Текст книги "Просто глоток кофе, или Беспощадная Милость"

Нет ни одного мгновения без Того, которым ты являешься

Мистер Айер: Ты можешь что-нибудь рассказать о своем взгляде на мистические силы йогов, например Йоги Рамсураткумара? Он вернул здоровье многим людям.

Карл: Я бы сказал, что его обвиняют в этом, но он здесь ни при чем.

Мистер Айер: Прошу прощения?

Карл: Можно сказать, что здоровье имело место, но не благодаря Йоги. Это простое совпадение. Исцеление приходит из того же источника, что и болезнь, а не от Йоги. Он никогда ничего не возвращал, и он всегда указывал на это. Можно назвать его «Божественным ребенком», но это просто означает, что он является Тем, которое есть абсолютный Источник вселенной. Но все происходит не из-за этого.

Абсолютный сиддха – а ты им являешься, этим абсолютным Источником, который есть само приятие или сама Милость, – это Источник всего. Это Источник как болезни, так и здоровья. Благодаря ему все приходит, но ты не можешь сказать, что именно, – ничего особенного из него не появляется. Тебе нужно смириться с тем, что ты есть Источник войны и мира, всякого уродства и красоты – всего: ты – Источник этого.

А Йоги Рамсураткумар был указателем на это: быть беспомощностью, которая суть абсолютный Источник всего, что ты можешь себе вообразить. Но из-за этого не происходит никакого особого исцеления или еще чего-то. Это даже создает болезнь, поверь.

Мистер Айер: Подобные вещи не происходили с Раманой или Нисаргадаттой Махараджем. Только в случае Йоги сталкиваешься с подобными вещами.

Карл: Я не читал книг Йоги или того, что он говорил. Я просто смотрю в То, что он есть, или был, или олицетворял собой. И для меня, когда я встретился с ним и рассмотрел его, он олицетворял собой ту самую беззаботность или беспощадность бытия. Он не олицетворял собой все то, что было о нем написано, – нищего, или мастера сиддхи, или я не знаю, что еще.

Мистер Айер: Вот один пример. Мой брат посещал его каждый вечер лет десять-пятнадцать назад. Как-то вечером он сказал: «Свами, меня не будет здесь несколько дней, потому что мне предстоит операция на горле». Йоги спросил его о проблеме, и брат объяснил. На что Йоги ничего не сказал. Он просто подозвал его и благословил. На следующий день тот отправился на операцию. Перед операцией его предварительно осмотрели и не обнаружили ни единой причины для операции. Поэтому его отправили домой.

Карл: Магия.

Мистер Айер: Он сразу же приехал из Пондичерри, чтобы повидаться с Бхагавсшом и рассказать ему о том, что случилось в больнице. Тот сказал: «Я все знаю. Ступай домой, прими это и приходи, пожалуйста, завтра».

Карл: Подобное рассказывают об Иисусе и других.

Мистер Айер: Да. Иисус тоже много занимался целительством.

Карл: И, тем не менее, исцеляет не он.

Мистер Айер: Это то, что я не могу понять.

Карл: Окончательное исцеление дает тебе абсолютное знание о том, что ты есть, знание о твоем бытии Тем, нерожденным, никогда не умирающим, – а не исцеление некого тела. Потому что то исцеление, то указание на природу Сердца, которым ты являешься, и есть абсолютное исцеление. Исцеление тела, возможно, является побочным эффектом или чем-то вроде этого, но чье бы тело ни было исцелено, сейчас оно мертво. Это временная корректировка.

Все подобные чудеса и сказки – тоже временные, относительные, вроде потрясающего шоу Дэвида Копперфильда, который может заставить исчезнуть целый самолет, или Саи Бабы, который может произвести лингам. Что делать? Не важно. Ни то, ни другое не имеет значения. И то, и другое – волшебство сознания, которое может делать все, что угодно. Оно может заставить гору появиться и исчезнуть. Оно может заставить целую вселенную появиться и исчезнуть.

Что может быть более волшебным? Ты – абсолютный волшебник. Ты заставляешь появиться целую вселенную, просто принимая ее за реальность. Ты творишь все одним только взглядом на это.

Женщина: Это лила или майя?

Карл: Майя? Хьюго? Он здесь большой гуру, немецкий гуру. (смех)

Тереза: Эй, кто приходит и уходит? Хьюго.

Карл: Хьюго Майер. Хорошее имя. «Кто уходит? Майя»[80]80
  Who goes? Maya – звучит как Хьюго Майер.


[Закрыть]. То есть, майя приходит и уходит.

Берта: А как насчет Карла? (смех) Ренц!

Карл: I rent and rend[81]81
  Rent – что-то, сдающееся в аренду; rend – отрывать, насильно разлучать, щель.


[Закрыть].

Мистер Айер: Другая вещь. Я слышал, что существуют добрые и злые духи, овладевающие людьми и контролирующие их действия. С такими вещами не сталкиваешься у Раманы или Нисаргадатты, но в случае некоторых йогов иногда с таким сталкиваешься. Как к этому относиться? Возможно ли, чтобы тебя контролировали другие сущности? Существует ли такое?

Карл: Если ты носишься с идеей, что был рожден, что вообще ты – существо и что есть другие существа, то пребываешь в стране теней, и другие духи будут контролировать тебя. Пока ты стремишься контролировать духов, они контролируют тебя. Пока существует второе «я», пока вообще существует «я» в виде призрака, ты окружен врагами, другими призраками. Ты полон призраков, ты создаешь шесть миллиардов призраков просто тем, что считаешь тот первый призрак – «я» – реальным. По-этому для тебя, который сам является духом, существуют хорошие и плохие духи. Пока ты остаешься духом, окруженным другими духами, для тебя существуют хорошие и плохие духи, подобно хорошим и плохим людям. Это просто различные области материи, личностные, духовные области, измерения. В этом сне есть все.

Все это приходит вместе с первым «я». С первым призраком ты создаешь всех остальных призраков. Ты окружен хорошими и плохими призраками, потому что у тебя есть потребность контролировать.

Но осознав, что первая «я»-мысль – это призрак, фантом, ты становишься первичен по отношению к ней, абсолютно первичен в тотальном отсутствии всякой идеи о том, чем ты являешься и чем не являешься. Тогда нет призрака, нет мира, ничего больше нет; только То есть то, что есть. Остальное – мимолетные тени или образы, появляющиеся, как сон, и даже сновидящий, «я», является сновидческой фигурой, появляющейся и исчезающей.

Но в тот момент, когда ты начинаешь считать этого первого сновидящего реальным, сновидение тоже становится реальным. И в этом сновидении существуют духи, призраки, хорошие и плохие парни, все, что угодно. То есть, все это зависит от первого, корневого «я».

Когда Йоги говорит тебе, что существуют хорошие и плохие духи и они могут овладеть тобой, то сам он – все еще призрак. Он может говорить только с позиции того, что знает. Всем, что он познал внутри этого духа – призрака, фокусника, чародея, бла-бла-бла, – он становится. Возможно, он способен контролировать энергию, возможно, он становится великим мастером чего угодно. Но это все равно…

Мэри: Проекция.

Карл: Проекция, в которой одна тень контролирует другую тень. Вот и все.

София: Но как насчет Раманы, который явился Пападжи и сказал ему…

Карл: Почему бы нет? Все правильно. Это не привидение, являющееся другому привидению, это просто один образ, возникающий перед другим образом в качестве некой подсказки. Вроде этой горы. Там есть гора? София, там есть гора? Один видит гору, а другой видит чистый свет. Какая разница?

Есть Рамана, есть свет, принимающий образ Раманы в качестве символа, как намек, как гора, являющаяся тотальным указателем, абсолютным указателем на То, которое существует до горы. Так что, если все бытие, То, которое есть само бытие, считает эту гору тотальным указателем на То, которое есть бытие, так что же? Когда образ Раманы становится символом для Пападжи в том явлении, так что? Поскольку тот образ был аспектом, он никогда не обладал жизнью, поэтому он не может умереть. Даже здесь и сейчас Рамана по-прежнему жив в виде образов.

Франческо: Да, но в той критической ситуации Рамана явился перед Пападжи и велел ему отправиться в Тируваннамалай и повидаться с Раманой.

Карл: Да, и что? Сознание не может этого сделать?

Франческо: Это помогло ему, потому что он ездил по Индии много лет в поисках гуру и не мог найти.

Карл: Он всегда танцевал с Кришной.

Франческо: Да, но это другое.

Карл: Что другое?

Франческо: Ну, Рамана явился прямо перед ним и велел ему ехать в Тируваннамалай.

Карл: И Рамана спросил его, где сейчас Кришна.

Франческо: Да, но когда Пападжи, собственно говоря, приехал в Тируваннамалай и оказался перед Раманой, то, как рассказывал Пападжи, Рамана посмотрел ему в глаза и дал ему возможность понять, чем он является.

Карл: Меня там не было.

Франческо: Меня тоже. Но я надеюсь.

Карл: Я надеюсь, что однажды это случится с тобой.

Франческо: Для этого я сюда и прихожу. Каждый день!

Мэри: Намекни, намекни!

Франческо: Посмотри мне в глаза! (смех)

Карл: Вопреки тому, что ты только что сказал, вопреки воплощению Раманы, вопреки горе или всему, что ты себе воображаешь, ты есть. Я могу только еще раз указать на это. Вопреки твоему пониманию этого «почему», ты есть, не «благодаря» ему. После этого не может быть большего понимания. Возможно, присутствует определенный контроль некого понимания неких обстоятельств, но он не может контролировать То, которое есть ты, в качестве Того, которое является пониманием.

Ты не можешь ничего добавить к абсолютному пониманию, которым ты являешься, посредством относительного понимания того, почему и к кому явился Рамана, и прочего тра-ля-ля.

Франческо: Да, но это просто приятно. Если бы я был в Италии, и Рамана оказался бы за дверью и сказал мне: «О, Франческо, как поживаешь?», то это было бы приятно, понимаешь? Это просто как «выпей еще кофейку».

Карл: Если бы это было так, то ты бы об этом не говорил. Я не говорю, что здесь есть что-то плохое или хорошее, я просто говорю, что нет ничего особенного в том, что у кого-то есть какие-то видения.

София: Значит, если тебе снится мастер, или происходит видение мастера, или присутствие мастера, это абсолютно то же самое?

Карл: Снова и снова я могу тебе только сказать, что не существует ни одного мгновения, ни одной вещи вне Того, которым ты являешься. А То есть сам мастер. Ты – это То, который является мастером. Мастер, которого ты можешь воспринять, – лишь простое отражение этого. Поэтому те образы, которые ты называешь своим мастером, остаются только образами. Но тот мастер, которым ты являешься, который присутствует в каждом данном моменте или обстоятельствах, – вне его что такое мастер? Тогда не было бы ни обстоятельств, ни явления Раманы, и не было бы сна о мастере и всем этом. Так что этот мастер, эта Милость, которая есть то, что есть ты, всегда здесь, не зная появления и ухода.

Какой-нибудь мастер образов, появляющийся и исчезающий, возможно, и оказывается приятным довеском или чем-то таким, но он не может ничего добавить к тому, что ты есть. Если ты наслаждаешься этим – о'кей. Но если ты превращаешь это в нечто особенное, в «мое» восприятие мастера и в «я избранный, потому что мастер приходит ко мне по ночам» и принимаешь это на свой счет, тогда ты снова в заднице.

Мэри: Это неверно.

Карл: Верно или нет. Ты просто принимаешь что-то на свой счет. Вроде опыта просветления. В тот момент, когда ты принимаешь его на свой счет, ты носишься по округе и хочешь продать его. «Мой опыт!» Это что? Но именно так оно и происходит.

Берта: Мы говорим о Том, в котором ты упрочен.

Карл: Нет, я ни о чем не говорю. Забудь!

Берта: Ты говоришь о чем-то таком, о чем невозможно говорить.

Карл: Вот и я говорю, что говорю о том, о чем не могу говорить.

Берта: Так делают все мастера. Это еще одно слово для «мастера».

Карл: Это твоя проблема, если ты называешь меня «мастером». Я не знаю никаких мастеров.

Берта: Но это то, что делают мастера. Они говорят о том, что не может быть выражено словами.

Карл: Да, я мастер разговора. (смех)

Тереза: Главный мастер.

Мэри: Никакой головы!

Карл: Я – месть немцев Голландии! (смех)

Моника: Нет, месть голландцев немцам! Наоборот. (смех усиливается)

Мэри: Кто-то на днях придумал красивый образ. Сказал, что Рамана Махарши и Аруначала – это одно и то же. Аруначала является потенциалом, тотальностью, электричеством, а Рамана – электрической лампочкой, кинетической, светом, излучением. И что они суть одно и то же. Я подумала, что сказано хорошо. Это всего лишь образ.

Карл: Симпатичный образ. Я бы сказал, что есть стабильный свет и струящийся свет. Это все. И то, и другое – свет. Вроде того, как гора Кайласа является домом Шивы, а эта (имеет в виду Аруначалу) – сам Шива.

Абсолютное «выхода нет» – это покой, все остальное – попытка бегства

Француженка: Касательно творения в том смысле, в каком ты это используешь: я творю мир с помощью органов чувств?

Карл: Нет, ты ничего не творишь. Ты не можешь творить то, что уже есть.

Француженка: Да, но ты говоришь, что мы являемся творцом.

Карл: Творец – часть творения. Идея Бога как «Творца» часть творения. Этот Бог-Творец часть проявления Я. Но не существует ничего сотворенного, поэтому нет никого, кто что-то творит путем направления внимания или видения чего-то. Есть только Я, только Сердце, но нет творца и нет творения. Поэтому ты никогда не сможешь ничего сотворить, направляя свое внимание на что-то.

Француженка: Раньше ты говорил, что взглядом ты создаешь, ты делаешь этот мир реальным.

Карл: Нет, путем принятия этого творца за реальность появляется творец и некое творение. Но, собственно говоря, все это есть Я, а Я бесконечно и никогда не появляется и не исчезает. Становясь творцом в качестве «я», полагая этого творца реальным, ты отделяешься оттого, чем уже являешься. Ты принимаешь образ, форму за реальность, но даже этот «Бог-Творец» является образом, простой идеей. Из той Безбоговости, которой ты являешься, из рая незнания ты вступаешь в некую идею.

Из этой идеи «творца» ты создаешь образы и формы. Ты становишься бесформенным сознанием – творцом, творящим все виды «ин-форма-ции». Но уже это является сном. Это подделка. Так что ты никогда ничего не творила, поскольку никогда не было ни творца, ни творения. Все, что есть, есть Сердце, или Я. И в Том нет ничего появляющегося и уходящего. Так что творения нет, равно как нет появления и исчезновения. Что с этим делать?

Француженка: Ничего.

Карл: Тогда ты видишь, что все, что исходит из того сновидящего, из представления об образе сновидящего, пробуждающегося утром, просто часть абсолютного сна, который существует абсолютно, не появляясь и не исчезая. Поскольку нет разницы между Тем, который является абсолютным сновидящим, и абсолютной реализацией, в этом нет возникновения и смерти. Ничего не происходит. Ничто никогда не сможет исчезнуть, ибо ничто никогда не возникало. Ничто никогда не было сотворено, поэтому нечему умирать.

Не существует даже иллюзии появления и исчезновения. Даже эта иллюзия бесконечна. Нет ничего, сотворенного тобой.

Француженка: Когда я говорю это, я – это не маленькое «я».

Карл: Большое «я». Гигантское «я». (оба смеются) Нет, То, которое есть Я, никогда ничего не создавало. Нет такой вещи, как творение или творец, в том, что является бытием. Есть только абсолютное бытие без возникновения и смерти. Ничто никогда не было создано кем-то, даже Тем, которое есть Творец. Все это суть сновидческая реализация, и этот сон предельно целен, являясь проявленностью, или реализацией, абсолютного бытия. Нечего видеть или понимать. Просто будь Тем, которое никогда не возникало, никогда не умрет, вечно нерожденным, которое никогда не было сотворено и не может ничего сотворить. (молчание)

Моника: А я думала, это все моя вина! (смех)

Карл: Но даже в том, что ты думала, что все это твоя вина, не было твоей вины. Это всего лишь тотальный указатель. И это покой. Все остальное – выдумка. Все остальное является, опять-таки, попыткой понять и контролировать то, что есть бытие.

Бытие, это мистическое бытие, тайну абсолютного бытия как таковую ты никогда не раскроешь. Ты должна быть ею. Когда ты являешься ею, нет ни знания, ни незнания об этом. Есть просто То, которым ты являешься, будучи тем, что есть. В Том никогда не было ничего созданного, или появившегося, или исчезнувшего. Ничто никогда не происходило с Тем, которое есть ты. Так что все эти события, сновидческие идеи, появляющиеся и исчезающие, не могут затронуть того, что есть ты. И только это является самим покоем. Все остальное – фикция!

Англичанин: Как тогда нам постигнуть этот покой?

Карл: Этот покой извечно постигнут и не нуждается в твоем постижении.

Англичанин: Как я пойму, что это так?

Карл: Здесь нет «как». Это никогда не произойдет во времени. Это никогда не вместится ни в одну идею. Этим никто никогда не будет владеть. Так что наготой бытия никто не может владеть. Ты должен в абсолютной степени быть ею. Ты должен быть этой наготой, которая есть абсолютное отсутствие всякого представления о том, чем ты являешься и чем не являешься. Ты являешься отсутствием отсутствия, которое суть всеприсутствие Того, которое есть само бытие и которое не знает переживания этого присутствия.

Англичанин: Похоже, в определенном смысле в качестве цели ты предлагаешь быть тем, что я есть, быть переживанием, пребывающим до феноменов.

Карл: Всем, от чего ты можешь уйти, ты не можешь быть. Ты не можешь уйти от существования. Поэтому ты не можешь не быть тем, что ты есть, но всем, от чего ты можешь уйти, ты не можешь быть.

Какие бы идеи ни появлялись и ни исчезали, это просто концепции. Они могут покинуть тебя. Веришь ты в них или нет – они все равно тебя покинут. Все, во что ты веришь, покинет тебя[82]82
  Игра слов: believe и leave.


[Закрыть].

Для того чтобы ты мог верить или не верить, ты должен существовать до рождения. А То, которое пребывает до системы представлений о бытии и небытии, ты не можешь достичь. Но вопреки знанию или незнанию этого, ты являешься абсолютным знанием, никогда «благодаря» какому-то относительному большему или меньшему знанию. Поэтому, как я и говорю, ты не можешь не быть тем, что ты есть, ведь ты никогда не терял себя.

Англичанин: Но, ты понимаешь, мне так привычно… я чувствую, что мне нужна техника. Просто это так прочно укоренилось. Я не могу уйти от того чувства, что мне нужно знать, как это делать.

Карл: Хорошо. Можешь выполнять техники. Почему бы нет? Я ничего не имею против них.

Англичанин: Но ты вроде как говоришь, что никакие техники не нужны.

Карл: То, которым ты являешься, не нуждается ни в какой технике. А тому, чем ты не являешься, требуются все на свете техники, лишь бы выжить. (смех)

Это нельзя смешивать. Тому, которым ты являешься, никогда не требовались никакие техники, но ложному «я» требуются все техники, лишь бы только выжить. Поэтому все, что делает то ложное, любая техника поддерживает в ложном жизнь. Эта ложная идея «творца», «я есть», сознание, делает все, прибегает к любой тактике, чтобы выбраться из этого «тик-така». Но все попытки выбраться из «тик-така» прикрепляют «тик-так» ко времени.

Все, что ты делаешь ради того, чтобы выбраться из времени, гарантирует тебе пребывание во времени. И как личности, как «я», тебе приходится делать время реальным. В противном случае, больше не было бы никакого «я».

Англичанин: Да.

Карл: Так что, что бы ты ни делал, это система выживания.

Англичанин: Мда, я понимаю тебя, но это не срабатывает.

Карл: Нет, это никогда не сработает. Это щелчок. Никогда. Ты – это никогда-никогда! Но ты никогда-никогда не услышишь этот щелчок. Потому что, когда этот щелчок происходит, не остается никого, кто мог бы его услышать.

Англичанин: Это все равно что застрелиться? Ты не услышишь выстрел.

Карл: Что-то вроде того. Ты уже умер, прежде чем услышишь выстрел. (смех)

Звучит хорошо. Все всегда будет слишком быстрым или слишком медленным для того, что ты есть. Поэтому я говорю тебе, что ты не можешь не делать садхану, но, вопреки садхане, существует То, которым ты являешься. Садхана поддерживает жизнь в том, что делает садхану.

Англичанин: Почему бы нет?

Карл: Да, почему бы нет? Я просто указываю на то, что ты не можешь стать тем, что ты есть, прекратив выполнение садханы, точно так же, как с помощью садханы ты не можешь стать тем, что ты есть. И то, и другое нормально; ни то, ни другое не имеет значения.

В этом и прелесть, даже садханы. Ты делаешь ее, но она не делается «кем-то». Это просто Само-развлечение, всю дорогу. Это же медитация! Это свобода, даже в медитации.

Медитация происходит только тогда, когда нет ожидания результата. Без намерения больше нет личности. Поэтому, когда есть медитация, тогда уже присутствует абсолютное космическое сознание как То, которое есть сознание, медитирующее о Том, которое есть Я.

Но намерение – когда есть действие с намерением – превращает тебя в личность. Намерение поддерживает жизнь твоего «я», потому что в нем заложена идея преимущества: медитация ради получения чего-то – большей личностной свободы, покоя, всего, что можно назвать. В этом нет ничего неправильного или правильного. Я просто указываю на функционирование этого – этого переживания «я» [поднимает большой, указательный и средний пальцы].

Функционирование «я» имеет намерение поддерживать собственную жизнь. И тогда появляется «я есть», просто медитация без намерения [поднимает большой и указательный пальцы]. А до «я есть» есть «я», осознанность [поднимает большой палец], а до этого есть Сердце [кулак]. Сердце никогда не нуждается в «я», «я есть» и во «мне», но все это возникает в Том, которое есть Сердце. Ничто никогда не создавалось, потому что Сердце – это первое и последнее.

Поэтому в каждой области, в каждом измерении, в этом так называемом мире, времени все нуждается в намерении, потому что время есть только тогда, когда есть намерение. «Я» есть только тогда, когда есть намерение. Поэтому все, что ты делаешь, поддерживает в этом жизнь. Это система выживания этого [большой, указательный и средний пальцы]. Когда намерение отсутствует, остается бесформенное «я есть» [большой и указательный пальцы], медитирующее. Безо всякого намерения это поддерживает жизнь в «я есть». А до этого существует чистое сознание в качестве «я» [большой палец], просто осознанность. И осознанность поддерживает жизнь в осознанности, просто самопроизвольно.

Но до этого существует То, которое есть осознанность, То, которое есть «я есть»-ность, То, которое есть «я есть такой»-ность. Это [несколько раз сжимает пальцы в кулак и снова разжимает] всегда есть То, которое есть Сердце [кулак], а это [несколько раз сжимает пальцы в кулак и снова разжимает] – реализация этого [кулак], и разницы нет никакой.

Ты не можешь создать потребности в Том [кулак], которое никогда не нуждалось в «я» [большой палец] или в этом [большой и указательный пальцы], или в этом [большой, указательный и средний пальцы]. Но это [большой, указательный и средний пальцы] нуждается в намерении, это [большой и указательный пальцы] не нуждается в намерении, а это [большой палец] нуждается в бытии Источником намерения и его отсутствия. Поэтому вневременность создает время и не-время. Но безвременность уже нуждается в Том, которое есть безвременность, как и то, что есть не-время, нуждается в Том, которое есть не-время, и то, что есть время, нуждается в Том, которое есть время. А То – это Сердце. Очень просто! Так будь Тем, поскольку ты не можешь не быть Тем.

Англичанин: Да. Чтобы быть этим, надо быть этим.

Карл: Другого пути нет.

Лиз: Очень просто!

Ирландец: Это «не-намерение» поддерживает жизнь в «я есть»? Это происходит совершенно естественно. В этом нет усилия.

Карл: Да, но «нет усилия» нуждается в неусилии, чтобы быть неусилием.

Ирландец: Я этого не отрицаю.

Карл: Да, но это все равно определение – «неусилие».

Ирландец: Но я слушал то, что ты говорил: «не-намерение» поддерживает жизнь в «я есть».

Карл: Но «не-намерение» есть только благодаря тому, что существует намерение у «я есть такой и такой». Иначе бы ты не мог дать ему определение. Не-время есть только потому, что есть время. «Не-намерение» есть только потому, что есть намерение.

Ирландец: Не вопрос, не вопрос.

Карл: Я просто указываю на это. Это как система выживания, потому что существуют противоположности, которые поддерживают друг друга на плаву. Пустота есть только потому, что есть полнота. Поэтому полнота пуста, а пустота полна. Форма суть не-форма, а не-форма суть форма. Выживание «не-формы» – это быть не-формой. Выживание «формы» – быть формой. Выживание «я» – быть я. Но для этого [кулак] не существует выживания.

Ирландец: Но ощущение такое, что никого нет.

Карл: Никогда никого не было. Тем не менее есть одно. Даже если сказать: «Никого нет», все равно есть одно. Кто переживает это «никого»? (смеется) Милый фокус. Милый куст и не-куст. Фокус без куста.

Чарльз: Теперь ты можешь не ответить на не-вопрос?

Карл: (со смехом) Это будет завершающим фокусом. Тебе нужно увидеть зависимость от «независимости».

Ирландец: Что это значит?

Карл: Идея «независимости» нуждается в независимости. Поэтому она зависит от независимости.

Ирландец: Однако идеи «независимости» не существует.

Карл: Но ты только что о ней говорил.

Ирландец: Я слушал тебя! (смех)

Карл: Но даже «я есть» зависит от я есть. «Я» зависит от я.

Мэри: А что насчет «есть»?

Карл: Что «есть»?

Мэри: Просто «есть».

Карл: «Есть» зависит от есть.

Мэри: «Есть» – это лучше, чем «я есть».

Карл: Лучше? (смех) Ты не можешь выбраться из зависимости от бытия. Это «выхода нет», когда ты зависишь от того, что ты есть. Ты не можешь убежать от бытия, поскольку ты есть То, которое есть бытие.

Поэтому существует абсолютная зависимость, поскольку ты не можешь убежать от того, что ты есть. Это абсолютная безвыходность. Немножко больше зависимости, немножко меньше – кого это волнует? В том-то и дело. Существует зависимость «я», существует зависимость «я есть» и так далее, которые зависят от абсолютной зависимости от того, что ты являешься Тем. Абсолютное «выхода нет» – это покой, а остальное – попытка бегства.

Миссис Анджелина: Что невозможно.

Карл: Любая твоя попытка найти выход из того, что есть, – это самоубийство, а потом ты жалуешься, что жизнь полна страданий. Всякий раз, когда ты хочешь убежать от того, что есть, ты хочешь убежать от того, что есть ты, и тогда ты страдаешь из-за этого. Это начало страданий: выход из приятия бытия Тем, которое есть бытие. Ты входишь в объектную жизнь, а потом хочешь убежать от объектной жизни. Но даже от нее ты не можешь убежать, поскольку даже она является переживанием того, что ты есть.

Ты не можешь не переживать то, что ты есть. Ты не можешь не реализовывать то, что ты есть, поэтому никакого побега никогда не случится, ни в каком смысле. Аллилуйя! Всем пока. Наконец-то аминь. Спасибо, спасибо. Я всегда удивляюсь, что кто-то меня слушает. Абсолютное удивление. (смех)