Текст книги "Огни возмездия"

Тау на мгновение прикрыл глаза.

– Ты убил моего брата, – продолжил Джабари, вынимая меч из драконьей чешуи из ножен. – Ты убил его, и я привел тебя сюда, чтобы обвинить в этом преступлении собственным голосом. – Он наклонился к земле Исихого, подняв с нее щит. – Тебе предстоит суд.

– Суд? И какой приговор ты можешь вынести в этом месте?

– В Умлабе я тебе не ровня. Мои раны не позволяют с тобой тягаться. – Малый Вельможа облизнул губы. – Поэтому я хотел убить тебя во сне – хотел перерезать тебе горло, пока ты спишь.

– И почему не перерезал?

Джабари шумно втянул носом воздух.

– Потому что я не иньока. Я не стал бы тайком убивать спящего в собственной постели. Я человек, и ты, Мирянин из Керема, ничем не лучше меня.

– А когда я говорил, что я лучше? – спросил Тау.

– Когда? – переспросил Джабари с презрением. – Когда ты решил выйти против Кагисо на испытании Индлову. Когда поднял меч у Келлана за спиной, после того как он оставил твоего отца в живых. Когда ты напал на моего брата по пути домой и когда убил его в его собственной комнате той же ночью!

Тау смотрел на Джабари сверху вниз, не желая стыдиться того, что сделал.

– А ты на моем месте поступил бы иначе? Позволил бы Кагисо себя искалечить? Пал бы в ноги тем, кто убил твоего отца? Скажи мне, Джабари Онаи, что делает меня недостойным той же человечности, которую ты приписываешь себе?

– Человечности? Я видел, что ты сделал с Леканом. – Джабари повысил голос. – Его затылок выглядел так, будто ты всадил в него молот! – он уже кричал. – Ты чудовище!

– Ты знал, что семья Нкиру не добралась до Дакура? Ты знал, что мой отец нашел их изуродованные тела у подножия утеса в горах Керема? Жена Нкиру так и держала на руках ребенка!

Джабари опустил меч. Он этого не знал.

– Если я чудовище, то кем был тогда Лекан? – спросил Тау.

– Он был моим братом! – воскликнул Джабари, взмахнув мечом. – И я рискнул своей душой ради этого момента.

– Хватит, – сказал Тау, пытаясь образумить соратника. – В темном мире справедливости не добиться. Здесь все изменчиво.

Джабари холодно улыбнулся.

– Ты почти прав, – сказал он, делая шаг вперед. – Смерть в Исихого не настоящая, но она дезориентирует, и даже тебе понадобится время, чтобы оправиться. – Он сделал еще шаг. – Я убью тебя здесь за то, что ты сделал с моим братом, и пока ты будешь приходить в себя в Умлабе, я отниму твою жизнь и там.

Чувствуя, как кровь стучит в висках, Тау пытался не давать воли рукам, которые все сильнее тянулись к оружию.

– Я не хочу драться.

Джабари усмехнулся.

– Мы оба знаем, что это неправда, – сказал он, поднимая меч. – Поэтому прими вызов, как будто в тебе есть частичка человечности, на которую ты претендуешь. Или погибнешь с мечами в ножнах. Я в любом случае отправлю тебя к Богине.

Джабари не собирался давать ему выбор, и, поняв это, Тау почувствовал привычную тягу. Пришло время применить силу.

– Джабари, прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы ты знал две вещи, – сказал Тау, вынимая свои черные лезвия. – Во-первых, в ту ночь я пришел не затем, чтобы убить Лекана, но я не стану тебе лгать: ему было суждено погибнуть от моей руки. – Он покрутил мечами, разминая запястья. – И во-вторых, я хочу, чтобы ты помнил, что сам вызвал меня.

Джабари бросился на него, держа меч горизонтально; Тау отпрянул, и Малый Вельможа рассек лишь воздух. Когда тот коснулся земли, Тау рванулся вперед, целясь левым мечом Джабари в грудь, а правым – отбивая его лезвие.

Правый клинок Тау столкнулся с мечом Джабари и преградил ему путь, не позволив Малому Вельможе снова пустить оружие в ход, но останавливать удар Тау Джабари не пришлось. Он лишь сместил щит, и меч Тау уперся в него.

Не разнимая мечей, Джабари наклонил щит так, чтобы направить левый клинок Тау к земле. Это вывело Тау из равновесия, и Джабари выбросил ногу вперед, чтобы ударить его в грудь. Тау это предвидел, и вместо того, чтобы противостоять движению щита Джабари, уклонился от удара.

Промахнувшись мимо цели, Малый Вельможа подался вперед, а Тау, описав полукруг, впечатал локоть Джабари в поясницу. Выгнувшись от боли, Джабари сделал еще несколько шагов, а когда повернулся, Тау уже замахивался на него своими мечами.

Первый удар Джабари встретил щитом, второй преградил мечом, под третьим пригнулся, и, не разгибаясь, принял клинок, попавший ему плашмя по переносице. Малый Вельможа закачался и рухнул на землю, но тут же перекатился и, приподнявшись, бросил в Тау щит.

Тау отбил его мечом в воздухе.

– Стоило тебе сделать это, пока я спал, – сказал он, услышав вдали завывания демонов.

Джабари выпрямился. Из разбитого носа хлестала кровь.

– Он был моим братом! – воскликнул он и снова бросился на Тау.

Тау парировал удар Джабари одним мечом, рукоятью другого ударил его в шею, и, пнув по ногам, повалил противника на топкую почву Исихого.

Вытерев кровь с лица, Джабари с усилием поднялся.

– Они приближаются, – сказал Тау, указывая мечом во тьму.

– Мне плевать.

– Мой отец мог быть жить до сих пор, если бы не Лекан, – сказал Тау. – Нкиру, Анья и вся их семья, уверен, точно были бы живы.

– Он был мне братом, – повторил Джабари.

– Он был жестоким, черствым и эгоистичным. А хорошие люди гибли из-за него.

– Сзади, Тау!

Тау развернулся и скрестил мечи, встретив ими грозную лапу демона. Тот был вдвое крупнее Тау, с четырьмя задними ногами, но стоял прямо и дрался длинными передними конечностями. Голова и морда его выглядели так, будто состояли из разорванной плоти, прилипшей к каменному остову, и Тау вонзил меч в щель между твердыми пластинами, проткнув мякоть под ними.

Демон взревел и отпрянул, Тау обернулся через плечо, ожидая, что Джабари попытается напасть на него сзади, но Малый Вельможа сражался с другими демонами.

– Спина к спине! – крикнул Тау, и Джабари кивнул, поднимая упавший щит.

Раненый демон, придя в себя, издал нечеловеческий звук и ринулся в атаку, захватив все внимание Тау. Он не знал наверняка, удавалось ли Джабари отбиваться от демонов с его стороны, но если любой воин Айима был способен постоять за себя в темном мире, значит, мог и Малый Вельможа, и они сдерживали чудовищ, пока сквозь мглу не прорвалось трое новых врагов.

СТОЙКОСТЬ

Джабари погиб первым, но и Тау продержался недолго. Вернувшись в Умлабу, Тау встал, собираясь уйти прежде, чем Джабари успеет полностью прийти в себя.

– На этом мы закончили!

– Нет. – Каждое слово давалось Джабари с таким трудом, словно разрывало ему горло.

– Я не могу отменить ночь смерти Лекана, – сказал Тау, стараясь обуздать собственный гнев, – и я не уверен, что хотел бы.

Он отвернулся от Джабари, но тот, не поднимаясь с земли, ударил по ней кулаком, взметнув пепел.

– Ты не чемпион, – прохрипел он, с упреком качая головой. – Ты просто Меньший!

Тау развернулся к нему.

– Джабари Онаи из касты Вельмож, что у тебя и таких, как ты, осталось такого, что дает вам право претендовать на большее, чем можем иметь мы?

– Ты не победил! – воскликнул Джабари, кашляя кровью и вновь ударив по земле. – Я не просил Богиню смилостивиться!

– Сейчас попросишь, – сказал Тау, садясь рядом с ним на землю.

Джабари зажмурился, стараясь замедлить дыхание и переключиться на другой мир. Тау закрыл глаза и открыл их в Исихого.

Джабари догнал его, и они стали драться. Тау повалил его на землю, и когда Джабари отказался сдаваться, Тау вонзил меч ему в сердце.

Он впервые убил человека в Исихого, и все вышло в точности, как предполагал Джабари. Малый Вельможа погиб, сияние его души медленно угасло, и он исчез.

Тау вернулся в Умлабу и подождал, пока Джабари восстановится. Когда тот пришел в себя, они вернулись в темный мир, и Тау снова его убил.

Они вернулись в четвертый раз и скрестили мечи, едва завидев друг друга.

– Они здесь, – сказал Джабари, прижимая ладонь к резаной ране от меча Тау на боку.

Он едва успел закончить фразу, как несколько демонов вырвались из мглы, и одна из тварей с воем прыгнула на Джабари. Тау вонзил в нее мечи, сбив в воздухе, а Джабари мощным ударом рассек тварь почти надвое. Демон был повержен, но тут же напали другие, и двое воинов Айима, со скользкими от нечеловеческой крови лезвиями, принялись за дело.

Когда их убили, Тау и Джабари, восстановившись, вернулись в темный мир и встретили ждавших их демонов. Существа наступали по двое, продолжая сражаться до тех пор, пока изуродованные человеческие тела Тау и Джабари больше не могли служить вместилищем их душ.

В этот раз они погибли в мучениях, но когда все закончилось, все равно вернулись. Возможно, они надеялись, что демоны не придут, и они смогут закончить дуэль. Но оба знали Исихого слишком хорошо, чтобы на это рассчитывать, и демоны не дали им выбора. Они возвращались в Исихого, сражались и погибали много раз – столько, сколько требовалось, чтобы вспомнить: они должны вместе противостоять неумолимому врагу. Возвращались, чтобы вспомнить: несмотря на разное происхождение, Тау Соларин и Джабари Онаи были и всегда будут братьями.

– Богини не существует, – сказал Джабари во время их десятого, или двадцатого, а может и сорокового боя, сверкая безумными глазами. – Как она может существовать, когда существует вот такое?

Ему ответили демоны – зубами и когтями, и когда они их убили, выбросив в Умлабу, Тау понял, что небо начало светлеть. Они дрались так долго, что солнце стало возвращаться.

Джабари, еще не вполне придя в себя, неуверенно поднялся и, закатив глаза, упал на колени. Застонав от охватившего его отчаяния после Исихого и чрезмерно реальной боли в обожженном теле, Малый Вельможа подполз к стене и, придерживаясь за нее, встал на ноги.

Он простоял так несколько мгновений, собираясь с силами, и попытался выйти наружу. Но тело не выдержало, и он рухнул, будто гроздь перезрелых плодов.

Борясь с собственным помрачением, Тау удостоверился, что Малый Вельможа еще дышит. Грудь Джабари судорожно поднималась и опускалась, и Тау, решив, что с ним все будет хорошо, опустился рядом. Он был измучен, боль в ноге вернулась, но душа, чувствовал он, вновь обретала свою несовершенную целостность – в точности как тела демонов в Исихого.

– Лекан, – прохрипел Джабари, заставив Тау вздрогнуть от звука своего голоса. – Он был нсику.

Тау повернул голову и краем глаза увидел друга. Джабари лежал все в той же неудобной позе и смотрел на Тау.

– Что? – с трудом вымолвил Тау.

Джабари ответил не сразу.

– Я любил Арена как своего отца, – с трудом проговорил он, закашлялся и сплюнул на усыпанный пеплом пол комок красной мокроты. – Но я должен был с тобой драться, Тау. Мы с Леканом – родня по крови.

– И что теперь? – спросил Тау. – Будешь ждать, пока я усну?

Джабари покачал головой.

– Нет, ничего подобного. Но когда я стану сильнее тебя, я снова брошу тебе вызов. – Он закашлялся до судорог, а когда они стихли, он вздохнул и положил голову на землю, так и не сводя взгляда с Тау.

Тау подумал и кивнул. Смерть Лекана зияла между ними открытой раной, но возможно, они сумеют жить и со шрамом. Очевидно, Джабари предлагал хотя бы попробовать.

– Даю тебе слово, – сказал Тау. – В следующий раз, когда ты решишь, что стал сильнее меня, мы снова сразимся.

Джабари проворчал что-то в знак согласия.

– А до тех пор – братья по оружию, – добавил он, закрывая глаза и проваливаясь в беспамятство.

Тау стал считать вдохи Джабари. Это его успокаивало. Потеряв счет, он смотрел, как солнце вставало над руинами Крепости Онаи, и когда свет стал бить в лицо, Тау прикрыл глаза.

– Э-э… чемпион?

Тау прищурился и увидел солдата Ихагу. Тот стоял над ним против солнца. Тау понял, что только что проснулся.

– Мы… э-э… гранд-генерал Бухари приказал мне вас найти. Мы выдвинулись из лагеря, – сказал Ихагу, с трудом проглотив комок в горле. Кадык на его шее судорожно задвигался.

Тау сел, и резкое движение отдалось ужасной болью в ноге.

– Да. Спасибо, Ихагу, – сказал он, потирая больное место.

Солдат покосился на лежащего без сознания Джабари, несомненно заметив кровь.

– А… он… он в порядке? Может, позвать жрицу Саха, нэ?

– В порядке. Я о нем позабочусь.

– Как прикажете, чемпион.

– Где сейчас армия?

– На пути в Пальм, только что спустилась с горы. Они не успели далеко уйти.

Тау кивнул, отпуская солдата, но тот не уходил.

– Чемпион?

– Да, Ихагу?

Солдат встал по стойке «смирно».

То, что вы сделали для Меньших, я… в общем, мы готовы сражаться против Придворных и их планов. Мы такие же люди, как они, и они поймут это, когда мы их разобьем. – Собственные слова, казалось, придали солдату решимости. – У нас есть королева, Одаренные и армия. Нкоси, у нас есть вы! И это все, что нам нужно, чтобы их сокрушить.

Глава одиннадцатая

НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

Тау и Джабари догнали армию во время полуденного привала. Пробираясь вдоль лагеря, Джабари в своем капюшоне выглядел мрачным и задумчивым. Раньше Тау не задумывался, почему Малый Вельможа стал таким нелюдимым, но теперь он заметил, что все окружающие пялились на его шрамы.

Сначала Тау подумал, что рассматривают его, их чемпиона, такого же Меньшего, как они, да еще и с голым торсом. Но довольно быстро он понял, что ошибся. Все смотрели на Джабари, пытаясь заглянуть ему под капюшон, поглазеть на человека, чья плоть, казалось, вся была изуродована ожогами драконьего огня.

Желая защитить друга, Тау обратился к нескольким солдатам, которые глазели особенно нагло.

– Вам что, заняться нечем, Ихагу? – спросил Тау, и те, застигнутые врасплох, поклонились и извинились.

Джабари положил ладонь на запястье Тау и покачал головой.

– Почему бы мне было не сказать им? – спросил Тау. – Они не имеют права на тебя так пялиться. Ты же спас им жизнь, пожертвовав собой.

Джабари снова покачал головой и подтянул капюшон, прикрывая обожженное лицо.

– Ладно, как хочешь, но глазеть они не должны, – сказал Тау. – Идем, поедим и отыщем остальных.

Но такой возможности им не выпало. Нья подъехала к ним на лошади, так близко, что заставила их отпрянуть, и сразу накинулась на Тау:

– Как вы смеете! Где вы были? Когда мы пришли за вами утром, вас не было. И мечи забрали с собой… – Казалось, что Джабари она заметила только теперь. – Вы не можете так поступать, тем более после всех предательств, с которыми королеве пришлось столкнуться. Ей и так слишком тяжело, чтобы приходилось беспокоиться еще и о преданности тех, кому она доверилась.

Тау озадачило то, с какой легкостью Нья его обвинила.

– Она в порядке?

– Я бы не позволила ей еще больше тревожиться о том, куда вы делись. Садитесь на лошадь, мы едем к ней.

– Я без рубашки, – сказал Тау.

– Садитесь на лошадь.

Тау взглянул на Джабари, ища поддержки, но Малый Вельможа сделал вид, что вообще их не слушает.

– Увидимся, – сказал ему Тау, поднял руку и обхватил запястье Ньи, чтобы она помогла ему оседлать лошадь.

– От вас пахнет гнилым луком, – сказала она, дернув поводья и пустив лошадь в галоп.

Тау хотел возразить, но, принюхавшись, обнаружил, что согласен с визирем.

– Визирь, вы не можете всерьез хотеть, чтобы королева увидела меня таким.

Нья направила лошадь к центру лагеря, где стоял большой шатер Циоры.

– Ваше исчезновение ее потрясло. Я хочу, чтобы она знала, что вы еще здесь.

Тау понятия не имел, почему его утреннее отсутствие вызвало такой переполох, но больше беспокоился из-за своего запаха и вида, чем из-за переживаний королевы. Он спешился, изо всех сил стараясь не нагружать сильнее необходимого раненую ногу. Нья, несмотря на возраст, без труда спрыгнула с лошади.

Они прошли мимо королевских стражников, и он заметил перед шатром Асет и Рамию. Они ели тушеное мясо из мисок и выглядели скромно, как настоящие служанки.

– Асет, Рамия, – поприветствовал Тау.

– Чемпион, – отозвались они одновременно, хотя Асет, увидев его, вздернула бровь.

– Заходим, – сказала Нья, и они вошли в шатер.

Королева расхаживала по палатке спиной к пологу, но, услышав, что кто-то вошел, взволнованно обернулась.

– Вы нашли его?.. О, чемпион, – королева моргнула, увидев Тау, – Соларин!

Тау поклонился, и, вопреки неловкости, решил вести себя так, будто в том, чтобы предстать перед королевой омехи без рубашки, не было ничего необычного.

– Королева Циора, примите мои извинения. Я не собирался отлучаться… Я… Мы с Джабари…

– Нет, не извиняйтесь. Вы оба многое пережили. Я понимаю, что вам потребовалось время, чтобы… – Она осеклась, вновь обратив внимание на его вид. – Но… вы в порядке?

– Э-э…

– Простите, не нужно отвечать. Скорбь это личное, индивидуальное. Мы слышали об этом не раз, но сами поняли лишь когда к Богине отправились наши мать с отцом.

Нья поклонилась и шагнула к выходу.

– Моя королева, вы позволите? Вы знаете, как некоторые сезоны на меня действуют, и кажется, мне следует прочистить нос.

Тау уловил отблеск веселья в глазах Циоры, и ему было приятно видеть, как он вытесняет часть тревог и волнений, которые всех их одолевали.

– Свежий воздух поможет, визирь? – спросила королева.

– Надеюсь! Но боюсь, найти достаточно свежий будет непросто, – ответила Нья и вышла.

– Моя королева, прошу прощения за мой внешний вид, – сказал Тау, чувствуя, что краснеет. – Меня вызвали из палатки поздно ночью, и я не успел привести себя в порядок, прежде чем встретиться с вами. Если бы я смог вернуться в свою… э-э… я только сейчас понял, что не знаю, где моя палатка.

– Она, со всеми вашими вещами, – здесь, совсем рядом с моей.

Циора говорила спокойно, но Тау видел, что она ведет себя так же, как его противники в схватках на мечах. Она старалась не сводить глаз с его лица, хотя на самом деле ей хотелось видеть иное. Так делали мечники, когда притворялись, будто целятся тебе в голову, а сами хотели ударить в грудь. Она смотрела ему в глаза, но ее взгляд то и дело соскальзывал ниже. Наверное, ей просто не верилось, что он явился таким грязным.

– Спасибо, моя королева.

– Прошу прощения? – спросила она, вновь подняв глаза.

– За то, что позаботились о моей палатке и вещах.

– Да, разумеется.

– Тогда могу я?..

– Что?

– Одеться.

– Одеться? Да, разумеется, с чего бы нам быть против? – Она сделала паузу, пытаясь подобрать слова. – Мы имеем в виду, что хотим, чтобы ты оделся, если ты сам этого хочешь.

Тау чувствовал себя так, словно вывалялся в лошадином навозе, а потом еще и обмазался им сверху. Поэтому ему не терпелось уйти. Он поклонился и уже собирался выйти, но увидел демона.

Королева заметила в нем перемену, и ее лицо вытянулось.

– Мы вели себя неподобающе, причем в самое ужасное время, – сказала она. – Теперь наш черед просить прощения.

– Нет, – сказал Тау. – Дело не в вас, а во мне.

– Ох, это ложь во спасение…

Тау ее не слушал. Он был слишком обеспокоен тем, что ему не удавалось прогнать видение. Как он ни старался, демон не исчезал, притаившись в углу за спиной Циоры.

– Прошлой ночью, – начал он и осекся, – я… королева Циора, боюсь, я не в своем уме.

Она опустила глаза.

– Это из-за нас, – сказала она. – Мы знаем, чего Богиня хочет от нас, но мы торопим события, требуя слишком многого и слишком рано. Все не должно происходить так же, как у Тайфы и Циори. Они являются для нас примером, но не должны стать шаблоном.

Тау с тревогой подумал, что Хафса рассказала ему о том, чем он, вероятно, закончит.

– Думаю, это из-за крови дракона, – сказал он.

Циора взглянула на него.

– Дракона… подожди, что?

– Хафса меня предупреждала. Я ей не поверил, но это происходит все быстрее. Кажется, я схожу с ума.

Двуногий демон со сгибающимися назад коленями встал во весь рост. Из его огромной пасти сочился гной.

– О, Богиня… ты говоришь о яде и своем ранении? – спросила королева. – Это тебя беспокоит?

– Становится все хуже, и после всего, что случилось… мне нехорошо.

Она шагнула к нему – демон тоже двинулся вперед.

– Мы справимся, – сказала она. – Мы пройдем через это вместе.

– Не думаю, что у нас получится. У меня бывают видения, – сказал он. – Мерещатся ужасные вещи.

Королева склонила голову набок.

– Какие?

Тау не мог заставить себя рассказать ей, ему вообще не хотелось об этом говорить.

– Я вижу демонов, они следят за мной здесь, в этом мире. Я вижу демонов, и они повсюду.

Чудовище позади королевы открыло пасть, обнажив острые зубы.

– Демонов? – переспросила она. – Когда?

– Сейчас.

– Здесь? В этом шатре?

– ^Да.

– Где?

Тау указал ей за спину, и Циора повернулась.

– Чемпион, – позвала она.

– Да?

– Мы тоже его видим.

ПРОРВАВШИЙСЯ

Демон ринулся на Циору, и Тау, выхватив меч, заслонил королеву собой. Тварь была гораздо тяжелее Тау и сбила его с ног, повалив на землю вместе с Циорой. На боку Тау остались три глубоких пореза от острых когтей.

Тау лежал на спине, чувствуя, как рвется его плоть. Не желая давать демону шанса нанести больший урон, он на четвереньках отполз от противника. Тварь, ничуть не смутившись, снова бросилась в атаку, вытянув шею и щелкнув челюстями у его горла. Тау оттолкнул тварь, но та уперлась в землю задними ногами и не сдвинулась с места.

Он не мог ее оттеснить, и тварь едва не схватила его за голову. Чтобы не дать ей себя убить, Тау вонзил рукоять левого меча демону в шею, остановив клацнувшие зубы прямо перед собой.

Тау приходилось только защищаться, а второй меч оставался в ножнах.

Свободная рука Тау была зажата между их телами, и высвободить меч он мог, лишь ранив самого себя. Пытаясь высвободить руку, Тау ударил демона коленом в бок. Демон дернулся, рыча и кусая Тау за руки, лицо и грудь.

Тварь должна была его загрызть. Должна была, но Тау был без рубашки, грязный и потный. Скользкий, как речной угорь, он высвободился, ударил зверя ногой, вскочил и обнажил второй клинок.

Он почувствовал, что теряет силы, и посмотрел на свой левый бок. Когти демона рассекли кожу под ребрами. Раны были неглубокими, ничего жизненно важного демон не задел, но крови вытекло целое море.

– Рамия, Асет! – крикнула Циора, призывая служанок, но вместе с тем привлекая внимание демона.

– Я здесь, ублюдок! – крикнул ему Тау. – На меня смотри!

Демон повернул свою огромную голову к Тау, желтые глаза сосредоточились на нем, и существо бросилось в атаку.

Ногу Тау прошило болью, бок словно охватило огнем. Он отскочил с пути демона и, размахнувшись, вонзил оба лезвия чудовищу в голову. Клинки вошли глубоко, пробив затылок и забрызгав все вокруг зеленой жижей.

Демон упал. Тау тоже – но стремительно вскочил на ноги, поскользнувшись на одном из вышитых ковров, устилавших пол королевского шатра. А вернув равновесие, увидел, что демон тоже готов к бою.

Полог за спиной Тау откинулся, и поток свежего воздуха и солнечного света дал понять, что в шатер вошли Асет и Рамия. Обе – с кинжалами в руках. Увидев демона, словно явившегося из ночных кошмаров, они не дрогнули. Служанки бросились в разные стороны, образовав треугольник с Тау на вершине. Позади него, в самом защищенном месте, стояла Циора.

– Это что еще такое? – спросила Рамия.

– Ты его видишь? – уточнил Тау, начиная чувствовать слабость от потери крови.

Рамия кивнула, ее глаза были круглыми, как щиты, а Асет взглянула на Тау с таким кислым видом, что от него свернулось бы и материнское молоко.

– Его можно убить? – спросила она, когда демон оскалился на них с Рамией, но бросился на Тау.

Стоя перед Циорой, он не мог уклониться и подставить ее под удар. Поэтому Тау заблокировал взмах демона одним мечом, другим проткнул его насквозь и попытался удержать его щелкающие челюсти подальше от своего лица, но демон был слишком велик. Он тянулся к лицу Тау и уже широко открыл пасть, чтобы его прикончить.

Вскрикнув от ужаса, Тау повернул меч, вонзенный в тело демона, и попытался увернуться от укуса – но тварь замерла с раскрытым ртом.

– Богиня! Сик! – попятившись, выругался Тау.

– Убей его. Убей его скорее, – процедила Циора сквозь зубы.

Она тянула руки к окаменевшему демону, у которого, казалось, жили одни глаза. Циора увещевала его, связав узами воли, что было величайшим из даров омехи и прямым проявлением силы Богини. Королева омехи держала демона в своей хватке.

– Убей его! – повторила она, и Тау подчинился.

Вскинув левый меч обеими руками, чемпион Соларин разрубил шею демона одним ударом. Он снес его голову с плеч, лишив доступа к потусторонней силе, которая позволяла ему находиться в Умлабе.

Тело и голова чудовища раскрошились, потеряв цвет и форму и превратившись в пепел, и исчезли без следа, словно их и не было в этом мире.

– Асет, Рамия, вы видите других демонов? – Тау нагнулся, чтобы подобрать с пола меч, и у него потемнело перед глазами. Он едва не упал, оставив попытки поднять оружие. – Вы видите других?

– Нет… нет, – ответила Рамия. – Я должна видеть других? Вы видите еще?

– Больше здесь никого нет, чемпион, – сказала Асет. Тау кивнул и взглянул на королеву.

– Вы его увещевали?

– Да

– Спасибо, что спасли мне жизнь, – сказал он.

Тьма застлала его взор, и он рухнул на пол.

ВЛАСТЬ

Он проснулся от того, что она до боли сжала его руку. Голова кружилась, он чувствовал слабость, но все же смог собраться с мыслями.

Он лежал в походном лазарете – его выцветшую полотняную крышу Тау узнал бы где угодно. Кроме того, он узнал здешний запах трав и зараженной плоти, а с ними – и непрестанный ропот страдающих пациентов.

В последнее время сражений не было, но при перемещении войск часто случались ссоры, переходящие в драки. И вспышки болезней, распространенных и не очень. Как бы то ни было, лазарет никогда не пустовал.

Его ладонь снова сжали, так сильно, что хрустнули пальцы. Он повернул к ней голову.

– Тебе пора вставать, – сказала мать.

– Мама…

– Королева выступает, чтобы воссоединиться со своей армией из Цитадель-города. Она идет войной на Одили и Пальм, и если ты не поднимешься, то отстанешь.

– Сколько я…

– Он очнулся! – крикнула она. – Он только что проснулся.

Тау услышал шаги, к ним подошла Хафса.

– Поразительно, – сказала она. – Он не должен был проснуться. Если только его не потревожили. Настой, который я дала ему, должен был действовать еще пару промежутков, не меньше.

– Он таким родился, – сказала Имани. – Всегда был сильнее и выносливее, чем казался. Должен был быть Вельможей.

Тау заметил, как пристально Хафса посмотрела на его мать.

– Ладно, – сказала жрица, – хорошо, что он проснулся, но ему нужно еще отдыхать и восстанавливаться.

– Мой бок, насколько все плохо? – спросил Тау, чувствуя, каким непослушным и сухим был язык – похожим на вяленого слизняка.

– Вам повезло, – сказала Хафса. – Мне пришлось лишь наложить швы. Впрочем, швов много, и порез тянется по левой стороне от бедра до ребер. – Она на мгновение задумалась. – Кто поранил вас таким зазубренным лезвием? Служанки попросили меня обеззаразить рану, прежде чем зашивать, хотя я все равно бы это сделала. – Жрица облизнула губы. – Чемпион, я не хочу учить вас вашему делу, но вам нельзя тренироваться с такой отдачей. Это не имеет никакого…

– Довольно, жрица, – отрезала мать Тау.

– Прошу прощения, но в своем лазарете я буду говорить то, что сочту нужным.

– Ты говоришь с матерью чемпиона королевы, и ты будешь следить за собой. – Имани была слепа, но все же сумела принять такой вид, будто была ростом не меньше Великого Вельможи.

И все же это не должно было сработать. Мать Тау была Высшей Мирянкой, а Хафса, хотя и родилась Меньшей, служила жрицей Саха уже не менее трех, а то и четырех сроков.

Однако Тау понимал, что они ступили на скользкий путь. Он был чемпионом королевы, а чемпионы всегда были Ингоньямами или, в редких случаях, Придворными. Это означало, что мать чемпиона была причислена к Великим или Придворным Вельможам, и он видел, что Хафса обдумывает эту социальную коллизию.

– Хватит тратить наше время, – заявила его мать. – Готовь его к выписке.

Хафса, казалось, не знала, куда деть руки.

– Мне было велено дать ему восстановиться. Я собиралась остаться с ним, чтобы он отдохнул, когда армия уйдет.

– Кто тебе это поручил? – спросила Имани.

Хафса словно бы ступила на более твердую почву.

– Ингоньяма Окар, и он, скорее всего, получил приказ от гранд-генерала Бухари или… – она выдержала паузу для пущего эффекта, – от королевы.

Имани отмахнулась.

– То тебе сказал Ингоньяма Окар, а я тебе говорю, что мы уходим.

– Не понимаю, как вы можете…

– Можешь звать меня Мать чемпиона.

Хафса поджала губы, но кивнула.

– Мать чемпиона, я не могу позволить…

– Скажи ей, Тау, – сказала Имани, снова сжав его ладонь. – Скажи ей, что мы пойдем с армией до самого Пальма.

Хафса растерянно повернулась к нему.

– Мы сделаем как она говорит, – сказал Тау, сам не зная, ответил ли он так потому, что сам того хотел, или потому, что никогда не был способен перечить матери.

Хафса поникла.

– Да, чемпион. Я пойду с вами. Только дайте мне время привести дела в порядок, прежде чем…

– Это слишком долго, – перебила ее Имани. – Помоги мне его поднять.

– Вы не можете… Мать чемпиона, ваш сын не в том состоянии, чтобы отправляться в поход… Послушайте, его раны не опасны, но от потери крови он будет слаб еще некоторое время. И нельзя допустить, чтобы швы разошлись, прежде чем раны успеют зажить.

– Давай, жрица. Ты же как никто должна понимать, что его сила исходит не из тела.

Хафса запнулась.

– Уверяю вас, я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Мама…

– Он ровня Великим и Придворным, – сказала Имани. – Ты же слышала, что люди говорят?

– Мама…

– Как давно ты стала жрицей? Сколько Меньших и Вельмож осмотрела, зашила и вылечила? Сколько Меньших были способны победить Вельможу?

Они стояли прямо над Тау и спорили так увлеченно, словно его здесь и не было.

– Ты же одна из глав медицинского ордена, нэ? – уточнила Имани. – Ни один обычный Меньший не способен противостоять Вельможе. Ты это знаешь.

– Я не уверена, что вы хотите, чтобы я произносила это вслух, Мать чемпиона.

– Я хочу не больше и не меньше очевидной истины, – ответила Имани, оставив свою настоящую правду высказанной.

– Мама, хватит, – сказал Тау. – Жрица Экин, какое сейчас время дня?

– Вы потеряли сознание от потери крови вчера во второй половине дня, – сказала Хафса, подчеркнув, как мало времени прошло с его ранения. – Сейчас утро, и те, кто остался в лагере, недавно позавтракали.

– Хорошо. Помогите мне встать. Перед началом похода королева Циора устроит военный совет.

Кое-что изменилось, и наши планы тоже изменятся. Мне нужно участвовать в этом обсуждении. Отведите меня к ним.

БИТВЫ

Несмотря на слепоту, мать Тау настояла на том, чтобы помочь жрице отвести его на военный совет. Передвигалась она неуверенно, и хотя слабее всех сейчас был Тау, именно из-за Имани он шли так медленно. Но присоединившись к совету, Тау понял, почему она настояла на том, чтобы прийти с ними.

Имани хотела познакомиться со всеми участниками. То же самое она сделала в Кереме, и, что было почти невозможно для Высшей Мирянки, поднялась от простой служанки до одной из глав феода меньше чем за цикл.