Текст книги "Различные миры моей души. Том 2. Сборник рассказов и стихов"

После был обед в весьма интересно оформленном ресторане. Суп с гренками – довольно острый, шницель – тонкий, но большой с картошкой и малосольным огурцом и штрудель – незамысловатое меню, но весьма сытное. После «Захера» у меня получилось съесть только половину, а остальное нам позволили взять с собой.

Пока мы ожидали автобуса, я заметила, что там же находилась ещё одна группа. Не знаю, кем они были, но разглядывали нас весьма испуганно, но с интересом. Это было странно, поскольку ничего эдакого мы не делали.

На выезде из города гид нам указала на памятник советскому солдату, который в качестве компромисса (нелюбовь к России сейчас снова в моде) был загорожен большим фонтаном. Кстати, неправда, что в России самые плохие дороги. Они такие же, как в Европе: дорога в Вену была похожа на стиральную доску или езду по шпалам. На обратном пути из-за этой дороги у нас в автобусе даже накрылся видеомагнитофон на середине фильма, который нам поставила гид, чтобы дать передохнуть от впечатлений.

Спокойный вечер без происшествий и краткий сон – так закончился этот день.

Следующий начался как обычно, за исключением того, что за окном были тучи и моросил дождь. А у меня хватило мозгов поверить прогнозу погоды на моём телефоне: оделась я весьма легко для такой погоды. А дорога пролегала через горы, в которых по определению прохладно.

Автобус ехал среди полей, перемежающихся холмами и горами, над которыми висела загадочная дымка. Великолепный пейзаж из зелёных долин, в которых прятались домики с красными крышами, и синеватых гор на горизонте.

Переезд границы оказался незаметным. Только оператор поменялся на телефоне, да указатели через какое-то время стали на немецком языке.

Дрезден произвел на меня странное впечатление: серые тучи на небе, серый город, серо-чёрные здания (как нам объяснила гид, это потому, что эти здания были построены давно и из песчаника, который на воздухе за время окисляется, приобретая такой непрезентабельный вид). Поскольку город был основательно разрушен во время ВОВ, то реставрация его была произведена весьма своеобразно: светлые камни – это реставрированные элементы, а вкрапления чёрных вставок – это те древние места, которые сумели сохранить при бомбёжках во время Второй Мировой.

Мы приехали на Театральную площадь, на которой располагалась Опера Земпера – весьма импозантное здание, разукрашенное лепниной и скульптурами львов около входной лестницы. Замок Цвигнер оказался просто потрясающим: выходя из-по арки здания, в котором располагалась Дрезденская картинная галерея, видишь перед собой огромное пространство зелени, ограниченное великолепными зданиями. Четыре фонтана радостно приветствовали нас. Купальня нимф справа интриговала названием, а музей фарфора слева привлекал безделушками, которые виднелись в окнах. Физико-технический музей, по утверждению гида, был вовсе не занудным местом, а весьма познавательным с исторической точки зрения: старинные глобусы, астролябии, древние карты и прочие весьма интересные вещи, которые мне, увы, не довелось посмотреть. Дрезденская картинная галерея тоже была мне недоступна: после экскурсии просто не хватало времени на просмотр картин. А бегать галопом по залам, бросая лишь мимолётные взгляды на оригинальные шедевры, мне не хотелось. Пришлось ограничиться только перезвоном колокольчиков над зданием музея фарфора. Как сказала гид, звенят они каждый час разные мелодии.

Пройдясь ещё немного, мы вышли к церкви святой Марии. Здание, по уверению гида, было разбомблено практически подчистую. Оставались только две стены, которые торчали на площади как два зуба. Однако она была отстроена и отреставрирована при участии старых камней, что создавало весьма своеобразный эффект: местами белая, местами чёрная стена со вкраплениями камней контрастного оттенка: в реставрации принимали участие камни ещё старой церкви, которые, как я сказала, были из песчаника, который со временем окисливается на воздухе. Кстати, за церковью остался кусок стены как напоминание о войне и разрухе. Зайдя внутрь, я была поражена великолепием убранства. Странно, ведь Дрезден находится в Германии. А Германия – лютеранская страна. А лютеране – протестанты. А протестанты против всякого украшательства и «идолов». Но, в любом случае, позолота, статуи, фрески оставили неизгладимое воспоминание в моей памяти. Такое великолепие не шло ни в какое сравнение с остальными виденными мной церквями и храмами в этой поездке. В отличие от убранства православных храмов, так же великолепного, но помпезного и нарочитого, как будто выпячивающего своё богатство, убранство этой церкви произвело на меня благоговейное впечатление: оно было ни нарочитым, ни громоздким. Возможно это было потому, что сама церковь была весьма немаленькой, и убранство не подавляло своей пышностью. Я была в восторге от увиденного. Как и от мозаики во всю стену на здании, выходящем на Театральную площадь. Удивительно, но за время войны она сохранилась почти нетронутой, по словам гида. Заменили только два кусочка, которые отличались цветом от остальной мозаики. Времени на осмотр остальных достопримечательностей самостоятельно уже не было. Оставалось только обозреть внешние достопримечательности, что мы с Лизой и проделали, постепенно выйдя к набережной.

Пейзаж был весьма обычен: противоположный берег загораживали катера и кораблики. Однако здания с этой стороны я могла осмотреть. Столь же непрезентабельные от чернеющего песчаника, они завораживали своей архитектурой.

На лавочке рядом с нами я с улыбкой услышала русскую речь. Без малейшего акцента. Пожилые дамы с сумками-тележками неторопливо переговаривались о ценах. Как будто не уезжала из России. Русские нигде не пропадут.

Побродив по набережной, я увидела весьма позабавившую меня картину: массивный якорь под стеной здания был облеплен велосипедами, пристёгнутыми к нему. Интересно, кто первый догадался до такого применения старинной вещи. Мотоциклы, однако, стояли без привязи. И никого это не беспокоило. Но время подходило к концу и оставалось только найти шнапс и ехать обратно.

Чтобы найти шнапс, надо было найти магазин, где он может продаваться. Поскольку улиц, где торгуют сугубо сувенирами, как в Праге или в переулках Вены, в Дрездене не наблюдалось, поплутав с Лизой вокруг Королевской резиденции, мы вышли к современному району, где на указателе нашли, наконец, ту улицу, где должен был находиться торговый дом. Найти его уже было делом нетрудным. В поисках шнапса мы с Лизой углубились в торговый отдел, где мне довелось напугать продавца: молодой человек, почти мальчик дикими глазами смотрел, как мелкая тётка с безупречным акцентом на английском языке, помогая себе слегка руками, спрашивала, где тут (у него, в магазине) можно купить маленькую сувенирную бутылочку шнапса. Судорожно повторив мне несколько раз, что здесь такого нет, я решила оставить его в покое, не добиваясь дальнейшего ответа. Дождавшись задержавшуюся у прилавков Лизу, мы пошли гулять по городу. По дороге нам попалась Снежана со своей парой, Гулиёй, которые провели нас к магазинчику с сувенирами. Там меня озадачили словами о том, что миниатюрная бутылочка у меня в руках и есть шнапс, потому что там указана загадочная цифра 0, 041, что бы это ни значило. Обед в Дрездене в ресторане «Одесса» был обилен и сытен. Я не смогла осилить и половину. Жаль было оставлять. Но в ином случае я рисковала вообще не встать из-за стола.

Дальнейший переезд был на перевалочный путь в Польшу, куда мы приехали уже затемно. Номер порадовал, а отсутствие бара внизу – нет: очень хотелось есть. Хоть в Дрездене у нас и был обед, где порции для меня были огромны и половины мне хватило, чтобы наесться до отвала, но столь долгий (почти 7 часов) переезд, всё же, пробудил аппетит. Хорошо моя соседка Оксана угостила бутербродом, который остался у неё. Чтобы не тащить еду через границу, пришлось выручить свою пару по номеру. Я же обпилась разными видами кофе из автомата внизу. В номере наличествовала вода на столе в бутылках (одна с газом, другая нет), чайник, чашки, в пакетиках чай, кофе, сахар, сливки и, видимо, мёд. В ванне присутствовал фен, а в телевизоре отсутствовали русскоязычные каналы.

Пообщавшись с мужем (что было весьма затруднительно, поскольку по скайпу он со мной не общался никогда), я предупредила о своем завтрашнем отъезде и скором приезде в Москву. Мы скорректировали время, поскольку с Россией была разница в час, я решила лечь поспать. Было уже пора. Ибо подъём снова ранний, а досыпать можно и в автобусе.

Утром Лодзь – место, где располагался наш отель, – тоже произвела впечатление: перекопанная везде, куда можно кинуть взгляд, разрытая, как при бомбёжке. И ничего удивительного, что наша гид не узнала отеля: по её уверениям, раньше заезд был с другой стороны. А что за заезд здесь – мне было трудно судить, поскольку высокая лестница явно не была предназначена для доставки багажа туристов. Раннее утро, медленный выезд по пробкам, и мы поехали домой.

Дальнейшая дорога по Польше сопровождалась полями и сёлами, на перекрёстках выныривали кресты и часовенки: помешанность поляков на религии просто удивляла. Обилие церквей в деревнях и маленьких городах, а помимо этого самые разнообразные кресты всех видов, размеров и форм, которые я ещё заметила по приезде, часовенки или как это называется вдоль дорог, где в некоторых зажигались свечи, в некоторых стояли иконы, и которые тоже поражали исполнением и разнообразием форм, свидетельствовали либо о маниакальной любви к религии, либо о привычке украшать всё, что только можно. Солнечные батареи и ветряки сопровождали нас на всём пути.

Пока мы ехали, у наших автобусных соседей через проход стал выделываться планшет: было забавно видеть, как он снимал сам. Периодичности в съёмках не было, как и выбора фотографий. Кто поймал его волну или с какой стати он стал фотографировать грузовики и дороги, осталось тайной. На паре остановок Павел, сын Виктора, который после Вены, где мы с Лизой гуляли одни, без их сопровождения, переключился на других молодых женщин нашей группы, поразил нас гимнастическими упражнениями: несмотря на внешний вид типичного ботаника, несколько раз отжимался, вызывая ехидные комментарии у меня и Лизы между собой. Что он хотел сказать или доказать, мне осталось неведомо. Но он явно хотел привлечь чьё-то внимание. Потому как постоянные разговоры о себе на остановках наводили именно на такие мысли.

Перед границей снова заезд на заправку-столовую, название которой у меня в голове не задержалось ни при поездке туда, ни сейчас. Вместе с нами приехали ещё два автобуса, что довело одну польку-подавальщицу до белого каления. Она даже ругалась на наших математиков – мать и сына – за их непонятливость. На сочувствие Лизы она в сердцах рявкнула, но чуть позже отошла. Даже умудрилась с ней посмеяться. Милая пара отца и сына – Виктора и Павла – перестала нервировать Лизу, когда она убедилась, что они переключились на других дам в нашей группе.

В этот раз на границе нам не пришлось стоять пять часов. Хотя пожилого пана-пограничника не было. Вместо него проверяла наши документы молодая пани, которая явно шутить не любила.

Пока мы стояли, Лизу убила пара наших математиков. Шурша всю дорогу из Лодзи едой, как будто их весь тур не кормили, они ещё решили устроить полноценный обед на самой границе. Это само по себе невежливо, не говоря о том, что пограничникам это может показаться подозрительным – срочное уничтожение контрабанды или судорожная еда в нервах.

Мы наблюдали интересную картину: какой-то автобус был явно задержан, а пассажиры выведены из салона. Мгновенно появились слухи, что у кого-то (либо пассажиров, либо водителей) не было визы или она просрочена. Слухи же снова донесли, что это был просто междугородний автобус, который ездил между Белоруссией и Польшей, перевозя работников или просто любопытствующих. Хорошо, что их задержка не задержала нас.

После проезда границы выяснилось, что у нас ещё есть время в запасе, и потому наш автобус свернул к Брестской крепости. Весьма впечатляющие руины, посечённые осколками, замершие танки, пушки, зенитки и огромный памятник, который американцы назвали самым некрасивым памятником в мире. Мне так не показалось: суровое мужское лицо смотрит из камня вниз, на руины. Американцы слишком давно воевали на своей территории, и потому их понимание красоты памятников войны просто глупо. Огромная четырёхгранная палка на Арлингтонском кладбище – тоже не шедевр скульптуры. А памятник солдату, который не может доползти до воды – весьма сильная вещь: величественный, расположенный на пригорке, под которым течет речка. Но ещё более сильным было то, что при входе в мемориал из динамиков раздаётся вой «воздушной тревоги» и голос Левитана, говорящего о начале войны. Потом звучат звуки снарядов и песня «Вставай, страна огромная». Для любопытствующих смотреть в мемориале нечего. Но для человека, который хочет знать историю своей страны и войны, это весьма познавательное место: посечённые осколками бараки солдат, уходящие вдаль памятные доски с именами погибших под вечным огнём, доты в близлежащем лесочке – всё это не для пошлого любопытства туристов, а для понимающих людей. Одно меня удивляло: крепость окружает река с ручьями. Так почему ж была напряжёнка с водой? Может, я чего-то не понимаю?

Выйдя за стену, я прошлась вдоль реки, попутно наткнувшись на яму под целлофаном на палках. Заглянув в неё, я увидела, что она тянется к холмику неподалёку, на котором росло раскидистое дерево. Что это такое, я рискнула предположить. Но, возможно, я ошибалась.

Пройдя дальше, я вышла к музею. Денег, как и времени, у меня не было. И я ограничилась только съемкой.

Когда я возвращалась обратно, я наткнулась на весьма удививший меня указатель: «Внимание! Пограничная зона. Проезд (проход) только по пропускам», и перевод его на немецкий язык. Относится это к современности или ко временам защиты Брестской крепости, я не знала. Но, на всякий случай не стала лезть вперёд и ограничилась видеосъёмкой домика, видневшегося среди листвы деревьев. Перед ним стояли машины. Выяснять, что это такое, я, по понятным причинам, не стала.

На этом этапе пути часть людей из нашей группы нас покинула. Виктор с Павлом отправились в Смоленск, девушка, вокруг которой Виктор нарезал круги в последние дни, в свой город. А оставшиеся поехали в автобусе на вокзал.

В ожидании поезда Лиза, Гулия, Снежана и я прошлись до Брестского вокзала. Тишина удивляла, потому как московские вокзалы я помнила весьма шумными. Вернувшись к автобусу, мы оккупировали остановку общественного транспорта в ожидании гида с билетами на наши места в вагоне поезда и самого поезда. Я и Лиза взяли на двоих десяток драников у местной торговки. Всего-то 100 российских рублей. У Лизы болела голова и я слегка её подлечила (если она не обманывала), пытаясь «снять» боль руками. Со стороны это, наверно, выглядело забавно.

Поезд пришёл на час раньше и остался ждать времени отправления по расписанию. Дождавшись нашего гида с билетами, мы пошли к поезду. Снова через поземный переход по лестницам. Лиза была в другом вагоне, и потому после недолгого ожидания приглашения на посадку мы попрощались.

В нашем вагоне ехала другая тургруппа, которая путешествовала по Венгрии, Словении, Черногории. Они говорили, что им с погодой не повезло: три дня из всей поездки на море – и все три дня лил дождь. Устроив небольшой стриптиз для боковой полки незнакомых туристов, я переоделась. Пора было разбирать вещи и стелить постель.

В дороге я провела краткий экскурс в Средневековье, чем ввела в сон молодого человека с верхней боковой полки. Перекусив драниками, я отправилась наверх: моей полкой снова стала верхняя. Свет вырубился в половине десятого, так что свою книжку, что я читала в начале поездки, я смогла дочитать только утром. Несмотря на частые остановки в Белоруссии в этот раз, мы доехали сравнительно быстро. По крайней мере, мне показалось, что возвращение было быстрее, чем поездка из Москвы в Брест. Возможно по той причине, что это был путь обратно.

Муж проспал, и встретил меня в Москве только через четверть часа. Ждала его я в том же зале ожидания, что ждала поезда, когда ехала в Брест. Дождавшись его, я, наконец, купила себе поесть, и мы вышли из вокзала. Гомон птиц удивил меня при том условии, что такой шум и крик должна издавать, по меньшей мере, не одна стая. Между тем в небе я видела только обычных отдельных голубей. Муж пояснил, что с помощью динамика так отпугивают птиц в Москве. В Европе поступают иначе: сетки с крючьями на ячейках. Между тем, это может не спасти, если птичка вдруг захочет «осчастливить» какой-нибудь памятник: сетка не целлофан, может пропустить такой «подарок». У метро на нас наткнулась моя соседка по купе в поезде – женщина из нашей группы, которая в «Захере» забыла, что заказывала, – и озадачила вопросом про Тишинскую площадь. Муж с помощью карты на телефоне ей разъяснил, и мы распрощались второй раз. Затем, подхватив мою сумку с вещами, он направился на работу, а я с сувенирами домой.

Подъезжая на маршрутке к своему микрорайону и оглядывая знакомые корпуса и башни на своей улице, я могла с уверенностью сказать: дома лучше. Но в гости я всё равно поеду. В следующем году.

зарисовка не туриста о поездке, так и не ставшей туристической

Моё знакомство с Питером начиналось с жуткой спешки:: дочь, которой вожжа попала под мантию, уехала туда поступать в колледж, а с документами случились накладки. В итоге, неверная информация самого колледжа привела к тому, что из-за отсутствия одной справки из какого-то там диспансера, она в колледж не попала. А по срокам не попадала ни в какой вообще. Поэтому, чтобы не остаться бревном в проруби, надо было пропихнуть её в 11 класс. А поскольку она несовершеннолетняя, то понадобились ещё пара документов и моё личное присутствие при поступлении. Я рассчитывала управиться за один день. Поэтому взяла самый дешёвый билет на поезд (и, как оказалось, один из долгих).

Сборы тоже не вызвали проблем: Питер – город холодный и сырой. Как мне казалось. Потому зонтик, куртка и ботинки были обязательными. В конце концов, зонт можно оставить в рюкзаке, куртку снять, а ботинки… Ну не везти же мне сменную обувь на один день! Да и кто сказал, что куртку надо будет снимать? Питер не только сырой, но и продуваемый ветрами с Балтики город. А мне не улыбалось летом ещё простуду подхватить. Основная тяжесть была в руках: пакеты с вещами для дочери, которые я планировала оставить у неё.

Путешествие в Питер началось с путешествия пешком по причине позднего времени по своему району. Весьма повеселила компания у подъезда, когда я выходила: человек пять парней и пара девушек. Когда я прошла мимо них да ещё закурила на ходу, их гомон за моей спиной примолк. Но потом я услышала, что они пошли за мной. Стало немного жутко: я итак давно не в форме по причине сидячей работы, а тут ещё тяжёлые сумки на плечах. Не убегу точно. Но всё обошлось: им просто нужно было в мою сторону. Что я поняла, пройдя пол-квартала. Почему пешком? В 12 ночи смешно рассчитывать на своевременный общественный транспорт. Одна надежда была на троллейбусы: бог знает почему, но они ходили чаще, и перерыв на ночь у них был немного позже. Итак, пройдя одну остановку и увидев хвост троллейбуса, шедшего в противоположном от нужного мне направлении, я поправила сумки и потопала до следующей. Почему сумки, а не чемодан на колёсах? Да потому что мне надо было отвезти дочери тёплые ввиду близившейся осени вещи. А везти обратно потом целый пустой чемодан было как-то глупо. Проще запихнуть пакет в рюкзак, который выполнял у меня основную роль дорожной сумки. Проклиная идеи своей дочери, взбрыкнувшей в самостоятельную жизнь, я распихала её куртки, ботинки и свитера по пакетам и теперь, как нагруженная ослица, сижу на остановке и жду троллейбуса. Моих вещей было всего ничего: в рюкзаке поместились. Я же не собиралась проводить свой отпуск в Питере! Совершенно не мой город.

Дождавшись троллейбуса, я в полном одиночестве, но при полном комфорте (он был новый) доехала до метро.

Несмотря на поздний час – полночь – вокруг метро было светло от реклам и людно. Кавказцы ждали пассажиров, таджики-узбеки перевозили тележки с тюками с места на место, а магазины ждали покупателей. Что удивительно: по их расписанию они должны были закрываться в 23:00. Ну да бог с ними. Мне не туда надо.

В метро, несмотря на близость закрытия, тоже было довольно людно: совершенно как в обычный будний день. В Москве хоть кто-то спит? Счастье, что сидячих мест было предостаточно даже на старых загруженных в обычное время ветках. Иначе я бы точно свои сумки кому-нибудь на голову бы поставила.

Ленинградский вокзал встретил рамками, как в аэропорту, и толпой народа. Да уж… В Москве точно никто никогда не спит. Вернее, Москва – это город, который никогда не засыпает. Но несмотря на толпы, место в зале ожидания у меня было: метро закрывается в час ночи, а мой поезд – в полтретьего. Оставалось только ждать. Совершенно не удивили толпы людей на вокзале. Встречающих родственников и знакомых, уезжающих по делам или в отпуск, провожающих с умилением, слезами, надеждой или облегчением, работающих в палатках, ресторанчиках, будках и бутиках, бездельничающих в ожидании поезда, попрошайничающих, что не удивительно – это пересадочный пункт. И я едва нашла себе место в зале ожидания с табло на трёх языках (русский, английский и почему-то китайский) среди этой гомонящей толпы разношёрстого народа, чтобы ждать своего поезда.

В поезде было ещё веселее: благо час поздний, то свет был тусклым – читать невозможно. Сидеть в телефоне? Зарядка быстро сядет. Остаётся смотреть по сторонам, дремать или беседовать.

Скоро свет совсем потух, но спать из-за жуткой гонки не хотелось. Кстати, она вышла боком: поезд был хоть и дешёвым, но время в пути – 10 часов, сидя в неудобном кресле.

Спать не хотелось, читать невозможно, оставалось поболтать с соседкой. Наш тихий разговор вызвал недовольство какой-то нервной дамы: пока поезд ещё не тронулся, она то и дело открывала и закрывала фрамугу окна, штору, возмущалась объёмами чемоданов соседей на полках сверху, боясь, что те упадут. Хотя чемоданы лежали над головами впереди сидящих, а не над её собственной. Ребята вяло отмахивались от неё – видимо, устали с дороги, поскольку чемоданы их были действительно весьма объёмны. Рассчитаны не на один день пути. Возможно, это были однокашники, вырвавшиеся компанией в поход по стране. В другой раз она выговаривала каждому, выходящему из вагона в туалет. Людям в туалет надо. А то, что тебе досталось место рядом с дверями – надо было или выбирать другое при оформлении, или заткнуться, что сидишь на нём сейчас. Люди не обязаны всю дорогу терпеть, лишь бы тебе было удобно. А желающих было предостаточно почему-то. Не найдя другого повода для выхода своим странным чувствам, поскольку любителей бегать в туалет, у дверей которого сидела, она уже обругала и построила, она прицепилась к нам. Кроме неё, нашим полушёпотом никто не возмущался. Мы с соседкой перешли на еле слышные звуки. Но через минут пять та нервная дама снова возмутилась нами. Её претензии как раз были хорошо слышны, в отличие от нашей беседы. Пришлось замолчать, что было печально: соседка была интересным человеком.

Поспать мне так толком и не удалось: неудобно и толпы людей шляются туда-сюда. Поэтому, как я выглядела утром, я предпочитала не знать. Почистив зубы, я наскоро соорудила банальный «хвост» на затылке. В конце концов, я не на подиум собираюсь. И кому какое дело, как я выгляжу?

Московский вокзал не поразил меня чем-то эдаким. Вокзал как вокзал. Выход я нашла довольно быстро. Немного выбило из колеи, что обозначение метро в Питере – какая-то чёрненькая округлая буковка «М». Ещё в Москве я удивлялась, когда пыталась построить маршрут к дочери от вокзала. В вагоне, правда, мне пришлось стоять. Зато дало возможность рассмотреть людей, вагоны и станции, где я проезжала.

Да, Питер не Москва. А Москва – не Питер. В Питере больше неформалов – людей молодого и среднего возраста с разным цветом волос, одежде в стиле хип-хоп, гопников или рэперов. Много высоких и худых, хотя толстяки тоже встречаются. Правда, на порядок меньше, чем в Москве. За всё время пребывания в Питере я видела людей, в основном, средней комплекции. Тогда как в Москве разжиревшее тело – это стало просто нормой. В Питере также много кавказцев и таджиков. Но они не такие беспардонные и наглые. Да и вообще молодёжи больше, а пожилые тётки весьма энергичны, подтянуты и деятельны. В отличие от оплывших московских старух, которые ходят, еле передвигая ноги, уже в 50 лет, стеная и жалуясь по любому поводу. Люди не хмурые (может, по причине наличия солнца в этот день), открытые, незлобные. Хотя быдла и тут хватает: когда я ехала в автобусе и он подъехал к нужной мне остановке – водила почему-то не открыл заднюю дверь поначалу, и с обеих сторон скопилась куча народу, которая, предводительствуемая хамоватой бабкой ещё, видимо, совдеповской или совковой (иначе не скажешь) закалки, попёрла (именно так, а не поднялась или вошла) в двери, не давая выйти мне и тем, кто выходил вместе со мной. На моё справедливое возмущение мне грубо донеслось, что не надо было спать. Интересно, а как бы я вышла через закрытую дверь? Головой через стекло? Или надо было руками раздвигать створки? Пришлось нагрубить в ответ: возраст не даёт права быть самоуверенным хамом и плевать на окружающих, даже, если они немного моложе тебя.

Моя дочь, вернее, её подруга, договорились с соседом этой своей подруги, чтобы меня по приезде встретили. Что меня весьма удивило: у себя дома я не была в таких отношениях с соседями, чтобы просить об услугах, даже более скромных. Но приходилось подстраиваться под изменяющиеся обстоятельства. Молодой человек средних лет встретил меня и довёз до дома, помогая тащить одну из сумок. Что было весьма к стати: в Питере было довольно жарко. И солнечно. А я была в кожаной куртке и парилась, как курица в гриле. Забегу вперёд и скажу, что и зонт мне совершенно не понадобился: в Питере было жарко и светило солнце, как летом.

Моя дочь со своей подругой жила у чёрта на рогах в новом районе, который был в стадии капитального строительства. Чахлые кустики перемежались с сорняками, репейником, щебёнкой и кусками стройматериалов. Как будто в Советский Союз попала! Точно также выглядел мой город, когда я жила в нём девочкой: тогда еще наша улица строилась. Одно отличие: по какой-то причине район, где жила моя дочь, был весь в холмах с пригорками. Не хуже того, где я в Москве жила сейчас. Первый этаж после моего пятнадцатого – нет, совершенно не интересно.

Перекусив шарлоткой и пообщавшись с тремя кошками, мы помчались на встречу с подругой моей дочери, которая договорилась о приёме документов в одну из школ. Собственно, зачем я и приехала.

Новый район Питера был ничем не примечателен. Изредка я себя ловила на мысли, когда проезжала в автобусе мимо, что отдельные кварталы до боли похожи на подобные в Москве. Вот это меня совершенно не впечатлило.

Встретив подругу, мы галопом помчались к школе. Увы, зря: приём документов буквально вчера бал закончен. Звонок в другую школу – можно ехать. Прогулявшись до остановки у речки и дождавшись очередного автобуса, мы поехали к центру города. Гостиный двор, Исаакиевский собор, Сенатская площадь – жаль, не было времени всё это заснять. А из автобуса атмосферу не ощутить – город и город, камни и камни. Проезжая по набережной Невы мимо красных стел с кораблями в основании и каменных львов, снова пожалела, что не могу побыть просто туристкой – это когда ещё я смогу вырваться в поездку?

Другая школа встретила нас толпой народа, которая тоже хотела устроить своих детей в школу. Прождав полчаса, выяснили, что и сейчас набор в 11 класс закрыт. Осталось звонить по другим школам. Итог: поездка вышла зряшной – ни одна школа в этот день с документами на приём не работала. Пришлось записываться. Возник вопрос: как без меня? Только через доверенность.

Ввиду прошедшего времени очень хотелось есть. Пешком дошли до «Галереи» – обычный торговый центр, которых в Москве в каждом квартале по паре. Время, проведённое там, отдохнуло ноги и уняло голод.

Снова в бой. Стали искать нотариуса. Нашли нескольких – и галопом туда. Пока мотались по городу, время утекало неимоверно. И, соответственно, нотариусы были либо безнадёжно забиты клиентами (в одной конторе нам дали номерок 250, а прошёл только 180-й человек). По опыту зная, что у нотариуса, как минимум, сидеть по полчаса, бросали загруженных и искали других. Нашли. В питерском дворике недалеко от Московского вокзала. Пешком пробежавшись туда, подали документы и остались ждать. К счастью, время до моего поезда ещё было. Ну хоть это успеем сделать – не такой бессмысленной будет поездка.

Сорок минут ожидания – и мы спокойно, без спешки проверяем документы и остаёмся ждать заверенных подписей нотариуса. Еще минут пятнадцать – и мы свободны.

Вечерело. До вокзала надо ещё добраться. Оставаться ждать автобуса как-то не хотелось. Да и, в конце концов, без снимков уезжать тоже глупо: я же не в соседний подъезд у себя дома зашла, а ездила в другой город. В итоге мы спокойно прошлись по улицам до вокзала и даже успели снять закат над Питером. Ждать поезда было недолго.

На улицах и площади перед вокзалом, как и в Москве, были толпы народа. Питер – тоже город, который никогда не спит. На перекрёстках вовсю играли группы с претензией на рок. Оглушительные колонки перекрывали друг друга. Торговцы на тротуарах предлагали сувениры в виде тряпичных кукол, наклеек, магнитиков и кухонных полотенец. Оглядывая достопримечательности, недоумевала, как можно вообще тут что-то заснять? Слишком много шума и людей. Слишком много торговых столиков и узких тротуаров. Уж как ни ругай Москву, но там с этим получше.

Сам город мне удалось увидеть лишь мельком: станции метро, так глубоко утопленные в некоторых местах, что можно успеть поспать, пока доедешь на эскалаторе. А при выходе из Московского вокзала на станции, чтобы попасть в вагон, надо было дождаться, чтобы открылись не только вагонные двери, но и двери на перроне. Совсем как в старых лифтах домов сталинской постройки.

Короче, день выдался ни о чём в плане экскурсий и достопримечательностей. Галоп хорош, когда ты куда-то спешишь, а не тогда, когда в спешке ты хочешь что-то увидеть. Если в первый мой приезд в отрочестве город мне не понравился категорически, сейчас я уже не была столь критична. И всё же, чтобы оценить место, в нём надо пребывать. А не скакать сквозь него, как блоха. Нет, меня город не захватил, как Прага, с первых метров. Но я и перестала отторгать его. Надо ещё раз сюда приехать. Уже в более спокойной обстановке и с большим количеством времени.