Текст книги "Различные миры моей души. Том 2. Сборник рассказов и стихов"

Человеку нужен человек,

Чтобы пить с ним горьковатый кофе,

Оставаться рядом на ночлег,

Интересоваться о здоровье.

Чтобы улыбаться просто так,

Чтоб на сердце стало потеплее…

 
Человеку нужен человек.
Чтобы в спину нож воткнуть внезапно.
И, прикинувшись невиннейшим вовек,
Утверждать, что это показалось.
 
 
Человеку нужен человек.
Чтоб предать и смазать грязью имя.
Чтоб из жара страсти кинуть в снег,
Презирая ваши дни былые.
 
 
Человеку нужен человек.
Чтоб об стол лицом тебя кидали.
Чтоб среди стремнины жизни рек
Лишь использовали и предавали.
 
 
Одиночеством пугают всех.
Только одиночество честнее:
Твоя боль не вызывает смех
У того, чей этот смех больнее.
 
 
Человеку нужен человек.
Близко, но и не совсем уж очень.
Тяжко от страданий за свой век?
Ну так будь по жизни одиночкой.
 

 
Дождь на тысяче труб водосточных
Исполняет минорные гаммы,
Словно в мир заявилась бессрочно
Обряжённая в жёлтое дама.
 
 
Словно больше не будет просвета
В облаках, переполненных влагой…
На сотне стальных цепей
Исполняет ревущие гаммы
Обряжённая в рыжее дама,
Словно мир подчинён только ей.
В облаках, переполненных солнцем,
Что печёт, равнодушно, в сторонке
Нету влаги ни капельки горькой.
Масло потом с цепей на безумца
Выступает. Но что вдруг случилось?
В рёв железа бессмысленно резкий
Голос яростный, громкий и дерзкий
С инфернальным свести получилось.
И в едином порыве кидая
Вверх «козу» и раскрытую душу,
Я гармонии не нарушу,
Из конца в конец рок распевая.
 

 
Отбросив шелуху гордыни,
И пеплом голову покрыв,
Я плюнул и сказал – «Не вы ли
Убили первый мой порыв?
 
 
Стремленье к доброте и миру,
И к диалогу, а не ссоре?
Теперь гордитесь – вам, кумиру,
Не мне, все радости и горе.
 
 
На пьедестале, возгордившись,
Вы помните о тех, кто ниже.
И задирать нос не трудитесь —
Посыплют пепельною жижей.
 
 
И вы, прокляв богов и случай,
Забыв свою гордыню, наглость,
Вы спросите, богов замучив:
За что? – ответ: вам такова награда».
 
 
А я, на вас, сидящим в луже,
Лишь посмеюсь, стряхнув весь пепел.
В гордыне упрекали – ну же!
Теперь ловите встречный ветер!
 

 
Когда взбираясь на вершину смело,
Препятствия ты встретишь на дороге,
Не забывай раз выбранного дела
И раньше времени не подводи итоги.
 
 
Не предавай мечты и помни, что питало
Твоё стремление успех добыть.
Ведь жизнь твоя – лишь самое начало.
И сам ты выбираешь, как прожить.
 
 
Не опускай рук – ты сам лучше знаешь,
Что ты достоин выбранного плана.
И если ты пока всего лишь начинаешь —
Пройди путь до конца от самого начала.
 

 
Удар, толчок, подножка,
Паденье – я встаю.
Передохну немножко
И снова в бой иду.
 
 
Чтоб вновь судьба и снова
Подставить мне смогла
Подножку и сурово
От счастья стерегла.
 
 
Удар, опять потери —
Я снова на краю.
Нет, в жизни не измерить
Утраты, боль мою.
 
 
Судьба меня от счастья
Ревниво бережёт.
В паденьи помогает —
Подняться не даёт.
 
 
Я снова поднимаюсь,
Чтоб снова видеть цель.
Да, я судьбе не нравлюсь:
Вся жизнь не без потерь.
 
 
Мне скажут: проверяет
Меня зачем-то бог.
И эти испытанья
Мне беспрерывно шлет.
 
 
Но, может, я чужую
Жизнь проживаю зря?
И этим я рискую —
Смерть заждалась меня?
 
 
Но нет судьбы насмешка
Преследует меня:
Мне надо жить неспешно,
Борясь день ото дня.
 
 
Чтоб жизнь меня ломала
И била, как могла,
Подняться не давала,
Удачи стерегла.
 
 
Упрямством я пока лишь
За жизнь ещё держусь.
Но сил с годами меньше —
Боюсь, что я сорвусь.
 
 
Уже побед не надо,
Не надо счастья мне.
Мне всё равно. Награда —
Одной быть в тишине.
 
 
Устала я бороться,
Устала воевать.
И просто жить – непросто:
Я стала уставать.
 
 
Ведь всё равно удачи
Я в жизни не дождусь.
Но почему упрямо
С судьбою снова бьюсь?
 
 
И сколько ещё биться
С судьбой даёт мне жизнь?
Наверно, и за смерть мне
Подраться предстоит…
 

 
Живу на свете – я мешаю всем,
Я существую – словно невидимка.
Я говорю – как будто среди стен,
Не слышат, я туманчик, дымка.
 
 
Я инструмент хороший – как топор,
Как пульт от телика, как дрель, машина.
А с ними разве нужен разговор?
Они должны работать без ошибок.
 
 
Как вещь, какую можно заменять:
Молчать, работать, нужной быть, полезной.
Привыкли только так меня воспринимать.
Другая не могу быть интересной.
 
 
И если сбой случится у меня —
Ведь человеку можно ошибаться, —
Как мусор нафиг выкинут меня:
Сломалась вещь. Так ни к чему стараться.
 
 
Другое странно: стоит поменять
Такое на другое что-нибудь,
Как начинают тяжело вздыхать,
Что дур других им не найти ничуть.
 
 
Но мысль одна есть – я её держусь:
Не возвращаться, раз уже ушёл ты.
И снова я усиленно тружусь
Быть вещью для чужой работы.
 
 
И виновата в этом я сама:
Работать просто не могу иначе.
Так и живу – с проклятьем на словах,
Без слёз, ведь дураки не плачут.
 
 
К чему рыдать? Ведь дураков полезно
Учить ценой их собственной судьбы.
Иначе жить не будет интересной
И к эволюции закроются пути.
 

 
Жизнь протекает, как мгновенье:
Не успеваешь осознать,
В чём есть твоё предназначенье,
Зачем тебе существовать.
 
 
В процессе жизни ты стремишься
Блага копить и жить спешишь,
Сиюминутно суетишься,
Ешь, развлекаешься и спишь,
 
 
Работой время заполняя,
Ты отдыхаешь иногда,
Не думая, совсем не зная,
Как смерть к тебе придёт, когда.
 
 
Лишь в старости, коль будет время
И умудришься ты дожить,
То мысль придёт: а что я сделал?
Что должен был за свою жизнь?
 
 
И хорошо, когда ответы
Ты сам себе сумеешь дать,
Когда все тайны и секреты
Судьбы ты смог расшифровать.
 
 
Когда то, для чего рождён ты,
Сам понял и осуществил.
Когда самим собой довольный
Спокойно ты почить решил.
 
 
И значит суть судьбы и жизни
Ты смог понять, познать, принять.
И значит суть ты смог постигнуть
Существованья, бытия.
 

 
Задний план, ряды массовки,
Я стою, как за стеклом.
Жизнь идёт как будто сбоку,
Отложив мне на потом
 
 
И стремленья, и желанья,
Планы и мечты мои,
Дав мне разочарованья
И задвинув в тень кулис.
 
 
Про запас меня оставив,
Отодвинув в темноту,
Вспоминая, чтоб исправить,
Подсказать могла игру.
 
 
После помощи, поддержки
Снова можно позабыть.
Жизни таковы издержки.
Но устала я так жить.
 
 
Не хочу быть на подхвате,
Быть забытой не хочу.
Угол, второй план – нет, хватит!
Когда больше получу?
 
 
Для других была ступенькой,
И жилеткой, и плечом,
Палочкой волшебной, феей,
Совестью, духовником.
 
 
Я ж хочу собой остаться,
Жизнь свою прожить хочу.
Время счастью улыбаться
Мне. Когда я получу,
 
 
Что хочу и плюс удачу,
Чтоб не биться головой,
Чтобы осознать, что значу
В жизни этой непростой?
 
 
Я устала быть за сценой,
Я устала вещью быть.
Невидимкой незаметной
Не хочу всю жизнь прожить.
 
 
Только богу наплевать,
Кому какую жизнь давать.
 

 
Моя судьба – стоять за сценой
И видеть жизнь из-за кулис,
Не быть и не желать быть первой
И никогда не петь на бис.
 
 
Хочу хоть раз блеснуть искрою,
Удачу ощутить в руках.
Нет, не хочу сиять звездою,
Себя оставить на века.
 
 
Я лишь хочу не быть пылинкой,
Быть тенью тоже не хочу.
Ведь разве много в этой жизни
У бога для себя прошу?
 
 
Но бог не слышит, для него я
Пустое место, как для всех.
И он считает – недостойна,
Чтоб счастье мне послать, успех.
 
 
Обречена я быть в забвеньи
При жизни. Дай мне, бог, терпенья.
 

 
Закурю сигарету – осталась одна —
И налью я немножечко пива,
Рок врублю и пошлю я всех на…
Громче, рок, чтоб не было тоскливо!
 
 
Потрясая устои, мораль, стены, быт,
Растрясая «козой» свои члены,
Получаю заряд, чтобы мог дальше жить
И творить в этой странной Вселенной.
 
 
Изменю чью-то жизнь иль свою изменю —
Наплевать, лишь бы хэви звучало.
И под звуки металла я пива долью
И начну жить опять – и сначала.
 

Чему-то – быть. Чему-то – никогда.

Мы видим, но и в тоже время слепы

К тому, что уготовила судьба.

Отбрасываем тени мы без света.

Что после нас? Всё то, что было раньше.

Юность тяжкой обрастает заботой.

Живя, мы умираем – дальше, дальше…

Всё заживо – и вплоть до крышки гроба.

Течение нас принесёт к концу…

Тилль Линдеман «Время»

(перевод – Артём Андреичев)

 
Нет ещё завтра, уже нет вчера.
Жизнь это миг между двух вех истории.
Время – река и «уже» и «пока»
В ней одновременно есть, даже более.
 
 
Время не ставит на место события:
Люди меняют все правила игр.
Хочешь слепым быть – глаза не открыть тебе,
Время ни в чём тебя не убедит.
 
 
Только родившись – уже умираем:
С первой секунды к могиле наш шаг.
Но в ослепленьи своём приближаем
Смерть для других, тех, что мыслят не так.
 
 
Жизнь покидает бренное тело,
Чтоб возродиться в новых потом.
Что после нас? Великое дело?
Или пустыня бродячих скотов?
 
 
Время! Замри! Дай осмыслить сейчас
То, что вокруг и внутри происходит.
Дай осознать, что когда-то был час
Счастья, блаженства, любви и свободы.
 
 
Реки времён нас теченьем доставят
В мрак неизбежности, небытия.
Время! Замри! Насладиться оставь мне
Тем, что когда-то счастливым был я.
 
 
Смерть призывая в отчаяньи слабом,
Я не готов сей же миг уходить.
Счастье запомнить хочу, и мне надо
Хоть на мгновенье его ощутить.
 
 
Но ход времён не замрёт, не прервётся,
Стрелки часов тех не остановить.
И моё сердце, что здесь ещё бьётся,
Тоже когда-нибудь в пыль улетит.
 
 
Пусть это будет, бесстрастное время,
Смерть постучится к любому из нас.
Жизнь человека – всего лишь мгновенье,
Но забери его ты не сейчас.
 
 
Я не готов. И пусть жизнь словно ад —
В этом аду есть надежд райский сад.
 

 
И меня предавали не раз,
Нож мне в спину вонзали нередко,
Унижали, судили подчас,
Не давая мне быть человеком.
 
 
Неудач было много и бед,
Поражений, отчаянья, боли,
Когда в жизни не виден просвет
И так хочется с нею покончить.
 
 
Но минутный порыв тот пройдёт,
Когда жизни удар ты не держишь.
И душа снова силы найдёт
Подниматься и жить так, как прежде.
 
 
Если слабости ты не поддался,
Если в жизни не сник, не сломался,
А упрямо идёшь ты вперёд —
То велик ты, почти уже бог.
 
 
Пусть по жизни идёшь ты один —
Зато сам ты себе господин.
 

 
Меня унижали не раз,
Подножки мне ставили часто.
И вместо защиты меня
Всегда обвиняли в несчастьях.
 
 
Прощала – садились на шею.
Была я добра – не ценили.
Простите ж за то, что умею
Жестокой быть, циничной и сильной.
 

 
Не пугай меня угрозой —
Не добьёшься ничего.
Я сама не нежной розой
В мире есть. Я для того
 
 
Чтоб невзгоды, невезенье
Изо дня в день проживать,
Чтоб чужое настроенье
Постепенно поднимать.
 
 
Чтобы жизнью жить чужою,
Незаметной быть для всех,
Испытать одно лишь горе,
Невезенье, неуспех.
 
 
Чтобы счастья было мало,
Ну а много неудач,
Чтоб такая жизнь достала,
Так достала, что хоть плач.
 
 
Так что, не пугай, не стоит,
Жизнь меня не берегла.
Выжила я всё спокойно,
Выжила, живу, смогла.
 

 
В инете картинки листая,
Увидела профиль и фас:
Да, рожа твоя не кривая,
И взгляд твой ещё не угас.
 
 
В динамике голос приятный,
По видео ты красавец…
Общаемся долго и надо
В реале сойтись, наконец.
 
 
И вот, время встречи настало.
И что же я вижу в тебе?..
Что ж, надо общаться сначала,
Знакомиться снова теперь.
 
 
Другой, не такой, как в инете.
И я для тебя не есть я.
Всему своё место на свете,
И смешивать это нельзя.
 
 
Реал пусть в реале пребудет,
Живёт пусть инетом инет.
Тогда и досады не будет
С крушенья фантазий, надежд.
 

 
Не тоскуй обо мне, не страдай,
Не страдаю ведь я о тебе.
Я одна в этом свете, но знай:
Я за то благодарна судьбе.
 
 
Не являюсь ничьим я крылом —
Птица вольная, цельная я.
Да и ты не тоскуй о былом:
Снова будет семья у тебя.
 
 
Снова будет такая, что крылья
Безвозмездно тебе подарит,
И отчаянье и бессилье
Из тебя и судьбы испарит.
 
 
Ты цени эту жертву. Ведь часто
Вам на дар этот вовсе плевать.
И теряя, снова несчастным
Вы начнёте себя называть.
 

 
Безбрежна чернота космической Вселенной…
В ней место есть тому, что было, будет здесь.
Задуматься о тайне жизни сокровенной
Заставит чернота и свет потухших звезд.
 
 
Тьма обволакивает, окружает тихо
И поглощает, ненавязчиво любя.
И коль ты слаб – в отчаяньи ты диком,
Что одинок, ничтожен, всё против тебя.
 
 
Но это лишь твой страх, твои метанья, мысли
От невозможности объять, постичь, принять.
И от того, что трудно даже и осмыслить
Всё ч то существует здесь, вокруг тебя.
 
 
Отчаянье – глупца путь в бездну тьмы и рока,
Мудрец несовершенство признаёт без драм.
И с пеной мыслей уходящего потока
Мир познаёт умом, который богом дан.
 
 
Не надо злость питать, что не венец творенья.
Несовершенным быть – ещё не преступленье.
 

 
Ночь звенящей тишиной
Опустилась вниз,
Села рядышком со мной
На кривой карниз.
 
 
«Что ты просишь у меня? —
Прошептала тишь. —
Почему один всегда
В темноте сидишь?».
 
 
«Я хочу во тьму уйти,
Среди звёзд парить,
Раствориться и не жить,
Прошлое забыть».
 
 
Но в ответ сверкнула ночь
Глазом облаков
И сказала: «Не сейчас —
Ныне не готов.
 
 
Ты не весь прошёл свой путь
Страданий, зла и бед.
К звёздам ты не торопись», —
Услышал я в ответ.
 
 
«Будет ли удача мне,
Счастье и покой?» —
Я спросил её тогда
С жуткою тоской.
 
 
Промолчала ночь в ответ,
Звёздами зажглась.
Знать, не раствориться мне
В тёмных небесах.
 

 
Ты прости мои порывы:
Ведь они не навсегда.
Чувства нежны и игривы
Заберут с собой года.
 
 
Когда шторм любви безбрежной
Сменится на тишь ручья,
Вихрь страсти станет нежным
Дуновеньем ветерка,
 
 
А огонь эмоций ярких,
Что сжигает всё вокруг,
Станет костерком нежарким,
Греющим, не жгущим, друг.
 
 
Время наше быстротечно,
Всё меняется всегда.
Но и остаётся вечным,
Сколь б не шли вокруг года.
 
 
Парадокс и несуразность…
Но жизнь такова и есть:
Нелогичность, боль и радость,
И прощение, и месть.
 
 
Всё, что было, то и будет
Заново, как в первый раз.
Мир вертится! Не осудит
Бог за непокорность нас.
 
 
Таковыми он создал нас,
А зачем – решать не нам,
И теперь он наблюдает:
Что же он там сам создал?
 

Все отболит, и мудрый говорит —

Каждый костёр когда-то догорит.

Ветер золу развеет без следа.

Но до тех пор, пока огонь горит,

Каждый его по-своему хранит,

Если беда, и если холода.

Раз ночь длинна, жгут едва-едва,

И берегут силы и дрова,

Зря не шумят, и не портят лес.

Но иногда найдется вдруг чудак.

Этот чудак все сделает не так.

И его костер взовьется до небес.

А. Макаревич

 
Костёр души горит неумолимо.
Одним он дарит свет, другим тепло.
Один из них пылает нестерпимо,
Другой без блеска искр – уютно и светло.
 
 
Но скромность признаётся только в смерти.
При жизни всем милее столб огня,
Блеск искр, которые раздует ветер,
Которые и с ним же улетят.
 
 
И костерок, что буднично играет,
И яркий огнь, что яростно ревёт —
Всё нужно в этом мире странном,
Всему есть время, место и черёд.
 
 
Приходит время поменять устои,
Но есть и время закрепить успех.
Пожар и костерок – так этот мир устроен.
И в этом мире место есть для всех.
 
 
И для воды, что резко тушит пламя,
И воздуху, что разожжёт пожар,
И облакам, бессмысленно над нами
Плывущим, и тому, чему тот смысл дан.
 
 
Не презирайте тлеющее тихо —
Ведь сами пользуетесь тем теплом.
Пожар красив, но он проходит лихо
И быстро. Ну и что потом?
 
 
Потом – покой спокойной жизни мирной,
Покуда перемены не придут.
Круговорот вещей неумолимый,
Который жизнью мудрецы зовут.
 

 
Я перестала быть удобной,
Когда внезапно поняла,
Что быть спокойной, скромной, доброй —
Нет, это всё не для меня.
 
 
Ты до сих пор ещё считаешь,
Что сам решал, за всё платил
И делал. Только, понимаешь,
Терпеть враньё нет больше сил.
 
 
Слова красивые, не спорю,
И планы – просто зашибись!
Но не словами надо строить
Свою, а также мою жизнь.
 
 
Тебе я верила безмерно
И всё ждала, когда дела
Начнёшь ты делать. И наверно
Я очень долго то ждала.
 
 
Когда к тебе придёт работа,
А кризис возраста пройдёт.
Когда с дивана свою жопу
Поднимешь, чтоб идти вперёд.
 
 
Когда проблемами рулила,
Копейку детям добывав.
Да, о себе я позабыла,
Живя в твоих пустых мечтах.
 
 
И вдруг в мозгу сменились коды,
И вдруг решила – что за чёрт!
Идёт вперёд жизнь. Мои годы
Теперь никто мне не вернёт.
 
 
Я не жила с тобой, по сути,
А лишь ждала, всегда ждала
И верила ненужной мути,
Поддерживала и была верна.
 
 
Зачем? Ты в облаках витаешь,
Тебе комфортно на земле.
А я? А я ждала. Но, знаешь,
Живи один, сам по себе.
 
 
Жди снова, что придёт работа
К тебе, к порогу на поклон.
И за себя плати, как много
Ты любишь говорить о том.
 
 
А я устала. До свиданья.
Решила кончить наказанье.
 

 
Я хочу ощутить тьму и холод:
Я хочу раствориться во мгле —
Я хочу быть частью Вселенной
И её ощутить в себе.
 
 
Я хочу быть межзвёздною пылью,
Без страданий, без счастья, без чувств,
Чтоб не рвать душу в собственной боли
И чужой тоже жить не хочу.
 
 
Я сознаньем быть чистым желаю,
Что пронзает пространство и время,
Не рождаясь и не умирая,
Бытия не неся своё бремя.
 
 
Как хочу быть свободной в пространстве!
И во времени тоже свободной!
Познать мудрость Вселенной и бога
И быть частью вечного танца!
 
 
Но, увы: за Земле прозябая,
Человеческой жизнью живу.
Между созданным адом и раем
Боль и беды свои я влачу.
 
 
На земле нет свободы и правды,
Чистых знаний и истины нет.
Остаётся лишь только ждать смерти —
Может, в ней получу я ответ:
 
 
Есть ли что за конечным порогом,
Или всё прекратится в итоге?
 

 
Наш путь из Индии был долгим,
Компас порой сходил с ума,
Клялись святыми стать морские волки,
Когда бросала к небу нас волна.
«Проклятье морей», музыка В. Дубинин, слова М. Пушкина
Я юнгой неразумным был недолго:
От рома капитана матерел.
Хотя тот ром не лез упорно в глотку,
Но одноглазый капитан плевать хотел.
 
 
Дублоны и пиастры на Карибы
Однажды целый он корабль привёз,
Чтоб сохранить и спрятать мы могли бы
От тех, кто нас преследует всерьёз.
 
 
Но в бар меня текила поманила,
А капитанский попугай кричал мне вслед,
Что я мертвец, и ждёт меня могила,
Когда увидит капитан, что меня нет.
 
 
Но смаковал текилу с карибянкой,
А утром я узнал, что капитан
Ушёл куда-то, прихватив команду
И весь награбленный наш капитал.
 
 
Вернулся он не скоро – через месяц,
Один, в крови и без одной ноги
И, мрачно глядя на меня, заметил,
Что он сокровища зарыл в пути.
 
 
Когда же я спросил про всю команду,
Ответил мне, что он их всех убил,
Поскольку никому и знать не надо,
Где, как и с кем он это всё зарыл.
 
 
И тут сказал спасибо я текиле,
Которую распробовал тогда.
Ведь с карибянкой вовремя сманила
И жизнь от капитана сберегла.
 
 
С тех пор ни капли рома больше в жизни
Я в рот не брал, с Карибов в ночь уплыв.
Я постарался позабыть Карибы
И то, что капитана я убил.
 
 
Эх, текила – это сила,
Ты одна меня спасла:
Если б в баре не сманила —
Смерть меня бы унесла.
 

Нескончаема гладь бурных вод, на закате уснувших.

Я стою и смотрю, как сереет лазурь, умирая.

Умираю и я, хоть пытался спасти свою душу.

И другим не помог, души их фанатично спасая.

Я уверен был в том, что вершу благородное дело,

К свету истины божьей заблудшие души склоняя,

Словом бога с молитвой влияя на тёмный ум смело

И приспешников дьявола с ним же самим изгоняя.

Но увидел однажды лицо я прекрасной колдуньи,

Что цветы собирала и травы лечить всех больных.

И с тех пор стал охвачен мой разум безумьем:

Лишь о ней думал я, и не стало мне мыслей иных.

Кроткий нрав, красота, доброта, мир в душе и покорность

Разжигали мне плоть и тревожили ум день и ночь.

Я молился, постился, себя истязал, но покорность

Всем обетам и клятвам никак не могли мне помочь.

Исповедник сказал, что душой моей дьявол владеет.

И покой обрету, лишь изгнавши его из себя.

Ну а чтоб не вернулся – пособницу ада сумеет

Победить, покарать, чтоб она отпустила меня.

И поверил ему, ослеплённый словами о боге.

И своею рукой я толкнул на костёр ту колдунью.

Испытаний не стал делать ей, как устраивал многим

И доносам соседей и сплетникам верил бездумно.

С её смертью в деревне той, где она бедных лечила,

Мор повальный и беды, несчастья случаться вдруг стали.

Я узнал, исповеднику мысли и чресла смутила

И ему, но отдаться никак не хотела, не стала.

Я узнал, что меня она сердцем всем нежно любила

И лишь мне честь свою, жизнь, судьбу захотела отдать.

И поэтому даже под пытками не уступила,

Ожидая защиты, но её не хотел я ей дать.

И зачем я поверил наветам и шепоткам многих

И несчастную предал костру я в святом ослепленьи?

Кто здоровье, покой, радость сирым вернёт и убогим,

Если церковь несёт страх и боль и ума отупенье?

Нечестивые мысли, крамольные, ереси полны

Исповедник лишь ждёт, чтоб поймать меня, мщеньем сжигаем.

Но не дам ему сжечь себя – кинусь я в бурные волны,

Обрекая на ад душу, рай для неё умоляя.

Как легко быть фанатиком, веря, что прав ты один.

Как жестоко осколки иллюзий терзают и ранят.

Но теперь своим мыслям я сам себе есть господин

И свою судьбу тоже себе сам теперь выбираю.

Бог простит, коль раскаяньем сердце полно,

Коль страдает и рвётся на части оно.

Итак, и эскимосские колдуны и болотные жрецы из Луизианы пели, обращаясь к внешне сходным идолам, следующее – предположение о делении на слова было сделано на основании пауз в пении – «Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн».

Говард Лавкрафт «Зов Ктулху».

 
Порожденье тишины и мрака,
Глубины пучины и огня,
Прародитель ужаса и страха
Я для тех, кто знать не знал меня.
 
 
Я когда-то был Вселенским богом
И весь мир лишь мне принадлежал.
Я порядок подарил убогим,
Разум на свою беду им дал.
 
 
Я раскрыл им, что мир бесконечен,
Разум создаёт свои миры.
А сознанье человека вечно,
Только часто дремлет до поры.
 
 
Для себя с вас попросил лишь душу,
Ту, что сам я создал и отдал.
Но теперь забыт я и не нужен:
На задворках разума, где тьма.
 
 
Но вы сами мне оружье дали:
Там, где я, вам неизвестный мир.
И я здесь самодержавно правлю,
Здесь я царь, я бог, я ваш кумир.
 
 
Подсознанье – это мир бездонный,
Страх и ужас – пища для меня.
Я всесилен, я могуч, я тёмный
И как смерть неумолима власть моя.
 
 
Я невидим и неосязаем,
Наяву не всем являюсь я,
Разум мой для вас недосягаем,
Ваш же – лишь пустышка для меня.
 
 
Но расширьте вы своё сознанье,
В мир ума иного отворите дверь.
Я явлюсь вершить к вам наказанье
За нарушенный мой длительный покой.
 
 
И за то, что мне не подчинялись,
Что в забвенье кинули меня,
Что другим вы рабски поклонялись,
Позабыв, что сотворил вас я.
 
 
«В своём доме в Р'льехе мёртвый Ктулху,
Ожидая пробужденья, спит».
И когда проснусь – другой мир будет,
Страх и ужас будут там царить.
 
 
Хаос, тьма, беззвучие и холод,
Смерть, осознанность небытия.
Я проснулся. Разъярён. Я молод.
И над всем теперь довлею я.
 
 
И граница между подсознаньем
И реальной трезвостью ума —
У меня. Владелец мирозданья,
Космоса, Вселенной – это я.
 
 
Я один. Вы мне не интересны.
Пропадите вы в забвенья бездне!