Текст книги "Римская сага. Битва под каррами"

Глава 69

С наступлением темноты постоянное движение вокруг городских стен прекратилось, и парфяне стали разводить костры. Шум и крики возобновились. Также между кострами должны были ездить всадники, чтобы их хорошо было видно с городских стен. Сурена хотел, чтобы римляне постоянно слышали и видели их даже ночью. Особенно простые легионеры. Страх не должен был покидать их сердца.

Вскоре к нему прибыли полторы тысячи лучников и тысяча всадников из Нисибина. Сурена был доволен и даже похвалил Силлака за быстрых гонцов. Но тот не спешил радоваться. Слишком много ошибок совершили его воины в последнее время, поэтому он не знал, чем могла кончиться эта милость визиря. В памяти ещё свежи были воспоминания, как два года назад они осадили взбунтовавшийся город Шерох. Тогда начальником железных катафрактариев был Фархат, двоюродный брат нынешнего Афрата. Он отказался вести своих воинов в проломы стен, не желая ломать лошадям ноги. Тогда Сурена приказал сломать ему ноги, а затем прижать пятки к затылку. Так он со сломанным позвоночником и стеклянными глазами и пролежал за лагерем два дня, пока не умер. Что уж было говорить о той глупой атаке Тарсая и Эксатра на римлян у реки, когда они не смогли добить безоружных пехотинцев! Странно, что братья ещё были живы.

К середине следующего дня ничего не изменилось. Парфяне продолжали ездить вокруг городских стен, а римляне спокойно меняли караулы на стенах. Сурена сидел под небольшим навесом, наблюдая за их перемещениями, и думал о том, почему молчат засланные в город люди. В это время к нему подъехал Абгар. Оставив коня, он подошёл ближе и поклонился.

– Говори, – коротко произнёс Сурена, изнывая от жары.

– Люди в городе постоянно слышат шум из римского лагеря, но пока ничего не происходит. Грек-купец передал, что Красс никому не верит и никого не слушает. Даже если солдаты восстанут, он не изменится. Ещё купец сказал, что один легат предложил напасть на нас ночью… Прошлой ночью римляне выходили из города и видели наш лагерь. Было десять всадников. Их вывел легат.

– Что? – Сурена от удивления даже привстал. – Говори дальше, – кивнул он, стараясь успокоиться.

– Они даже готовы были напасть на нас, но Красс отказался.

– Их никто не видел? – быстро просил Сурена.

– Нет. Их было мало. Они обмотали копыта лошадей мешками.

– Хитро… И Красс отказался?

– Купец сказал, что Красс не поверил этому легату и не дал людей.

– Не знаешь, кто это такой смелый? Не тот ли, кого я отпустил у реки?

– Нет. Тот стал теперь простым воином. Красс его пощадил и не убил. Ночью был другой римлянин. Его зовут Лаций Корнелий.

– Лаций? Опять он! – Сурена наморщил лоб. – Сначала два щита, потом – их знамя, а теперь ночное нападение, да?

– Да, о, господин, – подтвердил Абгар.

– Опасный человек, – процедил сквозь зубы Сурена.

– Не очень, – осторожно добавил Абгар, и визирь с удивлением перевёл на него взгляд.

– Почему это?

– Он опасен только в бою. Он не такой мудрый, как квестор Кассий. Квестор слабый и не умеет сам сражаться. А Лаций умеет. Кассий думает больше, а потом делает. Он намного опасней. Легат Лаций ещё молод и готов биться до последнего. Он видит впереди себя только поле боя. Здесь его не победить.

– И?

– Ещё он верит людям. Он видит только лица людей, но не видит их коварные мысли.

– Хм-м, – поджал губы Сурена. – Ты неправ, Абгар. Если бы он думал как простой воин, то не придумал бы такую хитрость. И на поле боя не смог бы побеждать. Хм-м… К тому же он сам вышел за стены. Значит, он хотел всё увидеть и услышать сам. Простой воин на такое не способен. Только мудрый. Он очень опасный человек. Он мог бы ночью причинить нам очень много вреда. Даже если бы напал со своими десятью всадниками, – визирь недовольно нахмурился, и Абгар пожалел, что впервые высказал своё собственное мнение раньше визиря. – Кстати, как там Красс? – спросил Сурена.

– Пока ещё в городе. Купец говорит, что с ним постоянно рядом квестор Кассий.

– Очень хорошо, – криво усмехнулся Сурена. – А от этого Лация всё равно надо избавиться, – зло прищурившись, покачал головой визирь. Что-то подсказывало ему, что он ещё не раз встретится с этим римлянином, и от этого предчувствия Сурена неприятно поморщился. – Лучше бы он был моим рабом, чем врагом.

– Это несложно, – сказал Абгар. – Он часто бывает один, без своих помощников.

– Передай Хабруту, пусть убьёт его! – бросил Сурена. – А сейчас оставь меня. Мне надо подумать.

Солнце уже прошло половину пути от зенита до заката, но из города не было пока никаких известий. Внешне всё казалось спокойно. Сурена полил голову водой и приказал позвать Силлака и Абгара.

– У тебя есть человек, который может незаметно попасть в город? – спросил он араба.

– Да. Хабрут как раз утром пришёл от грека.

– Отлично. Пусть приготовится. Силлак, тебе надо будет написать письмо. Ты всегда хорошо писал, так что садись здесь, – Сурена указал на место в тени, где уже был приготовлен кусок пергамента и палочка с краской. – Пиши, – сказал он Силлаку. – О, всесильный и всемогущий царь Парфии, мудрый и несравненный Ород! Написал? – он подождал, пока Силлак кивнёт головой, и продолжил: – Пишет тебе твой верный визирь и слуга Сурена. Мы осаждаем сейчас город Карры, где с позором заперли жадного Красса и его трусливых воинов. В битве потеряли они десять тысяч человек, – Сурена на минуту остановился и, подумав, сказал: – нет, не десять. Пиши, двадцать тысяч. Написал? Хорошо. Теперь дальше…

Когда письмо было закончено, Сурена написал своё имя и немного подождал, чтобы высохла краска.

– Абгар, сделай так, чтобы твой воин потерял это письмо. Около стен города. Понял? Пусть римлянам скажет об этом гонце твой грек. Надо, чтобы они попытались его поймать, и письмо попало к ним в руки. Понял?

– О, великий визирь, сила твоя безгранична и разум блистателен. Нет такого дела, которое бы ты задумал и не выполнил. Но позволь мне сказать, – издалека начал Абгар.

– Говори короче! – не выдержал Сурена.

– Римляне не выходят из города. И трудно сделать так, чтобы твой гонец проехал мимо стен города, когда они об этом не знают.

– Абгар, тогда сделай так, чтобы в город попали те, кто слышал об этом письме или читали его. Понимаешь? Пусть твой гонец прочитает его, а потом попадёт в город и расскажет тем, кто может передать это римлянам. Тому же греку.

– Благодарю тебя, всесильный победитель римлян, за эти слова. Они прояснили мою старую голову, – поклонился араб.

– Иди, – он махнул рукой и вернулся под навес. Там лежал кожаный мешок с водой. Но она уже была тёплой. Жара стояла невероятная, и даже колючки на склонах близлежащих холмов высохли и стали светло-серого цвета. Сурена поморщился, но всё же приказал слуге налить медную чашу до краёв. Затем наклонился и стал поливать себе голову и плечи.

Глава 70

С наступлением вечера в лагере римлян разожгли костры. Лаций подвёл к стене города сто легионеров первой центурии для смены караула, и они с комендантом направились к восточным воротам. Первая смена прошла спокойно, и пора было идти дальше, когда внизу, у ворот, раздались чьи-то голоса. Лаций сразу же спустился вниз. Там стража задержала двух греков, которые клялись, что были с Публием Крассом во время боя, а потом попали в плен парфянам. Им чудом удалось убежать и теперь они хотели рассказать Марку Крассу, как погиб его сын.

Лаций не знал состава легиона погибшего Публия, но сразу же решил отвести греков к Крассу. Ясность мог бы внести Варгонт, он знал многих среди галлов, но того в этот момент не было рядом. Комендант Капоний Метелл отправился менять часовых дальше, а Лаций с восьмёркой гастатов вернулся в лагерь. Красс что-то обсуждал с квестором Кассием и легатом Октавием, когда он привёл к нему двух задержанных.

– Консул, эти люди говорят, что были с твоим сыном во время боя, – сказал он.

– Что? – еле слышно спросил Красс. Лаций сделал жест рукой, и греки приблизились к консулу.

– Мы были с твоим сыном Публием, – с трудом произнёс Иероним. Никомах опустился на колени от изнеможения.

– Дайте воды! – приказал Красс. Греки с благодарностью выпили воду и рассказали ему, как погиб Публий. Красс долго молчал. Остальные легаты не решались прервать его молчание.

– Благодарю вас, мужественные воины, – наконец, сказал он. – Мне трудно говорить, поэтому скажите, что ещё вы знаете?

– К парфянам пришло подкрепление, – сказал Иероним. Никомах кивнул головой. – Полторы тысячи лучников, как мы слышали, – добавил он.

– Откуда? – спросил Гай Кассий.

– Из города Нисибина, – ответил Иероним.

– Значит, Ород оставил их там специально, – сказал Кассий. Марк Красс поднял на него полные боли и усталости глаза, и тот замолчал.

– Оставьте меня ненадолго, – попросил консул. – Квестор Кассий, зайди чуть попозже. Мы закончим разговор.

Все вышли. Когда ликторы приподняли полог, оба грека пригнули головы и вышли вслед за Лацием, который шёл последним. Он чуть не сбил только что вошедшего Андромаха. Тот спешил к Крассу. Воспользовавшись тем, что в этом проходе было плохо видно и рядом не было ликторов, Лаций с силой толкнул купца в сторону, и тот, охнув, завалился набок, как большой котёл для варки чечевицы. Идущие следом Иероним и Никомах вздрогнули и с испугом посмотрели на тёмную круглую фигуру, которая охала в полумраке под пологом. Когда они вышли на солнечный свет, то поначалу зажмурились и ничего не видели. Лаций передал их караульному, и их отправили в лагерь.

– Слушай, тебе не кажется, что это был тот купец? – спросил Никомах.

– Где?

– Ну, там, в палатке консула. Легат толкнул какого-то человека. Мне показалось, что он очень похож на того купца. Помнишь, в лагере парфян?

– Не может быть! Правда?

– Похоже, – задумчиво покачал головой Никомах.

– Надо будет спросить легата об этом вечером, – сказал Иероним. – Пойдём, сейчас поедим или хотя бы полежим. Я готов съесть целую лошадь и даже верблюда!

– Да, конечно. Но странно всё это…

Тем временем, Гай Кассий остался ждать около палатки. Он знал, что скоро его позовут. Через некоторое время вышел ликтор и действительно пригласил его к консулу.

– Кассий, ты оплатил все расходы купцов? – неожиданно спросил Красс.

– Да, консул, – спокойно ответил тот.

– Позови Андромаха, – махнул рукой ликтору Красс. Ликтор быстро привёл купца, как будто тот только и ждал у входа, пока его пригласят.

– Ты сдал Марию зерно и фрукты сегодня? – спросил Красс.

– Да, консул, – согнулся, как можно ниже, Андромах. – Ещё утром.

– Кассий, оплати расходы этого купца. Он помогает нам с самого начала. Не надо обижать людей. Ты можешь причинить больше вреда, чем пользы.

– Но половина продуктов испорчена, и мешки весят меньше, чем он говорит. Марий ещё не закончил подсчёт. Обычно он отвечает за…

– Гай, ты отвечаешь за казну войска. Оплати и не заставляй меня повторять дважды! – Красс выжидающе уставился на квестора, и тому не оставалось ничего другого, как согласиться.

– Хорошо, консул, – произнёс он.

– Если Марий с чем-то не согласен или квестор не хочет платить, я могу подождать. Ты можешь заплатить позже. В Зевгме или другом городе Сирии. Только прошу об одном: возьмите меня с собой, – с мольбой в голосе пролепетал Андромах. Красс нахмурился, а Гай Кассий с удивлением посмотрел на него.

– Ты что, хочешь стать легионером? – усмехнулся Кассий.

– Это была бы большая честь для меня, – повернулся к нему Андромах с извиняющейся улыбкой, – но я не смогу. Я слишком толстый, – он похлопал себя по животу.

– Тогда зачем ты хочешь идти с нами? Чтобы там получить свои долги? – спросил Красс.

– Не только, – с испугом произнёс Андромах. – Люди говорят, что к парфянам пришли ещё войска. Много войск. Из Нисибина, говорят.

Красс посмотрел на Кассия с укоризной, но тот не отрывал глаз от Андромаха, и, казалось, не видел взгляда консула.

– И кто же тебе это сказал? – прищурившись, спросил он грека.

– Люди на базаре говорят. Сейчас торговли совсем нет, все друг с другом много говорят.

– Может, тебе люди ещё что-то сказали? – Гай Кассий с недоверием наклонил голову.

– Я не люблю передавать слухи, но один человек был в деревне, неподалёку отсюда, и там слышал, что парфяне собираются уйти. Он видел гонца Сурены. Тот ехал к царю. С письмом. А Сурена, говорят, хочет уйти от города, чтобы сжечь все деревни в округе. Тогда еды и воды точно не будет. Поэтому я и боюсь. Без воды не выжить. Тут будет плохо, – тихим голосом закончил грек. Кассий с недоверием покачал головой, а Красс сказал:

– И после этого ты не веришь этому преданному человеку, Гай? Ведь он не мог это придумать. А ты на месте парфян тоже лишил бы город воды.

Квестор ничего не ответил. Зашёл ликтор и что-то передал Крассу.

– Пусть заходит, – бросил тот. В палатку зашёл Лаций и на секунду замер, увидев Андромаха.

– Консул, парфяне снялись с лагеря и ушли в неизвестном направлении, – доложил он. В палатке воцарилась тишина.

– Слепы вы, слепы, – снисходительно проговорил Красс. – Я же вижу, кто нам друг, а кто – враг. Тебе мало ещё и этого доказательства, Гай? – усмехнулся он, обращаясь к квестору. – Ведь оба этих несчастных грека сказали то же самое. Как там их… Иероним и Никомах? Они тоже видели подкрепление в лагере парфян. Так что, всё сходится, – Красс смотрел на Кассия и не видел, как сжался от испуга Андромах, услышав эти имена. В голове Андромаха бешено закрутились мысли, и он, боясь выдать себя внезапной испариной и дрожью в голосе, тихо попросил:

– Позволь мне уйти, консул.

– Иди, иди, верный друг. Конечно. Ты много помогаешь нам. Рим не останется в долгу перед тобой.

Андромах тенью выскользнул из палатки, с ужасом ожидая окрика в спину. Но всё обошлось.

Дождавшись его ухода, Лаций сразу же обратился к консулу:

– Я не верю ему. Он – нечестный человек! Зачем парфянам нужно подкрепление? Чтобы разорять деревни?

– Лаций, я видел в мире немало честных людей. Но купцов среди них не было. Этот человек тоже ищет свою выгоду. И сегодня эта выгода у нас, – сказал Красс.

– Но я видел, как он встречался ночью с каким-то странным кочевником, и тот передал ему деньги. Я сам это видел! – вспылил Лаций.

– А-а! – протянул консул с усмешкой. – Это в ту ночь, когда ты перерыл полгорода в поисках золота? – Красс сочувственно покачал головой. – Лаций, ты молод и горяч. Я тебя понимаю. Но не спеши с выводами. Этот человек помогает нам, несмотря ни на что.

– Вот это и вызывает подозрения, – вздохнул Кассий. – Откуда он так много знает?

– Квестор Кассий, лучше заплати ему за сегодняшний день, – с недовольным видом произнёс Красс. В этот момент в палатку вошли остальные легаты. Красс обвёл их напряжённым взглядом.

– Консул, – первым начал Октавий, – легионеры требуют уйти из города. Парфяне отошли от городских стен. Говорят, у них кончились стрелы и они ушли за новыми. Это может занять несколько дней. Но потом они вернутся.

– Ещё у нас огромная проблема с продовольствием, – добавил комендант города. – И если они разорят ближайшие деревни, город совсем останется без еды и воды.

– Они за этим и ушли, – снисходительно, с видом всезнающего бога ответил ему консул.

– Тогда чего мы ждём? – не сдержался легат Октавий. – Надо уходить. Здесь всё равно ждать нечего. А следующей весной вернёмся.

– Я всё знаю, – резко ответил Красс. – Но куда идти?

– А разве не могут они сделать это специально? Чтобы выманить нас из города? – спросил Лаций.

– Правильно, – поддержал его квестор. – Я тоже об этом подумал. Два грека говорили, что видели лучников из Нисибина. У них было полно стрел в колчанах. И верблюдов ночью вокруг костров было много, – добавил он.

– Кассий, – со вздохом, по-отечески снисходительно ответил Красс, – на востоке верблюды возят не только стрелы, но и гаремы. А у Сурены, насколько я слышал, огромный гарем. Но ты забыл, что парфян в три раза меньше и они хотят лишить нас продовольствия. Тогда мы умрём с голоду. Если бы у них были стрелы, они бы не ушли. Со стрелами они сильнее нас. Если они ушли, значит, боятся.

– Дело не в этом, – не согласился Кассий, но в это время доложили о приходе начальника ночной смены.

– Поймали человека у городских ворот. Говорит, что сбежал от парфян. Похож на кочевника. Я его спросил. Говорит, что парфяне ушли за горящей глиной.

– За чем? – не понял Красс. Легаты с удивлением переглянулись.

– За горящей глиной. Её прикрепляют к стрелам, потом поджигают и стреляют, – объяснил караульный.

– Хорошо. Иди, – сказал Красс. Тот молча вышел.

– Если они вернутся с этой глиной и начнут обстреливать город горящими стрелами, будут пожары, – задумчиво произнёс Кассий. – Надо уходить в горы. Там они нас не достанут.

– Гай Кассий, пока здесь интересы Рима и его народа представляю я! —резко заметил Красс. – Поэтому я буду решать, куда и когда нам идти.

Кассий с сожалением покачал головой.

– Когда выступаем? – спросил легат Октавий, чтобы как-то разрядить обстановку.

– Завтра на рассвете, – решительно ответил Красс. Он подозвал ликтора и приказал: – найди мне срочно грека Андромаха и тех проводников, которые были с нами в прошлый раз. Да, ещё пусть приведут этих двух гастатов, Иеронима и Никомаха. Они, кажется, тоже знают эту местность.

– Куда пойдём? – спросил Лаций, как будто его совсем не удивило такое скоропалительное решение консула.

– К реке. Как можно быстрее, – ответил Красс.

– Но, куда к реке? Там нет моста, – осторожно попытался уточнить Лаций. Он помнил, что когда они направлялись сюда и перешли Евфрат возле Зевгмы, Марк Красс приказал разрушить и сжечь мост, который соединял оба берега реки. Если бы консул сделал это молча, всё было бы хорошо. Но тот, глядя на плывущие по воде брёвна и верёвки, гордо сказал легионерам, что уничтожает этот мост только лишь потому, что он им больше не нужен, и назад они по нему не вернутся. Легионеры не разделили энтузиазма Красса и не ответили ему тогда обычным приветствием. Поняв, что произнёс что-то не то, он попытался оправдаться, сказав, что возвращаться они будут через Армению. Но затем снова зачем-то добавил, что по этому мосту назад живым уже точно никто не пойдёт. Эта фраза была ещё хуже первой. Лучше бы он тогда промолчал…

– А-а, вот ты о чём! – со злостью прищурил глаза консул, догадавшись о его мыслях. – Моста больше нет. Да, я помню. Но мы можем пойти через Осроену, заодно разрушим Эдессу, столицу этого предателя Абгара.

– Нам сейчас не до сражений, консул, – предупредил его Лаций.

– Ты же мне сам предлагал напасть ночью на лагерь этих варваров, а теперь говоришь совсем другое.

– Напасть ночью на парфян и осаждать Осроену – разные вещи.

– Тогда что ты предлагаешь? – нервно спросил Красс.

– Единственный путь – через холмистую местность к Синнакам. На каменистых холмах они не смогут приблизиться к нам на лошадях. И мы спокойно уйдём от них по вершинам дальше, к крепости.

– Я именно это и хотел предложить. Ты прочитал мои мысли, – скривился Красс. – Но ведь там везде одни холмы. И до них придётся добираться через болота.

– Консул, прости, что перебиваю тебя, но чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше. Лучше никому не говорить об этом, – попытался напомнить об осторожности Гай Кассий.

– Какой ты осторожный! Ты уже целый год напоминаешь мне о том, что я должен делать. Вот и проследи за этим! Чтобы не узнал никто другой, – произнёс Красс с застывшей на лице блаженной улыбкой. Его стеклянные глаза смотрели сквозь легатов куда-то вдаль, и от этого взгляда всем стало не по себе. Они поняли, что разговор был закончен, и поспешили к своим легионам, чтобы подготовиться к утреннему выступлению. Ликторы в это время стали выполнять приказы консула.

– Ты зря это сказал. Толстый торгаш первым всё узнает, – с досадой сказал Лаций идущему рядом Кассию. – Это всё равно, что пойти к парфянам и всё им рассказать.

– У тебя нет прямых доказательств, – устало произнёс тот.

– Что же делать? – в отчаянии спросил Лаций. – Клянусь Юпитером, этот купец – предатель. Нам не дожить до утра, если мы пойдём за ним ночью. Да и днём – тоже. Представь, что будет, если парфяне встретят нас ночью в засаде. Всё повторится!

– Нам всем сейчас плохо, – примирительно заметил Кассий. – А Крассу особенно. Отсюда и такие приказы.

– Но это же будет страшнее Кавдинского ущелья! Надо избавиться от него! – Лаций был полон решимости всё изменить.

– Согласен. Если парфяне узнают об этом, то станут вдоль дороги и будут просто расстреливать нас, как беспомощных детей. Как он это не понимает?.. Ладно, давай думать, как побыстрее добраться до Синнак, – согласился Кассий.

– Только не с этим купцом. Это самоубийство!

Но Кассий не ответил. Он уже сел на лошадь и одобрительно кивнул ему сверху. Лаций посмотрел на небо и понял, что впереди будет непростая ночь.