Текст книги "…в этом мире несчастливы… книга первая"

Так вот, в этот вечер, наблюдая, как вальсирует Таня Р., меня кавалеров одного за другим, такая красивая, такая живая, такая очаровательная, я заметил, что она как-то странно, как мне показалась, оживлена. Слишком румяно ее лицо. Впервые распущены роскошные волос, разбрасываются в танце волнами, закрывая ей лицо, грудь, одевая ее, почти до середины попки. Как-то неистово блестят синие глаза, даже жутко. Она вся, попадая в лучи света, превращалась в пучок разноцветных волн. О, думаю я сейчас, ей бы тогда станцевать ламбаду! Я уловил все же в ее взгляде постоянный поиск и сильную тревогу. Она явно кого-то ждала. Кого-то искала среди танцующей и фланирующей толпы. Таня Р. не пропустила ни одного танца. Ни с одним парнем она не станцевала дважды. Часы пробили 23. Люстры погасли, Учителя быстрым ручейком ретировались из зала. Наступил мой час. Состояние Тани Р., видимо, мне передалось. Оркестр неистово заиграл twist again. Я, сорвавшись со своего места, от стены, которую подпирал 3 часа (вечер начинался в 20 часов), в тройном прыжке – кувырке на прямых руках через голову – с поворотом вокруг оси тела после каждого прыжка, оказался в центре зала. Ребята разбегались в сторону, чтобы я их не зашиб ненароком, образуя сплошной круг вокруг меня. А я уже вытворял такие па, которые возможны лишь на батуте опытному акробату! В ушах моих гремело: twist again! Twist again!

Я никого не видел. Я никого и ничто не чувствовал. Я был в моторном экстазе! Вдруг до меня откуда-то издалека, из черной бездны звуков твиста стал доноситься… запах! Да, как точен Бунин – жаркий запах дикого лука. Уж как пахнет разогретый в июльских лучах солнца дикий лук в тайге – я хорошо знал. Нет для мужчины – могу биться об заклад – более чарующего, более волнующего, более сладостного запаха, чем дикий запах лука! Я на миг очнулся от своего экстаза и увидел, что танцую не один! Кто посмел? Да я… И чуть не свернул себе шею, сбившись с ритма. Со мной в паре танцевала Таня Р. Боюсь, что мне не хватит слов передать это видение. Одно дело в неистовом движении с каскадом невероятных поз мощное, гибкое, ловкое мужское тело. Совсем другое дело, когда это женское тело! Да еще океан волос! Да еще этот запах женщины, страсти! Но, танец продолжался. Нужно продолжать танцевать и уже вдвоем. И я понял, что я с самого начала танцевал не один. Таня выполнила все – и те же кувырки через голову на прямых руках с разворотом после каждого кувырка вокруг своей оси. И сразу вошла в мой ритм и держала его, пока я был занят собой. Оркестр играл twist again

Целый час, пока предупредительно не выключили свет. И еще в кромешной тьме, час. Толпа вокруг нас вопила, заглушая оркестр. Мы давно ничего не видели и не слышали. Мы давно были в ином мире, где властвует дикий запах лука сильного тела, женщины и мужчины.

Это Таня Р. первая остановилась. И сразу замолчал оркестр, и резко включили полный свет. И я остановился, впиваясь глазами в девушку. Я видел прекрасную свою Таню! Кто-то, как шакал из Маугли, угодливо шептал нам, Багире и Шерхану: «Вас теперь выгонят из комсомола и школы!» Я шутливо щелкнул его по носу, показывая этим, что мне теперь наплевать на все на свете… На все, что будет потом, после моей Тани! Да, может ли быть «потом»? Я стоял и зачаровано смотрел, как Таня, поправив платье, закручивает в тугой узел волосы на затылке. Ноздри мои жадно вдыхали ее запах. Увидел, что и она пристально смотрит на меня. Наши глаза встретились. Во взгляде двух пар глаз было что-то одно. Дерзкое, властное, магическое. Закончив с волосами, Таня сделала шаг ко мне и взяла меня за руки. Ее ладони были горячие. И я почувствовал, какой жар за тонкой тканью ее одежды! Я смотрел на нее, как мартышки смотрели (и почему я вдруг вспомнил Маугли?) в глаза удава, который шептал: «В пасть! В пасть!» Таня улыбалась и молчала. Вдруг резко притянула меня к себе и на долю секунды крепко ко мне прижалась, я услышал частые удары ее сердца. Только на долю секунды, потом резко оттолкнула меня от себя, не выпуская мои руки. Я понял: «Мы ведь не одни!» Я понял, что она мне без слов сказала. Потом отпустила мои руки, резко повернулась ко мне спиной и пошла, окружаемая подружками. Сердце мое екнуло: «Неужели, вот так, уйдет?» Руки мои невольно потянулись к ней, и я почувствовал все отчаяние – не удержать! Это страшное чувство не передать никакими словами. Я еще только один раз испытал его. Мы были с моей молодой женой Мариной в медовый месяц в Ницце, в конце сентября. Купальный сезон подошел к концу. И хотя море еще было теплое, но огромные волны не позволяли купаться. Мы загорали. Вдруг Марина встала и пошла к воде. Подошла к краешку только что освободившегося от очередной волны пляжа. Я понял, что она собралась купаться! Она не плохо плавает, но даже я остерегался входить в воду при таких огромных, накатывающихся одна на другую, волнах. Когда Марина сделала шаг в море, впереди ее встала на дыбы волна с девятиэтажный дом. На фоне этой волны она казалась такой маленькой и беспомощной. Она была ко мне спиной. Холод сковал мою грудь. Я неистово, изо всех сил закричал: «Беги назад!» Она меня за гулом волн не слышала. Я почувствовал, как ее теряю. Стоял, как вкопанный, не в силах пошевелить ногой… Марина, наплававшись, спокойно вернулась ко мне…

Я, отмахиваясь от назойливых и угоднических «дружеских» похвал, понуро побрел домой. Мы танцевали на втором этаже. Лестница была во тьме. Внизу тускло освещался лишь выход из школы. Во дворе школы также было темно. Галдели парни и девчата. Все они обсуждали неожиданное зрелище – танец Кирилла с Таней. «Выгонят из комсомола и школы или не выгонят?» «Танька молодец!..» «А что у них с Кириллом?». И т.д., и т. п. Я прорывался через толпу, ориентируясь на «башню» – голову Сережи А. Вдруг меня кто-то крепко схватил за локоть и потянул за собой. Только по запаху, понял, что это Таня. Мы, вырвавшись из толпы, быстро завернули за угол школы. Она, толкнув меня к стене и прижавшись ко мне, словно защищая меня от толпы, быстро – быстро зашептала мне на ухо: «Когда все разойдутся, вернемся в школу. Сторож не скоро спустится вниз, пока не проверит все классы!» Я молчал. Хотя в голове еще не совсем ясно было, зачем нам с Таней возвращаться в школу ночью? Я стоял истуканом. Она периодически оглядывалась во двор школы, следила, как тает толпа. Несколько раз прижималась своими жаркими и влажными губами к моему рту. Я почему-то стоял с крепко сжатыми зубами. Я еще не испытывал никаких сексуальных ощущений. Я ведь еще не любил Таню!

Но сильный запах ее тела, жар, исходящий волнами от него, близость с ней, ее сдержанные поцелуи, наконец, не мог не чувствовать, значит, не мог не реагировать. И я реагировал. Сильнейшим напряжением всех мышц. Даже подумал, что может быть это от танца? Может быть, переусердствовал? Не выходя из такого состояния, пошел за ней, шагами командора, назад, в школу. Он повела меня в наш класс, ловко прошмыгнув, и протащив меня мимо сторожа, который спускался, чтобы закрыть школу на весящий замок снаружи. Мы услышали, как лязгнул замок, и даже, как поворачивается в нем ключ. Такая оглушительная была тишина!

Когда мы тихо вошли в класс, я сказал: «Нам придется ночевать в школе. А как же завтра?» Наши уроки были в первую смену. Это хорошо. Можно было первыми «войти» в класс. Но как быть с одеждой? На вечерах мы одевались, во что хотели. Девочки делали роскошные прически. В школьные дни, хотя и не было формы, но одевались мы однотипно, строго. Волосы девочек должны были уложены в косы. Таня носила толстущую косу, которую иногда завязывала узлом на затылке. «Мы ночью уйдем! – сказала Таня. – Выпрыгнем из окна!» «Со второго этажа?» – недоверчиво спросил я. «Со второго. НЕ бойся, я тебя подстрахую!» И тут я сморозил: «А сейчас чем заниматься будем?» «Любить!» – спокойно сказала Таня. При этих словах червь сомнения зашевелился у меня в сердце. И я вспомнил, как она лихорадочно искала кого-то в зале, когда вальсировала. Понятно, что не меня. Я хотел это ей сказать, но что-то меня удержало. Все эти мысли и сомнения были в моей голове лишь мгновение. Дальше я задрожал, как осиновый лист на ветру, и сладостный холодок побежал у меня вдоль позвоночника. Дело в том, что Таня взяла мою руку и сунула ее к себе между ног. Я другой рукой начала расстегивать мне брюки… И в эти мгновения я уже знал, что давно и страстно люблю Таню Р. Хочу ее, и сейчас никакая сила не остановит меня, я ее возьму. Мы опять поняли одно и начали торопясь и обрывая пуговицы, раздевать друг друга. Было полнолуние. В классе было светло, как днем. И передо мной раскрывался образ неземной красоты с сильным запахом русского поля в полнотравье. В ушах зажужжали цикуты. Раздевая меня и помогая раздеть ее, Таня одним движением распустила свои волосы. Я нырнул в их копну. «Что за духи у тебя?» – спросил, глотая чудесный запах. «Мой пот! Ты ведь загонял меня в своих бешенных танцах. Я не могла тебе уступить, подвести свой пол! Я вся мокрая!» «Да, трусы, как будто обсикалась!» – выпалил я, не подумав. «Глупыш, это другое!»

Раздевшись догола мы долго, может быть, вечность, молча смотрели друг на друга, словно боясь прикоснуться друг к другу. Потом Таня зашептала мне на ухо: «Хватит! Больше не могу себя мучить!» Схватила меня за руку, и мы повалились на пол прямо перед черной доской, на которой писали формулы из слов и цифр. Что будут делать два сильных и ловких тела, которых тянет друг к другу вселенская сила страсти? Что делали мы, тогда, на полу, у классной доски? Все! Все возможное и невозможное. Здесь мне не хочется ничего описывать. Пусть фантазия твоя, внучка, творит образы, какие может. Заверяю: было больше! Было сладостней! Было отчаянней! Много я видел в жизни жаждущих меня прекрасных женских тел. В Тане всего было больше. Все, что я бы сейчас не написал, все оказалось бы не полным! Я не раз задавался вопросом, сталкиваясь с такими Танями. А нужно ли учиться физической любви? Разве не примитивна Кама Сутра? Разве не наивны советы в «Ветке персика»? Но есть и другой вопрос: «А что нужно, чтобы вспыхнула в двоих такая дикая физическая страсть?» Любовь? Но, была ли любовь между мной и Таней Р.? Я ее любил лишь несколько часов, почувствовав запах ее плоти и жар ее желания. Конечно же, я идеализировал ее. Конечно же, во мне начался процесс романтизации наших с ней отношений! Там, на полу в классе, задыхаясь в ее объятьях и теряя сознание от близости с ней, я еще не знал, что не меня она ласкает, ни мне отдает свою девственность, не меня она любит! Сейчас– то я знаю все! И мне страшно от этого опыта любви! После него я испытал весь ужас смерти!

Любовь женщины – самая загадочная вещь на свете. Повторю эту банальность. Бальзак так и не разгадал, как любят эти женщины! В жизни я не раз убеждался, что ничего не знаю и ничего понять не могу в любящей женской душе. Кто возьмет на себя смелость и отчаяние, объяснить поступок женщины, отдающей себя не любимому мужчине, зная, что этот мужчина ее первый и последний, в первый и последний раз? Что творилось в ее душе, и не покинула ли душа ее роскошное тело, в мгновение первого прикосновения к моему телу, с не сдерживаемым никакими табу, желаниями? На память приходят случаи из моей и не моей (я был лишь свидетелем) жизни, когда поступок женщины казался мне чудовищным кощунством. Когда слово «стерва» действительно имело один лишь смысл – «падаль»! Вот лишь некоторые воспоминания.

В студенческие годы, мы по выходным дням и праздникам, собирались на так называемые «конторы». Это, как правило, случайное общество из 10 не более человек, парней и девушек, не обязательно хорошо друг друга знавших. Алголь, маломальская закуска, путешествие в какую-нибудь пустую квартиру, и секс. Нет, не групповой. Каждый был лишь с каждой, но, по очереди, успевал со всеми. Делалось это тайком. Ибо, за конторщиками следило не МВД, а КГБ, как за морально разложившимися. Это пресекалось очень сурово. Если ловили первый раз, то можно было дней пять просидеть взаперти в одиночке, в какой-нибудь пустой квартире, куда тебя запирали КГБ-шники. Потом тебе вербовали в стукачи («тайные сотрудники КГБ», которые доносят на своих) или грозили исключить из комсомола и института. Правда, я не знаю ни одного случая, чтобы исключали. Наверное, вербовали. Меня никогда не ловили. Так вот, нам не хватало одной девчонки. Я зашел в общежитие и пригласил первую встречную. Она, не долго думая, согласилась. Наша «контора» ее не знала. Мы «конторили» двое суток в полуразвалившееся доме в пригороде Хабаровска. Каждый имел каждого («члена конторы») по несколько раз. Потом благополучно разбежались. Через несколько дней подходит ко мне парень, из другого института известный самбист и спрашивает: «Такая-то была с вам?» Я из солидарности, как спортсмен спортсмену говорю: «Была!» «Все ее трахали?» Тут что-то меня остановило, и я соврал: «Никому не дала. Убежала!» «Врешь! Она мне все рассказала!» Я промолчал. Парень заплакал и ушел. В этот же день, он жестоко избил свою невесту (они подали заявление в ЗАГС. Она была девственницей и отдаться хотела только в брачную ночь). Бил головой о стену, держа за волосы. Тяжелое повреждение мозга. Инвалидность на всю жизнь. А он получил 5 лет строго режима. Не знаю, как бы я чувствовал себя, если бы ему все рассказал! Хотя, это – хилое утешение!

Еще один случай. Ей 16 лет. Ему 17 лет. Они школьники, любят друг друга, неразлучны. Он ночует у ее родителей. Она – у него дома. Сохраняют девственность до свадьбы. Занимаются взаимной мастурбацией, петингом, и прочими «шалостями» (ее слова следователю). Жили они в домах, которые разделял городской парк. Однажды, после «шалостей», он проводил ее домой. Было темно. Почти дошел до своего дома, и вдруг повернул назад. В нескольких метра в глубине парка увидел, как она стоя, прижатая к старому дубу, отдается неизвестному мужчине. Он упал и умер. Я вскрывал его труп. Спортивный малый, никаких признаков никаких заболеваний. Умер от остановки сердца по причине эмоционального шока. На следствие выяснилось, что и она, придя домой, вдруг решила вернуться к «жениху». Побежала за ним сломя голову. Столкнулась с парнем, старше ее на десять лет, шофером, жившим в соседском доме и иногда подвозившим ее до школы. До этой роковой встречи, ни намека, ни полнамека на «ухаживание» со стороны парня не было. Она была для него «малявка». Он же ей тоже совсем не нравился – «старый и воняет бензином». При случайном, роковом столкновении, парень, шутя прижал ее к себе. И почувствовал, как «сучка вся затрепетала!» Не долго думая, он отвел ее вглубь парка и начал трахать. Она «охотно» ему помогала. У него не сразу получилось, ибо она была девственницей. Только с ее помощью он вошел в нее. Девушка пришла на похороны, но была изгнана друзьями ее жениха. Никаких особых переживаний по поводу его смерти у нее никто не видел.

Еще один случай. Ему 35 лет. Летчик, женат, двое детей. Ей 18 лет, студентка. Встречаются два года. Год, как начали жить половой жизнью. Решили пожениться. Он разводится с женой. Подали заявление в ЗАГС и пошли отметить в ресторан вдвоем. За соседним столиком сидела компания молодых (лет по 25) ребят и девушек. Ребята приглашали невесту танцевать. Одним она отказывала, другим – нет. Жених страшно ревновал. Предлагал уйти из ресторана, но невесте развлекаться нравилась. Компания за соседним столом стала собираться уходить. Один из парней подошел к невесте и спросил: «Ну, ты идешь?» Жених опешил. Растерянно смотрел на невесту. Она встала, улыбнулась, поцеловала его в щечку, сказав: «До завтра! Я тебя люблю!» и ушла с компанией. Парень не смог даже броситься вдогонку, оторопев. Два дня он ее разыскивал безуспешно. Потом она позвонила, и сказала: «Я перетрахалась со всеми! Ты женишься на мне?» Он совершил не удачную попытку самоубийства. Она скоро вышла замуж за «нового» жениха (не из компании).

Когда мне было около 40, со мной тоже произошло нечто подобное. В июльскую жару я ехал домой в переполненном автобусе. В часов 15. Неожиданно обратил внимание, что рядом, через проход, сидит весьма симпатичная девушка, лет 18—20. Я стал ее рассматривать, и наши глаза встретились. Она улыбнулась, я тоже. На следующей остановке она начала выходить. Я машинально пошел за ней. Когда поравнялись, она спросила: «Ты со мной?» «С тобой». Она взяла меня за руку и быстро пошла по знакомой дорожке. Вошли в жилой квартал. Я молчал. Прошли его насквозь. Впереди виднелось ржаное поле. Она побежала, не отпуская мою руку. Никого вокруг не было. На ходу сбросила кофточку. Лифчика не была. Полная упругая грудь почти не шевелилась при беге. Я заметил, как узка ее талия, плоский животик – она уже снимала юбку. Некоторое время бежала в трусиках, потом ловко сняла и их. Я стал чувствовать, как какая-то дикая сила наполняет мои ноги, руки. Дыхание стало форсированным, свободным. Толи от солнца, толи от бега, толи от желания, толи от всего вместе ее тело под плотным загаром порозовело. Смотреть, не желая ее тут же свалить в рожь на ее стройные сильные длинные ноги, чудесную попку было не возможно. По внутренним поверхностям бедер от у нее текли две прозрачных струйки …. «Раздевайся! – И тут же – сними только рубашку. Джинсы я сниму сама!». «Может, хватит бежать? Домов уже не видно!» «Еще немного! Еще чуть – чуть!» – пропела она. Через несколько шагов повалилась на спину, увлекая меня за собой…

…Когда я очнулся, то первое, что ей сказал: «Я судебно-медицинский эксперт. Поэтому знаю, что час назад ты была с мужчиной!» В моем голосе не было ни укора, ни неприязни. Ни еще, каких-либо эмоций. Просто констатация факта. Она это, видимо, поняла и ответила: «Была! Но тебе нечего бояться! Я замужем. Мы – молодожены, живем второй месяц. Только что от мужа приехала к маме». «А я причем!» «У тебя был такой взгляд, там, в автобусе, что я тебя захотела сильно, невмоготу! Такого со мной никогда не было. Если ты судебно-медицинский эксперт, то понял, что половой жизнь я живу не давно. Начала с мужем. Ты у меня второй мужчина!» Выяснив, что к чему, я потерял всякий интерес к юной особе. Молча оделся и, не обращая на ее призывы (она продолжала лежать во ржи голая), пошел на остановку. Она меня догонять не стала и на остановку не пришла. А я и не ждал.

…Мы с Таней были счастливы под школьной доской на 101%! Если есть рай, то мы его познали вполне. Познавали до пяти часов утра, когда стало светать. «Пора!» – сказала Таня. И видя, что я хочу вытереться рубашкой, ловко бросила меня на пол, толкнув рукой, второй раздвинула мои ноги, и начала плавными, движениями вылизывать меня от пупка и ниже. Я не сопротивлялся. Разве такому можно сопротивляться! Сколько это продолжалось – не знаю. Услышал: «Можешь спокойно одеваться!» Я не рассматривал, как она привела себя в порядок. Меня больше всего волновала кровь на полу. Ее девственная кровь! Словно прочитав мои мысли, она сказала: «Подумают, что кто-то расквасил нос!». Одевшись, и прижавшись крепко-крепко друг к другу, мы еще на мгновение замерли в поцелуе. Потом открыли окно и прыгнули со второго этажа вполне благополучно на землю. Да и что для нас, двух сильных и ловких «зверей», этот прыжок? Мы также легко могли бы запрыгнуть обратно! Спокойно и быстро перелезли через школьный чугунный забор. Дальше наши пути расходились. «Ты завтра, вернее, сегодня, придешь в школу?» – Неожиданно спросил я. Таня как-то пристально и странно посмотрела на меня и промолчала. Это потом, когда все случилось, я вспомнил, как она на меня посмотрела, и что на прощание ни поцеловала больше, не произнесла ни слова, не махнула в ответ рукой.

В этот день шел только на второй урок. Подходя к школе, увидел огромную толпу, сердце больно кольнуло: «Таня!» Что-то случилось с Таней! Толпа гудела. Были здесь и все школьники, учителя, и много незнакомых людей. Хорошо помню, что милиции не было. Подошел к двум крайним женщинам и спросил, что случилось? «Девочка с 9 класса покончила с собой. Говорят, от учителя забеременела, а он испугался и приказал ей молчать!» «Что за чушь! Как зовут девочку? Да, самая красивая в школе, говорят, была… Таня Р., кажется. Украинка». Ледяной холод, это точно, именно ледяной холод, заполнил меня от затылка до пяток. И паника. Позорная паника: «Меня арестуют! Обвинят в ее смерти. Это от меня она забеременела!» Кстати, как показало гистологическое исследование, Таня действительно забеременела от меня. Но, покончила она жизнь не из-за меня. По одной и той же причине она была со мной. И по этой же причине она покончила с собой. Таня Р, была влюблена безответной любовью два года в нашего преподавателя алгебры. С моей точки зрения, он ничего собой не представлял. Не высокий. Начавший седеть. Никогда, видимо, не занимался не то, что спортом, но и физкультурой. С заметным брюшком. Одевался не опрятно. Ботинки никогда не начищены. Костюм и рубашка мятые. Галстук сползал на бок. Женат. Двое детей, дети – ровесники Тани. Говорил монотонно, слегка гнусавым голосом. Но предмет знал свой блестяще. И так мог рассказывать об интегральном и дифференциальном исчислениях – теперь я понимаю – что девчонки, наверное, начинали мастурбировать. Может поэтому, парни его недолюбливали. А многие романтические особы были в него влюблены. Таня, выяснилось, дважды объяснялась ему в любви. Один раз пришла даже домой, когда он был один. Подкараулила. Конечно же, он ее урезонивал, как и подобает в данных случаях учителю. Его беда в том, что он не понял, что Таня Р., никак все другие. И не предал огласки ее преследование его. Если бы он это сделал, скорее всего, он стал бы Тане противен, и она осталась бы жить. Но, была бы тогда наша с ней ночь?! Было бы вообще у нее, проживи она сто лет, такая ночь, когда сознаешь, что отдаешься первый и последний раз в жизни, что сразу после любовных буйств агония смерти?

И умерла Таня, только ей свойственным образом. Взяла шприц с длинной иглой. Влила в него подсолнечное масло. Села перед зеркалом. Подняла левую грудь, и прямо в верхушку сердца вонзила иглу. Проколов сердца, попала в левый желудочек и вдавила в него масло. Умерла со спокойным, сосредоточенным лицом. Сидя на стуле. Шприц с остатками масла торчал под левой грудью. Удивительно, но меня никуда не забирали, и никто меня не расспрашивал. Учителю тоже ничего не было, даже выговора. Думаю, потому, что Таня Р. была третьей девушкой, покончившей собой из-за любви в нашем классе элитной 55 школы Хабаровска (в то время мальчики предпочитали травиться барбитуратами, которые свободно продавались в аптеках, вешаться, реже – стреляться, девочки, каждая девятая из десяти самоубийц, пили уксусную эссенцию; две девочки из нашего класса именно так покончили с собой. Вскоре уксусную эссенцию перестали продавать в магазинах. Заменив ее уксусом) … «И кто, когда бунтует кровь, В пору всесильных увлечений, Не ведал ваших искушений, Самоубийство и любовь?» Это Федор Иванович сказал о девочках и мальчиках моего поколения!

Этой же ночь я пробрался в Краевой морг. Через окна нашел зал, где на анатомическом столе увидел Таню Р. Вернее, распластованное ее тело без внутренностей, которые лежали рядом. И пустую черепную коробку без мозга. Ее чудные волосы были задраны вперед, и назад. Между ними и зияла черна дыра вскрытого анатомом черепа. Санитар был пьян. И оставил работу по приведению останков Тани Р., в порядок, на утро. Я сбегал за бутылкой водки. Показал ему ее, постучав в окно, и он меня впустил. Подвел к тому, что так совсем недавно было Танечкой, моей любимой Танечкой. Он показал мне след от иглы, объяснив, что Таня умерла без особых мучений и быстро.

Через двадцать лет спустя, я отравился солеными опятами и у меня были яркие зрительные, слуховые и тактильные галлюцинации. Ко мне приходила Таня Р. и мы почти целые сутки (пока в меня вливали детоксикационные смеси), занимались с ней любовью… Как герои романа Жоржи Амаду – донна Флор и ее покойный горячо любимый муж Гуляка, зарезанный в пьяной драке…

Резюме: мой дедушка поправился, и мы вместе с ним начали писать книгу о «шестидесятниках», которую назвали «Эротоманы».