Текст книги "Огни из Ада"

Глава 33. Роковая находка полиции

– Ребята, привет, что я пропустила? – спросила Огнива, появившаяся внезапно перед троицей, спешащей через лес к прудам.

Она снова изменила свой наряд. Сейчас на ней была ярко-красная шляпа с большими полями. Темно-зеленый длинный плащ, белая строгая сорочка и красные, в тон шляпе, кожаные перчатки. На ногах – черные туфли на высоком каблуке.

– Огнива, привет, – обрадовался Макс. – Они спалили отделение полиции, – он кивнул на близнецов.

– Ябеда, – прищурившись, буркнул Леха.

Огнива громко рассмеялась.

– Максик, да не переживай ты так! Ну спалили они это отделение, бывает, – она пожала плечами. – Это особенности нашей работы. Можно сказать, побочный эффект. Все было сделано аккуратно, в отделении никого не было, никто не пострадал, а здание, в конце концов, новое отстроят. Нам незачем оставлять следы своего присутствия в этом мире. Конечно, всех мы не можем и не хотим уничтожить, но некоторые вещи должны пострадать ради нашего блага. Это очищающий огонь. Теперь никто не станет искать близнецов и тебя, Макс, все будут сосредоточены на геройски погибшем начальнике отделения, который якобы до последнего сражался с огнем, но проиграл.

– То, что меня не будут искать, это положительный момент, но все равно, жечь все подряд и избивать полицейских – граничит с беспределом, – проворчал Макс.

– Ты про дежурного Ершова, что ли? – Огнива выдохнула струю дыма. – Ему вообще повезло. Небольшой фингал под глазом за то, чтобы освободиться от ненавистной службы и стать успешным бизнесменом. Думаю, это мелочь. Да он сам был бы рад получить второй фингал, если бы ему сказали, что его жизнь после этого кардинально изменится. Так что, Макс, успокойся и доверься мне, я знаю, что делаю, тем более у тебя нет выбора, – Огнива улыбнулась такой невинной улыбкой, что Макс сразу все забыл. Теперь Огнива обратилась ко всем: – Ребята, нам нужно ускориться. Эти двое неугомонных полицейских топчутся около свертка с моей силой. И уже подъезжает Фархад с этим недалеким Буховым.

Близнецы махнули головами в унисон и ускорили шаг, а за ними еле поспевал Максим. Они энергично шагали вдоль пруда по асфальтированной дороге, не обращая внимания на отдыхающих на лавочках и гуляющих людей. На одной из скамеек сидела неприметная милого вида старушка с кучерявыми седыми волосами. Старая дама занималась вязанием и поглядывала по сторонам. Увидев трех мужчин, старушка прекратила вязать и стала наблюдать за ними. Трое прошли мимо с сосредоточенными лицами, не взглянув на пожилую женщину. Та проводила их взглядом, затем покачала головой и вернулась к вязанию.

Через несколько минут компания стояла у края ямы. Было отчетливо видно, как по всему подземному помещению шарит луч фонаря.

Огнива спустилась в яму и подошла к краю люка. Макс почти привык к ее выходкам и не особо пугался, когда она начинала злиться. Сейчас был как раз такой случай: из глаз огонь, на лице эта странная злобная улыбка.

Максим тоже спрыгнул в яму и, подойдя к Огниве, присел на корточки. Из подвала раздавались уже знакомые Максу голоса полицейских.

– Смотри, Леха, – сказал первый голос, который принадлежал старлею, – в стене какое-то углубление, нет нескольких кирпичей. И похоже, что тут что-то жгли, все кирпичи вокруг закопченные.

Макс поднял голову и посмотрел на Огниву. Улыбка исчезла с ее лица, а выражение стало более устрашающим. Казалось, еще немного, и она спрыгнет вниз, чтобы порвать полицейских голыми руками.

– Эти идиоты нашли тайник, – прошипела Огнива. – Теперь они не выйдут отсюда живыми, и это в лучшем случае.

Тем временем двое в погребе продолжали переговариваться:

– Петя, ты посвети внутрь, может, там что-то есть интересное.

Секундная пауза, легкий шорох. Голос второго полицейского:

– Да! Тут какой-то сверток лежит. Попробую его достать.

Снова шорох, кряхтение и крик:

– Это золото! Чтоб мне ослепнуть на этом самом месте, это красное золото!

– Петя, Петр, мой дорогой старший лейтенант! – тут же радостно подхватил второй голос. – Сколько его там, сколько?

– Много, нашим внукам даже хватит!

Тело Огнивы вспыхнуло, глаз уже не было видно, глубоко дыша, она скомандовала почти шепотом:

– Ну-ка отойди!

Огнива резко отодвинула рукой Макса и полностью завладела его телом, как уже бывало раньше, только теперь сквозь оболочку Макса горела аура Огнивы.

Огни спрыгнула вниз, мягко приземлившись на корточки, и смотрела исподлобья на двух полицейских, увлеченных изучением сверкающей драгоценной находки. Они даже не сразу поняли, что в помещении появился кто-то еще. Но капитана Баранова привлекло дополнительное сияние позади. Он повернулся и увидел… Максима Соловьева. Только это был уже не тот худенький безобидный паренек, которого они с сержантом арестовали. Этот тип был настроен крайне враждебно, тяжело дышал, глаза его сверкали красным, а тело светилось.

Максим, душу которого тоже перетянуло вниз, еще не видел такого преображения своей оболочки…

– Ты какого черта тут делаешь? – борясь с накатившим мистическим страхом, громко спросил Макса Баранов. – Кто тебя выпустил из камеры?

Синяков тоже взглянул на Максима и нахмурился, пряча одной рукой золото за спину, а другой доставая табельный пистолет.

– Положите золото! – прошипел Макс злобным голосом Огнивы.

– Ты что, не слышал меня, щенок? – снова спросил Баранов. – Я говорю, что тебе тут надо?

Тело Макса ярко вспыхнуло. Языки пламени, лаская его опасным жаром, тянулись кверху. В подвале стало светло.

– Золото! – снова прошипел Макс.

– Эй, придурок, ты хоть понимаешь, что горишь? – с опаской окликнул его Синяков.

Глаза Макса полыхнули. Эти маленькие языки пламени брали начало где-то в глубине черных глазниц и поднимались вверх к бровям. Полицейские стояли, пораженные зрелищем. В своих мыслях они были солидарны – что бы ни произошло, ни при каких обстоятельствах не отдавать находку.

Макс не сводил взгляда с напарников.

– Последний раз повторяю, – произнес он еще более грозно, – отдайте мне золото, и, возможно, я вас помилую. – После небольшой паузы он добавил: – Ну или хотя бы ваша смерть будет не очень мучительной.

Огнива в облике Макса протянула руку и сделала шаг навстречу полицейским. Синяков снял с предохранителя пистолет и крикнул:

– Еще движение, и я стреляю! Леха, смотри за ним в оба! Если что, хватай сверток, пусть никому не достанется!

Макс повернул голову в сторону капитана Баранова, улыбнулся и сказал:

– А-а-а, солдафон! Как тебе мое проклятие? Не надоело все разрушать? Теперь ты должен дословно понимать выражение «наложил на себя руки», дотронешься до себя – считай, что совершил суицид. Отдайте мне золото, и я избавлю тебя от проклятья, пока ты себя или кого-нибудь из близких тебе людей не погубил.

– Капитан, – еле слышно прошептал Синяков Баранову, – я же говорил, что эта странная троица как-то замешана в твоем несчастье.

Максим сделал еще один шаг. Старлей Синяков переступил с ноги на ногу, заняв удобную стойку для стрельбы, и закричал:

– Стоять! Я тебя предупреждал!

В ответ на этот крик взметнулось пламя, охватившее тело Макса, – словно в костер плеснули бензина. Теперь оно растекалось по потолку в разных направлениях. Полицейские почувствовали нехватку кислорода. Синяков решил, что больше ждать нельзя, и стал стрелять.

Оглушающий грохот отражался от стен погреба. Синяков, превозмогая боль в ушах, продолжал палить в молодого человека, охваченного огнем. Напарники наблюдали, как пули долетают до тела Макса, а дальше просто испаряются, оставляя после себя клочки белого дыма, исчезающие через пару мгновений. Когда обойма закончилась, полицейские уставились на Максима в надежде хотя бы на одно удачное попадание. Но увы, ни одна пуля не достигла цели.

– Я так поняла, что мы не договорились, – спокойно заявил Максим голосом Огнивы. – Ну что ж, это ваш выбор.

Она улыбнулась, опустила голову, посмотрела исподлобья на сотрудников полиции и подняла левую руку до уровня глаз. Вслед за рукой с пола поднялись и замерли в воздухе миллиарды песчинок. Все помещение подвала окрасилось в желтые и коричневые цвета, воздух заполнился мелкой крошкой. Теперь полицейские не могли видеть Макса, только смутно различали переливы света. Напарники стали размахивать руками, отгоняя назойливые песчинки, но это не помогало – на месте отброшенных повисали другие. Дышать становилось все труднее, песок так и норовил забиться в рот, в ноздри и в глаза. Старлей Синяков бросил пистолет и прижал полу кителя к лицу, а капитан Баранов прильнул лицом к спине Синякова, стараясь ни до чего не дотрагиваться руками. И все равно песок попадал в легкие. Полицейские закашлялись и с проклятьями стали отхаркивать его вперемешку со слюной. Но при каждом новом вдохе они вдыхали еще больше песчинок.

– Я уничтожу золото, если ты не уберешь песок, – отплевываясь, прохрипел из последних сил капитан Баранов и потянулся к свертку, который все еще держал его напарник за спиной.

Внезапно за спинами у Синякова и Баранова появился все еще полыхающий Макс. Вокруг него шел звонкий дождь из мелких стекляшек. Каждая песчинка под воздействием высокой температуры превращалась в крохотную стеклянную каплю и со звоном падала на землю. Прозрачные капли стекла быстро наполняли пространство вокруг Макса, казалось, он идет по полу, усеянному мелким жемчугом. Молодой человек широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, и произнес:

– Хотела бы я на это посмотреть. Давай, возьми его в руки.

Капитан Баранов с закрытыми глазами стал шарить в воздухе в том месте, где, по его мнению, находился сверток. Нечаянно он дотронулся до руки напарника. Тот вскрикнул от неожиданной боли и выпустил сверток, который с металлическим звоном упал на землю. В приоткрытый рот Синякова мощным потоком устремился песок, забиваясь в горло и перекрывая доступ кислорода. Задыхаясь и вытаращив полные ужаса глаза, старлей упал на землю. В его глазные яблоки врезались песчинки, но он уже не мог опустить веки. Тело полицейского содрогалось в конвульсиях.

Баранов, зажмурившись и практически не дыша, упал на колени. Пытаясь нащупать сверток с золотом, он шарил руками по полу, разгребая кучу мелких капелек стекла.

– Ну, ну же, – Огнива, по-прежнему управляя телом Макса, села на корточки. Она с интересом наблюдала за стараниями капитана и подначивала его: – Давай левее, еще левее. А теперь еще немного вперед. Вот! Бери его!

Капитан почувствовал, как наткнулся на что-то странное. Это было похоже на холодный мяч, размером чуть больше баскетбольного, намертво примерзший к полу. Стараясь схватить его, Баранов растопырил пальцы, но рука соскальзывала. Он попробовал двумя руками – тщетно. Его невозможно было поднять даже на миллиметр. Тогда он решил порвать оболочку «мяча» и схватить содержимое. Но чем больше он старался, тем больший получал отпор, руку уже отбрасывало назад.

– Вот так, солдафон. Баранья твоя голова, – произнес Макс и злобно улыбнулся. – Если бы все было так просто, я бы сама давно забрала это золото. На нем заклятье, и все, кто попал под мое влияние, не могут к нему прикоснуться.

Огнива в теле Макса подошла вплотную к задыхающемуся капитану так, что песок больше не попадал ему в лицо, только сверху сыпались стеклянные капельки. Баранов откашливался, выплевывая сгустки кровавой слюны вперемешку с песком. Чуть приоткрыв глаза, он посмотрел на напарника, который все еще боролся со смертью.

– Пожалуйста, отпусти нас, – взмолился он. – Мы все поняли, умоляю, не убивай. Забери все, что хочешь. – Баранов указал рукой в сторону стены, где они оставили найденные сокровища. – Там лежат иконы и серебряный крест, забирай их себе.

– Ах, теперь я должна вас пощадить? – Огниве явно нравилась перемена настроения полицейских. – И спасибо тебе за возможность взять, что я хочу. – Громкий смех эхом разлетелся в подземелье. – Послушай, солдафон, это я вам могу что-то разрешить или запретить. Вы, людишки, слишком малы и жалки, чтобы мне что-то разрешать. Единственное, что вы можете, – это стоять на коленях, умолять пощадить ваши ничтожные души и, унижаясь, просить меня принять ваши дары. И возможно, я снизойду до ваших просьб и смогу великодушно пощадить. Но ты и твой напарник угрожали мне…

– Нет, нет! – затараторил капитан. – Мы совсем не хотели!

– Заткнись! – леденящий душу крик Огнивы заставил Баранова замолчать и втянуть голову в плечи. – Когда я говорю, смертные молчат! Если ты еще раз нарушишь это правило, я вырву тебе язык и заставлю его съесть, после чего выдерну тебе все зубы, а в раны залью расплавленный свинец. Твой напарник стрелял в меня, а ты, ты посмел меня шантажировать тем, что возьмешь мою силу. Интересно, сможешь ли ты выпросить прощение за такой тяжкий проступок?

В этот момент Огнива заметила, что в свертке лежат всего два слитка. Лицо Макса, одержимого Демоном, сделалось страшным, черты заострились, граница света и тени стала резкой, губы вытянулись в тонкую нить. Глядя исподлобья на капитана Баранова, Огнива прошипела, почти не размыкая губ и делая паузу после каждого слова:

– Где. Третий. Слиток.

– Какой третий? – капитан испугался еще сильнее. – Вот тут все, что было. Мы ничего не брали.

Макс выбросил руку вперед и схватил капитана за горло, перекрывая ему кислород, которого в помещении и так было мало.

– Третий. Слиток, – повторила Огнива, не обращая внимания на мучения задыхающегося капитана.

Она подняла тело Баранова на вытянутой руке вверх и сейчас смотрела на него снизу. Едва заметная улыбка появилась на лице Макса, а по руке, начиная с плеча, заструился, нарастая, яркий огонь, который все ближе подбирался к подбородку и шее Баранова. Капитан схватился обеими руками за руку Максима, но сразу отдернул их, почувствовав невыносимое жжение.

– Где. Третий. – Пальцы на шее Баранова сжались еще сильнее.

– Не было третьего… Прошу, поверь… – из последних сил прохрипел капитан.

Макс слегка ослабил хватку на горле Баранова, чтобы тот смог дышать и продолжать говорить.

– Мы не успели даже толком рассмотреть, что там, – зачастил капитан. – Только мы его нашли, как ты появился. Тут все, что было.

Макс медленно поставил кашляющего капитана на землю и задумчиво произнес:

– Хитрая ведьма. Похоже, она спрятала его в другом месте. Хм, – зловещая ухмылка появилась на лице Макса. – Его я тоже найду.

Неожиданно Огнива ударила Баранова ногой в грудь. Со стороны могло показаться, что это был всего лишь легкий толчок, однако капитан отлетел к стене, над которой был вход в подземелье. Летя спиной вперед, его тело столкнулось с миллионами все еще висящих в воздухе частиц песка, которые вмиг порвали его китель и рубашку, содрали кожу на спине и добрались до мяса. Когда капитан врезался в стену и, отскочив от нее, упал на живот, на кирпичах осталась огромная кровяная клякса вперемешку с песком. Капитан лежал без движения, спина его превратилась в кровавое месиво, из которого местами белели костяшки позвоночника.

Душа Макса подбежала к своему телу, захваченному Огнивой, и закричала:

– Пожалуйста, не убивай их! Не нужно убивать полицейских!

Огнива гневно повернулась к Максу.

– Ты что, не видел, что они хотели убить меня?! А у этого, – она показала на истекающего кровью Баранова, – хватило наглости шантажировать меня. Наказание соразмерно их поступкам!

– Подожди, – не унимался Макс, – ну они же не знали, кто ты такая! Они же видят только меня. А вид у меня совсем не страшный, вот они и ошиблись. Но теперь они будут учтивыми. Ты преподала им хороший урок.

Огнива сделал жест рукой, и все песчинки, которые заполняли подвал, с шорохом посыпались на землю. Макс взглянул на дальнюю стену, возле которой лежал капитан с окровавленной спиной. Он был еще жив. В теле Синякова жизнь чуть теплилась. Он почти не дышал и был без сознания. Макс облегченно выдохнул и даже еле заметно улыбнулся тому, что, кажется, удалось спасти полицейских. Но Огнива все еще была охвачена пламенем, она явно не до конца успокоилась и с жестокостью смотрела то на капитана, то на старшего лейтенанта.

– По твоим словам, Макс, получается, что, если человек выглядит не устрашающе, можно угрожать ему или вообще попытаться убить? Видимо, их не учили, что нельзя грубить незнакомому человеку… Ведь этим человеком могу оказаться я, Огнива! – последнее слово она крикнула громовым голосом.

– Конечно, они знают, что грубить нельзя и прочее. Но у них же служба такая. Они не могут быть со всеми вежливыми. Они постоянно сталкиваются со всякими подонками и отморозками. А с теми приходится действовать бесцеремонно, иначе собственная жизнь будет под большим вопросом. Вот они и тебя увидели, вернее меня, и подумали, что я, то есть ты, угрожаешь их жизни, и, конечно, захотели защититься. А если бы они поняли, что перед ними, – Макс сделал почтительную паузу и опустил голову, – ее величество Огнива – дочка Дьявола, то, конечно, сразу бы тебе все отдали и в страхе убежали. Умоляю, не убивай, пощади их, они все поняли, и я уверен, что больше таких грубых ошибок не совершат.

– Ладно, Макс, – смягчилась Огнива, – только из-за того, что ты за них просишь, я сохраню им жизнь. Пока что сохраню, – она подняла палец. – А сейчас пусть побудут здесь, под моим присмотром.

Огнива подошла сперва к лежащему рядом старшему лейтенанту Синякову и небрежно толкнула его ногой. Тело перевернулось, как мешок. Глаза старлея были плотно закрыты, а в их уголках скопились мелкие песчинки, прилипшие на слезы. Ноздри и рот были забиты песком. Огнива достала из-за спины свой любимый мундштук, затянулась и дохнула струйкой дыма в лежащего полицейского.

Глаза старлея Синякова сразу же открылись. Они были полны ужаса и боли. Вместо белков – красные кровяные лужицы. Старлей вращал зрачками, то останавливаясь на лице Макса, склонившегося над ним с улыбкой, то на окружавших его стенах, по его щекам текли кровавые слезы. Он не мог ни дышать, ни шевелиться, однако он был жив. Максим выпрямился, сделал шаг назад, шаркнул ногой по полу, подняв в воздух кучу песка и осыпав им Синякова. Следом за этими песчинками, как намагниченные, стали подтягиваться и другие, постепенно образуя вокруг старлея стенки и крышку. Спустя короткое время Синяков скрылся в прямоугольном саркофаге из намагниченного песка. Огнива подошла к этой конструкции, села на корточки и положила ладони на песчаную крышку. Из ее ладоней брызнул огонь, плавя песок. Огни водила руками по насыпи, пока тело Синякова не стало видно сквозь прозрачные стенки.

Душа Макса ужаснулась:

– Ты что, положила его в стеклянный гроб?!

– Почти. Это еще не все, – спокойно ответила Огнива.

Ее ладонь лежала на крышке стеклянного, как назвал его Макс, гроба над открытым ртом Синякова. После этого душа Макса увидела, что во рту и в носу полицейского песок медленно начал таять, превращаясь в жидкость, напоминающую ртуть. Огнива продолжала держать ладонь над лицом замурованного в стекле старлея, а жидкости стали закручиваться в маленькие вихри, берущие начало глубоко в теле несчастного, и подниматься вверх, к ее руке. Когда три вертикальных вихря достигли верхней крышки «гроба», они приклеились к ней, замерли и застыли, образуя полые спиральные трубки. Огнива сделала три отверстия мундштуком в местах, где трубки соприкасались с крышкой. И Макс услышал глубокий вдох. Теперь Синяков мог дышать через трубки, идущие из его рта и ноздрей.

– Это что, какой-то жуткий эксперимент? – спросил Макс Огниву.

– Нет. Просто я еще злюсь и не решила, что с ними делать. Пока я раздумываю, пусть полежит здесь, – спокойно ответила она. – А чтобы у него не было соблазна сбежать, мы его зафиксируем.

Огни сжала кулак и затем резко растопырила пальцы. Синяков почувствовал в животе жгучую боль, какие-то переливы, движение, бурление… Вдруг с молниеносной скоростью из живота старшего лейтенанта вырвались тысячи тончайших стеклянных иголок. «Как у морского ежа-диадемы, – подумал Макс, который однажды смотрел передачу об этом морском животном на National Geographic, – только эти иглы кровавые». Они пронзили всю брюшную полость старлея и закрепились на внутренних стенках «гроба». Теперь тело Синякова было прочно зафиксировано стеклянной тюрьме.

Видимо, больше он не чувствовал боли, а только страх – слышалось его быстрое и громкое дыхание через трубки.

Огнива поставила ногу на стеклянный контейнер с полицейским, нагнулась и сказала:

– Советую тебе не двигаться. Эти иголки растут из песчинок в твоих внутренних органах. Если пошевелишься, они лопнут и изрежут тебя изнутри. Ты не успеешь даже сесть, как умрешь жуткой смертью от обширного внутреннего кровотечения, сопровождающегося невыносимой болью.

Она повернулась и оглядела Баранова, который, стоя на четвереньках, корчился от боли и плевался кровью.

– Ну что, солдафон? – ухмыльнулась Огнива, направляясь к нему. – Нет желания больше грубить?

Огни подошла вплотную к Баранову и с презрением за ним наблюдала. У капитана не было сил поднять голову, единственное, что он смог увидеть, – это ноги Макса, приближающиеся к нему грациозной женственной походкой. Огнива грубо подняла голову капитана за окровавленный подбородок, потянула вверх, заставляя смотреть себе в глаза. Баранов впился отчаянным взглядом в суровое лицо Макса и прошептал:

– Не надо…

– Не тебе мне говорить, что надо, а что не надо. Я бы на твоем месте помалкивала, чтобы не накликать на себя еще большую беду.

Баранов замолчал. После секундного колебания Макс, одержимый Огнивой, схватил капитана за горло и легко поднял его над землей. Полицейский повис на вытянутой руке Макса, как тряпичная кукла. Максим сделал шаг вперед и крепко прижал Баранова к стене – прямо спиной, лишенной кожи, с разодранными в лохмотья мышцами. Капитан закричал. Но боль быстро прекратилась, и на смену ей пришло странное покалывание. Баранов не мог знать, что в его спину впилось множество иголок, которые пронзали тело насквозь. Он отчетливо ощущал движение игл, но было совсем не больно, и это сбивало с толку. Наконец, стеклянные острия вышли из груди и живота, с легкостью проткнув кожу, остатки рубашки и кителя. Баранов с ужасом уставился на бесчисленное количество окровавленных игл, торчащих из его тела. Когда их длина достигла десяти сантиметров, Огнива убрала руку с горла капитана, и он остался висеть над землей, пригвожденный к стене.

– Огнива, ты же сказала, что не будешь их убивать, – осторожно произнесла душа Макса.

– Так и есть. Если ты внимательно посмотришь, то увидишь, что они оба живы. И еще я проявила немного милосердия (хотя это совсем мне не свойственно) и повысила их болевой порог. Боль они чувствуют, но могут ее терпеть. Так что все, как и обещала. – Огнива посмотрела в глаза Баранову и теперь обратилась к нему: – А тебе, солдафон, я рекомендую не двигаться, а то эти тончайшие иголочки из стекла начнут лопаться и беспощадно изрежут тебя изнутри, ты умрешь в муках, не успев упасть на землю. Ты понял меня?!

Капитан осторожно кивнул, переводя испуганный взгляд с торчащих из его тела иголок на Макса.