Текст книги "Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…"

Станислав же, видя, как все мрачнеет и мрачнеет княгиня Козловская, со страхом наблюдая за своей дочерью и новоиспеченным её поклонником, которых так стремительно захватила обоюдоострая заинтересованность друг другом, даже развеселился немного. Не любил он княгини Козловской… Не любил он в ней её диктаторских замашек. Не нравилось ему, что мужа своего, почтенного князя Ивана Ивановича Козловского, сделала она пьедесталом для своего «Королевского Величества», с которого властвует над ним, а так же и над детьми, и над прислугой в доме, требуя всех их безмолвствовать, когда она, Тиран, вещает…

Княгиня Козловская всегда ассоциировалась у Станислава с одной из древнегреческих богинь мщения, со злобной богиней Мегерой. И если у той из головы, вместо волос, росли змеи, то у княгини Козловской была одна длинная, тёмно-каштанового цвета, толстая коса, которая напоминала собой не иначе, как притаившегося за ее спиной удава. Возможности созерцать толстую, длинную косу княгини Козловской Станиславу не доводилось, поскольку в свет она всегда выходила с уложенными в прическу волосами. Но дома княгиня ходила только с волосами, заплетёнными в косу. По крайней мере, об этом наслышан он был от людей, часто бывающих в доме Козловских. И ещё что на взгляд Станислава очень сильно роднило княгиню Козловскую с мифической богиней Мегерой, так это её пристрастие, на манер самой богини Мегеры, ходить с плетью в руках. И плетью этой… она безжалостно стегала всех тех, кто попадался ей под руку, а порой… и своих детей…

Между тем Эллена, её жених, господин Алексеев, и их гости вошли в залитый ярким светом вестибюль. На площадке второго этажа гостей уже поджидали радушные хозяева дома – господин и госпожа Медведские. Завидев вошедших в вестибюль их дома княгиню Козловскую и ее дочерей, Анну и Марию, они просто-таки просияли и радушно им поклонились.

Ответив на приветствие хозяев дома вежливой, однако достаточно сдержанной улыбкой, княгиня Козловская тут же подошла к зеркалу и, остановившись около него, отстраненно положила на его столешницу свой изящный, из чёрного бархата ридикюль, расшитый бисером, и сложенный веер…

Неспешно расстегивая у зеркала пуговицы своего красного пальто, она в его отражении наблюдала за тем, что происходит за её спиной… А конкретно, следила за каждым движением пана Богдана, который, по-прежнему вокруг себя ничего не замечая, всем своим существом был прикован к одной только Анне…

Станислав же в это время скрыто наблюдал со стороны за самой княгиней Козловской. Наблюдал за тем, с какой враждебностью она, из тайного своего укрытия, контролирует каждое движение его друга Михаськи.

Неожиданно взгляды княгини и Станислава пересеклись. Княгиня глазами подозвала Станислава к себе… И он неспешно направился к ней…

– Княгиня, – помогая ей снять пальто, вкрадчиво обратился он к ней, – какое впечатление на вас произвел мой друг, Михаил Богдан? Не правда ли, редкой красоты человек?..

– Хм… – неопределённо повела плечом княгиня и снова принялась изучать Михаила в отражении зеркала… – Ну-у-у… что я могу сказать?.. Конечно же, красив. Даже скажу, нереально красив. Но-о-о… это, скорее, его минус, нежели плюс…

– Вот как?.. – сделал удивленное лицо Станислав. – Поясните, что вы имеете в виду! – передал он пальто княгини в руки подошедшего к ним лакея.

– А что тут пояснять?! – пожала плечами княгиня. – Не ошибусь, если скажу, что друг ваш, господин Богдан, одной породы с вами – такой же женолюбец и обольститель! Не доверяю я таким мужчинам… Не доверяю!!! – нервозно поправила она перья казуара на своей шляпе.

– Вы меня прямо-таки удивляете, княгиня!.. Откуда у вас такие скоропалительные умозаключения относительно моего друга? Разве можно что-то заранее знать о человеке, и уж тем более, наверняка? Только время может расставить грамотные акценты на том или ином нюансе его характера, его мировоззрении…

– Потому, что мне уже немало лет, господин Войцеховский! – с гневом глянула на Станислава княгиня. – И за свою жизнь я научилась хорошо разбираться в людях и грамотно расставлять акценты – и на нюансах их характеров, и на нюансах их мировоззрения!.. Можете поверить мне на слово! Тем более, – ядовито ухмыльнулась она, – вы и сами прекрасно помните народную мудрость, которую еще никто не отменял: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты»…

– О-о-о… княгиня, вот уж позвольте не согласиться с вами!.. Судить человека только по его друзьям?.. Это, я вам скажу………

– Почему нет?.. – перебила его княгиня. – В самую точку, на мой взгляд…

– Тем не менее, княгиня, философы призывают не судить человека по его друзьям, подтверждая свое воззрение тем, что у Иуды, к примеру, они были безупречными…

– Вы, господин Войцеховский, разделяете воззрения философов?..

– Несомненно!..

– Вот как?!! – вскинула брови княгиня. – Интересная у вас с ними концепция!.. Очень интересная!.. – принялась она лихорадочно поглаживать роскошное боа из меха чернобурки, накинутое на ее плечи. – Ну-у-у?.. И с кем же из персонажей библейской истории вы, господин Войцеховский, осмеливаетесь отождествлять своего друга, пана Богдана? С кем-то из апостолов Иисуса Христа?.. Или… – посмотрела она на него с насмешкой, – с самим Иисусом Христом?

– А почему бы и не с самим Иисусом Христом?!! – улыбнулся Станислав. – Михаил Богдан, он человек редкой, не побоюсь сказать просто-таки очень редкой и ангельской красоты, как и сам

Христос! Помимо того, доброта души этого человека, чистота его помыслов, скромность и бескорыстность, великодушие и дружелюбность ещё больше облагораживают его образ, отождествляя с Ангелом Света. Короче говоря, это как раз тот человек, который никогда бы не позволил себе нарушить правил великой нравственности… никогда бы не погрешил против истины, против того, что не угодно Господу нашему, Иисусу Христу…

– Вот это да!!! – развела руками госпожа Козловская… – Ну и ну!.. Так что же получается, господин Богдан – Праведник?!!

– Как вы сейчас, княгиня, изволили сказать? – принялся Станислав озадаченно поглаживать свои усики. – Господин Богдан – Праведник?.. Ну, что ж!.. С вашим мнением, княгиня, не согласиться сложно… Верно подметили! В самую точу!

– Что-о-о?.. Я сказала?!! Это не я сказала!!! Не я!!! Это вытекает из ваших суждений! – с пол-оборота взвинтилась княгиня. Два ее небольших, наполненных колючей злобой глаза впились в лицо Станислава. – И не пытайтесь меня, господин Войцеховский, ввести в заблуждение относительно своего друга!.. Я-то прекрасно знаю, что людей праведных на земле нет! Нет и никогда не было!!! Поскольку нет того, кто бы, делая добро, между тем не грешил… А значит… в любом случае он, ваш друг – грешник.

– О, княгиня!.. Но это вопрос философский… Стоит лишь вспомнить…

– О-о-ой… господин Войцеховский… – поморщившись, оборвала его на полуслове княгиня, – только не включайте сейчас в работу своё мышление, отпечаток на которое наложили всевозможные философские теории! Знаю я вас, философов, любителей непонятно говорить о понятном и путано об очевидном! Я предлагаю вам другое… Давайте лучше я вам понятно и доходчиво поясню о том, что сейчас в корне не понятно вашему другу господину Богдану…

– Что вы имеете в виду, княгиня?..

– Дело в том, господин Войцеховский, – посмотрела госпожа Козловская в сторону Михаила, заботливо снимающего с Анны пальто, – мне бы очень хотелось, чтобы ваш друг, господин Богдан, безоговорочно усвоил одну истину…

– Какую истину?.. – насторожился Станислав.

– А истина такова… Будь он хоть трижды Праведником или даже самим Иисусом Христом, заполучить мою дочь у него всё равно никогда не получится! Никогда!!! Вот такие дела…

– Вот как? Это почему же?..

– А кто он такой, этот господин Богдан, чтобы находиться рядом с моей дочерью Анной?!! Анна – потомок рода князей Козловских! Тех самых князей Козловских, которые из великой династии Рюриковичей! В её жилах – кровь самого князя Рюрика, правителя и основоположника великой династии Рюриковичей, поднявших достоинство и авторитет державной России! Анна – княжна! А кто он, ваш друг Михаил Богдан? Кто?!! – вопрошающе смотрела княгиня в глаза Станислава… – Ведь вы, господин Войцеховский, даже не потрудились, до сей поры, чётко и доходчиво пояснить всем нам, каков статус вашего друга в свете… Каково его происхождение… К каким родам он принадлежит?.. Кто его родители, наконец?..

– О, княгиня, – улыбнулся Станислав, – я прекрасно помню, кем является ваша дочь, и чту ее происхождение! Чту её причастность к великой династии Рюриковичей, поднявших достоинство и авторитет державной России! Однако… и друг мой, Михаил Богдан, он-то ведь тоже по своему происхождению к великим и знатным родам принадлежит…

– К каким же?.. – искренне заинтересовалась княгиня Козловская. Маленькие ее, близко посаженные глазки прямо-таки сотнями острых пик вонзились в глаза Станислава.

– К известному в свете шляхетскому роду Ордоновских он принадлежит, – преспокойно удерживая на себе её ястребиный взгляд, невозмутимо пояснил ей Станислав. – Отец Михаила Богдана – барон!.. В крови моего друга, по линии его Ясно Вельможного отца, текут голубые крови польских, немецких и литовских аристократов. Род Ордоновских связан кровными узами с самыми великими и известными родами на Литве и Короне.

На мгновение, погрузившись в себя, княгиня Козловская притихла:

– Говорите, к роду Ордоновских принадлежит ваш друг?..

– Именно так, княгиня!.. Именно так!.. – со смеющимися глазами наблюдал за ней Станислав.

– Интересно… Очень интересно… – все размышляла княгиня… – Тогда отчего же он не Ордоновский?..

– Так уж сложились обстоятельства!.. – сделал усталое лицо Станислав и предпринял попытку поскорее отойти от нее прочь…

– И что же это за обстоятельства такие, когда отец Ордоновский, а сын Богдан? – с настойчивостью в голосе спросила княгиня намеревающегося отойти от нее господина Войцеховского. По всему было понятно, что прекращать разговор, пока не докопается до сути дела, она вовсе и не собирается…

– Да всё очень просто, княгиня… Матушка моего друга, по причине её размолвки со своим любимым мужчиной, бароном Ордоновским, не пожелала выйти за него замуж. Следовательно их сын, Михаил, рожден был вне брака… Посему и не смог он заполучить имя и титул своего отца…

– Михаил Богдан рожден вне брака?! – вскинула на Станислава недоуменный свой взгляд княгиня.

– Увы…

– Фамилия Богдан – это фамилия его матери?..

– Именно так…

– И кто же его мать?.. Тоже высокотитулованная особа, как и его отец? Хотя-я-я, – углубилась она в раздумья, – что-то я не припоминаю среди дворянских родов фамилию Богдан… Или… я ошибаюсь?..

– Нет!.. Не ошибаетесь, – горестно вздохнул Станислав. – Мать Михаила Богдана, хотя и очень милая, но простая по своему происхождению женщина…

Зловредную усмешку княгини Станислав имел удовольствие лицезреть на лице ее двойника, отражающегося в зеркале.

– Понятно… Все понятно… – продолжала ухмыляться смекалистая княгиня. – Похотливый светский развратник использовал дворовую девку для своих гнусных целей, а вы мне тут о какой-то любовной размолвке с дамой его сердца втолковать пытаетесь…

– Ну, что ж… История происхождения вашего друга, господин Войцеховский, стара, как и наш беспутный мир!!! Ну и?.. Кем же мать Михаила Богдана работала в имении своего Пана барона Ордоновского? Очень бы мне хотелось об этом услышать… Очень!.. – продолжала княгиня с ехидцей наблюдать за стоящим за ее спиной Станиславом – всё так же, через зеркало. Хотя… по всему было ясно, что она уже и сама сообразила, в чем тут дело, и отступаться от своей мысли не собиралась. – Ну?.. Что же вы молчите, господин Войцеховский? Предлагаете мне самой угадать? Хорошо… Постараюсь угадать… Не иначе, как постели ему перестилала. Не иначе так! Угадала?..

– Нет!.. Не угадали, княгиня! Мать Михаила Богдана пекла хлеб в имении своего Пана!..

– Что-о-о она там делала?.. Что?.. Хле-е-е-б пекла?… Ну-у-у, знаете… – донельзя сморщилась княгиня… – Так что же получается… Михаил Богдан – сын кухарки?!! Ещё не легче!!!

– Господин Войцеховский!!! Вы хоть отдаете себе отчёт в том, что ваш друг грязной породы?!! – резко повернувшись к Станиславу лицом, остановила на нём свой переполненный яростного возмущения взгляд княгиня Козловская…

– Княгиня!!! Михаил Богдан только по матери простолюдин!!! Зато по отцу – аристократ!!! Аристократ чистой воды!.. – вспылил Станислав и принялся нервозно поправлять свой галстук-бабочку. Он вдруг почувствовал непреодолимое желание непременно сейчас же, и непременно на этом же месте, удавить эту тщедушную бабёнку, позиционирующую себя не иначе, как… Императрицей всея Руси.

– Не смешите меня, господин Войцеховский! Ложка дёгтя всегда в состоянии испортить даже бочку меда! А тут – пол бочки дёгтя!!! Ваш друг Михаил Богдан – простолюдин! И никогда ему не быть аристократом! Его мать кухарка, и этим всё сказано! Он грязной породы! Грязной! А метит, доложу я вам, из грязи и непременно в «князи», коль уж положил глаз на мою дочь!

– Княгиня!.. Не всегда смешение кровей благородных и «грязных» дают плохие результаты. Обратимся за примером к истории, которую мы с вами неплохо знаем. Я имею ввиду киевского князя Владимира I Святославича… Ведь он был сыном Великого князя Святослава Игоревича и рабыни Малуши, служившей ключницей у матери князя. И ведь это ему, князю Владимиру I Святославичу, сыну Великого князя и рабыни, по плечу было объединить все земли восточных славян в Составе Киевской Руси. Ведь это при нём произошло крещение Руси.

– Ах!.. Да-да-да… Припоминаю-припоминаю… – хитро прищурилась княгиня… – Уж не тот ли это князь Владимир, который еще в 18-летнем возрасте овладел юной полоцкой княжной Рогнедой – причём демонстративно, на глазах её родителей – а потом убил их, её родителей?.. Уж не он ли, помимо многочисленных жён, имел еще и бесчисленные гаремы? Вспомнила-вспомнила, господин Войцеховский, о ком вы сейчас упомянули, – всё хитро ухмылялась княгиня. – Это, очевидно, тот самый князь Владимир, которого в истории называют «Робичичем»… Да, да! «Робичичем»! Ведь он был рожден от работницы, а не от знатной женщины?.. А это значит, что и пан Богдан – тот же самый «Робичич»! Не так ли?..

– Княгиня!!!.. Давайте-ка лучше поговорим о вашем происхождении, – испытывающе посмотрел в маленькие злобные глазки княгини Козловской Станислав. – Я-то прекрасно знаю, что оно у вас… скажем так… тоже далеко не княжеское… И гербы светлейших князей, украшенные горностаевыми мантиями и увенчанные золотыми коронами, вашу детскую колыбель своим величием не обременяли… Однако вы своей ложкой, испачканной в дёготь, посмели черпать мед из бочки вашего родовитого мужа князя Козловского!!!

– Господин Войцеховский! Я попрошу вас не смешивать Святую Богородицу с дыркой от бублика! – вскипела княгиня Козловская, при этом её бледные щеки вспыхнули румянцем, а маленькая ручка, облачённая в чёрную перчатку, почему-то сильно-сильно сжалась в кулачок и истерично затряслась… – Мои родители, хоть и не имели княжеских титулов, но батраками никогда не были!!! Мой отец – пан Стефан Журомский, польский дворянин!!! Впрочем… как и моя мать!.. Мой отец владел лесами в Смоленской губернии и был очень почитаемым человеком. А ваш друг, по линии матери – батрак!!! А значит, человек грязной породы!..

– Княгиня! Белый деликатный фарфор, он ведь тоже сделан из грязи… Да, да! Именно так!!! Из грязи! Точнее, из глины… Но, несмотря на его «грязное происхождение», он дорог в цене и востребован даже в царских палатах!..

– Господин Войцеховский! Давайте продолжим разговор, касаемый вашего друга, а не белого деликатного фарфора, к которому он, ваш друг, никакого отношения не имеет… А по сему, – впилась княгиня злобным взглядом в глаза Станислава, – советую ему, вашему другу, переключить свое внимание на других женщин, а мою дочь Анну оставить в покое! В покое!!! Понятно выражаюсь?!! И ещё… Передайте ему, – с отчуждением взглянула она в сторону Михаила, который по-прежнему был увлечён только одной Анной и ничего вокруг себя не замечал, – что, сколько бы он ни раскладывал свой любовный пасьянс, где роль бубновой дамы отвел моей дочери, а роль бубнового короля себе, этот пасьянс у него ни при каких условиях не сойдётся! Ни при каких!!! Примите это к сведению – и передайте ему сейчас же! Сейчас же!!!

– Непременно, княгиня! Непременно передам своему другу, что судьба вашей дочери жить ни с тем, кого сможет полюбить ее сердце, ни с тем, кто сможет сделать её счастливой, а с тем, кто сердцу её чужд и ненавистен, но зато сможет обеспечить безбедную жизнь её обанкротившейся семье и его корыстолюбивой матери…

– О-о-о… Что я слышу… – перекосилось от злобы лицо княгини… – Вот это да-а-а… Господин Войцеховский изменил своим принципам? С каких это пор он стал отдавать предпочтение чувствам, пусть даже самым страстным, которые у людей испокон веку всегда были переменчивы, как облака в лазури апрельского неба, нежели пусть холодному, но здравому расчету?..

– Холодный расчет не может являться прерогативой для юной, чувственной барышни, как Анна, – с гневом произнес Станислав. – Ее натуре это чуждо! Несвойственно! Мучительно! Её душа жаждет пылкой страсти с мужчиной, предназначенным ей судьбой. Брак с вашим кузеном будет для нее страшнее смерти!

– Зато моей натуре свойственны и холодный расчет, и корысть, и всё остальное, что с этим связано, нежели пустые философские размышления о чувствах, которые лопнут, как мыльный пузырь, как только столкнутся с суровой действительностью серого и безрадостного быта. Не ошибусь, господин Войцеховский, если скажу, что холодный расчет и вам по нутру. Ох, как по нутру! Не так ли? Тем более кузен мой, Тадеуш Журомский, у которого с Анной на конец сентября намечена помолвка, в состоянии подарить ей эту так называемую пылкую страсть, о которой вы только что упомянули… В нём столько этих страстей относительно моей дочери накопилось, что сполна хватит на десятерых таких, как она, женщин. Помимо всего этого, он сможет поспособствовать тому, чтобы её, как куст роскошной розы, не пришлось пересаживать с благодатной, насиженной ею почвы, где она родилась и выросла, на первую попавшуюся навозную кучу!.. Поспособствует тому, чтобы её корешки оставались в привычном для неё грунте и заботливо удобрялись, поливались и окучивались всем тем, что пожелает её душенька… Ну… а если и мне, её матери, от этого огромного пирога благополучия и роскоши отвалится небольшой кусок, то я это заслужила, родив и вырастив дочь, которая способна осчастливить в союзе с собой жизнь респектабельного и почитаемого в обществе господина. А вам, господин Войцеховский, на правах женщины, годившейся вам в матери, посоветую следующее… – тут, совсем неожиданно, рука княгини Козловской доверительно легла на рукав фрака Станислава, – займитесь-ка вы лучше своими отношениями… Своей, так сказать, личной жизнью… Если я всё правильно поняла, вы упомянули сейчас о каких-то там пылких, трепетных чувствах? Так вот… примените их, эти трепетные чувства, хотя бы к одной из тех ваших пассий, которую вы сегодня наверняка уже обнадежили в светлом будущем с вами – и тут же, без сожаления, покинули на веки вечные…

С этими словами княгиня Козловская оставила Станислава одного у зеркала и направилась к лестничному маршу, ведущему на второй этаж дома господ Медведских…

Станислав наблюдал за тем, как эта, небольшого росточка, щуплая женщина величаво поднимается по парадной лестнице, где наверху с распростертыми объятиями ее уже дожидались супруги Медведские. Наблюдал, как пушистые перья казуара, украшающие её шляпу, победоносно покачиваются из стороны в сторону, из стороны в сторону, внимая каждому движению своей хозяйки. Наблюдал за тем, как царственно держит она осанку и высоко поднятую голову, обмахивая себя большим, широко раскрытым веером, состоящим из длинных бордовых перьев страуса.

«Эх, Михаська, Михаська!!! Упаси тебя Господь встать на пути этой страшной женщины, имя которой – Мегера!!! – с тоской в душе подумал Станислав, продолжая между тем держать в поле зрения княгиню Козловскую, к руке которой для поцелуя уже склонился господин Медведский… – Ох, Михаська, Михаська!!! С каким бы желанием удавил я твоего Ясно Вельможного папашу – барона Ордоновского, который так и не потрудился выписать для тебя счастливый билет в высшее сословие, в общество, для которого ты создан и украшением которого являешься»…

А в это время со стороны дружной компании Эллены, господина Алексеева, Михаила, Анны и Марии, которые стояли кружком обок с гардеробной, раздался громкий смех. Станислав направился к ним и присоединился к их веселой компании.

– Да вот… панна Анна рассказывает о своей поездке в Санкт-Петербург, – пояснил Станиславу Михаил и снова прильнул к Анне своим напряженно-внимательным, с оттенком ласковости взглядом.

Станислав знал этот взгляд своего друга… Так ласково, призывно, но совершенно неосознанно он смотрел в глаза всех женщин, пробудивших в нём интерес к себе. В этот момент он пытался прочувствовать женщину, пытался понять, она ли это, которую ищет его сердце. Но даже и не предполагал, что в это же время стоящая перед ним женщина расценивает его взгляд, как надежду на то, что он уже выделил её для себя из многочисленного числа других теряющих от него рассудок женщин. А значит, у нееё есть шанс на серьезные отношения с ним…

Станислав усмехнулся и с интересом взглянул на Анну…

– Рассказываю, как мы с маменькой и Марией ездили в Санкт-Петербург, к брату Петру, – приветливо улыбнулась Анна Станиславу. На пунцовых её щечках образовались маленькие ямочки. В больших её серых глазах царило явно выраженное смущение, ведь она чувствовала на себе ласковый взгляд Михаила…

– Ну?.. И что же там, в Питере? – спросил Анну Станислав, при этом всё свое внимание направив не на неё, а на Михаила, который просто-таки ею упивался. Упивался настолько, что даже не замечал, как за ним, помимо самого Станислава, пристально наблюдают и Эллена, и господин Алексеев, и младшая сестра Анны Мария…

– Так вот… ездили мы в Питер навестить нашего Петра, – стала рассказывать Анна…. – Дело в том, что родителям поступила на него жалоба из училища… Оказывается, наш Петр вместе с другими воспитанниками училища много времени уделяет не столько учебе, сколько игре в карты, поэтому его мечта, получить вожделенные им «золотые погоны», может не осуществиться по причине плохой успеваемости… Мало того, как я узнала по секрету от самого Петра, у него большие карточные долги перед его товарищами по училищу. Как оказалось, Петр наш в карты играть любит, но выигрывает редко, все больше проигрывает… Очевидно, в нашего деда пошел… Поэтому, чтобы заработать деньги для раздачи долгов, он вынужден с другими такими же неудачниками, как и сам, ездить в лесничество и договариваться там с лесниками, чтобы те предоставляли им работу – валить за деньги лес… Валят лес, а полученные от работы деньги раздают в счет долгов. Потом снова играют, снова проигрывают и опять идут лес валить. Маменька привезла ему деньги на учебу. Но только, строго на учебу! Лишних денег ни копейки не дала в этот раз. А он так надеялся получить от родителей хорошую сумму, чтобы раздать многочисленные долги своим товарищам. Расстроился Петр, что родители не оправдали его надежд, но маменьке о карточных своих долгах ничего не сказал. Побоялся гнева её, а мне открылся… Я пожалела его и предложила ему отыграться за него. Ведь ни для кого не секрет, что я очень хорошо играю в карты. Предложила ему поставить на кон деньги, которые ему привезла на учебу маменька. Он побоялся это сделать. Тогда я успокоила его тем, что если проиграю, погашу задолженность теми деньгами, которые подарил мне на семнадцатилетие дедушка.

– И что?.. Смогла отыграться за Петра?!! – сильно обеспокоилась Эллена…

– Не беспокойся, Эллена, – улыбнулась Анна, – отыгралась!.. До пяти утра делали ставки. Везло мне невообразимо!.. Так что, спасла я своего брата. Теперь он у меня и без долгов, и с неплохим кушем в кармане. Но-о-о… хоть и дал мне слово больше не играть… Ай!.. Так я ему и поверила… – обреченно махнула она рукой.

– Зато теперь у Анны куча предложений от товарищей Петра… Молят ее и за них отыгрываться, – вступила в разговор пятнадцатилетняя Мария, младшая сестра Анны…

Мария была еще юна… Смотрелась она, как нарядная фарфоровая кукла. На ней было голубое платье с короткими «рукавами-фонариками». В районе талии её платье опоясывала широкая атласная лента темно-голубого цвета, завязанная на спине большим бантом. Худенькие её ножки в белых чулочках были обуты в белые туфельки с бантиками. Русую головку украшал бутон белой розы.

Марию, по сравнению с Анной, нельзя было бы назвать красавицей. Небольшого росточка девочка с фигуркой, больше похожей на мальчиковую. Хотя… кто знает?.. Может… это в силу её ещё юного возраста… Да и личико совсем уж простенькое… Небольшие серые глазки, близко посаженные к прямому носику… тонкие губки. И щёчек ее, как у старшей сестры Анны, не украшали милые ямочки. Русые её волосы были заплетены в две длинные, тоненькие косички.

По всему было видно, что Мария очень послушна и очень благоразумна. Взгляд её маленьких серых глаз был сосредоточенным, смышленым, что наводило на мысль – ум этой девочки богат размышлениями.

– Аннушка, – обратилась к Анне Эллена, – из Санкт-Петербурга до нас дошли слухи, что отца Александра, кузена твоего деда Ивана Козловского, который служит в одном из католических приходов Санкт-Петербурга, отлучили от церкви. Это правда?

– Слухи просто так не ходят… – потупилась Анна… – Да!.. Это действительно так. Отца Александра католическая церковь предала анафеме.

– Анафеме?!! Чем же он так провинился? – притихла Эллена и, в ожидании ответа, впилась в подругу своими зелеными глазами.

– Понятно, чем!.. – горестно вздохнула Анна и принялась нервно расправлять оборки своего волана, украшающего декольте её платья. – Целибат нарушил… Вот в чём дело…

– О-о-о… в католицизме с этим строго! – сокрушенно покачал головой господин Алексеев. – За нарушение обета безбрачия католическая церковь строго, очень строго карает…

– И правильно делает! – поправляя у зеркала свою прическу, безапелляционно сказал Станислав. – Предназначение священника – служить Господу, а по женщинам ходить – привилегия мирян. Еще апостол Павел сказал: «Неженатый заботится о том, как угодить Господу, а женатый заботится о том, как угодить жене…».

– А я искренне сочувствую отцу Александру, – задумчиво сказал господин Алексеев. – Очень сочувствую… Понятно, он священник и давал обет безбрачия… Понятно, что данное слово, а уж тем более, перед лицом самого Господа Бога, надо держать… Но, с другой-то стороны, он же человек… Просто человек из плоти и крови, которому ничего не чуждо, как и другим людям. Боже!.. – с ужасом в голосе воскликнул он. – Наверное, это очень непросто, прожить всю свою жизнь без женской ласки, без женской любви! Какое же для этого надо иметь самообладание!!! Я бы не вынес такого! – решительно сказал он. – Я бы сошел с ума! Не представляю себе, как бы я мог прожить без любимой женщины всю свою жизнь! Это нереально!.. – посмотрел он страстно на свою невесту Эллену. – Иди ко мне, любовь моя! – прижал он ее крепко к себе. – Ты для меня в этой жизни – всё! Люблю тебя! – поцеловал её в головку, обвитую толстой косой и украшенную белыми бутонами роз.

Анна кинула смущенный взгляд на Михаила, который по-прежнему не сводил с нее своих больших, полных томной неги глаз. Он ласкал ими Анну… Он звал ее к себе… Звал… Звал… Звал… И она откликнулась на его зов… Посмотрела на него так же, как смотрел на нее он. И их взгляды соединились в единое целое… И им уже не хотелось отводить глаза друг от друга. Ну, что ж… может, именно с этого мгновенья и начался тогда, 30 августа 1915 года, отсчет их долгой любовной истории?..

Станислав внимательно наблюдал за тайной переглядкой своего друга Михаськи с Анной. Было очевидно, что вихрь любовной страсти уже подхватил их и, закрутив в водовороте пылкого тяготения друг к другу, отпускать вовсе и не собирался. Также было совершенно очевидно, что пара из двух этих молодых очаровательных людей получилась бы очень красивая. Но есть ли у этой пары будущее? Вот над чем сейчас раздумывал Станислав… Казалось бы, кому, как не ему, Станиславу Войцеховскому, управляющему приватным Банком в городе Могилеве, не знать того, что казна князя Козловского, деда Анны, пуста… Кому, как не ему, не знать того, что Банк, в котором он, Станислав Войцеховский, служит, забирает Могилевский дом князя Козловского за долги… Мало того, уже и покупатель есть, который намеревается выкупить этот дом. Кому, как не ему, не знать того, что скоро и в имение деда Анны нагрянут заимодавцы и опишут подчистую все движимое и недвижимое имущество, чтобы погасить многочисленные задолженности старого князя. «И что же из этого следует? – продолжал размышлять Станислав, краем глаза наблюдая за новоиспеченной влюбленной парочкой… – А из этого следует только одно, дорогой ты мой друг Михаська: девушка, которая сейчас стоит перед тобой, и от которой ты решительно потерял голову – попросту, бесприданница! Да, да! Бесприданница!!!»

Неожиданно… в голову Станислава пришли строки из повести А.С.Пушкина «Станционный смотритель», где станционный смотритель размышляет над судьбой своей дочери Дуни: «Много их в Петербурге, молоденьких дур. Сегодня в атласе да бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою»…

«Интересно, пожелает ли княгиня Козловская своей дочери Анне судьбу одной из таких Дунь?.. – продолжал размышлять Станислав. – Конечно же, нет!.. И что же делать, чтобы участь несчастной Дуни не коснулась её дочери? Тут и думать нечего… Конечно же, срочно и удачно выдать её замуж. За кого?.. За тебя, Михаська?.. За человека, у которого, как говорят в народе, «в одном кармане клоп на аркане, а в другом блоха на цепи»?.. Нет, друг мой Михаська!.. Не морочь ты барышне голову. Пусть выходит замуж за своего родственника, пана Журомского, и живет безбедно. А ты иди по жизни своей дорогой. Так будет лучше для всех, и, главным образом, для тебя самого»…

– Господин Войцеховский! – неожиданно прервал размышления Станислава голос Анны. Станислав встрепенулся и посмотрел на княжну… – Вы получили приглашение на бал в Могилевский дом моего деда?

– По случаю дня рождения панночки? – разулыбался Станислав.

– Да! По случаю моего семнадцатилетия…