Текст книги "Убийственная страсть. Литературный детектив"

Глава 14 Пролог романа

В то время, пока Фрида навещала могилу своего любимого парня, к смерти которого, как выяснили оперативники. Она все —таки была причастна, в то самое время Мила, как и обещала, начала писать свой роман о единственной, но самой пылкой любви.

Это повествование с самого начала жило в ее сознании, но пока Эльдар был жив, она не могла и подумать о том, она была зла и обиженна на него, потом, когда он ушел, ей хотелось, чтобы никто не узнал о том, что было.

Но когда она узнала о том, что тайное все равно стало явным. И скрывать собственно нечего, она опять же не смогла взяться за перо, тогда еще пишущую машинку, оставила это на потом.

Сколько книг было написано, но она откладывала эту, словно была уверена, что жить будет вечно. И только теперь, когда все так закрутилось и завертелось с другим человеком, никак с Эльдаром не связанным, только теперь она поняла, что должна написать о нем.

После эпопеи со Светкой и с ее походом в мир творчества, Мила уяснила для себя очень важную вещь – творческий человек, наделённый даром, рано или поздно к нему возвращается и воплощает те идеи, которые были прежде задуманы. Они будут жить в душе до тех пор, пока не воплотятся. И ты должен, словно птиц из клетки, выпустить их на волю. Если же ничего такого нет за душой, а есть только желание славы и денег, то там и идей никаких нет и быть не может.

Они были подругами, они оставались подругами вопреки всему, но вот эта творческая пропасть была между ними.

Мила боялась этого текста, витавшего в воздухе, и снова к ней возвращавшегося, как птица в полете. Иногда он казался черным вороном, иногда парящим орлом, а вот сейчас, к ней прилетел мудрый филин– птица чародеев, такой прекрасный и загадочный. Он взирал на нее, и требовал написать. Все это, сделать достоянием и для всех остальных тоже, и она готова была с ним считаться, и понимала, что он останется с ней, пока она не сделает свое дело.

Это у безумного Эдгара был черный ворон, который произносил:

– Никогда

Словно выносил ему приговор, но для нее времена ворона прошли, любимый призрак вернулся в этот мир, пусть и таким вот, и она останется с ним, она теперь точно останется с ним.

Позвонила Светка в разгар работы, и как в старые добрые времена она рассказала ей над чем начала работать.

А ведь говорили все и всегда, что не стоит рассказывать о том, что не написано, что только рождается. Но в этом смысле Мила была неисправима, она словно испытывала свою творческую судьбу. А может и на самом деле испытывала? Ну не творилось в покое, а вот если бы Светка снова захотела ей как-то помочь или помешать, тогда и работа пошла бы значительно быстрее, не потому ли прямо по телефону она и прочитала пролог к этому роману.

– Он точно останется в тексте, хотя может стать и эпилогом, я еще этого самого не знаю, – говорила Мила.

 
Останутся книги, когда нас не будет на свете,
Бессмертием нашим останутся книги и дети.
И где-то в сети пусть потомки потом обнаружат,
Тот том о тебе, и о том, как любим ты и нужен.
Мы стали давно для них мифом и сказкой, конечно,
И было иль не было, будут гадать безуспешно.
И вдруг эти строки, они проступают незримо,
И будет понятно, что был ты навеки любимым.
 
 
Что было в начале безумного бурного века,
Когда за свечами и жизнь незаметно померкла.
И двух стариков убаюкала лютая стужа.
Они вдруг поймут, что ты был мне все время так нужен.
И в городе нашем, и там, за чертой и пределом,
Мы снова расскажем, как странно душа холодела,
Когда без тебя я с котом в тишине оставалась,
Куда-то стремилась, чего-то так странно боялась.
 
 
Боялась тебя не найти, не обнять в суматохе,
А боги нам мстили, порою бывали жестоки,
И все-таки эта любовь нам в тумане являлась,
И все-таки Муза над нами порою смеялась.
И где-то в сети, они снова стихи обнаружат,
Там все о тебе и о том, как ты нежен и нужен.
Останутся строки, когда нас не будет на свете,
Бессмертием нашим останутся книги и дети.
 

На той стороне повисло странное молчание. Холодок пробежался по телу Милы, может быть, она зря про все это сказала, ведь не стоило сыпать соль на раны. Неужели ее считали очень тактичным человеком, не может быть. Но в тот момент она снова услышала голос Светланы:

– А я вот подумала и снова решила создавать для тебя иллюстрации. Даже ты не знала, что в детстве я окончила художественную школу, и хорошо рисовала всегда, а ведь мастерства не пропьешь. Но скоро сама посмотришь, я тут уже кое-что нарисовала, и это так увлекательно. Сама не пойму, почем я раньше и не думала о том, наверное, боялась провала, потому что это мое, настоящее. И тут страшно, если не понравится, осудят.

– Не может быть, – говорила Мила.

– Думаешь, у меня не получится? —спрашивала Светлана

– Конечно, получится, а я столько иллюстраторов перебрала, так хотела с кем-то поработать.

– Но ты еще не видела мои рисунки, – вдруг испугалась она сама своей дерзости.

– Думаю, что они мне понравятся, обязательно понравятся.

И в тот день обе они почувствовала, что грозовая туча отошла от них, что они снова могут жить как прежде, но теперь не просто дружить, а еще и работать вместе. И она права, у них все получится обязательно

Глава 15 Призрак Порфирия

Маршрутку ждать пришлось довольно долго, Фрида уже хотела вызвать такси, но потом решила, что лучше ехать с другими людьми, так спокойнее, оставаться одной в машине с непонятным парнем ей совсем не хотелось. Не хватит ли потрясений для одного дня. Она твердо знала, что на кладбище надо ехать с кем-то, но только не в этот раз. Любой другой человек мог узнать ее тайну, ее страшную тайну, и тогда ничего у нее не получится. Тогда крах будет полным, пока еще оставалась надежда на то, что как —то можно выпутаться из этой истории, слабая, но все-таки надежда.

Остановилась маршрутка все у того же парка. Она прекрасно знала дорогу, но постояла немного. словно раздумывая, куда ей идти, а потом пошла в другую сторону от дома ее сестры. Так самым странным образом она во второй раз оказалась в том самом парке, который страшно сказать, знала чуть ли не с детства, чуть меньше века. И вот ее снова выбросило сюда же.

Но почему все идет по кругу. Словно кто-то толкает ее в те самые места, связанные с волнительными воспоминаниями. Да и что кроме воспоминаний у нее осталось. Андрей – внук любимый и единственный в мире родной человек, всю эту кашу и заваривший, будь он неладен. Он был жив и пока на свободе, но почему она каркает, что подсказывает ей любящее сердце? И тут она заметила странного типа, который приближался к ней. Она была уверена, что это не человек. Кто-то прошел с ним рядом и даже не отреагировал – так и есть – пустое место. Он появляется только перед тем, перед кем сам желает, и он решил показаться Фриде.

Ей казалось, что она даже знала этого героя Достоевского, только имени вспомнить не могла. Да и что удивительного читала-то роман шесть десятков лет назад в первый и последний раз. А имена имели такую наглость вываливаться из памяти. Она в середине жизни перечитывала «Братьев Карамазовых», считая, что это главное творение гения, но не повествование о том, как студент убил старушку. Фрида усмехнулась, эта старушка была почти наполовину моложе, чем она. Ей было в романе 40 с небольшим, если память не изменяет.

– Порфирий Петрович, – услышала она голос рядом, словно кто-то подсказывал ей, кто это может быть.

Конечно. Порфирий, это странное имя, его трудно запомнить, но значит оно «солнечный». Но что он тут делает. Зачем он здесь? И почему они должны были столкнуться здесь в этот час?

– Значит вот как, а мы могли посадить невиновную, или именно этого знаменитая бабушка и добивалась? А ведь она была обманута и защищалась от твоего любовника. Он мог быть и насильником, если у кого-то не получалось расслабиться и получить удовольствие. Не все же вот так могут, как ты да императрица, не к ночи помянутая. Так что не надо его идеальным представлять только потому, что твой голубой внучок его грохнул, а к тебе он бежал с великим удовольствием. Когда тебя не было, и он не мог заниматься сексом, а это часто случалось, он был хуже зверя лютого, поверь мне на слово, или я покажу тебе, как и что там бывало.

Фрида все поняла, она почувствовала, что ее тайна и не тайна вовсе. Если первый встречный ей все выкладывает. Она испугалась, отдышалась, сердце колотилось, как угорелое, а потом все-таки успокоилась. Надо было взять себя в руки, это не человек, а только призрак, ничего страшного. Он не сможет причинить ей вреда, ему никто не поверит, и правильно сделает.

– Где же воспитанность, уважением к старшим, но ты призрак, ты не сможешь им ничего сказать, – вздохнула она, понимая, что этот тип все-таки слышал ее.

Порфирий молча усмехнулся, ему хотелось сначала выслушать все, что она скажет. И Фрида заговорила снова:

А сами они о том никогда не догадаются, я внушила им при помощи текстов, что он был нормальным, за тетками и девицами носился, там все гладко, ни сучка, ни задоринки. Думаешь, зря писала ночи напролет, как твой автор, ведь ему тоже тюрьмой грозили кредиторы, если он не напишет и не отдаст рукопись в срок. Вот и со мной так же, ну если не со мной, то, как ты правильно говоришь, с моим внучком, а это еще хуже, потому что лучше бы они посадили меня, а не его. Это было бы лучше, мне —то что уже терять, жизнь прожита. Да не будет этого. Не все наши желания исполняются, к сожалению

Она, наконец, замолчала, потому что все сказала и готова была услышать все, что он ответит.

– А мне и не нужно этого делать, у них все было, и они все записали, и твой монолог у могилы тоже. Ты не смотрела сериал «След», а я посмотрел с удовольствием. Если бы у нас была хоть половина того, что есть у них, у Раскольникова бы вообще не осталось никаких шансов. Даже зависть берет, как далеко они продвинулись, теперь следователи средней руки вполне могут делать то, что и гениям не всегда доступно было. У них есть доказательства там, где мы могли только догадываться, да и носились со своими догадками, как дурак со ступой. И допекали подозреваемых., пока они не сознаются во всем, как надо было ужом вертеться, чтобы это случилось, получилось.

Фрида не поверила ему, ведь это больная совесть над ней издевается просто. Они не так умны и продвинуты, чтобы переиграть ее настолько. И что бы он ни говорил, никакая техника им в том не поможет. Пусть даже о том не помышляют. Как они могли слышать, как записать, если их не было рядом.

Она опустила руку в карман куртки, и сразу же наткнулась на какую-то кнопку или пуговицу, которой там не было, которой там просто не могло быть, Она не в первый год носила эту куртку, была всегда очень аккуратна, ничего такого там не должно быть.

– А я о чем говорю, – усмехнулся призрак.

Она открыла рот, так и осталась стоять. Потому что никого уже не было рядом, со стороны могло показаться, что она говорит сама с собой. Хорошо, что сейчас появились разные телефоны, и со стороны это смотрится не так дико. Да и не было никого поблизости в старом парке. Тишина и покой, зато она имела теперь представление, как удалось раскрутить Раскольникова хитрому следователю. Все ей стало предельно ясно.

Глава 16 Сюжет для романа

Поздно вечером Егор позвонил Миле, он возвращался домой и пригласил ее в кафе. Она еще ничего не ведала о том, что происходит со следствием, но понимала, что есть какие новости, и не просто новости, а нечто, что, скорее всего, позволит, если уже не позволило, раскрыть это дело.

Она вышла на улицу, прошла остановку по все еще людной улице – откуда только народ берется в такой час, и поднялась на крыльцо Старого кафе. Оно действительно было старым, тут еще ее мама отмечала окончание института со своей группой, потому можно себе представить, как это было давно. Ее не было на свете, а кафе уже принимало своих именитых гостей. В те времена это могло себе позволить только чиновники, военные, да еще кто повыше. Для остальных возможно единственный вечер за всю жизнь там и проходил, отмечалось только особое торжество. Но как все изменилось с тех пор – до неузнаваемости.

– Хотел к тебе заехать, но как бы чего не подумали, сплетни потом начнутся, встречаться надо при народе, так мы советуем всем, кто чего-то опасается. Все-таки живые свидетели, можно избежать каких-то подозрительных ситуаций. Это всегда безопаснее и лучше.

Кажется, Егор просто хотел протянуть время, чтобы помучить ее немного, потомить, а потом все и выложить.

– Мне поздно уже чего-то бояться, но все равно, приятно выбраться из дома и где-то побывать, – прибавила она с улыбкой.

И тогда он, словно матерый журналист на интервью с писательницей спросил:

– Как бы ты закончила этот роман, если бы писала обо всем, что с нами случилось? Даю минуту на размышление, мне просто очень интересно узнать, каким будет твой вариант сюжета и финала детективной истории, все остальные побочные сюжеты можешь опустить.

Мила немного растерялась, ее старый знакомый умел удивить, когда ему этого хотелось, не пустить пыль в глаза, а именно удивить. Казалось, повернул направо, а поворот был налево, и он только усмехнулся, когда она это заметила.

– Я никогда не писала настоящих детективов, потому трудно так сразу сказать, что да как. Но вероятно, ввела бы Светкиного любовника, который застукал их вместе и в ярости убил в состоянии аффекта или он нанял кого-то совсем чужого, на кого не может пасть подозрение, а сам должен был совершить такое же преступление. Знаешь, что такое идеальное преступление – головная боль для всех сыщиков, когда не за что уцепиться совсем и нет никакого мотива, а убийство совершено, даже дурацкой теории Раскольникова про тварь дрожащую нет. Я читала Незнакомцев в поезде, помнишь, они договариваются совершить преступление друг за друга, и продумывают все детали, чтобы не попасться.

– -Вот чем ваши детективы отличаются от тех, которые происходят в реальности. На самом деле наша работа бывает серой и скучной. Сиди на кладбище под каким-нибудь памятником и слушай, что там рассказывает старушка своему молодому любовнику, который покоится на глубине трех метров, и теперь ему уже глубоко плевать на нее, хотя живой он был от нее в восторге. Но основной инстинкт умер, и он равнодушен к своей последней, теперь уже точно последней любовнице. И даже к тому, что случилось с ним, и почему он оказался в могиле значительно раньше, чем было написано в Книге Судеб.

Он рассказал обо всем, что произошло на самом деле. И как им удалось с этим делом все-таки справиться.

– Вот представляешь, как оно оказалось. Тот, кто якобы гонялся за девицами, проявлял чудеса изворотливости, и готов был переспать буквально с любой, а если не хочет так заставить, на самом деле был голубец. Не девицы ему нужны были, а бабушкин молодой любовник с огромным агрегатом, чтобы так сказать испытать все прелести такого соития. Когда и где он еще мог бы встретить такое? Но если книги пишутся, то это кому-нибудь нужно. Фрида была убедительна, могу свидетельствовать о том. Я и не подумал, что может быть по-другому, подозрения даже не возникло. Мы физика подозревали в извращениях, а внука ее нет, такая вот чертовщина. А он в могиле именно потому, что не собирался потакать вкусам ее внучка, а тому хотелось попробовать очень большой член, от которого его бабулька была в диком восторге.

– – Ты прав, такой версии у меня не было. Бедный Андрюшка, тяжело ему пришлось, ничего не скажешь. И так со всех сторон облом, а тут еще такое странное дело, и если даже ты отказываешься, посылаешь этого типа подальше, то получаешь нож в спину. Но это бумеранг, он насиловал девиц, и нашелся тот, кто отплатил ему тем же самым.

Мила помолчала немного, допивая свой кофе в раздумьях, а потом заговорила снова.

– Я работала когда-то в немецкой школе по распределению, помню хорошенького рыжего пацана в веснушках. И когда пошла собирать грибы, случайно увидела, как он терзал кота. Бедное животное спасти я не успела, но он даже не понял, что меня возмущает, ведь это не мой кот. Разговаривала с родителями, они тоже кажется, не поняли, что меня так расстраивает, ведь это же кот. Но с беззащитных животных только все и начинается, а потом…

Они помолчали немного. Играла тихая музыка, кто-то танцевал, жизнь продолжалась. И печальным было то, что невинные оставались в могиле, а Раскольниковы, вместе со своими старушками в Германии туманной, и ничего им не будет. Уж в нашей тюрьме он точно не окажется, а та тюрьма – курорт, нечего там бояться, сиди да радуйся, да о правах своих не забывай. Там и телефон, и интернет – все есть, можно со всем миром общаться. Ну как такое может быть в жизни?

– Пожалуй, я напишу такой детектив, – на прощание говорила она, – надо же для него хоть что-то сделать, у меня всегда было сочувствие к жертвам. Почему-то сроду о них никто не думает, все носятся с преступниками, как с писаными торбами.

– И подаришь рукопись Светке, это же ее бывший муж. Она имеет право стать на этот раз писательницей, при твоем участии, – Егор, как и Алекс на этот счет настроен был категорично, хотя она так и не узнала у него, почему именно.

– Ладно тебе, нашел, что вспомнить, сама опубликую под своим именем – «Убийственная эротика» – неплохо звучит?

– Посмотрим, что у тебя там получится, – усмехнулся он.

Егор проводил ее до дома, и отправился к себе. Хороший был день, и вечер хороший. Они сделали это. Они все-таки это сделали. Даже немного грустно стало оттого, что больше не надо ломать голову и возвращаться к этому делу. А интересно, каким он будет в романе Милы? Почему бы не взглянуть на себя со стороны? А то, что он там будет майор не сомневался.

Глава 17. Бабушка Фрида

Мы оставили Фриду в парке, в тот момент, когда к ней на свидание поспешил Порфирий, и она сразу поняла, что это не человек, что никто кроме нее самой его не видит. Не испугалась, но тревога, новая волна тревоги все-таки возникла в душе. Она не могла быть спокойна, и чем больше времени проходило, тем сильнее волновалась и успокоиться никак не могла, но неужели так будет всегда? Хотя сколько там ей осталось жить? И все-таки, хотелось бы хоть немного покоя.

Если он здесь, то ничего хорошего ждать не стоит. Он не отступит, и главное, она никак не сможет ему противостоять, тут не напишешь повесть, чтобы убедить его в обратном и сбить с верного следа. То, что работало до сих пор, теперь будет буксовать, не стоит и пробовать, время тратить и силы. Они ей еще точно пригодятся, если он не врет, и им все известно про Андрея, то его надо спасать, бросать все и спасать.

Эта идея о спасении так ей понравилась, что заставила забыть обо всем на свете и о своем посещении кладбища тоже. Хотя ведь недавно думала, что никогда не забудет, а прямо вылетело из сознания…

Призрак растаял, Фрида двинулась к выходу из парка, оставаться тут как – то больше не хотелось.. Она покрутила жучок у себя в кармане и выкинула его подальше, произнося какие-то ругательства, не переводимые на русский язык. Но потом все-таки переключилась на внучка своего, потому что бесполезно было винить оперов, которые делали свою работу, и, судя по всему, делали ее не так плохо, как ей бы того хотелось. Вот бывает такое, когда вопишь, просишь о помощи, никакого эффекта, а когда хочется, чтобы они схалтурили, что-то упустили, они все делают быстро и правильно, это называется закон подлости, и в ее долгой жизни он действовал слишком часто.

– Жаль, что я не убила его отца еще при рождении, боялась, что мне тоже все время будут приносить платок. Но Мастер ошибался, платок, это не самое страшное, что может быть в жизни матери, решившейся родить ребенка и вырастить его, как полагается по людскому закону. Страшнее, когда твой внук пытается изнасиловать, а потом убить твоего единственного и любимого парня. А мы ведь могли перебраться куда-нибудь в тихий уголок Германии или любой другой страны и жить там тихо и мирно. Я бы просто выдала его за своего внука или сына, поздно рожденного. Никто ничего бы не понял, да и не суют европейцы нос в чужие семейные дела, как это принято в России, а потому им вместе можно было жить и не тужить. Теперь о таких простых и приятных вещах остается только мечтать.

Фриде не хотелось идти к сестре, потому что придется что-то рассказать, да и сама она все равно все скоро узнает, шила в мешке не утаить. Скорее всего, и к ней придут, чтобы расспросить про внука. Идти не хотелось, но и не пришлось идти, как вскоре выяснилось. Следователи встретили ее около входа в парк, наверное, по телефону выследили или все время пасли, хотя на кладбище она их не видела.

– Что случилось между твоим внуком и любовником, он отстаивал твою честь, трудно такую старуху представить в объятьях юнца. Но Гоген Солнцев поможет тебе оправдаться. Все не так и страшно будет казаться, наше дебильное ТВ для кого-то может служить оправданием, оказывается. Вот кто бы мог подумать, – эта речь Виталия, злого опера, должна была привести ее в чувства, но не привела.

Фрида минуту только думала, говорить ли с ними теперь, или сообщить в посольство, подождать адвоката. Но она так измучилась, так устала, что звать и ждать еще кого-то, нет уж, увольте. Она должна была все сказать, раз она сама приехала в город, черт же ее принес, то деваться все равно некуда. Думала, что она самая умная, что всех сможет обвести вокруг пальца, не вышло. Они моложе и проворнее, они обошли ее по всем статьям, так и должно было случиться.

Все эти мысли пронеслись в голове, и она отстранилась вдруг от них, словно они к ней приставали, забавная довольно получилась сцена. Со стороны казалось, что парни хотели помочь старушке улицу перейти, а она отказывалась от их помощи.

– Он ничего о нас не знал, а вот об Андрэ узнал, ну и о члене его, и решил, что должен испробовать на себе. Не для всех большие члены —трагедия, для кого-то это желанная мечта. И если бы он не добился своего, то сокрушил весь мир, он такой. Но Андрей и представить себя не мог с другим мужиком, он любил женщин так, как мало кто любит. Собственно повествования были о нем, а не о внуке, мне легко их было написать. Он столько рассказывал и веселого, и грустного, и забавного. Мы вместе грустили и смеялись, вспоминая о его похождениях. Да вот еще и пригодились, чтобы попытаться оправдать его убийцу. Такая вот любовь бабушки к внуку, что я готова была оправдать преступника, прибегнув к помощи того, кого он отправил на тот свет, но все это было мне так хорошо известно. И согласитесь, что у меня все почти получилось. Она усмехнулась и отвернулась от парней, чтобы не показать всего, что она переживала в эти минуты. Узнав, что Артура нигде нет, они решили пока задержать Фриду, может быть это поможет с ним как-то справиться, и постараться все сделать, чтобы он не успел пересечь границу. Снова отправляться в Германию им совсем не хотелось, да и осложнит это дело страшно. Надо все сделать здесь. Без бабушки внучок, вероятно, растерян и беспомощен им надо этим воспользоваться.