча.

Рогатый приблизил к нему свое безглазое лицо, обдав запахом горелой плоти, и Тау попытался отвернуться, но не хватило сил. Единственное благо в этом, мелькнуло в его умирающем мозгу, это то, что он больше не чувствовал боли.

Крики Ньи – ее голос, исполненный ужаса и боли – вывели Тау из состояния фуги. Она проклинала его, кляла его неудачу, его слабость, и слыша, как она погибает настоящей смертью, Тау Соларин понял, что он и близко не подошел к пределам боли, которую ему могли причинить.

БЕСПУТНЫЕ

Тау открыл глаза и увидел лицо Циоры. Она держала его в объятиях, качая на руках, и плакала. Он попытался сесть, хотел рассказать ей о Нье и о рогатом демоне, но его тело и разум еще не пришли в себя, а руки и ноги не слушались, и их сводило судорогой. Его губы и язык также отказывались подчиняться, и он понял, что может двигать лишь глазами. Не желая дожидаться, пока тело снова окажется в его распоряжении, но боясь того, что увидит, Тау отвел взгляд от Циоры и посмотрел туда, где прежде стояла визирь.

Нья лежала на земле, ее тело было усеяно лопнувшими нарывами, лицо расслаблено, а невидящие глаза залиты кровавыми слезами.

Она была мертва.

– П-прикройте ее, – произнес Тау онемевшими губами. – Прикройте ее.

Его просьбу исполнил Джабари. Остальные бойцы Айима еще приходили в себя. Одаренные, покинувшие Исихого живыми, выглядели ошеломленными, а к мертвым королевские стражники остерегались приближаться.

Джабари, действуя аккуратно и уверенно, опустил веки Ньи, накрыл ее лицо, а потом проделал то же самое с пятью Одаренными, входившими в Гекс Циоры. Когда он закончил, Тау уже мог сидеть.

Циора все еще обнимала его, и он тоже обхватил ее руками. Они посидели так, обняв друг друга, и Тау было больно чувствовать, как ее тело содрогается от рыданий. Он закрыл глаза, желая, чтобы нынешние день и ночь оказались ночным кошмаром, от которого можно было просто пробудиться, но услышал, как зашуршал полог королевского шатра.

У него упало сердце, и он окликнул королевского стражника.

– Шатер, – посипел он, но было слишком поздно.

Полог открылся, и он увидел свою мать с Чибуйе.

– Королева Циора? – позвала девочка и отшатнулась, увидев тела мертвых Одаренных.

Тау видел, как взгляд девочки заметался от тела к телу, от одной мантии Одаренной к другой, и уловил тот момент, когда она узнала одежду матери. Он понял это по ее приоткрывшемуся ротику, по глазам, наполнившимся слезами, и по телу, которое напряглось, отметив, что весь мир резко и необратимо изменился. Тау отчетливо увидел этот момент – когда девочка осознала, что ее мать погибла.

– Мама? Мама?! Мама!

Циора разомкнула объятия и поспешила к Чибуйе. Она опустилась перед девочкой на колени и попыталась ее обнять. Ребенок воспротивился.

– Что случилось с мамой? Почему у нее накрыто лицо? Что с ней случилось?

Циора попыталась с ней заговорить, попыталась найти верные слова. Но нашла лишь два:

– Она ушла, – сказала она, и девочка, слишком маленькая для того, чтобы выдержать сокрушительный вес их значения, упала в объятия королевы.

Тау поднялся на ноги, и мир вокруг закружился. Они многое потеряли… Многое и многих.

Он услышал голос королевы, ровный, непоколебимый:

– Генерал Бухари, наш дракон разрушил городские ворота, и путь открыт. Отправляйте туда нашу армию.

Хадит запротестовал:

– Моя королева, да, ворота пали, но бойцы Одили отступают. Если мы останемся здесь, то сможем перегруппироваться и позаботиться о раненых. Мы можем начать спланированную, согласованную атаку утром. Люди Одили не успеют починить ворота и стены, а мы, потратив остаток ночи на восстановление, сохраним много жизней с обеих сторон. Мы сохраним…

– Захватите город, генерал, – велела ему королева, и ее голос стал еще тверже. – Захватите город и верните Богине ее беспутных детей. Верните их Ей, всех до одного.

Они потеряли так много из-за Абаси Одили, подумал Тау, открыв глаза и увидев, что Хадит смотрит на него выжидающе. Его мать тоже повернулась к нему, побуждая действовать. И Тау мог поклясться, что она его видела, прекрасно видела, хотя была незрячей.

Тау повернулся к Хадиту. Нужно было принять решение, нужно было исполнять обещания, и королева ясно изъявила свою волю.

– Ты слышал приказ, генерал Бухари, – сказал он. – Захвати город.

Хадит сдвинул брови и выдержал паузу, достаточно длинную, чтобы Тау забеспокоился о том, что случится, если Хадит не подчинится прямому приказу.

Но до этого не дошло, и Хадит сдержанно отдал честь.

– Будет исполнено, – ответил он и ушел отдавать приказ о наступлении.

– На что они вынудили нас пойти? – обратилась Циора к Тау, обнимая Чибуйе. – В кого они нас превратили?

– В тех, кем мы должны быть, – ответил Тау.

Его мать шагнула к нему, к королеве и стиснула кулаки.

– Завоюй нашу столицу, чемпион Соларин, – сказала королева. – Спаси нашу сестру и предай Одили воле Богини.

Теперь настал черед Тау поклониться. Он и сам хотел сделать то, чего желала его королева.

– Ваши слова – моя судьба, – сказал он, поворачиваясь, чтобы повести бойцов Айима в бой.

– Чемпион, ты… ты должен вернуться к нам, – сказала Циора, и он смутился, увидев ее настолько открытой. Она вытерла слезы. – Больше всего на свете, Тау, мы хотим, чтобы ты вернулся.

Он потерял так много, чтобы этот миг настал.

– В Умлабе нет ничего, что могло бы меня остановить, – сказал он и ушел.

ЗАВОЕВАТЕЛИ

Они переправились через Аманзи, воспользовавшись понтонными мостами, брошенными армией Одили. Враги поспешно отступили, когда дракониха Циоры осталась в небе одна. Они не встретили существенного сопротивления до тех пор, пока не оказались среди руин крепостной стены Пальма. До этого первого столкновения Хадит отдал приказ о медленном методичном наступлении. Он хотел, чтобы армия Циоры входила в город постепенно, расчищая пути, районы, участки. Он хотел, чтобы армия дала понять, что примет капитуляцию, и тем, кто сдастся, не причинят вреда. Хадит Бухари, гранд-генерал армии омехи, хотел многого, но никто не мог управлять Ревами, и армия Циоры затопила город, как цунами.

Тау шел во главе бойцов Айима. В руках у него были черные клинки, а в сердце – тяжесть потерь и обещание, которое следовало выполнить. Он нес с собой правосудие для Ихагу, Ихаше и Индлову, которые служили Одили. Он крался по полуночным тропам столицы, между высоких зданий из дорогого гладкого самана, и окрашивал стены кровью тех, кто преграждал ему путь. Он сражался на узких дорожках, под сводчатыми арками, перед лавками, в храме Богини и даже в доме, где старый Вельможа приставил нож к горлу мальчишки-Меньшего, чтобы не подпустить к себе воинов Айима.

Тау сказал Вельможе, что если тот навредит мальчику, он за это поплатится. Люди Одили, которых было намного больше, чем бойцов Айима, ворвались в дом, надеясь быстро расправиться с Тау и его соратниками. Старый Вельможа, думая, что битва выиграна, рассмеялся Тау в лицо и перерезал мальчику горло.

Тау оставил его напоследок. Бойцы Айима убили остальных, всех до единого. И когда Тау пришел, чтобы предать старика смерти, тот, обмочившись, молил о пощаде. А потом закричал.

Следующая значительная стычка произошла в одном из лучших районов города, в котором могла бы целиком поместиться Крепость Онаи. Сражаясь там, Тау вспомнил Королевскую Сечу. Вместе с шестью бойцами Айима он разбил Индлову, безвозвратно уничтожив тот мир, который эти Вельможи знали так долго.

Потом они подошли к мосту через узкий приток Аманзи, который был отведен так, чтобы протекать через город, обеспечивая Пальм водой и создавая прекрасные пейзажи. Мост был настоящим произведением искусства из резного камня. По бокам тянулся бордюр, на котором была изображена сцена сражения воинов омехи со значительно превосходящими силами противника. В центре композиции Одаренная, протянув руку, призывала Стража, чтобы обрушить огонь на врагов. Омехи выглядели бесстрашными. Сцена вполне отражала мировоззрение Вельмож.

– Ингоньяма, – заметил Удуак, когда они ступили на арку моста.

Впереди трех отрядов Индлову бежал разъяренный воин, который даже для разъяренных был довольно крупным.

Тау слизнул с губ брызги крови, и повернулся к Удуаку.

– Мой, – сказал он, взмахнув клинками и бросаясь навстречу разъяренному врагу.

У Ингоньямы не было щита, и свой огромный меч он держал обеими руками. Он замахнулся на Тау, но как бы он ни был быстр и силен, он был всего лишь человеком, а не рогатым демоном, порождением темного мира. У него была лишь одна жизнь, а Тау прожил тысячи.