Текст книги "Огни из Ада"

Братья сразу сообразили, что сейчас последует, и шарахнулись от стены в разные стороны. Макс же продолжал с интересом наблюдать за Огнивой, ничего не подозревая.

Тем временем тело Огни окуталось огнем. Она вся горела с головы до ног, и огонь усиливался, ярко освещая нишу изнутри. Когда Огнива превратилась в силуэт из белого пламени, она подняла руки вверх и медленно приблизила их к невидимой преграде. Огонь мощной струей ударил в препятствие и отразился от него, не нанеся вреда свертку.

В этот момент Леха оттолкнул Макса от отверстия с такой силой, что парень упал на спину. Падая, он увидел, как из дыры в стене ударила огненная струя. Раздался оглушающий свист, как от реактивного двигателя. Струя белого огня, расширяясь, врезалась в противоположную стену.

Макс жестом поблагодарил Леху за спасение. В подвале бывшей часовни становилось невыносимо жарко, вдобавок выгорал кислород. Пот ручьями стекал с лица Макса, он посмотрел на братьев, они тоже были все мокрые.

«Похоже, что этот огонь действует даже на них», – подумал Макс.

Переведя взгляд с близнецов на стену, в которую било реактивное пламя, Макс увидел, что красные кирпичи превращаются в белые. Дым быстро наполнял небольшое помещение, стена нагревалась, а из трещины в углу больше не текла вода, теперь оттуда бил пар, который, шипя, поднимался под потолок и тек поверху к единственному выходу из помещения. И вот уже белая струя пара, клубясь, начала подниматься из подвала бывшей часовни, а в самом подвале становилось невозможно находиться.

– Огнива! – наконец, крикнул Макс. – Хватит! Мы задыхаемся!

Ему показалось, что огненный поток из отверстия стал еще сильнее. Дышать было все труднее, не говоря уже о том, чтобы подняться на ноги. Веки Макса отяжелели, захотелось спать. Перед глазами все поплыло, звуки отдалялись. Опуская голову на землю, он из последних сил тихо произнес:

– Огни, я задыхаюсь.

Макс закрыл глаза. Проваливаясь в забытье, сквозь отдаляющиеся звуки он различил голос Огнивы, но слов разобрать не мог. Он почувствовал, как его подняли с пола и стали трясти, приводя в чувство. Это было неприятно, ну почему его не оставят в покое? Ему было так тепло и уютно, а теперь трясут, как тряпку…

Чуть приоткрыв один глаз, Макс увидел перед собой довольное лицо Сани. Пришлось открыть второй глаз. Молодой человек понял, что его ноги болтаются в воздухе, потом сообразил, что один из братьев держит его за грудки.

– Очухался, – сказал Саня. – Какой хлипенький. Хорошо, мы были рядом, а иначе жди беды.

– Что произошло? – еле выговорил Максим.

Саня поставил его на ноги, которые тут же подкосились, но он смог устоять.

– Ничего не произошло, просто ты плохо переносишь жару, – сказала Огнива, выходя из-за спины Сани. Она снова стала ростом с обычного человека. – Не выдержал высокой температуры и потерял сознание на несколько секунд.

Макс оглядел помещение. Стена, в которую било пламя, стала белой, от нее шел невыносимый жар. Максим повернулся к другой стене и взглянул на тайник. Отверстие сияло красным и переливалось. Кирпичи так накалились, что освещали внутренность ниши.

– Тебе удалось достать сверток? – спросил Макс Огниву, вытирая пот со лба.

– Не-а, – ответила она, сделав недовольную гримасу. – Похоже, что это беззубая ведьма Мария рядом положила заклинание, которое использовала раньше, когда меня изгоняла. Оно не дает мне даже прикоснуться к собственной силе.

– А почему мы с близнецами не могли взять ее? – поинтересовался Макс.

– Похоже, заклятье действует на все, что связано со мной и с моим миром. А вы одержимы очень влиятельным Демоном, то есть мной, поэтому тоже попадаете под действие заклятья.

– И что же теперь делать?

– Мне нужен не одержимый Демоном человек, но готовый ради меня на все без лишних вопросов. – Огнива подняла бровь и широко улыбнулась. – И я знаю такого человека.

Глава 26. Совещание у начальника полиции

СОС – именно так за глаза называли начальника отделения полиции Сосина Олега Семеновича. Но некоторые, более находчивые полицейские пошли еще дальше в сокращениях и называли его НАСОС – сокращенно от Начальник Сосин Олег Семенович.

В кабинете Олега Семеновича было тесно. В небольшой продолговатой комнатке помещалось совсем немного мебели. У стены, противоположной от входа, стояла шкаф-стенка, заполненная документами, сувенирами и книгами. Центральную нишу стенки занимал старый ламповый телевизор, накрытый белой салфеткой, на которой стояла блестящая фигурка Хотэя. Никто в отделении не мог вспомнить, чтобы этот телевизор хоть раз включали. Складывалось впечатление, что он находился в кабинете руководителя для заполнения пространства и использовался исключительно как подставка для Хотэя.

Столы в кабинете были составлены буквой «Т». Во главе, спиной к мебельной стенке, восседал на своем месте Сосин. При этом казалось, что статуэтка Хотэя, стоящая на телевизоре, балансирует на лысине начальника, над чем регулярно подшучивали сотрудники отделения. По левую руку от начальничьего стола находились два больших двустворчатых окна, прикрытых темно-желтыми шторами с геометрическим рисунком. Подоконники были широкие, на них стояли комнатные цветы в горшках. Из-за того, что кабинет был узкий, человек, проходящий вдоль окон, всегда задевал со одной стороны шторы, а с другой – спинки стульев, стоящие возле столов. Справа от стола начальника располагались сейф и трехдверный шифоньер.

Утро пятого мая для напарников-полицейских Алексея Баранова и Петра Синякова началось с выговора от руководства. Начальник расхаживал по своему тесному кабинету, жестикулируя и то и дело срываясь на крик. Он распекал подчиненных по поводу вчерашней неудавшейся погони за дебоширами, устроившими погром в торговом центре. От накала эмоций у Олега Семеновича раскраснелась немаленькая лысина, а лицо пошло пятнами. Когда он кричал, его длинные усы забавно подпрыгивали на лице.

Проходя в узком пространстве между окном и столом, за которым сидел капитан Баранов, Сосин задевал его своим пузом, заставляя двигаться вперед. Нужно сказать, что пузо у Сосина было пивное, круглое, выпиравшее из относительно некрупного тела, и Сосин им постоянно, сам того не замечая, всех задевал. Даже за пределами своего кабинета, если Насос останавливался с кем-то поговорить, он обязательно упирался в собеседника животом и спокойно продолжал диалог.

Сейчас же Сосин не мог сидеть на месте и постоянно бродил вдоль окон, толкая пузом капитана Баранова, что сильно смешило Синякова, сидевшего напротив. В свою очередь, смех Синякова еще больше бесил начальника отделения, заставляя его переходить на крик и угрозы увольнения.

Все это время руки Баранова висели вдоль тела, ими он старался ни к чему не прикасаться. Но проходя в очередной раз мимо капитана, полковник Сосин так толкнул его животом, что тому пришлось схватиться за ножку стола, чтобы усидеть. Алексей Баранов даже звука не успел издать, как ножка осталась у него в руке, а четыре болтика тихо упали на пол. Алексей решил не заострять на этом внимание начальника и медленно подставил ножку на место. Она осталась стоять ничем не закрепленная, готовая упасть от любого движения. Это маленькое приключение не ускользнуло от внимания старшего лейтенанта Синякова, который уже еле сдерживался от того, чтобы не засмеяться в голос.

Сосин закончил свою оглушительную речь и попросил двух полицейских покинуть его кабинет. Баранов встал и по привычке хотел задвинуть за собой стул, но тут у офисного стула отошла сварка на стыках основания и ножек, при этом открутилось несколько болтов. Стул моментально развалился, а в руке у Баранова осталась спинка. Капитан Сосин был настолько зол, что не обратил внимание на конфуз со стулом, только строго посмотрел на Баранова. Тот извинился, положил спинку на стол и побыстрее вышел из кабинета.

После получасовой экзекуции в кабинете начальника Баранов и Синяков вышли с легким звоном в ушах. Отпуская подчиненных, начальник велел подготовить подробный отчет о случившемся накануне, опуская подробности о переговорах со странным женским голосом и о чудным образом рассыпавшихся машинах. Также им было сказано, что до окончания внутреннего расследования проштрафившимся сотрудникам никто не даст машин, и теперь они будут патрулировать улицы пешком. А еще – что они должны быть благодарны ему, полковнику Сосину, за то, что он не отправил их на психиатрическую экспертизу и на проверку наличия у них в крови запрещенных веществ.

Глава 27. Арест странной тройки

Сегодня маршрут патрулирования у напарников Баранова и Синякова проходил по живописным аллеям Лианозовского лесопарка. Они вышли из отделения полиции после утреннего развода и отправились неторопливо в сторону парка. Дорога от участка до прудов занимала минут двадцать спокойным шагом. Навстречу им попадались немногочисленные прохожие, кто-то гулял с собакой, а кто-то занимался пробежкой. И конечно же, как обычно бывает по утрам в парках и скверах, встречались молодые мамы с яркими колясками, гуляющие спокойным шагом или сидящие на скамейках, пока их чада мирно спят.

Наконец, оставшись вдвоем в утреннем парке, полицейские могли спокойно поговорить о событиях последних суток, не боясь быть услышанными. Редким прохожим до них не было никакого дела.

– Фух! Наконец-то тишина, теперь можно спокойно все обдумать, – первым заговорил Баранов. – Такая шумиха из-за вчерашнего дня, что даже не было времени все обсудить.

– Это точно, – подтвердил напарник Синяков. – У меня до сих пор стоит звон в ушах от криков Насоса. Это какой-то ужас просто, так орать нельзя. – Синяков на секунду задумался и продолжил: – Я не так давно смотрел передачу по телеку про тасманского дьявола. Это какое-то странное животное – маленькое, шерстяное, с красными ушами, а уж орет, как потерпевший. Я тогда подумал, что, наверное, невозможно выносить его крик, когда слышишь его вживую. Этот безумный ор запомнился мне надолго, – Синяков поднял указательный палец, акцентируя внимание на своих словах. – Но сегодняшний крик Сосина не идет ни в какое сравнение с криком тасманского дьявола. Можно было позвонить в организацию по защите животных и дать им послушать! – Петр Синяков засмеялся. – Они бы сразу приехали защищать «бедного кабана», в глотку которого, судя по звукам, засовывают морского ежа.

Алексей Баранов в ответ на удачное сравнение хмыкнул и сказал:

– Это точно. Поорать он горазд. Ему бы в оперетте выступать, а он сидит в душном кабинете, портит слух и нервную систему людям. А пузо – это вообще отдельная тема. Я думал, он меня прибьет им.

– Да-да, я видел, – поддержал Петр со смешком. – Я уже не мог сдерживаться, чтобы не заржать во весь голос.

– Конечно, тебе смешно, не тебя же постоянно пузом толкали и заставляли наклоняться на стол, – ответил капитан Баранов. – Знаешь, как это неприятно? – задал он риторический вопрос своему напарнику. – Когда в спину упирается такой кричащий пузырь и пытается пролезть между тобой и стеной. Словами не передать!

– Ну тебе, конечно, не позавидуешь. То все в руках разрушается, то начальник прикасается к спине пузом. Ладно, ладно, шучу же, – Петр понял, что задел коллегу за живое. – Просто пошутил. А если серьезно, что ты думаешь делать с руками-то? Так же жить невозможно.

– Да не знаю я, – задумчиво ответил Баранов. – Может, в церковь сходить после службы? Или к экстрасенсам, может, они чем помогут?

– Я бы сразу, не откладывая, пошел в церковь и объяснил батюшке, что произошло. Возможно, там знают, что делать. Интересно еще, кто эта женщина, которая разговаривала с тобой по рации. Это точно ее рук дело, чертовщина какая-то…

– Черт с ней, с этой женщиной. Главное – остановить разрушения от моих рук. Я так долго не выдержу. Ведь все, к чему я прикасаюсь, сразу разваливается. Буквально все. Хотел написать объяснительную, взял шариковую ручку, и что? Из нее сразу же выпал шарик, ну этот, знаешь, которым ручка пишет, на самом кончике стержня. И целый стержень чернил вытек на бумагу и на стол. Хотел взять фуражку, в руке оказался только козырек, а фуражка так и осталась лежать на стуле. Хорошо, что была запасная, попросил ребят надеть мне ее. В кабинете у Сосина сломал стол и стул, надеюсь, полковник не понял, что это был я. Единственное спасение, но только на время, это бинты. Обмотал обе ладони бинтами – и минут пять можно делать все что угодно. Но через пять минут… – Баранов тяжело вздохнул, – они желтеют, как от старости, начинают рваться и расползаться на ниточки.

– Подожди, подожди, – остановил его напарник. – А как же ты дома находился? Что жене сказал?

– Дома не сразу все получилось наладить и объяснить. Было несколько повреждений. Я по привычке нажал кнопку вызова лифта, она, зараза, вылетела из стены и упала на пол, а в стене осталась торчать пружина. Ну и, конечно, дверной звонок тоже сломался, когда я позвонил в дверь. Жене рассказал, как все было, но она не поверила и захотела на чем-нибудь испытать. Не знаю, что ею двигало, но она предложила дотронуться до ногтя на большом пальце ее левой руки.

– И что?

– Ну что? Теперь она со мной не разговаривает. Обозвала меня сволочью и обиделась на века. Хотя я ее предупреждал. Короче, ее ноготь стал стареть на глазах: появилась желтизна, и он становился все толще. Через несколько секунд это был уже треснувший ноготь дряхлой старушки. Такого поворота событий она не ожидала и теперь не знает, сможет ли быть со мной рядом. Вот так. Сегодня пойдет в маникюрный салон, посмотрим, что там смогут сделать. Представляешь, на молодой руке на пальце старый желтый ноготь. Странное и неприятное зрелище.

Петр Синяков сосредоточенно выслушал товарища и сочувственно произнес:

– Да-а-а, не повезло жене, не представляю, каково ей сейчас. А как же ты остальное время провел дома? По идее-то и кровать должна была развалиться, и кран с раковиной, и холодильник. Да вообще все, без чего человек сегодня не может существовать.

– Тут нужно отдать должное моей жене, Лере. Хоть она со мной и не разговаривает, но, видимо, чтобы я больше ничего не сломал, она предложила обмотать руки. Так как только от прикосновения внутренней части ладони все ломается, она предложила сжать кулаки и замотала их бинтом, а поверх скотчем, чтобы я уже точно их не разжимал. Хочу сказать, что это сработало. Я смог нормально провести ночь дома. Непривычно и неудобно держать руки в кулаках столько времени, зато без разрушений.

– Лера у тебя молодец, умная девочка, – похвалил Синяков.

Напарники неторопливо шагали по тропинке через лес и за разговором не заметили, как подошли к Среднему Лианозовскому пруду с западной стороны. Место это располагало к душевному умиротворению. Безмятежная водная гладь с отражающимися утренними облаками, теплое солнце – все это успокаивало нервы. Напарники блаженно улыбались. Они остановились на асфальтовой дорожке, которая окружала пруд, и, вдыхая весенний воздух полной грудью, любовались природой. Пара человек проехали мимо на велосипедах, по противоположному берегу прошла пожилая чета, держась за руки. К краю пруда, недалеко от полицейских, подплыло семейство уток.

Вдруг внимание старшего лейтенанта Синякова привлек странный молодой человек на противоположной стороне водоема. С такого расстояния тяжело было его разглядеть. Но было видно, что парень стоит возле свежей земляной насыпи и разговаривает сам с собой – рядом никого нет. Полицейский не мог видеть, что за бугром земли выкопана глубокая яма, в которой находятся собеседники молодого человека. Он что-то говорил, размахивал руками, улыбался и снова говорил.

– Товарищ капитан, – с усмешкой сказал Синяков, указывая пальцем на противоположный берег пруда, – смотри, на той стороне странный тип стоит. Похоже, наш случай – наркоман, не иначе. Смотри, как увлеченно сам с собой разговаривает. Я не удивлюсь, если он начнет с собою спорить.

Алексей Баранов прищурился.

– Да, странный гражданин, – подтвердил он. – Давай-ка присядем на лавочку, понаблюдаем, что он будет делать дальше.

Полицейские сели на одну из лавочек, коих вдоль пруда было много. Напарники расположились поудобнее, как в кинотеатре, и стали ожидать дальнейших действий от подозрительного объекта.

Объект продолжал разговаривать с невидимым собеседником, в какой-то момент он махнул рукой, и из земли повалил белый дым.

– Что он там делает? – спросил капитан Баранов – Что-то поджег?

Синяков в ответ только махнул головой, пристально вглядываясь в противоположный берег.

А странный молодой человек, как только дым рассеялся, спрыгнул куда-то вниз за земляную кучу и пропал из зоны видимости правоохранителей.

– Пойдем-ка проверим его, – приказал Баранов, и полицейские двинулись к подозрительному типу.

Обойдя пруд против часовой стрелки, напарники с озадаченным видом приближались к свежей насыпи. Теперь они могли отчетливо видеть яму, в которую прыгнул парень. Когда оставалось идти метров пятьдесят, из ямы снова повалил густой дым, но более интенсивно, чем в прошлый раз, – прямо как из печной трубы. Кроме дыма оттуда вырывались странные звуки, похожие на гудение самолетного двигателя. Полицейские остановились и даже немного присели, ожидая, что будет дальше.

Прохожие в парке тоже насторожились и удивленно смотрели на дым. Алексей Баранов стал махать им руками, чтобы они уходили подальше от места происшествия, а старший лейтенант Синяков доложил по рации, что в парке возле Среднего пруда что-то жгут и, возможно, потребуется помощь.

Пригнувшись, полицейские подбежали к дымящей яме и заглянули внутрь, но ничего увидеть не удалось – внутри был очень густой дым. Какое-то время напарники молча наблюдали за ямой в надежде что-то разглядеть или услышать. Судя по звукам, внутри кто-то был, и, скорее всего, не один человек, а несколько. Они мало говорили, двигались, были слышны их тяжелые шаги.

Вдруг полицейские увидели массивный темный объект с размытыми контурами, вылетающий из ямы. Благодаря неплохой реакции и инстинкту самосохранения напарники успели отпрыгнуть. Вылетевшим и приземлившимся рядом с ямой предметом оказался брат-близнец Леха. Следом за ним с невозмутимым видом выпрыгнул Саня. Братья выглядели так, будто только что вышли от портного, а не вылезли из дымящейся земляной ямы.

– Здравствуйте, господа! – склоняя голову и поправляя галстук, поприветствовал Саня полицейских. – Чем могу быть полезен?

Удивленные напарники переглянулись и молча кивнули в знак приветствия.

Первым из ступора вышел капитан Баранов и на правах старшего офицера обратился к Сане:

– Ваши документы, товарищи. Кто такие? Что тут делаете?

– А представляться, значит, уже не нужно? – спросил с легкой насмешкой Леха.

Петр Синяков выхватил из кобуры и направил на него пистолет.

– Кто такие, спрашиваю? – прикрикнул Баранов.

– Тихо, тихо, начальник, – Леха поднял руки вверх, показывая, что безоружен. – Мы просто гуляли и никого не трогали.

– Ага, гуляли они, – недоверчиво хмыкнул Синяков. – В таких костюмах на природе не гуляют и уж тем более не жгут костры в ямах.

– Откуда столько негатива, братан? – развел руками Саня.

– Я тебе не братан, а товарищ старший лейтенант. Ну-ка быстро документы показывайте, или я за себя не ручаюсь.

Братья переглянулись, пожали плечами и синхронно полезли в правый внутренний карман пиджаков за документами. Эти движения заставили Синякова напрячься и снять пистолет с предохранителя.

Саня первым достал из кармана листок формата А4, аккуратно сложенный вчетверо, и протянул его Петру Синякову. Полицейский развернул листок и прочитал вслух:

– Старшему лейтенанту полиции Синякову Петру Алексеевичу. Хм… – Синяков с удивлением посмотрел на напарника и продолжил: – Справка. Данным документом подтверждаю, что предъявитель сей справки является Саней, братом-близнецом Лехи. Фамилии и отчества не имеют. Подпись директора: Люцифер. Подпись бухгалтера: Огнива. Дата выдачи: начало времен.

Синяков посмотрел на Саню и спросил:

– И что это за хрень?

– Там же написано, – спокойно ответил Саня. – Брат-близнец и все такое. Заверено Люцифером.

– Да каким еще Люцифером?! – крикнул старший лейтенант. – Давай нормальный документ! Паспорт есть у тебя и у братика твоего?

– Нет, только эта справка.

– Давай-ка посмотрим, что за справка у твоего брата, – старлей грубо выхватил листок из руки Лехи, развернул, прочитал (теперь уже про себя) и, обернувшись к капитану, произнес: – Да они издеваются. Тут то же самое написано, только это не Саня, а Леха – брат-близнец Сани. Какой-то бред творится.

– Так! – вмешался капитан Баранов. – Берем их. Странные типы в костюмах и без документов жгли костер в общественном месте.

Алексей Баранов потянулся к кобуре, но вовремя вспомнил, что лучше ничего не трогать.

– Кто с вами еще был? – спросил он близнецов.

– Честное слово, только Макс и Огнива, – ответил Леха.

– Ага, значит, еще двое должно быть. Ну что ж, позовем их. Эй там, внизу! – крикнул Баранов в задымленную яму. – Говорит капитан полиции Баранов, прошу всех выходить. Ваши друзья сдали вас, – он со злорадством посмотрел на Леху.

Из недр ямы сквозь уже редеющий дым выпрыгнул Макс. Прыжок оказался такой же эффектный, как и у братьев: взлетев на метр выше необходимого, он мягко приземлился на краю ямы. Полицейским показалось, что его зрачки сверкнули красным светом. Максим не обратил внимания на полицейских, обернулся, посмотрел вниз и зловеще улыбнулся. Взгляд Макса был устремлен к сожженному входу в подземелье. Сквозь дым он отчетливо видел, как место сломанного люка заполняют корни деревьев, переплетаясь, словно змеи, и закрывая вход. Макс удовлетворенно кивнул и посмотрел на полицейских.

Алексей Баранов взглянул на появившегося молодого человека, отодвинул его рукой от ямы и подтолкнул к близнецам.

– Один есть. Бери его тоже на мушку, – приказал он Синякову. – А я попробую выкурить еще и бабу.

Только капитан отвернулся от Макса и стал глазами сквозь рассеивающийся дым искать движение, позади него раздался знакомый голос:

– Кого ты бабой назвал? Ты, солдафон.

Баранов покачнулся и чуть не свалился в яму. Он медленно повернул голову в сторону странной троицы и удивленным голосом спросил:

– Это кто сейчас сказал?

– Вот он, – ответил Петр Синяков, пистолетом указывая на Макса. Затем пригляделся и добавил: – А это, похоже, наш вчерашний кадр, за которым мы погоню устроили.

Макс широко улыбнулся и проворковал бархатным женским голосом:

– Как приятно, когда тебя узнают прямо на улице, особенно служители закона, аж огонь по спине пробежал.

Капитан Баранов быстро подошел вплотную к Максу и, глядя ему в глаза, спросил:

– Да кто ты такой?

– Я Огнива, – радостно ответил молодой человек. – а это Макс, – он опустил глаза, показывая на себя.

– Получается, что ты и Макс, и Огнива? – недоверчиво уточнил Баранов.

– Ну да. Сейчас мы одно целое.

– И тогда в яме больше никого нет?

– Не-а, – все еще улыбаясь, ответил Макс.

В рации на груди у Синякова зашипело, и мужской голос произнес:

– Семенов! Ну, что там у вас?

Старлей Синяков быстро схватил рацию и ответил:

– У нас трое задержанных. За одним из них мы вчера и гнались. А двое других очень похожи на тех, кто разгромил магазин и избил директора. Ребята, давайте «карету» к Среднему пруду.

– Ждите, через пять минут будем, – ответила рация и отключилась.

Баранов продолжал буравить глазами Макса.

– Ты понимаешь, что ты парень, а голос у тебя женский? – спросил он. – Это же ненормально, нужно обязательно к врачу с такими отклонениями.

– А-а-а, – протянул Макс голосом Огнивы, – так тебе мой голос не нравится. А что именно не нравится: тембр или то, что он женский и звонкий?

– То, что он женский.

– А что ты скажешь, если у меня будет такой голос? – спросил Макс, теперь уже голосом жены Баранова. – Ты же слышишь голос Леры каждый день и тебе все нравится. Ее ты же к врачу не отправляешь из-за женского голоса.

У Баранова вытянулось лицо, он посмотрел на напарника, потом снова на Макса и не нашел, что ответить. А Макс тем временем продолжал говорить, только теперь голосом самого Баранова:

– А как тебе твой собственный голос? Как тебе его тембр или интонация? Мне кажется, что он немного хрипловат, но это из-за курения.

– Так ты пародист! – додумался Синяков. – Товарищ капитан, это артист, они всегда всех парадируют. Ничего, сейчас приедет «карета», мы с ними в отделении поболтаем на нашем языке и нашими голосами. А то ишь ты, дурит тут народ.

Рация на груди Синякова снова издала шипение, и оттуда уже знакомый женский голос произнес:

– Да что ты, Петр Синяков, понимаешь в творческих личностях. Правильно я говорю, солдафон?

Лицо Алексея Баранова покрылось красными пятнами от злости. Он прекрасно помнил, как вчера этот же голос издевался над ним и чем все это закончилось.

– Значит, вчера это был ты? – спросил он у Макса, но сразу же исправился: – Была?

Макс стоял молча. Ответила Баранову рация:

– Ну я, и что дальше?

– Ну-ка быстро сделай обратно, как было, чтобы я ничего не ломал больше.

– О чем это ты, не понимаю, – усмехнулась рация.

– А вот о чем, – быстро ответил Баранов и положил обе руки на плечи Максу.

Все присутствующие застыли в ожидании. Ничего не происходило. Леха даже кашлянул, чтобы как-то нарушить неловкую тишину. Баранов с недоверием снял руки с плеч Макса и положил их на плечи Сани, который стоял рядом. Тоже никакого эффекта. При этом поведение полицейского выглядело очень странно. Капитан решил, что у него все прошло, он шагнул к напарнику и положил руки на плечи ему. У старшего лейтенанта сразу же от погон отскочили звездочки, следом за ними слетели сами погоны и упали на землю, а после этого от кителя одновременно отвалились четыре пуговицы и начала появляться бахрома на краях рукавов.

– Не везет тебе, солдафон, а? – засмеялся голос в рации.

Синяков ударил Баранова по рукам, скидывая их со своих плеч.

– Я же тебе говорил, не трогай ничего! Блин, новый китель. Я его только месяц назад получил. А теперь он выглядит, как будто ему уже лет десять.

– Так ведь на них-то это не сработало, у них-то ничего не произошло, я и подумал, что выздоровел, и хотел убедиться на тебе.

– На себе бы и убеждался, – огрызнулся Синяков.

Макс улыбнулся и снова голосом Огнивы произнес:

– Вижу, есть некоторые разногласия в коллективе из-за особенностей одного из присутствующих.

Странная троица рассмеялась.

– Ничего, вон подмога. Сейчас в отделении разберемся, кому тут не повезло, – Баранов кивнул в сторону полицейской машины, ехавшей к ним вдоль пруда с включенными сиренами.