Текст книги "Огни возмездия"

Большой шатер военачальников лишь немного уступал в размерах королевскому. И он был черным, что отвечало эстетическим предпочтениям Индлову, у которых, как обычно, спесь возобладала над здравым смыслом. Черная палатка под палящим зноем Ксидды внутри напоминала скорее влажную пещеру, чем тенистое укрытие от жары.

Когда Хафса с матерью завели Тау внутрь, его обдало волной жара.

– На последние две встречи не явились Увещевающие, – говорила Нья. – Никто из Теневого Совета Пальма не пришел, и это меня беспокоит.

Члены совета сидели вокруг низкого столика на тонких подушках, и только у Циоры подушка была толстая и плюшевая, так что она возвышалась над остальными.

– Тау? – удивился Хадит. – Ты уже встал? – Он перевел взгляд на Хафсу. – Пожалуйста, не опускайте полог. Здесь и так слишком жарко.

Ближе всех к входу сидел седой чистокровный Ихаше, который, хотя и был свежевыбрит, обладал тем типом лица, на котором, казалось, никогда не бывало щетины. Рядом с ним сидел Удуак, и Тау догадался, что Хадит назначил здоровяка командовать воинами Айима на время его восстановления. За Удуаком сидел Келлан, который возглавлял Индлову, а за ним – Танди, Нья и королева.

– Разве ты не должен отдыхать? – спросила Циора, подавшись ему навстречу.

Тау инстинктивно начал кланяться, но остановился, когда почувствовал, как натянулись швы.

– Моя королева, – поприветствовал он, морщась от боли в боку.

– Разве он не должен отдыхать, жрица? – спросила Циора у Хафсы.

Хафса сверкнула глазами на Имани, и хотя его мать больше не могла видеть, Тау был готов поклясться, что она знала, куда смотрит жрица.

– От меня потребовали, чтобы он присутствовал здесь, – сказала Хафса, кланяясь.

– Я в порядке, – ответил Тау, обращаясь главным образом к Циоре, и, прихрамывая, направился к незанятой подушке справа от нее и опустился на пол. – Пара царапин, не больше.

– Пара царапин! – воскликнула Хафса. – Там все гораздо серьезнее, чем… – Жрица словно вспомнила, где находится. – Ваши раны не угрожают жизни, это я гарантирую, но как они могут зажить, если вы не будете отдыхать? Вы так стремитесь вернуться в бой, но ваше тело отнюдь не в лучшем состоянии.

– Пожалуй, жрица права, – сказала Нья, сидевшая слева от королевы. – Королева Циора… мы же решили, что возможно, будет лучше, если чемпион не…

Тау не мог допустить, чтобы Нья позволила королеве усомниться, но ему не хотелось возражать ей напрямую. Поэтому он обратился к Хафсе:

– Жрица, если воин идет в бой только в лучшей форме, то он делает это ради удовольствия, но не из принципа, – сказал он. – То, за что стоит сражаться, погибнет во тьме, если мы будем защищать это лишь при свете солнца.

Он не сводил взгляда с Хафсы, намеренно не глядя на Циору, но заметил, что его мать кивнула.

– Я… это красивые слова, и на первый взгляд они звучат правдиво, – отозвалась Хафса, – но я всю жизнь убеждаюсь в том, что те, кто отстаивает моральную необходимость войны, гораздо лучше умеет лишать жизни, чем спасать ее. Разве мало людей погибнет в предстоящей битве? Какое значение может иметь один человек?

– В определенных случаях – решающее.

– Королева Циора, – вмешалась Нья, – у нас тут пациент спорит со жрицей, и я не уверена, что они самостоятельно придут к согласию. Что вы на это скажете?

Но Хафса еще не закончила, и, покосившись на мать Тау, спросила чемпиона:

– Как высоко человек должен думать о себе, чтобы верить в то, что он способен сыграть решающую роль в многотысячной битве?

– Вы во мне ошибаетесь, жрица, – сказал Тау. – Я не считаю, что имею решающее значение, я имею только то значение, которое могу контролировать. Поэтому я буду сражаться, раз уж это единственный принципиальный выбор, который я могу совершить, и делать что-либо меньшее – для меня равнозначно признанию поражения. Причем поражения заслуженного.

Удуак хмыкнул, и Тау краешком глаза увидел, что Циора кивнула.

– Спасибо, жрица, за все, – сказала королева. – Мы благодарны вам за усилия, но чемпиону и остальным членам военного совета необходимо вернуться к обсуждению.

Хафса хотела было возразить, но лишь поклонилась королеве и повернулась к выходу.

– Жрица Экин, будьте любезны, заберите с собою Имани, – попросила Нья медоточивым голосом.

– Прошу вас, жрица, – сказала мать Тау. – Визирь говорит именем королевской власти, а подняться до подобной высоты возможно лишь благодаря собственной мудрости и дальновидности. Я устала, но отчего-то поняла это только сейчас. – И хотя слепые глазницы Имани были перевязаны, она безошибочно повернулась к Нье. – Визирь, я могу лишь мечтать о том, чтобы стать хоть немного похожей на вас.

Тау поежился от тона своей матери и от того, как прищурилась Нья, но визирь не успела ответить. Имани взяла жрицу за руку, и Хафса вывела ее из шатра.

– Что ж, уладив эти разногласия, вернемся к обсуждению? – спросил Хадит, вызвав легкую улыбку у Циоры. – Однако прошу прощения за свою неучтивость, – сказал он, указывая рукой на Ихаше с грубым лицом, который сидел рядом с ним. – Тау, это Инколели Ванджала. Незадолго до того, как вы с королевой вернулись в Цитадель-город, собрав оставшуюся часть нашей армии, Ванджала прибыл из Джирзы с крылом Ихагу, чтобы сражаться за свою королеву. И будучи неподкупным даже после столь щедрого пополнения, я могу искренне заявить, что мне посчастливилось познакомиться с ним еще в прошлом сезоне, и я считаю его добросовестным, блестящим и надежным командиром. Поэтому я поставил его во главу наших Ихаше и Ихагу.

Тау склонил голову.

– Приятно познакомиться, Инколели Ванджала.

– Для меня это честь, чемпион.

По выговору Ванджалы можно было мгновенно узнать в нем Меньшего северного происхождения. Он тяжело ворочал языком, словно выталкивая слова из горла.

– Все познакомились? Можем продолжать? – спросила Нья, оглядывая присутствующих. – Хорошо. Мы должны решить, что делать дальше, поскольку я не получила вестей от тех, кто остался в Пальме. Увещевающие Теневого Совета всегда строго придерживались расписания, но последние две встречи пропустили.

– Вы считаете, их раскрыли? – спросил Хадит.

Нья сжала руки, покусала губы и ответила:

– Я не могу сказать с уверенностью, что это значит.

– Пока мы не узнаем больше, нам следует верить, что они все же смогут открыть ворота, – сказал Хадит. – Нам следует придерживаться плана наступления. – Он взглянул на Тау. – Наша армия вышла из Цитадель-города и идет на Пальм. Если мы хотим ее догнать, нам пора выдвигаться. Но есть еще один вопрос, который требует обсуждения.

– Конюшни? – спросила королева.

– Конюшни, – подтвердила Нья. – Гранд-генерал Бухари рассказал нам, что там произошло, – сказала она, обращаясь к Тау.

– Правда? – удивился Тау. – Странно, когда он услышал об этом впервые, он не счел, что история достойна пересказа.

– Тау, ты сказал мне, что демон напал на тебя в конюшне, – сказал Хадит.

– Потому что оно так и было.

– Ну, да, теперь я тебе верю, хотя меня это и не радует.

– Боюсь, зона Ананти пошла трещинами, и эти трещины начались с вас, чемпион. – Нья перевела взгляд на королеву.

Хотя визирь могла выступать в роли Ка-Эйд, Тау знал Нью достаточно долго, чтобы сомневаться в ее религиозности. Она пыталась убедить королеву на что-то согласиться.

– Чего вы добиваетесь, визирь? – спросил он.

– Айим должен приостановить обучение в темном мире до тех пор, пока мы не получим больше информации о том, что происходит.

– Нет, – возразил Тау. – Мы уже доказали, на что способны в Исихого, и шестерым моим бойцам требуется больше времени, чтобы овладеть нужными навыками.

– Я говорю обо всех семерых.

Тау округлил глаза.

– Вы хотите, чтобы и я перестал?

– Что, если из-за ваших действий открываются проходы между мирами? – спросила Нья.

Тау втянул воздух сквозь зубы.

– Вы не можете предполагать…

– А что, по-вашему, случится, если зона Ананти совсем разрушится?

Тау собирался возразить, но слова Ньи его ужаснули.

– Но в сражении мы все равно должны использовать бойцов Айима, – сказал Хадит. – У нас нет выбора, если мы надеемся вернуть себе город. Но визирь права. Мы слишком многого не понимаем, а риск слишком велик.

– Мы уже подвергли королеву опасности, – сказала Нья, – а теперь еще и погибший Ихагу.

– Погибший Ихагу? – переспросил Тау.

– Его нашли в лагере несколько промежутков назад, – сказал Хадит. – С пробитым затылком. Возможно, драка между солдатами зашла слишком далеко, или кому-то удалось пробраться в наш лагерь, убить его и скрыться незамеченным, или…

– Или? – спросил Тау.

– Демон. Возможно, демон проник в наш мир, – ответил Хадит. – Тау, сейчас безопаснее поступить так, как предлагает визирь, и воздержаться от Исихого. Мы верим, что бойцы Айима сделают то, что должны, когда придет время.

– Вы не должны переходить в Исихого до начала штурма, никто из вас, – сказала Нья. – Нам нужно сначала понять, что вы сделали.

Королева кивнула.

– Укуфа заключен в Исихого, и ему будет труднее до вас добраться, если вы останетесь в Умлабе.

– Это еще не все, что нам необходимо предпринять, – продолжила Нья. – К чемпиону необходимо приставить стражу, и ему нельзя будет приближаться к вам, ваше величество.

– Мы и сами можем защититься от демонов, – сказала королева.

– От одного демона, королева Циора. Но вы не можете увещевать нескольких одновременно, – сказала Нья.

– Мы не боимся.

– Дело не в страхе. Дело в том, что разумно, а что нет.

– Ответ по-прежнему отрицательный, Нья, и как бы тебе ни хотелось, чтобы мы сделали иной выбор, ты не можешь решать это за нас.

Тау перевел взгляд с королевы на Нью и обратно. Ему казалось, что они говорят вовсе не о демонах. Кроме того, хотя доводы Ньи были разумными, королева, видимо, приняла твердое решение, и Тау, не вдаваясь в подробности, был этому рад. Он был ее чемпионом, и ему не нравилась мысль о том, что им могут запретить видеться. Ему было важно остаться рядом.

– Итак, подытожим: обучение бойцов Айима отныне приостанавливается, – сказал Хадит. – В следующий раз они вернутся в темный мир, когда мы подойдем к стенам Пальма.

Тау не сказал ни слова.

– Моя королева, считаете ли вы, что мы готовы? – спросил Хадит, приняв молчание Тау за согласие.

– Да, генерал Бухари, считаем, – ответила Циора.

Хадит кивнул.

Келлан, Ванджала, объявляйте поход на Пальм. Гражданская война Одили начнется и закончится прямо сейчас.

Глава двенадцатая

ПАЛЬМ

Пальм, столица Ксидданского полуострова, стоял на развилке реки Аманзи Амансинси. Центральные горы служили ему прикрытием, каменные стены высотой с семерых Великих Вельмож – доспехами, а сами реки – щитом. Город, раскинувшийся у подножия гор, на севере и на юге граничил с рекой и был защищен со всех сторон.

На самом деле, если бы не мягкие очертания полукруглых крыш городских построек и дворца с его массивным центральным куполом и шпилями, Пальм легко было бы назвать крепостью. Но как бы он ни назывался, на его фоне Кигамбе казался батрацкой хижиной, пережившей наводнение.

– Она правда живет в этом городе? – спросил Темба.

– Она им правит, Темба. Им и всеми остальными, – ответил Хадит. – А теперь перестань пялиться и помоги разбить лагерь.

Они остановились в паре тысяч шагов к западу от южного разветвления Аманзи, и с ними было три четверти армии Циоры. При этом почти десять воинских когтей под командованием Ванджалы отделились от основной армии за день до подхода к реке, чтобы пересечь ее и оказаться на северном берегу. Полторы тысячи Ихаше и Ихагу составляли водный и резервный зубцы.

Пока основная армия разбивала лагерь перед столицей, выдав себя разведчикам Одили, водный и резервный зубцы скрывались к северу от города. Инженеры строили плоты, которыми водный зубец должен был воспользоваться после начала атаки.

И пока Одили защищал главные ворота Пальма, сосредоточив там большую часть своих сил, водный зубец должен был подплыть к Портовым воротам, которые им откроют агенты Теневого Совета. Оказавшись внутри, солдаты планировали направиться к Северным воротам города, чтобы уничтожить немногочисленную стражу.

После этого предполагалось открыть Северные ворота, чтобы второй зубец Ванджалы, состоящий из тысячи с лишним человек, ворвался в них, и они смогли захватить полгорода прежде, чем Одили успеет что-либо понять. Чешуи, когти и крылья были готовы, и Тау надеялся на скорейшее взятие дворца Пальма.

– Поверить не могу, что ночь за ночью слушал ее истории в королевском шатре, словно мы старые друзья, – сказал Тау, скользя взглядом по куполам и шпилям дворца.

Хадит тоже разглядывал столицу.

– Ты же знал, что она королева.

– Но я не знал, что значит вот это, – сказал Тау, указывая рукой на метрополию перед ними.

– Правда? – спросил Хадит.

– Только посмотри, какой размах.

– Знаешь, если истории про Озонте правдивы, то там города еще больше.

Тау покачал головой.

– Именно поэтому эти истории не могут быть более чем мифами, – сказал Тау. – Мы ведь, по идее, построили Пальм во времена, когда были на Ксидде?

– Его построили не за один день, – сказал Хадит.

– Не понимаю, как такое возможно и за миллионы миллионов дней. Тебя это в самом деле не впечатляет?

Хадит взглянул на друга.

– Я стараюсь не поддаваться страху, Тау. Я составил план захвата этого города, и он мне нравится, но когда я смотрю на Пальм… – Хадит невесело улыбнулся. – Кем я себя возомнил, чтобы на такое решиться?

– Я рад снова увидеть столицу, – сказал Келлан, подходя к ним.

– Ты ведь жил здесь до Цитадели, да? – спросил Тау.

– Жил, но недолго. Даже моя мать и сестра здесь уже не живут.

– Не живут?

– Не в этом смысле. Они бежали из Пальма, когда узнали о заговоре. Мой дядя был чемпионом королевы, а мать достаточно разбиралась в политике, чтобы понимать, чем это грозит ей и моей сестре.

– Где они теперь? – спросил Тау.

– Не знаю, – сказал Келлан. – Но когда весть о нашей победе разлетится повсюду, они смогут вернуться.

– Да… о нашей победе, – повторил Тау, глядя на самую устрашающую твердыню, какую только мог представить. Он думал о том, хватило бы ему дерзости судить Одили, понимай он мир, который его породил?

Не отводя глаз от столицы, он обратился к Хадиту:

– А если честно, есть у нас шанс? Не может Одили просто призвать жителей Пальма и заставить их сражаться с нами? Мы проиграем лишь потому, что нас меньше.

– Что? – спросил Келлан.

– Здесь так не бывает, – ответил Хадит. – Крупные города, как Кигамбе, Джирза, Пальм, не сталкиваются с войнами и налетами, как наши феоды и деревни. Да, они призывают мужчин в армию, а женщин испытывают на одаренность, но граждане, которые закончили службу или избежали ее, потому что городу требовались другие их навыки, уже не станут брать в руки оружие.

– И Одили пришлось бы подавлять бунт, попытайся он призвать городских Вельмож, – добавил Келлан.

– То есть нам стоит беспокоиться только о самих солдатах Одили? – спросил Тау.

Хадит кивнул.

– По последним подсчетам Теневого Совета, у него было около двух тысяч воинов против наших шести тысяч двухсот двадцати шести. – Он непроизвольно коснулся груди в том месте, куда был ранен копьем. – Это одна из многочисленных проблем, которые вытекли из того, как Вельможи обращаются с Меньшими, – сказал он. – Нас больше, чем их, и когда мы наконец откажемся жить подачками с барского стола, наше численное превосходство станет решающим.

– У нас больше бойцов, и мы готовим атаку на город омехи. Разве мы в этом не похожи на ксиддин? – спросил Тау.

– Тогда у нас все должно получиться. Нам ведь это знакомо, нэ? – сказал Хадит.

Келлан нахмурился.

– Вы думаете, такие стычки уподобляют нас ксиддинам?

– Да, Келлан, – кивнул Хадит. – У нас, Меньших, преимущество, но мы все равно ждем поражения. Это будто заученный урок. Мол, мятеж против Вельмож приведет к нашему поражению, и это побуждает Вельмож лишь к войнам, а не к миру, ведь они воочию убеждаются, что способны победить даже меньшей численностью.

– Гранд-генерал, вы говорите так, словно существует тайная группа заговорщиков, которые и решают, по каким законам жить обществу, и контролируют то, как мы относимся друг к другу.

Хадит приподнял бровь.

– Давно ты знаешь о Теневом Совете?

– А-а… это… это не одно и то же, – возразил Келлан.

– Как бы то ни было, – продолжил Хадит, – после того как мы отсрочили атаку ксиддинов, Одили был волен спокойно сидеть за стенами Пальма. Он знал, что королеве будет все труднее претендовать на правление полуостровом, не контролируя столицу. Он знал, что мы придем сражаться, и теперь надеется, что наше численное превосходство не возымеет значения из-за каменных стен.

– А мы сможем хотя бы подойти к стенам? – спросил Тау, указывая на реки. – Он же разрушил мосты.

В детстве Тау не видел ни рек, ни крупных водоемов, но камни и бревна, наполовину перекрывшие течение там, где мощеные дорожки вели к реке, явно когда-то были мостом.

– Ему плевать на традиции, – сказал Келлан. – Трезуб простоял здесь сотню циклов.

– Трезуб? – спросил Тау.

– Видишь, там два притока реки соединяются и впадают в главную – Аманзи? Трезуб… был чудом инженерной мысли. Это был мост, который опирался на северную сторону северного рукава, на южную сторону южного и еще по нему можно было перебраться между обоими притоками на сторону, где стоит город. У него было три острия, как у трезубца.

– Трезубца?

– Да, это такое… э-э… старинное оружие. Еще с Озонте, наверное. Как копье с тремя остриями.

Тау склонил голову набок.

– Зачем копью три острия? Это то же, что и меч с тремя лезвиями, – сказал он. – Никакого смысла.

– Я не о смысле говорил, – сказал Келлан, – а о названии моста.

Тау взглянул на Хадита.

– Понял? И все старые истории такие.

– Это, Чибо, то, что называется руководством, – сказала Нья, подходя к ним с дочерью. – Можно сразу понять, что они именно этим занимаются, когда видишь группу военных, стоящих без дела.

– Визирь, Чибуйе, – поклонился Тау, и девочка потупилась от излишнего внимания.

– Добрый день, чемпион, – поздоровалась она, глядя себе под ноги.

Тау улыбнулся. Он был уверен, что это были первые слова, сказанные ему девочкой.

– Королевский шатер готов, и шатер совета тоже, – сказала Нья.

– Есть вести от… – Хадит взглянул на дочь Ньи и снова перевел взгляд на женщину. – Из города?

– Пока нет, но в следующий раз мы должны встретиться на закате. Надеюсь, они придут.

– Нам нужно знать, сумеют ли они все-таки открыть портовые ворота, – сказал Хадит.

– Поверьте, генерал, я понимаю. – Голос визиря звучал твердо, но выглядела Нья обеспокоенной.

– Всадник, – заметил Келлан, указывая на главные ворота города.

Они стояли слишком далеко и не слышали, как ворота открыли, но те действительно распахнулись, и всадник поскакал к ним, держа черный вымпел, вьющийся на ветру.

– Я позову королеву, – сказала Нья, беря Чибуйе за руку.

– Черное знамя, что оно значит? – спросил Тау.

– Это значит, они хотят говорить, – ответил Келлан.

НУЖДА

Тау, королева, Хадит, Нья, Келлан и Ванджала встретили посланника у руин Трезуба, и Тау понял, что ошибался. Всадник оказался миловидной, уверенной в себе высокой женщиной средних лет.

Она прокричала со своей стороны реки:

– Я советник Ямикани Овану, и я пришла сказать вам, что наша королева желает почтить вас своим присутствием. Она желает сообщить вам условия, которые позволят нам всем избежать ненужного кровопролития и смертей.

– Ямикани, мы знакомы с твоей дочерью, – сказала Циора. – Она здорова?

На лице аристократки по ту сторону реки тоже была маска, но она носила ее не по-королевски, и ее уверенность улетучилась.

– Я советник Ямикани Овану, и я пришла сказать…

– Тебе запрещено говорить что-либо, кроме этого, Ями?

Лошадь Ямикани забеспокоилась, почувствовав волнение наездницы.

– Вы будете говорить с королевой? – спросила советник.

– Мы сами королева.

Ямикани моргнула, мышцы ее лица свело, как от нервного тика.

– Вы будете говорить со своей сестрой?

– Одили и ее заставил выучить реплики?

– Я знаю правду о вас двоих. Мы все теперь знаем. Ваша сестра была рождена для этой роли, и она действует в интересах омехи.

– Правду? Не серди нас, Ями.

Посланница проглотила ком в горле так напряженно, что Тау, стоявший на другом берегу реки, заметил это.

– Значит, вы отказываетесь от встречи? – спросила она.

Циора щелкнула пальцами.

– Веди Эси к нам.

Губы Ямикани дрогнули.

– Я передам ваши слова, а королева вправе сама решить, встречаться с вами или нет.

Она повернула лошадь.

– Ями, – позвала Циора. – Поцелуй малышку Нуху от нас. Мы по ней скучаем.

Лицо аристократки просветлело, словно озаренное солнечным лучом, пробившимся сквозь кроны деревьев, и не дав себе времени взять себя в руки, она ускакала прочь.

– Зачем было посылать ее? – спросил Тау у Келлана.

– Овану – одна из самых богатых семей полуострова, – прошептал Келлан. – Одили дает нам понять силу и масштаб своих союзников. А также оказывает честь советнику Овану, выбрав ее своим эмиссаром.

– Они в самом деле позволят ей с нами увидеться, Нья? – спросила Циора. – Как ты думаешь?

– Если Эси придет сюда, то Абаси будет с нею, – ответила Нья.

– Нам все равно. У нас будет шанс увидеть ее и убедиться, что она цела.

– Циора… – Нья опустила титул, – это может быть не то, чего тебе хотелось бы.

– Она наша сестра. Он использует ее против нас.

– Я всем сердцем желаю, чтобы это было правдой, моя королева.

– Это правда, – сказала Циора.

Склонив голову, Нья сменила тему.

– Встреча с Теневым Советом будет на закате, и мне следует быть в лагере к тому времени. Я не пошлю Танди. Я сама хочу быть там. Теневой Совет знает, что наша армия у стен города. Они знают, что у нас мало времени, и они найдут способ прийти на встречу.

Хадит взглянул на солнце. Оно уже клонилось к горизонту.

– Одили может заставить нас ждать, – сказал он.

Но им не стоило волноваться. Спустя несколько мгновений после того, как посланница скрылась за городскими воротами, она вернулась вновь – вместе с королевскими стражниками, которые бежали рядом с четырьмя всадниками.

Двумя из них были Одаренные в капюшонах, а на третьей лошади скакала женщина в платье бледно-голубого цвета и со скрытым вуалью лицом. Это была легендарная сестра Циоры, и при других обстоятельствах она бы захватила внимание Тау, но сейчас рядом с нею скакал Абаси Одили, и он сосредоточился на человеке, которого поклялся убить.

Они приближались, и время преломилось еще более явно, чем когда Тау перемещался между мирами. И хотя его разум лихорадочно работал, ни лошади, ни бегущие королевские стражники, казалось, не шевелились. Однако они подъехали в мгновение ока, и Тау столкнулся лицом к лицу с единственным демоном, который когда-либо имел для него значение.

Тау чувствовал себя так, словно с ним случился припадок. Он горел, дрожал и стискивал поводья Ярости с такой силой, что слышал, как скрипит кожа. Абаси Одили, убийца, предатель и трус, спокойно сидел на белом коне по другую сторону реки, и до него было не более двадцати четырех шагов.

Негодяй был облачен в чемпионскую броню и вооружен мечом Стражи, который висел у него на бедре, а его черно-красные кожаные доспехи с бронзовыми пластинами гармонировали с черной накидкой у него за спиной. Он выглядел убедительно в роли чемпиона, исполняя ее так, как Тау не мог и надеяться когда-либо сыграть.

– Представляю вам королеву Эси Омехиа, правительницу…

– Заткнись, Ямикани, и дай сестрам поговорить, – перебила ее Нья.

– Не делай глупостей, Тау, – прошептал Хадит, подойдя к другу.

– Он на другой стороне реки, – ответил Тау, не сводя пристального взгляда с Одили.

– Реки, которая слишком глубока, чтобы перебраться через нее на лошади, – сказал Хадит. – И которая отделяет нас от дюжины Индлову и двух Одаренных.

– У меня есть глаза, генерал.

Келлан стоял достаточно близко, чтобы слышать их разговор, и шагнул вперед, чтобы оказаться перед Яростью.

– Эси, мы тебе поможем, – сказала Циора.

В ответ сестра королевы подняла обеими руками вуаль, и прозрачная ткань упала ей на плечи. Тау перевел взгляд на нее и испытал глубокое потрясение.

Сияющая кожа Эси напоминала темный бархат межзвездного пространства ночного неба. Изгиб ее губ, скулы и овал лица были прекрасны. Нос казался идеальным для нежных поцелуев. У глаз был сахарно-карий оттенок пчелиных сот. Смотреть на нее было все равно что на Циору, но поскольку она не была его королевой, сдержанность Тау ослабла, и прежде, чем он успел этому воспрепятствовать, его пронзила мысль: она была очаровательна.

– Слезы Богини, – пробормотал Тау.

– Сестра, тебе самой требуется помощь, – сказала королева Эси. – Прекрати это безумие, пока не стало слишком поздно.

– Тебе не стоит лгать ради него, – сказала Циора сестре. – Он не посмеет причинить тебе вред. Иначе сами Придворные ополчились бы против него.

Тау взглянул на Келлана, который стоял по стойке «смирно» прямо перед носом Ярости, и прошептал:

– Я знаю, они сестры-близнецы, но разве они всегда… всегда были настолько похожи?

Келлан, не оборачиваясь, кивнул.

– Абаси – мой чемпион, сестра, – сказала королева Эси. – Он исполняет мою волю.

– Он предал нас и наши права.

– Прекрати. Просто прекрати. Ты один человек, а не множество. Ты не говоришь от имени Вельмож, Меньших или Богини. Ты говоришь от своего имени и только за себя. Ты говоришь не от имени Правящего Совета и Совета Стражи. Циора, взгляни на себя, ты стоишь не на той стороне Аманзи. Ты стоишь там, где нет ни столицы, ни дворца, ни полномочий. Ты предательница, Циора. Именно ты. И всегда была ты.

– Что он с тобой сделал, милая сестрица, если ты говоришь такие вещи?

Эси не обратила внимания на эту реплику.

– Сдай мне свою армию, и я тебя помилую.

– Сдать? Помилуешь? Мы сдадимся только на милость Богини, и никак иначе. Сестра, мы возьмем Пальм, и мы молим тебя не испытывать нас.

– Я напрасно трачу на тебя время, так ведь? – спросила королева Эси. – Ты так захвачена историями, которые тебе скормили, что не видишь истины. Циора, ты не особенная. Ты не великая. Богиня не обращается к тебе и не говорит твоими устами, и если ты нападешь на Пальм, твоя армия будет раздавлена, и воины погибнут. – Она натянула поводья своей лошади, разворачиваясь. – Чемпион, я сказала все, что могла. Она не станет слушать.

– Прошу вас, моя королева, – сказал Одили, своим вкрадчивым голосом вернув Тау в день, когда был убит его отец. – Множество жизней висит на волоске. Могу я попытаться?

Казалось, она вздохнула, но Тау с такого расстояния не мог быть уверен.

– Циора… Королева Циора, – сказал Абаси Одили, – вы хотите сжечь Пальм дотла? Ведь получить то, чего вы желаете, можно лишь разрушив его. Неужели вы этого не понимаете?

Циора перевела взгляд на Одили, и хотя Тау было сложно не согласиться с замечанием Эси о Богине, в словах его королевы зазвучала настоящая сила:

– Советник, ты думаешь, мы ограничимся одним городом? – ответила она. – Мы сожжем дотла весь мир, если того пожелает Богиня!

Одили вгляделся в ее лицо и опустил глаза.

– Да, я вижу, что вы действительно можете это сделать, – сказал он, повернул лошадь и остановился, поджидая свою королеву.

Королева Эси отправилась назад первой, Одили присоединился к ней. Ямикани, Одаренные и остальные стражники двинулись следом.

– Он настроил ее против нас, – сказала Циора, сбросив маску спокойствия и позволяя себе расплакаться.

Тау подъехал к ней.

– Мы спасем ее, – сказал он, представляя, как стоит над трупом Одили. – Как вы и сказали, мы ее вернем.

Она потянулась к нему, взяв за руку.

– Спасибо, чемпион.

– Солнце садится за океан, – заметил Хадит. – Нья, вы едете в лагерь?

– Я могу не успеть, – ответила она. – Мне нужно войти в Исихого отсюда.

– Когда встретитесь с Теневым Советом, скажите им, что плоты будут готовы послезавтра. Наши люди подплывут к водным воротам утром, за два промежутка до рассвета. Кого бы Теневой Совет ни собирался послать к водным воротам, они должны быть готовы, – сказал Хадит. – Послезавтра, за два промежутка до рассвета.

– Я им напомню, – кивнула Нья.

Ванджала прочистил горло, и Тау вздрогнул. Он уже забыл, что инколели стоял рядом.

– Прошу прощения, но боюсь, мы привлекаем внимание, стоя здесь.

– Действительно, – согласился Хадит. – Тау, можешь спешиться и осмотреть ногу своей лошади?

Тау знал, что Циоре нравилось носить перчатки для верховой езды. Она была в них и сегодня, но когда она взяла его за руку, перчатку королева сняла. Он держал ее руку в своей, и, несмотря на зной, ее ладонь была прохладной.

– Чемпион? – позвал Хадит.

– Нэ?

– Можешь сделать вид, что твоя лошадь поранила ногу? Это даст нам повод остаться здесь.

– О, конечно, – сказал Тау, спешившись и вновь почувствовав жар, когда рука Циоры выскользнула из его ладони.

Он присел рядом с Яростью, поморщившись от боли в ноге.

– Не лягайся, девочка, – попросил он, погладил лошадь и приподнял ее ногу.

– Пора, – сказал Хадит, глядя на солнце, исчезающее за горизонтом.

Нья спешилась, укрылась за Яростью от чужих взглядов и села.

– Скоро увидимся, – сказала она, закрывая глаза.

– Передай им наше благословение, – сказала Циора.

Нья кивнула, и мышцы ее лица расслабились. Тау понял, что она перенеслась в темный мир.

Хадит разговаривал с Ванджалой, а Келлан следил взглядом за королевой, вероятно, чтобы убедиться, что она в порядке. Тау хотел спросить ее о сестре, но боялся, что любое упоминание об Эси, пока та оставалась с Одили, принесет Циоре больше вреда, чем пользы. Солнце село, сменившись сумерками и густеющей темнотой.

– Что-то не так! – воскликнула Нья, распахнув глаза.

Хадит шагнул к ней.

– Визирь?

– Нья, что случилось? – спросила Циора.

– Лелиз! Они схватили Лелиз, – ответила Нья. – Она пыталась сказать мне что-то. Она была с двумя Одаренными, а потом они вместе исчезли из темного мира. Циора, те, кто был с Лелиз – не члены Теневого Совета.

– Если они ее схватили, значит, Одили все знает, – сказал Хадит.

Ванджала воскликнул:

– Они на стенах!

Тау и все, кто был рядом, увидели, как на ближайшей стене Пальма вспыхнула длинная цепочка факелов. Было темно, но пылающий мох давал достаточно света, чтобы они увидели, как с парапетов стен, словно удочки, выдвинулись толстые бронзовые шесты. Они тянулись через равные промежутки, и к их концам крепились веревки. Будь это копья, они были бы направлены прямо на них.

– Что они делают? – спросил Ванджала.

– Богиня, нет! – воскликнула Нья.

Только Нья, единственная из всех, видела Лелиз в Исихого. И только она сразу поняла, в чем дело.

– Отвернитесь, моя королева! – воскликнул Хадит, тоже поняв, что происходит.

Циора сдвинула брови.

– Почему, что такого…

Конец фразы утонул в ее крике, когда дюжину Одаренных, с веревками на шеях и с мешками на головах, сбросили со стены. Петли затянулись, сломав им шеи и убив всех до единой.