Текст книги "Просто глоток кофе, или Беспощадная Милость"

Только ум тревожится из-за ума

Клара: У меня есть вопрос. Во мне сидит постоянный докладчик. Он докладывает все. Изменения, бла-бла-бла, все.

Карл: Докладывает: «Сейчас покоя больше, чем вчера». (смех)

Клара: И так без перерыва. Он оставляет меня в покое во время сна, но даже во сне я просыпаюсь все с тем же парнем. Но у меня вопрос: у тебя такое осталось до сих пор?

Карл: Дьявол в горле? Который все время разговаривает со мной? Да, разницы нет.

Клара: Кто этот незваный гость?

Карл: О Боже. Гость, которого ты не приглашала. Что ты делаешь с гостем, которого ты не приглашала и от которого не можешь избавиться?

Клара: Это ужасно.

Карл: Только потому, что ты хочешь избавиться от этого гостя.

Клара: О!

Карл: Просто позволь ему разговаривать, делать «ежедневный доклад». «Есть, сэр». Что делать с гостем, от которого ты не можешь отделаться, ведь ты говоришь, что не можешь отделаться от этого докладчика. В тот момент, когда тело пробуждается, начинается доклад. «Как ты спал? Что тебе снилось? Что случится сегодня? Бла-бла-бла». Что с этим делать?

Ты убиваешь его своей осведомленностью. Ты осведомлена об этом докладчике. Потому что дьявол ничем не отличается от того, что ты есть. Это переживание того, что ты есть. Ты делаешь доклад самой себе. Разницы нет. Все есть Сердце. Все есть Я. Когда есть второе Я, оно ничем не отличается от первого Я. Это просто два проявления первого и второго.

Есть взаимодействие в качестве сознания. Это игра. Актерство. Одна роль – докладчик, а вторая – «я». Но по сути своей оба есть Я: Я, говорящее от лица «я», и Я, говорящее от лица перманентного докладчика.

Ты убиваешь их обоих, когда видишь, что по сути они ничем не отличаются от Того, которым ты являешься. Когда ты видишь, что все является Тем, которое есть ты, тогда переживающий, переживающий то, что ты переживаешь в виде докладчика, ничем не отличается. По сути разницы нет. Так в чем проблема, когда докладчик что-то докладывает? Может свобода быть потревожена свободой?

Клара: Нет.

Карл: Нет, видишь? Свобода – это все, что есть. Нет ни одного момента без свободы. И в этой свободе существует образ переживающего и докладчика, существует взаимодействие сознания. И что? Что с этим делать?

Клара: Просто оставить его у себя в голове?

Карл: Кто беспокоится?

Клара: Я!

Карл: Ага, «я». Так что не так с этим «я», которого беспокоит что-то еще? Только то, что ты принимаешь себя за «я», а что-то еще – за второго. Тогда все становится врагом.

Из первой лжи о том, что ты существуешь, из этого первого «врага» ты попадаешь во враждебную ситуацию. В тот момент, когда ты оказываешься якобы рожденной, ты создаешь шесть миллиардов других, и эти шесть миллиардов других являются врагами. Поскольку первое «я» уже есть враг. Поэтому, будучи первичной по отношению к первому «я», ты первична по отношению к тем шести миллиардам – не знаю чего – образов. То есть, все они живут благодаря тому, что ты есть, но ты живешь не благодаря им.

И что тогда делать с этим первым «я» и теми шестью миллиардами других, если ты не можешь избавиться от них? Раз ты – это беспомощность, которая не может не воображать себя тем одним и шестью миллиардами другими, раз ты не можешь не пробудиться к осознанности «я», а затем к «я есть» и к миру, раз ты не можешь не творить, будучи Тем, которое абсолютно, Тем, которое есть проявленность, – что же делать?

Австралиец: Выпей еще пива.

Карл: Выпей пива, да. И тогда тебе явится Шекспир[73]73
  Игра слов: shakes beer.


[Закрыть]. Когда это исчезнет, и Шекспир исчезнет, когда не будет вопроса «быть или не быть?»…

Клара: То есть, это означает, что докладчик всегда будет присутствовать? Я имею в виду, я слышала, что мистики говорят о состоянии «не-ума»…

Карл: Да, если бы ты признала себя в этом «я», в докладчике, во всем, что ты переживаешь, не считая это чем-то отличным оттого, что ты есть. По сути своей ты есть То, которое является переживающим, переживающим то, что переживается, поскольку ты – это То, которое есть. В Том никогда не было никакого ума, ничего не было, ничего, что может потревожить тебя, поскольку То, которое является самой свободой, не может быть потревожено свободой.

Эта свобода суть отсутствие второго. Поэтому все, что есть, является развлечением с помощью говорения, Я говорит с Я. И что? Само-развлечение. И кому тогда нужно, чтобы Я заткнулось? Какому второму Я?

Что обладает «не-умом»? Абсолютный не-ум присутствует, если ты видишь, что все, что есть, есть Я и пребывание им. Будучи в абсолютной степени тем, что ты есть, ты являешься Тем, которое есть само бытие. Итак, ты – это То. Никогда не было, никогда не будет никакого ума. Тогда что такое не-ум? Нет ни ума, ни не-ума. Оба являются идеями.

И кому нужен «не-ум»? Уму. Только ум тревожится из-за ума. Не обращай внимания! (смех)

Все, с чем ты сталкиваешься, исходит из этой идеи о том, что чему-то требуется изменение, что-то должно быть другим ради того, что ты есть. Все это появляется и уходит и не может уничтожить тебя, поскольку ничто никогда не могло сотворить тебя. И что теперь?

Клара: Может быть, мне стоит попробовать кофе вместо чая.

Карл: Гроб?[74]74
  Игра слов: coffee – coffin.


[Закрыть] (смех) Говорю тебе, в тот момент, когда ты думаешь, что живешь, ты делаешь шаг в гроб и умираешь. Любая идея о том, что ты жива, делает тебя мертвой. Так что эта идея о жизни, о рождении – это «гробовая» идея. Она сразу же становится твоими похоронами. Любая идея о том, что ты живешь, – это самоубийство. Ты делаешься объектом. Ты переходишь из абсолютного бытия в относительную идею «я живу». Поэтому все это – гроб. Все обитатели его – трупы.

Аико: Пападжи говорил «кладбище».

Карл: Кладбище, да, страна теней для трупов – этих образов.

Луиза: Из страны теней в страну милости.

Карл: Это страна милости, поэтому она пуста.

Луиза: Безумие.

Карл: Это то, о чем Иисус сказал: «Пусть мертвецы хоронят мертвецов». Не беспокойся. Идеей о том, что ты инкарнировалась, что ты рождена, ты убиваешь себя. Поэтому рождение – это видение того, что то, что ты есть, никогда не рождалось. Это второе рождение того, что ты есть.

Луиза: Это вспоминание.

Карл: Вспомнить все. Должен прийти Шварценеггер? Нет, оставь губернатора в Калифорнии. (смех)

Рождение подобно идее Кришны. Даже Рамана говорил об этом. Второе рождение твоей абсолютной природы – это видение того, что то, чем ты являешься, никогда не рождалось. Любая идея, которую ты создаешь о себе, всякое определение себя убивает тебя. Поэтому каждый момент, когда ты не являешься этим Абсолютом – этим абсолютным «не-знанием» того, что ты есть и что не есть, – каждый момент, когда ты отождествляешь себя с чем-то с помощью того или иного определения, является самоубийством. «Привет, само-убийство!» – «Привет, труп!». О, это не так уж и плохо. (смех)

Лиз: Ты не оставляешь нам надежды, Карл.

Карл: Надежды? Никакой надежды. Но это не новость.

Луиза: (со смехом) Не так плохо. Но и не так хорошо!

Карл: Это не хорошо и не плохо, в этом хорошая сторона дела.

Лиз: Никакой божественной любви, никакого приятия, никакой реинкарнации. Нет ничего.

Карл: Никакого выхода.

Тереза: Никакой лучшей жизни, никакого расслабления.

Моника: Никакого просветления.

Тереза: Никакого улучшения.

Карл: Я бы сказал, что ты не можешь сделаться более просветленной, чем ты уже есть.

Моника: О Боже!

Карл: Тебе всегда хочется большего.

Моника: Нет, лучшего!

Карл: Лучшего просветления. (смех) Нет, все сводится только к этому самому уму, к идее обладания. Если ее нет, то никому нет дела. Есть беззаботность. Но в тот момент, когда ты отождествляешь себя с чем-то, появляется «мое». Это «мое» появляется из рождения, из разделения. Ты создаешь «мое бытие». И тогда все, что ты ни делаешь, – это желание улучшить это бытие, которое принадлежит тебе. Такова природа этого.

Но все, что ты можешь улучшить, мертво. Пусто. Все это секонд-хэнд. Тряпье. Все еще болит голова?

Луиза: Вот сейчас все нормально. Именно в данный момент все в порядке.

Карл: Именно в данный момент все прошло. Мгновенное изгнание.

Луиза: Наказание?[75]75
  Игра слов: banishment – panishment.


[Закрыть]

Карл: Наказание контроля. Головной болью.

Луиза: Ты сейчас опять над этим работаешь, а?

Карл: Я над этим работаю? (смех)

Моника: Он отослал бы ее обратно.

Карл: Нет, я испытываю сильное сострадание к этому. Обычно я действительно ничего не делаю. Но это достаточно сложно.

Никто не может выдержать этого. Когда есть кто-то, кто ничего от тебя не хочет, ничего не хочет дать, ничего изменить, ничего делать, то для личности действительно сложно пребывать в этом. Потому что это худшее, через что может пройти личность. Никто ничего от нее не хочет. Тебе не нужно ничего менять, тебе не нужно улучшать, тебе не нужно ничего делать – это словно убивает тебя. Это убивает идею «тебя, которому нужно что-то делать». Ты оказываешь отчаянное сопротивление, потому что это забирает все твои идеи о жизни, о бытии личностью, которой нужно совершенствоваться. На тебя нет никакой реакции. Тебя даже не знают.

«Кто вообще этот парень? Он не разговаривает со мной. Поговори со мной!» «Нет. Я тебя даже не знаю». «Признай меня! Скажи мне, что я созрел. Скажи мне, что, возможно, я неудачник, все, что угодно, но только поговори со мной. Скажи мне, что что-то должно измениться во мне, потому что, если я могу измениться, значит, я все еще живу. Но ты говоришь со мной так, словно я уже мертв». «Да, ты мертв!»

Луиза: Да, похоже на то. Творение этого молотка отвлекает на себя внимание, так что я ощущаю его в своей системе тело-ум. Знаешь, это как отпечаток. Иначе, возможно, я бы ничего не чувствовала. Это как фокус с ощущением манипуляции.

Карл: Что?

Луиза: (со смехом) Всякий раз, когда я думаю, что сижу на ней – тыдым-тыдым-тыдым! – я сваливаюсь с этой лошади. Неоседланная лошадь скачет галопом обратно в пустыню!

Карл: Лошадь просто исчезает под тобой. Бог ты мой, ты – это летающий ковер. Ты не можешь нигде приземлиться. Подушка для бытия.

Луиза: Питомец?[76]76
  Игра слов: pad – pet.


[Закрыть]

Карл: Питомец бытия. Петаль[77]77
  Лепесток.


[Закрыть]. Хм.

Абсолютный контроль означает быть бесконтрольностью

Джеймс: Карл, возвращаясь к тому, о чем ты говорил в начале, – о видении. В этом видении «я» и вселенная исчезают, правильно?

Карл: Есть только То, которое суть само бытие, потому что когда ты являешься Тем, которое есть видение, тогда ты все, что есть, – разделенности нет. Когда ты являешься Тем, которое есть переживающий, ты – То, которое переживает и является переживанием, поскольку ты и есть это абсолютное переживание.

Ты – это То, которое есть переживающий, но сам ты – не переживающий. Ты есть То, которое есть личность, но ты – не личность. Ты – То, которое есть тело, но ты – не тело. Так что, если ты – это То, которое есть, тогда ты являешься тем, что является переживающим, переживанием и тем, что переживается, – в присутствии этого и одновременном отсутствии. Тогда нет разницы. В присутствии того, что есть мир, или в отсутствии мира только То, которое есть, есть.

А То понятия не имеет о бытии или небытии Тем. Точно так же можно сказать, что ты – это То, которое есть видение, но ты не являешься видением: ты – То, которое есть видение. И будучи Тем, которое есть видение, ты являешься тем, что является видящим, и тем, что является целым миром. Потому что все, что есть, есть Сердце. Поскольку ты – это То, которое есть мир, ты больше не знаешь мира, потому что все, что есть, есть то, что есть ты. И в этот момент ты – не видящий, не видение и не то, что видимо, поскольку ты есть То, которое есть. В присутствии и в отсутствии. Разницы больше нет.

Для того чтобы существовать, переживающему требуется наличие переживания и того, что можно переживать. Но То, которое есть переживающий, не нуждается в присутствии переживающего переживание, бла-бла-бла. Оно абсолютно не обусловлено никакими обстоятельствами. Все обстоятельства нуждаются в обстоятельствах, переживающему требуются обстоятельства переживания, но То, которое является переживающим, не нуждается ни в чем.

Это слишком сложно, а?

Джеймс: Да, я что-то совсем запутался.

Карл: Вообще-то это просто. Просто быть этим, но не понимать.

Джеймс: Невозможно понять.

Карл: Но «невозможно» – это еще одно слово ума. То, что является абсолютным духом, не имеет границ понимания.

Джеймс: Да.

Карл: В понимании беспредельного духа, или разума, больше нет «я». «Я» живо только тогда, когда есть пределы понимания, а ум может существовать, только если у него есть предел. В беспредельном разуме, или духе, ума больше нет.

Это вроде того, о чем она говорила, – тотальный «не-ум». Потому что в абсолютном, безграничном разуме, или духе, никогда не было никакого ума. Ум просто подобен одному аспекту понимания, того абсолютного понимания. Ум просто означает ограничение, предел понимания. Но у понимания никогда не было никаких пределов, поскольку «предел» – это только аспект переживания предела. Этого предела никогда не было, разве что в качестве проявления ограничения в Том, которое безгранично, которое первично.

Укрощение быка, контроль ума происходит не путем контроля, а простым пребыванием тем, что ты есть. Ты есть то, что ты есть, само бытие, в нем никогда не было и никогда не будет никакого ума. Ум – это просто образ, подобный сновидческому образу или форме, его никогда не существовало. Но не благодаря контролю ума, контролирующему ум, потребности в «не-уме» и бла-бла-бла – абсолютный контроль означает быть бесконтрольностью, быть Тем, которое есть само бытие, у которого нет второго. В Том невозможен никакой контроль.

Контроль присутствует только в идее «второго я». Но когда есть видение, что второе «я» – это только идея, образ, фантом, – что контролировать? Фантом ты в любом случае не можешь контролировать. Анна, все в порядке?

Анна: Да, в определенном смысле. Но я сегодня слишком вялая, так что…

Карл: Ого. Сегодня день Шивы. Очень вялый.

Анна: Именно так.

Карл: Луны нет. Сегодня луна Шивы.

Лиз: Луна Шивы? Такой не существует!

Мистер Айер: Новолуние.

Карл: Или можно сказать «безлуние». В следующем месяце будет праздник Махашиваратри (ночь Шивы). Большой.

Лиз: Ты останешься на него?

Карл: Нет, я как раз в этот день улетаю. Я бы предпочел не оставаться, потому что будет весьма многолюдно. Маха случается каждые двенадцать лет?

Мистер Айер: Каждый год.

Карл: Каждый год. Каждые двенадцать месяцев.

Мистер Айер: В каждом месяце есть Шиваратри, но именно в этом месяце Шиваратри празднуется.

Карл: Да, это маха. Каждые двенадцать месяцев, двенадцатую луну или тринадцатую луну. Тогда приезжает много народу.

Мистер Айер: Но не издалека. Обычно из соседних деревень. Не такая уж и большая толпа.

Карл: Не такая большая, как на Дипам (фестиваль Огня).

Мистер Айер: Нет.

Карл: Но все равно достаточно, я думаю.

Тереза: В прошлом году я была на Шиваратри в Варанаси. Там была процессия садху, слонов и все такое.

Карл: Большой праздник.

Лиз: Это что-то особенное.

Карл: Так что же делать? Я помню, три года назад, когда умер Йоги Рамсураткумар… Три или четыре года назад?

Франческо: Три.

Карл: Три. Аппараты были отключены.

Тереза: В день Шиваратри?

Карл: Ага.

Моника: О, правда?

Карл: Чтобы сделать это как можно более благоприятным. Это абсолютное учение о беспомощности. Йоги Рамсураткумар, величайший мастер сиддхи в Индии, был прикреплен к аппаратам и отключен от них в благоприятный день. Не мог принять никакого решения, да его это и не волновало, поверь.

Франческо: Ну, а какой день нравится тебе?

Карл: Мне? Ну, любой, какой нравится тебе.

Франческо: Завтрашний? (смех)

Карл: Если найдешь штепсель.

Франческо: Ты не поверишь, но это возможно. Все может измениться. Все еще слишком много. Все еще. О Боже.

Карл: Однако, возвращаясь к беспомощности, – это действительно сродни великому учению, абсолютному учению. Быть величайшим мастером на всем свете и лежать там в абсолютной зависимости от машин, чтобы потом ученики решили, когда выдернуть штепсель, дабы сделать это очень благоприятным… Там лежала сама беззаботность: даже рука поднималась с помощью шнура. Ведь вокруг него был дом из стекла: каждый мог нанести визит. Приятное зрелище, а?

Франческо: Я ходил.

Карл: Это было здорово! Мне понравилось.

Франческо: Энергия была хорошей.

Карл: Да, но видеть такое! А потом, когда он умер, труп сидел в кресле, а вся комната была наполнена синевой, абсолютно синей энергией, этой космической энергией. (,присвистывает) Это было здорово. Слон вырвался на свободу из трупа.

Миссис Анджелина: Карл, апперцепция происходит вопреки моему видению или нет?

Карл: Ты имеешь в виду, вопреки действию или не-действию видения?

Миссис Анджелина: Да.

Карл: В отсутствие того, что можно воспринять, остается просто то, что можно назвать «пустотой» или тотальным отсутствием всякого сновидения. Но ты по-прежнему являешься абсолютным сновидящим. А затем, при пробуждении к осознанности, начинается сновидение с относительным сновидящим. Абсолютный сновидящий – это всегда та апперцепция, в которой возникает воспринимающий. С воспринимающим приходит восприятие и то, что можно воспринимать, «я есть такой-и-такой». То есть, эта апперцепция, То, которое есть само Я, с восприятием, или процессом восприятия, или без него, есть то, что есть. Воспринимающему нужно воспринимать.

Миссис Анджелина: То есть, когда ты говоришь: «Просто смотри»…

Карл: Когда есть видение, просто смотри, но не будь видящим.

Миссис Анджелина: Ладно.

Карл: Просто смотри. Смотрящий есть только тогда, когда он дает определение тому, что видит. Так и определяющий, как видящий, определяет то, что отделено, что видимо.

Миссис Анджелина: Видящий всегда присутствует?

Карл: Не всегда. Нельзя сказать «всегда». Этот абсолютный видящий, То, которое существует до относительного видящего, не появляется и не исчезает. Но отделенный видящий, который есть тогда, когда есть видение и то, что видимо, – непостоянен. Поэтому То, которое пребывает до относительного видящего, в котором возникает этот видящий, который видит то, что видимо, является тем, что ты называешь «апперцепцией».

Можно сказать, что здесь и сейчас находится то, чем ты являешься, воспринимающее то, что может быть воспринято, а тем, что составляет часть этого восприятия, что является относительным воспринимающим, ты не являешься. Ты не отличаешься от него, но это уже фантазия – фантазия о видящем, который видит то, что видимо, или о том, что вообще не поддается воображению. Все эти воображаемые образы подобны сновидческому воображению Я-реализации, которой ты не можешь избежать.

Будь Тем, которое существует до того, что можно увидеть. Это то, что Мейстер Экхарт называл «оком Бога». То, что видит око Бога, не отличается от Того, которое есть Бог, но это не то, что есть Бог. Поэтому даже видение не является тем, что есть Бог. Ты не можешь дать этому определение. Оно близко к осознанности или состоянию холста, который пребывает вне времени или не-времени. В нем возникают все идеи, но само оно никогда не движется. Это что-то вроде указателя на То, хотя, по существу, не является им. Это даже за пределами холста или же первично по отношению к холсту, являясь Тем, которое есть холст, но не являясь ни холстом, ни тем, что на нем изображено. Есть вопросы?

Немка: Ich verstehe leider kein Wort. Ich kann kein Englisch[78]78
  К сожалению, я не понимаю ни слова. Я не говорю по-английски (нем.).


[Закрыть].

Карл: А, звучит хорошо. Она в самой хорошей ситуации, в какой только можно быть. Она не понимает по-английски. (смех)

Лиз: До нее дойдет лучше, чем до нас.

Карл: Говорю тебе, многим бы хотелось оказаться на ее месте, подальше от пекла. Ya, genie est einfach. Просто наслаждайся. Ich wei niemals was ich sage. Я сам не знаю, что я говорю. Но это действительно рай, когда не знаешь, что говоришь. Это не имеет абсолютно никакого значения. Это тотальная бесполезность. Я абсолютный Irrer[79]79
  Игра слов: irrelevant и Irrer – сумасшедший (нем.).


[Закрыть] – сумасшедший. Абсолютно сумасшедший.

Лиз: Но я наслаждаюсь каждой минутой этого.

Моника: Должна быть какая-то награда, иначе бы мы этого не делали.

Карл: Если То, которое есть Я, хочет, чтобы Я, чем бы оно ни было, помогло ему вспомнить, и ради этого помещает Я напротив Я, только чтобы увидеть, что ему и не надо ничего вспоминать, чтобы быть Я… если это награда… (присвистывает) звучит хорошо.

Чарльз: Ты мог бы как-нибудь дать целый сатсанг на немецком, чтобы все мы, не говорящие по-немецки, смогли извлечь пользу. (смех)

Карл: А на следующий день на японском.

Чарльз: На зулу!

Моника: На суахили!

Тереза: На тарабарщине.

Карл: Да я постоянно говорю на тарабарщине. На вавилонском.

Тереза: Или на обезьяньем языке. И-и-о-о-а-а!

Карл: О, тебе нужно пересесть сюда! (смех)

Тереза: Я видела фильм «Грейсток: Легенда о Тарзане», а после него заговорила на языке обезьян. Мне очень понравилось. Ты перестаешь думать. Просто выражаешь себя: а-а-о-о!

Карл: О, они достаточно похотливые, поверь.

Чарльз: Не пробуй это здесь с нами. Они могут понять!

Карл: Тереза, ты слышала? Не делай этого в Тируваннамалае, они могут тебя понять!

Тереза: Да, там, где я живу, на крыше полно обезьян, и я наблюдаю за ними, и это похоже на «у-о»!

Карл: Лучше говори на иврите. Ой-йой! Вопросы? Ты не скопила ничего за последние дни? Ты пришла без кучи вопросов ко мне?

Лиз: Она осторожна.

Карл: Она оставляет их дома, где они в безопасности. (смех)