Текст книги "Первач"

– Откуда ты знаешь?

Тихон пожал плечами.

– Я просто догадываюсь. И надеюсь, что не ошибаюсь.

Он посмотрел на Бакса. Лейтенанту отказали мышцы гортани, он хрипел, захлебывался в собственной слюне, и в глазах плескался страх. Тихону вдруг увиделась сцена из детства лейтенанта. Он словно попал в сознание Бакса. Защелкали кадры, показывая прошлое лейтенанта. День, когда тот мальчишкой купался в море и едва не утонул. И сейчас Баксу казалось, что он беспомощно барахтается в холодной соленой воде, охваченный судорогой...

– Наклоните его голову! – крикнул Тихон, заметив, что лейтенант больше не сопротивляется. – Давай к ним. Скорей! – он заковылял вперед и потянул за собой Выдергу. – Проверь пульс!

Пальцы сержанта Михайловой нырнули под ворот лейтенанта.

– Поздно! – она обратила к Тихону отчаянный взгляд.

И тогда Тихон Злотников опустился на колени перед лейтенантом. Сержант Михайлова не мешала ему и встала как можно ближе, чтобы не натягивать трос. А Тихон обращался с Баксом, как с утопленником. Делал искусственное дыхание, упрямо и методично давил на грудину, заставляя сокращаться остановившееся сердце. Оставалась надежда, что на пороге смерти Баксу хватило ума отбросить злобу и страх. Иначе бессмысленно вытаскивать его с того света и делиться с ним своей силой. Старания Тихона не прошли даром, изо рта лейтенанта послышалось бульканье. И он задышал сам. Мертвенно-бледные щеки порозовели.

– Вот так, молодец... Дыши... Забудь все, забудь... Здесь пустота и никого вокруг. Один ты... – зашептал он ему в ухо.

– Я... Я... – услышал он хрип лейтенанта.

– Кто ты?.. Скажи, кто ты?..

Он заметил, что Выдерга опустилась рядом на колени. Ощущал, как она смотрит на него – словно на сумасшедшего и в то же время с удивлением на грани восхищения. Он дал ей знак рукой: молчи и не мешай.

– Я лейтенант... – прохрипел Бакс.

– Здесь нет лейтенанта. Ты просто Бакс. Понимаешь? Как твое имя, Бакс?

– Александр...

– Что ты видишь, Александр?

– Океан!

И в подтверждение его слов Тихон услышал шум набегающих волн.

– Да, океан. Я тоже слышу его. Думай о нем, думай о том, как он велик... Он вовсе не страшен... Думай о небе, оно глубокое, как океан... Думай о земле, она родила океан... – шептал Тихон и стал гладить лейтенанта по голове.

Он гладил его и думал о том, что слова не доносят и сотой части того, что он пытается передать Баксу через образовавшуюся между ними связь. Как странно. Впервые не хватает слов, но между тем он может мысленно донести до человека все, что хочет сказать...

– Думай о любви, она безгранична, как океан... – говорил Тихон. – Вспомни тех, кто любит тебя... Мы все тебя любим... Я люблю тебя. И остальные тоже. И мы хотим, чтобы ты был с нами...

Тело лейтенанта задрожало. Он всхлипнул. Из глаз его полились слезы.

– Лежи так, – сказал Тихон, принимая у Выдерги свернутую куртку и подкладывая Баксу под голову.

– Вот так. Хорошо.

Лейтенант впервые осмысленно посмотрел на него и улыбнулся, как ребенок, доверившийся строгому, но доброму врачу.

– Он мне говорил, что всегда боялся воды и ненавидел море, – сказал вдруг Рогов, выйдя из молчаливого оцепенения.

Тихон встал. Должно быть, его действия произвели шок на всех. Семь пар глаз устремили на него свои взгляды. Им непонятно было, что он сделал, однако кое-какое прояснение все же случилось. Теперь они, безусловно, готовы поверить всему, что он скажет.

– Я прошу вас держать свои эмоции при себе, – сказал Тихон. – Чем дольше мы здесь, тем сильнее будет ответная реакция!

Нужный для каждого члена группы разговор как-то сложился сам собой. Все началось с фразы Жихарева.

– Это Полоса, – сказал он. – Тут все не так.

– Что ты заладил – Полоса, Полоса! – с раздражением наехал на него Гуддер. Но сразу словно почувствовал болезненный щелчок. Он посмотрел по сторонам, хотя вряд ли мог что-то разглядеть в тумане. А те возмущенные голоса, что раздались вновь, но уже не громко, не были доступны его сознанию.

– Хорошо, я не психую. Не психую!.. – нервно говорил Гуддер, словно к кому-то обращаясь. Но, видимо, этого было недостаточно. И только когда рядовой замолчал и прикрыл глаза, его отпустило.

– Почему так происходит? – спросил он, едва понял, что приступ закончился.

– Мне кажется, я теперь знаю ответ, – ответил Тихон. – В Полосе ярко выражены обратные реакции на психику. Я мог бы сказать вам, что я думаю на этот счет, но, боюсь, вам не понравится.

– А ты попробуй, – сказал майор Гузенко.

Тихон почти уже свыкся со своей миссией, тем более что чувствовал: некоторые мысли снова требуют того, чтобы их услышали.

– Вы же знаете, действие рождает противодействие, решение – последствие. Только в обычной жизни оно может откладываться на дни, месяцы, даже годы. А здесь, в Полосе, это происходит в одно мгновение. И любой негатив тут же ударяет по человеку. Я считаю, что в критический момент на человека обрушивается вся накопленная им отрицательная энергия. Может быть, даже за всю жизнь накопленная. И чем сильнее гнев, тем мощнее обратный удар. Особенная реакция идет на те эмоции, которые несут в себе разрушительное начало.

– А если энергия позитивная? – поинтересовалась Выдерга.

– Тогда ответом никак не должна оказаться боль.

Арамзян хохотнул:

– Хочешь сказать, если заняться в Полосе онанизмом, это будет круче, чем с бабой там, на Большой земле?

– Заткнись, Арамзян. Что-нибудь поумнее сказал бы, – парировала Выдерга.

– Горячий парень, ты бы лучше употребил свою энергию на что-нибудь другое, – поддержал Гуддер.

Майор жестом прервал общий смех.

– Так это что же? Полоса хочет, чтобы мы превратились в стадо безропотных овец, которые не могут слова поперек сказать? – спросил он.

– Это решать каждому, – ответил Тихон. – Овцой он хочет быть или таким человеком, который не крушит энергию внутри и вокруг себя.

– И что же, выходит, все те люди, что сотнями и тысячами погибают в Полосе, страдают из-за тех эмоций, что скрываются в них самих?

– Да, я так думаю. И хочу опять предупредить: сдерживайте эмоции. Прошу вас...

* * *

Все понимали, что надо преодолеть усталость и заставить себя идти дальше, но майор не отдавал приказа, он тоже не особо рваться вперед и, чтобы оттянуть момент, задал Тихону вопрос.

– Так что же нам теперь всем делать? Учиться управлять своими чувствами – это и есть реальный выход?

– Да, это выход. И почему-то особенно острая реакция на гнев. Пока мы не умеем не гневаться вовсе, имеет смысл научиться хотя бы гасить это чувство.

– Иначе Полоса сотрет нас в порошок?

– Я бы сказал по-другому. Мы сами сотрем себя в порошок.

Все посмотрели на Рогова, затем перевели взгляды на спящего Бакса.

– Слава богу, мы пока живы, – сказал Арамзян.

Майор качнул головой.

– Хорошо, пусть так. Но если мы одержимы идеей запустить детонатор, почему Полоса позволяет это? Что же, от большой любви мы ставим задачу убить себя и всех вокруг? Как это сочетается с обратной связью Полосы?

Тихон задал встречный вопрос.

– Скажите, майор, а вы действительно все еще хотите запустить детонатор?

Гузенко сощурился:

– Чувство долга подсказывает мне, что я обязан выполнить приказ.

«А он – тертый калач...»

– Надо идти! – сказал майор и спрятал взгляд.

Перед тем как встать, Тихон погладил натертые кольцами ноги. Поймал на себе сочувственный взгляд Выдерги.

– Майор, – позвал он. – У меня к вам небольшая просьба. Снимите хотя бы кольца с ног. Очень трудно шагать.

Гузенко не стал противиться. Он оттеснил Выдергу и долго возился с кандалами, чтобы высвободить трос. Тихон хотел прощупать сознание майора, но слишком устал, чтобы сделать это незаметно. И все же он надеялся, что после озвученной гипотезы сможет открыть правду без опасения вызвать гнев.

– Майор, а если вдруг окажется, что мы идем вовсе не к зарядам?

– Куда же? – повернулся к нему Гузенко.

– Сам не знаю, – честно ответил Тихон. – Но это место тянет меня к себе...

24. Скит в тумане

К исходу пятого часа они вышли на тропу, явно протоптанную сотнями ног.

– Это ни к чему, – остановил Тихон Выдергу, которая, как и остальные, направила ствол автомата в туманную густоту.

Он давно чувствовал, что они приближаются к необычному месту, но не торопился предупреждать остальных, потому что не ощущал чужого присутствия. А теперь твердо знал, что никого вблизи нет. Голосов из тумана он больше не слышал. Как будто те решили отстать от людей, убедившись, что сильных всплесков эмоций пока не предвидится. Взгляд его, проникая сквозь туман, также не замечал движений. Все было тихо. Но не сразу солдаты опустили оружие Они старались держать себя в руках, но до конца победить недоверие к Полосе не могли и находились в постоянном ожидании подвоха.

Жихарев наклонился к примятой траве и опасливо погладил ее.

– Может быть, здесь ходят албасты?

– Они носят ботинки? – майор показал на след рельефной подошвы, отпечатавшийся на глинистой проплешине.

– Значит, эта тропа выведет нас к людям? – спросила Выдерга. – К скитникам?

Тихон пожал плечами.

– Вероятно.

Гузенко посмотрел направо, налево. И с той и с другой стороны тропинка одинаково быстро терялась в тумане. Майор решил довериться Злотникову.

– Ты знаешь, в какую сторону идти?

– Туда, – Тихон показал направо. – И прошу, не хватайтесь понапрасну за оружие.

И они пошли, куда он показал.

Тихон ощущал, что у команды вновь нарастает ощущение тревоги, улавливал хаотичные всполохи в их сознании и понимал, что их тревожит. В самом деле, туман был слишком плотным, чтобы разглядеть что-нибудь на десять шагов вперед. И если кто-то прячется в нем, то все они – отличная мишень. И двигаются недостаточно тихо, чтобы не привлечь к себе внимание. Однако, помня о том, что случилось с Баксом и Роговым, все сдерживали страх, отчаянно боролись с ним.

Через пару километров в тропу влилась тропка потоньше, затем еще две. И наконец, они вышли к селению. Бойцы потянулись к оружию, когда навстречу им из тумана выплыл черный бревенчатый сруб, показавшийся вначале силуэтом огромного животного. Они прошли мимо и увидели другой такой же сруб, а следом еще один.

Место было явно заброшенное. Тихон не знал, чему доверять: глазам или внутреннему чувству. По ощущениям, люди здесь находились недавно, но, узнав, что приближаются чужаки – успели скрыться. И все же глаза утверждали, что никто здесь жить не мог. Избы заброшены, без дверей, и окна без стекол. На порогах пыль и сор, а изнутри тянет затхлостью.

По тропинке, петлявшей мимо домов, Тихон шагал вслед за Выдергой, а та – за майором Гузенко, и остальные тянулись за ними гуськом.

Наконец, исследовав последний дом, где кончалась натоптанная дорожка, все убедились, что и здесь никого нет.

– Чисто, – сказал майор и перехватил тревожный взгляд Тихона, который, озираясь, выискивал среди полной заброшенности хотя бы малейшие следы, могущие подтвердить недавнее присутствие людей.

– У тебя другое мнение?

– Кажется, будто люди только что были здесь, но вдруг взяли и ушли.

– Возможно, избегают встречи с нами? – забеспокоился майор. – Я бы не хотел оказаться мишенью. Может быть, нам стоит затаиться и кого-нибудь перехватить?

– Еще немного, и вам захочется исследовать все дома заново. Но могу заверить вас, что здесь никого нет. И нам пока нечего бояться.

– Я отвечаю за своих людей!.. – Гузенко повысил голос.

Но теперь «щелкнуло» и его. Майор заткнулся, поморщившись, и отступил.

– Говори, что делать.

– Ждать будем, – ответил Тихон.

Поблизости от одного из крайних срубов майор велел ставить палатку. Снаружи по периметру в качестве меры предосторожности разместили датчики движения. Первым Гузенко определил в палатку Бакса. До сих пор лейтенант пребывал в странном беспамятстве. Он был слаб, почти не реагировал на звуки и голоса, и с того момента, как Тихон вернул его к жизни, не произнес ни слова. Его не пришлось нести, дошел сам, но двигался скорее механически, как будто сознание его пребывало в другой реальности. Едва Бакса уложили, он снова уснул. Майор приказал Выдерге и Тихону занять угол палатки. Остальные устроились ближе к выходу.

Выдерга достала из рюкзака скатанный в тугой рулон коврик, расстелила его в два слоя. Посмотрела на Тихона и, отогнув угол коврика, подала ему.

– Расправь. Тут на двоих хватит.

– Спасибо, сержант...

– Обойдемся без званий. И без фамилий.

– Но должен же я как-то звать тебя.

От выхода палатки донеслось нервное хихиканье.

– Господа, вам не кажется это странным? – раздался голос Арамзяна. – Златовласка и семь гномов!..

– Эй, заткнись! – беззлобно кинула Выдерга.

– Угомонитесь, в самом деле, – проворчал майор.

– Да шучу, шучу, – откликнулся Арамзян.

Выдерга легла на коврик и подложила рюкзак под голову. Некоторое время молчала, ожидая, когда Тихон устроится рядом.

– Если хочешь, можешь называть меня Златовлаской, – сказала она сдавленным шепотом. – Я привыкла. Все лучше, чем Выдерга.

– Разве тебе самой это нравится? И потом, я знаю твое настоящее имя...

Он заметил, как она напряглась.

– Алекс Эджертон сказал мне...

– Умолкни, – перебила она и проворчала: – Ладно, можешь называть меня Жанной.

Тихон представил, как нелегко дались эти слова сержанту Михайловой, Выдерге по прозвищу Златовласка. Кто-то из солдат присвистнул, видимо, слыша их недостаточно тихий разговор.

– Ну, Златовласка дает! – снова подал голос Арамзян.

Пришлось вмешаться майору.

– Эй, голубки, правда, хватит ворковать! На сон даю четыре часа!

Почему именно четыре, никто не стал спрашивать.

* * *

Ночь все не наступала. Как понял Тихон, в Полосе не бывает ночи. Сквозь окно и даже сквозь ткань палатки внутрь проникал молочный свет. Никто пока не спал. Тихон улавливал всплески чужих эмоций, но сам устал, и трудно было сосредоточиться, чтобы понять настроения и чувства бойцов. Одно было ясно – они до сих пор обуреваемы сомнениями. На их глазах случилось непонятное. Два человека едва не сошли с ума, и это могло произойти с каждым из них. И теперь они должны были выработать свое отношение к тому, что рассказал им Тихон – к подсказанному решению. Давить в себе страх, давить гнев, раздражение. Жанна уже продвинулась на шаг в этом направлении: например, в ответ на шутку Арамзяна вполне могла пригрозить ножом, но этого не сделала.

Постепенно все погрузились в сон. Даже рядовой Гуддер, оставленный снаружи часовым в качестве дополнения к датчикам, полностью довериться которым Гузенко не решился. Тихон тоже начал засыпать, когда сержант Михайлова, повернувшись во сне, неожиданно прильнула к нему, уткнувшись носом в его шею, и теплое ее дыхание возбудило его. Он и в мыслях не держал совершать какие-то действия. Просто вспомнил вдруг Амину и осторожно провел пальцем по щеке Жанны. Этого было достаточно, чтобы чуткий сон Жанны прервался.

Тихон увидел ее недоумевающие глаза и подумал, что она сейчас придет в бешенство. Но вместо этого сержант Михайлова еще теснее прижалась к нему и обняла свободной рукой. Их обоих вдруг захлестнул горячий океан восторга, а внезапно прорвавшиеся в сознание Тихона голоса из тумана стали яркими, будто тоже вспыхнули радостью за этих двоих, изголодавшихся по теплу и нежности и волею случая оказавшихся рядом.

Не было движения тел, и никаких откровенных прикосновений, только буйство незнакомой энергии позволило им сорваться в экстаз. А между тем любой, кто посмотрел бы на них, ничего и не понял бы.

Но то была Полоса. И нежданный ее подарок...

* * *

Невозможно было сказать, наступило ли утро. Вокруг ничто не изменилось. Все тот же свет, молочный туманный, и та же девственная тишина вокруг. Пугающая, непонятная.

Проснувшись, Жанна поначалу старательно делала вид, что ничего не произошло. Но случившееся настолько казалось необычным, что она не могла оставаться безучастной.

– Что это было вчера? – наконец, спросила она тихо, чтобы никто не слышал ее слова.

Тихон и сам не знал. При желании, он мог бы найти объяснение, но его самого беспокоила та легкость, с которой он отдался вчера нахлынувшей энергии. Ведь он тоже не знал всего о Полосе. Возможно, вот именно так проявляет себя здесь обычная теплота между людьми и полное доверие. И, возможно, это имеет отношение к той истинной любви, которая непричастна к желаниям плоти, к стремлению обладать чужим телом. Может быть, это было проявление той любви, о которой так много говорят, но редко кому удается испытать это чувство при жизни.

Он улыбнулся Жанне. Та улыбнулась в ответ, но, боясь, что безумные ощущения опять нахлынут, опасалась долго смотреть на Тихона.

– Я все поняла, – прошептала она. – Положительные эмоции дают обратную реакцию. Не надо бояться Полосы, правда?

Он кивнул ей, с благодарностью воспринимая тот факт, что хотя бы один человек из команды обнаружил свою причастность к Полосе. Теперь дело за остальными.

Из раздумий его вырвал встревоженный голос лейтенанта Бакса, заглянувшего в палатку.

– Никто не видел майора?

Как если бы неожиданно возникло привидение – так же многие отнеслись к появлению лейтенанта. Бакс объяснил, что пришел в себя, когда все спали. Выбрался из палатки, чтобы подышать свежим воздухом. И не стал будить сладко спящего Гуддера, хотя раньше ни за что не простил бы нарушение устава. Снаружи он пробыл достаточно долго и понял, что майора нет не просто так.

– Где он может быть?!

Всплеск адреналина отразился на состоянии бойцов, и Тихон вновь уловил в тумане проснувшиеся голоса, хотя и не такие сильные, как вчера.

– Подождите! – жестом он велел всем замолчать. Закрыв глаза, ощутил слабое пульсирование их энергий. Ближе всех к нему стояла Жанна, и он почувствовал ее противоречивые чувства: смешение надежды со вновь вернувшимися страхом и неверием. Это мешало ему сосредоточиться, и не сразу он сумел оторваться от реальности, чтобы отыскать в окружающем пространстве майора Гузенко, ушедшего так далеко, что даже если бежать – не нагонишь.

Только всевидящая часть сознания Тихона могла настичь майора. Она летела сквозь туман, пронзая спокойные величавые деревья, пролетая сквозь холмы и скалы. Наконец, Тихон увидел Гузенко. Окрыленный внезапно открывшейся ему силой, тот бежал где-то далеко отсюда. Но из тех знаний, что он хотел взять у Полосы, майора Гузенко интересовало лишь одно. Теперь он видел, где находится разбившийся вертолет – то место, куда они шли. И уверенно направлялся туда.

– Безумец!.. – произнес Тихон вслух.

– Что?! – раздался нетерпеливый возглас Рогова.

– Похоже, майор решил сделать все в одиночку.

– Он хочет запустить детонатор? – спросил Бакс.

– Если сумеет дойти, – ответил Тихон.

– А он дойдет?

– Очень сомневаюсь.

– Почему же? – ядовито осведомился Рогов. – Это наше задание. И мы должны его исполнить.

Тихон перехватил взгляд Рогова. Не очень-то сержант был уверен, произнося эти слова. Что ж, большой прогресс. Всего сутки в Полосе, а уже столько сомнений. Однако майор Гузенко вызывал сильное беспокойство Тихона. Вояка, одержимый навязчивой идеей. Вот только надолго ли хватит его одержимости? Тихону не хотелось брать грех на душу. Ведь это он виноват, что допустил бегство майора.

– Мне снился сон... – сказал вдруг лейтенант Бакс и смущенно поморщился, не зная, как остальные отнесутся к его словам. – Я видел майора. Как будто на него напала стая каких-то птиц. Очень странных.

– И что? – спросил Рогов.

– А дальше я не помню, – сказал Бакс. – Мне показалось, что на меня тоже хотят напасть эти птицы. И я проснулся.

– Птицы, говоришь?.. – Рогов странно посмотрел на Бакса, потом на Тихона. – Кажется, когда у меня был провал... мне тоже снились какие-то твари вроде птиц.

– Это не сон, – ответил Тихон. – Очевидно, предупреждение. Когда Полоса решит, что настал момент истины, так и случится. И все зависит от того, готовы ли мы к этому испытанию.

– Насколько это серьезно? – спросил Гуддер.

– Вы не представляете, насколько, – ответил Тихон. – Я вам больше скажу. Вся эта затея со взрывом – большая глупость. И жаль, что майор Гузенко этого не понял.

Поскольку лейтенант все еще был слаб, Рогов временно взял командование на себя. Вместе с рядовыми он намеревался обследовать соседние избы. Лейтенанту дал в руки автомат и попросил не спускать со Злотникова глаз.

– Думешь, майор прячется здесь? Ты ему не веришь? – спросил Бакс и посмотрел на Тихона.

– Неважно, – Рогов тоже повернулся к Тихону. – Как ты и советовал, я контролирую себя... Но если сорвусь, успею тебя пристрелить, даже если мне станет до смерти худо!.. Тебе советую сделать то же самое, – сказал он Баксу.

Тихон знал, что быстрее отыщет майора в одиночку, доверившись только собственному чутью и выносливости. Именно теперь настал момент бежать. Оставить их всех здесь. Пускай они немного напуганы, но движутся в верном направлении, и в ближайшее время едва ли им что-то будет серьезно угрожать. Даже подозрительность Рогова не казалась сколько-нибудь серьезной.

Бежать! Только нужно как-то предупредить Жанну. Доверие невозможно без открытости, хотя он готов был признать, что два-три дня назад, в точно такой же ситуации, верх обязательно взяла бы другая сторона рассудка, которая и сейчас, хотя и достаточно слабо, требовала проявить хитрость и ничего не говорить, называя это почему-то благоразумием.

Когда лейтенант, позабыв о пленнике и не владея собой, стал клониться в сон, Тихон вплотную придвинулся к Жанне и прошептал:

– Я должен бежать. Ты поможешь мне?

– А как же мы все? – еле слышно спросила она. – Мы пропадем...

– Я вернусь. Обязательно вернусь.

Сержант Михайлова, взяв его за плечи, прижалась к нему, и щека ее соприкоснулась с его щекой. Он не мог видеть ее взгляда, но начал улавливать мелодию ее мыслей. И старался донести свой настрой – уверенность и спокойствие. Он уже знал, каково это читать чужие мысли и отправлять свои, когда «собеседник» становится близким настолько, что впускает твое сознание в себя.

Для Жанны это оказалось в диковинку, и, когда его голос раздался в ее голове, в первый момент возникла паника, но девушка быстро справилась с собой. Наверняка, будет у нее еще момент осознания случившегося, а пока она отправила ему мысленный ответ:

«Я сделаю все, как ты скажешь!»

И потянулась к замку, подтверждая его правоту – каждый из бойцов знал код.

«Не сейчас!»

Он задержал ее руку.

«Не хочу, чтобы тебя обвинили. Когда вернется Рогов, скажи, что тебе нужно уединиться».

«Хорошо. Но я должна назвать тебе код...»

За мгновение до того, как сидевший рядом лейтенант встрепенулся, Тихон прижал палец к ее губам и мотнул головой. Жанна поняла, что говорить ничего не требуется. Числа, которые девушка держала в уме, вспыхнули в голове Тихона, совпадая с той картинкой, что он успел подглядеть при высадке из вертолета. И последняя цифра была – три, а не восемь, как он решил раньше.

Затея Рогова не принесла результата. Убедившись, что майора нигде нет, он вернулся к палатке. Как Тихон и велел, Жанна позвала сержанта и попросила освободить ее. Рогову потребовалась пара секунд, на то, чтобы присоединить трос и карабин к себе. И когда замок щелкнул, девушка, будто все еще не веря, что Тихон действительно знает код и сумеет освободиться, застыла в нерешительности.

«Почему же ты не бежал?» – прочел Тихон в ее глазах.

– Ну и чего ждешь? – проворчал Рогов. – Только что невтерпеж было.

Она опомнилась и, закинув автомат через плечо, исчезла в тумане.

Тихон потянул Рогова за рукав.

– Сержант, я обещал майору найти удобное место для засады.

– И что?

– Могу предложить вам, если хотите.

– Ну, давай рискнем, – не колеблясь, ответил сержант.

И Тихон повел его к сарайчику, который внутренним зрением давно выделил среди прочих ближайших строений. Сарайчик стоял обособленно, и ничто не мешало незаметно скрыться в тумане. Скрыться так, что сержант ничего не успеет понять. И стрелять на самом деле не будет. Все его обещания пристрелить – не более чем бравада.

Рогов первым взошел на порог и заглянул внутрь. Потянул за цепь Тихона. Злотников последовал за ним, нащупывая пальцами замок карабина. В сарайчике было темно, однако Тихон четко видел цифры. Обращался с замком предельно нежно: в несколько движений выстроил нужный ряд, отвел фиксатор в сторону и нажал на пружину. Карабин тихо соскользнул с троса. Сержант ничего не заметил, для его глаз здесь было слишком темно. К тому же Тихон продолжал натягивать цепь, выбирая слабину, чтобы у Рогова не возникло подозрений.

– Да, подходящее место, – сказал сержант, выглядывая в окно. – Кто бы ни шел здесь, он обязательно пройдет мимо. Как это мне сразу в голову не пришло?

Осматриваясь, он по плечи высунулся наружу.

«Пора».

Когда Рогов направился к выходу, Тихон выскользнул из окошка и помчался сломя голову. Успел пробежать метров десять, когда услышал рев сержанта:

– Злотников сбежал!

Тихон мчался, прислушиваясь к голосам Полосы. Все было спокойно. А сержант, если не дурак, сумеет погасить свою злобу.

Вскоре Рогов и сам понял, что гнев стоит попридержать, крики его прекратились. Разумеется, теперь вся надежда федералов на то, что маячок на руке Тихона выдаст свое местоположение. И пока Рогов не задействовал более чувствительный прибор майора Гузенко, надо бежать. Так быстро, как только может.

И Тихон припустил еще быстрее. Куда бежать, подсказывало внутреннее чутье, ловившее всплески сознания майора Гузенко, слабые и нечеткие на таком расстоянии.

Но кто-то преследовал Тихона. Позади он ощутил чужое присутствие, и это не были неведомые существа Полосы. Похоже на человека! Неужели кто-то из бойцов разгадал его маневр? Тихон был слишком одержим настроем на майора, чтобы сразу определить, кто именно это мог быть. Предчувствия опасности не было, и Тихон остановился, спрятавшись за деревом. А вскоре из тумана вынырнула Жанна и, не сомневаясь, направилась строго в его сторону. Очевидно, когда Тихон рванул из сарайчика, она последовала за ним. И внезапно выскакивающие из тумана деревья не были ей помехой. Иначе не догнала бы. Значит, ей удалось то, что невозможно пока для остальных – умение подстегнуть свой организм. Но, судя, по тому, как она запыхалась, девушке для этого понадобились все силы. Тихон вышел навстречу.

– Я... хочу пойти... с тобой!.. – увидев его и не скрывая довольной улыбки, Жанна устало привалилась к дереву.

– Лучше останься и передай сержанту, чтобы дожидался меня здесь. И никуда не уходил. Я обязательно вернусь.

– Нет. Они и так поймут, что мы с тобой заодно. Ведь кто-то же должен был назвать тебе код, чтобы ты сумел освободиться. А сейчас они знают, где мы, и один ты с ними не справишься. Они, конечно, помнят, что их ждет, если захотят убить тебя, но вдруг их это не остановит?

Тихон не мог сдержать удивления.

– Так ты намерена бороться за меня?

– Да, намерена! – почти обиженно воскликнула она. – А ты не намерен?

– И не собираюсь. Они не найдут нас.

Непонимающе уставившись на него, девушка ждала ответа. Ничего не говоря, Тихон прикоснулся рукой к прикрепленному маячку на своей ноге.

– Перепилить бы. Ножом не разрежешь, – сказала Жанна.

Красный сигнализатор методично пульсировал и, чтобы погасить пульсацию, следовало настроиться на ту силу, что питала его. Правда, требовалось время, и Тихон надеялся, что займется маячком чуть позже, когда успеет отбежать на значительное расстояние. Но Жанна несколько спутала его планы. И теперь времени оставалось в обрез – успеть погасить красное пульсирующее пятно до того, как появятся Рогов и остальные. Тихон уже стал ощущать их далекое присутствие, когда, наконец, пульсация маячка прекратилась.

Он убрал руку. Огонек исчез.

– Ух ты!.. Невероятно!..

Восхищенная Жанна позабыла на миг обо всем, кроме экрана своего маячка, где больше не было жирной точки, обозначавшей Тихона. Однако с краю прибавились мелкие, обозначавшие сержанта и троицу рядовых.

– Они приближаются! – спохватилась девушка. – Восемьсот метров!

– Снимай свой маячок! – приказал Тихон. – У тебя есть планшет?

Она передала ему оба устройства. Тихон быстро настучал на планшете сообщение и положил его сверху работающего маячка Жанны.

– Ну, теперь пора!

И он повлек ее за собой, но бежали они недолго, вскоре Тихон велел остановиться и вслушался в голоса преследователей. Сержант, вероятно, обнаружил планшет с адресованным ему посланием.

– Злотников, только попробуй не вернуться!!! – донесся его крик. Последовавшие затем беспомощные угрозы утонули в тумане, когда Тихон и Жанна, теперь уже не тратя попусту сил, побежали дальше.

– Что ты написал ему?

– То же, что просил тебя передать на словах. Чтобы он ждал нас и никуда не уходил. Ну и... чтобы берег свои нервы.

Она рассмеялась.

* * *

Искаженные расстоянием голоса еще какое-то время долетали до них, но вскоре стихли. И только трава шелестела под ногами, и шум воздуха при дыхании заполнял густую тишину. А если остановиться и затаить дыхание, можно было подумать, что ты совершенно оглох – такое невозможное безмолвие стояло вокруг.

– Расскажи мне об Эджертоне, – прервала молчание Жанна. – Чем он жил в последние годы?

– Если бы я знал толком! Не нашлось времени поговорить.

– Мне казалось, что я знала его достаточно хорошо. И я всегда подозревала, что он может выкинуть что-то подобное.

– Он отличный парень, – ответил Тихон. – Из тех, кто способен отдать жизнь за другого.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Никогда нельзя знать наперед. – Тихон предпочел сменить тему. – Ладно, сейчас наша задача отыскать Гузенко.

– Ты знаешь, где он?

– Он ищет заряд. Но ему не хватает чутья.

– Не могу понять, как ты это определяешь?

– Я и сам не понимаю до конца. Это как-то выходит само собой. Я ощущаю нечто вроде голосов или звуков – похоже на звон колокольчиков или буханье молота, шум ветра. Когда как. Иногда что-то вроде запаха, если так можно выразиться.

– И ты можешь показать, в какой стороне майор?

– Строго там, куда мы идем.

– Если ты сумел понять мои мысли, значит, знаешь, что он сейчас думает?

– Нет, не знаю. И дело не только в расстоянии. Для обмена мыслями, видимо, нужен особый настрой между людьми. А вот ощутить что-то близкое к пониманию замысла человека – это можно. Поэтому я и не сомневаюсь, что Гузенко намерен отыскать детонаторы.

– Послушай, но ведь если он собирается привести в действие детонаторы, значит, он замышляет зло и хочет его осуществить. Почему Полоса допускает эту ситуацию?

– Гузенко уже спрашивал меня об этом. Думаю, дело в том, что он не догадывается, что Полоса обманывает его.

– То есть как?

– Ему лишь кажется, что он знает, куда идти.

– Так, значит, взрыватели совсем не там?

– Конечно, нет. Я даже сомневаюсь, что их вообще можно найти. Они отключены, питание мертво. Блоки точно так же не работают, как и в тех цилиндрах, которые мы притащили с собой.