Текст книги "Белая масаи. Когда любовь сильнее разума"

Магазин

Через неделю после свадьбы мы отправляемся в Маралал, чтобы оформить лицензию на магазин на имя Лкетинги. На этот раз все должно получиться достаточно быстро, говорит дружелюбный служащий. Мы заполняем формы и должны вернуться за ответом через три дня. Так как для магазина нам срочно нужны весы, едем в Ньяхуруру. Кроме того, я хочу купить мелкоячеистую проволочную сетку, чтобы было удобнее выставлять товары на полках, так как в нашем ассортименте хочу предлагать людям картошку, морковь, апельсины, капусту, бананы и многое другое.

В Ньяхуруру весов мы не находим. Единственный торговец скобяными изделиями говорит нам, что они очень дорогие и поэтому купить их можно только в Найроби. Лкетинга расстроен, но без весов никак не обойтись, поэтому мы садимся в автобус до ненавистного Найроби. Там весы продаются везде, при этом цены сильно разнятся. Наконец мы покупаем самые дешевые тяжелые весы с прилагающимися к ним гирьками, платим за них 350 франков и возвращаемся в Маралал. Здесь мы обходим всех оптовиков и рынки, чтобы узнать самые низкие цены на товары. Мой муж считает, что все слишком дорого, но я убеждена, что при разумном торге смогу добиться тех же цен, что и сомалийцы. Крупный оптовый торговец предлагает организовать для нас грузовик, чтобы доставить товар в Барсалой.

На третий день в хорошем настроении мы отправляемся в офис. Сотрудник говорит, что возникла небольшая проблема. Мы должны принести письмо от ветеринара из Барсалоя, свидетельствующее, что магазин чист, а также представить портрет президента страны, который должен висеть в каждом магазине. Только тогда нам выдадут лицензию. Лкетинга готов метать громы и молнии, но я успокаиваю его. В любом случае, сначала нужно попасть домой, составить договор на магазин и подготовить помещение, чтобы можно было удобно и красиво разложить товар. Кроме того, нужно найти продавца-консультанта, потому что я недостаточно хорошо говорю по-английски, а мой муж не умеет считать.

Вечером мы навещаем Софию и ее парня. Она вернулась из Италии, и нам есть о чем поговорить. Между прочим, она признается мне, что находится на третьем месяце беременности. Я очень рада этой новости, потому что теперь верю, что и я в таком же положении. Просто у меня нет стопроцентной уверенности. В отличие от меня, Софию тошнит каждое утро. Она в шоке от моего бизнес-плана. Но мне наконец нужно зарабатывать, потому что я не смогу и дальше просто так тратить тысячи франков.

В Барсалое заключается договор, и вот мы уже счастливые владельцы магазина. Я целыми днями драю пыльные полки и приколачиваю проволочную сетку. В задней части помещения навалены старые доски. Я принимаюсь выносить их и вдруг слышу шипение и вижу, как быстрое зеленое тело исчезает под оставшимися досками. В панике выбегаю и кричу: «Змея!» Подходят несколько мужчин, но, когда до них доходит, в чем дело, никто не осмеливается войти.

Вскоре вокруг магазина собираются шесть человек, но никто ничего не предпринимает, пока не появляется высокий мужчина из племени туркана с длинной палкой. Он осторожно входит и начинает откидывать доски одну за другой, пока из кучи не выползает змея длиной около метра. Туркана отчаянно бьет ее палкой, но несмотря на это она быстро ползет прямиком на нас. И тут мальчик самбуру пронзает опасную тварь копьем. Только когда я осознаю, какая мне грозила опасность, колени начинают мелко дрожать.

Муж придет через час. Он был у ветеринара, который выдал ему необходимый документ, но с условием, что в течение месяца у магазина будет построен туалет. Еще она забота! На дело вызываются несколько добровольцев, в основном представители племени туркана. Они готовы выкопать трехметровую яму и сделать все остальное. Вместе с материалами это обойдется почти в 600 франков. Расходам нет конца, но я рассчитываю, что в ближайшее время мы уже начнем получать хоть какую-то прибыль.

Я рассказываю отцам Джулиано и Роберто о своем намерении открыть магазин. Они в восторге, потому что здесь уже полгода нет кукурузы. Я не упоминаю о своей беременности даже в письме в Швейцарию. Хотя я и очень счастлива, мне известно, как легко здесь можно заболеть, поэтому не хочу никого тревожить.

Наконец-то приходит важный для нас день. Мы уезжаем, чтобы вернуться с полным грузовиком. Кроме того, мы нашли приятную продавщицу Анну, жену местного полицейского. Она дама крепкая, работала в Маралале. Она даже немного, правда с трудом, понимает по-английски.

В Маралале мы направляемся в коммерческий банк узнать, пришли ли деньги, которые я заказала из Швейцарии. Нам везет – я снимаю около пяти тысяч франков. Этого хватит на покупку товара. У нас в руках пачки кенийских шиллингов. Лкетинга в жизни не видел столько денег. Мы спрашиваем у сомалийского оптовика, когда будет доступен грузовик для поездки в Барсалой. Сейчас все реки пересохли, потому даже для тяжелых грузовиков нет проблемы с передвижением. Через два дня один из них будет свободен. Мы приступаем к закупкам.

Грузовик стоит триста франков, поэтому мы должны полностью использовать его грузоподъемность в десять тонн. Я заказываю восемьдесят стокилограммовых мешков кукурузной муки и пятнадцать таких же с сахаром. Это целое состояние! Когда я хочу оплатить товар, Лкетинга забирает у меня деньги и заявляет, что я плачу этим сомалийцам слишком много. Он хочет держать все под контролем. Мне неловко, потому что он своим поведением обижает этих людей. Он вообще не слишком дальновиден в финансовом плане. Он складывает деньги в кучки, и все вокруг смотрят на него в недоумении. Я ласково убеждаю его вернуть деньги мне, после чего снова пересчитываю их у него на глазах. Когда становится ясно, что осталось три тысячи шиллингов, он ворчит: «Видишь, ты давала слишком много!» Я успокаиваю его и объясняю, что это арендная плата за грузовик. Трое сомалийцев недовольно переглядываются. В конце концов товар заказан и зарезервирован для нас до прибытия грузовика. Теперь я отправляюсь дальше по городу на машине и приобретаю где сто килограммов риса, где столько же картошки, где капусты и лука.

Ближе к вечеру грузовик наконец полон. Вероятно, он доберется до Барсалоя около одиннадцати. Я загружаю в лендровер ящики с минеральной водой, колой и фантой, а также помидоры, бананы, хлеб, порошок Оmо, маргарин, чай и другие товары. Машина забита под завязку, до самой крыши. Я не хочу ехать в объезд, а предпочитаю двигаться напрямик через лес, потому что тогда могу быть в Барсалое уже через пару часов. Лкетинга отправится в грузовике, у него есть небезосновательные опасения, что товар попросту потеряется по дороге.

Со мной едут егерь и две женщины. Машина загружена, и вскоре мне придется переключиться на полный привод, чтобы автомобиль смог преодолеть лесной подъем. Мне нужно привыкнуть к езде с таким весом, ведь это около семисот килограммов. Время от времени мы пересекаем глубокие лужи, которые здесь, в зарослях, редко пересыхают полностью.

Место, где я видела буйволов, сегодня пустует. Мы с егерем на суахили обсуждаем перспективы магазина. Незадолго до отвесного «смертельного склона» нас ждет крутой поворот. Когда я сворачиваю, перед нами вырастает большая серая стена. Бью по тормозам, но под завязку нагруженный лендровер продолжает медленно скользить в сторону какого-то чудовища. «Тормози!» – кричит егерь. Я пробую даже ручной тормоз, но он больше не работает. Наконец мы останавливаемся метрах в трех перед огромным слоновьим задом. Животное пытается медленно повернуть на узкой дорожке. Включаю заднюю передачу. Женщины кричат и хотят выйти. Слон повернулся и смотрит на нас своими глазами-бусинами. Он размахивает хоботом и трубит. Массивные бивни придают ему очень свирепый вид. Наша машина медленно ползет назад, и теперь расстояние составляет уже метров шесть. Но егерь предупреждает, что мы будем вне опасности лишь когда станем невидимыми, то есть исчезнем за поворотом. Поскольку машина забита товаром, я ничего не вижу позади себя. Егерь пытается меня сориентировать, и мне остается лишь надеяться, что я верно следую его указаниям. Наконец слон пропадает из поля нашего зрения, мы лишь слышим его. Только сейчас я чувствую, как сильно дрожат колени. Мне не следует думать о том, что было бы, если бы машина врезалась в эту громадину или если бы двигатель заглох при движении задним ходом.

Егерь чувствует, что слон все еще где-то рядом. Как назло, именно сегодня у него нет с собой пистолета. Сейчас мы, наверное, в восьмидесяти метрах от того места, но все еще слышим, как животное ломает деревья. Затем становится тихо. Выждав пару минут, егерь осторожно идет к повороту, затем возвращается и сообщает, что слон защищает свою территорию и пасется как раз на нашем пути. Слева и справа от дороги растут небольшие деревья.

Темнеет. Тормоза ни к черту. Мы сидим в машине, а егерь периодически выходит на разведку. Спустя час слон все еще здесь. Меня это бесит, потому что впереди долгий путь, и нужно будет карабкаться вверх по склону в темноте, да еще и с таким грузом. Проходит еще время, но ничего не меняется. Тогда наш мужчина идет на хитрость: собирает большие камни и снова крадется к повороту. Оттуда он начинает бросать камни в густой придорожный лес, вызывая громкий треск. Как выясняется, слону не требуется много времени, чтобы уйти с дороги.

В Барсалое я еду прямиком к магазину и разгружаюсь при свете фар. Слава богу, некоторые люди помогают мне. Затем иду к нашей хижине. Через некоторое время приходит соседский мальчик и сообщает, что он видел два огня вдалеке. Старший брат тоже видел эти огни. Сейчас все очень взволнованы. Идет наш грузовик, грузовик самбуру!

Мы с братом отправляемся в магазин. Скоро туда приходит ветеринар с керосиновой лампой, которую он принес из своего домика. Мы ставим лампу на прилавок, и в магазине становится уютно. Думаю, куда бы все выгрузить и поставить. Между тем все больше и больше людей подтягиваются к магазину в ожидании грузовика.

Наконец он подъезжает с оглушительным шумом. Для меня это потрясающий момент, я счастлива от мысли, что теперь в Барсалое есть магазин, где всегда можно купить еды. Теперь никто не будет голодать, продуктов достаточно. Лкетинга с гордостью вылезает и здоровается с несколькими людьми, включая егеря. В ужасе он слушает его рассказ, но потом подходит ко мне и со смехом спрашивает: «Здравствуй, жена! Ты правда видела слона?» – «Конечно!» – говорю я. Он хватается за голову: «Сумасшедшая! Это очень опасно! Правда, Коринна, очень опасно!» – «Да, я знаю, но теперь мы в порядке», – отвечаю я.

Среди собравшихся я высматриваю тех, кто мог бы помочь нам разгрузиться. После коротких переговоров мы находим трех человек, которые подрабатывают, помогая сомалийцам. Сначала прибираются мешки с картофелем и рисом, а задняя комната, которая должна служить хранилищем, заполняется мешками с кукурузой и сахаром. Остальные товары складываются в магазине.

Вокруг кипит настоящее броуновское движение. Через полчаса грузовик разгружен и отправляется обратно в Маралал в кромешной тьме. Мы стоим в полном хаосе среди пакетов с Оmо и чаем. Сразу появляются первые покупатели, которые хотят приобрести сахар, но я отказываюсь продавать, потому что уже слишком поздно и мы должны сначала навести порядок. Заперев магазин, мы идем к нашей хижине.

Как обычно, поднявшись утром, мы сидим на солнышке с нашими животными. Какие-то женщины подходят к нашей хижине. Лкетинга спрашивает, в чем дело. Они хотят знать, когда мы откроем магазин. Муж хочет отправиться туда немедленно, но я прошу его сказать им, что до полудня я не начну торговлю, потому что сначала нужно распаковать товар, а Анны еще нет.

Анна умеет грамотно разложить товар. Через два часа магазин выглядит почти идеально. Не менее пятидесяти мужчин и женщин стоят у входа в ожидании открытия. Проволочная сетка зарекомендовала себя не лучшим образом. Под прилавком у меня выставлены картофель, капуста, морковь, лук, апельсины и манго. С потолка свисают связки бананов. В задней части стеллажей рядами стоят разнокалиберные банки с порошком Omo, жиром Kimbo, чайной заваркой, а также туалетная бумага, которая очень быстро начинает пользоваться огромным спросом, мыло разных видов, спички и всевозможные сладости. Рядом с весами мы кладем по мешочку с сахаром, кукурузной мукой и рисом, еще раз протираем пол и наконец открываем дверь.

Солнечный свет, заливающий помещение, на мгновение ослепляет нас, а затем в магазин врывается поток украшенных женщин и мужчин. Через полминуты здесь уже яблоку негде упасть. Все протягивают нам свои канги или сшитые вручную тканевые сумки. Анна принимается фасовать кукурузную муку. Чтобы не слишком много муки просыпалось на пол, мы соорудили из картонной коробки что-то вроде поддона. Теперь и я насыпаю сахар или кукурузную муку. Большинство людей просто кладут деньги на прилавок и ждут разных товаров. Все это требует умения очень быстро считать.

Первый большой мешок кукурузы и примерно половина такого же мешка с сахаром продаются менее чем за час. Я рада, что заранее расставила ценники на товарах. Тем не менее некий хаос во всем этом все же присутствует. Ящик, который служит кассой, переполнен: за вечер мы продаем почти шестьсот килограммов кукурузной муки, двести килограммов сахара и всякие прочие товары. Начинает темнеть, мы хотим закрыться, но тут один за другим начинают появляться дети, которые просят сахар или кукурузу на ужин. Наконец в семь мы закрываемся. Я с трудом встаю и едва могу пошевелить руками. Анна тоже уставшая и измученная.

С одной стороны, сегодня мы весьма успешно поторговали, но с другой, вся эта суета заставляет меня задуматься. Завтра все это также будет продолжаться с утра до ночи. Неплохо бы сходить на реку помыться. Но когда?

В восемь утра мы снова в магазине, Анна уже на месте. Поначалу все идет достаточно спокойно, но после девяти и до полудня торговый зал полностью забит покупателями. Ящики с минеральной водой, колой, фантой и спрайтом опустошаются мгновенно. Люди слишком долго жили без всего этого.

Многие воины и мальчишки часами торчат в магазине или около него, чтобы просто с кем-нибудь поговорить. Женщины и девушки сидят в тени около магазина. Жена ветеринара, сам врач и егерь также приходят и килограммами закупают картошку и фрукты. Все довольны великолепным магазином. Но я, конечно, уже вижу, что многого пока не хватает.

Лкетинга большую часть времени проводит с нами – общается с людьми или продает простые вещи, такие как мыло или Оmо. Он помогает как может. Сегодня впервые за долгое время в деревню пришла мать и тоже заглянула к нам.

К концу второго дня я уже освоила все числа на языке маа. Я составила таблицу, с помощью которой мы можем быстро определить цену на разное количество кукурузы или сахара, что значительно упрощает расчеты. Весь этот день мы также работаем на износ и еле тащимся домой. Конечно, нам опять не удалось поесть ничего горячего. Спина начинает болеть – я постоянно нахожусь в согнутом положении. Только сегодня мы взвесили и отпустили восемь мешков кукурузы и почти триста кило сахара.

Мать варит кукурузную муку с мясом, а мы с Лкетингой говорим о делах. Нам с Анной просто необходим перерыв, чтобы поесть и помыться. Мы решаем закрывать магазин с двенадцати до двух, начиная с завтрашнего дня. Анну это решение радует. Мы привозим в магазин сорок литров воды, чтобы иметь возможность сполоснуться в задней комнате.

Постепенно фруктов и овощей становится все меньше. Даже дорогой рис вышел. Я принесла домой только три килограмма для нас. Сегодня к нам впервые заглянули отцы Джулиано и Роберто. Они восхищены магазином, что меня очень радует. Я спрашиваю, могу ли отдать им на хранение заработанные деньги, потому что я никак не могу придумать, где хранить такую большую сумму. Отец Джулиано соглашается, и теперь я каждый вечер отправляюсь в миссию, чтобы передать отцам полный конверт.

Людям тяжело настроиться на новый график работы магазина, поскольку у большинства нет часов. Нам либо приходится закрываться чуть ли не силой, либо в магазине столько народу, что мы вынуждены продолжать работать. Спустя девять дней прилавки практически пусты, осталось еще пять мешков кукурузы, а сахара нет уже целых два дня. Итак, нужно ехать в Маралал. Если повезет, вернемся с грузовиком на третий день. Анна остается в магазине одна, так как при отсутствии сахара продаж гораздо меньше.

В Маралале сахар тоже в дефиците. Стокилограммовые мешки не продаются, поставок еще не было. Без сахара возвращаться в Барсалой нет смысла.

Через три дня в Маралал наконец привозят сахар и расфасовывают по мешкам. Вместо двадцати мешков нам достается только восемь. На пятый день мы уезжаем на грузовике.

За эти дни в Маралале я закупила новые товары: долгожданные канги, жевательный табак для старейшин и даже двадцать пар резиновых сандалий всех размеров. К сожалению, заработанных денег не хватает на новые приобретения. Мне нужны деньги из банка, и я собираюсь немного поднять цену за килограмм кукурузы и сахара, это не возбраняется законом, одобрено правительством. При больших транспортных расходах невозможно просить такую же цену, как в Маралале. Кроме того, мы должны наполнить двухсотлитровую канистру бензином.

На этот раз Лкетинга не позволяет мне вести лендровер одной, потому что боится новой встречи со слонами или буйволами. Но кто же тогда будет сопровождать грузовик? Лкетинга присылает знакомого, которому, по его мнению, можно доверять. Около полудня мы выезжаем и без проблем добираемся до Барсалоя. Это действительно странно: когда муж рядом, все идет гладко.

В магазине царит звенящая тишина. Анна встречает нас с грустным видом. За пять дней была продана вся оставшаяся кукурузная мука. Лишь время от времени кто-нибудь покупает чайную заварку или Оmо. Касса наполовину заполнена купюрами, но я ничего не проверяю, потому что на складе еще кое-что осталось. Я доверяю Анне.

Мы направляемся к нашей хижине, где мирно спят два воина. Я от этого не в восторге, но приходится мириться с подобными проявлениями гостеприимства. Все мужчины возраста Лкетинги имеют право отдыхать или спать у нас. Я должна предложить им чай. Трое мужчин разговаривают, пока я развожу огонь. Лкетинга переводит мне, что в Ситеди буйвол ранил одного воина в бедро. Он должен немедленно ехать туда и отвезти пострадавшего к врачу. Я остаюсь, потому что грузовик должен быть здесь в ближайшие два часа. С нехорошим предчувствием даю мужу ключи от машины. Это та же дорога, где мы год назад въехали в дерево.

Я отправляюсь к Анне, и мы наводим в магазине порядок, готовясь к разгрузке. Вечером зажигаем две новые керосиновые лампы. У меня еще есть простая плитка на углях, так что я могу иногда готовить чай или еду в задней комнате.

Наконец грузовик прибывает. Скоро вокруг магазина соберется толпа народу. Разгружаемся быстро. В этот раз я пересчитываю мешки, чтобы убедиться, что все на месте, но, как оказалось, мои подозрения были напрасны. Товары разгружаются, вокруг царит хаос. Повсюду навалены картонные коробки, которые нам еще предстоит разобрать.

Внезапно в магазине появляется мой муж. Я хочу знать, все ли в порядке. «Нет проблем, Коринна, – говорит он. – Но у того парня большие проблемы». Он отвез раненого к местному врачу, который без анестезии продезинфицировал ногу и зашил двадцатисантиметровую рану. Теперь он у нас в хижине, потому что его каждый день нужно возить на осмотр.

Лкетинга килограммами закупил в Маралале мираа, которую перепродает по хорошей цене. Все местные приходят за травой, даже двое сомалийцев впервые наведываются к нам. Их тоже интересует мираа. Высокомерно глядя на них, мой муж спрашивает, что им здесь нужно. Меня смущает его поведение, потому что эти парни дружелюбны и уже достаточно натерпелись от нашего бизнеса. Получив свою мираа, они уходят. Около девяти вечера магазин готов встретить завтрашний день во всеоружии.

В хижине я вижу здоровенного воина с туго перебинтованной ногой. Он тихо стонет. Я спрашиваю, как он. «Хорошо», – звучит ответ. Однако подобные слова здесь ничего не значат. Ни один самбуру никогда не скажет ничего другого, даже если вот-вот отдаст концы. От него исходит резкий запах пота и йода. Вскоре появляется Лкетинга с двумя связками мираа. Он заговаривает с раненым, но тот бормочет что-то невнятное. Вероятно, у него высокая температура. Через некоторое время мне разрешают ему ее измерить. Термометр показывает сорок с половиной. Я даю воину жаропонижающее, и вскоре он засыпает. Я же этой ночью сплю плохо. Мой муж всю ночь жует мираа, а раненый воин периодически стонет и кричит.

На следующее утро я отправляюсь в магазин, а Лкетинга остается с товарищем. Торговля вновь оживает, поскольку новость о пополнении запасов сахара и кукурузной муки распространилась со скоростью лесного пожара. В этот день Анна плохо себя чувствует. Она не может долго стоять. В свободную минутку она выбегает на улицу, и ее рвет. Обеспокоенная, спрашиваю, что происходит. Анна полагает, что все в порядке, что у нее, возможно, малярия в легкой форме. Я отпускаю ее домой, и человек, который сопровождал наш грузовик, вызывается ее подменить. Я рада; поддержка сейчас очень кстати. Через несколько часов у меня снова ужасно болит спина. Не знаю, то ли это из-за беременности, то ли из-за того, что я постоянно наклоняюсь. Сейчас я на исходе третьего месяца, как мне кажется. Кроме небольшой выпуклости живота пока ничего не видно. Мой муж уже начинает сомневаться в моей беременности и говорит, что у меня вместо нее может быть опухоль.

Через некоторое время в магазин входит Лкетинга. Сначала он сердито спрашивает моего помощника, что тот делает за прилавком. Я продолжаю обслуживать покупателей. Мужчина рассказывает о плохом самочувствии Анны, из-за которого ей пришлось отправиться домой. Мы продолжаем работать, а мой муж все стоит и жует мираа. Это начинает меня бесить. Я отправляю его к ветеринару узнать, не забили ли сегодня козу, потому что собираюсь приготовить хорошую еду с мясом и картошкой. Я хочу закрыться в полдень, чтобы готовить и стирать в задней части магазина. Но Лкетинга и мой помощник намерены еще поработать.

Я готовлю отличное рагу на углях. Наконец-то можно спокойно поесть! Половину оставляю Лкетинге. На сытый желудок лучше работается.

После семи вечера мы дома. Раненый сидит на корточках. Кажется, ему лучше. Но что за бардак! Повсюду обглоданные стебли мираа и разжеванные кусочки. Рядом с очагом стоит белый от кукурузной муки котелок, а вокруг разбросаны куски еды, по которым ползают муравьи. Ко всему прочему в хижине стоит неприятное амбре. У меня почти перехватывает дыхание. Я прихожу домой с работы уставшая, и вместо отдыха должна убираться, не говоря уже о котелке для чая, который приходится выскабливать, чтобы он снова стал чистым.

Я выражаю свое неудовольствие мужу, но сталкиваюсь с непониманием. В состоянии мираа ему кажется, что я на него нападаю и не хочу помогать его другу, который недавно был на волосок от смерти. Но я всего-навсего хочу чистоты и порядка. Муж вместе с хромающим воином покидают хижину. Они идут к матери. Я слышу бурную дискуссию и чувствую себя отвергнутой и одинокой. Чтобы не потерять самообладания, достаю магнитофон и включаю немецкую музыку. Через некоторое время Лкетинга просовывает голову в хижину и бросает на меня недовольный взгляд. «Коринна, в чем проблема? Что это за музыка?» О боже! Как мне ему объяснить, что я чувствую себя неправильно понятой и ищу утешения в музыке? Он неспособен это понять.

Я беру его за руку и прошу сесть рядом. Мы слушаем музыку и смотрим на огонь. Я чувствую, как во мне нарастает возбуждение, и мне становится хорошо. Лкетинга, освещенный пламенем, выглядит просто фантастически. Я кладу руку на голое темное бедро и чувствую, что он тоже хочет меня. Его взгляд дик. И вот мы уже в объятиях друг друга. Мы целуемся. Впервые, кажется, ему это нравится. Хотя я не раз пыталась, Лкетинга до сих пор не получал от этого удовольствия, и большинство моих попыток очень быстро терпело фиаско. Но теперь он сам целует меня и становится все более и более страстным. Наконец-то мы снова спим вместе! Это прекрасно. После этого мы лежим, он ласково гладит мой маленький животик и спрашивает: «Коринна, ты уверена, что у тебя внутри есть ребенок?» Смеясь, я киваю. «Коринна, если у тебя есть ребенок, зачем тебе любовь? Теперь все в порядке – я же сделал тебе ребенка». Конечно, я слегка разочарована таким отношением, но я уже не воспринимаю это слишком уж всерьез. Мы засыпаем счастливыми.

Следующий день – воскресенье. Магазин закрыт, и мы решаем послушать мессу отца Джулиано. Маленькая церковь битком набита прихожанами. В основном это женщины и дети. Некоторые мужчины, например ветеринар с семьей, егерь и местный учитель, сидят в стороне. Отец Джулиано читает мессу на суахили, а учитель переводит на самбуру. В промежутках женщины и дети поют и бьют в барабаны. Все выглядят радостными. Лкетинга – единственный воин здесь, и этот его визит в церковь – первый и последний.

Мы проводим день на реке. Я стираю, Лкетинга моет машину. Наконец-то у нас достаточно времени для ритуала взаимного омовения. Все происходит так, как это было прежде, и я уже чувствую ностальгию по тем временам. Магазин – это, конечно, прекрасно, мы стали более разнообразно питаться. Но у нас почти не осталось времени для себя. Все стало как-то суматошно. Тем не менее я с нетерпением жду открытия магазина после каждого воскресенья. Я подружилась с местными женщинами и их мужчинами, которые немного говорят по-английски. Я начинаю все лучше понимать.

Я очень полюбила Анну. Ее муж проводит в магазине несколько дней – у него отпуск. Меня это не беспокоит, в отличие от Лкетинги. Всякий раз, когда мужчина берет себе бутылку газировки, мой возлюбленный интересуется, возьмет ли Анна с него плату.

Приходит время закупки сахара. Мешки уже несколько дней пустуют, и покупателей становится все меньше. Кроме того, приближаются школьные каникулы. Так что я могу купить сахар в Маралале и заодно захватить Джеймса. Лкетинга остается в магазине, чтобы помочь Анне, – еще осталось около двадцати мешков кукурузной муки, которую нужно продать, чтобы хватило на грузовик.

Я беру с собой проверенного помощника. Он хорошо работает и поможет загрузить тяжелые мешки в лендровер. Как обычно, еще двадцать человек хотят присоединиться к нам. Поскольку не всегда все идет гладко, я решаю взять с попутчиков небольшую плату – в счет расхода бензина. Тогда наверняка поедут только те, у кого действительно есть для этого веская причина. Толпа рассасывается, как только я это озвучиваю. Остаются пять человек, готовых заплатить, поэтому в лендровере нам не тесно. Мы выезжаем рано, потому что вечером я хочу уже вернуться. Егерь едет с нами, и на этот раз ему тоже приходится заплатить.

Мои пассажиры выгружаются в Маралале, а я отправляюсь в школу. Директор сообщает, что занятия закончатся в четыре. Я говорю, что могу взять трех-четырех человек в Барсалой. Затем мы с помощником получаем три мешка сахара, немного фруктов и овощей. Больше я загрузить не могу, я еще должна забрать парней. У меня есть два часа, и я пользуюсь ими, чтобы навестить Софию.

Она очень рада меня видеть. В отличие от меня, она прибавила в весе и чувствует себя хорошо. Она готовит мне спагетти. Это просто праздник, я уже сто лет не ела пасты. Неудивительно, что она так быстро поправляется! Ненадолго появляется ее бойфренд с друзьями и тут же исчезает. София жалуется, что он почти перестал смотреть на нее с тех пор, как она беременна. Он не хочет работать и вместо этого тратит ее деньги на пиво и друзей. Несмотря на удобства, которые у нее есть, я ей не завидую. Наоборот, на примере Софии я понимаю, как много делает для меня мой Лкетинга.

Я ухожу, обещая заглядывать к ней всякий раз, как буду в Маралале. Я встречаюсь с помощником и егерем в условленном месте, и мы направляемся в школу. Джеймс очень рад, что поедет с нами. Мы берем еще троих ребят и спешим отправиться в обратный путь, потому что хотим быть дома до наступления темноты.