Текст книги "Анна – королева франков. Том 1"

– О чем задумалась, mon soleil? – услышала Анна тихий голос супруга.

Она побоялась посмотреть на него, чтобы он не прочитал в ее глазах ответ на свой вопрос, и, глядя перед собой, сказала:

– О жестокости рыцарского турнира, и о том, если смысл их проводить, если лучшие из рыцарей погибают.

– Значит, они не лучшие, – не согласился с супругой Генрих. – Так ведь и жизнь жестока, ma chérie, но люди не отказываются жить. Наоборот, ценят её. Поэтому рыцари ценят турниры, на которых могут показать себя во всей воинской красе. Я тоже принимал в них участие и вспоминаю о тех днях с гордостью.

– Что ж, это мужские забавы, которые, наверное, моему женскому уму никогда не понять.

– А может, вы столь испереживались за рыцаря, который выбрал вас своей прекрасной дамой на этом турнире?

– Вы имеете ввиду графа Валуа? – как можно равнодушнее спросила Анна, не убегая от ответа.

– Конечно. Только он один мог позволить себе обратиться к вам с просьбой получить на удачу ваш предмет.

– Я ведь не осведомлена хорошо о правилах рыцарских турниров, а потому не знаю, насколько он их нарушил таким поступком.

– О, нет, Рауль никаких правил не нарушил, подъехав к вам, ибо турнир устроен в вашу честь, моя королева. И любой участник турнира мог бы к вам обратиться с подобной просьбой. Мог, но не рискнул этого сделать, чего не скажешь о графе. Он всегда поступал по-своему, дерзко и настойчиво.

– Так в чем моя вина? Я не должна была вязать свой пояс на его копье?

– Я вас не обвиняю, mon soleil. Вы все сделали правильно. Вот только сильно переживали за него. И так отстранились от мира, сосредоточив всё внимание на своём поясе, что даже не отреагировали на мое обращение к вам.

– Вы обращались ко мне? Извините, но я была так увлечена боем, что не услышала вас, мой король.

– А он ведь ненамного моложе меня, ma chérie.

– Я не понимаю, к чему вы мне это говорите, – сказала Анна, гордо вскинув голову и посмотрев в глаза супругу.

– Да это просто мысли вслух. Не принимайте близко к сердцу.

Анна ничего не сказала в ответ и огляделась по сторонам. Судей на своих местах не было, а Роберт о чем-то спорил с Бодуэном. Значит, никто не слышал их разговора и можно быть спокойной, что слух о натянутых отношениях между королем и королевой не распространится среди знати, как проказа.

На сегодняшний день состязания закончились, и королевская чета в сопровождении придворных и гостивших у них вассалов отправилась во дворец на поздний обед, который пропустили из-за турнира.

За полночь, вернувшись в свою опочивальню, Генрих не сразу лег отдыхать, сев у камина с кубком вина. У него на глазах развивалась любовная история между его самым могущественным вассалом и супругой.

Он понимал, что никогда не утолит тайных потребностей сердца Анны, которое хотело любить и быть любимым. Как понимал и то, почему она обратила свое внимание на Рауля де Крепи.

Конечно, несмотря на более – менее равный возраст, граф выглядел худощавым, подтянутым, энергичным. В нем кипела жизнь, так и норовящая выплеснуться наружу. Его темперамент заражал, обращал на себя внимание. В глазах бушевал огонь…

Будучи мужественным, уверенным в себе и решительным, он завораживал дам своей мальчишеской улыбкой. Несмотря на возраст, от него исходил юношеский пыл, манило безмолвное приглашение отправиться вместе с ним в чувственное приключение, манящее тайной неизведанных ощущений. Поэтому не было ничего удивительного в том, что неопытное сердечко его супруги дрогнуло и потянулось к Раулю, как цветок, к солнцу.

Пока только сердце, за которым неумолимо следует и ее душа. Но тело еще спит. А когда проснется? Сможет ли Анна противостоять такому мощному соблазну, как Рауль де Крепи?

А что может предложить ей он? Отяжелевшее тело, ставшее из – за лишнего веса не слишком поворотливым? Отдышку, которая досаждает ему после интимных отношений с супругой? Лицо, покрытое морщинами борьбы за трон, за земельное расширение королевского домена, за удержание власти в условиях войн между княжествами? Угрюмость и постоянное ожидание неприятностей? Закрытость характера и мрачное восприятие жизни?

Что ж, он во многом проигрывал графу Валуа, кроме того, что он король, а Анна – его супруга. И принадлежать графу она не сможет никогда.

Но эта мысль до конца не успокоила. Генрих понимал: чем больше Рауль будет воздействовать своим шармом на Анну, тем больше она будет запутываться в паутине его соблазнения. И вряд ли сумеет устоять. Ему же нужен его личный наследник.

Чем больше он позволит развиваться событиям не в свою пользу, тем больше у него будет сомнений, чьего ребенка родит супруга: ведь распознать в нем свои черты будет чрезвычайно трудно, поскольку он и граф черноволосы и темноглазы… А давать свое имя чужой крови и короновать ее желания у него не было.

Да и плодовит Валуа не в пример ему самому. Только законных детей у него пятеро, а бастардов и не сосчитать.

Генрих не раз упрекал свое сердце в неумении любить. Оно всегда было спокойным в отношении женщин. Если он и возбуждался от чувств, то на какое-то время. А потом они тихо шли на спад и незаметно его покидали.

В первый раз увидев Анну, он вспыхнул, как сухой хворост. Вожделение охватило его с головы до ног, и он еде дождался, когда окажется с ней на одном ложе. Несколько первых дней он сгорал от страсти, а потом она рассеялась, как дым, и теперь он посещал опочивальню супруги, лишь руководствуясь долгом перед будущим королевства, которое должно остаться во владении его потомков.

Хотя душевная его привязанность к Анне росла. С каждым днем желание защитить ее, окружить заботой и сделать ее жизнь интересной становилась все сильнее. Он испытывал искреннюю радость, когда она улыбалась и весело смеялась, проявляла любознательность и пыталась вникнуть в новый для себя образ жизни, когда супруга была воодушевлена чем-то.

Видя набожность и стремление Анны следовать заветам божьим, Генрих не хотел, чтобы она мучилась от осознания греха, в который обязательно ввергнет ее Рауль де Крепи, чтобы боялась расплаты за нарушение супружеских клятв, данных ему под неусыпным оком Господа.

А значит, ему нужно защитить её от графа Валуа, используя данное ему право монарха и сюзерена. Эта мысль успокоила Генриха, и он почувствовал желание лечь, ибо уставшее тело молило об отдыхе.

Вызвав своего постельничего, король, проигнорировав вечернее омовение, к которому приучал себя по требованию супруги, лёг в постель. Уже было далеко за полночь.

Почти засыпая, Генриху вспомнилось первое повеление королевы, чтобы жены и дочери вассалов научились конно-псовой охоте на крупную дичь – и легкая улыбка проявилась на его постоянно строгом и хмуром лице, расправив всегда сведенные к переносице густые черные брови.

Утром после трапезы стали собираться на ристалище. Генрих с первого взгляда на супругу заметил ее бледность и усталый вид, которые свидетельствовали о том, что ночь для нее была трудной. По всей видимости, переживала за Рауля де Крепи.

Глядя на нее и сочувствуя, он поймал себя на крамольной мысли, что не очень-то и пожалел бы, если б граф пал на ристалище, сраженный более умелой рукой. Но постарался отогнать ее, посчитав греховной, выстилающей дорогу в ад.

Приехали на место поединка, когда солнце уже взобралось до половины неба, не достигнув его самой высокой точки.

Утро было просто очаровательным, позволяя наблюдать, как наступает еще один теплый день. Солнечные лучи, нежно скользя, ласкали проснувшуюся землю. В свежем воздух, наполненном приятными ароматами, витал сладкий запах медуницы и других трав.

Земля затаила дыхание в ожидании состязаний. Пустые лавки вокруг ристалища заполнялись простым людом, возбужденно обсуждавшим предстоящие битвы на мечах, готовились к поединку рыцари, что-то напряженно обсуждали геральды с судьями, крик петухов перекликался с редким ржанием напряженных лошадей, проникшихся волнением и желанием победить своих хозяев. Постепенно утренняя тишина бесследно растворилась в гуле человеческих голосов. Всё вокруг зашумело и пришло в движение.

Анна не могла противиться своему желанию бросать взгляды в сторону шатра Рауля де Крепи. Она видела, как он стоит рядом со своим Дьяволом и что-то ласково говорит ему, гладя рукой по загривку. Конь в ответ слегка кивал головой, словно понимал, о чем с ним беседует хозяин.

Будто почувствовав ее взгляд, граф обернулся и долго смотрел в сторону королевской ложи. Анна сожалела, что из-за расстояния не могла видеть его черных колдовских глаз. Ей нестерпимо хотелось подойти к нему и сказать, что она верит в его победу, зная, что он самый сильный, ловкий и мужественный среди всех рыцарей. Но эти слова, вошедшие в противоречие с разумом и правилами приличия, так и не слетели с ее уст.

Анна чувствовала на себе пристальный взгляд супруга, но отвечать на него не стала, боясь выдать свое внутренне состояние и страх за Рауля.

– Успокойтесь, ma chérie, – услышала она возле своего уха. – Вы обращаете на себя ненужное внимание.

Анна тряхнула головой и без боязни посмотрела на супруга.

– У меня не получается, – искренне сказала она. – Я пытаюсь держать себя в руках, но…

Она не договорила, чувствуя, что голос сейчас подведет и сорвется.

Генрих ничего в ответ ей не сказал, только заботливо взял ее подрагивающие пальцы в свою руку и поднес к губам.

Анна оценила его сдержанность и желание ее поддержать, бросив на супруга благодарный взгляд.

На другой и на следующий за ним день она наблюдала то же стечение зрителей, то же великолепие, ту же горячность со стороны соискателей. Изменился только род битвы.

Прозвучал рог, возвещавший о начале второго дня турнира. Герольды звучными голосами вызывали пары участников.

Пустив лошадей во весь опор, они атаковали друг друга, держа копья наперевес. Искусство бойцов состояло в том, чтобы, поразив соперника в верхнюю часть туловища, сбросить его с коня либо «преломить копье». Суммарная скорость обоих коней придавала удару такую силу, что если оно не скользило по латам всадника, то ломалось.

Однако на их поединки Анна не обращала никакого внимания, замерев в ожидании, когда прозвучит имя, которое заставляло ее сердце трепыхаться, как птичку в силках.

Наконец было объявлено:

– На поединок вызываются Рауль де Венсен де Валуа и Поль де Шеврез.

Анна замерла, забыв, что надо дышать. Рыцари выехали на своих конях, держа в руках копья. Граф, посмотрев в сторону королевской ложи, приподнял копье, на котором голубел ее пояс.

– Поприветствуйте рыцаря, который находится под вашим покровительством, моя королева, – сказал король, посмотрев на супругу. – Для этого вам надо только поднять правую руку.

Анна сделала, что от нее требовал турнирный этикет, и вновь прикипела взглядом к фигуре всадника, сидящем на большом мускулистом черном коне.

Прозвучал сигнал к началу поединка.

Рауль уверенно скакал на соперника, надежно защитив левую руку щитом. Он держал древко копья повернутым слегка влево, к голове лошади, чтобы поразить соперника в середину щита.

В первый заезд участники так жестко сшиблись, что их щиты разлетелись на куски, шлемы упали, а рыцарь де Шеврез вылетел из седла. Как граф усидел на своем, вызвало у всех удивление, выразившееся в восторженных криках толпы, которые усилились при виде его сломанного копья в руке.

– По всей видимости, ваш пояс, ваше высочество, оберегает Рауля, – сказал Роберт Бургундский, довольно засмеявшись.

Поль де Шеврез отделался легкими ушибами, а потому, вернувшись на свой конец ристалища, сел на другую лошадь, взял новый щит и показал, что готов к новому заезду.

Сменил Дьявола и Рауль де Крепи, поскольку тот захромал. Ему оруженосец подвел не менее крупного коня, но гнедого. Затем завязал на новом копье голубой пояс, сняв с поломанного, и подал его хозяину вместе с другим щитом. Он вложил копье в крюк, крепившийся на подвеске вокруг правого плеча, и выпрямился в седле, словно стрела, на длинных стременах.

Также поменял граф и шлем, который мгновенно заинтересовал короля, тотчас обратившегося к брату:

– Мне кажется, или шлем у Рауля усилен?

– Не кажется. Такой шлем будет в состоянии выдержать страшный удар, когда копье скользнет по щиту снизу вверх.

– Я вижу, щиту придали особую форму, чтобы он мог отклонять удары вправо и влево, а сам он прочно соединен со стальным нагрудником спереди и сзади. Надо взять такой щит и себе на вооружение.

– Как я вижу, – хохотнул Роберт, – Рауль постарался предусмотреть все угрозы во время поединка. Теперь главное, чтобы наконечник копья противника не натолкнулся на какой-нибудь выступ или дефект его доспеха, что помешает ему просто соскользнуть, и он проникнет в какую-нибудь его щель. В этом случае как бы не пришлось нам его хоронить.

Анна слушала разговор двух мужчин, чувствуя, как ее напряжение натягивается, будто тетива лука, готовое в любую минуту лопнуть. Страх за графа парализовал ее душу – и она застыла, как деревяная статуя, ничего не видя перед собой.

Звук рога полоснул по нервам, и она вздрогнула, придя в себя. Провожая взглядом мчащегося во весь опор всадника с копьем наперевес, она затаила дыхание в ожидании очередной сшибки рыцарей.

Хороший удар копья Рауля де Валуа пришелся прямо в щит и опрокинул Поля де Шевреза назад. А поскольку тот машинально уперся в заднюю луку, на всем скаку опрокинулась и лошадь, потянув за собой всадника.

Лошадь пострадала, а де Шеврез вновь отделался ушибами, которые позволили ему продолжить поединок.

Оба рыцаря вернулись на свои места. Рауль поменял только сломанное копье, а противнику пришлось снова менять лошадь и щит.

Третий заезд был решающим, хотя два поломанных копья у Рауля де Крепи давали ему большой шанс на победу. Но в последний момент удача может изменить, поэтому радоваться заблаговременно было нельзя.

Снова по звуку трубы рыцари на полном скаку стали приближаться друг к другу. Анна закрыла глаза, сжав в напряжении пальцы в кулаки. Но неизвестность страшила еще больше, и она вновь открыла глаза.

В эту минуту, когда она посмотрела на Рауля, его противник, целясь ему в грудь, скользнул своим копьём по его копью и несколько отклонил его в сторону, попав прямо в центр щита, которым прикрывался граф. В момент удара он мгновенно натянул стремена до вертикального положения и невероятным образом удержался в седле, тем временем как его копье ударило прямо в шлем противника, скинув его с коня.

Оруженосец подскочил к своему хозяину, который лежал на земле, даже не пытаясь подняться. Граф Валуа соскочил со своей лошади и, нагнувшись над поверженным, помог тому встать. К ним подбежали другие люди и потащили Поля де Шевреза под руки в его шатер.

Вскоре был объявлен победитель, которым стал Рауль де Крепи де Валуа.

Третий заключительный день турнира должен был проходить в пешем поединке с мечами. Рыцари прошли жеребьевку и ожидали, когда их вызовут на ристалище. В руках у них были большие мечи, которые даже держать в руке, как показалось Анне, было тяжело, а не то, чтобы биться ими с противником.

Ожидание для нее было очень тягостным, поэтому, когда объявили Рауля и его противника Лорана Д'Арно, она облегченно выдохнула, хотя от страха за жизнь графа не избавилась.

Рауль де Крепи, заняв свое место и став в стойку, поднял голову в шлеме и посмотрел в сторону королевы. Она увидела, что к доспехам был привязан ее пояс – и предательские слезы заволокли зрение. Анна раздраженно смахнула их ресницами и прикипела взглядом к мужчине, который уже сосредоточился на своем противнике.

После начала поединка два крупных рыцаря осторожно приблизились к друг другу и, замахнувшись, стремительно подняли свои мечи, которые, блеснув в воздухе под лучами яркого солнца, со скрежетом ударились наточенными лезвиями.

Прижимая щит к груди, потрясая мечом, Рауль возобновил бой с еще большим пылом: то нападая на противника, то пригибаясь, то уклоняясь или нанося удары. Глаза едва успевали следить за быстротой его движений, а лезвие его меча беспрерывно поблескивало в лучах полуденного солнца.

Все замерли, наблюдая, как сражаются двое мужчин в доспехах, и слыша лязг их мечей. Все закончилось очень быстро. Рауль выбил меч из рук сэра Лорана, а затем острием поднял забрало на шлеме и приставил оружие к его левому глазу.

– Сдаюсь! – закричал на высоких нотах срывающимся голосом Д'Арно. В нем явно слышались отзвуки смертельной усталости и сломленной гордости.

От криков толпы можно было оглохнуть. Был уже почти полдень. Вызвали Рауля де Крепи, и судья объявил, что он также вышел победителем в этом поединке с мечами. «Но, – сказал граф д'Арманьяк, – рыцарь Николя де Монтескью оспаривает ваше право быть абсолютным победителем на этом турнире и вызывает вас на решающий конный бой с копьями. Принимаете вы его вызов ли отклоняете?

– Принимаю, – громко выкрикнул Рауль де Валуа, вызвав гром аплодисментов и восторженных криков зрителей, вскочивших со своих мест.

– Зачем он это делает? – болезненно пульсировала в висках Анны мысль, которая заставила ее похолодеть. Возможно, граф почувствовал ее отчаяние и громко крикнул:

– Моя королева, свой последний бой я посвящаю вам, а значит, он не может быть проигран.

И толпа взревела в одобрении.

Поединок начался. Оба противника, крепко держа под рукою копья и направляя их друг против друга, помчались с противоположных концов ристалища сперва галопом, а затем перешли в карьер. Удар – и копья расщепились о щиты. Кони встали на дыбы.

Вот уже противники помчались навстречу друг другу в четвертый раз. И вот неудача настигла сэра Николя: лопнула подпруга, седло съехало с места, – и он слетел на землю.

Любой бы другой в такой ситуации не стал бы церемониться и использовал свое преимущество и неудачу противника себе во благо. Но Рауль де Крепи повел себя истинно по-рыцарски: дал время де Монтескью подняться и сам покинул седло.

Оруженосцы принесли им обоим мечи – и рыцари продолжили поединок без лошадей. Сначала они фехтовали, присматриваясь друг к другу и выявляя слабые места защиты, а потом, забросив щиты на спину, схватили мечи обеими руками и стали наносить беспощадные удары.

Они бились долго, не уступая друг другу в мастерстве, смелости и стойкости. Отдыхали немного и снова брались за мечи. Сэр Николя стал заметно уставать. В один из опасных моментов он оступился и, зашатавшись, упал на землю.

Рауль де Валуа, чтобы не позволить ему снова подняться на ноги, резво, насколько позволяли доспехи, кинулся к нему, сорвал с него шлем и приставил к лицу кончик лезвия меча. Достаточно было одного легкого движения, чтобы он пронзил его насквозь.

– Победитель! – в один голос закричали зрители и разразились громом аплодисментов.

Николя де Монтескью признал свое поражение.

Наконец наступила минута награждения победителя. Судьи и герольды, непонятно о чем посовещавшись, предоставили Гильому Храброму громко провозгласить победителя – и над ристалищем прозвучало имя – граф Рауль де Крепи де Валуа. И гарольды стали превозносить его рыцарские умения и навыки.

После того, как закончилось славословие победителя, воздух огласили радостные звуки и аккорды флейт, труб, песен трубадуров и минестрелей.

Все вскочили с мест, чтобы лучше было видно героя, идущего прямо к ложе королевы, чтобы она сама увенчала его венком победителя. Они бросали ему под ноги цветы, выкрикивая его имя.

Рауль де Крепи подошел к королевской ложе и склонил перед королевой голову. Она, взяв из рук своего супруга победный венок, увенчала им победителя, а король, поднявшись, произнес:

– Граф Валуа, за ваше великое рыцарское мастерство, которое все видели на протяжении трех дней турнира, храбрость и выносливость, проявленные вами во время поединков, с согласия всех славнейших судей и по воле королевы, в честь которой был проведен рыцарский турнир, награда и честь присуждены вам по праву.

Рауль де Крепи выразил свою бесконечную благодарность за возможность принять участие в турнире в честь королевы Анны и награду, которую он получил их ее рук.

Затем, склонившись в глубоком поклоне, насколько это ему позволило рыцарское облачение, он обратился к судьям:

– Многоуважаемые рыцари чести, справедливые судьи, согласно существующим правилам, как победитель я имею право потребовать подарок от королевы, под чьим именем сражался.

Все трое судей несколько растерялись и посмотрели в сторону короля. Тому, под взглядом тысячи глаз не осталось ничего другого, как сказать, сжав зубы:

– Требуйте.

– Я желаю, чтобы завтра с обеденной трапезы до вечерней королева посвятила исключительно мне. Естественно, в присутствии придворных дам.

– Ваше высочество, ответ за вами, – обратился к супруге король.

– Я могу отказаться? – чуть ли не шепотом спросила она.

– Нет, – услышала Анна сбоку голос Роберта Бургундского.

– Тогда я согласна выполнить требование победителя.

Граф Валуа отправился в свой шатер, а на поле вышли бродячие артисты, вызвав новый всплеск криков у зрителей, которые спешно вернулись на свои места и радостно приветствовали их. Артисты начали с постановки пьесы про рыцарский турнир, комично копируя бой. Они кривлялись, падали на землю, корчились от ранений и вновь становились в строй, размахивая своими палками. Над ристалищем стоял хохот, но Анну это представление раздражало. Она смотрела на него и ничего не видела.

Наконец оно закончилось, и артистов сменили жонглеры и цирковые трюкачи. После них вышли трубадуры – исполнители баллад, которые они пели речитативом, сопровождая его игрой на лютне или смычковой лире. Их сменили труверы, исполнившие песни, трогательно повествовавшие о любви…

Анна, слушая баллады, загрустила. А от песен о любви и вовсе почувствовала тоску.

Генрих встал, и вслед за ним поднялись остальные. Выступления бродячих артистов, циркачей и певцов дослушивать до конца не стали, предоставив возможность крестьянам и горожанам радоваться их выступлениям самим.