Текст книги "Первач"

11. Первач

Ночью он испугал Амину своими криками. Тихон бредил, и снилось ему наверняка что-то ужасное. Правда, позже он не мог вспомнить, что именно, значит, не настолько реальными оказались в этот раз ночные видения. Но зато сон овладел им так крепко, что Амина, как ни старалась, не могла его растормошить. Пришлось ей выбежать на улицу, чтобы набрать снега и приложить к горячему лбу Тихона. Только тогда он вынырнул из болезненного сна. Открыл глаза и увидел ее испуганное лицо. Ему было жарко и хотелось пить. Он взял из ее рук снежок и сунул в рот. Разжевал, ощущая приятно-холодную влагу.

– Где Алекс? Его не было?

– Нет.

– Который час?

Он поднес руку с часами к глазам. Фосфоресцирующие стрелки сошлись на двенадцати. Всего лишь...

– Свет выключили, – сказала Амина. – Видно, экономят.

Она села рядом, склонив голову на плечо.

– Здорово я напугал тебя?

Девушка молчала, казалось, она снова уснула. Тихон не стал уточнять. Заговорил, обращаясь скорее к самому себе, но был не против, если она услышит его:

– Знаешь, о чем я думаю? Что наша жизнь – это словно какая-то компьютерная игра. Ты, конечно, не знаешь, что это такое. Игра, выдуманная кем-то. Со своими законами, с ограниченными вариантами действий. Чтобы выиграть, нужно все делать определенным образом, а не иначе. И если ошибаешься, то проигрываешь – погибаешь или несешь потери. Я обдумывал разные варианты, как все могло бы решиться вчера... Амантур хотел отвоевать свой поселок, но погиб. И мне кажется, что я мог бы поступить немного по-другому. Тогда бы он остался жив. Вот только в этой игре, сделав ход, нельзя отыграть назад.

Все-таки она не спала. Он понял это по еле заметному шевелению: как будто Амина слегка качнула головой, не соглашаясь.

– Все уже случилось, – сказала она. – Почему ты не хочешь смириться и принять это? Что тебя гложет?

Его словно встряхнули ее последние слова.

– Я боюсь! Хотя и не знаю, чего именно. И не знаю, как нужно жить и поступать. Быть привязанным к этому миру? Бояться смерти или презирать ее? Убивать других ради того, чтобы самому жилось легче, или отдаться на милость судьбы и поднять лапки кверху? Мстить или прощать? Конечно, все шансы, что Амантур никогда бы не уступил. Никому! В этом заключался смысл его жизни. Он бы не стал делиться с чужаками тем, что принадлежит ему. Но где-то ведь оставался и другой, хоть бы и ничтожный малейший шанс поступить как-то иначе. Амантур не мог им воспользовался, но мог я. Понимаешь?.. И Нусуп прав, если в душе презирает меня...

– Нусуп дурак! – вырвалось у Амины.

Тихон продолжал изливать мучившие его мысли.

– Раньше мне казалось, что я решил для себя все эти вопросы. До недавнего времени я чувствовал себя прекрасно. Никому не был ничем обязан. Никто не стоял за моей спиной. Я был один и сам по себе. Теперь все переменилось...

Амина приподнялась и посмотрела на него.

– Ты глупый. Слишком много думаешь.

Тихон рассмеялся.

– Не рассердишься, если я спрошу тебя? – спросила Амина.

Дрогнула какая струна внутри, и возникло предчувствие, что вопросом своим она затронет самую больную тему.

– Спрашивай, – с напускным спокойствием ответил он.

– Зачем тебе нужно в Полосу? Ты знаешь, что там можно погибнуть, но идешь туда. Для чего? Ты жил там раньше?

И Тихон вынужден был найти в себе силы для подробного рассказа о прошлом... Начиная со смерти близких и до того момента, когда его выгнали с корабля и он поплелся в развалины, ища место, где заночевать.

– Мне так тебя жаль, – вздохнула Амина. – Ты считал, что имеешь право на одиночество. Потому что так проще, верно?! Ты боишься быть в ответе за кого-то. Я это чувствую. Но мне очень хочется, чтобы ты не отталкивал меня. И Нусупа, когда он поймет, что был не прав!

Казалось, она прочла его мысли. Неприятные мысли, от которых он старательно открещивался, но не мог лгать ни себе, ни ей – эти мысли исподтишка давили на него.

– Ты права. Вот этого я и боюсь. Боюсь, что снова не справлюсь. А что касается твоего вопроса, то на самом деле я не могу объяснить, зачем я иду в Полосу и что хочу там найти. Но мне кажется, что это судьба ведет меня туда. Сначала меня изгоняют с корабля. Потом я иду ночью вдоль развалин. И прихожу именно в то место, где впервые увидел тебя. Затем – то странное существо. Схватка с ним. И с этого момента мне, обычному человеку, понятно, что все это неспроста. Это как миссия, но я не могу понять ее смысл. А еще эти необычные видения. Помнишь, ты увидела раны на моих руках? Мне снилось, что я преследовал албасту и чудом не упал в глубокий колодец. Ободрал руки в кровь, пока вылезал. А потом оказалось, что кровь – на самом деле. А тот случай, когда я был уверен, что Мирбек может убить тебя и Нусупа? Я видел, как он выстрелил, и это было будто по-настоящему. До сих пор не могу понять, как такое возможно. А потом я видел вероятную гибель Амантура, и мы с Нусупом спасли его. Так что же это было – наваждение? И почему я не смог спасти Амантура, когда, наверняка оставался такой шанс?..

Какое-то время они молчали.

– Что-то происходит внутри меня. Это после встречи с албастой. Я перестал бояться холода. Меня посещают видения... – он осторожно дотронулся пальцами до лица девушки. – Ты веришь мне?

Неожиданно он обнаружил, что ее щеки влажны. Амина вдруг обхватила его ладонь обеими руками и принялась целовать.

– Бабушка была права. Ты ниспослан Аллахом!..

– Перестань!

Пришлось притянуть ее к себе и крепко обнять, чтобы остановить эти рабские замашки. Чувствуя жаркое дыханье на своей шее, он думал о тех женщинах, с которыми сводила его судьба за долгие годы одиночества. Никого из них он не любил и не желал любить, и ни одна не вызывала той нежности, что сейчас захлестывала его душу и была сильнее обычного плотского желания. Он готов был окончательно смириться с тем, что не суждено ему более оставаться отшельником. Одно только смущало: Амина была слишком юна, чтобы он мог позволить ей считать себя кем-то более, чем покровителем...

– Так ты возьмешь меня с собой? Пожалуйста!

– Куда же я теперь без тебя?

«В самом деле. Совсем девчонка, – подумал Тихон, – Неизбалованная и неискушенная. Простая и честная. Такая будет преданнее собаки... Дурацкое сравнение, но в точку...»

Он вдруг вспомнил об Алексе. Тот обещал предупредить, когда можно будет покинуть поселок. Должно быть, забыл.

– Пойду, выйду на улицу. А ты закройся и никому не открывай.

– Хорошо. И ты будь осторожен, – сказала Амина.

Выйдя из дома, Тихон осмотрелся. Было свежо, и снег искрился под светом луны. Тихон сошел с крыльца, намереваясь пройтись по улице и найти Эджертона. Хотя и не знал, где искать.

– Стой! – раздалось в тишине.

Кто-то застыл в тени между домами. В лицо ударил свет ручного фонаря, заставил зажмуриться.

– Это ты, который друг Алекса? – раздался голос.

– Да! – прикрываясь ладонью, как козырьком, ответил Тихон.

– Чего шатаешься?

– Мне нужен Алекс.

– Он сейчас у Вандермейера. Пойдешь по улице, свернешь направо, еще три дома, и ты на месте. И медленно иди, а то подстрелят! И отзывайся, если окликнут. Понял?

Как велел патрульный, Тихон дошел до пересечения с другой улицей и увидел небольшой домишко, скорее будку, из приоткрытой двери которой доносился механический треск. Висевшая за порогом лампа замигала в унисон звуку, что шел изнутри. Заинтересованный происходящим, Тихон встал в двери. Свет снаружи и внутри домика снова погас, однако, когда треск повторился, помещение вновь на миг осветилось. Подойдя ближе, Тихон увидел корпус механизма, возле которого вертелся человек. Заметив Тихона, тот подскочил к порогу.

– Ты кто такой? – механик, не дождавшись ответа, устремился обратно. Оттуда крикнул: – В технике разбираешься? Помочь сможешь?

Когда Тихон вошел в будку, внутри снова погасло.

– Немного разбираюсь, – он вытянул руки, чтобы не наткнуться на какой-нибудь предмет. Опять что-то зачихало, тускло зажглась лампа, но он сумел рассмотреть механизм подробнее. Понял, что это генератор. Рассмотрел и суетящегося рядом человека. Замасленная роба расстегнута нараспашку, мастер шатался, видно, устал от попыток справиться с машиной. Но когда он подскочил к Тихону и обдал перегаром, стало ясно, что мастер изрядно пьян.

Генератор вновь затрещал и свет вдруг вспыхнул так ярко, что лампа протестующе зазвенела. Как только треск прекратился, вновь стало темно. И опять в глазах Тихона засверкали яркие пятна.

– Вот сволота! Опять не хочет работать, собака! – пожаловался мастер и, судя по всему, решил пока мотор не заводить.

Уже зная о существовании генератора от Амантура, Тихон тем не менее был удивлен, что у партизан есть топливо. Это было неожиданно, поскольку никакие виды топлива, кроме примитивных природных (уголь, дрова) не были доступны в Резервации. На свету Тихон успел разглядеть огромный бак почти в кубометр. Свободно набрать такое количество топлива казалось невозможным даже в сытых районах Резервации. И уж тем более здесь, на южных границах. Даже простейший керосин. И он задал вполне резонный вопрос:

– На чем работает?

– Все тебе скажи! Помоги лучше! – проворчал мастер. – Ну, где ты там?

Он вложил Тихону в руку какой-то предмет. На ощупь – отвертку. Надо же, и инструмент у них есть! Но сам источник питания все же представлял для Тихона загадку. Быть может, из-за того, что здесь не пахло ни бензином, ни соляркой, как это обычно бывает. Впрочем, запах присутствовал, но какой-то странный. Он что-то напоминал, но опознать не удавалось. Он дотронулся до корпуса и постучал по нему.

– Полнехонька! – откликнулся из глубины будки мастер.

– Так на чем, говоришь, работает? – снова спросил Тихон.

– Ты дурак или не въезжаешь? Я же сказал, не твоего ума дело! А будешь задавать лишние вопросы, расскажу Вандермейеру. Он терпеть не любит болтунов. Еще скажи спасибо, охраны рядом нет...

Сказав это, он вдруг притих. Послышался шорох, мастер шмыгнул мимо Тихона, выглянул на улицу.

– А правда, где охрана? Как ты вообще здесь оказался?!

Но он, видимо, был слишком нетрезв, чтобы выяснить все до конца.

– Говоришь, мерекаешь в технике немного? Ладно, помогать будешь.

Уверенно, как кошка, он двигался в темноте, подсказывая Тихону, где не запнуться, где стоит наклониться, и подвел к изголовью двигателя.

– Ну-ка, зажги! – сунул ему в руку спичечный коробок.

– А не опасно?

– Не ссы!

С шипением зажглась спичка, и Тихон смог разглядеть рабочие части установки. Ничего особенного, все как должно быть: двигатель внутреннего сгорания, приводные ремни, собственно сам генератор, радиатор с вентилятором. Вот только необычный запах в глубине помещения был настолько силен, что от него слегка кружилась голова.

«Похоже на перегар», – наконец догадался Тихон. Но может ли один человек так испортить воздух своим пьяным дыханием? Если так, то почему здесь все не вспыхнуло от зажженного огня?

Мастер – теперь хорошо видно было его лицо, бледное, в полосах грязи, – протянул ему лучину. Тихон запалил ее с конца.

– Нужно снять и почистить свечи, – заговорил мужичок, втыкая лучину в держатель на стене. – Руки не слушаются. Совсем ослабли, сволочи. Не хотел пить, так разве ж устоишь? Только – чур, ни гу-гу! А то я заложу, что ты здесь вшиваешься и вынюхиваешь. Вот-вот, именно вынюхиваешь! – он загыгыкал.

– Не скажу, – сказал Тихон. – Я бы с удовольствием не вынюхивал. Как бы не обблеваться здесь от твоего запаха!

Мастер нервно захрюкал:

– Не боись, не сблюешь! Мне поначалу тоже тошно было. А потом решил, что эту жижу можно же и внутрь принимать. Тогда не так воняет.

– Какую жижу?

– Ну ты чудила! Сам же спрашивал, на чем работает!

– Так это генератор воняет?! – удивленно спросил Тихон.

– Он самый. Вентиляции же никакой, вот и прет, как от пропойцы.

Наверху Тихон увидел горловину бака и, приподнявшись на ступеньках короткой лестницы, открыл его. В ноздри шибанул ядреный запах алкоголя.

– Это...

Злотников не договорил.

– Первач! – воскликнул мастер. – Забойный! Первосортный! Только я тебе ничего не говорил!

Злотников не обладал особыми познаниями в области самогоноварения, но слово это помнил. «Первач» – именно так.

– Так вот почему воняет?! – воскликнул он. – И что, на самогоне хорошо работает?

– Система прогрессивного горения!

– Какая система?

Но мастеровой уже натужно сипел Тихону под ухо:

– Я же говорю, ежели ты не федеральный шпион, то зачем спрашиваешь? Будешь работать или нет? А то у меня сегодня руки совсем оборзели. Трясутся, суки!

Тихону вовсе не улыбалось конфликтовать с очередным сумасшедшим.

– Говори, что нужно, мастер-ломастер.

– Вот, совсем же ж другое дело! – обрадовался тот. – А вообще, меня Егоркой звать.

И они взялись за дело. Тихону не нужно было ничего подсказывать. Он достал очки, отыскал среди инструмента свечной ключ, с грехом пополам выкрутил туго затянутые свечи. Из цилиндров вырвался такой тяжелый дух, что голова закружилась. Пожалуй, если первач так хорошо горит, то, по идее, здесь все должно было вспыхнуть от испарений. Спички и зажженной лучины достаточно. Однако не вспыхнуло. Что ж, по крайней мере, это успокаивает...

Вкрутив протертые досуха свечи обратно, он проверил натяжение приводных ремней, отсутствие потеков. Разобравшись и с этим, осмотрел проводку и обнаружил то, чего Егорка, по пьяни своей, очевидно, не заметил.

– Здесь контакт слабый. От вибрации пропадает.

– Ай, молодца! Ну, давай, прикручивай, – по-деловому скрестив руки, Егорка сел на приступок фундамента будки и даже не пытался подняться. Наоборот, вытянул ноги, чтобы хорошо опереться на стенку и не рухнуть на пол.

Закончив, Тихон снова похлопал по баку.

– Полна коробочка! – заметил Егорка. – На зиму хватит!

«На зиму?!» – про себя удивился Тихон. По его мнению, хорошо бы хватило на пару недель. Видимо, у мастера совсем шарики рассыпались.

Когда он докончил, мастер, наконец, поднялся. Пошатываясь, накрутил на бобину стартера длинную веревку, отработанным движением дернул ее, а когда веревка вытянулась вся, брыкнулся на спину. Но дело свое он сделал: генератор сначала зачихал, затрясся, а потом заработал ровно и уверенно. И светло стало внутри, как днем. Улыбающаяся харя приблизилась к Тихону. Он не успел отстраниться от поцелуя.

– А ты молодец! – похвалил Егорка, заметно пошатываясь, и отстранил Тихона от генератора. – Пальцы только береги. А то поотрубает нахер!

Он протянул Тихону тряпку. Тот вытер ладони, пальцы, но черные мазутные пятна въелись крепко, только с мылом отмывать.

– Это же сколько топлива требуется, чтобы генератор работал достаточно долго? – не удержался он от вопроса. – Где его достать столько?

– Ты опять за свое?! Я же тебе сказал, мудозвон! Молчи лучше!

Егорка схватил его за шиворот, хотел встряхнуть. Тихон оттолкнул его.

Егорка упал, но сразу вскочил.

– Да я тебя!..

Тихон вовремя вильнул в сторону, и бросившийся на него Егорка треснулся головой об стену.

– Ах вот ты как?! Сука!.. – заголосил он. – А я же ж тебе всей же ж душой! Шпион! Шпион! Его зычный рев привлек охрану, и вскоре Тихон предстал пред грозные очи Вандермейера. Собственно, в той самой избушке, где намерен был отыскать Алекса. Немец и Эджертон сидели за столом, в центре которого, помимо разносортной жратвы, стояла открытая бутылка с прозрачной, как слеза, жидкостью. Тоже, наверное, самогон. Первач.

– Кто догадался остафит кенератор без охраны?! – проорал Вандермейер.

Судя по гримасам, которые заговорщицки строил Алекс, Тихон догадался, что они с толстяком только приступили к трапезе, и протрезвевший к полуночи Фриц-Фридрих-Великий еще не успел дойти до нужной кондиции. А значит, было чего опасаться. Смотря на Алекса, Тихон искал поддержки. Но тот глядел почему-то не в его сторону, а на стакан в руках Вандермейера. В ладони толстяка стакан казался немногим больше наперстка. Видимо, не скоро на него подействует алкоголь.

Тихон вдруг почувствовал, что от Алекса полилась энергия. Она буквально лучилась. Казалось, он даже сумел разглядеть визуально какие-то искрящиеся линии.

«Но почему он не смотрит на меня? Мне так нужно его внимание!..»

А вот Вандермейер смотрел. И взгляд его пылал яростью.

Поняв, что на поддержку друга не стоит рассчитывать, Тихон искал нужные слова. Надо было как-то выкручиваться.

– Прошу извинить, – робко начал он. – Я лишь хотел помочь.

– А кто тебя просил?! – заорал вдруг Вандермейер.

Стакан в его руке качнулся и, по идее, он должен был расплескать содержимое, однако ни капли не пролилось. Впрочем, Тихон был слишком напряжен, чтобы обдумать этот странный факт...

– Я его попросил, – услышал он, как слабо проблеял Егорка. – Бес попутал. Я же ж просто так. Без всякой задней мысли.

– Я не тебя спрашиваю, остолоп! – оборвал его Вандермейер. – Что ты хотел в кенераторной?! – повернулся он к Тихону.

– Просто интересно было...

– Интересно ему было! – завелся Егорка. – Я же ж говорю, шпион бэновский! Все выспрашивал, как да отчего работает. Пристрелить его или повесить!

– Заткнись! Здесь я комантую, итиот! – заорал на Егорку Вандермейер. – Verpiss dich! – он топнул ногой, едва не проломив половицу. – Верпиздых! – повторил он. – Исчезни, мутак!

Мастеровой быстро скрылся в дверях. Вандермейер обратил на Тихона свой лютый взгляд, но тут из-за стола, наконец, выполз Алекс.

– Слушай, Фриц, – сказал он Вандермейеру. – Давай уж выпьем. За генератор! Ведь наладили. А то бы мы с тобой тут в потемках сидели!

Вандермейер косо посмотрел на Алекса и вспомнил, что до сих пор держит в руке полный стакан. Судя по взгляду, удивился, что не расплескал.

– Фриц! Ну же!.. – сказал Алекс. – За удачу!

– За утачу крех не выпить! – произнес Вандермейер.

Он выдул содержимое стакана одним залпом и принял из рук Алекса вилку с наколотым огурцом. Сунул огурец в рот целиком и захрустел смачно. По лицам конвоиров заметно было, что им безумно хочется присоединиться к трапезе.

Но Вандермейер вдруг изменился в лице. Глаза его покраснели. Он раскрыл рот, втянул в себя воздух и часто задышал. Недожеваные куски огурца вывалились изо рта.

– Ядрена фошь! Какой сегодня крепкий перфатч!

Он пошатнулся и упал на стул, будто лишенный сил.

Тихон готов был поклясться: это Алекс в кратчайший момент, всего с одной порции самогона ввел Вандермейера в нужную кондицию.

«Так вот почему он так смотрел на стакан, когда я ощущал истекавшую из него силу. Интересно, как Алексу удалось проделать это, и почему я сумел понять, что произошло?»

– Как мне натоело это отсуттвие тисциплины, – лениво проворчал толстяк. Акцент его сделался вовсе ужасным. Он потянулся к вновь наполненному предусмотрительным Алексом стакану. – Поставил пы я фас у станка! И саставил ноками крутит. Фот поплясали пы ви у меня!

«Выходит, и вправду бывший танцор», – подумал Тихон, и благодарно кивнул Алексу. Но тот никак не отреагировал и по-прежнему внимательно смотрел на своего фюрера.

– Ладно, иди! – Вандермейер вяло махнул рукой Злотникову и конвоирам. – И чтоб никто чужой к кенератору ни ногой!

– Я на минуточку, Фриц, – услышал Тихон голос Алекса, когда его выводили из резиденции Вандермейера.

Друг догнал его, велел конвоирам убраться и на улице они остались одни.

– Зачем ты ушел из дома? – спросил Алекс.

– Хотел тебя найти.

– Ты чуть все не испортил!

– Что ж, извини!

– Извини... – передразнил Алекс. – Скажи спасибо, что тебя как шпиона не расстреляли. У Вандермейера разговор короткий.

Они направлялись к дому Алекса. Поравнялись с генераторной. Куривший на улице Егорка, увидев их, юркнул внутрь и заперся. Тихон подумал о спрятанном в будке баке с первачом. О проделке Алекса. Буря мыслей пронеслась в голове. Ему казалось, что он знает отгадку: здесь происходит что-то необычное, к чему непосредственно причастен Алекс. Он единственный человек, обладавший странной силой, которой не было ни у кого. И Тихон тоже ощущал эту силу.

– Расскажешь, что это за самогонная установка такая у вас секретная? – спросил он.

– Ты про генератор? Лучше бы тебе не интересоваться. Если федералы прищучат, так хоть честно не будешь знать, что к чему.

– А Егорка? Его не прищучат?

– Да кто ему поверит, пьянице.

– Поверит чему? Значит, есть, что скрывать?

– Какой ты настырный! Но если я тебе расскажу, ведь не поверишь!

– А ты, значит, уверен, что я не поверю?! – с раздражением спросил Тихон.

– Я могу рассказать достаточно, чтобы подвести тебя под расстрельную статью как соучастника, согласно уставу БЭН, который запрещает все, что может облегчить жизнь в Резервации. Это тебе, брат, даже не контрабанда. Гораздо хуже. Поэтому... даже не проси.

«Нет, брат Алекс, ты не прав!»

Тихон чувствовал, что должен проявить настойчивость.

– Вот что. Ты не хочешь. Тогда я сам скажу, – ответил он. – Это дико звучит, но я не удивлюсь, если окажется, что это ты сделал цистерну самогона.

Алекс хмыкнул:

– Хочешь сказать, что я как Иисус из воды вино делать умею?

– Я бы не стал сравнивать тебя с Иисусом, но я видел, что ты сделал с Вандермейером. Я чувствовал это!

Друг остановился и внимательно посмотрел на Тихона.

– Значит, я не ошибся в тебе.

– Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа Алекс спросил:

– Скажи, ты что-нибудь знаешь о скитниках?

Невероятно! Алекс опередил его желание расспросить о скитниках. Вот так запросто старый друг говорит о них. О людях, которых никто не видел.

– Ничего, кроме того, что они живут в Полосе.

– Понятно, – Алекс нахмурился. – Скитники... Странное слово. Это больше похоже на каких-то диких раскольников. Только мы зовем себя по-другому.

– Мы? То есть...

Алекс неожиданно положил руки Тихону на плечи, схватил крепко, как будто боялся, что тот испугается и убежит. Но Тихон и вправду был ошеломлен.

– Ты хочешь сказать, что ты скитник?! – воскликнул Тихон. – Но ведь я вас искал! У меня есть один знакомый человек в Братске. Он торговал с партизанами моим товаром, а теперь отказывается, потому что в наше дело вмешались скитники. Как здорово, Алекс! Как здорово! Я искал вас! И как хорошо, что я встретил тебя. Может быть, вам что-нибудь нужно? Я что хочешь найду и достану. Особенно для друга.

Но он не видел радости в глазах Алекса.

– Да погоди ты! Погоди. – Эджертон еще крепче сжал плечи Тихона. – Ты ничего не понимаешь...

– А что понимать? Ведь ты скитник!

– Я же сказал, мы зовем себя иначе... Я первач, Тихон!..

– Кто?

– Первач! Так мы зовем себя.

– Первач?!.. – Тихон чуть не засмеялся.

– И ты первач. Я чувствую это.

– Какое смешное слово... Первач... Дешевый самогон. Ты бредишь?

– Не знаю, кому из нас оно первому взбрело в голову, – ответил Алекс. – Его можно расшифровать и как «первый человек».

– Значит, первочеловек... – Тихон снова рассмеялся.

– Не первочеловек. Первый.

«Какая-то шутка. Нелепая. Неужели и мой друг – сумасшедший? »

Между тем Алекс полез в карман и достал спичечный коробок. Извлек из него одну спичку и, зажав ее двумя пальцами, поднес к лицу друга. Злотников ощутил что-то вроде слабого дуновения. Ничего не понимая, он смотрел на спичку, и вдруг она вспыхнула, заставив его испуганно отпрянуть.

– Как?!.. Как ты это сделал?!

Алекс задул спичку и бросил в снег.

– Так вот оно что. Волшебство! – воскликнул Тихон.

– Ты дурак, что ли? – усмехнулся Алекс. – Это не волшебство. Это реальность! Ты же ведь только что верил, что я могу сделать цистерну самогона. А теперь говоришь – волшебство...

Поскольку в голове у Тихона была полнейшая каша, то вместо того, чтобы расспросить, как Алекс умудряется делать все это, он не придумал ничего лучшего, чем психануть.

– Значит, первач, говоришь? То есть, надо понимать, первее и лучше всех, что ли?!

– Пусть тебя не смущает это слово.

«Первач! Первач!» – вертелось в голове Тихона. И перед глазами появилось лицо албасты. Он вспомнил, как существо пыталось сказать ему что-то...

«Пер-р-руачь...»

Он как будто снова услышал этот голос. «Что хотела сказать эта тварь? Что я не такой как все?..»

Кажется, он потерял ощущение реальности. Алекс шлепнул его слегка по щеке, приводя в чувство.

– Ты тоже первач, Тихон, – сказал он. – Только нераскрытый.

– Хочешь сказать, я смогу устраивать такие же фокусы?

Эджертон усмехнулся.

– Если тебя это так заводит... Сможешь! Если выживешь.

– То есть?

– Ведь ты собрался в Полосу. А первачи... скитники то бишь... рождаются в Полосе.

– Да, я хочу пойти туда. Ты же знаешь.

– А почему? Что заставило тебя принять это решение?

Тихон растерялся. Было много причин – какую назвать и какая верная?

Алекс вдруг прижал его к себе. Его щека касалась Тихоновой.

– Слушай меня внимательно, – прошептал Алекс, будто опасался, что кто-то подслушает. – Зная твое решение, я не могу исключать того, что мы видимся последний раз. Люди умирают там... в Полосе... И плохие люди умирают. И очень хорошие. Разные.

– Ты меня отговариваешь?

Алекс продолжал:

– Там почти невозможно выжить! Невозможно. Но именно «почти»! Как видишь, я жив. Почему мне это удалось, и некоторым другим, я не смогу объяснить тебе сейчас. И не могу всего рассказать о Полосе. Это нужно увидеть и испытать самому. Это все равно как войти в пещеру к сфинксу, который задаст тебе хитроумную загадку и убьет, если дашь неверный ответ. А если ответишь правильно – одарит богатствами. Надеюсь, ты поймешь, что нужно сделать...

– Но дай хотя бы подсказку! – взмолился Тихон.

Алекс отстранился.

– Так значит, я не должен брать с собой Амину, – спросил Тихон.

– Нет. Ты обязан взять ее с собой.

– Но почему? Вдруг она погибнет там.

– Может, и не погибнет. А здесь... Поверь, скоро здесь все изменится, в этом поселке. Идет погибель. Я это чувствую. И не в последнюю очередь ее несет с собой тот человек, о котором ты мне говорил. Он придет сплясать на празднике смерти...

– Как ты странно говоришь. Это Мирбек? Но откуда ты можешь знать?

Алекс грустно улыбнулся.

– Иногда ты ведешь себя, как ребенок... Но это поправимо, ведь ты тоже умеешь чувствовать будущее. Я попытаюсь что-нибудь сделать, хотя это сложно для меня. Их слишком много. И столько ненависти...

Он вздохнул.

– Идем. Вам нужно собраться и уходить на рассвете.

– Почему на рассвете, а не сейчас?

– Потому что поселок окружен...

– Но откуда?..

Тихон осекся, понимая, что вновь задал глупый вопрос.

Он сделал попытку прислушаться к собственным чувствам и понять, что ощущает Алекс. Откуда тот все это знает? Но сейчас ментальный подсказчик дремал и ничего не говорил. Хотя все же что-то шевельнулось такое...

– Это федералы? – догадался Тихон.

Едва ли ответ мог быть утвердительнее, чем молчание Эджертона...