Текст книги "Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…"

– Однако разговор между князем Козловским и княгиней Любомирской не задался с самого его начала. Как только княгиня поставила князя в известность о цели своего визита, тот тут же отказался от разговора с ней, пояснив, что тема женитьбы его сына на её гувернантке даже не рассматривается, поскольку она не соответствует статусу их семьи, да еще, плюс ко всему, барышня с жалким приданым. Тогда княгиня Любомирская, имея от природы благодарное сердце, предложила князю Ивану Владимировичу крупную сумму денег в счёт приданого своей гувернантки. Жадный до наживы князь, да еще по уши погрязший в долгах, не в силах был отказаться от столь заманчивого предложения княгини. Тем самым важная сторона вопроса, связанная с приданым невесты, была ими тут же полюбовно улажена. Оставалась вторая, не менее существенная сторона вопроса – низкий статус невесты в обществе… Но на это обстоятельство старый князь, подогретый крупной суммой денег, пообещал закрыть глаза. Однако невестку свою невзлюбил лютой ненавистью! Будучи по жизни человеком неглупым, он тут же прекрасно понял, что надо этой корыстной и амбициозной «пигалице» от его недальновидного и бесхребетного сыночка. Конечно же, статуса в обществе и денег. Поэтому постановил: отказать своему сыну в наследстве, чем, по сути, исполнил свою угрозу – пустить его с «голым задом» по свету, если он женится на панне Журомской. Доходы, на которые жила и до сих пор живет семья младшего князя Козловского, ограничиваются не ахти каким его жалованием, он – чиновник средней руки в акционерном обществе, да еще тем, что выделяет им старый князь со своего барского плеча… А он-то их сильно не балует… Поэтому за душой у младшего князя ровным счетом ничего нет и никогда не было. Единственно, что позволил старый князь семье своего сына, так это жить в его загородном имении и в Могилевском особняке. Живут-то они, конечно, там живут, но вряд ли ощущают себя полноценными хозяевами, ведь всё движимое и недвижимое имущество принадлежит старому князю, а тот не забывает своему сыну и ненавистной невестке с завидным постоянством напоминать о том, кто в доме хозяин… На свадьбе сына отец кинул ему в сердцах: «Слепец! Да разве она любит тебя?! У этой женщины только расчет в жизни. Ее цель – всё, что принадлежит нам, к своим рукам прибрать да в княгинях походить. Ведь титул-то твой, княжеский, автоматически и ей переходит. Намаешься ты с ней!..».

– Ну что ж… старый князь знает толк в женщинах, потому-то и не ошибся… Стал его слабохарактерный сыночек для своей самолюбивой жены всего-навсего средством для воплощения в жизнь ее меркантильных и амбициозных планов, да ещё любящим и безропотным мужем. Вот видишь, брат Михаська, как в жизни бывает, – усмехнулся Станислав, – оставил-таки старик Козловский своего сына и его молодую жену практически с носом. На свои удовольствия деньги спускает. Тем не менее, на данный момент неплохо младший князь со своей женой и со своими детьми в шикарном могилевском особняке и в загородном доме старого князя поживает. Конечно же, налаженный быт сына не обходится без помощи его отца, который оплачивает все счета, поскольку скудные доходы младшего князя уходят на содержание его жены, княгини Козловской, и пятерых его детей. Но кому, как не мне, управляющему Банком, не знать о том, что крах навис над состоянием старшего князя Козловского. А ведь крах этот тут же отразится и на семье его сына. И разорит несчастного Ивана Ивановича не только его отец, который по-прежнему спускает деньги в карточных клубах, но и его жена, княгиня Ирена Стефановна, уже привыкшая к жизни на широкую ногу: и одежда у них должна быть с парижским шиком, и балы самые размашистые в округе.

– Князь Иван Иванович пытается всяческими способами увещевать ее, супругу свою: «Иренушка, не пора ли попридержать коней… Не по средствам нам такой размах… Одумайся… Не по средствам нам то… Не по средствам нам это… Мы так и по миру всей семьей пойдем…». Но где там!.. Ответ один: «Никогда и ничего не бойтесь, Ян! – так она любит называть своего супруга. – Выход всегда найдется, его только из могилы нет!» Но теперь-то княгиня Ирена Стефановна и сама забеспокоилась… Поняла, что казна её свекра не бездонна, поскольку он по-прежнему проматывает бюджет своей семьи в азартных играх, где ему всё так же не фартит. Странно всегда его игра складывается. Сначала начинает выигрывать… Да как выигрывать!.. Вот азарт и перекрывает его разум. Ему бы, выиграв баснословную сумму денег, сразу бы и бежать подальше от игрального стола, а он, воодушевлённый успехом, делает новые ставки. Тут-то и проигрывается в пух и прах. Говорят, хотел даже застрелиться недавно… Вот бы невестка порадовалась!.. Поэтому, не исключено, мой брат Михаська, еще немного, еще чуть-чуть, и поедут князья Козловские жить в какой-нибудь затрапезный домишко. Станут сами себе и кухарками, и прачками, и садовниками. Как говорится, было у Мокея четыре лакея, а ныне Мокей сам лакей… И даже знаю я, что имение князя, со всем его содержимым намериваются описать приставы в счет не выплаченных им долгов. Как ты думаешь, братишка, сможет с этим смириться самолюбивая княгиня Ирена Стефановна, да еще вкусившая сладкий плод роскоши? Шиш вам! Вот у неё и созрел коварный план выдать свою старшую дочь, княжну Анну, которая является любимой доченькой князя Ивана Ивановича и любимой внучкой старого князя, замуж за своего дальнего родственника по линии Журомских. Зовут его пан Тадеуш Журомский. Он старше Анны лет на десять. Респектабельный, доброжелательный человек. И Анну любит до безумия. А уж богат!.. Тут я вам скажу…. денег у него прорва!.. Я на его фоне нищий… Слышал, что он богатый наследник отца и деда, которые имели, или по сей день имеют, баснословные доходы от угольных шахт, где-то на Урале и в Польше. Вот княгиня Ирена Стефановна и положила глаз на его состояние. Благодаря ему решила утрясти материальную сторону своей семьи. Да пан Тадеуш Журомский и сам хоть сейчас готов к ногам Анны все свое состояние бросить, только бы заполучить её. Именно это и поспособствует княгине Ирене Стефановне Козловской стать независимой от свекра и начать новую, безбедную жизнь, но теперь уже при богатом зяте. Вот тебе, братишка, и ответ на твой вопрос, почему у тебя нет никаких шансов добиться Анны. Даже не теряй на неё время. Тебе мать Анны, княгиня Ирена Стефановна, вместе со своим сыном Петром, старшим братом Анны, если сунешься к ним, на шее мертвую петлю затянут. Они, эти мать и сын, еще те два удава. Помяни мое слово, брат!..

– Да ладно стращать-то меня, Станек! – отмахнулся от него насупившийся Михаил. – Что это мы с тобой всё об Анне да об Анне! Это ведь я так, только поинтересовался… Ты меня зацепил, что якобы я не достоин её, вот мне и захотелось понять, почему же это вдруг! Да за мной в Варшаве такие панночки увиваются! Видел бы ты… И не подумай, братишка, что среди них нет богатых… Просто они мне самому не нужны…

– Кто бы сомневался, братишка, кто бы сомневался! – приобнял его за плечи развеселившийся Станислав. – Ладно, Михаська, хватит об Анне! – решительно постановил он. – Можно подумать, нам больше и поговорить не о ком…

– Вот именно, Станек! Можно подумать, что на балу у господ Медведских изо всех барышень только одна Анна и будет…

– Ой-й-й!.. Держите меня скорей!.. – еще больше развеселился Станислав… – Девок будет больше, чем цветов на клумбе… Погуляем, братишка! Ой, как погуляем!.. Все цветы с клумбы сорвем! Все!!! На любой цвет и фасон рвать будем… Так что, взбодрись и настраивайся на загул…

И Михаил взбодрился… но ненадолго… Через время его снова накрыла меланхолия, и он снова заговорил об Анне…

– А знаешь, Станек, по правде сказать, я искренне сочувствую этой Анне Козловской. Мне кажется, что не любит она пана Журомского?.. Не представляю, как она без любви-то с ним жить будет?..

– О, Matkо Boska i wszyscy Święci! – сокрушенно вздохнул Станислав… – Ты опять, Михаська, об Анне и опять о любви… А знаешь, – посмотрел он на него настороженно, – что-то мне подсказывает, напрасно я тебя туда везу… Ох, как напрасно!.. Но будь уверен, братишка! Если что, я за тебя всех порву! Понял меня?.. Всех!!!

– Не волнуйся за меня, Станек, – глядя куда-то отрешенно вдаль, вымолвил Михаил, – все у меня будет хорошо!.. Все будет хорошо…

X. Приезд Станислава Войцеховского и Михаила Богдана на бал в дом господ Медведских

 
Зачем ты странника узнала?
Вся жизнь его загадка для тебя,
Ты с тайн его не снимешь покрывала.
Не встретишь с ним ты радостного дня…
 

Между тем бегущие рысью жеребцы, мягко постукивая копытами по дороге, ведущей через дремучий лес, всё катили и катили экипаж молодых людей в сторону дома господ Медведских. С каждым преодолённым километром путь их становился короче, а намеченная цель ближе…

Станислав и Михаил, вольготно откинувшись на спинку диванчика коляски, заворожённо наблюдали за огромным огненным шаром солнца, стремительно погружающимся за линию горизонта. Трудно было оторвать взгляд от красно-малинового заката, который очаровывал, вызывал в душе восхищение. Но вот… от огненного шара солнца осталась совсем небольшая дуга… А вот уже… только тоненькая огненная скобка… Еще немного… еще чуть-чуть… Всё!.. И солнце окончательно скрылось за чертой горизонта, оставив на память о себе только красочный закат…

Ну что ж… из жизни людей уходил еще один прожитый ими день… День 29 августа 1915 года… День, сумевший подарить закадычным друзьям, Станиславу и Михаилу, долгожданную их встречу…

Тем временем ночь всё увереннее и увереннее вступала в свои законные права, окутывая темной пеленой дремучий лес и пробуждая к активной жизни ночных его обитателей.

Вот уже летучие мыши, издавая резкий, пронзительный звук, начали бороздить просторы сумрачного пространства. А вот, так неожиданно и пугающе, вылетела из чащи леса какая-то диковинная, с большим размахом крыльев птица и чёрной тенью пронеслась наперерез экипажу молодых людей. Через мгновение она уже скрылась в гуще деревьев, темной стеной стоящих на противоположной стороне дороги. Как-то уж очень зловеще прокричал филин, и голос его эхом прокатился по смиренному перед магией тьмы лесу…

– Станек, еще несколько минут, и в лесу наступит кромешная тьма, – огляделся со страхом по сторонам Михаил. – Долго нам ещё ехать? – поёжился он от надвигающейся ночной прохлады.

– Считай, уже приехали! – успокоил его Станислав. – И самое главное, практически, без опоздания. Будем надеяться, что господа Медведские не начнут бал минута в минуту, как заявлено в приглашении.

– Нас дожидаться будут?.. – с издевкой уточнил Михаил.

– Куда им деваться…

Михаил с интересом взглянул на невозмутимого своего друга, важно восседающего рядом с ним на диване коляски, и, усмехнувшись, ткнул его локтем в бок… Станислав тихо рассмеялся…

Но вот, наконец-то, экипаж молодых людей покинул глухой, сумеречный лес и свернул на широкую, мощёную булыжником дорогу, ведущую к усадьбе господ Медведских. Кучер подстегнул лошадей, и они, цокая копытами по плотно уложенным булыжникам, резво понеслись вперед…

Чем ближе экипаж молодых людей подъезжал к усадьбе, тем всё реже становился старый могучий лес, и всё чаще приходили ему на смену – то раздольные, хорошо освещенные восходящей луной поляны, то молодые березовые рощи. А вот уже до слуха друзей стали доноситься возгласы и смех людей, ржание лошадей и зычные голоса распорядителей, отдающих кучерам указания: кому и куда устанавливать на долгий ночной постой экипажи прибывших на бал к господам Медведским гостей.

– Ну, вот и приехали, – сказал Станислав. – Во-о-он там, за молодым березняком, дом господ Медведских, – указал он рукой в сторону впереди стоящих молоденьких, окутанных ночной мглой березовых деревьев, дружная компания которых находилась с левой стороны дороги… – Сейчас свернём влево, съедем с дороги – и на месте…

И действительно, метров через двести, за густым молодым березняком, булыжная мостовая резко свернула влево, и тут же взору Станислава и Михаила явился двухэтажный, освещенный яркой иллюминацией огней дом господ Медведских, напоминающий собой в ночи волшебный, полупрозрачный замок.

Два резвых рысака, подгоняемых кучером Аркашкой, проворно съехали с булыжной дороги и покатили коляску молодых людей в сторону площади, широко раскинувшейся перед сказочным домом господ Медведских. Однако подъехать к гостеприимно распахнутым воротам усадьбы оказалось задачей непростой. Площадь до отказа была заставлена экипажами и каретами, на любой вкус и материальный достаток, приехавших на бал гостей.

Друзья спрыгнули с коляски и пешком направились к распахнутым воротам имения.

Растерянный Аркашка увидев, что все места на площади около имения полностью заняты другими экипажами, возопил вслед удаляющемуся своему хозяину:

– Пан!.. Тэта… Як яго… Мястов-то няма…

– Экий болван!!! – приостановившись, зыркнул на него недобро Станислав. – Чего орёшь?! Смотри мне! Быстро со службы погоню, если будешь заставлять барина заниматься своими прямыми обязанностями!

– Так тэта… Як яго… Мястов-то няма… Што ж мне робить?..

– Сейчас придет человек, разберётесь!.. Вон, сколько их там шныряет, расставляя по местам экипажи…

Совершенно очевидно, Станислав уже полностью был настроен на приятные встречи со своими хорошими знакомыми, и его нисколько не интересовали подобные вещи – как и куда пристроить экипаж, на котором они только что с другом прибыли на бал.

Из распахнутых окон дома доносились звуки настраиваемых музыкантами инструментов, женские и мужские голоса, звонкий девичий смех.

– Эх, Михаська!.. Теперь бы только поднабраться терпения да соблюсти все неизбежные приличия!.. – как-то уж мрачно произнес Станислав.

– В смысле? – не понял его Михаил.

– Знал бы ты, до чего же это не в моей сути, целовать ручки всем дамам кряду!.. Какая же это для меня мука!..

– О, Станек!.. Но если этого не делать искренне, любая из дам почувствует, что ты только соблюдаешь «dekorum».

– Ничего они не почувствуют!.. – ускоряя шаг, сказал, как отрезал, Станислав. – Всех их приводит в умиление, что удостаиваю их этой чести…

Неожиданно около одного из зажжённых фонарей, освещающих площадь для прибывающих к усадьбе экипажей, Станислав придержал Михаила за локоть:

– Осмотри меня, братишка, внимательно. Нет ли нареканий к моему внешнему виду?..

Михаил принялся выполнять просьбу друга, добросовестно осматривая его со всех сторон…

Станислав стоял перед ним во всем своем великолепии – в элегантном чёрном пальто, с белым

шелковым шарфом на шее, в чёрном цилиндре на голове. Высокий, статный, холеный, он уже был сосредоточен на чем-то очень важном для себя, судя по взгляду его карих, лучистых глаз…

– Ну, что я могу тебе сказать, братишка… Только одно: как всегда, неотразим! – сказал Михаил, не найдя нареканий к его внешнему облику. – Как говорится – ни пылинки, ни соринки, ни складочки! Сорочка, жилет, бабочка и перчатки безупречно белоснежны. Ну-ка, – приподнял он рукоятью своей трости лацкан пальто Станислава, – давай-ка посмотрим с тобой, как там твоя бутоньерка поживает… Не завяла еще?..

– Ну? И как? – усмехнулся Станислав. – Не завяла?..

– Цела, братишка!.. Цела!.. И до чего же она красива, эта бутоньерка твоя!.. До чего же изящно сработана! Просто чудо какое-то!.. – залюбовался Михаил бутоньеркой друга.

– Да-а-а… Красива!.. – взглянул и Станислав на свою бутоньерку… – Подарок деда… Память о нем, – аккуратно расправил он лепестки белой розы и веточки зеленого рипсалиса, выполненные из тончайшего шелка и составляющих композицию этой миниатюрной бутоньерки. – Когда-то давно, когда я был совсем еще маленький, привёз он себе комплект всевозможных бутоньерок из Лондона. Вот эта – одна из них… Я люблю носить бутоньерки, доставшиеся мне в наследство от деда… Во-первых, мне это помогает ощущать его присутствие где-то совсем рядом с собой, во-вторых, преимущество искусственной бутоньерки от живых цветов всегда очевидно: они никогда не вянут и их не требуется по нескольку раз за вечер менять… Тем более, братишка, у нас на сегодняшнем балу не будет времени на устранение подобных недочётов… У нас будет много других, более интересных задач… Не правда ли, – подмигнул он озорно Михаилу.

– Правда! – смущенно ответил ему Михаил…

– А теперь, Михаська, дай-ка, и я осмотрю тебя со всех сторон. А также проверю, не завяла ли твоя бутоньерка…

– Моя бутоньерка, братишка, тоже никогда не завянет, – погладил Михаил рукой место, где под полой его пальто скрывалась прикрепленная к лацкану фрака бутоньерка. – Ведь она точно такая же, как и твоя, и когда-то тоже принадлежала твоему деду… И это твой подарок мне… Я всегда буду беречь её и всегда, беря её в руки, буду вспоминать и тебя, и твоего деда, барона Ландсбергиса.

Станислав улыбнулся стоящему перед ним своему другу, одетому точно так же как и он сам – в чёрное элегантное пальто с белым шарфом на шее и в чёрном цилиндре на голове. Аккуратные бородка и усики, черные локоны волос до плеч, мягкая улыбка на устах и во взгляде больших, синих глазах. Высокий… Ладный… Завораживающий…

– Граф! Средневековый граф! – не в силах оторвать от него своего взгляда, вымолвил Станислав. – Пошли, братишка! Нас ждут с тобой великие свершения! – приобнял он его за плечи и увлёк за собой в сторону распахнутых ворот имения господ Медведских.

Длинная аллея, ведущая от центрального входа усадьбы господ Медведских до парадного входа в их особняк, была сплошь засажена цветами георгинов, роз, табака и ночной красавицы. Теми же цветами были засажены и аллеи парка, примыкающего к особняку. Цветы, чаруя своей красотой, издавали благоуханный аромат, который нет-нет, да перебивал аромат хвойных деревьев, окружающих имение.

– Ах, Станек!.. Ах, братишка!.. На какую ногу дом поставлен!.. – залюбовавшись двухэтажным особняком с высоким белокаменным крыльцом и шестью колоннами у парадного входа, воскликнул восторженный Михаил… – Каков размах! – всё продолжал он восхищаться, осматривая большую чашу фонтана, где в центре находилась высокая скульптура Нептуна.

– Да! Усадьба знатная… Нечего и говорить!.. – согласился с ним Станислав, созерцая на струи фонтана, которые завораживающе искрились в свете ночных фонарей и бились, как казалось, высоко-высоко, в самое небо, наполняя воздух влажной свежестью.

– Бесспорно!.. Усадьба господ Медведских – едва ли не самая лучшая из всех усадебных домов округи, – еще раз подтвердил свои слова Станислав. – Госпоже Медведской в приданое от её деда досталась. Богатая тетка, эта госпожа Медведская! Всё движимое и недвижимое на ее имя оформлено. В том числе и все счета в банке. Сам-то генерал Медведский не так уж и богат, судя по его жалким капиталовложениям.

На крыльце парадного входа, помимо двух лакеев и швейцара, никого уже не было. Так же было пусто и в аллеях парка.

– Что-то мне подсказывает, Михаська, что мы с тобой сегодня совсем уж запоздалые гости, – усмехнулся Станислав. – Ох-хо-хо… Наш бал начинается с грубейших нарушений этикета…

– А я вот о чем печалюсь, Станек, – с тревогой в голосе сказал Михаил, – сейчас будем заполнять карточки-визитки, где, помимо имени и фамилии, надо будет вписать все свои титулы и звания – то мне-то и писать нечего, помимо того, что я студент из Варшавы…

– А всё твой милейший папаша!!! – снова взвинтился Станислав. – Я же говорил тебе, что удавить его мало, а ты всё защищал его! Готов был убить меня за этого заевшегося самца, которому на тебя ровным счетом наплевать!.. Угол он ему у пани Стахи снял!.. Денег на учебу и на башмаки сорок седьмого размера дал!.. Смотри-ка… на какие жертвы ради кровного сына пошел! – всё больше и больше начинал распаляться он…

– Во-первых, Станек, у меня башмаки сорок шестого размера! Во-вторых, ему на меня не наплевать. Как умеет, так и помогает! Я и за это ему благодарен!..

– Наплевать ему на тебя, брат! Наплевать! Поверь мне на слово… Я-то знаю, о чём говорю!.. Ох, как знаю!..

– Ладно, Станек… Успокойся!.. Чего уж теперь-то… Лучше посмотри, хорошо-то как тут… Так и хочется вдыхать и вдыхать полной грудью воздух, напоенный вечерней свежестью хвои и ароматами всевозможных цветов…

– Мы, братишка, отмахав более тридцати километров от Могилева до имения Медведских, прибыли сюда не для того, чтобы ароматы цветов вдыхать, а развлекаться с дамами и барышнями! – пояснил свою позицию разомлевшему от созерцаний прелестей природы Михаилу все еще вздёрнутый Станислав. – Так что не отвлекайся на пустяки, а настраивайся на любовь! Идем на абордаж, брат!.. Где вы там, наши красотки?.. Ваши мальчики прибыли…

Лакеи, любезно поклонившись молодым господам, легким движением руки распахнули перед ними парадные двери, ведущие в просторный, роскошно обставленный холл дома господ Медведских.

Станислав и Михаил, войдя в помещение залитого светом холла, зажмурились… Свет исходил от высоких светильников, установленных вдоль стен помещения. В них горели свечи, окруженные стеклянными фонарями, защищающими огонь от сквозняков, открывающихся на улицу дверей.

Роскошь интерьеру холла добавляла широкая парадная лестница со ступеньками и перилами из белого мрамора, ведущая на второй этаж дома. В центре просторной лестничной площадки второго этажа расположилось огромное, от потолка до пола, настенное зеркало, по обеим сторонам которого были установлены фарфоровые вазы, наполненные огромными букетами белых роз. Там же, справа и слева от зеркала, находились большие двустворчатые двери, широко распахнутые навстречу гостям. Через эти двери просматривались просторные залы, сплошь залитые светом хрустальных люстр и заполненные гостями.

Невдалеке от одной из дверей, собравшись в кружок, беседовала компания молодых офицеров. Очевидно, офицеров что-то очень развеселило в их разговоре, и они, не сдерживая эмоций, одновременно весело рассмеялись. Когда увидели вошедшего с улицы господина Войцеховского в сопровождении неизвестного им господина, тут же всё свое внимание перенесли в их сторону, а встретившись с ними глазами, учтиво ответили на их приветствие кивками своих голов…

Раздевшись с помощью лакеев и быстро заполнив свои карточки-визитки, выданные им тут же, в холле, церемониймейстером бала, Станислав и Михаил приостановились у зеркал, в изобилии установленных вдоль стен холла.

С предельным вниманием они осмотрел себя и свою одежду: проверили… надежно ли застегнуты пуговки на их белоснежных пикейных жилетах, одернули фраки, по нескольку раз выставили строго посередине шеи свои белые галстуки-бабочки, поправили бутоньерки в лацканах фраков, расчесали волосы, разгладили усики… Наконец, удовлетворённые, отошли от зеркал и неспешно проследовали к ступенькам лестничного марша.

Легко вбежав по ступенькам лестницы вверх, они уже было собрались направиться в зал для приёма гостей, но вынуждены были ненадолго задержаться около той самой компании офицеров, стоящих на лестничной площадке…

Один из них, небольшого росточка и уже, несмотря на свои молодые годы, сильно лысеющий поручик как-то уж излишне непринужденно протянул вдруг для приветствия Станиславу свою руку. Станислав посмотрел на него с недовольством, затем, безо всякого на то желания, подал ему свою руку…

– Господин Войцеховский!.. Рад вас видеть!.. – сказал заметно стушевавшийся офицер, но, несмотря на это, все-таки пожелавший продолжить общение все в той же непринужденной манере, очевидно, для того, чтобы удивить своих сослуживцев, будто бы они с господином Войцеховским, славившимся в свете высокомерным характером, давным-давно на «короткой ноге»… – Видел вас вчера, господин Войцеховский, в офицерском собрании, – продолжил всё еще не утративший храбрости поручик. – Но не подошёл к вам. Вы были увлечены разговором с другими господами, и я не посмел вам мешать… А ведь хотел сообщить вам свежую, небезынтересную для вас новость… Потрясающую новость!.. – посмотрел он интригующе на Станислава. Однако натолкнувшись на его ледяное безразличие и явное желание поскорее отойти прочь, продолжил, но… уже без былого апломба:

– Можете себе представить, господин Войцеховский, небезызвестная вам мадемуазель Малгожата получила предложение руки и сердца… Вот так экзотика! Мадемуазель Малгожата, этакая Мессалина – и нате вам, получила предложение руки и сердца!

– Мадемуазель Малгожата?.. – глубоко призадумавшись, стал поглаживать свои усики Станислав.

– Да… Мадемуазель Малгожата…

– Что-то не припомню такую… Кто это?..

– Вот это да!.. – сошел с лица поручик… – Откуда вы, господин Войцеховский?.. Ужели так в делах погрязли, что даже мадемуазель Малгожату успели забыть?! Чем уж вы так заняты теперь?..

– Жду, когда вы от меня отвяжетесь!!!

Поручик больше не проронил ни слова, только коротко взглянул на своих товарищей, стоящих с потерянными лицами, хмыкнул и растерянно пожал плечами…

– Полагаю, это всё? Или у вас еще есть свежие новости?! – с холодной надменностью уточнил у поручика Станислав, но, не получив от него своевременного ответа на свой вопрос, любезно откланялся господам офицерам, и, уводя за собой Михаила, направился к дверям, ведущим в залы второго этажа дома.

Пройдя через двери, друзья оказались в первом просторном зале, залитым светом хрустальных люстр и заполненным людьми. Зал был заставлен вазами и корзинами с цветами. Из этого зала, через ряд распахнутых настежь дверей, просматривался другой большой зал – для танцев, также заполненный людьми.

В этот самый момент неслаженные звуки оркестра, доносившиеся из танцевального зала, умолкли вдруг и, через мгновение, стены дома господ Медведских сотрясли торжественные аккорды «Турецкого марша» Вольфганга Амадея Моцарта.

В первом зале, среди множества гостей, молодые люди увидели хозяев дома – чету господ Медведских: отца и мать Эллены. Они находились в компании двух уже немолодых офицеров в чине полковников и двух колоритных женщин – очевидно, их вторых половин. Отец Эллены, генерал Медведский, о чём-то эмоционально рассказывал, вся компания слушала его с великим интересом…

Завидев господина Войцеховского в компании незнакомого ему господина, генерал Медведский просиял и, разведя руки в стороны, радостно воскликнул:

– Господа!.. Неужели сам пан Войцеховский засвидетельствовал нам свое почтение!..

Все с интересом посмотрели в сторону друзей.

– Дамы и господа!.. Почитаю приятным долгом засвидетельствовать всем вам свое почтение! – подойдя к хозяевам дома и их компании, галантно склонил перед ними голову Станислав. Затем принял для поцелуя руку хозяйки дома, следом – одной и второй дамы, стоящих рядом с ней.

– Господа!.. Позвольте представить вам моего лучшего друга Михаила Богдана, – положил Станислав свою руку на плечо Михаила… – Прошу любить и жаловать! Сегодня Михаил Богдан совершенно неожиданно приехал ко мне в гости…

Михаил почтенно склонил голову перед дамами и господами, те… ответили ему тем же, а госпожа Медведская протянула ему свою руку для приветствия. Михаил поцеловал руку генеральши, затем принял для поцелуя руки дам, стоящих рядом с ней.

– Господа! – снова продолжил Станислав. – Мы с Михаилом Богданом дружны еще с гимназической скамьи. Он всегда был любимцем моего деда, барона Ландсбергиса. В данный момент в Варшаве он изучает право. Михаил Богдан – это самый дорогой человек в моей жизни. Хочу пояснить, что неожиданный его сегодняшний приезд ко мне в гости и явился причиной нашего с ним небольшого опоздания на бал… За что просим хозяев дома и их гостей великодушно нас извинить…

Станислав и Михаил снова учтиво склонили головы перед генералом Медведским, его супругой, а так же перед дамами и господами, находящимися в их компании…

Супруги Медведские и их гости с интересом слушали и с интересом рассматривали и Станислава, и его приезжего друга, на удивление очень схожих между собой молодых господ, одетых в одинаковые фрачные костюмы. Судя по тому, как генерал Медведский и два рядом стоящих с ним полковника всё поглаживали и поглаживали все разом свои усы и добродушно улыбались в эти самые усы, было понятно, что и Станислав, и Михаил расположили их к себе собой и своим обхождением… Судя по тому, с какой тайной заинтересованностью поглядывали на них их вторые половины, и даже пытались уловить и удержать на себе их взгляды, было понятно: молодым господам, хоть и невольно, но удалось пробудить в сердцах этих немолодых уже дам давно уснувший в них романтический настрой к жизни.

Что же касается Михаила, то ему сразу же пришлись по душе и генерал Медведский, и его супруга..

Госпожа Медведская, очень моложавая, не совсем красивая, но весьма обаятельная женщина, была одета в длинное алое платье с глубоким овальным декольте. Каштановые её волосы, уложенные в высокую прическу, украшала рубиновая заколка, красиво сочетающаяся с рубиновым колье.

Генерал Медведский одет был в довоенную форму: защитного цвета китель с высоко стоячим воротником, наглухо застегнутым на пять пуговиц, и брюки галифе, заправленные в высокие, сильно обтягивающие его икры и начищенные до блеска черные сапоги.

Поскольку генерал Медведский был причислен к Генеральному штабу, на плечах его были серебряные погоны, на правой стороне мундира – серебряный аксельбант. Также на правой стороне мундира генерала Медведского находился академический значок Академии Генерального штаба, представляющий собой посеребренный венок из лавровых листьев, внутри которого был укреплен двуглавый орел.

Был он мужчиной лет пятидесяти, среднего роста, стройный. Тёмно-каштановые его волосы, тронутые сединой, были зачесаны назад. Красивое, с утончёнными чертами лицо украшали пышные, в разные стороны усы, своими концами загнутые кверху, и небольшая бородка, что являлось зеркальным отражением усов и бородки Императора Николая II.

– Господин Войцеховский! Господин Богдан! Добро пожаловать в наш дом! – по-отечески обратился к Станиславу и Михаилу генерал Медведский. – Добро пожаловать на бал в честь помолвки нашей дочери Эллены. Вы для нас желанные гости! Желаю вам, господа, приятного времяпрепровождения…

– У нас в гостях только самые близкие, самые желанные люди, – перехватила инициативу в разговоре госпожа Медведская. – Бал наш больше семейный, нежели официальный, и проводим мы его по старинным традициям, установленным еще далекими нашими предками, о чем заранее предупреждаем своих гостей в разосланных для них приглашениях. Чувствуйте себя, господа, как дома. Мы очень рады вам, господин Войцеховский и вам, господин Богдан!..

Станислав и Михаил снова почтенно склонили головы перед хозяевами дома и их гостями.