Текст книги "Гражданская война в России (1918–1922 гг.)"

В хранящимся в РГАСПИ письме основателя большевистской организации в Феодосии врача С. В. Констансова в секретариат ЦК РКП(б) описывается, как происходил террор в Феодосии, как автор письма безрезультатно пытался повлиять на смягчение террора и как он приехал в Симферополь с той же целью. Но Р. Самойлова уведомила, что принять его в настоящее время не может, а зам. председателя Крымревкома Ю. Гавен заявил, что «он не в силах что-либо сделать» и «что единственная возможность повлиять на применение террора в Крыму заключается в поездке для доклада в Москву». Начинается письмо так: «В Крыму с 20-х чисел ноября с. г. установился красный террор, принявший необыкновенные размеры и ужасные формы. По этому поводу я считаю своим нравственным и партийным долгом представить свои соображения на усмотрение ЦК РКП(б)». В письме делается упор на последствия террора. Описывая террор, Констансов отмечает: «В результате всего этого по городу распространился вопль и стоны населения – с одной стороны, и отчаяние и озлобление – с другой»691691
  Сорокин А., Григорьев Е. «Красный террор омрачил великую победу Советской власти…». С. 118–119.


[Закрыть]. Заканчивается письмо следующим выводом: «Обрушившийся так неожиданно на голову крымского населения красный террор не только омрачил великую победу советской власти, но и внес в население Крыма то озлобление, которое изжить будет нелегко»692692
  Там же. С. 120.


[Закрыть]. Когда Констансов писал, что озлобление части населения изжить будет нелегко, он не ошибался693693
  Как крымчанин по месту рождения и длительного проживания, свидетельствую, что не раз слышал от ялтинских старожилов как в детстве, так и в более зрелом возрасте жуткие воспоминания о красном терроре: массовые расстрелы, расстрелы раненых и больных, медсестер и врачей, сбрасывание людей с грузом на шее в море с мола и т. п. Что ж, в исторической памяти народа запечатлены не только подвиги героев, но и преступления антигероев.


[Закрыть].

В январе 1921 г. на столе в кабинете В. И. Ленина заместителем наркома просвещения историком М. Н. Покровским была оставлена записка о том, что по просьбе профессора Таврического университета (впоследствии известного физика) Я. И. Френкеля он оставляет для ознакомления записку о «Положении в Крыму». Записка состояла из трех пунктов. Начиналась она так: «Распоряжение центральной власти о терроре в Крыму выполняется местными органами (особыми отделами и чрезвычайными тройками) с ожесточением и неразборчивостью, переходящими всякие границы, и превращающими террор в разбой, в массовое убийство не только лиц, сколько-нибудь причастных к контрреволюции, но и лиц к ней совершенно не причастных». Далее в подтверждение своей оценки террора Френкель ссылается на то, что в Ялте два отдела ЧК (Черноморского и Азовского морей и 46-й армии) в течение двух-трех недель расстреляли «минимум 700 человек (по всей вероятности, 2000)». Причем не только военнослужащих врангелевской армии, но и «множество лиц из буржуазии, укрывшейся в Крыму главным образом из-за голода <…> и в особенности демократической интеллигенции», в том числе ценных специалистов694694
  Цит. по: Тополянский В. Указ. соч. С. 235.


[Закрыть].

В письме приводится численность расстрелянных около 30 тыс. человек. Автор письма предупреждает, что в результате чекистского произвола «обезлюживание Крыма, грозит самыми печальными последствиями» для советского строительства695695
  Там же. С. 236.


[Закрыть]. Во второй части записки акцент делается на репрессиях против меньшевиков (сам Френкель бывший меньшевик). В третьей части речь идет о продовольственном кризисе в Крыму и превращении полуострова в здравницу для «больных рабочих и красноармейцев». В заключение автор пишет: «Необходимо направить в Крым опытных партийных работников из центра с самыми широкими полномочиями: в противном случае «ортодоксальные» коммунисты, оперирующие в Крыму в настоящее время, обратят его не в здравницу, а в пустыню, залитую кровью»696696
  Там же. С. 237.


[Закрыть].

Неизвестно, как отреагировал В. И. Ленин на записку профессора Я. И. Френкеля и как партийно-государственные верхи реагировали на письма Ю. П. Гавена и С. В. Констансова, но наиболее непопулярные руководители ревкомовского Крыма Бела Кун и Розалия Землячка были отозваны в Москву к середине января 1921 г. Пик террора был пройден, но террор, хотя и в неизмеримо меньших размерах, крымскую землю еще не покинул. Председателем Крымревкома стал М. Х. Поляков (21 февраля 1921 г.), секретарем обкома И. А. Акулов (март 1921 г.).

Никак не налаживались и межэтнические отношения в Крыму. Наркомнац направил в Крым уполномоченных, которые на основе пребывания на полуострове и изучения политической ситуации на месте представили докладные записки.

В крымской командировке М. Х. Султан-Галиев, председатель Центральной мусульманской военной коллегии при Наркомнаце в 1918–1920 гг., председатель Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП(б) в 1919–1921 гг. и член коллегии Наркомнаца, находился с 13 февраля по 29 марта 1921 г. Не рассматривая все содержание его докладной записки, остановимся только на оценке красного террора. Отмечая «ненормальность» обстановки в Крыму Султан-Галиев пишет: «Первой и очень крупной ошибкой… явилось слишком широкое применение в Крыму красного террора. По отзывам самих крымских работников, число расстрелянных врангелевских офицеров достигает по всему Крыму от 20 000 до 25 000. Указывают, что в одном Симферополе расстреляны до 12 000. Народная молва превозносит эту цифру до 70 000. Самое скверное, что было в этом терроре, так это то, что среди расстрелянных попадало очень много рабочих элементов и лиц, оставшихся от Врангеля с искренним и твердым решением честно служить советской власти. Особенно большую неразборчивость в этом отношении проявили чрезвычайные органы на местах»697697
  Доклад б. члена коллегии Наркомнаца М. Султана-Галиева о положении в Крыму…


[Закрыть]. Украинская исследовательница Т. Быкова полагает, что «честное и смелое донесение М. Султан-Галиева вызвало в Москве эффект разорвавшейся бомбы <…> Про положение в Крыму во весь голос заговорили в Наркомнаце и Совете национальностей. Тайное становилось явным»698698
  Бикова Т. Зазн. твiр. С. 129. Перевод с украинского на русский язык автора статьи. Заметим, что неясно, о каком Совете национальностей в РСФСР речь может идти применительно к 1921 г.


[Закрыть]. Это, на наш взгляд, явное преувеличение роли записки М. Султан-Галиева в развитии крымских событий. И до него в советские верхи поступали сигналы о неблагополучии с положением в Крыму (Гавен, Констансов, Френкель, да и другие), и до него были отозваны из Крыма Землячка и Кун. Но в то же время не будем и преуменьшать значения честности и смелости официального представителя Наркомнаца М. Султан-Галиева.

Следующим уполномоченным Наркомнаца в Крыму стал З. Булушев. Основное внимание в докладе на имя И. В. Сталина он уделяет положению крымско-татарского населения, прежде всего экономическому (продовольственный вопрос, земельный вопрос и т. д.). В отличие от М. Султан-Галиева З. Булушев только в двух местах доклада пишет о репрессиях, но эти фрагменты довольно выразительны. Крупной и главной ошибкой ревкомовской власти в Крыму он считает «слишком широкое применение красного террора». Упрекает он местную власть и за злоупотребление конфискацией имущества граждан: «Особенно усиленно… чрезвычайными органами практикуется такая система: без всякого повода арестовывают того или иного гражданина и в течение нескольких недель содержат в подвале или в тюрьме. За это время агентами чрезвычайных комиссий все имущество его отбирается и, конечно, в пользу отобравших»699699
  Доклад представителя Наркомнаца РСФСР в Крыму З. Булушева И. В. Сталину о национальной политике в Крыму. Л. 1.123. Документ хранится в ГА РФ: Ф. Р1318. Оп. 2. Д. 17. Л. 122–125.


[Закрыть].

Ряд фактов о выходящих за пределы здравого смысла расправах чекистов можно почерпнуть из материалов Полномочной комиссии ВЦИК и СНК РСФСР, прибывшей в Крым в июне 1921 г. Комиссия, расследовав дела работников ЧК, установила, что преступления совершались начальником особого отдела 4-й армии А. И. Михельсоном, председателем Керченской ЧК И. И. Каминским, председателем Старо-Крымской ЧК, членами коллегий и сотрудниками Севастопольской (в июле 1921 г. был осужден 21 сотрудник), Керченской, Джанкойской, Бахчисарайской, Евпаторийской и Феодосийской ЧК. Крым ЧК приговорила к расстрелу шесть работников бюро пропусков 4-й армии. Крымревтрибунал в мае 1021 г. осудил почти всех ответственных сотрудников ревтрибуннала Восточного побережья Крыма во главе с его председателем Удаловым700700
  См.: Тепляков А. Г. Чекисты в Крыму // Вопросы истории. 2015. № 11. С. 139–145.


[Закрыть]. Приводя эти сведения, историк Тепляков заключает: «Доступные архивные судебные материалы, ставшие следствием работы Полномочной комиссии ВЦИК и СНК РСФСР, не только дают новую информацию о красном терроре, но и позволяют с большим доверием отнестись к многочисленным мемуарным источникам о крайней жестокости и криминализированности как чекистских, так и прочих властных структур Крыма»701701
  Там же. С. 144.


[Закрыть].

Что касается масштабов репрессий, то обобщающих точных цифр получить не удастся, так как в таких случаях всегда имеются, кроме выявленных документов, еще и не выявленные, а еще и не документированные бессудные расправы (так называемый стихийный период расправ в течение первых недель). Поэтому придется довольствоваться данными «от и до». Наиболее распространенные в публикациях настоящего времени цифры погибших в первые месяцы крымского красного террора – это 20–25 тыс. (В. П. Петров, А. Г. и В. Г. Зарубины, А. Г. Тепляков, авторы глав в обобщающих трудах по истории Крыма)702702
  История Крыма / Коллектив авторов, ред. С. Кодзова. М., 2015 (Российская военно-историческая библиотека); История Крыма / Коллектив авт., отв. ред. А. В. Юрасов: в 2 т. Т. 2. М., 2018.


[Закрыть]. Цифра от 5 до 12 тыс. весьма сомнительны. Цифры 40, 50, 70, 100 и более – не больше как «по слухам». Суммированные документированные данные имеются только по спискам киевского архивов (расстреляны 4619 человек). Подсчеты по крымским архивам (серия «Реабилитированные историей») никто не публиковал. В московских архивах по данной тематике работал только Тепляков, но на узкоограниченном документальном материале, причем сам он использовал уже имевшиеся сведения о численности расстрелянных.

Попробуем в качестве исходной цифры (похоже, что она относительно достоверна) для самых простых арифметических подсчетов взять «12 тыс. белого элемента», от которого был «очищен» Крым. Такова численность жертв в официальном документе (на него уже была ссылка) – представлении к награде орденом Красного Знамени заместителя начальника особого отдела ВЧК Южного фронта и начальника Крымской ударной группы ВЧК Южного фронта Е. Г. Евдокимова. Прибавим к ним не менее 3 тыс. расстрелянных партизанами (эти жертвы ни в какие списки не попали)703703
  Соколов Д. Без срока давности… С. 107. Автор ссылается на оценку Ю. П. Гавена.


[Закрыть]. Итак, примем за минимальную цифру в 15 тыс.

При этом следует иметь в виду неучтенные группы расстрелянных. Так, можно было бы еще приплюсовать погибших в недокументированных расправах, концентрационных лагерях, ликвидированных в Крыму отдельных групп махновцев. Но их никто не считал. Сошлемся на статью начальника Главного управления СБ Украины В. В. Тоцкого, обобщавшую результаты работы по реабилитации (истории политических репрессий) в Крыму. Автор, сообщая о том, что собранных в солдатских казармах «врангелевцев» и «бывших», из числа не приговоренных к расстрелу, «отправляли в полевые лагеря РККА особых отделов 4, 6, 13-й армий под Керчью, Бахчисараем, Симферополем, Джанкоем, где из-за нехватки продовольствия и солдат для охраны тоже расстреливали»704704
  Тоцкий В. В. Репрессивная политика в Крыму в 20–30-е годы ХХ века // Реабилитированные историей. АРК. Кн. 7. С. 12.


[Закрыть]. Есть еще неучтенные расстрелянные Азово-Черноморским ЧК в Судаке и других прибрежных местах. Элементарных подсчетов должно хватить, чтобы довести число погибших до 20 тыс. при принятом нами минимуме в 15 тыс. Но, повторюсь, это все приблизительные, выведенные аналитически и логически цифры.

В имеющейся литературе распространено мнение о главной роли не только особых отделов ЧК, но и двух крымских руководителей Р. Самойловой-Землячки и Б. Куна. Эти фигуры являлись заметными революционерами, входили в круг заслуженных политических деятелей РКП(б), олицетворяли интернациональный характер власти. Не случайно они были определены в руководители послеврангелевского, слишком «подозрительного» Крыма. Получив чрезвычайные полномочия, новые правители воспользовалась ими в самой полной мере. Опаленные огнем революционных боев и расправ, пропитанные их кровавой атмосферой Розалия Землячка и Бела Кун отличались беспощадностью по отношению к врагам пролетариата и всем чуждым ему классовым антагонистам. Охваченные революционным неистовством, они с рвением осуществляли порученную им вместе с армейскими ревкомами и судебными трибуналами «карательную миссию» очищения Крыма от остатков «старого мира».

Крайне негативные оценки Землячки и Куна имеются у Гавена, Султан-Галиева и Констансова. Но следует иметь в виду, что они выполняли установки центральной государственной и партийной власти. И в этой связи многие историки (например, в комментариях к публикации писем Землячки-Самойловой и Констансова, книге Л. М. Абраменко) упоминают и В. И. Ленина, и Ф. Э. Дзержинского, а также других видных деятелей высшей революционной власти. «Заводной ключ к механизму террора находился в Москве», как резюмируют А. Г. и В. Г. Зарубины705705
  Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Указ. соч. С. 682.


[Закрыть] (682). И это трудно оспорить, но не менее важно и другое: установки установками, если их «творческое применение» отдается исполнителям всех рангов.

Вышеперечисленные исследования авторов постсоветского времени ввели в научный оборот значительный архивный материал и в совокупности довольно обстоятельно конкретизируют картину массовых репрессий в Крыму. Вместе с тем остаются все еще недостаточно изученными несколько аспектов репрессий. К ним относятся прежде всего численность погибших (цифры приводятся в диапазоне расхождения в десятки тысяч человек) и репрессированных по другим категориям (осужденных на разные сроки пребывания в лагерях, высланные из Крыма семьи расстрелянных и т. д.). Необходимо, наконец, дифференцировать по категориям всех попавших под репрессии (пусть даже цифры будут относительны). Задача при этом будет заключается в определении групп источников, критическом анализе имеющихся сведений о количестве жертв и суммировании доступных и обоснованных данных, прежде всего полученных на основе персональных сведений (например, серия «Реабилитированные историей»).

Южный берег Крыма в годы Гражданской войны: последние дни «праздного класса»

А. В. Карагодин

Аннотация. В годы Гражданской войны в России (1917–1921) Южный берег Крыма стал не только ареной многочисленных политических трансформаций, но и местом, куда съехались из столиц в попытке убежать от революции представители привилегированных классов императорской России. Часть из них в итоге была эвакуирована и оказалась в эмиграции, часть стала жертвой красного террора. На основании мемуаров эмигрантов, а также других источников делается попытка восстановить ментальность этой группы в годы Гражданской войны. Предлагается модель, объясняющая их настроения и поведение с помощью концепта «праздного класса», введенного в научный оборот Т. Вебленом.

Ключевые слова: Гражданская война в России (1917–1921), Крым, Симеиз, историческая память, мемуары, красный террор, эмиграция, праздный класс.

V. KARAGODIN

SOUTHERN COAST OF CRIMEA DURING THE RUSSIAN CIVIL WAR (1917–1921): THE LAST DAYS OF THE “LEISURE CLASS”

Abstract. During the Russian Civil War (1917–1921), the southern coast of Crimea became not only the scene of numerous political transformations, but also a place where representatives of the privileged classes of Imperial Russia gathered from the capitals in an attempt to escape from the Revolution. Some of them were eventually evacuated and found themselves in exile, some became victims of ‘red terror’. On the basis of the memoirs of emigrants, as well as other sources, an attempt is made to restore the mentality of this group during the Russian Civil War. A model is proposed, explaining their moods and behavior with the help of the concept of “idle class” introduced by T. Veblen.

Keywords: The Russian Civil War (1917–1921), Crimea, Simeiz, historical memory, memoirs, red terror, emigration, idle class.

После воссоединения Крыма с Россией в 2014 г. интерес к истории полуострова многократно возрос. Героические события Крымской и Великой Отечественный войн, новейшей истории, древняя история Таврики, деятельность античных и средневековых городов-колоний, присоединение Крыма к России в конце XVIII в. и связанные с этим культурно-дипломатические проекты Екатерины II и Г. А. Потемкина, романтические путешествия в неизведанный Крым русских поэтов и писателей в начале XIX в. – все это привлекает внимание как профессионального исторического сообщества, так и широкой публики706706
  См.: История Крыма: в 2 т. / Отв. ред. А. В. Юрасов. М., 2017–2018. Т. 1. Т. 2.; Возвращение домой // Историк. № 51. 2019.


[Закрыть].

Особое место в сегодняшних изысканиях историков и научно-популярной литературе занимает тематика становления и расцвета Южного берега Крыма как курорта в начале XX в., когда он приобрел репутацию «русской Ривьеры», украсился императорскими и великокняжескими дворцами, многочисленными особняками, парками, был восславлен в художественной литературе – рассказах А. П. Чехова, А. И. Куприна, И. А. Бунина707707
  См.: Мальгин А. В. Русская Ривьера: курорты, туризм и отдых в Крыму в эпоху Империи: конец XVIII – нач. XX в. Симферополь, 2004; публикации в интернет-группе «История Ялты»: https://www.facebook.com/groups/oldyalta/


[Закрыть].

Куда менее известны и обласканы вниманием читающей публики события, которые происходили на Южном берегу Крыма в 1917– 1921 гг. – со времени начала Февральской революции и до окончательного установления в Крыму советской власти зимой 1920–1921 гг. Это легко объяснить: на фоне оптимистической, «глянцевой» картинки развития курортной Ялты и ее окрестностей в первом десятилетии XX в., когда бархатный сезон сменялся виноградным, тут и там на побережье открывались модные курорты, строились виллы и разрабатывались планы прокладки новых железных дорог вдоль моря, события революционных лет видятся мрачным, тяжелым контрастом. Чехарда смены временных и коалиционных правительств, две иностранные интервенции, волны революционного и контрреволюционного насилия, сопровождавшегося, помимо классовых, и кровавыми межэтническими столкновениями, массовая миграция и эмиграция, наконец национализация частных имений и безжалостное физическое истребление их владельцев после окончательного установления советской власти – красный террор Белы Куна, масштаб которого вскоре был признан чрезмерным даже самими большевиками, – экономические неурядицы, разруха и голод: вот лишь намеченные пунктиром черты того, что довелось пережить Южному берегу Крыму вместе с остальной Россией в годы Гражданской войны.

Характерную картину Ялты зимой 1921–1922 гг., через год (!) после установления советской власти, нарисовал в своей автобиографической книге «Время больших ожиданий» К. Г. Паустовский: «Город был тих и черен. С окраин долетали одиночные винтовочные выстрелы. На молу было пусто. Лужи рябили от ветра, валялись разбитые бочки от кислой капусты, и бродили, закинув винтовки за плечо, озябшие часовые в обмотках. <…> В город выходить рискованно. Нет света, и к тому же на первом перекрестке могут остановить и раздеть, а то и убить бандиты»708708
  Паустовский К .Г. В глубине ночи // Время больших ожиданий. Т. 1. М., 2002. С. 228.


[Закрыть]. Еще более жуткие картины происходившего в близлежащей Алуште в годы Гражданской войны живописует И. С. Шмелев в своей повести-эпопее «Солнце мертвых»709709
  Шмелев И. С. Солнце мертвых // Пути небесные. М., 1991. С. 23–154.


[Закрыть].

Благодаря недавним работам историков, в первую очередь А. Г. и В. Г. Зарубиных, опубликовавших в 1997 и переиздавших в 2008 г. объемную монографию «Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму», последовательность событий Гражданской войны в Крыму 1917–1921 гг. неплохо реконструирована710710
  Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. Симферополь, 2008.


[Закрыть]. Вот ее основные этапы: большевизация Черноморского флота и первая волна массовых расправ, организация Социалистической советской Республики Тавриды в 1917 – начале 1918 г.; германская интервенция 1918 г. и работа правительства генерала М. А. Сулькевича; правление Антанты, Добровольческой армии и кадетско-социалистического правительства С. С. Крыма в 1918–1919 гг.; второе завоевание Крыма большевиками и их скорое изгнание (февраль–июль 1919 г.); второе пришествие Добровольческой армии; правление генерала П. Н. Врангеля; эвакуация Добровольческой армии и части населения; окончательное установление власти большевиков в Крыму (ноябрь 1920 г.); разгул красного террора, жертвами которого стали, по самым скромным оценкам, 20 000 человек; голод 1921–1923 гг.

Однако нет сомнения, что этот нарратив «политической истории» может и должен быть дополнен изысканиями в области «локальной истории» и «истории повседневности», «микронарративами», основанными в первую очередь на исторической памяти непосредственных участников событий, запечатленной в источниках личного происхождения – мемуарах, письмах, исторической публицистике – и призванными раскрыть то, как драматические политические события тех лет переживались людьми в практике их повседневной жизни. Изучение перемен в ментальности рядовых участников исторического процесса, видимое на уровне «микронарратива» о повседневности, по мнению современной историографии, позволяет дополнить и уточнить знание о переменах общественных институтов и структур на макроуровне, выявить, коррелируют ли эти перемены друг с другом711711
  Burke P. History of Events and the Revival of Narrative // Burke P. (ed.) New Perspectives on Historical Writing. Pennsylvania, 1992. P. 293.


[Закрыть].

Занимаясь в последние годы историей южнобережных курортов в начале XX в., мы встретили немало таких свидетельств, принадлежащих перу тех, кто бежал в Крым от ужасов революции в столицах, надеясь переждать ее у Черного моря, в крымских имениях, принадлежавших им либо их родственникам, а в дальнейшем выехал за границу, спасаясь от красного террора. Помимо фиксации обстоятельств событий революционных лет глазами очевидцев, эти документы ценны еще и тем, что позволяют реконструировать ментальность как авторов воспоминаний, так и их героев. А это, в свою очередь, может позволить исследователю выйти на уровень объяснения, которое, наряду с описанием, всегда считалось в отечественной историографии основной задачей исторического исследования712712
  Селунская Н. Б. К проблеме объяснения в истории // Проблемы источниковедения и историографии. Материалы II научных чтений памяти академика И. Д. Ковальченко. М., 2000.


[Закрыть]. Попытаться приблизиться к объяснению причин исторического краха привилегированных слоев императорской России через внимательное изучение того, как их представители переживали события Гражданской войны в Симеизе, приморском курортном местечке в двух десятках километров к западу от Ялты – такова задача настоящей работы.

Симеиз – место с благоприятным климатом и богатой историей. Тут у моря издавна жили тавры, готы, остались руины генуэзской крепости. Вскоре после присоединения Крыма к России, в 1820-х гг., земли у татар рядом с крошечной деревушкой Симеиз приобрели первые русские помещики: Ф. Д. Ревелиоти и Д. В. Нарышкин. В 1828 г. часть земель у Ф. Д. Ревелиоти выкупил крупный промышленник, секунд-майор И. А. Мальцов (1774–1853). Впоследствии династия Мальцовых распространила свои владения почти на все окрестности Симеиза713713
  Петрова М. М. Симеиз: путешествие по старым дачам. Симферополь, 2006.


[Закрыть]. К 1840-м гг. в состав имения входили 567 десятин земли, купленной основателем у прежних владельцев – Ф. Д. Ревелиотти, Д. В. Нарышкина и других, были разбиты виноградники, устроен магазин хозяйственных товаров, которым пользовались другие помещики Южнобережья714714
  Об успехах виноделия на южном берегу Крыма. Сочинение П. Кеппена. СПб, 1831. С. 42–43.


[Закрыть]. После смерти основателя имения в права владения вступил его сын С.И. Мальцов, который построил пансион, предназначенный для сдачи отдыхающим, так называемый «Хрустальный дворец», а также разместил на территории имения «мальцовские вагончики» – дачки, устроенные из бракованных железнодорожных вагонов, принадлежавшего Мальцову Брянского завода, которые сдавал приезжим отдыхающим715715
  Петрова М. М. Указ. соч.; Мальгин А. В. Указ. соч.


[Закрыть].

История жизни и трудов С. И. Мальцова изобилует крутыми поворотами, наиболее драматичным из которых было учреждение в 1875 г. Мальцовского промышленно-торгового товарищества, в состав которого было переданы почти все принадлежавшие семье Мальцовых активы (в их числе 11 металлообрабатывающих и механических заводов, восемь фабрик по изготовлению стекла, а также 200 000 десятин земли с рудниками, угольными копями, кирпичными заводами и т. п.), за исключением земли, отведенной в пользование временно-обязанным крестьянам, двух домов в Москве и крымского имения Симеиз716716
  Арсентьев Н. М., Макушев А. А. Хрустальные короли России. Промышленное хозяйство и предпринимательская деятельность Мальцовых в XVIII–XIX веках. М., 2002. С. 143–144.


[Закрыть]. Стратегическим направлением деятельности вновь созданного общества должно было стать рельсо-, паровозо– и вагоностроение, а стратегическим партнером – государство. Однако экономические кризисы 1873–1877 и 1882–1884 гг., ухудшение рыночной конъюнктуры, а также изменение государственной политики в сторону закупок импортной железнодорожной техники нанесли удар по амбициозным планам Мальцова. В 1884 г. родственники фактически отстранили его от дел, вынудив удалиться в Симеиз, а в 1885 г. имущество Мальцовского товарищества было передано в ведение казны как главного кредитора. В апреле 1888 г. Петербургский коммерческий суд признал Мальцовское товарищество несостоятельным должником. Лишенный дела всей жизни С. И. Мальцов практически безвылазно прожил в Симеизе до своей смерти в 1893 г.717717
  Там же. С. 158.


[Закрыть]

После смерти С. И. Мальцова имение Симеиз перешло к его сыновьям – генералу инфантерии Ивану Сергеевичу Мальцову и Николаю Сергеевичу, шталмейстеру Императорского двора. Новые хозяева построили для себя по особняку в разных частях имения, хотя влaдели Симеизом coвместно. В 1900 г. братья решили размежевать значительную часть имения под частную застройку, превратив в дачный курорт. Естественное желание братьев Мальцовых поддержать свое финансовое положение, не занимаясь, в отличие от отца, никаким серьезным торгово-промышленным делом (после банкротства империи С. И. Мальцова они, по всей видимости, остались владельцами имения в Симеизе, домов в Москве и, возможно, других объектов недвижимости, обслуживание которых требовало немалых ресурсов), легло на благоприятную почву: к началу XX в. Крым, в особенности его Южный берег, переживал туристический бум.

Размежеванные участки продавались под строительство дач: так родился курорт Новый Симеиз (под «старым Симеизом» понималась татарская деревушка и оставшиеся нераспроданными части имения Мальцовых). Среди покупателей дач в Новом Симеизе были военные инженеры и инженеры путей сообщения, многие из которых вписали свое имя в историю индустриализации России. Здесь бывали известные деятели культуры – А. М. Васнецов, С. В. Рахманинов, З. Е. Серебрякова. Дачи использовали и для отдыха, и для получения дохода. Все было юридически оформлено путем организации «общества курорта», имевшего свой устав и правила благоустройства. К работе над проектами дач были привлечены именитые архитекторы, например Н. П. Краснов, автор проектов императорских дворцов Южного берега. В дачном благоустройстве нашла свое отражение новая для Рoccии той поры эcтeтика модepна.

В 1909 г. братья Мальцовы по невыясненным пока причинам разделили свое имение на две части – западную и восточную. Западная часть вместе с поселком Новый Симеиз отошла к И. С. Мальцову. Он занимался ее благоустройством. Восточная часть принадлежала теперь Н. С. Мальцову. Он на свои средства построил симеизскую обсерваторию, ставшую одной из достопримечательностей поселка. К 1910 г. желающих обзавестись недвижимостью в Новом Симеизе стало значительно больше, чем предполагалось по первоначальному плану (107 участков), и было принято решение разбить под застройку еще один участок в восточной части поселка. По подсчетам исследователей, к 1913 г. в Новом Симеизе было 167 участков, из которых оставались непроданными 78718718
  Мальгин А. В. Указ. соч. С. 127–128.


[Закрыть]. Как показал проведенный нами подсчет по созданной базе данных владельцев симеизских дач, ознакомиться с которой можно на веб-сайте «Симеиз. Путеводитель по старым дачам», купленные дачи также, за редким исключением, принадлежали выходцам из дворян719719
  Симеиз. Путеводитель по старым дачам // URL: https://simeiz.gardenacademia. com (дата обращения 20.08.2019).


[Закрыть].

Курорт Новый Симеиз просуществовал до конца 1920 г. 29 декабря 1920 г. был опубликован декрет СНК РСФСР, в котором провозглашалось: «Прекрасные дачи и особняки, которым пользовались раньше крупные помещики и капиталисты, дворцы бывших царей и великих князей, должны быть использованы под санатории и здравницы для рабочих и крестьян»720720
  Социалистическая реконструкция Южного берега Крыма. Материалы районной планировки ЮБК. Симферополь, 1935. С. 3.


[Закрыть]. Вскоре частные дачи в Крыму были национализированы. И. С. Мальцова и его сына с невесткой, а также некоторых владельцев дач постигла трагическая судьба жертв красного террора (подробней об этом пойдет речь ниже). Н. С. Мальцову удалось выехать за границу. В дальнейшем дачи Нового Симеиза cтaли кopпусами вновь обpaзованных caнаториев для oтдыха трyдящихся или кoммyнальными жилыми домами.

Что же происходило в Симеизе начиная с февраля 1917 г. и до ноября 1920 г., в то время, когда в Санкт-Петербурге и Москве, Симферополе и Севастополе уже вовсю бушевали бурные революционные события? Как реагировали на новости из столиц обитатели имений и дач? Ответ на этот вопрос отчасти дают опубликованные в последние десятилетия мемуарные источники.

Одним из их авторов был князь П. С. Урусов (1899–1984), чей дед Л. Д. Урусов был женат на родной сестре И. С. и Н. С. Мальцовых. Выехав весной 1917 г. из Петербурга, юный князь Урусов провел в симеизском имении своего двоюродного деда Н. С. Мальцова два года, вплоть до эвакуации в Новороссийск (а позднее в Константинополь, оттуда – в Рим) в июле 1919 г., о чем подробно написал в своих мемуарах «Воспоминания об исчезнувшем времени», вышедших на английском языке в США, где Урусов жил с 1940-х гг. до своей смерти в 1984 г. Отрывки из них, исключительно интересные для нашего исследования, были опубликованы крымским краеведом О. А. Литаш в 2001 г., однако в силу малого тиража публикации остались практически неизвестными в историографии721721
  Литаш О. А. Князь Петр Урусов. Из воспоминаний исчезнувшего времени. Крымские страницы мемуаров (США, 1984) // Крымский альбом. № 7. 2001. С. 50–71.


[Закрыть]. Приведем некоторые из них целиком. Вот как, к примеру, Урусов характеризует лето 1917 г.: «Несмотря на печальные события, то лето в Крыму было, однако, приятным во многих отношениях. Центры революции, Петербург и Москва, казались далекими. Мы находились в особого рода оазисе с друзьями и родственниками из Санкт-Петербурга, которые жили в своих имениях, обменивались визитами и ездили в Ялту. <…> С мая по октябрь каждый день несколько часов мы проводили на пляже, плавая и загорая. В те дни было принято плавать и сидеть на пляже обнаженными, во всяком случае в частном имении. Конечно, женщины купались отдельно, на расстоянии примерно полумили от нас <…>. Будучи молодым человеком, способным на неприличные поступки, я, должно быть, досаждал юной гувернантке в дни, когда мы купались. (Я стоял голый, с панамой на голове и биноклем на шее. Временами я фиксировал бинокль на девушке и с расстояния таращил на нее глаза.) Было очень приятно, когда я уставал, отдыхать в море. Другим доставлявшим наслаждение развлечением было взбираться к виноградникам, а оттуда подниматься еще выше в гору, где все вокруг казалось безмолвным и диким»722722
  Там же. С. 65.


[Закрыть].

Впрочем, иногда, по воспоминаниям Урусова, происходили и неприятные события. Так, «ночь тому назад в имение великого князя вторгся отряд моряков из Севастополя. Они приехали, чтобы сделать обыск, переворачивая все вверх дном и творя полный беспорядок. Они вошли в спальню вдовствующей императрицы, где она лежала в постели. Моряки были крайне грубыми и реквизировали датскую Библию, которую императрица читала каждый день. Симптоматично отметить, что такое оскорбительное происшествие случилось в мае, в начале революции»723723
  Там же. С. 66.


[Закрыть].

После установления власти большевиков в Крыму в ноябре 1917 г. Урусов сообщает: «На крымском побережье мы особо не чувствовали революцию. Местное население состояло из мирных и консервативных татар, которые ее ненавидели. В Севастополе, главной базе Черноморского флота, ситуация была совершенно другой, и матросами совершались ужасные выходки: они убивали, а иногда подвергали пыткам офицеров. К счастью, по побережью не была проложена железная дорога, и Севастополь казался далеким. <…> Наше имение было объявлено национализированным, но фактически ничего не изменилось. Мы продолжали жить в нашем доме, как и раньше. Единственное нарушение порядка, которое я могу вспомнить, было, когда по нашему саду прошел посторонний человек. <…> В эти зимние месяцы почти каждый вечер людей расстреливали на ялтинском молу, и одним из убитых стал мой троюродный брат, офицер военно-морского флота. Может показаться странным, что в то время, когда имели место эти ужасные эксцессы, продолжалось что-то вроде светской жизни. Когда бывал в Ялте, я обычно ходил на званый чай и видел довольно большое количество людей. Существовал риск быть арестованным, но некоторые все же ходили по улицам»724724
  Там же. С. 68.


[Закрыть].