Текст книги "Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…"

XI. Михаил Богдан после бала Эллены Медведской

 
…Она моя, она теперь со мною,
Неразделенное одно!
Ее рука с моей рукою,
Как крепкое с звеном звено!
Она мой путь, как вера, озарила.
Как дева рая и любви,
Она сказала мне отрадное «живи»
И раны сердца залечила!
 

На следующий день по возвращению из дома господ Медведских Михаил в своей уютной, заботливо приготовленной для него постели в доме своего друга Станислава Войцеховского, проспал почти до обеда. Он спал бы ещё и ещё, но сон его прервали два обезумевши орущих кота, крики которых доносились откуда-то из сада…

– Ох-х-х… чёрт бы вас подрал!!! – переворачиваясь на другой бок, недовольно пробурчал Михаил. Коты неожиданно притихли… Наступила благословенная тишина… Михаил попытался уснуть вновь. Но ему этого не удалось… Коты вновь принялись орать с яростным исступлением, причем перебазировавшись уже непосредственно под окна его спальни.

– Żeby was wszystkich szlag wziął! – выругался Михаил и, стремительно встав с постели, подошел к открытому окну…

Под окном его комнаты стояли на дыбах два хорошо подранных в боевых схватках кота. Взъерошив шерсть и хвосты, они, глядя друг на друга исподлобья и немного искоса, изо всех сил выдавливали из себя оглушительный вой…

– Ну-ка, пошли отсюда прочь! – прикрикнул на них Михаил. – Прочь!!! Прочь!!!

Но коты даже и не шевельнулись… Стояли все в тех же изогнутых позах тела и с той же агрессией, глядя в глаза друг другу, нещадно орали.

Но тут с чёрного хода дома в сад выбежала горничная Кристина. Увидев в окне спальни недовольное лицо приезжего барина, облаченного в ночную сорочку, она тут же смекнула, в чём тут дело и, подняв с земли камушек, кинула его в ревущих котов. Но… коты и не подумали разбегаться… Сохраняя угрожающие позы, они лишь важно переместились немного в сторону и принялись орать дальше…

– Сейчас, барин, сейчас… Я разгоню их!.. – ища глазами еще какой-нибудь камушек, чтобы его кинуть в котов, засуетилась горничная. – Сейчас, сейчас…. – всё повторяла и повторяла она, подбирая с земли камушки. – Этот рыжий кот, он нашего соседа, купца Куницына, – кинула она камушек в сторону рыжего, с разодранным ухом кота. – Всё время приходит и покушается на территорию нашего кота Ясика. Но он-то у нас тоже не робкого десятка, вот и дерутся без устали…

– А что, барин ваш уже встал или еще спит? – сладко потянувшись, спросил горничную Михаил.

– Господин Войцеховский уже часа два как уехал на службу в Банк, – ввела в его курс дела Кристина, при этом поддав пинком в бок рыжего кота купца Куницына, который уже с новым запалом ярости начал наступать на хозяина своих владений – белого в чёрные пятна кота Ясика.

Еще немного постояв у окна и полюбовавшись с высоты второго этажа на красоты ухоженного сада своего друга, Михаил направился к кровати и снова улегся в свою просторную, с мягкими подушками и перинами постель…

За окном его спальни наконец-то воцарилась полнейшая тишина. Видимо Кристине удалось разогнать котов-спорщиков по своим дворам, и на смену их ору пришло необычно прелестное щебетание птиц. Из сада приятно пахло яблоками. День 30 августа 1915 года в Могилеве, на редкость для этого календарного времени, выдался очень теплым и солнечным.

Но тут перед глазами Михаила всплыл образ Анны… Он нежно улыбнулся ему и невольно прошептал: «Милая моя…».

Он вспомнил, как танцевал с ней… Вспомнил, как, несмотря на то, что бальная зала была до отказа заполнена людьми, они с Анной никого вокруг себя не замечали и только кружили, кружили в танце под чарующие звуки вальсов Иоганна Штрауса.

А еще он вспомнил, как больно сжалось его сердце, когда Анну пригласил на танец какой-то очень симпатичный штабс-капитан. Боже!.. До чего он же умело, до чего же утончённо был обучен оказывать знаки внимания женщинам! А потом этот симпатичный штабс-капитан пригласил Анну танцевать еще раз… А потом… её пригласил танцевать какой-то солидный, очень важный господин, одетый в прекрасно сидящий на его статной фигуре фрачный костюм. А потом… её пригласил ещё какой-то господин… Потом… ещё какой-то… А потом… ещё и ещё… И Анна соглашалась… Она не имела права отказывать кавалерам, приглашающим её танцевать, как и не имела права весь вечер танцевать только с одним господином Богданом.

А еще он вспомнил, как танцуя с очередной приглашённой им на вальс дамой, все искал глазами свою Анну, опять и опять танцующую с очередным кавалером. Его успокаивало только одно, что когда их глаза среди мельтешения кружащихся в вихре вальса кавалеров и дам наконец-то находили друг друга, во взгляде Анны всегда присутствовала ярко выраженная ревность к любой приглашённой им на танец даме. А особенно… к милой барышне Ольге Левашовой, когда он в очередной раз танцевал с ней…

А потом он вспомнил, как прощался с ней, стоя подле раскрытой дверцы её кареты. Вспомнил, как бледная луна освещала её лицо, и оно, в этом бледном свете, казалось ему не только ещё более прекрасным, но и каким-то уж очень таинственным, а ещё, как ни странно, каким-то уж невообразимо родным, несмотря на то, что они только-только повстречали друг друга.

Вспомнил, как при прощании долго не хотел выпускать её руку из своей руки… Да она и сама не противилась этому. Вспомнил, как неотрывно смотрел на неё, желая запечатлеть ее образ в своем сердце надолго! Навсегда!.. Навеки!!! Вспомнил, как она, нежно скользя взглядом по его лицу, вдруг тихо вымолвила:

– Какие же у вас, пан Богдан, редкой красоты волосы!.. Наверное, очень мягкие. На что он ей смущённо сказал:

– А вы прикоснитесь, – и от этих его слов её лицо тут же залилось румянцем. Даже при свете луны было видно, до чего же оно стало пунцовым…

«О, Jezus Maria! Какая же она милая, эта Анна! – счастливо улыбнулся Михаил и сладко потянулся в постели. – Какая ещё юная… Робкая… Невинная… Какая у неё обворожительная улыбка… Какое необычайное обаяние. И ведь какое сильное впечатление оно, это её обаяние, умеет производить на людей. И люди поддаются ему… Благодаря ее обаянию подымается дух окружающих людей… До чего же славная она девочка! Очень славная!.. Как Ангел, ты тиха, чиста и совершенна, как женщина, стыдлива и нежна», – со страстью прошептали его губы строки стихов….

Размышления Михаила прервал Станислав, неожиданно вошедший в его комнату. Выглядел он, словно английский денди: волнистые русо-золотистые волосы, зачесанные на боковой пробор и набриолиненные, кончики тоненьких усиков закрученные немного кверху.

Одет он был в элегантный тёмно-серый костюм из твида в тонкую черную полоску, однобортный жилет с V-образным вырезом из темно-синего атласа и узкие брюки, подчеркивающие стройность его длинных ног. Под воротником его белой рубашки был черный шелковый галстук, украшенный серебряным зажимом с чернением. В манжетах рубашки были такие же серебряные с чернением запонки. Из нагрудного кармашка пиджака виднелся шелковый, темно-синего цвета платочек в тон жилета, что придавало его образу законченный вид.

С приходом Станислава комната Михаила тут же наполнилась легким, приятным ароматом его парфюма. Во всем облике Станислава присутствовало чувство великого достоинства, чрезмерной важности и торжественности его красоты. Присутствие выдающихся свойств его внутреннего и внешнего мира вызывало невольное чувство восхищения им. Михаил засмотрелся на своего друга. Станислав привнёс в его настроение струю свежих, восторженных впечатлений, и у него невольно вырвалось из уст:

– Господи-и-и-ин Войцеховский!.. Да вы само совершенство!!!

– Знаю!.. – без тени смущения согласился с его мнением Станислав…

– Вот это да!!! – изумился Михаил. – Да вы, господин Войцеховский, от скромности не умрете!..

– Скромность, братишка, это не та добродетель, от которой бы мне хотелось умереть!..

– Вот как?.. – оживился Михаил, подкладывая себе под спину большую пушистую подушку, дабы было удобнее наблюдать за другом. – Тем не менее, пан Войцеховский, «Катехизис» настаивает на том, что скромность охраняет в человеке чистоту его души…

– А ты, братишка, никогда не задумывался над тем, отчего люди бывают скромны?

– Ну-у-у, как тебе сказать, – призадумался Михаил, – очевидно, в силу своего характера…

– Нет, Михаська!.. В силу осознания ими собственного несовершенства, – неспешно прохаживаясь по комнате, пояснил ему свою позицию Станислав. – Да, да, дорогой мой друг! Именно в силу осознания ими собственного несовершенства!!! Осознание людьми собственного несовершенства делает их ничем не примечательными. Тогда что же им, ничем не примечательным, остается ещё делать, как не позволить себе такую роскошь, как хотя бы быть скромными? Тем более… они-то, эти скромники, прекрасно понимают, что скромность в человеке – это та черта характера, которая меньше всего раздражает окружающих. А я, братишка – само совершенство! И не боюсь об этом смело заявлять окружающим!..

– Самое важное, что не боишься этим раздражать окружающих!.. – развеселился от наглого самомнения своего друга Михаил…

– Ладно, пан Богдан!.. Ты мне лучше вот о чём поведай, – стал Станислав доставать из кармана своих брюк серебряный портсигар, – как тебе сегодня спалось на новом месте? Думаю, неплохо, судя по твоему преисполненному любовной неги взгляду, блуждающему где-то под потолком комнаты, который я успел уловить, зайдя в твои чертоги… Чувствую, что мне, посланнику рая Херувиму, нечего делать во владениях Демона, где он владеет и любит…

– Что, что?! Это ты – Херувим?! – еле удержался от смеха Михаил.

– Ладно, старина, колись! О ком мечтания твои?.. Может, познакомишь меня с ней, сумевшей пробудить в твоем сердце столь нежные и столь сладостные чувства?.. Даже не удивлюсь, если она являет собой зеркальное отражение самой Афродиты… Я прав? – прикурил он сигарету…

Улыбка смущения коснулась губ Михаила… Михаил попробовал ее погасить… Но ему это не удалось. Напротив, она, эта его улыбка смущения, всё шире и шире стала расплываться по всему его лицу. Быстро перевернувшись на живот, он обхватил руками подушку и зарылся в нее лицом…

– Ты посмотри, каков!!! – наблюдая за выкрутасами своего друга в постели, произнес себе под нос Станислав. – Да ты, брат, рожден для неги томной!.. Для упоения страстей!.. Да тебе ничего не стоит сразу гарем теток довести до экстаза!.. Вот это да!!! – затянулся он глубоко сигаретой. – Чего спрятался от меня? Или есть что скрывать?..

Но Михаил ничего ему не отвечал. Только продолжал лежать все в той же позе – на животе и уткнувшись лицом в подушку.

– Ладно!.. Не хочешь рассказывать, попробую угадать сам, – пошленько усмехнувшись, выпустил Станислав высоко в потолок тонкую струйку дыма. – Думаю, что тебя сегодня ночью, в твоей колыбели, посетили вон те три красавицы, изображенные на картине, что висит над твоим изголовьем.

Наконец-то Михаил оторвал лицо от подушки и с интересом взглянул на картину, на которую указал ему Станислав. На ней были изображены три изумительной красоты девушки, три грации: Красота, Любовь и Удовольствие. Взявшись за руки, они парили в облаках подсвеченных розовыми лучами солнца.

– Уж не с этими ли златокудрыми девчонками с большими синими глазами и серебряными крылышками за их спинами ты провел сегодня страстную ночь любви? – продолжал с интересом наблюдать за своим другом Станислав. – Давай!… Колись начистоту!!!

Михаил откинулся спиной в подушки и сладко потянулся… Затем, закинув руки за голову, мечтательно произнес:

– Нет, братишка, не угадал… Все мои мечты теперь только об одной девочке, и это… об Анне Козловской!.. Она для меня теперь и красота, и любовь, и удовольствие…

– У тебя и в самом деле всё так серьезно по отношению к княжне? – насторожился Станислав.

– С моей стороны – более чем!.. Чувствую, что и с её стороны тоже…

– Ты снова влюблён? – быстро затушив в пепельнице сигарету, присел Станислав на рядом стоящий с кроватью Михаила стул.

– Влюблён?.. О-о-о, нет!.. Этим словом вряд ли можно выразить всю яркую палитру моих чувств к Анне. Я, Станек, боготворю её образ! Я боготворю её душу! Я боготворю всю её суть!..

– Хотел бы на ней жениться?

– Провести всю свою жизнь рядом с такой женщиной, как княжна Анна – мечта всей моей жизни!!!

– Неужто ты готов прямо сейчас начать жить тихой, мирной жизнью, обогревая своею любовью семейный очаг?

– Несомненно!!!

– И это не скучно? – вкрадчиво спросил Станислав…

– Нет!!!

– Как можно?!! Ведь в тебе живет вулкан страстей! Везувий!!! Везувий, который источает любовную страсть. И принадлежать эта страсть должна не одной, а многим женщинам!.. Неужели ты не соображаешь, что тебе никогда не будет хватать одной Анны?.. Пройдет время, и ты снова начнешь поглядывать на других женщин. Будешь желать их. Желать их… ещё не познанных тобой… Пусть других, в отличие от Анны, но кто знает, может, ничем не худших, а даже и в чём-то лучших, чем она…Ты начнешь ей изменять, братишка… Поверь мне на слово… Пусть даже не телом, но мысленно-то уж точно… Или ты, поклявшись на Катехизисе, Торе, Коране и Библии, на всех святых книгах разом, будешь верен ей до гробовой доски, а между тем, с трудом превозмогая страстное влечение к другим женщинам, будешь драть себя на части, чтобы не нарушить данный тобою обет? Чего ради такие страдания? Чего ради?..

– За этой женщиной я готов идти хоть на край света!..

– Земля круглая, брат! У нее нет края… Нет!.. Поэтому так и будешь всю свою жизнь ходить по кругу, придуманному тобой. Ради чего? Ради того, чтобы рано или поздно во всем разочароваться?

– Разочароваться в Аннушке?!! Да этой женщине нет равных во всем мире!

– Это ты сейчас так в этом уверен. А что будет дальше, один Господь знает!

– Ради любви, Станек, я согласен на всё! Даже на любые испытания согласен!..

– Как ты сейчас сказал?.. Ради любви?!! – неожиданно помрачнел Станислав.

– Да! Именно так, братишка! Ради любви!!!

– Да ведь любовь в сердцах мужчин распаляется до тех пор, пока их барышни пребывают в статусе невест!.. Безусловно, все невесты милы и прекрасны, словно феи, словно нимфы лесные… Но никогда не забывай о том, что после венца все они сразу же превращаются в злых теток! Ведьм! Ведьм, которые ограничивают своих вторых половин во всех их радостях жизни. А ведь это – преступление! Не секрет, что в настоящем мужчине скрыто дитя! Можешь себе представить? Дитя!!! Дитя, которое всегда хочет резвиться, играть, познавать новое! Познавать новое!!!! Заостряю на этом твое внимание, болван!.. Одумайся! Ведь ты уже начал настраивать себя на опрометчивый шаг, чтобы потом, нахлобучив на себя хомут житейских невзгод, рыдать по ночам в подушку, сожалея о том, что в прошлом у тебя могло бы быть лучшее будущее?

– Анна – это мое всё!!! – с упрямой настойчивостью вымолвил Михаил. – Анна – это сама Муза Эрато, дарующая влюбленным крылья Великой Любви!!! Это Муза брака и семейного очага!!! Я ее теперь мысленно только так и зову – «моя богиня Эрато»!!! С моей богиней Эрато я готов пройти любые испытания, даже те, которые потребуют от меня переступить черту жизни и смерти. Хочу находиться рядом с ней, словно Амур рядом со своей Психеей… Словно Орфей рядом со своей Эвредикой… Словно Тристан рядом со своей Изольдой… Словно Ромео рядом со своей Джульеттой!..

– Дурак ты!.. Дурак!!! – подпрыгнул со стула Станислав и принялся возбужденно ходить по комнате…

– Напрасно ты меня дураком называешь! – нахмурился Михаил. – Я себя дураком не считаю…

– А кто ты? Умный?

– Почему бы и нет…

– Тогда убеди меня в том, что ты не дурак, а умный! – снова присел Станислав на рядом стоящий с кроватью Михаила стул.

– Потому, что дурак не способен находить выхода из затруднительных житейских ситуаций, а умный прекрасно с этим справляется…

– Ты себя причисляешь ко вторым?

– Можешь даже и не сомневаться в этом!..

– Ну, что ж! В таком случае, тебе надо быть не столько умным, сколько мудрым… Потому что мудрый никогда не попадёт в ситуации, из которых потом вынужден выкручиваться умный… А тебя сейчас даже умным не назовешь! Дурак! Одно слово – дурак, коль уж надумал жениться на Анне!.. Ведь ты себя тем самым добровольно ввергаешь в ситуацию, из который даже мудрому никогда уже не выкрутиться!!!

– Что ты имеешь против Анны?.. Аргументируй…

– Ach, cholera!.. Да твоему тупому лбу сейчас в виде аргумента только сжатый кулак требуется! Только он сможет выбить из твоей глупой головы эту барышню… Повторяю! Не нужна она тебе! Запомни мое слово! Не нужна!!! Jednym słowem robisz teraz duży błąd! Duży!!! Zastanów się nad tym!.. Zastanów się!.. – рассвирепел вдруг Станислав…

Но тут… в дверь тихо постучали…

– Kto tarn, do cholery?! Войдите!!! – рявкнул раздражённо Станислав…

Дверь приоткрылась… На пороге стоял дворецкий Семён. Одет он был в чёрный, идеально отутюженный костюм-тройку: сюртук, жилет и брюки. Под воротничком его белоснежной рубашки был повязан чёрный галстук-бабочка. Волосы Семёна были аккуратно подстрижены и расчесаны на прямой пробор. Знаменитые его густые бакенбарды были сбриты подчистую. Новшества во внешнем образе Семена были ему к лицу. Короткая стрижка, отсутствие на скулах бакенбард – все это его молодило. Вот только походка Семёна, усталая и тяжёлая, по-прежнему выдавала далеко уже не молодые его годы. В руках, облаченных в белые перчатки, Семен держал серебряный поднос с лежащим на нем конвертом и ножичком для вскрытия корреспонденции.

– Что у тебя там?.. – спросил его сильно нахмурившийся Станислав.

– Послание для господина Богдана, – отвесил дворецкий поклон в сторону Михаила. – Из дома князя Козловского… Только что посыльный принес…

– Подай господину Богдану!.. – хмуро приказал ему Станислав.

Дворецкий подошел к Михаилу, лежащему на подушках в своей постели, и протянул ему поднос с конвертом. Михаил взял нож, лежащий на подносе, аккуратно вскрыл им конверт и положил нож обратно на поднос. Дворецкий еще раз поклонился Михаилу и тихо отошел от него в сторонку.

Михаил с жадностью принялся читать послание, полученное им из дома князя Козловского. Станислав наблюдал за ним и тихо ухмылялся…

– Что у тебя там? – наконец, полюбопытствовал он. – «Бывало, он ещё в постели, к нему записочки несут. Что? Приглашенье? В самом деле! Три дома на вечер зовут»… Угадал?..

– Да, Станек! Да!!! – чуть было не задохнулся от счастья Михаил. – Официальное приглашение на бал в дом князя Козловского. Вот, почитай!.. – протянул он пригласительную открытку Станиславу.

Принимая из рук Михаила открытку, Станислав злобно взглянул на стоящего посредине комнаты дворецкого Семена…

– Ты ещё здесь?.. Пошёл вон!!!

Дворецкий неспешно повернулся и тяжелой своей, старческой походкой направился к дверям.

– Ну, зачем ты так с ним не любезно? – поник Михаил.

– А что мне с ним любезничать?.. – вспылил Станислав. – Он слуга! А слуг жалеть нельзя! Запомни прописную истину, пан Богдан: «Сколько рабов у тебя в доме, столько и врагов»! Это они сегодня все такие тихие и покладистые. А чуть какая заварушка, первыми с вилами на тебя пойдут. Знаю много случаев, когда такие же вот, как Семён, тихони жгли господские усадьбы. И не посмотрели, что когда-то своих барина и барыню отцом и матушкой величали, наместниками Бога на земле считали… Не жалей их никогда, Михаська! Все они Иуды!.. – мрачно добавил он и, покрутив пригласительную открытку в руках, положил ее непрочитанной на стол…

– Даже не прочитал? – обиделся Михаил.

– Ай!.. Что там читать? Все и так понятно! Работа Анны… Это она попросила деда прислать тебе официальное приглашение на бал. А он ей ни в чём не отказывает. Со всем соглашается. Если князь Козловский хоть раз в своей жизни и любил кого-то по-настоящему, так это, несомненно, её – свою любимую внучку Анну. Ладно… Я смотрю, у вас с княжной, и вправду, всё серьезно закрутилось. Но попомни меня, брат, не к добру всё это… Ей-ей, не к добру!!!

– Что-то не так, Станек? – насторожился Михаил, видя, что в словах Станислава нет уже ни малейшего намека на шутки да прибаутки…

– Всё не так, брат!!! Всё!!! – хмуря брови и нервозно теребя кончик усика, ответил Станислав.

Михаил продолжал с настороженностью наблюдать за ним… Станислав достал из кармана брюк портсигар, и, взяв со стола зажигалку Михаила, снова закурил сигарету.

– Прикури и мне сигарету!.. – мрачно попросил его Михаил. Станислав прикурил для него сигарету и передал её ему в руки.

Михаил курил и всё ждал, когда Станислав снова заговорит. Но тот ничего не говорил, а только всё хмурился и хмурился, выпуская изо рта тонкие струйки табачного дыма.

– Ну-у-у?.. Что ты всё молчишь, как сыч?!! – наконец, не выдержал он. – Сказал – «А», говори – «Б»!!!

– Да вот… всё думаю, с чего начать, – потушил в пепельнице сигарету Станислав. – Есть у меня для тебя, братишка, не совсем приятная новость… Даже скажу, ряд неприятных новостей, пришедших к тебе из разных волостей…

Михаилу перехотелось курить.

– На, возьми, затуши и мою сигарету, – попросил он. – И давай уже говори, что там приключилось…

– Ладно! Начну по порядку, – встав со стула, сказал Станислав. – Видишь ли, Михаська, – взялся он ходить по комнате с вложенными в карманы брюк руками, – был у меня на балу в доме господ Медведских неприятный разговор с княгиней Козловской, с матерью Анны…

– И что же она тебе поведала? – замер в ожидании ответа Михаил…

– Просила меня передать тебе, что сколько бы ты ни раскладывал свой любовный пасьянс относительно её дочери, он у тебя ни при каких условиях не сойдется… Не ко двору ты им… Вот такие-то дела…

– Вот как?.. – совсем уж поник Михаил…

– У Анны на конец сентября назначена помолвка с паном Журомским… Мать Анны очень серьезно готовится к этому событию…

– Но Анна не любит его!.. Не любит!.. И это совершенно очевидно!.. – погас свет в больших синих глазах Михаила…

– Ой, беда!.. Зато он её любит!!! Причём, беззаветно! Мало того, он богат! Очень богат!.. Он сможет семью Анны спасти от погибели. Князь Козловский разорён! Разорён окончательно! Могилевский его особняк, в котором он намеревается провести бал по случаю дня рождения своей любимой внучки Анны, ему уже не принадлежит. Его мой Банк забрал у него за долги, и уже есть на этот дом покупатель. Долгов у князя столько, что и загородный его дом вряд ли сможет их окупить. Туда тоже вот-вот нагрянут заимодавцы и опишут там все подчистую. Теперь, братишка, ответь мне на следующий вопрос… На какие шиши ты предполагаешь жить со своей новоиспеченной женой, если учесть, что она бесприданница?.. С её стороны ваш семейный бюджет поддержки не сыщет, можешь даже и не сомневаться в этом… О себе ты и сам всё прекрасно знаешь…

Обняв коленки руками и положив на них уныло голову, Михаил молчал…

– Ну?.. Чего ты застыл в позе страдальца?.. Отвечай!..

Михаил молчал…

– Может, в деревню свою, в Каленевцы её отвезешь? Будете с ней на печке лежать да слушать, как гуси крякают. Она будет с твоей маменькой коров доить, кальсоны твои в речке стирать, Шопена на покосившемся частоколе палисадника играть…

– Гуси не крякают!.. – угрюмо поправил Станислава Михаил и… протяжно выдохнул…

– Что-о-о?!! – сморщился Станислав.

– Гуси не крякают… – повторил Михаил…

– А что они делают?..

– Гуси гогочут, а крякают утки…

– О, Matko Boska Częstochowska!.. Faktycznie oszalai! Уж лучше бы ты так досконально разбирался в той ситуации, в которую умудрился себя ввергнуть! Ты хоть соображаешь, что на данном этапе своей жизни без всяких средств к существованию находишься?!! Ты соображаешь, что у тебя нет образования за душой? А без образования ты никто! «ZERO»! «НОЛЬ»!!! Ты задумывался над тем, на какие средства собираешься содержать молодую жену? И заметь, не просто жену! А жену-бесприданницу, да ещё привыкшую к роскоши! А если у вас с ней завтра один за другим дети повалят? А с твоим-то темпераментом ты их столько настрогаешь, что хоть всех Святых из дома выноси! О, Jezus Chrystus!.. – схватился за голову Станислав, – тут, братишка, ты не ярмо себе на шею вешаешь – могилу копаешь… Помяни мое слово… могилу!!!

– Что же мне делать, Станек? Ведь я не смогу жить без Анны! Слышишь меня?!! Не смогу!!!

– Да ты и с ней не сможешь жить! Не сможешь! – проорал ему в лицо Станислав. – Потому что вам негде жить! Слышишь меня? Негде!!! Или у тебя уже созрел план, куда ты после венчания приведёшь свою богиню Эрато?

– Не знаю еще!!!

– Ах! Не знаешь еще!.. Тогда на какие шиши ты собираешься с ней жить, уже знаешь?

– Не знаю!.. Не знаю!!! – вдруг резко подскочил Михаил с кровати. – Оставь меня в покое!!! Оставь!!! – принялся он сновать из угла в угол по комнате. – И пошёл ты… Пошел ты к чёрту от меня!!! К черту!!! Do diabla wszystko!.. Do diabla!..

Станислав с ужасом наблюдал за другом, который, вцепившись руками во взлохмаченные кудри своих волос, не находил себе в беспамятстве места… Ночная его до пола рубаха путалась у него в ногах, обещая свалить его с ног.

– Ладно, Михаська!.. К чёрту я еще успею пойти… А сейчас послушай, что я тебе предлагаю…

Но Михаил не обращал на его слова никакого внимания. Вцепившись в кудри волос руками, он продолжал сновать из угла в угол по комнате…

– Всё, сядь!.. Сядь и угомонись!.. – с раздражением в голосе выкрикнул Станислав. – И хватит вздымать руки к Небесам, словно ковенский еврей!.. Слышишь меня?!! В этом вопросе надо разбираться спокойно. Твои чувства сейчас не умещаются в границах рассудка, потому что они идут от сердца. Заглуши их рассудком. Понял меня, болван?.. Включи рассудок!!!

Михаил послушно присел на краешек кровати напротив сидящего на стуле Станислава. Он смотрел на него, но взгляд его прекрасных синих глаз продолжал оставаться безумным…

– Успокойся, Михаська, и послушай меня внимательно!.. – спокойным голосом сказал Станислав. – Сейчас мы постараемся с тобой всё разложить по полочкам. Итак!.. На данном этапе твоей жизни для тебя самое главное – это получить образование. Правильно я говорю?

Михаил утвердительно качнул головой…

– Молодец!.. Соображаешь ещё… Значит, не всё потеряно, – съязвил Станислав. – И что же для этого требуется?.. Можешь мне ответить?

Михаил молчал…

– Правильно говоришь, братишка: для этого тебе требуется окончить университет. Любыми путями окончить университет! Согласен?..

Михаил снова ничего не ответил…

– Снова правильно мыслишь, брат… По окончании университета у тебя будет высшее юридическое образование. Поэтому, хочешь ты того или нет, но ехать в Ростов-на– Дону, туда, где будет временно находиться твой Варшавский университет, тебе всё-таки придется. Там, братишка, именно там ты будешь продолжать свою учебу, а не в Варшаве. Поверь мне на слово…

Михаил вскинул на Станислава глаза. В глазах его застыла тревога… Ему показалось, что в словах Станислава: «Там, именно там ты будешь продолжать свою учебу, а не в Варшаве», – прозвучала какая-то обречённость.

– По окончании университета тебе надо будет найти хорошее место службы, – продолжил Станислав. – И в этом я тебе помогу, брат. Можешь не сомневаться, помогу! Сделаю все, чтобы ты занял достойную тебя нишу в нашем социуме. Но для этого тебе нужно образование!!! Образование, Михаська! Образование!!!

– Но на это уйдет много времени!.. – с горькими нотками в голосе заметил Михаил.

– Ну и что? Учись себе… Ухаживай за девицами… Их там в изобилии будет. В Ростов-на Дону направилось на учебу много наших с тобой землячек, очаровательных, молоденьких варшавянок – студенток медицинского курса. Найдешь себе достойную невесту. А богиня Эрато пусть выходит замуж за пана Журомского.

– Станек!.. Анна – та женщина, которую всю жизнь ждало мое сердце, – посмотрел на него Михаил глазами полными слез и отчаянной тоски. – Я люблю ее, Станек!!! Люблю очень серьезно… Ты можешь это понять?

– Вот и пожелай ей счастья, если любишь! Но не с тобой, а с паном Журомским! Понял меня?!! Пан Журомский – это тот мужчина, который сможет сделать ее счастливой! А ты нет!.. Нет у тебя для этого солидной почвы под ногами. Анна – это та дорогая кукла, которая тебе не по карману, брат!.. Услышь меня!!! Не по карману тебе эта дорогая кукла!!! Поэтому оставь её в магазине для состоятельного покупателя…

– Не поеду я учиться в Ростов-на– Дону! – подпрыгнул с кровати Михаил и снова принялся ходить из угла в угол по комнате. – Я хочу вернуться в Варшаву. Глядишь, немцы и вправду откроют там новый университет на базе нашего университета. Ведь по слухам… университет не полностью вывезли из Варшавы. Остались же там и прекрасные лаборатории, и часть библиотеки, и даже кто-то из профессуры… Барон Ордоновский обещал поспособствовать тому, чтобы я продолжал свою учебу в Варшаве, даже если её возьмут немцы. У нас был с ним разговор на эту тему накануне моего отъезда из Царства Польского. Я знаю, что среди немецкого командования у него великие связи. Поэтому… я очень рассчитываю на его помощь и поддержку…

– Ладно… Придется мне кое о чем тебе рассказать… – нервозно теребя в пальцах кончик своего усика, мрачно произнес Станислав. – Не хотел говорить… Не хотел портить тебе твои каникулы… Правильнее… не знал, как тебе это сказать, зная, что тебя это может сильно расстроить… Одним словом…

– Говори уже… Что случилось?.. – застыл в тревоге Михаил на середине комнаты…

– Иди сюда! – позвал его Станислав. – Хватит тебе мотаться из угла в угол по комнате. Сядь рядом со мной и слушай…

Михаил покорно подошёл к кровати и сел на самый её краешек напротив Станислава, сидящего на стуле.

– Курить хочешь? – спросил Станислав. Михаил отрицательно покачал головой… – Я тоже не хочу, – покрутив в руках свой серебряный портсигар, спрятал его обратно в карман своих брюк Станислав.

– Что случилось? – одними губами спросил Михаил.

– Дело в том, братишка, что барона Ордоновского в Варшаве нет. И будет ли еще когда там – неведомо… Покинул он наше Царство Польское… И по слухам, навсегда…

– Уехал куда-то?.. – крайне насторожился Михаил…

– Да!..

– Куда?

– В Англию… В Лондоне он…

– Откуда ты знаешь?

– Из достоверных источников! Можешь поверить мне на слово…

– Как он там оказался?..

– Странный вопрос!.. Сел на корабль и уплыл! Что тут непонятного?.. – злобно усмехнулся Станислав.

– Когда?..

– Судя по всему, где-то сразу после твоего отъезда из Варшавы…

– Получается… что когда я приехал к тебе в гости, ты уже об этом знал?..

– Знал!.. – виновато опустил голову Станислав. – Сначала думал, что и ты в курсе. Но потом вижу, что ты ни сном, ни духом… Говорить не стал… Не хотел тебя расстраивать. Думаю, пусть погуляет спокойно, а потом и скажу…

Обхватив голову руками, Михаил погрузился в себя… Сидел он так долго и, сильно сдавливая виски ладонями, все молчал и тяжело вздыхал. Наконец, вымолвил: