Текст книги "Убийственная страсть. Литературный детектив"

Глава 7 Раскрытие преступления

Мы давно уже не заглядывали к нашим друзьям-оперативникам, а между тем шатко-валко, но дела их двигались вперед. И сначала ясность наступила с Кристиной. Эксперты вынесли ей посмертный приговор – страшный диагноз 21 века -=СПИД. А дальше стало понятно, что с ней расправился тот, кого она им заразила, как только узнал, что и ему вынесен смертельный приговор. И кем бы он ни был до этого часа, станет изгоем. Тут любой бы парень в бешенство пришел, а те, с которыми она ночки проводила, долго раздумывать не станут, вот и результат. Понятно было, что гибель Кристины не поможет им раскрыть дело, которое все больше было на висяк похоже.

Впрочем, по своим каналам они скоро узнали о том, кто расправился с Кристи – сын настоящего полковника, с которым и генералы отдыхают Макар, на котором как на князе Владимире Святом клеймо ставить было некуда – и в том, что он совершил это преступление, никто не удивился. Вопрос в другом, что и за это дело, вроде раскрытое, они звезд не получат, его надо будет срочно закрывать и без всяких резких движений. С этим стакивались все, в чьем поле зрения оказывался пресловутый Макар. А когда пошли слухи о том, что доигрался он, жить ему осталось недолго, и СПИД настиг как раз того, кого и должен был, то наши парни быстро связали два происшествия в одно, и осведомители подтвердили, что они с Кристи были знакомы. Вот как бывает, и до преступника рукой подать, а руки все равно коротки, не дотянешься, а дотянешься, так быстро их отрубят.

Виталий страшно побледнел, он вплотную сталкивался с полковником и его сынком несколько лет назад, и словно злой рок его преследовал снова и снова. И на его совести останется и это нераскрытое, а вернее прикрытое убийство, черт бы его побрал. Хотя это тот редкий случай, когда потерпевшую и не жаль, допрыгалась, но ведь не значит, что убийца должен жить дальше, пусть и не долго, но на свободе.

Но в тот день наши парни еще не знали о том, что бесятся и тревожатся они напрасно, даже если бы это дело не пришлось прикрывать, то мало бы что переменилось, до суда оно не дошло бы и в этом случае. Кристину ее Раскольников пережил не надолго, у него и прежде был целый букет заболеваний, а с этим последним, никто бы не дал ему прогноза жить долго и счастливо, скорее наоборот.

– Ладно тебе, – усмехнулся Егор, – он понимал, что и так сдохнет, вот потому и разошелся, а Крестинка еще ему на прощание такое устроила, так что тут и судить и рядить нечего. Пусть его высший суд там судит.

Он красноречиво ткнул пальцем в небо. И кажется получил моральное удовлетворение от всего, что слышал, о чем думал теперь.

– Вот только мне кажется, – неожиданно прибавил Егор, – что у нас как в Гамлете —никто не останется в живых, даже мы с тобой.

Виталий на это ничего не ответил, он вообще юмор плохо понимал, а такой особенно. И ведь накаркает – сбудется. За всю их карьеру наверное, было не больше покойников, чем теперь, когда они взялись за дело Андрея.

№№№№№№

Кристину скромно похоронили в той самой деревне, из которой она перебралась в город, поселившись в общежитии, все охали и ахали, узнав, что такое с ней приключилось. Сельчане дружно и единогласно осуждали город, в котором с их детьми такие вот беды и случаются только. Уезжают они туда здоровыми и невредимыми, а возвращаются назад в гробах, а ведь такая молодая и красивая была.

Все это слышали Яна и Марина, молча провожая подругу в последний путь. Но девицы убедились еще раз в том, что жертва и сама была во многом виновата, принца хотела, красивой жизни, а получила мужика с косой, который ее и спровадил на тот свет, глазом не моргнув, и сам за ней следом скоро отправится. Вот это и есть любовь до гроба. Короткая и такая страшная сказка заставила содрогнуться всех, кто был рядом.

В случае с Макаром все оказалось совсем по-другому – были пышные похороны. Но все-таки довольно странные они были, если не сказать большего. Все, кто знали покойника, а так или иначе его знал весь город, и люди едва могли скрыть ликование и моральное удовлетворение от того, что так случилось. Уж если суд на земле ничего с ним не мог сделать, то от небесного суда так просто отделаться и скрыться ему все-таки не удалось. И это казалось и их победой над злом, над страшным злом тоже. Справедливость торжествовала, пусть и приходилось при этом идти за гробом злодея, но он убрался в мир иной и то Слава богу.

На этих похоронах были и Егор с Виталием, им, как и многим, хотелось убедиться в том, что он и на самом деле мертв, потому что так просто поверить в это было сложно. Ведь им казалось, что этого не случится никогда, что он будет кровь их пить до самой их смерти и переживет всех хотя бы для того, чтобы над ними поиздеваться всласть. Но нет, ничего такого не случилось. Наркотики сделали свое дело, о его тяжелой и продолжительной болезни, ее причинах и следствии хорошо знали все, даже те, кто были страшно далеко от органов внутренних дел со всеми их интригами, тайнами и прочими кошмарами.

– Не всегда людей убивают другие, часто они это делают исключительно сами. Такое случается в наши дни и довольно часто, – этот уже знакомый голос опера услышали оба сразу, и поняли, что и Рыжий такие похороны никак не мог пропустить. И чем черт не шутит, может быть и в ускорении процесса он принял непосредственное участие. Сколько людей и сколько раз повторяли :

– Чтобы тебя черт побрал, как тебя только земля носит, чтобы тебе гореть в аду, не сгорая.

Наверное, ему надоело слышать все эти причитания, вот он или кто-то из его рогатых соратников и побрал Макара на радость всему миру.

Но как бы там не было, сам митрополит служил панихиду, не в урезанном, а в полном варианте, чем страшно притомил всех, кто вынужден был стоять и все это слушать, а уйти не мог. Им казалось, что святой отец по десятому раз все повторял, и, наверное, решил им всю Библию прочитать, а почему нет, раз столько люду в одном месте собралось, пусть просвещаются, им не повредит. Когда еще ему выпадет такая честь, такой толпе нести вдохновенно слово божие, и показать, что все они смертны. И все перед ним предстанут, кто-то неожиданно и рано, как Макар, кто-то значительно позднее, но все равно это случится, и вот тогда они еще затрепещут от ужаса, понимая, что ждет их впереди.

Когда он все-таки закончил этот акт вовсе не милосердия, а издевательства над людьми, многие здоровые мужики поняли, что они смертельно устали, а что говорить о хрупких дамах, которых тут, впрочем, было немного. Желающих провожать Макара в последний путь дам можно было по пальцам перечесть. Хотя, возможно, многих из них постигла участь Кристины. Ведь это был тот Раскольников, на которого не будет никакого Порфирия, ну здесь, на земле точно. Встретится он с ним не иначе как в небесах только, а вернее в аду, в Пекле самом. Как бы не старался митрополит молиться за этого раба божьего, создавший настоящий ад на земле, туда и отправится прямым ходом. А черти на папу-полковника плевали и чихали, запугать тех он никак не сможет.

Понимая, что ничего интересного их тут не ждет, опера поспешили к выходу, решив, что закопать Макара могут и без них, наверняка, он все-таки сбежать не сможет, вот и пусть отдохнет тут после всего, что творил, это будет понадежнее любой тюрьмы на земле. А ведь они думали о том, что он мог имитировать свои похороны, и спокойно сбежать куда-то, если бы не все его тяжелые и продолжительные болезни. Не сбежал, и лежать он будет в нашей земле, на радость всем остальным землям в мире.

– И памятник будет выше храма, – снова подсказал им Рыжий, следуя за ними. Он не скрывал чувства радости, ему-то не стоило притворяться и лицемерить – он призван был говорить правду и ничего кроме правды нести в этот мир не собирался.

– Вот это и есть тот случай, когда совершая зло, творишь благо, – решил поддержать этот разговор Егор, ему как-то неудобно было отмалчиваться. Словно они игнорировали Рыжего. А такого не должно было случиться. К нему относиться надо было уважительно, по крайней мере оставаться вежливыми не помешает.

– И чем дальше, тем больше, – отвечал Рыжий, – будет творя зло, совершать добро, такая доля наша тяжкая.

Они перевели дыхание, когда уселись в машину Виталия.

– Значит, поминок не будет, – притворно вздохнул Рыжий, – а жаль.

На это опера ничего ему не ответили, и он растворился в воздухе, как обычно, и голоса больше не подавал.

Глава 8. Слухи и сплетни

Парни радовались, что им удалось улизнуть с похорон незаметно. И быть-то на похоронах такого орла не хотелось, а уж оставаться на поминках особенно. Столько лицемерия и фальши еще поискать надо, если учесть, что о покойнике либо хорошо, либо совсем ничего, становится так тяжко жить на белом свете.

И ладно, безутешный полковник, отец все-таки. Но скулы сводит, когда посмотришь на всех остальных, вот где тихий ужас-то. Они должны сохранять хорошую мину при плохой игре, при скверной игре, как можно сказать. Теперь они словно глотнули свежего воздуха и могли обсудить то, что было и чего не было там с этим самым пресловутым Макаром.

– Он сбежал от нас, теперь точно не достать, но скажешь зря ходили слухи о том, что девицами этот точно не интересовался. Думаю, так оно и было. И дети, скорее всего, от другого. От таких ни в коем случае нельзя детей рожать. Это ж только уродов плодить, – размышлял Виталий. Он в последнее время настроен был на философский лад, и кожей чувствовал, что это у него хорошо получалось.

Только Егор быстро сбил его пыл.

– Может он интересовался Физиком, а тот отказал ему? – услышал тот явную насмешку, и ладно бы Рыжий такое сказал, но нет, это был сам Егор, и еще ухмылялся ехидно. Списать висяк на Макара – это настоящая удача, только ничего не выйдет, увы.

Виталий понял, что Егор хочет поскорее прикрыть то дело, которое становится уже висяком, и случай подходящий, словно кто-то им бросил хорошую идею с этой внезапной смертью. На сына полковника теперь списать можно что угодно и главное, никто не усомнится в том, что так это и было. Это надо же было так жить, как будто у тебя вместо мозгов силикона закачали, по – другому все это не объяснить.

– Тебе голову напекло, это сын нашего полковника, нам звезды не на погоны, а на могилу пришлепают, давай искать дальше. Забудь об этой версии, она была бы хороша с другими, но не с ним. Очнись и забудь.

Друг его верный говорил разумные вещи, но бывают такие минуты, когда, хватаешься за любую соломинку, потому что она ближе других и за нее ухватиться можно, и в такие минуты не размышляешь, что такое хорошо и что такое плохо и как это для тебя закончится.

Виталий забыл о том, что можно было под шумок все устроить, но как велик был соблазн.

– И что будем делать дальше? Девиц снова пытать начнем, а потом за старушек возьмемся, потому что преступление совершает дворецкий или такая вот старушка, на которую никто и никогда не подумает даже.

И это тоже разумно, только старушек этих поискать надо, а девицы сами появились не запылились.

Виталий вспомнил о том, что Рыжий им обещал Порфирия. За это время он успел все прочитать о странно герое очень внимательно, карандашом все подчеркивал, так вот он узнал, кто такой Порфирий, и что он творил в романе Достоевского.

Конечно, с одной стороны и хорошо бы это было, может все с мертвой точки сдвинется, но с другой, ведь и им жару задаст, выставит их полными идиотами, и если даже не припишет себе их заслуг, то они – то все равно будут помнить о том, кто и что для них сделал. И победа над убийцей будет не такой яркой, не такой крутой.

Егор удивленно на него взглянул. Ему послышалось, или Виталик произносил имя Порфирия, вот до чего простого деревенского парня могут довести нераскрытые дела и похороны всяких там Макаров. Это же тихий ужас какой-то не иначе.

– Нам надо шевелиться, чтобы мы из одного ада в другой не перебрались, – скорее размышлял вслух он.

Виталий с ним согласился.

Потом, когда они спросили о поминках, кто-то сказал, что полковника там не было. Скорее всего, они были в другом месте, потому что хотя никто ничего и не говорил вслух, у кого бы рот открылся по этому поводу, но иногда на лицах подчиненных написано больше, чем можно выразить словами. Нет, никто и никогда его не поймет. Оставаться без сына и наследника, ведь теперь уж и надежды не оставалось на то, что он может измениться и исправиться. Надежда умирает последней, но и она умерла вместе с Макаром и ничего не осталось. Но за что же он так наказан, почему такое с ним могло случиться. Трудился, служил верой и правдой, в горячих точках был, а тут такое. И в Библии пугают тем, что за грехи отцов дети будут наказаны. Но какие у него грехи, откуда они взялись?

Не было ответов на все эти вопросы у настоящего полковника, да и не мог он в те минуты думать хоть о чем-то, такой великий груз лежал на его плечах и звездных погонах.

Вместе с ним в закрытом кафе сидел его ровесник и бывший учитель Вячеслав Николаевич. Когда некого больше позвать, обращаешься к таким вот людям, которым никогда не изменяет такт, и при любых обстоятельствах они останутся настоящими интеллигентами.

Учитель чувствовал себя крайне неловко в компании полковника, но отказать не мог, и теперь пытался вспомнить хоть что-то хорошее о том, кто в школьные годы попил у него столько крови, сколько хватило бы на всех вместе взятых его учеников. Он не боялся сурового полковника, он сочувствовал ему и радовался, что у него родились дочки, а не сыновья. А сблизились они потому что, был случай в выпускном классе, когда Макар накурился чего-то на вечере, и ему стало очень плохо. Он просто потерял сознание, конечно, вызвали Скорую, и та приехала быстро, но если бы не все, что творил в это время Вячеслав, откачивая Макара, то сына он потерял бы много лет назад. А так, тот столько времени еще смог побыть с ним. Хотя это с какой стороны посмотреть, что лучше. Но нет, все равно, сколько бы ни страдал он из-за Макара, а все равно радости было больше. Ему хотелось сейчас так думать.

Убитый горем отец говорил об этом тому единственному, кто в свое время спас его сына. Так бедному учителю и пришлось в тот роковой день отстреливаться за всех. Он не жаловался на судьбу, он вообще никогда не жаловался, но готов был оказаться в любом другом месте, только не тут.

И самое главное, уже тогда, в школьные годы упокойника, было понятно школьному учителю, что чуть раньше или позднее, они будут пить компот на поминках и испытывать страшную неловкость из-за того, что ему приходится тут находиться.

Глава 9. Поворот в мире убиенных

Опера долго еще говорили о том, куда им собственно двигаться дальше, но так всегда получалось, что решение принимал Егор, когда они не могли договориться. Так было и на этот раз.

Егор все-таки решил поговорить и Яной и Мариной о сыне настоящего полковника, чтобы внести во все это ясность. Разговор был прямой и откровенный, без всякой лирики, как любил говорить сам Егор. И девицы, видя, что от них отстали как от подозреваемых, ну самое больше, что теперь осталось, они перешли в ранг свидетелей, почувствовали себя спокойнее и раскрепощённые, уже не так задумывались над каждым словом и не тормозили, как при прежних допросах.

– Это правда, – заявили девицы в один голос, – Кристинка ему нужна была для прикрытия, но он не ту выбрал и сразу две проблемы получил, и болезнь и уголовщину, да еще и шантажировала бы его потом, у нее это в крови. Она ж ничего не боялась, и терять ей было нечего. Только ведь и соглашались быть с ним далеко не все, как бы он не крутил пальцы веером, а те, кто соглашались, потом бежали без оглядки. Как в фильме – от него не уходили, от него убегали, это про Макара сказано было.

– А что тут соглашаться, – подхватила разговор Марина. – Там такой секс, что можно новую книгу про 50 оттенков писать. И потом он был еще и садист отменный, потому что понимал, что как мужик никуда не годится. Мы часто Кристине о том говорили, только она никого слушать не собиралась, надеялась, что сможет с ним справиться и все контролировать, ведь для нее власть была всем на свете, вот и получила все сполна..

На том откровенный разговор и закончился, им и вопросов задавать не надо было, девицы все сказали сами.

Все стало более-менее ясно и понятно. Конечно, если бы не ее диагноз, то эти двое наверняка бы еще дел натворили, но всемогущий СПИД спутал им все карты и вогнал в могилу в прямом смысле.

Полковник же в те дни особенно внимательно следил за всем, что происходило, и был страшно недоволен тем, что раскручивалось дело его сына, теперь уже мертвого сына, мало они ему нервом с живым помотали, так и мертвого в покое оставлять не желают

– Они и теперь не могут оставить Макара в покое, – говорил он начальнику парней, показывая странную осведомленность во всем, что творилось.

И, как и предполагал недавно Егор – они получили выговоры с занесением. И тут не удержался Виталий, который всегда старался быть спокойным и невозмутимым, был уверен, что справедливости в мире нет и быть не может.

– Но дело Физика мы не сможем раскрыть, если будем убирать свидетелей, а то и участников его. И то, что Макар этот был связан как-то с ним – спору нет.

На самом деле он вовсе так не думал, ему было просто обидно, что из-за этого гада, который уже в аду жарится, они должны получать палки в колеса, и работать, все время, оглядываясь по сторонам, ну как так вообще можно жить, не понятно.

Начальник понимал, о чем он думает, ему и самому все это было глубоко противно, но против своего шефа он никак не мог пойти, и даже сказать им что-то в утешение не мог.

– Без Порфирия нам не обойтись, – очень тихо, чтобы слышал только Виталий, сказал он.

Но, наверное, не достаточно тихо, потому что полковник тоже взглянул на них, раз они еще могут шутить, то может не все так скверно, хотя у самого у него кошки на душе скребли. И в отличие от них он очень хорошо помнил происшествия, связанные с прошлым явлением Демонов, и то, что они творили, знал не понаслышке.

Когда они покинули кабинет, то переглянулись и даже усмехнулись оба, что случалось не так часто в их суровой реальности.

– Рыжий нам не позволит остановиться и свалить, – заговорили они оба разом. И теперь это вторжение демонов казалось скорее плюсом, чем минусом. Если никто не может наказать этих полковников, то должен появиться настоящий бес, чтобы они не чувствовали себя слишком вольготно. Кто-то должен все расставить по своим местам. И очень уж хотелось им дело Физика раскрыть. Егор уже делал наброски для романа и считал, что он должен быть очень интересным, с интригой и неожиданным финалом. Вот только было бы еще время написать его. Но он начнет уже сегодня вечером. Так глядишь, и писателем станет. А почему бы и нет? Пенсия не за горами, а там ведь надо чем-то заняться. Материала было больше, чем достаточно, окончит какие-нибудь писательские курсы, подтянет мастерство и вперед, с песнями. О писательстве он мечтал еще в студенческие годы, прикидывая, чем бы заняться в свободное от работы время, но тогда он ничего не мог и не знал, не то, что теперь.

Глава 10. Поэтесса с большой дороги

А между тем у наших творческих подружек дела текли своим чередом. После похорон Андрея, они почувствовали, что жизнь прекрасна и восхитительна, и у них она еще оставалась, а так как никто не ведает, когда она оборвется, то и надо урвать от нее как можно больше.

Миле хотелось написать и тот и другой и третий роман, все они были дописаны только до середины. Тут же рождались новые стихотворения, и вообще творческий процесс бил ключом. А Светлане в память об Алексе надо было продолжить то, что они начали. И она почувствовала себя его вдовой. И странно приятным было ощущение. Теперь можно уверять всех, что если бы не внезапный уход, то они оставались бы вместе навсегда.

Светлана поняла, что Мила заявила на конкурс только о поэме и почему-то молчит обо всем остальном. Это вдохновило ее и позволило обдумывать, как ей поступить дальше, что еще можно предпринять, чтобы ее имя вошло в хрестоматии по литературе. Именно на это давил Алекс, когда затевал с ней эту авантюру. Ему казалось, что именно это и должно было ее заставить работать. И если не писать самой, лучше этим было не заниматься вовсе, не тратить время и силы, то корректировать, выбирать, публиковать– делать всю ту нудную работу, от которой у него сводило скулы, и никак его худой задницы не хватало для того, чтобы долго усидеть за такой вот странной работой. А у Светки получится. И пусть потом говорят, что она тут не при чем, да она настоящий соавтор, и побольше самого автора делает, разве не так?

Сейчас, после того, когда Алекс погиб на боевом посту, – Светка уже начала придумывать легенду для своего несостоявшегося счастья, исчезли все те мелкие недостатки, которые ей в нем не нравились. В отличие от Милы, она знала его мало и плохо, а потому он в ее памяти становился все более и более безупречным, прям настоящим принцем, который никогда не станет королем. Этакий принц Чарльз, после того, как навсегда расстался с леди Дианой. Правда, в данном случае в гроб сыграл он сам, а не Диана, но должно же хоть что-то меняться в мире, где все и всегда повторяется. Она видела новую книгу, и предисловие к ней, где пару слов расскажет о том, кто вдохновил ее на это творение, и без кого ее просто не могло бы быть. От умиления у нее бабочки стали летать в животе, и показалось нашей поэтессе с большой дороги, что печаль ее светла. Так и на самом деле было проще и легче жить на белом свете.

Оставалось только задуматься о том, что хочет, чего добивается Мила, они были знакомы половину жизни, но и тут она ничего не могла понять и разобрать. Просто тогда, когда они начинали, Мила была проще и легче, наивнее что ли, более открыта для общения, но прошло время, и она очень изменилась, до неузнаваемости. Наверное, к ней мудрость пришла, а жаль, хотелось бы, чтобы маразм пожаловал. Так вот иногда думают о своих лучших подругах деловые дамы, поэтессы с большой дороги. Но обделенным удачей и несчастным, наверное, им это простительно.

№№№№№№№

Если бы у Милы спросить в тот момент, чего она собственно добивается, она не смогла бы ничего сказать точно. Но решила отрубать собаке хвост по частям. Нет, нет, она никогда не поступила бы так с настоящей собакой, но как в той притче, чем больше мы узнаем животных, тем меньше любим людей. А Светке в разное время она слишком много прощала, вот теперь и стоило наказать сразу за все. Только как наказать, она пока не ведала, и даже смутно не представляла себя, как это сделает, потому и пустила все на самотек, решив еще раз убедиться, что утро вечера мудренее, а там само собой разрешится.

И ведь понятно было, что не решится, что она должна что-то сделать своими руками, принять какое-то решение, должна, да не обязана. Пока она решила сидеть на берегу и ждать, пока проплывет труп ее врага.

№№№№№№

Тем временем к Светлане обратился директор литературного Музея, который попросил поэму для их экспозиции. Но понимая, что это может быть провокация, а если он и поверит, то скоро узнает правду, Светлана решила признаться в том, что Алекс забрал поэму у Милы и отдал ей, даже не отдал, а подписал публикацию ее именем на ее странице. Теперь, когда его не было, можно выдвигать какую угодно версию, он все стерпит, но это была правдива тем паче, даже врать не пришлось. Она так и сделала, решив, что правда ей не повредит, а может даже и поможет.

– Он влюбился в меня и хотел, чтобы я взлетела выше головы. Амбиции его зашкаливали, а я не стала возражать, потому что он был страшно упрямым, да и я его тоже очень любила. Я сама не решилась бы на такое. Мила моя подруга, но он все сделал сам. Потому так оно и вышло. Теперь вы знаете, что это не моя поэма, увы, и подарить ее вам я никак не могу.

Директор в эту версию поверил, хотя он знал этого столичного мужика еще меньше, чем она, но понимал, на что они там способны. А теперь с него взятки гладки, вот и приходится отдуваться совсем другим людям, его землякам, и ничего кроме досады он при этом не испытывал.

Вот после этого Светлана и решила поговорить с подругой. И хоть что-то для себя уяснить. Как ни странно, Мила приняла ее спокойно на этот раз. Но спокойствие это было обманчивым. Как только заговорили о деле, она тут же услышала

– Я не могу допустить, чтобы моими текстами так нагло распоряжался кто-то другой. Ты сама во всем виновата, убирай страницу, все закрывай. Иначе мы встретимся в суде. И мало не покажется. Ты у нас судиться любишь, вот и посмотрим, чья возьмет.

Вот и поговорили. Реплики о том, чтобы сделать что-то для Алекса и его памяти, вероятно, вызовут новую волну гнева, и тогда уж они точно отправятся в суд, и Светке придется заплатить столько, что никаких заначек и кредитов ей не хватит. Нет, она не могла так поступить, не бывать этому. Страницу можно закрыть и на время. Подождать пока она сменит гнев на милость, а потом пойти на второй круг.

Судьба лишила ее личного счастья в очередной раз, но отказаться от поэтического она не могла. Это оказалось каким-то страшным вирусом, тут и Касперский его не поймает и не удалит наверняка. Надо терпеть и ждать, чем она всю жизнь и занималась. Мила позволила в первый раз ей пользоваться своими текстами, отойдет и позволит снова, никуда она не денется, они же были, и оставалось подругами, а всем ведомо, что мы отвечаем за тех, кого приручили. Теперь, когда нет ее злейшего врага, она снова пожалеет ее и сделает все, что потребуется. От этого лучше будет им обеим. Ведь так нравится ее подруге оказывать покровительство, быть таким серым кардиналом.