Текст книги "Убийственная страсть. Литературный детектив"

Глава 7 Подруги или врагини

Прошло несколько дней после возвращения всей нашей честной компании из столицы в град, где так маялся Достоевский на своей каторге, которая была все время и в душе его тоже. И если вы думаете, что Мила больше никогда и ни за что на свете не встретится со Светланой, то глубоко ошибаетесь. Наверное, преступника и на самом деле тянет к месту преступления, или к человеку, против которого оно было совершено, и в этом наш гений был прав.

Она пошла не к ней домой, а на ту улицу, где Светлана жила, и откуда ходила то в магазин, то на работу. Ждать долго не пришлось, вот они случайно и встретились. Потом будете говорить, что в мире существуют какие-то случайности. Да все они хорошо спланированные закономерности. И не бывает по другому.

Но не ради праздного любопытства она шла туда, а вспомнила, как та грозилась рассказать следователям о том, что она встречалась с физиком. Но сама она могла вполне встречаться и после развода, вдруг осенило Милу. Если Светке хотелось секса, она и на край света убежит, и пойдет к подозрительным типам, куда бы ни одна здравомыслящая дама сроду не отправилась бы, как бы ей и чего не хотелось, но только не о Светке была речь. Мания переспать с кем-нибудь, да с кем угодно, неодолима порой у таких натур.

И вот теперь Милу осенило, ей хотелось как-то помочь парням, а еще больше примерить на себя плащ Порфирия Петровича. Да и о работе такой она мечтала когда-то, загвоздка была только одна – суд-мед. экспетрая практика в морге, которую она не прошла бы и по приговору суда, заставили ее отказаться от юридического и перевестись поспешно на филологический.. И хорошо, что морг оказался на пути, книжки разные читать и анализировать и писать значительно интереснее, чем выезжать на обмыленные трупы. Только осознание это приходит значительно позднее. Так ее мечта и перешла в разряд неосуществимых.

Если мужчины что-то не могут сделать, то искать надо женщину. Или женщина просто берется за дело, чтобы показать, кто же может больше и лучше. Вот так было и в этом случае. Ей показалось, что вспыхнет какой-то свет, и она принесет им на блюдечке с голубой каемочкой раскрытое дело, звезды и награды, потому что самой ей кроме морального удовлетворения все равно ничего не достанется, как не крути. Но и это не мало, когда приходится жить в мире мужчин. И помочь ей в том могла лучшая подруга, хочет она того или нет, это уже не так и важно.

Вот так они внезапно и столкнулись по дороге к Светкиному дому. И потому, как Мила стала наезжать, несчастная подруга ее поняла, что встретились они отнюдь не случайно. За ней по пятам просто бумеранг несся и достиг ее, когда она уже не ждала разоблачения.

Светка забыла уже о недавнем позоре, о разоблачении на ТВ, об Алексе, которого, скорее всего, сама Мила туда и направила. Она поняла, что все для нее может быть значительно серьезнее, если ее лучшая подруга, рядом с которой враги отдыхают, накидает оперативникам какие-то свои доводы по поводу ее связи с Андрейкой. Вот надо было ее заложить, а теперь уже поздно, скажут, что она просто хочет отомстить. Подозрений возникнет еще больше.

Светка решила говорить правду, старая добрая правда вредит, наверное, не так, как самая крутая и правдоподобная ложь. Да и не оставалось у нее силы и времени для того, чтобы на ходу что-то такое придумывать.

– Да, я с ним встречалась, появился как-то тут, внезапно. Он предлагал вторую попытку. Но какая вторая попытка может быть, если я столько времени в шоке от первой, в дрожь кидает, как только вспомнишь, что там было. Пришел, мы встретились, поговорили, он жаловался, что никого нет давным-давно, что эта старуха была просто чудом расчудесным для него. И он готов был рвануть в Германию, но она не присылала приглашение, да и вряд ли они смогли бы быть там вместе, ни работы, ни кола, ни двора. Вот собственно и все, что там было. Мне не в чем себя винить. Мы поговорили с ним и разошлись.

Мила знала ее много лет, и чувствовала, что она говорит правду. Но что таит Светлана, почему она все-таки странно так себя ведет, прячет глаза, что-то пытается сказать и не может.

Мила знала, что у подозреваемых есть свои тайны, которые чаще всего и не связаны особо с преступлением. Но они их никогда и никому не собирались рассказывать. И это часто запутывает дела и ведет их по ложному следу.

Ни Светлана, ни даже Мила не догадывались о том, что у одной из них был жучок, и опера слышали все, о чем они говорили. Они только переглянулись, поразившись услышанному. Как они могли до сих пор не проверить ту, которая была замужем за убиенным и может считаться вдовой, потому что он больше не женился.

Но дамы снова вернулись к творчеству, и Светка внезапно призналась в том, что она передала оперативникам поэму о Достоевском.

– Ты запрещала мне ее трогать, но соблазн был слишком велик, – говорила она. – Я надеялась, что она отвлечет их от нас обеих и окончательно запутает. Хотя может, там было еще что-то, но я не до такой степени разбираюсь во всех тайных знаках, да и не я же ее в муках рожала.

Светка криво усмехнулась, вспомнив о том, что она, как впрочем и Мила, и детей не рожали, откуда им знать про какие-то муки.

– Это моя поэма, она опубликована, даже такие балбесы скоро узнают обо всем. И не хочешь ли ты меня обвинить в том, что я ее украла у тебя.

Все поэтические страсти и страдания были еще живы, и от них так просто не откреститься.

– Мне не нужен скандал, когда все так плохо складывается. Только в память об Алексе, я бы не останавливалась, если бы не этот твой ученик, будь он неладен. Но сейчас все уже рухнуло, ничего не будет больше, не будет и не надо. Жила без всего этого и дальше проживу. Может, в какой другой жизни все и будет по-другому, но не теперь.

– Ну, может быть это будет даже лучше для тебя. Я заблуждалась, мне хотелось, чтобы ты пережила что-то подобное, но мой ученик, хотя он на 17 лет меня моложе популярно и доходчиво объяснил мне, почему так делать нельзя. Он славный мальчик, был славным, таким и остался, его не коснулась никакая дрянь из нашего времени, просто потому, что он стоек и верен идеалам юности. В отличие от меня он понимает творчество, он умеет его ценить по-настоящему.

Мила умолчала о том, что еще раньше она сама отдала Егору поэму, когда все там только начиналось. Взяла и отдала, словно хотела, чтобы произошло еще что-то такое, для нее важное.

Почему они промолчали, когда с таким столкнулись? Может быть, просто не прочитали Светкино творение, замученные непосильным трудом? Да и Порфирий был тогда с ними, так что творения других им были уже без надобности. И здесь ее несчастной подруге тоже не повезло, вот бывает же такое, когда не везет, и не знаешь, как с этим бороться.

Глава 8 Откровения

Мила взглянула на нее внимательно. Что-то было не так со Светкой, но что именно? И вдруг она поняла, о чем не говорила Светка, это было большими буквами у нее на лбу написано. Минуту она решала наседать ли дальше или нет, и все-таки поняла, что лучше все узнать, чтобы потом было ясно, как и что будет с ними со всеми дальше.

– Послушай, ты ведь еще с ним встречалась, я вижу, ты никогда не умела притворяться и лгать. Даже если пыталась, у тебя ничего не получалось. Вы разбежались давно, но ты была с ним после этого. Я по творим глазам вижу, что это так. Только мне не лги, иначе я не смогу тебе помочь, если что-то выяснится.

Светка молчала. Лицо стало покрываться красными пятнами. Только успела она подумать о том, что сейчас Мила попрощается и уйдет, как такое случилось, прозрение наступило. Она вдруг поняла и увидела то, что не нужно ей было видеть, вот и результат. С ней бывало это в разных обстоятельствах, когда она много и упорно о чем-то думала, а самой Светке страшно не везло на таких подруг. Они все было значительно умнее, проницательнее, чем она сама, вот это скверно, шила в мешке точно не утаишь, не ей этим заниматься. Но молчи не молчи, а говорить ведь все равно придется. И хуже, если ей это расскажут милиционеры.

– Да, ты права. Он заманил меня обманом, представился на Сайте знакомств другим человеком, фотки были другие, показался ясновидящим, и слишком много знал обо мне. Я не понимаю, как ему поверила. У меня давно не было секса, и я просто захотела побыть хоть с кем-то. Тебе этого не понять. У тебя всегда есть то, чего тебе хочется, и даже больше, чем надо. Я его не узнала, там, на съемной квартире, было темно, и он был в маске, типа чародей, ролевые игры и все такое. Но его член ни с каким другим не перепутать, я его знала и на ощупь и так, на взгляд сразу все поняла. Устраивай опознание, я его бы сразу узнала. И тогда только я поняла, что сюжет Коллекционера повторится со мной и сейчас. Ну что удивительного, ведь сколько бы ниточке не виться, а вляпаешься рано или поздно во что-то такое. Ты меня заставила прочесть ту книгу, и я ее прочла, и вот это и заставило меня страшно перепугаться. Все сцены поплыли перед глазами, подвал без окон, изнасилование, смерть героини, все это словно уже со мной происходило, сильно написал этот англичанин, не помню, как там его фамилия. А он зверел, никакая маска не скроет той похоти и той ярости. В брачную ночь он таким не был, но жизнь всех нас меняет.

– Ну что же такого. Я тебе говорила, расслабься и получи удовольствие, раз никто не поможет и не спасет, тут нет третьего варианта, – выпалила Мила, она и сама не понимала, как такое сказала. Но по сути своей она была права, тут нет другого варианта, когда влип по собственной глупости в подобную ситуацию. Обычно в ней отказываются мужики и некоторые тетки, которым очень хочется секса с кем попало.

Странно, что Мила оказалась такой жестокой, она сама даже дивилась этому, но ничего не могла с собой поделать. Когда взрослая баба прется непонятно куда и к кому, чего еще там можно ждать? Только такого вот исхода. И рано или поздно она нарвется на насильника и извращенца, вот тогда и попляшет. Да если бы у нее вообще никакого секса не было, и в этом случае она не поступила бы с собой так, вот потому и была резка. Все эти заигрывания с садо-мазо, любовь к откровениям во всех проклятых оттенках ее просто выводили из себя, и главное, что книжки эти тетки писали, смакую эту гадость, доказывая, что и им это может нравиться. Писала отвратительно плохо, кстати. Да бред все это сивой кобылы только деньги очень реальные получили и дурам головы заморочили, а те и расплачиваются потом здоровьем, а то и жизнью самой. Но Светка была погружена в свои ощущения и не обращала на нее никакого внимания. Да и что удивительного, она видела ее разную, она ее неплохо знала, потому и ожидала подобной реакции. Но оттого, что все-таки призналась, стало немного легче. Сколько можно было вспоминать все эти картины снова и снова, это же мучение адское. А так словно передала и подруге часть груза. – Он бы изнасиловал меня, я не могла этого допустить, просто уходить тоже не выход, да и дверь была закрыта. Не знаю, как кубок оказался у меня в руках, откуда он вообще там взялся, словно черт какой его подсунул. Я ударила этим кубком, и он рухнул на мое счастье. Хотя не думаю, что удар был таким уж сильным, мне просто повезло. Что оставалось делать, схватила плащ и убежала без оглядки. Не помню, как до остановки добежала, там было довольно пустынно и темно. С фонарями то у нас всегда и везде проблемы. Мне казалось, что кто-то за мной гнался, и я бежала все быстрее к дороге, где должна была быть остановка. Но он не гнался, судя по всему, он был уже мертв. Но я не могла во второй раз допустить насилия, такого секса мне не надо было сроду, ты понимаешь. Когда сказали, что он убит, я потеряла покой и сон и только игра в поэты, как – то отвлекла и успокоила немного. Там были совсем иные эмоции и чувства. Ты же знаешь, порой садятся в тюрьму за кражу, чтобы не получить больший срок и сокрыть тяжкое преступление. Вот и я так же хоть время протянула, думаешь, мне нужно идти с повинной и тогда может меньше дадут, но как я оставлю маму, она же почти не выходит их дома?

– Не надо идти с повинной, не ты его убила.

– Не может быть, я тебе не верю, ты просто хочешь меня утешить, хотя зачем тебе это, не обманывай меня. Ты-то всегда умела врать так, чтобы тебе поверили, актриса, блин. Его убила я, это не может быть совпадением, я в совпадения не верю. Говори правду, хуже все равно не будет.

Мила слушала ее, но о ноже не стала говорить, пусть немного помучается, всю жизнь она ходила к незнакомым мужикам и влипала в истории. Но может быть хоть эта станет уроком, зарубкой на память, и она поймет, что не стоит вот так болтаться, сломя голову бежать к чужому мужику. Если у тебя нет надежного человека, то сиди и не рыпайся, целее будешь. Хотя может ли она судить Светку, она сроду не понимала, как такое может быть. Наверное, это болезнь такая же, как алкоголизм и любая иная зависимость. Кто сказал, что сексуальная зависимость окажется слабее любой другой? И пожалеть ее надо. Но не было чувства жалости, вот хоть ты убей, не было. Наверное ее душа давно очерствела.

Глава 9 Совет майоров

Майоры, слышавшие страстный разговор подружек от начала до конца, переглянулись. Это был какой-то шанс, самый ничтожный, но они не первый день работали в органах, а это понятно было даже новичкам, ничего у них не выйдет с такими обвиняемыми. И все же так хотелось за него уцепиться.

– Мы ничего не сможем доказать. Если она и вырубила этого лося, то никак не убила его. На ноже нет ее отпечатков, а смерть наступила от этого удара в жизненно важные органы. И удар был точным, нанес его человек тренированный, а не перепуганная баба, которая била бы пять и десять раз и тогда еще не факт, что смогла бы его прикончить. Такой детектив смогла бы написать какая-нибудь тетка, но мы с тобой не писатели, и не прокатит это у нас, – сердито говорил Егор. Ему показалось по выражению лица Виталия, что тот хочет что-то с чем-то соединить, чтобы все получилось как надо. Но это ведь не подбросить кошелек Кирпичу, и не наркоту незаметно в сумку кинуть, тут убийство со своими законами и правилами. Все есть в протоколах, и главное никаких улик, даже они сами столько времени не знали ничего об этом и о Светлане в первую очередь.

У Егора был и надежный тыл, на случай, если его соратник все-таки захочет воспользоваться этой записью, за спиной стоял Порфирий, и, судя по всему, он был полностью с Егором солидарен. Виталию пришлось отступить и развести руки в стороны, он сдавался, хотя было обидно и досадно, но делать нечего. Вот только мелькнет свет в конце туннеля, эта парочка тут же готова его погасить. Да как же вообще жить и работать после этого, никаких сил не оставалось больше.

– И не думайте даже, она его не убивала, а сажать невинных, кто вам позволит, она его оглушить могла, не более того. Вы же не хотите быть посмешищем, чтобы потом молодым сотрудникам на вашем примере показывали, как не надо раскрывать эти дела, – целую речь толкал Порфирий.

– И спорить с ним не было никакого смысла. Каким он на этот раз многословным оказался.

– Они и сами все это понимали, но когда за плечами у тебя стоит кто-то, похожий на твою совесть, дело дрянь. Вот, казалось бы, журавль был в руках, а там не было даже синицы на самом деле.

– Сколько времени прошло с того дня, когда их вызвал к себе начальник и направил расследовать это дело. И к чему они пришли. Да ни к чему практически, бесы закружили, в трех соснах, вернее девицах заблудились и теперь хотят найти какое-то хлипкое доказательство того, что тетка претензионного возраста готова убить молодого, здорового как бык мужика.

Они решали вызывать Светку для дачи показаний или нет

– Нам это ничего не даст, еще и узнают, что была прослушка, – махнул рукой теперь уже Виталий, – все это дохлый номер, потом, если что скажем, что нашли свидетельство о браке и сами до этого дошли, но пока надо вернуться к нашим баранам к бабушке и внуку.

Егор заметил, как просветлело и даже немного повеселело лицо Порфирия, и ему показалось, что это он и диктовал ту фразу, которую только озвучил сам Виталий. Ну не такой же он умный, если даже Егор еще до нее не дошел, то он и подавно не мог додуматься, что надо снова бабку и внука крутить со всех сторон. – А пошли – ка по местам боевой славы, – снова услышали они голос Порфирия.

– Туда, где труп был? – поморщился Виталий, он все понимал буквально.

– Туда, где родитель мой маялся, в Старую крепость, раз уж мы все равно тут, посмотрим, каково ему там было на каторге, может, тогда вы поймете, что ваша жизнь не каторга, в ней только бывают какие-то определенные трудности, а вот настоящая каторга была там… И хорошо. что мы все это можем и увидеть своими глазами, и сравнить.

И ведь правда, как оказавшись тут, Порфирий мог не посмотреть на все, что там происходило когда-то и происходит теперь – это же живая, настоящая история.

Не сговариваясь, они тормознули машину за бывшим кинотеатром Художественным, там и на самом деле был самый старый в городе кинотеатр. Матушка Егора рассказывала, как они туда бегали в кино, и он казался им дворцом, в сравнении с теми коробками– кинотеатрами, настроенными по всему городу значительно позднее. Дальше отправились пешком к Тарским вратам и самой казарме, давно преображенной в музей писателя.

Там было довольно тихо и безлюдно на брегу Иртыша, а вышли они именно туда. Теперь их окружала почти дикая природа и никаких строений поблизости. Словно совершили прыжок во времени и в середине 19 века так и приземлились.

Наверное, архитекторы не задумывались о том, но они невольно старались сохранить то самое место, чтобы вот так можно было выйти к берегу Иртыша и посмотреть вдаль. Это был какой-то совсем другой город и мир, ну уж точно там царил не 21 век. Тарские ворота, правда, были отреставрированы, но все равно от них веяло стариной. Говорят, что нужно пройти между ними, чтобы услышать голоса прошлого, стоны арестантов, которые там побывали. Какие-то знаки и предсказания.

№№№№

Хотя Егор всю жизнь жил в паре остановок, Виталий не всю жизнь, но все-таки довольно долго прожил тоже недалеко от этого островка прошлого, но бывали они тут не часто. И теперь с интересом взирали на все, что происходило, словно в первый раз в граде этом оказались.

Но только Порфирий, вероятно, тут оказался в первый раз, потому его реакция показалась особенно интересной. Какие-то тени и блики мелькали на его лице. Но они все приобщились к тому, что тут происходило прежде. И Егору на обратном пути показалось, что он нашел это решение. Да и могло ли быть иначе, Порфирий точно знал, что он творил. И он ориентировался в этом новом мире лучше, чем они все, это приходилось признать его спутникам.

И все-таки как важно, чтобы город имел свою историю, прошлое, свои легенды и тайны.

Глава 10 Раскольников в юбке

На этом подруги и разошлись. Мила узнала главное, то, о чем она догадывалась, но вовсе не была уверена, что это не пустые фантазии. Конечно, Светка встречалась с ним и не раз. Чувство опасности и жажда секса бросает зрелую даму на самые безрассудные поступки. Это не преувеличение – она могла коня на скаку остановить и в горящую избу войти, и то, чего удалось избежать в первый раз, случилось во второй. Жажда еще раз пережить все это была неодолима.

Светлана почувствовала облегчение только в самом начале признания, а потом она стала клясть себя за то, что ее так просто удалось разоблачить, вывести на чистую воду. Пойдет ли она с этим к операм? Скорее всего, нет, у нее было особое отношение к доносам, она не стала бы этого делать, но ведь факт, что теперь Светлана оставалась у нее на крючке, и она не сможет уже как-то ее саму подставить, хотя отомстить ну очень хотелось. Но она ведь столько дней скрывала это. Так тяжко с этим жила, как когда-то, когда от нее сбежал любимый, и потом грозился ее убить, типа не доставайся ты никому.. А потом ходила по улицам тайком озираясь по сторонам, тряслась от каждого взгляда и вздоха, и была уверенна, что ее поставят к стенке, договорившись все, кто был с ней и не был, вот как-то они пересекутся, сговорятся, и тогда, она одна против всех – глупые фантазии, конечно, но кто знает, почему она так себя чувствовала. И тогда как раз были уроки по Достоевскому в ее 10-х. И она чувствовала себя такой вот героиней Сонечкой или Настасьей Филипповной. И душа ее была именно такой, хотя от всего мира она упорно это скрывала.. Никто ее не догонял и не преследовал, то ли жених завалился, и влип во что-то более серьезное, то ли решил из-за нее в тюрьму не садиться, да и было у него таких девиц пруд пруди, он и забыл как ее звать, пока она накручивала себя со страшной силой. Но у страха глаза велики и она тогда поняла, что такое страх, переходящий в ужас, ничего более мерзкого и дикого она никогда больше не чувствовала.

Обошлось. Она притихла на какой – то срок, забыла всех своих любовников и правых и виноватых. Но ведь понятно, что долго так продолжаться не могло, и чем больше она воздерживалась от интима, тем большее ее раздирало изнутри. И тогда осторожно, тихо, она принялась за старое. Нет, если собака привыкла за возом бегать, то не отучить ее от этого, как говорила ее бабушка.

Тогда она объясняла старшеклассникам Достоевского, и, наверное, никто не понимал его так, как она – совпало, сошлось. Жизнь переполнена муками и страданиями и страшными тайнами, в которых никому не признаться. То, что дух его снова витал над всеми над ними – в этом ничего странного не было. Они все время возвращались к нему, как и он возвращался к ним. Может потому, что в Питере их– гениев было много, а тут только он один, и свободно, и вольно ему было обитать тут, на диком бреге Иртыша. Она достала тетради Милы, и снова стала перебирать тексты, там всегда находилось что-то для нее странно созвучное. Так же было и теперь. Как же все-таки она умела попасть в настроение, оставаться на невероятной высоте, но одновременно казаться такой родной и близкой по духу, да и вообще близкой.

 
№№№№№№№№
 
 
Кто там в метели? Достоевский
Проходит к Тарским и молчит.
И сумерки, и в странном блеске
Звучат какие– то стихи.
Городовой и пес скучают,
И вслед им смотрит черный кот,
Метель резвится и крепчает
У старых призрачных ворот.
 
 
Ночь надвигается кошмаром,
Какой-то вой, и шум, и гул,
И в городе с его угаром,
Метель, и он туда шагнул.
Растерянно стоял и плакал,
О том, что тут пережилось,
И вдруг очнулся, и по знаку,
Небес иль ада шел он прочь.
 
 
И главы нового романа,
Сгорали в суете миров,
И как —то больно, как-то странно
Звучали знаки новых слов.
Когда не воскресить героя,
И очень жалко убивать,
Стоит на набережной, спорит
С каким-то призраком опять.
 
 
И дама та в ажурной платье,
Навстречу к гению спешит.
А у него и сил не хватит
Сказать ей что-то от души.
И Омск– та серая громада,
Вдруг вспыхнул тысячей огней,
– Не надо, знаю я не надо,
Нам снова говорить о ней.
 
 
Сердит и грозен губернатор,
Его помощники молчат,
И вьюга дикая с азартом
Метет, не может замолчать
Там саксофон, и скрипка плачет,
И никого на том пути.
И арестант сомненья прячет
И так торопится уйти.
 

Мила в то время витала в облаках, общаясь с поэтами серебряного века. И что ей было не порхать, она счастливая и везучая, с ней ничего такого сроду не случалось. Все несчастия и неприятности обходили ее стороной. Говорят ведь, что одни рождаются с Долей, а другие с Недолей, и такой и будет жизнь, какая из богинь оказалась рядом в момент твоего рождения. Выбор всегда случаен, тут нет никакой закономерности, нет, и не может быть. Просто кому то все дается легко и просто, а кто-то должен прорываться, бороться, терпеть унижения и оскорбления.

Мила в те минуты, когда подруга страдала, сидела и писала очередное стихотворение. И даже не писала в привычном понимании, она записывала то, что слышала, то, что напевал ей какой-то приятный голос известного певца, которого не часто узришь на голубом экране. И конечно, это были строки о Достоевском, о любимом городе и о ее видении этого мира. Писалось легко просто потому, что она уже пережила и прочувствовала это, она любила и понимала. Вот Светка жалуется на невезение, а как-то она призналась, что никогда и никого не любила. А если это так, то не может ничего такого родиться, то все и останется холодным и отстраненным. Она слепит волка из глины, как в старом мифе о творении мира, но никогда не сможет оживить его. Чертям, сотворившим волка, пришлось обратиться к богу всего живого Велесу, ей к Миле, чтобы строки зазвучали и задышали. Только с текстами вышло немного иначе, чем с волком, они не могли принадлежать Светлане просто потому, что не она так видела мир, не она так чувствовала, и нельзя присвоить душу другого человека, даже у Мефистофеля это плохо получалось, а что говорить о смертном, не бывать этому, никогда не бывать. Но ведь и сама она в том поучаствовав и пыталась быть манипулятором, это надо было признать. А то прямо белая и пушистая какая-то вышла. Нет, больших скелетов у нее в шкафу не было, конечно, а вот всякие малые скелетики имелись точно. Но чтобы не одолевали всякие мысли, надо было к творчеству и обратиться.

Мила перечитала текст, и ей показалось, что довольно сносно все получилось. Но должно пройти время, чтобы она смогла его оценить, оставить в сборнике или отправить на кладбище мертворождённых текстов, только время все определит, а пока можно было прочитать его еще раз и посмотреть, что получилось, а что нет.

 
Прогулка  к Старой крепости с котом. Арестант
 
 
Тяжело шагая по камням,
Выходя на берег невзначай,
Он смотрел, как алая заря
Светит и  внезапно, и случайно.
Мертвый город что-то говорит,
И лепечет птица в вышине,
Ничего его не удивит.
Мир беспечен, отдает волне
 
 
Душу, в Питер он несется вдруг
Там Порфирий бродит средь пучин,
Это вечной  жизнь  новый круг
Их уводит, он совсем один.
Мертвая старуха средь теней
Просит, чтоб ее не убивал.
И несется в пропасть, и больней
Жить среди  нагроможденья скал.
 
 
Скоро Демон будет среди нас,
Здесь художник дивный тот рожден,
Арестант вдруг оборвет рассказ,
И растает в осени, как сон.
Тихий миг   иного торжества,
И печаль, которой не унять.
Осень рядом и она права,
Город ждет, не прочь его принять.
 
 
Будет там ему еще страшней,
Комната, как гроб, иная боль.
Но игрок все выше и сильней
Проклинает пропасть, и с собой
Он уносит прежние года,
Страхи, сплетни  и азарт немой.
Одиссей вернется навсегда
В крепость, и уводит за собой,
 
 
Осень над Сибирью, тихий свет,
Ничего как будто впереди.
Он вернется в эти шири? Нет,
Только Командоровы шаги
Различаю, ничего потом,
Кот со мной, пошли же, Бегемот,
Гонится за призрачным листом,
И по лужам  к пропасти идет.