Текст книги "…в этом мире несчастливы… книга первая"

История Вторая. Рина Грушева

Млечный Путь и Полная Луна в корзине —

Ужастик о Грушевой Рине!

1989 год.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Рина Грушева умерла 12 марта 1988 года в районной больнице небольшого дальневосточного городка от острого лейкоза в возрасте 18 лет. Патологоанатомическое исследование подтвердило диагноз, выставленный лечащими врачами. Летальная комиссия, возглавляемая приглашенным из краевого центра профессором, признала действия медиков по спасению Рины правильными.

Рину схоронили 16 марта на кладбище, расположившемся недавно на самой большой сопке, откуда в ясный день хорошо виден весь город.

Грушевы приехали на Дальний Восток год назад и в городе их почти не знали. И все же смерть Рины всколыхнула весь город. Поползли разные слухи – умерла от спида (Рину, якобы, видели с иностранными моряками). От несчастной любви, от наркотиков – отравилась, была влюблена в сына секретаря горкома, тот поиграл с ней, а женился на другой… К концу месяца в городе сложилась явно нездоровая атмосфера вокруг смерти Рины. Масло в огонь подлили местная печать и радио, одновременно выступившие по теме «Все ли у нас благополучно в здравоохранении?», где в качестве примера «явного неблагополучия» упоминалась смерть Рины Грушевой. Грушевы оказались в центре внимания. Только необыкновенное мужество и выдержка этих людей, молчаливо переживающих свое горе (схоронив Рину, мать и отец полностью уединились, взяв отпуск, все время проводили или на кладбище, или дома, избегая людей), сдерживали, готовые к выплеску людские эмоции. На стенах домов подростки писали имя Рины на английском языке. Пятнадцатилетние девчонки стали носить прическу а-ля Рина и красить волосы в ярко рыжий цвет как у нее. Смерть Рины будоражила людей до начала июня. Рина умерла внезапно, и также внезапно умерли слухи, связанные с ее смертью. Наступило жаркое лето, и о Рине забыли.

10 июля в знойный полдень к прокурору города пришел отец Рины, и положил на стол заявление с просьбой произвести судебно-медицинскую экспертизу, в связи со смертью его дочери, ибо, как написано в заявлении, «Рина умерла не от лейкоза, а была задушена». Оставив заявление, без дополнительных разъяснений, Грушев ушел, сказав только, что «в случае отказа обратится к прокурору Края, а, нужно будет, и Республики».

Прокурор принять решение самолично поостерегся: позвонил секретарю горкома. Через час у последнего в кабинете собралась экстренная комиссия в составе секретаря горкома, прокурора, заместителя председателя горисполкома, начальника милиции и главного врача центральной районной больницы. Единогласно было принято решение провести судебно-медицинское исследование, пригласив суд. мед. эксперта из Краевого бюро, а также профессора, возглавлявшего летальную комиссию. Эксгумацию постановили осуществить 12 июля. Грушеву позвонил сам секретарь, долго с ним разговаривал, а в конце сообщил, что «просьба его будет удовлетворена» и взял с него слово, что «в интересах следствия Грушевы будут молчать».

12 июля сопка была оцеплена отрядом милиции. Могилу разрыли, гроб вынули, и перевезли в морг, небольшое одноэтажное здание, на территории городской больницы. Вскрытие было назначено на 13 июля. Все это произвели оперативно и тихо.

Судмедэкспертиза трупа Рины Грушевой была осуществлена рано утром. Сразу же был составлен акт и заключение: «Смерть Рины Грушевой, 1970 года рождения, наступила в результате «острого лейкоза». Никаких признаков удушения обнаружено не было. В 10 часов гроб с телом Рины вновь закопали. Грущевых пригласили в прокуратуру и зачитали заключение судмедэксперта. Мать тихо плакала. Альберт Владимирович выслушал молча. На вопрос прокурора «Удовлетворен ли он результатом экспертизы?», сказал, что «да» и пообещал, что «больше следственные органы беспокоить не будет». На этом и разошлись.

20 июля, вечером, Мария Петровна понесла мусорное ведро на помойку. При выходе во двор, как она потом рассказывала, у нее закружилась голова (Кириной Марии Петровне 63 года, страдает гипертонической болезнью, живет одна, 6 лет, как похоронила мужа, дети живут в других городах). Во дворе было безлюдно. Подошла к мусорному баку, подняла крышку и… «О, господи, на груде мусора лежала… голая девушка… как большая кукла!.. Тело ее было сплошь в синих пятнах, а в руках у нее была зажата иконка…» Мария Петровна бросила ведро, закричала и рванулась прочь. Не помнит, как добежала до своей двери. На лестничной площадке ее остановил соседский парнишка, (Виктор, 16-ти лет, учащийся СПТУ). С трудом разобрав, что напугало бабку Марью, он выскочил во двор. В мусорном ящике, как он потом рассказывал, никакой «голой девчонки, да и куклы не было». Врач скорой помощи, вызванный соседями к Марии Петровне, кроме испуга никаких расстройств у нее не обнаружил, но на всякий случай велел два дня полежать в постели и попринимать успокаивающее.

Виктор на другой день рассказал парням, с которыми выпивал, что у его соседки «крыша поехала – голую девчонку в мусорном ящике видела».

Василий Петрович, водитель автобуса, принимавший участие в попойке, спросил: «И, что красивая была девчонка?» Виктор, машинально, ответил: «Как Рина Грушева!». И. сам удивился сравнению. Как-будто кто-то подсказал.

22 июля Виктор пришел с работы – он проходил практику на цементном заводе – уставший и разбитый. Целый день на солнцепеке, духота, цементная пыль, похмельное состояние изнурили его. Плюхнулся на кушетку, не раздеваясь, и тут же уснул. Сколько спал – не помнит. Проснулся от сильного хохота. С трудом открыл глаза. По комнате гулял сквозняк, ветер трепал тюль на окне. Преодолевая свинцовую тяжесть в теле приподнялся: в проеме балконной двери, за колыхающейся тюлью стояла стройная высокая девушка. Ее не расчесанные волосы были одного цвета с закатным солнцем, остановившимся как раз напротив форточки. Хохотала она.

– Ты Рина Грушева? – спросил Виктор.

– А ты алкоголик, сын алкоголика, – захохотала в ответ девушка, показывая на него пальцем с очень длинным и грязным ногтем.

– Ты Рина, я видел тебя на дискотеке, – повторил Витя и запнулся, – но ты…, ты ведь мертвая!

Хохот враз, прекратился.

– Мертвая…, мертвая…, – тихо повторила девушка, пятясь на балкон. – Мертвая я, – еще раз услышал Витя, прежде, чем она исчезла.

Последнее, что он увидел – маленькую иконку, зажатую в руке Рины… Об этом своем видении Витя никому не рассказал. Пить прекратил, стал задумчив. Изменились его отношения и к родителям: стал мягким, внимательным к ним, заботливым и даже нежным. С тех пор днем спать не ложится. Ночью спит при свете.

В этот же день, 22 июля после попойки с ребятами из СПТУ, от которых он услышал о голой девчонке в мусорном ящике, Василий Петрович как всегда вел свой автобус по маршруту «Аэропорт-Центр-Морской порт». Остановившись на «Стрелковой» и объявляя остановку, он вдруг неожиданно для себя сказал в микрофон: «Здесь живет Рина Грушева». Сказав это, испугался, оглянулся в салон – несколько пассажиров дремали на своих сиденьях – сморила жара. Автобус был почти пуст. «Чертовщина какая-то, – подумал Василий Петрович, – слава Богу, что никто не услышал… Ну, ладно, что в голову лезет всякая всячина… За язык кто дернул?» Василий Петрович тяжело вздохнул: «Пора в отпуск». Мысли перенесли его на озеро, где он увидел себя с удочкой в камышах и о своей «оплошности» тут же забыл навсегда.

Оля Шушина, 16-ти лет, ничем не отличалась от своих сверстниц. Она перешла в 10 класс и в каникулы подрабатывала на хлеб. комбинате помощницей мукомола. Вставала на работу в 7 часов, с трудом поднималась с постели – ложилась-то в час ночи. Как сомнамбула брела в ванную, и только когда начинала расчесывать волосы, просыпалась полностью. Вот так и сегодня, 23 июля. Расчесывая свои длинные, густые и жесткие черные волосы и зевая во весь рот, она вдруг опешила и так и осталась с открытым ртом: из зеркала на нее глядела красивая девушка с огненно рыжими волосами, в руках у которой была, точно же такая расческа, как у Оли. Оля стала протирать глаза. Девушка из зеркала скопировала ее действия. Оля не испугалась. Ее охватило сильное любопытство. Она стала пристально разглядывать девушку, предварительно оглянувшись – не стоит ли та за ее спиной? Странно! Зазеркальная девушка была ее, Олиным, отражением. Тот же халатик, застегнутый на одну лишь пуговку, те же самые стоптанные шлепанцы…, и за спиной все-то же самое, что за спиной у Оли. Но, девушка была гораздо выше и стройнее. Не только волосы, но и глаза другие. У Оли карие, у «отражения» синие. И нос, и губы – другие. Губы у «отражения» были неприятные. У Оли губы пухлые, алые. У «отражения» – тонкие, бледные. А уголки рта – словно со следами запекшейся крови. Оля высунула язык. «Отражение» сделало то же самое. Оля убрала язык, закрыла рот и улыбнулась. «Отражение» ее скопировало.

Сколько простояла так у зеркала, Оля не знает. Очнулась, услышав нервный стук в дверь ванной и голос мамы:

– Поторопись! Опоздаешь на работу!

– Прощай, подруга! – бросила Оля своему «отражению», увидела на его лице озабоченность, повернулась и вышла. Она никому не рассказала о своем «видении». «Кому, какое дело?» – решила она. Оля вдруг почувствовала себя счастливой, ибо у нее появилось нечто новое, значительное в жизни, мало ли что – необыкновенное и необъяснимое!

День у Оли прошел как обычно. К вечеру она была уже прежней Олей, уставшей и недовольной всем на свете. Подергалась на дискотеке, выкурила сигарету «для форса» и к часу вернулась домой. Легла спать несколько переутомленной. Утром, проснувшись, как всегда побрела в ванную комнату и нисколько не удивилась, увидев в зеркале не себя, а свое новое «отражение». Так, Оля и стала жить в двух лицах: одно знали все ее окружающие, другое – видела только она одна, да и то лишь утром, когда причесывалась. А чувство нового в себе Оля оберегала, как маленький хрупкий расточек, набиравший с каждым днем силу. Мама тоже заметила в ней некоторую перемену – походка стала более уверенной и женственной, жесты плавней, голос глубже и мягче.

– В женщину превращается подросток, – вздохнула она понимающе. – Время…

Однажды, возвращаясь домой с дискотеки по безлюдной улице, Оля услышала, что кто-то бежит за ней и кричит:

– Рина! Подожди, Рина!

Оля остановилась, оглянулась и увидела незнакомого мужчину. Тот тоже остановился как вкопанный, глядя на нее в упор. Затем, сняв и протря очки, сказал:

– Извинимте, ошибся!

Эта встреча вызвала у Оли беспокойство. Почему-то вспомнила о Рине Грушевой, недавно умершей, которой никогда не видела. Оле страшно захотелось увидеть, как выглядит Рина. «Кстати, – подумала Оля, – а где похоронена Рина, наверное, на сопке». И Оля решила сходить на кладбище.

На другой день, встав как обычно и пообщавшись молча со своим «отражением», Оля вместо того, чтобы идти на работу, пошла на сопку. День обещал быть жарким. Зной еще только поднимался с земли, еще стелился теплым густым туманом. Громко звенели цикады. От травяного запаха кружилась голова. На душе было легко и чисто.

Могилу Рины Оля нашла быстро – увидела издалека огромный портрет вместо памятника. Подошла и замерла – это было ее «отражение»! «Вот тебе и раз, – подумала Оля, – как же это так?» Фотокарточка была под стеклом. Лицо Рины на фотографии выглядело строгим и очень сосредоточенным. Платье скромное с большим накладным воротником и длинными рукавами. Косые лучи восходящего солнца упали на стекло, и в нем Оля увидела свое настоящее отражение. «Как мы не похожи!» – подумала она печально. Затем сорвала несколько ромашек, растущих рядом с могилой, и положила их к портрету Рины. Протерла ладошкой стекло. Обратила внимание на то, что могила свежевырытая – даже глина еще не высохла. «Странно, – подумала Оля, – ведь Рину похоронили весной». Но больше ни о чем ей не хотелось думать. Посидела на корточках у могилы минут 10—15, затем встала и медленно пошла домой, не оглядываясь.

– Ну что, будем жить вместе, Рина, – сказала она шепотом, закрывая калитку кладбищенской ограды…

Город, в котором умерла Рина Грушева, не имел достопримечательностей, хотя было ему несколько сот лет. Туристы посещали его редко. Летом они приплывали на большом теплоходе с верховья реки, раз в неделю. Прямо на причале, как правило, делились на группы: одна оставалась в городе (отдыхали в гостинице, бродили по городу, уходили в окрестные леса по грибы и ягоды, которых в эту пору здесь в изобилии; купались и загорали на местном пляже). Другая же группа пересаживалась на маленькие тихоходные катера «ОМы», уносящие на себе туристов различными протоками к Лесному озеру, где недавно была построена турбаза.

Владимир Николаевич Прокудин, бывший дальневосточник, ныне проживающий в Москве, всегда путешествовал один. Он выбрал, конечно же, Лесное озеро. Едва устроившись поудобнее на карме катерка, Владимир Николаевич увидел красивую девушку, сидевшую напротив, вытянув стройные ноги. Среди туристов, приехавших на теплоходе, Владимир Николаевич ее не видел. «Такую – нельзя не заметить и в столичной толпе, – подумал он. – Какие удивительные огненные волосы, какая артистическая небрежность в прическе… Точеный высокий лоб, тонкий, с трепещущими ноздрями греческий носик. Огромные синие глаза…» Он загляделся на девушку. Была жара, все 30, а одета она была в длинную зеленую юбку и такого же цвета блузку, без рукавов, но с прямым по самое горло воротником. На тонкой изящной шее было массивное ожерелье из красных индийских камней. «Уж не хозяйка ли медной горы эта красавица?» Заметив, что ее рассматривают, девушка подняла свои большие ресницы и посмотрела прямо в глаза Владимиру Николаевичу. Ему стало неловко за свое бесстыдство, он что-то попытался сказать, но она опередила его:

– Вместе, значит, к Лесному озеру?

Затем улыбнувшись лишь одними глазами, продолжила, не дожидаясь ответа:

– Там хорошо, там воздух чистый.

– Я, видите ли, – начал Владимир Николаевич, – из Москвы. Когда-то очень давно жил здесь. Скучаю по этим местам…

Они разговорились. Владимиру Николаевичу было с девушкой легко, непринужденно. Но, вместе с тем, мешало чувство какого-то дискомфорта. Только когда катер пришвартовался к причалу Лесного озера, Владимир Николаевич понял, что ему мешало в общении с Ксенией (так представилась девушка) – от нее веяло холодом. Но он тут же нашел сему подходящее объяснение: «Девушка умна и нрава строгого».

Высадившись на берег Лесного озера, они сразу же оторвались от группы. Владимир Николаевич повел Ксению на сопку с веселым названием «дунькин пуп». У подножья которой протекал довольно широкий и глубокий ручей, с темной прозрачной водой, вкусной и ароматной. Добравшись до ручья, Владимир Николаевич разулся и окунул в него ноги. Потом расстегнул рубашку и начал умываться, покряхтывая от удовольствия. Ксения сидела на огромном камне и болтала в воде голыми ногами. Не было сказано не единого слова. Кругом висела тишина. Вдруг Ксения встала и сказала с нескрываемым раздражением:

– Так мы идем на сопку?

Владимир Николаевич от такого оборота даже растерялся. Не застегивая рубашку, взял Ксению за руку, и они стали подниматься наверх. Ладошка у девушки была холодная, как вода в ручье. Поднимались медленно, раздвигая ветки густого кустарника. Не успели сделать и десяти шагов, как Ксения вскрикнула. Владимир Николаевич увидел, что ожерелье оборвалось и Ксения, едва успев подхватить рассыпающиеся камни, крепко прижимает их к шее. Владимир Николаевич протянул к ней руки, чтобы помочь удержать камни, но девушка резко повернулась и побежала вниз.

– Ксения, куда Вы?

Он не узнал своего голоса!

– Куда же Вы, подождите!

Но девушка уже успела скрыться в кустах. Там, где только что стояла Ксения, на ветке орешника, висел длинный кусок скомканного бинта, пропитанный кровью, давно засохшей… Постояв, в недоумении несколько минут, Владимир Николаевич стал медленно спускаться к ручью. Ксению он больше никогда в жизни не видел.

25 июля в городе начались беспорядки. К площади Ленина, где находились здания горкома и горисполкома начали стекаться толпы разъяренных людей, круша все на своем пути: били стекла в домах, витрины магазинов, опрокидывали киоски, обливали бензином и поджигали автомобили. Какой-то звериный рев стоял над городом, покрывающий своей силой грохот, скрежет, звон и взрывы, сопровождающие разрушение зданий, разного рода сооружений. То там, то здесь выстреливали в небо огромные языки черной копоти и красного пламени. Стало угарно. Тошнотворная вонь быстро расползалась по улицам и переулкам.

Все началось внезапно, среди полной тишины и порядка. Но в эти минуты… Те, что были на улице, были охвачены яростью. Те, кто в домах – паникой! Казалось, рассудок покинул всех. Люди давили и топтали друг друга… И все же не покидало ощущение, что этим массовым безумием правит чья-то холодная и жестокая рука.

Из ближайших войсковых подразделений, находящихся за пределами города поднялись вертолеты с десантниками. И этот «чумный бунт» был усмирен.

Пока наводился порядок на улицах и в умах, ремонтировались, строились и перестраивались, подсчитывали жертвы среди «мирного населения» и среди военных, о Рине Грушевой не было сказано ни единого слова. Только в конце августа, 27 или 29, когда город почти оправился, и потекли прежние напряженные будни, имя ее вновь возникло.

А произошло это вот как. Несколько ночей подряд жители окраины видели из окон своих домов яркое пламя костра на вершине сопки, на кладбище. Об этом, естественно, узнали в ГОВД, но наученные горьким опытом собственного бессилия перед «непонятными явлениями крайнего людского беспокойства» (из сводки ГОВД), решили действовать осторожно. В одну из ночей, капитан милиции, оперуполномоченный уголовного розыска Спирин П. А., вооруженный японской кинокамерой с инфракрасным подсветом, ползком, прячась за могильные плиты и кресты, притаился невдалеке от могилы Рины Грушевой. Да, костер пылал именно на ее могиле! Вокруг костра тихо, прямо на земле сидели 14 человек, медленно раскачиваясь с вытянутыми в сторону руками, ладошками вверх. Губы их шевелились, но слов слышно не было. «Молитву что ли творят?» – подумал оперуполномоченный и зачем-то покрутил свой огромный ус. Он не сразу заметил, что руки у «кружковцев» (как он успел их окрестить) были окровавлены (подтеки крови хорошо потом были видны при просмотре этой кладбищенской кинохроники, добытой капитаном милиции Спириным П. А.).

Оперуполномоченный сильно испугался, рука инстинктивно потянулась к кобуре пистолета, но тут он с досадой вспомнил, что оружия при нем не было. Мелькнула мысль: «Где-то должна быть жертва!» Рискнул и, оставив кинокамеру, подполз поближе к костру. Теперь он, лежа за соседней надгробной плитой, хорошо мог разглядеть лица «кружковцев». Несмотря на отблески пламени, они поражали своей мертвенной белизной. «Уж не покойнички ли повыползали из своих могил?» – подумал, испытывая жуть Спирин П. А., человек не слабого десятка! Он даже перекрестился (хотя в Бога не верил и был коммунистом). Он услышал (в следующий раз он прихватит собой и японский диктофон с усилителем, чтобы хорошо записать голоса «кружковцев»):

– Рина! Возьми нашу кровь. Встань, Рина. Настал срок. Пусть будет так!

Эти слова повторялись монотонно и хором, «кружковцы» при этом покачивались в такт словам.

Большинство «кружковцев» были подростки, 15—16 лет. Были среди них несколько юношей и девушка, лет 20-ти. Двоих Спирин П. А. узнал сразу – это Витьку Матвеева, учащегося СПТУ, знакомого ему еще по детской комнате милиции, сына вконец опустившегося алкоголика, и Олю Шушину, свою соседку. «А она как здесь оказалась?» – искреннее удивился капитан милиции. Он решил проследить все до конца, не вмешиваясь и не раскрывая себя. Спирину П. А. стало не по себе, когда, повернувшись лицом к портрету Рины (предварительно перестроившись в полукруг), «кружковцы» жалобно завыли: точь-в-точь как молодые волчата! Наконец они замолчали. Дружно разбившись на пары и повернувшись друг к другу, они одним движением вынули из карманов бинты и начали перевязывать друг другу окровавленные руки. Когда эта процедура была закончена, все одновременно стали медленно подниматься с земли. Затем, затушили костер, аккуратно засыпали его землей, выстроились цепочкой и нога в ногу, не спеша, пошли к выходу. Странное это было зрелище! Цепочка медленно двигающихся людей, с опущенными головами, словно едва волочившими свои ноги, под ясной луной, яркими звездами, между залитыми лунным светом крестами и надгробными глыбами

В горотделе милиции с привлечением следователей прокуратуры и КГБ, при просмотре заснятой Спириным П. А. кинопленки быстро идентифицировали 12 человек. Все они были местные: учащиеся школ, СПТУ, техникума, института, двое рабочих. Но еще двое – парня 22 лет и девушки 20 лет опознать не смогли. Не нашли их и по спецкартотекам. Решили, что их-то и нужно задержать для выяснения личности. Кстати, руки этих двоих были лишь слегка замараны кровью – они сделали себе лишь поверхностные надрезы кожи без вскрытия вен (у остальных 12 вены были вскрыты, видимо, бритвой).

В следующую ночь в засаде была опергруппа из пяти человек, возглавляемая капитаном Спириным П. А. На сей раз, никто на могиле Рины Грушевой не появился. Засада провалилась. Утром же, вернувшись в горотдел, поняли, что иногородцев из числа «кружковцев» след простыл.

4 сентября в горисполком обратилась группа граждан, и попросили зарегистрировать их как «дальневосточный комитет». Устав и Программу этого комитета представил его лидер – Борис Макагон, сообщив заодно и программный лозунг: «Дальний Восток для дальневосточников!» Борис Макагон, несмотря на то, что только начинал свой трудовой путь в качестве врача-нарколога города, был хорошо известен, как семьянин, общественник, принципиальный и отзывчивый человек. В частной беседе с работниками горисполкома, он, между прочим, сказал:

– Основная наша задача – перекрыть пути на Дальний Восток «ринам грушевым».

В этот же день, в горком комсомола явились кладбищенские «кружковцы», все 12 человек. Они заявили, что сформировали «альтернативный комитет» и назвали его «Фронт Рины Грушевой». Устав и Программу «Фронта» изложил их лидер – студент автодорожного института Владимир Волченко. Инструктор горкома, принимая ребят, обратил внимание, что, несмотря на жару, все они были одеты в рубашки и блузки с длинными рукавами.

В тот роковой день, когда начались беспорядки в городе, пенсионерка Екатерина Александровна Машкова случайно оказалась на площади Ленина, где и увидела «надвигающуюся как черная туча толпу». Она быстро сообразила, что к чему и юркнула в подъезд горкома, пробежала мимо оторопевших милиционеров, поднялась на последний шестой этаж и оттуда стала наблюдать за происходившими на площади событиями. Что там тогда произошло – теперь знают все. Но от Екатерины Александровны можно было услышать следующее. Она «своими глазами видела, как впереди толпы бежала Рина Грушева… Волосы ее были как пламя на голове, одета она была в ярко зеленое платье, наполовину распахнутое так, что грудь ее была обнажена полностью… А между грудей был виден отвратительный багровый рубец, поднимающийся прямо до подбородка… Рина махала рукой, увлекая за собой толпу, и кричала «неземным» голосом «Волю даю, люди! Берите!»…

Екатерина Александровна на этом свой рассказ не заканчивала, неожиданно переходила (если ее внимательно слушали) к другому печальному событию, происшедшему в городе так давно, что многие уже забыли. Она продолжала: «Вот лет двадцать назад в нашем городе тоже ужасные дела творились… Один злодей, чтобы отомстить за что-то Властям, принялся душить детей больших начальников… Сына секретаря горкома задушил (отец от горя повесился, а мать спилась…), дочку председателя горисполкома, Танюшку тогда же задушил чулком, племянницу начальника милиции полотенцем, внучку прокурора… Подкараулит, выследит и задушит… Не насиловал, не воровал (если душил прямо в их квартирах) … «Из-за мести», – так и сказал на суде… Так суд тогда был публичный, прямо на площади Ленина! Весь город, который злодей целый месяц держал в ужасе, пришел на суд. И все дружно поддержали решение суда – «Высшую меру»! Порядок тогда в городе был полнейший. Алкоголики и бродяги даже куда-то из города исчезли!

…Выступление профессора Шевелева Геннадия Ивановича на советско-американском симпозиуме психиатров, проходившем в Москве в феврале 1989 года привлекло всеобщее внимание. Он говорил о психических эпидемиях – явлениях массового безумия, хорошо известных с древних времен и в качестве примера привел случай, происшедший в дальневосточном городе, где умерла Рина Грушева. О необходимости вновь и вновь, общими усилиями психиатров и социальных психологов и эпидемиологов, подойти к изучению этих явлений, которые могут в скором времени стать бичом цивилизованного мира. В своем выступлении, он привел развернутую историческую справку, о наиболее значительных и известных, по разным источникам, психических эпидемиях, захватывающих города, страны, а то и континенты. (Из справки: Фивы – 10—9 века до н.э., древнегреческий Тиринф – в начале 2-го тысячелетия до н.э., библейские Содом и Гоморра, процессы ведьм в средние века, охватившие Англию и европейские страны, в 1771 году, в Москве «чумный бунт», «картофельный бунт» на Урале в 1841—1842 годах, шпиономания 1930 годов в СССР…). Геннадий Иванович подчеркнул, что причины психических эпидемий всегда объективны, но было бы ошибкой сводить их лишь к социально-экономическим условиям… Пора принять во внимание, что Космос может вести с нами необъявленные войны, вызывая, в частности, психические эпидемии… Он напомнил случай массового самоубийства в ноябре 1978 года в джунглях Гвианы, 900 человек, одурманенные проповедями преподобного Джима Джонсона, идеолога и создателя «культа смерти». Тогда, отцы и матери отравляли себя и своих детей, дети – своих любимых собачек и кошечек, братишек и сестренок; мучаясь в предсмертных судорогах, все дружно ложились на землю, беря друг друга за руку… Зигмунд Фрейд, известный австрийский психиатр, раскрыл в нашей душе бессознательное, и изучил способы воздействия на него – не только с лечебной целью. Он одним из первых, серьезно заговорил о психопатологии обыденной жизни. Психические эпидемии (пример которой описан подробно выше в дальневосточном городе) – это массовое состояние, когда «Я» каждого человека как бы подменяется другим – «призраком». Тогда любой, с кем это случилось, находясь в ясном сознании и здравом уме, тем не менее, может увидеть и услышать, даже физически ощутить то, что на самом деле не существует. Именно, таким образом и гулял призрак Рины Грушевой по городу. Вместо призрака Рины мог бы быть, например, вампир или инопланетянин… Второе «Я» в человеке может быть заменено «мертвецом», тогда наступает полный паралич воли и критического мышления и человек словно превращается в зверя, действующего лишь инстинктивно, и этим инстинктом чаще всего бывает, разрушительный инстинкт толпы. В человеке человек как бы умирает, его место занимает «зверь». Наконец, «Я» любого из нас может быть заменено «зомби». Человек превращается в сомнамбулу, в которую «вложили» путем внушения или ритуалов некую особую программу (как, например, в кладбищенских «кружковцев»). При психических эпидемиях работают все три механизма чужого «Я»: призрак, мертвец и зомби…

…В начале мая 1989 года в салоне лайнера «ИЛ-68», выполняющего рейс по маршруту «Владивосток-Москва» молодой и красивый собой стюард Жорж Буев обратил внимание на огненно рыжую девушку, безмятежно дремавшую в своем кресле. «Вот это герла! – воскликнул Жора, и от восхищения у него перехватило дух, – мадемуазель „Дальний Восток“ не как вояжирует на конкурс красоты!» Он вздохнул, подумал, что «такая птичка не по его губам» и произнес вслух, подавая ей напитки:

– Будь я Председателем жюри в Лас-Вегасе, я присудил бы Вам приз «мисс Вселенная»!

1988 год.