Текст книги "Традиции & авангард. Выпуск № 3"

Сцена двенадцатая

Ночь.

Лестничная площадка стандартной девятиэтажной панельки. У стены стоит Гоша, держит в руках шапку-манула. Нина сидит на корточках у стены, голова Нины в повязке, напоминающей шлем танкиста.

На лестничной площадке темно, разве что на Гошу с Ниной падает неровный прямоугольник синего света из окна где-то наверху в конце лестничного пролёта, там, где заваренный мусоропровод и пустой балкон с верёвками для белья.

Слышно, как кто-то поднимается по лестнице.

Нина (встаёт). Больше некому.

Гоша. Не суетись.

На лестничную площадку выходит Варвара, идёт к двери общего коридорчика, вынимает из кармана пальто ключи, роняет их на пол, поднимает, пытается открыть дверь. Варвара катастрофически пьяна.

Гоша. Добрый вечер! Вам помочь?

Варвара. Нет.

Нина. Отбери у неё ключи! Он же там, внутри!

Гоша (Нине). Дорогая, давай будем всё-таки людьми. Ни отбирать ключи, ни ломать дверь, как ты предлагала, я не буду. Человек сейчас сам всё откроет.

Варвара (снова роняя ключи и поворачиваясь к Гоше с Ниной). А вы кто?

Гоша. А вы меня не помните? Я – Гоша. Друг вашего, я так понимаю, мужа.

Нина. Да какой он ей муж! Ты посмотри на неё!

Гоша. Подожди, Нинуль. Не суетись.

Варвара. Нинуль? (Помедлив.) Так вот ты какая!

Нина. Нормальная, получше тебя. А ты – слышишь? – ты должна уйти с дороги. Собирай давай свои манатки и вали к маме.

Варвара. Это, если что, моя квартира вообще-то.

Нина. Тогда отпусти Вадика и сиди себе в своей квартире хоть до усрачки.

Гоша. Нинуль, ну повежливее, солнце!

Нина (Гоше). Так. Сотку сверху – и ты отбираешь у неё ключи, открываешь дверь, заходишь, забираешь Вадика, а я эту дылду на себя беру.

Гоша. Две.

Нина. Хорошо, две сотки.

Варвара (смотрит на них с улыбкой и сама отдаёт ключи Гоше). Ну давай. А то я устала.

Короткая пауза. Гоша смотрит на Варвару, Нина – на Гошу.

Гоша. Его тут нет.

Нина. В смысле – нет?

Гоша (отдаёт ей ключи). Ну на, сама проверь.

Нина хватает ключи, возится с ними у замка, роняет, поднимает, ударившись головой о дверь, снова возится, наконец, справляется и открывает дверь. Исчезает в общем коридорчике, в котором автоматически включается освещение. Слышно, как Нина открывает дверь в квартиру, распахивает её, врывается внутрь. Из квартиры раздаётся «Антошка, Антошка, пойдём копать картошку!» и через минуту обрывается на полуслове.

Гоша. Что – совсем плох?

Варвара. Андрей-то?

Гоша. Да. Вадик.

Варвара. Ну, когда я уходила, у него было уже тридцать семь и шесть. Но домой ещё рано забирать.

Гоша. Выживет.

Варвара. Как знать, как знать.

Возвращается Нина. В правой руке она держит смартфон, который снова начинает орать: «Антошка, Антошка, пойдём копать картошку!»

Нина (Варваре). Твой? Или его?

Варвара. Мой. А я думаю, куда я его дела? В суматохе дома оставила, оказывается.

Нина отдаёт Варваре телефон. Та отвечает на звонок.

Варвара. Да. (Слушает.) Уже в больнице. Ага. (Слушает.) Ну, ничего хорошего, конечно, но вроде чуть получше. Завтра снова пойду.

Короткая пауза. Варвара слушает и смотрит на Гошу с Ниной.

Варвара. Серьёзно? Кошмар.

Короткая пауза. Варвара слушает и смотрит на Гошу с Ниной.

Варвара. Да вы за меня не бойтесь, Лариса Павловна, со мной всё хорошо будет. Вы-то сами хоть целы? (Слушает.) А Оксана Анатольевна? (Слушает.) Нет, не звоните никуда. Ничем они не помогут, ещё сами виноваты окажетесь. (Слушает.) Ладно. До завтра.

Варвара завершает звонок, кладёт телефон в карман.

Варвара (Нине). Ну что, нашла?

Нина. Нет. Но я уже понимаю, где он. Это ты виновата.

Варвара (кивает). Конечно.

Нина. Если с Вадиком будет что-то не так, то я тебя, сука, вот этими вот руками сама задушу.

Варвара. Задушишь, задушишь. Только потом. У меня сил нет уже никаких.

Нина. Учти, мы сейчас за ним поедем!

Варвара. Да без проблем! Езжай к нему, буди его – не важно, что он практически при смерти.

Гоша. Вы преувеличиваете.

Варвара. Пусть ему станет ещё хуже. (Гоше.) А тебя я узнала, кабан. Хочешь ещё раз в лоб?

Нина (Гоше). Она тебя что – избивала?

Гоша (улыбается). Немножко. Мне даже приятно было.

Нина (Варваре). Я тебя, сука, урою. Готовься, тварь.

Варвара (не обращая внимания на Нину, Гоше). Ещё хочешь?

Пауза. Гоша улыбается, Нина стоит напротив Варвары, набычившись, но Варвара её не замечает.

Гоша. Нет.

Длинная пауза.

Варвара. Короче так, ребят. Есть чай, есть сыр, есть хлеб. Попьём чаю, перекусим и ляжем спать – я вам на диване в зале постелю. А завтра продолжим разбираться. Я еле на ногах стою – день тяжёлый был. Ну и алкоголь ещё. Зря, конечно.

Пауза. Гоша смотрит на Нину, та – на Варвару. Варвара стоит, покачиваясь. Вынимает из кармана телефон, залипает.

Нина (поворачивается к Гоше). А как же Вадик?

Гоша. Утром к Вадику поедем.

Варвара, по-прежнему держа в руке телефон, неловко оседает на пол. Гоша едва успевает её подхватить.

Гоша (Нине). Помогай давай!

Нина подходит. Гоша и Нина, с трудом удерживая слишком большую для них Варвару, буквально заволакивают её в квартиру. Через некоторое время возвращается Гоша, выглядывает на лестничную площадку, потом исчезает за дверью, прикрывая её, но не запирая.

Затемнение.

Сцена тринадцатая

Темно. Варвара лежит в одежде на постели в спальне Варвары и Андрея – спит. Тусклый свет заоконных фонарей позволяет различать разве что силуэты.

Проходит совсем немного времени – и над Варварой появляется маленькая тёмная фигура. Высоко поднимает руки, в которых зажато что-то продолговатое. Но опустить не успевает, поскольку в комнате вспыхивает свет.

Гоша (стоя в одних трусах возле выключателя и щурясь). Нина, не дури!

Нина, ослеплённая резким светом, прикрывает глаза руками, в правой руке – кухонный нож. На Нине те же свитер и джинсы.

Гоша. Кинь каку и иди спать. Только откровенной мокрухи нам не хватало.

Нина. Она ему не нужна.

Гоша. Никто никому не нужен. Иди спать.

Нина. Мне Вадик нужен. А я ему нужна. А она – нет.

Гоша (медленно идёт к Нине). Сама подумай, в тюрьме у тебя будет Вадик?

Нина. Я в тюрьму не сяду.

Гоша. Я тоже, ни за какие деньги. Можешь даже не просить.

Нина. Ну Гоша!

Гоша совсем близко к Нине. Та резко поднимает руки с ножом над головой. Гоша бросается к ней, сбивает с ног и валит на пол – со стороны очень похоже на американский футбол.

Нина. Больно же!

Гоша. Мне тоже, знаешь ли. Ты мне руку порезала. С тебя ещё сотка – за физический ущерб.

Гоша поднимается, в правой руке у него нож, левая – в крови. Варвара вздыхает и переворачивается на спину.

Нина (из-за кровати). Гоша, а если ещё тысячу сверху?

Гоша. За что – за убийство?

Нина. Ну да.

Гоша. Во-первых, тысячи мало. А во-вторых, я не убийца, хоть и работаю с трупами.

Нина. Две тысячи.

Гоша. Нет.

Нина. Три.

Гоша. Нет же.

Нина. Ну Гоша!.. (Помедлив.) Ну хорошо – десять.

Гоша (вздыхает). Тебе мужа своего не жалко?

Нина (поднимаясь). Да какой он мне муж… Так – спонсор.

Короткая пауза. Гоша смотрит на кровоточащую руку. Нина встаёт, плетётся к выходу из спальни.

Гоша. Ну да. Не Вадик же!

Нина (останавливается, оборачиваясь к Гоше). Сам ведь понимаешь!

Гоша. Нинуль, золотце. Тебе вообще известно, что такое сарказм?

Нина смотрит на Гошу. Тот улыбается, хоть и весь уже в крови.

Нина. Да ну тебя в жопу!

Гоша. Поздно, Нина. Я и так в ней по пояс.

Нина выходит. Гоша стоит, смотрит ей вслед, потом на спящую Варвару. Варвара тяжко вздыхает во сне.

Гоша. И то правда.

Затемнение.

Сцена четырнадцатая

Раннее утро. На кухне в квартире Варвары и Андрея в старом страшном ватнике, надетом прямо поверх больничной пижамы, сидит Андрей и прямо из кастрюли ложкой что-то ест.

На кухню заходит Варвара, подходит к мойке, берёт из шкафчика над мойкой стакан, набирает из крана воду, пьёт. Потом ещё раз. Поворачивается к Андрею. Ставит стакан рядом с мойкой.

Андрей улыбается, не переставая жевать.

Андрей. Очень кушать хочется.

Пауза. Варвара смотрит на Андрея, тот – на Варвару.

Варвара. Подожди, а как ты?..

Андрей (перебивает). А почему-то обе двери на замок не закрыты были. Я даже сначала стоял думал – звонить или нет, а потом смотрю – а общая дверь только прикрыта чуть-чуть. И я…

Варвара (перебивает). Нет, я не о том. Почему ты не в больнице?

Андрей (улыбается). А я сбежал.

Варвара. Зачем?

Андрей. Очень кушать хотелось. А ничего не было. Ну я и…

Варвара. Подожди, а одежда как же? Что это за тряпки?

Андрей. А, это. Ну это я в больнице в подвале взял. И валенки ещё. Они там в мусоре валялись.

Короткая пауза.

Варвара. Ужас, Андрей!

Андрей. Да я даже промёрзнуть не успел как следует.

Варвара. Я не об этом. Зачем ты суп холодный ешь?

Андрей. Да? А я не заметил.

Андрей улыбается. Варвара подходит, отбирает у Андрея кастрюлю, убирает в холодильник, ставит на плиту сковороду, зажигает спичками газ.

На кухню заходит Нина, видит Андрея и застывает.

Нина (сдавленно). Вадик?

Андрей резко прекращает улыбаться.

Андрей. Варь.

Варвара (копаясь в холодильнике). М?

Андрей. А эта как тут?

Нина. Вадик. Вадик!

На кухню заходит Гоша, в брюках и майке, левая рука – забинтована.

Гоша. Всем доброе утро. Ну что, завтрак?

Андрей. Варь.

Варвара. Да, Андрюш.

Андрей. Откуда эти люди у нас в квартире?

Пауза. Гоша идёт к столу, садится справа от Андрея. Нина стоит как и стояла, не в силах сдвинуться с места. Повязка на её голове размоталась и свисает неряшливыми бинтами.

Варвара (Нине). Садись. Сейчас завтрак приготовлю.

Нина медленно идёт к столу, садится слева от Андрея, не сводя с того глаз.

Андрей. Варь. Ты мне ответишь?

Варвара. Ох, Андрюш. Я не знаю. Как-то так получилось.

Андрей. Ты же не представляешь, что это за люди. Особенно эта.

Нина. Вадик.

Гоша. Да ну почему – обычные люди. Приматы, как и все. Не лучше, но и не хуже тебя, Вадик.

Андрей. Я – Андрей.

Гоша. Ну да, ну да.

Варвара стоит у плиты, на весу нарезает лук, роняя кольца прямо в масло на сковороде.

Нина. Вадик. Миленький.

Короткая пауза.

Андрей (не глядя на Нину). Послушай, Калякина. Я тебя не люблю. Раньше, может, и любил, а теперь – всё.

Нина. Любишь, Вадичек. Любишь. Ты ведь мне сам говорил.

Андрей. Ничего я тебе не говорил.

Нина. Говорил. И про то, что если разлюбил, то и не любил, значит, никогда.

Андрей. Значит, и не любил. Ошибался. Задурил себе голову.

Нина (плачет). Ну Вадик!

Пауза. Нина сидит, плачет, спрятав лицо в ладонях. Варвара продолжает готовить. Андрей и Гоша просто сидят.

Гоша. Ты взрослая баба, Нин. Тебе сорок лет уже. Двое детей. Муж замечательный – понятия не имею, как он тебя выдерживает. А ты в игрушки какие-то играешься – людям жизни пытаешься сломать. Себе в том числе. Сказал же он тебе, что не любит.

Нина (в ладони). А раньше не говорил! Раньше говорил, что любит!

Андрей. А тебе попробуй скажи, что не любишь.

Нина. Ну Вадик!

Гоша. Мы все устали, Нин. Поедим вот – и я тебя на вокзал отвезу.

Пауза. Варвара вынимает из шкафчика над мойкой четыре тарелки, ставит на стол, вынимает из большой глиняной кружки рядом с мойкой четыре вилки и кладёт рядом с каждой тарелкой. Раскладывает лопаточкой яичницу по тарелкам. Садится за стол рядом с Андреем.

Некоторое время все молча едят – даже Нина, которая стянула с головы повязку, вытерла ей лицо и высморкалась в неё, а потом запихала в карман джинсов.

Андрей (Гоше). Как вы меня нашли?

Гоша (улыбается). Нина фотку увидела в фейсбуке. Ту, где мы с тобой шапками менялись. Ну и позвонила мне, попросила помочь тебя найти. За деньги, конечно.

Андрей. Подожди, ты же удалил все фотографии, как я и просил? Я же видел!

Гоша. Удалить-то я их удалил. Но у меня все фотографии со смартфона автоматически в облако сохраняются. Так что… (Гоша с улыбкой пожимает плечами.)

Андрей. В облако?

Гоша. Я смотрю, ты вообще не поменялся: как был технофобом, так и продолжаешь им быть.

Короткая пауза.

Нина. Вадик…

Андрей. Я уже десять лет как не Вадик, а Андрей – у меня и в паспорте так.

Варвара. Мерзкое какое-то имя – Вадик.

Андрей. А я от него и сбежал. (Помедлив.) И от неё вот. (Указывает на Нину.)

Нина снова плачет, еда вываливается у неё изо рта.

Гоша (Нине). А ты думала, он тебе на шею кинется, когда увидит?

Нина энергично кивает. Пауза.

Андрей. Нет ничего глупее, чем школьная влюблённость. Особенно такая, которая сразу после выпускного не заканчивается, а тянется как резина дальше и дальше. И что делать с этой резиной – непонятно.

Короткая пауза. Нина молча плачет.

Андрей. Я в какой-то момент настолько устал от всей этой истории, что всерьёз начал подумывать с крыши прыгнуть.

Нина. Вадик…

Андрей. Мне, Нина, постоянно снилось, как меня с тобой в одной могиле закапывают. Я так понимаю, это потому, что я с тобой как в ловушке был, как в общей клетке.

Короткая пауза. Нина молча плачет.

Андрей. Всю жизнь ты мне испоганила!

Гоша. Ну вот тут я бы с тобой поспорил. Тебя никто насильно в подвале на цепи не держал. Сказал бы ей сразу, что всё, охладел, – всего этого и не было бы. Никто никому нервы не трепал бы, никто никому в гробу бы не снился.

Нина. Вадик… Ну как же так?..

Андрей. Да ну, как такое скажешь?

Гоша. Сейчас же сказал.

Варвара встаёт из-за стола, собирает пустые тарелки, снимает с крючка на стене полотенце, даёт его Нине.

Варвара. На, утрись.

Нина вытирает лицо полотенцем.

Варвара. Всё это, конечно, прекрасно, ребята, но мне на работу надо. Ещё и голова раскалывается. Так что пять минут – и расходимся.

Гоша. Варвара, давайте, что ли, по кружке чаю, а? И всё.

Варвара молча набирает в чайник воду, ставит его на плиту, зажигает спичками газ. Вынимает из шкафчика над мойкой четыре кружки, ставит на стол. Из другого шкафчика вынимает коробку с чаем, из неё – чайные пакетики, кладёт по пакетику в кружку. Коробку оставляет на столе.

Нина (Андрею). Ты меня боялся, что ли?

Андрей пожимает плечами, потом, чуть помедлив, кивает утвердительно.

Гоша (улыбается). Он тебя до сих пор боится. Просто расхорохорился на публику.

Длинная пауза. Все ждут, когда закипит чайник. Когда он наконец закипает, Варвара встаёт из-за стола, снимает чайник с плиты, разливает кипяток по кружкам.

Нина. Что теперь делать?..

Гоша. Домой ехать – к мужу и детям. Время приключений закончилось.

Андрей. Так это что – всё, что ли? Конец?

Гоша. А тебе понравилось, да?

Андрей (пожимает плечами). Ну… нет.

Короткая пауза.

Гоша. Людей в мире много. Ты не представляешь себе – сколько. И чуть ли не все на одно лицо. Голые обезьяны, без одежды особенно жалкие. Прорва голых обезьян. Бери себе любую и развлекайся до посинения. (Помедлив.) Остался бы со мной в морге работать – совсем по-другому на мир смотрел бы.

Андрей. Ты это к чему?

Гоша не отвечает. Варвара закрывает лицо руками. Сидит так некоторое время. После убирает руки от лица. Слёз на лице нет.

Варвара. Нет. Не буду. Не люблю это всё.

Затемнение.

Сцена пятнадцатая, последняя

Кабинет Психотерапевта – розовые стены, массивный стол-тумба, три красных кресла (обивка из искусственной кожи местами сильно потрескалась, кое-где даже виден жёлтый поролон набивки), в углу возле окна – массивный вентилятор на металлической ноге. На столе – фигурка роденовского «Мыслителя», тюбик с клеем и электрическая точилка в виде гориллы, в рот которой нужно вставлять карандаш.

Психотерапевт – седовласый мужчина, поразительно похожий на известного американского кинорежиссёра – сидит на офисном стуле за столом. Точно такой же мужчина – Доппельгангер – сидит в кресле напротив стола.

Психотерапевт. Раздевайтесь.

Доппельгангер. Серьёзно?

Психотерапевт. Да.

Доппельгангер. Зачем?

Психотерапевт. Меня интересует ваш габитус.

Доппельгангер. А ты из этих, да?

Короткая пауза.

Психотерапевт. Из каких?

Доппельгангер. Из тех самых. Из онанистов.

Длинная пауза. Психотерапевт и Доппельгангер смотрят друг на друга.

Психотерапевт. А даже если и так, то что?

Доппельгангер. Ничего хорошего.

Психотерапевт. Кто из вас без греха, пусть первый бросит в меня камень, как говорится.

Доппельгангер. Ну так я и брошу.

Психотерапевт. А что, правильный такой?

Доппельгангер. Нет. Просто в грех не верю.

Психотерапевт (потихоньку встаёт из-за стола). А чем тебе тогда онанисты помешали?

Доппельгангер (потихоньку встаёт из кресла). Ничем.

Психотерапевт хватает со стола точилку – она к нему ближе. Доппельгангер спокойно берёт статуэтку.

Психотерапевт. И в чём дело тогда?

Доппельгангер. Просто не люблю тех, кто пользуется положением. Некрасиво это. Плохо – с точки зрения эстетики.

Психотерапевт швыряет в Доппельгангера точилку, промахивается и пытается покинуть кабинет. Доппельгангер, в свою очередь, швыряет статуэткой в Психотерапевта и попадает тому в спину. Психотерапевт со стоном падает на пол у двери.

Доппельгангер. Нехороший ты человек.

Короткая пауза. Психотерапевт лежит на полу, хнычет. Доппельгангер подходит к нему.

Доппельгангер. Жалкий ты корнеплод. Самое место тебе в земле.

Психотерапевт (громко). Убивать меня будешь?

Доппельгангер. Зачем же? Просто посажу тебя в землю вверх ногами. Может, и вырастет что-нибудь путное.

Доппельгангер подходит к Психотерапевту, вынимает из кармана пиджака шёлковый шарф, склоняется над Психотерапевтом.

Психотерапевт громко кричит.

Затемнение.

Эпилог

Почти ночь. Общий вагон электрички. Людей совсем мало. Практически все залипают в смартфоны.

Друг напротив друга сидят Андрей и Старик с окладистой белой бородой. Андрей в той же старой страшной телогрейке и валенках. На голове у Андрея – шапка-манул, принадлежавшая когда-то Гоше. Старик одет как обыкновенный старик.

Андрей. Домой едете?

Пауза. Старик смотрит на Андрея. Тот улыбается.

Старик. А тебе какая разница? Ты меня знаешь, что ли?

Андрей. Да я так – разговор поддержать.

Старик. А что, был какой-то разговор между нами, чтоб его поддерживать?

Пауза. Старик смотрит на Андрея. Тот не улыбается.

Андрей. Ну скучно так-то.

Старик. Скучно ему. Пялился бы в телефон, как все остальные, и не скучал бы.

Андрей. Так у меня нету телефона.

Старик. Как это так – нету? У всех есть.

Андрей. И у вас?

Старик. А как же.

Старик вынимает из кармана кожуха старенькую «Нокиа 3310», показывает Андрею.

Старик. Видишь, какая штука? Внучка ещё десять лет назад подарила, до сих пор работает.

Андрей (пожимает плечами). У меня и такой штуки нет и не было никогда.

Старик. Вот это ты уникум!

Андрей. Да я просто не люблю всё вот это. Компьютеры все эти, смартфоны.

Старик. Так тебя что, и в «Одноклассниках», что ли, нет?

Андрей. Не-а.

Старик. Вот же ты загадочный.

Андрей. Обыкновенный. Раньше ни у кого таких не было – и никто не удивлялся.

Старик. Так то раньше. Скажешь тоже! Раньше ты б на санях ехал, а не на поезде. И волков всю дорогу боялся бы. (Помедлив.) Куда едешь, кстати?

Андрей. Да так. К родне.

Короткая пауза. Андрей смотрит в совершенно тёмное окно.

Старик. Бомжуешь, что ли? Одет что-то совсем никудышно.

Андрей. Да это так… Обстоятельства такие.

Старик. По лицу – так и непьющий вроде. И на сидельца не похож.

Андрей. Просто так получилось.

Старик. Бежишь от кого?

Пауза. Андрей пожимает плечами. Вздыхает.

Старик. Только не говори, что от себя.

Андрей (улыбается). А есть смысл?

Старик. Ну, как знать. Может, и есть. Во всём смысл есть, если подумать. (Помедлив.) Или нет.

Короткая пауза.

Андрей. Сколько лет, говорите, внучке?

Старик. Тридцать пять.

Андрей. Ого. А вам тогда сколько?

Старик. А это неважно. (Помедлив.) Михал Михалыч.

Андрей. Петя.

Андрей и Старик обмениваются рукопожатием. Андрей улыбается. Старик тоже.

В вагон заходят два совершенно одинаковых парня, одетых не по погоде – в тонкие джинсовые курточки, спортивные штаны и кроссовки. На голове у обоих – одинаковые шапки петушком. Первый парень держит в руках гитару, у второго на груди – баян. Парни без лишних предисловий начинают играть и петь что-то вроде «Мы будем жить с тобой в маленькой хижине на берегу очень тихой реки».

Невысокая сутулая женщина непонятного возраста встаёт со своего места, выходит в проход и начинает неистово танцевать.

Занавес

Публицистика, критика, очерк

Илья Кочергин

Илья Кочергин родился в 1970 году в Москве. Учился в Московском химико-технологическом институте, потом в Институте стран Азии и Африки, но не окончил, бросил, уехал в Сибирь. Несколько лет работал лесником в Баргузинском и Алтайском государственных заповедниках. Вернувшись в Москву, устроился редактором в издательстве, составлял путеводители по России. Окончил заочно Литературный институт (семинар Александра Рекемчука). Живет в деревне в Рязанской области.

Дебютировал в прозе в 2000 году (журнал «Новый мир»). Автор повестей и рассказов, действие которых происходит на Алтае, Русском Севере и в Москве. Публиковался в журналах «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Урал» и других изданиях.

Лауреат нескольких премий, в том числе Правительства Москвы в области литературы и искусства, финалист премии Ивана Петровича Белкина. Живет в деревне Кривель Рязанской области.