Текст книги "Первач"

В подтверждение его мыслям скоро раздались первые выстрелы. Пули угодили в ствол дерева, щепки брызнули в стороны, заставив Амину вскрикнуть и отпрянуть в испуге. Она снова упала бы, не подхвати ее Тихон в последний момент.

– Идите вверх! – крикнул он.

– Нет! Только вместе! – Амина вцепилась в его руку.

– Мы... не уйдем! – тяжело дыша, заявил Нусуп.

– Давайте без глупостей!

Но, не слушая его, мальчишка сдернул с плеча автомат и выпустил очередь вниз, туда, где мелькали фигуры преследователей. Раздались ответные выстрелы. Пуля обожгла ногу Тихона. Он рефлекторно отступил и, запнувшись о корягу, покатился по траве вниз. Хватался за какие-то ветви, но те были слишком хлипкими, чтобы удержать его. Падение завершилось, когда он оказался совсем близко к тащившимся вверх людям Мирбека. Такую удачу они не могли упустить. Впереди шел сам главарь. Увидев, что Тихон скатился, гигант кинулся вперед с удесятеренным рвением.

– Вот ты где, барашек недорезанный! – заорал он.

Нусуп вновь начал стрелять. Он сыпал короткими очередями, заставив преследователей упасть на землю, но шквальный огонь в ответ вынудил его отступить. Мальчишка сделал еще несколько выстрелов, а затем автомат его будто заткнулся на полуслове.

– У него кончились патроны! – проревел кто-то.

Прихрамывая, морщась от боли, Тихон все же сумел отбежать подальше. Но двинувшиеся наперерез две тяжелые фигуры ему явно не обогнать.

– Хватайте этого гада! Девчонку и пацана вяжите! – надрывался Мирбек. – Не вздумайте стрелять! Кишки выпущу!

Силы еще позволяли Тихону поиграть с преследователями. Он понял, что нужен Мирбеку живым. Боль в ноге поутихла, и он мог одинаково опираться на обе ступни. Позволив двоим разбойникам приблизиться, он сделал обманное движение, крутнувшись вокруг ствола тонкой осины, за которую удобно было схватиться рукой. И двое, что бежали за ним, дыша в затылок, теперь оказались к нему ближе, чем рассчитывали. Одному Тихон сделал подножку, и громила, не успев увернуться, с размаху врезался лицом в соседнее дерево, выпустив из рук автомат. Второй по инерции пробежал вперед, а когда заметил оплошность, слишком резво повернулся на крутом склоне и тоже не сумел устоять на ногах. К тому моменту оружие оказалось в руках Тихона.

– Ствол на землю! – приказал он второму.

Тихон велел им идти туда, где ждал Мирбек, который почему-то не изъявлял желания узнать, как идут дела у его дуболомов. Все стало ясно, когда за спинами своих пленников Тихон увидел, что Амина и Нусуп сидят на корне толстой сосны, прижавшись к ее грубой потрескавшейся коре, а рядом возвышается улыбающийся Мирбек и держит ребят на мушке.

– Ну что, славно побегали? – этими словами главарь встретил Тихона. – Видишь, мы тоже не зря старались!

– Отпусти их, – сказал Тихон. – А я отпущу твоих людей.

– Торгуешься? – Мирбек рассмеялся. – Цена не подходящая.

И он выстрелил в первого из пленников Тихона. Убитый мародер даже не охнул. Второй пал ниц, прикрыв ладонями голову, и запричитал, умоляя Мирбека не убивать.

Но каким-то неведомым способом еще до выстрела Тихон догадался, что произойдет: он словно прочел мысли своих пленников, хорошо знавших Мирбека и явно ждавших с его стороны какого-нибудь подвоха. И Мирбек был у него на мушке за миг до того, как пуля настигла первого головореза. Всего делов-то – теперь самому нажать на курок. Всего доля секунды, и черная душа гиганта отправится туда, где ей самое место.

Головорез возле его ног корчился в муках, и Тихон ощущал единство с его болью. Это словно вошло в привычку – быть причастным к боли другого существа. Но смерть головореза и боль его казались не такими, как у албасты: она уходила в иной мир с непонятно откуда взявшейся любовью ко всему живому вокруг. И будто взяла под свой покров души несчастных, собравшихся казнить ее, и тем самым убивших самих себя. И можно быть уверенным, что если этим душам суждено обрести новый шанс, то лишь благодаря желанию этого странного создания.

Но с душою того, кто сейчас умирал у него под ногами, высвобождалась и его ненависть ко всему вокруг. Не только к выстрелившему в него Мирбеку, но и к этому миру, острую привязанность к которому он ощущал. Собственно, он и ненавидел этот мир только за то, что отныне лишался его удовольствий. Все мысли разбойника сходились на том, что не будет больше разгульных пирушек и пьянящего дурмана, да слезливого оханья женщин, предназначенных удовлетворять его похоть, что отныне он не сможет ощутить холодную твердость ружейной стали, которая давала ему право считать себя выше других. Всю жизнь этот человек посвятил удовлетворению требований своего тела. Но этого тела, в которое он вкладывал весь смысл своей жизни, для него более не существовало, и в этом тоже была его боль и ненависть.

Перехватывая кричащие мысли этой освободившейся, наконец, души, этой субстанции, черной от сгустков источаемых ею эмоций, Тихон представил на миг такую же ненависть, которую будет излучать вокруг Мирбек, если он, Тихон, выстрелит в него. Как чумная зараза она распространится вокруг, желая заползти в чужие души. И неожиданно один из новых внутренних голосов бросил в его сознание мысль: «В освобождении этой ненависти буду виновен я».

Конечно, не имеет права этот гад ходить по земле, осквернять ее своим присутствием. Но такое простое в порыве слабости решение – выстрелить и убить! – вдруг показалось чудовищно несправедливым, хотя в тот момент он не мог бы сказать, почему не смог заставить себя выстрелить...

Когда мысли Тихона вернулись к реальности, он увидел, что Мирбек, воспользовавшись секундным замешательством, приставил оружие к голове девушки.

– Опусти автомат!

Злотников повиновался. Кто-то из людей Мирбека очутился рядом и забрал у него оружие.

– Ты слабак, Тихон, – презрительно бросил Мирбек. – Тебе нужно было убить меня. Понимаешь? Убить, не раздумывая. Ведь у тебя был шанс, что я не успею нажать на курок.

– Я не смог, – сказал Тихон, глядя на Амину и Нусупа.

– Зато я смогу. Считай, что вы уже мертвы. Все трое! – Мирбек загоготал. – Если тебя хотят убить, убей первым! Вот мой принцип!

Мирбек направил ствол на Тихона.

– Только так. Скажешь, я не прав?

– Не прав, – ответил Тихон. – Отнимая чужую жизнь, ты не можешь ничего приобрести. Только потерять.

– А если кто-то хочет забрать мою жизнь?

– Ты не видел того, что видел я, когда ты убил своего человека.

– И что же ты увидел?

– Черноту, половина из которой влилась в тебя. Сомневаюсь, что она продлит твои годы.

– Странный ты человек, Тихон. Неужели ты веришь в божественную справедливость или возмездие? Их нет!

– Я верю в то, что нельзя убивать. Ни при каких обстоятельствах.

– И кто это тебе сказал? – опять рассмеялся Мирбек.

Похоже, его заводило спокойствие Тихона, которое, очевидно, казалось ему напускным. Но Тихону и вправду удалось нащупать тонкую ниточку, которая могла привести к правильному решению и подсказать выход из сложившейся ситуации. Надо было только не потерять ее. Если вцепился, сумей удержаться!..

Он, кажется, начал понимать, почему не выстрелил в Мирбека. Потому что нет нужды лишать кого-то жизни ради собственного спасения, если ты владеешь неким умением, отличающим тебя от большинства людей.

«Как же я раньше этого не понял?» – думал Тихон с благодарностью к растущей в нем силе, подарившей ему эту мысль.

Меж тем главарь пришел в такое расположение духа, которое пробуждало в нем охоту говорить.

– Вот мальчишка утверждает, будто ему привиделось, как ты вошел и вышел из огня!

– Не привиделось! Я правду говорю! – дернулся Нусуп, но его осадили приспешники Мирбека. – Посмотрите – на нем даже одежда не его. И ботинок нет. Все в костре сгорело! Он как святой! Как пророк! Жалею, что я раньше этого не понял!

– Одежда не его, вижу. – Мирбек присмотрелся. – Это еще ничего не значит.

– А как он от веревок освободился? – не унимался мальчишка.

– Ты его и освободил.

– Нет. Он сам...

– Хватит! – Мирбек повернулся и с размаха влепил племяннику оплеуху. Головой мальчишка ударился о дерево и медленно сполз на землю.

– Мне надоели эти шутки, – объявил Мирбек.

Он направил ствол автомата в лицо Злотникову. А Тихон вдруг вспомнил о первой встрече с албастой. Как той удалось навести на него морок, заставить поверить в то, чего не было на самом деле. Уверенность, что он сгорит, подкреплялась его собственным ужасом. А помогла ему внезапно пришедшая из глубины души подсказка, что сознание выше ощущений тела. Дремавшая в нем вера помогла!

Получится или нет?..

Он смотрел на лицо Мирбека, который хотел донести до него какую-то очередную свою мысль перед тем, как нажать на курок. Но голос главаря звучал странно, с искажением, и Тихон понял: у него получается!

Всю ту ненависть, которую испытывает Мирбек, можно превратить во всепожирающий огонь – и чем сильнее ледяная злоба, тем свирепее должен стать огонь. Сможет ли это напугать негодяя, заставить отказаться от своих намерений?..

Откуда-то изнутри накатил жар – Тихон вспомнил то неприятное ощущение, которое испытал при стычке с албастой. Но сейчас этот жар он вызвал сам, и не сомневался, что сумеет управлять им...

– ...все мы дети Кабиля. Откуда ж ты ждешь добра? От кого?.. – услышал он голос Мирбека, но тот не успел закончить фразу. Заткнулся и облизнул внезапно пересохшие губы.

– Что происходит? – спросил гигант, без улыбки глядя на Тихона. Глаза его сузились до щелей. Это в теле Мирбека пробудилась боль. Но Тихон знал, что Мирбек слишком одержим ненавистью, чтобы ощутить и понять это сразу. Нужно быть предельно осторожным.

– Отпусти нас, – сказал он.

– Иначе?.. – осознавая угрозу в его словах, спросил Мирбек.

Тихон подозревал, что Мирбек, будучи сам не в силах выстрелить, может дать знак своим нукерам, но что-то останавливало гиганта. «Это, наконец, проклюнулся страх», – понял Тихон. Мирбеку удалось загнать его так глубоко, что окружающим он мог казаться решительным и храбрым до одержимости, но сейчас вырвавшийся на свободу ужас грозил заполнить каждый уголок его тела. Так и должно происходить, когда человек вдруг понимает, что ему не известно, ради чего он сейчас умрет, и вдруг оказывается, что так безумно хочется жить...

– Отпусти, – снова и гораздо тише сказал Тихон.

Он знал, что в эти секунды все смотрят на него. Амина и Нусуп – с надеждой. Каждый из числа мирбековых подручных – с таким же страхом, как у их главаря. Они тоже что-то чувствуют.

– Что будет?.. – прорычал Мирбек, из последних сил пытаясь совладать с нахлынувшим страхом, которого он, должно быть, не испытывал многие годы.

– Выбирать тебе, – сказал Тихон.

– Врешь, – Мирбек попытался улыбнуться, но ему это не удалось.

Видя, как сужаются зрачки Мирбека, Тихон понял, что боль внутри гиганта разрастается, мышцы сковала немочь, он не в состоянии управлять собой. Но на этом еще не кончено.

– Кто же ты такой? – проскрежетал Мирбек. – Мне надо было давно прикончить тебя, – застонав, он начал опускаться на колени.

Жгучая ненависть, направленная на весь мир, была той ненасытной силой, которую Мирбек всю жизнь лелеял в своей душе. Теперь она грозила поразить Мирбека изнутри. И от воли Тихона уже ничего не зависело. Он лишь приоткрыл емкость с горючей смесью, а спичку должен был бросить самолично Мирбек.

Или – не бросить... Со смирением принять поражение и ждать, когда взрывоопасная смесь выдохнется сама собой.

С помощью силы, которая каким-то образом соединяла сейчас его душу с душой Мирбека, Тихон перебирал одну за другой нити мыслей гиганта, среди которых искал одну – ту, которая могла бы донести до чернобородого упрямца то, что он хотел ему передать. Но ему попадались одни черные, отталкивающе черные мысли, окутанные липким страхом.

«Важнее всего и дороже – жизнь. Не важно, твоя собственная или чужая. И никакие твои желания не могут быть ценнее этого», – шептал про себя Тихон подсказку, но не знал, слышит ли его сейчас Мирбек. Нужно было уходить. Злотников шагнул к Нусупу и Амине, протянул им руки, помог встать. Подручные Мирбека застыли, ничего не предпринимая. Только вывернули головы, следя за действиями Тихона. Никто не осмелился остановить беглецов.

По мере того, как Тихон удалялся от стоявшего на коленях Мирбека, терялась и без того тонкая связь между ними.

«Что ж, я сделал все, что мог. Теперь будь, что будет...»

– Бегите, – поторопил Тихон своих спутников. – Бегите же!

Глядя, как они устремились вперед, будто вспорхнувшие птицы, Тихон остановился и обернулся к Мирбеку. Уловив его взгляд, Тихон понял, что настал момент истины. Окончательно распались связывающие его с Мирбеком нити, и дрожь пробежала по телу Тихона. Но не от страха за свою жизнь, а в ожидании решения, которое должен был сейчас принять Мирбек. Снова все краски вернулись на свои места. И сила, которая загнала вовнутрь ожесточение гиганта, постепенно ослабевала, предоставляя Мирбеку полную свободу решать извечный вопрос: быть или не быть...

– Стоять! – взвыл гигант. – Стреляйте! Чего же вы ждете?! Твари! Ублюдки!

Но люди его с опущенными руками по-прежнему не двигались. Тогда сам Мирбек, почуяв, что к мышцам его возвращается сила, вскочил на ноги. Выхватив у ближайшего своего нукера автомат, он, не прицеливаясь, выпустил длинную очередь. Ворвавшись в Тихона, пули наводнили его тело чудовищной болью. Захлебываясь в ней, он почувствовал, как глаза застлала кровавая пелена, в легких остановился воздух, и сердце вдруг замерло, как будто разом захлопнуло створки, чтобы сохранить жизненный сок, удержать его во что бы то ни стало... Но боль тут же исчезла, и в душу ворвался никогда ранее не испытанный восторг. Тихон ощутил, что теряет с телом физическую связь.

Он видел сверху все вокруг и разом. Людей Мирбека, стоявших неподвижно и не знающих, что делать. Бегущих к нему Амину и Нусупа, нарушивших его приказ. Самого Мирбека, который сжимал автомат и улыбался, не понимая, что в последний раз ему дано насладиться местью.

Увидел Тихон и самого себя – почему-то стоявшего. Его пронзенное множеством пуль тело, вне которого он пребывал, не упало, а крепко держалось на ногах, показывая, что сила еще есть внутри, и словно требовало от души, чтобы та вернулась назад. Но так не хотелось слушаться этого приказа, так не хотелось возвращаться в этот океан боли, которое представляло собой раненое тело.

Где-то на краю сознания Тихон услышал крик...

Внезапно упав на землю, чернобородый гигант начал кататься по грязной траве, извиваясь в судорогах. Подручные Мирбека не понимали, что происходит с их главарем. Он словно сошел с ума. И никто не мог видеть ненасытный огонь, существовавший в другой реальности, первобытная сила которого хозяйничала в душе Мирбека, изгоняя из нее царствовавший недавно ненасытный могильный холод...

* * *

«Бух...» – раздался удар после бесконечно долгой паузы. А за ним следующий, и снова замолотил пульс, все чаще и чаще. А вместе с тем возвращалась и неукротимая боль. Тихон застонал.

– Он жив! Аллах велик!

Тихон поднял веки и сквозь туман в глазах увидел Нусупа.

– Жив! – услышал он голос Амины. Ее волосы щекотали ему лицо. И с ними будто дождь закапал сверху. Не дождь – слезы!

Тихону помогли сесть, и он смог, наконец, разглядеть их изумленные лица.

– Вы живы? – спросил он, едва шевеля губами.

– Он о нас спрашивает! – радостно откликнулся Нусуп. – Ты только что был мертв. И вдруг жив!

– А где они?

– Ушли.

– А Мирбек?

– Похоже, он того... – Нусуп покрутил пальцем у виска. – Они увели его с собой. А я для тебя ботиночки раздобыл. С Захара снял. Ну, с того мужика, которого ты в плен взял, а Мирбек убил. Ему теперь не понадобятся...

Горячая ладонь Амины коснулась руки Тихона.

– Это ведь было чудо? Правда?..

Тихон опустил взгляд на грудь, потрогал пропитанную кровью одежду, нащупал отверстие от пули. Прикоснувшись в этом месте к телу, охнул от пронзившей боли.

– Учитывая, как мне больно, – чудо из чудес... – прохрипел он.

* * *

Нусуп помог Амине уложить Злотникова на ковер из опавших листьев. На бинты девушка пустила свою нижнюю рубашку и перевязала раны. Бессчетное число раз Тихон погружался в забытье, в приступах боли выныривая из него. Нусуп спустился к ручью и принес во фляге ледяной воды. Когда Амина протирала Тихону вспотевшее лицо, ему становилось легче. Вскоре Нусуп развел костер. Вдвоем с девушкой они подтащили Тихона поближе к огню, укрыли, чем смогли. Думая, что Злотникову холодно, сами легли по обе стороны, прижимаясь к нему телами, чтобы согреть. Они не знали, что холод ему не страшен. Да и ночь выдалась на удивление теплой. Ветра не было, и тучи плотно укрыли землю, не давая проникнуть ледяному дыханию осеннего неба.

Даже в полусне Тихон мучился от точившей изнутри боли. Когда стало невмоготу терпеть, он попросил Нусупа дать ему нож. Велел им оставаться у костра, а сам отполз подальше, чтобы не пугать ребят тем, что намерен был сделать.

Он чувствовал, что таким изуверским способом из него выходят пули, а туго стянутые бинты только мешают. Отыскал в листве кусок дерева покрепче, сунул его в зубы и сжал с силой, после чего разрезал и содрал бинты и на ощупь стал выковыривать показавшиеся из ран пули. Когда последняя очутилась в его ладони, стало значительно легче. Он и уснул бы на том же самом месте, но обеспокоенные его долгим отсутствием Амина с Нусупом помогли вернуться к костру, где девушка снова перевязала ему раны.

Теперь он смог уснуть. Давно его не посещали спокойные сны. А в этот раз он погрузился в приятное и доброе видение, напомнившее ему о затерявшихся во времени тунгусах-эвенках, его далеких предках, живших когда-то в полной гармонии с окружающим миром. Возможно, им был знаком и этот лес, в котором он лежал сейчас. Но он ничего не знал о своих предках, кроме того, что успел прочесть в книгах, интересуясь когда-то прошлым обитавшего издревле здесь народа. Эти образы, никогда не воспринимаемые им стройно, превратились в отчетливое видение. Под щелканье углей в костре снились Тихону танцы шаманов, слышались голоса мужчин и женщин, молодых и старых. Они пели об огне и воде, о земле и ветре, силами которых был пропитан мир. Их голоса навевали радость жизни и все крепче погружали в сон...

15. Атомный город

К концу дня на горизонте показались макушки скал. Много лет назад они вздыбились из-под земли, изменили местный пейзаж до неузнаваемости. Казалось, пройти дальше будет непросто, и потому, добравшись до первых скал, путники устроили ночлег и доели остатки припасов. Утром, с новыми силами, препятствие оказалось не таким уж непреодолимым. По всем приметам они находились очень близко к Полосе. Как-то постепенно исчезли голоса птиц, и вымерший лес хранил тишину. Придерживаясь старого шоссе, они вышли к сгоревшему много лет назад дачному поселку. Ни единого следа человека. Все заросло кустарником, высокой травой, даже дорога, когда-то соединявшая поселок с шоссе. Асфальт скрылся под наносами песка и глины и выглядывал только местами.

Но вдруг, шагая впереди остальных, Нусуп увидел отчетливый след протектора.

– Смотрите!

Он остановился, пропуская вперед Тихона.

Глубокий рисунок с большими пятаками рельефа указывал на отличную проходимость колес. Вероятно, тяжелый военный джип или бронемашина.

Тихон прислушался. Показалось, что где-то урчит мотор. Очень далеко. Вот и верь после этого, что федералов за скалами не бывает. Видно, допекли их партизаны...

– Вы слышите?

– Нет.

Он велел им перейти на другую сторону дороги.

– Не наступайте на след! Давайте в лес!

Тихон подрезал под самый корешок мелкую сосенку и, как заправский лазутчик, получившейся метелкой замел следы. Это была излишняя предосторожность. Они не могли знать, что на дороге в пределах видимости расставлены видеорегистраторы, контролирующие любое движение. И сигнал о нарушении невидимой границы уже поступил на бортовой пульт машины, рев двигателя которой услышал Тихон. А в глубине леса другая машина с солдатами-федералами на борту развернулась и теперь двигалась им наперерез.

Об опасности подсказывало растущее беспокойство, из которого выявилось ощущение погони – оно стало сильнее, когда Тихон, жалея ребят, велел остановиться передохнуть и снова вслушался. Гул мотора стал ближе, к нему присоединился еще один впереди и сбоку, но более слабый, и это давало призрачную надежду. Даже на военной машине отнюдь не просто двигаться по лесным дорогам, где с десяток лет никто не ездил.

– Все! Хватит отдыхать! Нужен последний рывок!

Нусуп и Амина стоически восприняли его приказ. Но вскоре у Тихона возникли сомнения, что им удастся опередить федералов и проскочить. Когда перебирались через сухолом, Амина зацепилась за корягу и подвернула ногу. Осматривать повреждение не было времени.

– Нусуп! Иди вперед! – скомандовал Тихон. – Беги быстро, как можешь!

– А как же вы оба?!

– Не беспокойся. Делай, что говорю.

Парнишка пробежал немного и, остановившись, обернулся. Тихон погрозил ему кулаком, чтобы не мешкал.

– Я возьму тебя на спину, – сказал он Амине. – Держись покрепче.

Она обхватила его за шею, Тихон медленно выпрямился, взвалил девушку повыше.

– Да крепче же!

– Хорошо, – сквозь слезы ответила она.

Нусуп уже был далеко впереди, когда Злотников начал свой бег, постепенно догоняя мальца, а затем и опередив его на добрый десяток метров. Было тяжело, и вдобавок приходилось заранее подмечать каждую помеху: коряги, торчащие корни, ветви деревьев. Вскоре он увидел светлое пятно впереди и понял, что это лесная дорога. Добежав до нее, остановился и посмотрел в обе стороны. Никого. Но гул слышался совсем рядом. Даже не нужно было прислушиваться.

– Нусуп, быстрей!

На просеку вынырнула бронемашина. Она шла быстрее, чем ожидал Тихон. На секунду скрылась в низинке и снова показалась над изгибом дороги. Хотелось верить, что федералы не заметили их. Машина остановилась, не доезжая того места, где беглецы пересекли дорогу. Распахнулись люки, выпуская солдат.

– Чтоб вас! – выругался Тихон.

Он чувствовал, как испуганно вцепилась в него Амина. Еще не хватало, чтобы девушка прикрывала его своей спиной, если федералы вознамерятся стрелять.

Он пробежал немного, и впереди показалась другая сторона горы, круто уходящая вниз. Там внизу лес был редким, и хорошо видны были солдаты. Они цепью поднимались вверх, на расстоянии в пять-десять метров друг от друга. Очевидно, их высадили до того, как транспортер начал подниматься в гору.

Тройное кольцо. Все грамотно рассчитано...

Впрочем, не все!

– Давай туда! – крикнул Тихон и вслед за Нусупом ринулся вправо.

С той стороны склон был еще круче, потому федералы и не решились подниматься здесь. Но зато вовсе не было деревьев или пней, склон был почти идеально ровный. Заметив, что Нусуп остановился в растерянности, Тихон подтолкнул его коленом. Парнишка раскинул руки, пытаясь удержать равновесие, и побежал вниз, часто-часто перебирая ногами, чтобы не упасть. Но естественная крутизна не позволила долго продержаться на ногах, Нусуп поскользнулся, упал на спину и покатился вниз. Тихон бросился вслед за ним. Каждой частичкой своего тела он чувствовал, насколько предательски коварна трава под ногами. Он скользил ногами, местами бежал, но не позволял упасть себе и Амине.

Должно быть, его шальной, невероятный спуск произвел впечатление на солдат. Он слышал их обескураженные голоса, чей-то приказ продолжать преследование, которому никто не подчинился. Возгласы раздались уже после того, как непонятно откуда взявшийся туман обволок низину и скрыл беглецов.

– Мы не собираемся вас убивать! – услышал Тихон далекий крик. – Стойте! Это же Полоса! Вы там погибнете!

Голоса затихли в густой пелене тумана. Вскоре Тихон слышал только всплески воды под собственными ногами да испуганное дыхание Амины над ухом. Наконец, увидел Нусупа – мальчишка стоял на коленях в ручье и жадно припал губами к воде.

– Не останавливайся! – крикнул ему Тихон и пробежал мимо, вздыбливая илистое дно.

Паренек, поднявшись на деревянные, безмерно уставшие ноги, последовал за Тихоном. Они долго бежали вдоль ручья, а когда Нусуп окончательно выбился из сил, Тихон выбрался на берег, чтобы дождаться парнишку. Беспокойство постепенно стихало. Значит, их больше не преследуют.

Он присел и осторожно опустил девушку на ивовый ствол.

– Ты как? Не растрясло?

– Ничего, – она улыбнулась.

– Нога еще болит?

– Совсем немного.

Из тумана вынырнул Нусуп. На него невозможно было спокойно смотреть. Он тяжело и сипло дышал, облизывая губы. Зашатался и упал рядом с ивой, под ноги спутникам, перевернулся на спину и громко застонал, даже с каким-то наслаждением.

Тихон осмотрел, наконец, ногу Амины. Оказалось, ничего страшного, простое растяжение. Но первые шаги дались ей нелегко, девушка хмурилась от боли.

– Я, наверное, не смогу идти быстро.

– Не волнуйся. Теперь нас не догонят. А если устанешь, я понесу тебя на руках.

Она посмотрела на него с благодарностью.

– Ты так бежал!.. Мне казалось, что мы разобьемся в лепешку!

– А я вообще, пока скользил вниз, думал, что без штанов останусь, – заявил Нусуп.

И оба подростка принялись хохотать, как сумасшедшие, изгоняя накопленные переживания и страх. Тихон смотрел на них и думал: какие же они, в сущности, еще дети. Но пусть смеются. Одна опасность позади и, по крайней мере, в эту минуту можно не думать о том, что их ждет впереди.

* * *

Утром следующего дня они вышли на макушку лысой сопки, откуда можно было разглядеть пространство далеко вперед. Теперь не осталось сомнений: они в Полосе. Солнце светило сквозь дымку, будто через матовое стекло. Было ни холодно, ни жарко. В самый раз, чтобы идти долго, не утомляясь и не страдая ни от жажды, ни от ветра, который постоянно дул в предыдущие дни.

Спустившись вниз, они снова наткнулись на старое шоссе и шли по нему весь день, пока, наконец, миновав очередной поворот, не увидели поврежденную стелу с надписью «Иркутск».

Когда-то за несколько часов можно было на автомобиле преодолеть то расстояние, которое осталось позади. Теперь это казалось невозможным. И в то же время в такой несправедливости не было ничего странного: созданный человеком мир, сброшенный вниз со спирали истории, раздвигал свои границы, становился шире, необъятнее.

Им и раньше изредка встречались на шоссе остовы ржавых автомобилей, но по мере приближения к Иркутску их становилось все больше, а вскоре дорога и вовсе оказалась загроможденной брошенными машинами, когда-то не успевшими вырваться за границы смертельного ядерного кольца. Запыленные, неузнаваемых цветов кузова, там, где они не были сметены, искорежены, стояли плотными рядами во всю ширину дороги, навеки застывшие. Если кто-то и пытался вырваться из города на машине, у них не было шансов. В машинах и вокруг них человеческих скелетов было немного, а те, что остались, давно распались на отдельные фрагменты, подтверждая, что власть в Полосе принадлежала стихиям.

Когда они достаточно близко подошли к бывшей городской черте, Злотников достал бинокль и внимательно осмотрел здания, попавшие в поле зрения. Ударная волна нейтронных бомб не отличалась значительной силой: остовы некоторых многоэтажек, возвышавшихся вдали, казались целыми.

Их встретила по-настоящему могильная тишина. Злотников ощущал, что воздух вокруг пропитан тяжелой энергией, присутствия которой не замечали его спутники. Вряд ли это радиация, даже если он способен ее чувствовать. Встроенный в часы счетчик показывал, что уровень завышен, однако Тихону доводилось видеть и не такие значения. Сейчас выходило, что за годы излучение уменьшилось до уровня, приемлемого хотя бы для кратковременного проживания. Но люди здесь не живут. Никто не живет. Вероятно, та сила, которую он чувствует – и есть причина. Тихон все сильнее корил себя за то, что взял с собой Амину и Нусупа. Ничего хорошего их здесь не ждет.

Начало смеркаться, когда они достигли зданий, почти не тронутых разрушением. Когда проходили мимо двухэтажного корпуса, судя по всему, бывшего магазина, Тихон решил заглянуть внутрь. Он выковырял оставшиеся куски витрины, застрявшие в раме, и шагнул внутрь. Под ногами хрустели осколки стекла, перемешанные с попавшим с улицы песком.

Пройдя вдоль поваленных стеллажей в глухом углу крыла, где не было окон, он обнаружил ряд полок, заполненных продуктами. Толстый бетон стен защитил их от ударной волны, и даже огонь странным образом не тронул эту часть здания. Можно было подумать, что ты в обычном магазине, где недавно выключили свет. Сейчас опять зажгутся лампы и, обернувшись, ты увидишь людей, которые вместе с тобой пришли покупать продукты. Увидишь буйство красок в одеждах, яркие надписи на упаковках, проснутся вентиляторы кондиционеров, зазвучит многоголосье речи – все это вернется в один миг...

– Где мы? – услышал Тихон за спиной, и этот голос вырвал его из прошлого.

– Никогда не был в супермаркете? – он повернулся к Нусупу. Мальчишка ошеломленно разглядывал коробки и пакеты, но не решался к ним притронуться.

– Супермаркет? Огромный магазин, верно? – Нусуп взял с полки какую-то бутыль и удивленно разглядывал этикетку. – Наверное, был, но не помню.

На одной из полок Тихон заметил упаковки с фонариками. Взял один, открутил крышку и, выхватив из соседней ниши упаковку с батарейками, в нетерпении разорвал картонную оболочку. Гладкие, совершенно новенькие, два цилиндра легли в его огрубевшую ладонь. Интересно, есть ли в них еще энергия? В свое время делали очень неплохие элементы. Открыв крышку, он проверил контакты на полярность и всунул батарейки в отсек одну за другой. Поторопился закрутить крышку, она пошла криво, пришлось вкручивать заново. Наконец, его большой палец замер над кнопкой. После нажатия вспыхнувший луч ударил в потолок.

– Здорово! – в один голос произнесли Амина с Нусупом.

Они смотрели на Тихона, как неискушенные зрители на фокусника.

– Держи! – он вручил фонарь Нусупу. – Только погаси, чтобы не разряжать. Вот тут кнопка.

Он взял другой фонарь, собрал его для Амины. Собрал еще три штуки и сунул в котомку вместе с горстью батареек. Наткнулся на упаковки со спичками, которые никогда не бывают лишними, и набрал, сколько влезло в карманы.

Светя фонариком, он обошел ряд с консервами и обнаружил, что большая часть их вздулась. Другие вроде бы выглядели нормально, но кто их знает, не отравиться бы.

– Вы умеете читать? – спросил он.

– Амина умеет. Я очень плохо, – ответил Нусуп.

– Ищите сухие готовые продукты. Какие-нибудь каши, супы. Может быть, они не успели испортиться. Кидайте в кучу, потом разберем, что к чему.

– А ты куда? – беспокойно окликнула его Амина.