Текст книги "Драматургия в трех томах. Том третий. Комедии"

Удар молотком сзади
По мотивам рассказа А. П. Чехова «Пари»

2004

Действующие лица

БАНКИР

ЖЕНА БАНКИРА

ЮРИСТ

СТОРОЖ

ГОСТИ НА ВЕЧЕРЕ, они же ХОР СОЛИСТОВ

МОЙ ГОЛОС (после третьего звонка). Уважаемые дамы и господа! Уважаемая публика! Прошу прощения за маленькое, минуты на две-три, предисловие.

Это неизвестный Чехов. Кого ни спрошу: помните ли рассказ «Пари», никто вспомнить не может. Наверное, и вовсе этот рассказ не читали.

А зря. Это рассказ-притча.

Это необычный Чехов.

Настолько необычный, что многие скажут: это – не Чехов. Однако ошибутся, ибо авторский мир Антона Павловича действительно необозрим. Лукавый взгляд сквозь пенсне как бы дразнит нас: то, что ждешь от меня – не получишь, а получишь то, что не ждешь.

С наилучшими пожеланиями успеха спектаклю,

Марк Розовский

P. S. А теперь бедный зритель пусть попробует сам догадаться, где Чехов, а где ваш покорный слуга, пусть, пусть попробует…

Часть первая

Дом банкира. Огромный стол для карточной игры. Ночь.

ЖЕНА. Ты не спишь?

БАНКИР. Не спится.

ЖЕНА. Ходишь уже два часа из угла в угол по кабинету, я слышу твои шаги и тоже не могу заснуть. Ляг в постель.

БАНКИР. Не могу. Ты знаешь, какой сегодня день?

ЖЕНА. Сегодня еще не день. Сегодня пока еще ночь. И дождь страшный на дворе. Ляг, успокойся… Дождь скоро пройдет.

БАНКИР. Дождь ни при чем. Сегодня – 14 ноября 1885 года.

ЖЕНА. Ну и что? 14-е, ну и что?..

БАНКИР. Ты забыла… Ты все забыла.

ЖЕНА. Что я забыла?

БАНКИР. Что было ровно 15 лет назад?

ЖЕНА. А что было 15 лет назад?

Изменение света. Музыка.

За карточным столом сидят мужчины во фраках.

Болтают во время игры.

БАНКИР. 15 лет назад я давал вечер. На этом вечере было много умных людей и велись интересные разговоры. Между прочим, говорили о смертной казни.

ПЕРВЫЙ ГОСТЬ. К смертной казни лично я отношусь отрицательно.

ВТОРОЙ. Я тоже. Нахожу этот способ устаревшим, непригодным для христианских государств и совершенно безнравственным…

ТРЕТИЙ. Не могу согласиться с вами, господа. Вы, известный наш журналист, а несете чепуху. Россия не готова к отмене смертной казни.

ПЕРВЫЙ. И никогда не будет готова.

ВТОРОЙ. А вот это уже не чепуха. Вы не верите в Россию?

ТРЕРИЙ. Оставьте Россию, ради бога. Смертная казнь существует не только у нас, но и в других весьма цивилизованных странах.

ВТОРОЙ. Какие же они цивилизованные, если вослед какому-нибудь убийце убивают убийцу. Получается, как ни крути, уже два убийства. Если мы такие цивилизованные, почему не научились считать?..

ПЕРВЫЙ. А по мне смертную казнь следовало бы повсеместно заменить пожизненным заключением.

ТРЕТИЙ. М-да… К пожизненному заключению, пожалуй, Россия готова всегда! (Все смеются.)

БАНКИР. А я с вами не согласен. Сам я не пробовал ни смертной казни, ни пожизненного, но если судить а priori, то, по-моему, смертная казнь нравственнее и гуманнее пожизненного заключения.

ТРЕТИЙ. Это почему?

БАНКИР. Казнь убивает сразу, а пожизненное заключение медленно. Какой же палач человечнее?

ТРЕТИЙ. Какой же?

БАНКИР. Тот ли, который убивает вас в несколько минут, или тот, который вытягивает из вас жизнь в продолжение многих лет?..

ВТОРОЙ. То и другое безнравственно, потому что имеет одну и ту же цель – отнятие жизни. Государство – не бог. Оно не имеет право отнимать то, чего не может вернуть. (Общий гул.)

ЖЕНА БАНКИРА. Мой муж и я очень рады нашему общению. Но во-первых, не забывайте про десерт, а во-вторых, я хочу вам представить вот этого молодого человека, которого я пригласила сегодня в наш салон впервые. Он, между прочим, молодой юрист и, конечно же, у него, наверное, есть свое мнение по затронутому вами больному вопросу. (Представляет молодого красавца во фраке.)

ТРЕТИЙ. Юрист?.. Так скажите же его нам, это свое мнение.

ВСЕ. Да, да, скажите… скажите нам свое мнение!

ЮРИСТ. И смертная казнь, и пожизненное заключение одинаково безнравственны, но если бы мне предложили выбирать между казнью и пожизненным заключением, то, конечно, я выбрал бы второе. Жить как-нибудь лучше, чем никак.

Пауза.

БАНКИР. Неправда! Держу пари на два миллиона, что вы не высидите в каземате и пяти лет.

ЮРИСТ. Если это серьезно, то держу пари, что высижу, не пять, а пятнадцать!

БАНКИР. Пятнадцать? Идет!.. Господа, я ставлю два миллиона.

ЮРИСТ. Согласен! Вы ставите миллионы, а я свою свободу! (Протягивает руку на пари.)

БАНКИР. Образумьтесь, молодой человек, пока еще не поздно. Для меня два миллиона составляют пустяки…

ЖЕНА БАНКИРА. Это верно. Он не знает счета своим деньгам. Зато я считаю и умею считать. Прекратите ваше бессмысленное пари. (Ко всем, в шутку.) Мой муж избалован и легкомыслен, а этот юноша просто слишком дерзок…

БАНКИР. Замолчи, я говорю ответственно.

ЮРИСТ. Я тоже в полном рассудке и отвечаю за свои слова.

БАНКИР. Тем не менее… Повторяю, два миллиона для меня пустяки, а вы рискуете потерять три-четыре года вашей жизни. Говорю – три – четыре, потому что вы не высидите дольше.

ЮРИСТ. Высижу, высижу.

БАНКИР. Ах, несчастный!.. Не забывайте также, несчастный, что добровольное заточение гораздо тяжелее обязательного. Мысль, что каждую минуту вы имеете право выйти на свободу, отравит вам в каземате все ваше существование.

ЮРИСТ. Не отравит.

БАНКИР. Сколько вам лет?

ЮРИСТ. Двадцать пять.

БАНКИР. Мне жаль вас, несчастный.

ЮРИСТ. У меня к вам две просьбы: не жалейте меня, ведь вы – банкир и по роду деятельности должны быть безжалостным.

БАНКИР. Так. И – вторая просьба?

ЮРИСТ. Все годы, которые я проведу в вашем каземате, я не хочу видеть ни вас, ни вашей жены – никого, кроме моего сторожа. Я хочу вести переписку с миром только через него. Это даже не просьба, а условие.

БАНКИР. Идет!.. Однако очень боюсь, несчастный, что очень скоро, годика через два, вам совершенно не о чем будет писать. Ничего нового в вашей жизни не произойдет.

ЮРИСТ. И, пожалуйста, не называйте меня больше несчастным.

БАНКИР. Ну, это уже третья просьба, это уж слишком… Жду вас для заключения договора… э-ээ… 14 ноября, в 12 часов ночи – отсчет времени мы начнем прямо с этого часа… Не забудьте прийти с зимними вещичками… В моем флигеле бывает прохладно, а скоро – зима…

ЮРИСТ. Честь имею! (уходит)

БАНКИР (ему вослед). Можно простудиться!

Квартирка Юриста. В постели с Юристом… Жена банкира.

ЖЕНА БАНКИРА. Что ты наделал?

ЮРИСТ. Мне надоело быть твоим бедным любовником. Надоело мое нищенство. Я хочу полностью завладеть тобой…

ЖЕНА БАНКИРА. Через пятнадцать лет?

ЮРИСТ. Пусть через пятнадцать, зато я буду богат, ничем не хуже твоего теперешнего мужа. Разве я не говорил тебе, что ради нашей любви готов на все?!

ЖЕНА БАНКИРА. Говорил, но…

ЮРИСТ. Что «но»?.. Никаких «но»!

ЖЕНА БАНКИРА. Но я думала, что это только слова!..

ЮРИСТ. А любовь требует поступков. Настоящая любовь!

ЖЕНА БАНКИРА. О да, конечно, конечно… И все-таки… Зачем я позвала тебя на этот вечер?.. Мне хотелось всего лишь ввести тебя в наш круг, познакомить с мужем.

ЮРИСТ. Вот мы и познакомились.

ЖЕНА БАНКИРА. Это ужасно, ужасно… Что нам предстоит?!

ЮРИСТ. Ничего страшного. Ведь ты любишь меня, так?

ЖЕНА БАНКИРА. Так! Так!

ЮРИСТ. И ты клянешься мне?

ЖЕНА БАНКИРА. Клянусь. Клянусь.

ЮРИСТ. Мы разыграем этого дурака. Я отберу у него его деньги – пусть дорогой ценой, но отберу… два миллиона – это состояние, – чтобы его нажить, люди кладут целую жизнь, а мне… мне потребуется каких-то 15 лет…

ЖЕНА БАНКИРА. Через 15 лет, милый, тебе будет сорок.

ЮРИСТ. Всего сорок. Зато всю оставшуюся жизнь мы проведем. Вместе, и это будет счастливая жизнь, достойная, без моего сегодняшнего унижения. Как говорил Федор Михайлович: счастье покупается страданием!

ЖЕНА БАНКИРА. Какой Федор Михайлович?

ЮРИСТ. Достоевский!

ЖЕНА БАНКИРА. Ах, Достоевский?! Я читала Достоевского!..

ЮРИСТ. Все равно все эти годы ты будешь моя… Будешь приходить ко мне в моем воображении… наше общение не прервется ни на минуту. Мы будем вместе, вместе всегда.

ЖЕНА БАНКИРА. Да! Да! Да! Да!.. (Целует, обнимает его, он заваливает ее на кровать.) Как он говорил? Покупается?

ЮРИСТ. Да! Да! Покупается… страданием.

ЖЕНА БАНКИРА. Люблю Достоевского!

Флигель Дома банкира. «Камера». Стул, стол, кровать, печка, параша…

Входят Банкир, Жена Банкира и Юрист.

БАНКИР. Итак, вот здесь… Здесь вы будете отбывать свое заключение под строжайшим надзором…

ЮРИСТ. Зачем же под строжайшим?.. Вам ведь выгодно, чтобы я сбежал и нарушил наш договор?

БАНКИР. Все должно быть, как в настоящей тюрьме. В продолжение пятнадцати лет вы будете лишены права переступить порог этого флигеля, видеть живых людей, слышать человеческие голоса и получать письма и газеты.

ЮРИСТ. Условились.

БАНКИР. Договорились. Вам разрешается иметь музыкальный инструмент, читать и заказывать книги, писать письма, пить вино и курить табак.

ЮРИСТ. Спасибо.

БАНКИР. Пожалуйста. Вот окно. К нему вы будете подходить, но… я специально устроил его на большой высоте, чтобы общение с внешним миром было для вас затруднено.

ЮРИСТ. Большое спасибо.

БАНКИР. Не стоит благодарности. И вы скоро убедитесь в этом сами.

ЖЕНА БАНКИРА. Может быть, все-таки как-то облегчить… э-ээ… его страдания?

БАНКИР. Ни в коем случае, дорогая. Я плачу за него такие деньги, что он может немножко и помучиться. (Юристу.) В конце концов, если вас что-то не устраивает, вы можете в любой момент расстроить нашу сделку. Но в таком случае вы ничего не получите.

ЮРИСТ. Не дождетесь!

БАНКИР (жене). Вот видишь, он настроен весьма решительно!..

ЮРИСТ. Это точно.

БАНКИР. Да он просто опасен. Разве ты не видишь?

ЖЕНА БАНКИРА. Я вижу. Я все вижу. И понимаю.

БАНКИР. Отлично!.. Вы будете получать книги, ноты, вино и прочее – по записке в каком угодно количестве, но только через это окно.

ЮРИСТ. Я понял. Я очень хорошо все понял.

БАНКИР. Ну-с, тогда к делу. Подписываем?.. (Смотрит на часы.) Без двух минут двенадцать… И начинаем?

ЮРИСТ. Я готов.

БАНКИР. Еще раз… в последний предупреждаю… Малейшая попытка с вашей стороны нарушить условия, хотя бы вот… за две минуты до срока… освобождает меня от обязанности платить вам…

ЮРИСТ (смотрит в бумагу). Два миллиона?

БАНКИР. Два миллиона.

ЮРИСТ (подписывает). Условились.

БАНКИР (подписывает). Договорились.

ЮРИСТ (жене банкира). Вы плачете?.. Не плачьте.

БАНКИР (машет на нее рукой). Да не обращайте вы на мою жену внимания. Женщины сентиментальнее нас.

ЮРИСТ (с нервной улыбкой). Не обращаю.

БАНКИР. Ну-с… не будем болтать. Не будем, так сказать, терять драгоценное время. Начали! (Слышатся двенадцать ударов старинных часов.)

ЖЕНА БАНКИРА (вытирает слезы). Что теперь остается?

БАНКИР (бормочет). Уходим, уходим… (Уходят.)

ЮРИСТ. Ждать! (Остается один в камере, смотрит на высокое пустое окно.)

Затемнение. Дом банкира. Горят свечи.

БАНКИР (крайне раздражен). Итак, 15 лет пролетело. Сегодня он выйдет на свободу.

ЖЕНА БАНКИРА. Интересно, как он выглядит.

БАНКИР. Неинтересно. Важно, что я брошу ему в зубы два миллиона.

ЖЕНА БАНКИРА. Бросишь, милый, бросишь. А я предупреждала: к чему это пари? Какая от него польза?.. И вот теперь надо быть честным… Вы оба много потеряли: он пятнадцать лет жизни, а ты деньги. Большие деньги.

БАНКИР. Может ли это доказать людям, что смертная казнь хуже или лучше пожизненного заключения? Нет и нет. Вздор и бессмыслица.

ЖЕНА БАНКИРА. Бессмыслица и вздор. Хотя как на это посмотреть…

БАНКИР. Как ни смотри, что получается?.. С моей стороны то была прихоть сытого человека, а со стороны юриста простая алчность к деньгам.

ЖЕНА БАНКИРА. Ну, положим, не совсем простая…

БАНКИР (пропустив слова жены мимо ушей, бормочет). Что-то надо делать, что-то надо делать…

ЖЕНА БАНКИРА. Отдай деньги. Без разговоров.

БАНКИР. Этому негодяю?.. Он же пустит меня по миру!

ЖЕНА БАНКИРА. Но твоя честь – дороже любых денег.

БАНКИР. Какая к черту честь?.. Я банкир, а у нас, банкиров, свое представление о чести.

ЖЕНА БАНКИРА. И все-таки… Нехорошо…

БАНКИР. Да уж, хорошего мало.

ЖЕНА БАНКИРА. Отдай деньги, отдай.

БАНКИР. Что ты заладила: отдай, отдай… отдать легко, вернуть трудно…

ЖЕНА БАНКИРА. В конце концов, два миллиона – это не самая большая сумма, которую ты за свою жизнь держал в руках!

БАНКИР. А инфляция?!! За эти годы два миллиона превратились в двадцать!.. Этот негодяй просто обобрал меня!

ЖЕНА БАНКИРА. Ну почему негодяй?.. Он честно заключил с тобой пари, ты честно проиграл…

БАНКИР. Честно?.. Я банкир. Пожалуйста, не говори при мне этого слова.

Стук в дверь.

ЖЕНА БАНКИРА. Кто это?

БАНКИР. Я вызвал сторожа с отчетом. 15 лет он стоял у его двери, пусть наконец отчитается.

ЖЕНА БАНКИРА. Ты верен себе. Веришь всяким отчетам.

Входит Сторож. Кланяется.

БАНКИР. Ну, рассказывай…

СТОРОЖ. А чего рассказывать, вы все сами знаете.

БАНКИР (капризно). Не знаю я ничего и не хочу знать… Но сегодня хочу послушать.

ЖЕНА БАНКИРА. Я тоже хочу. Рассказывай, дружок.

СТОРОЖ. Ну, с чего начать?

БАНКИР. Начни сначала. С первого года…

СТОРОЖ. В первый год… В первый год… что же было в первый год… уже не упомню все.

ЖЕНА БАНКИРА. Рассказывай все, что помнишь.

СТОРОЖ. В первый год… этого, как его?.. Заключения… он сильно страдал… скуковал много…

ЖЕНА БАНКИРА. Страдал?..

БАНКИР. Скуковал, говоришь?.. Ну, да-к, не надо было в камеру добровольно лезть!.. Скуковал, видите ли!.. Он – скуковал, тварь!

СТОРОЖ. От вина и табаку отказались.

БАНКИР. Отчего так?

СТОРОЖ. Вино, грит, возбуждает желания. А желания, грит, это мои первые враги.

БАНКИР. Правильно говорил.

ЖЕНА БАНКИРА. Помолчи. (Сторожу.) Дальше.

СТОРОЖ. К тому же, говорил… это в первом годе было… нет ничего скучнее, как пить хорошее вино и никого не видеть.

ЖЕНА БАНКИРА. Значит, кого-то он все же очень хотел видеть? Да?

СТОРОЖ. В первом годе.

ЖЕНА БАНКИРА. Кого же? Имени не называл?

СТОРОЖ. Не называл. В первом годе. Потом называл.

БАНКИР. Да плевать, кого он там называл… Меня другой вопрос волнует, почему он от табака отказался?

СТОРОЖ. Табак воздух портит. А ему воздух был нужон. В первом годе.

ЖЕНА БАНКИРА. Дальше. Дальше.

СТОРОЖ. А чего дальше? Дальше второй год, третий… Книжек стал много читать…

ЖЕНА БАНКИРА. Каких книжек?

СТОРОЖ. Про любовь. «Принеси, говорит, мне что-нибудь этакое… ну, легкое… чтоб не думать… дефектив какой… или комедь с приключениями…» Ну, я и нес. Он ведь как тогда время проводил?.. Посидит, встанет, опять посидит… потом приляжет на коечку и книжечку про любовь почитает, потом опять посидит и опять почитает… Но на пятый, считай, год, вдруг вина попросили.

БАНКИР. Много?

СТОРОЖ. Ой, много. Весь год только и пил в три горла. И на постели лежал, зевал часто… А по ночам – слышу – разговаривать начал. Сам с собою. Это по ночам. Весь год.

БАНКИР. А с книгами, значит, завязал?

СТОРОЖ. Не… На пятый год он их сам стал писать. Сядет иной раз и до утра сидит, пишет чего-то… Я уж ему по-доброму: ложись, милай, хватит дурака валять, делом бы каким занялся… А он все пишет и пишет, пишет и пишет… А потом все в клочки… Было б дело писал, так в клочки б не рвал. Сам-то! Я так понимаю.

БАНКИР. А каким бы делом ты ему советовал заниматься вместо его писания?

СТОРОЖ. Да каким-никаким?!! Делов-то полно!.. Можно ботинки чистить, чтоб блестели лучше… Можно горох перебирать да пересчитывать… Одну горошину влево, другую вправо… гнилую – в парашу… И то полезней, чем свой труд в клочья рвать!

ЖЕНА БАНКИРА. А бормотал он о чем?.. О ком?

СТОРОЖ. Да разве его поймешь?.. Бу-бу-бу-бо-бо-бо и по-новой бу-бу-бу… Слышал не раз, как он плакал.

ЖЕНА БАНКИРА. Плакал?.. Из-за кого?.. то есть, из-за чего?

СТОРОЖ. А бес его знает. Поплачет и перестанет. А потом опять поплачет.

ЖЕНА БАНКИРА. Это на шестом году заключения?

СТОРОЖ. На пятом. На шестом сохнуть начал. «Ничего, грит, не хочу. Дай, грит, мне только книги по истории и этой нашей хвилософии, во!» Я их ему много таких томов принес… тяжелые, черти… бывало, тащишь их ему, тащишь, а у самого колени подламываются… И как такую ахинею вынести, а он выносил… Глотал буквально… «Еще! Еще!» – просит. Я ему: «Да Вы же еще этого не сглотнули – давайте обратно отнесу!» А он: «Сглотнул, но не переварил. Оставь. Неси новые!».. Ну, я опять нес. Считай, шестьсот штук этих книг за четыре года я ему натаскал!

БАНКИР. И он все шестьсот томов прочитал?

СТОРОЖ. По шестьсот раз. Языки выучил. На семи языках заговорил. Я ему: «Ты не сходи с ума, чего ты со мной на семи языках вякаешь – со мной бесполезно, побереги себя…» А он мне-то по-немецки: «офидер-зейн, кляйне, то по-французски «мерси боку», а то и по-корейски засадит…

ЖЕНА БАНКИРА. Я вспоминаю… В период этого увлечения ты получил такое письмо: «Дорогой мой тюремщик! Пишу вам эти строки на семи языках. Покажите их сведущим людям. Пусть прочтут. Если они не найдут ни одной ошибки, то умоляю вас, прикажите выстрелить в саду из ружья. Выстрел этот скажет мне, что мои усилия не пропали даром. Гении всех веков и стран говорят на различных языках, но горит во всех их одно и то же пламя. О если б вы знали, какое неземное счастье испытывает теперь моя душа оттого, что я умею понимать их!»

БАНКИР. Ты помнишь это письмо наизусть. Удивительно!

ЖЕНА БАНКИРА. Да ты выбросил это письмо, а я подобрала случайно и храню его вот уже сколько лет как реликвию.

БАНКИР. Сегодня можешь выбросить эту «реликвию» – я разрешаю.

ЖЕНА БАНКИРА. А тогда… тогда ты сам исполнил желание своего узника. Ты приказал выстрелить в саду два раза.

СТОРОЖ. Я исполнил приказ. Помню, помню, как не помнить?

БАНКИР. Сколько лет прошло, а, кажется, будто все это было вчера.

СТОРОЖ. После десятого года он уже книг не просил… И вообще ничего не просил… Сидел за столом, – как ни гляну в щелку – и одну только книгу читал – Евангелие. Годами – одну книгу. Одну. Годами.

БАНКИР. Совсем разложился этот человек. Перестал, значит, интересоваться хоть чем-то.

СТОРОЖ. Во-во. Одну-единственную книгу – годами.

ЖЕНА БАНКИРА. Наверное, он прозрел. Достиг такого высокого уровня, что остальная литература и культура ему были ни к чему.

СТОРОЖ. Во-во. Совсем никчемный он стал в последние годы, ну, совсем никчемный. То Шекспира и этого… Байрона требовал, то медицинский учебник, где, как и куда клизму вставлять… Бывала от него такие записки: прошу «химию» и какой-нибудь роман в придачу, где сначала про любовь, потом про бога, потом опять про любовь, а потом опять про бога…

ЖЕНА БАНКИРА (обрадованно). Достоевского просил?.. Федора Михайловича?

СТОРОЖ. А мне откуда знать. Может, Федора, а может, и Михалыча. Нам, главное, было велено сторожить, а какие книжки ему давать, какие не давать – это нам, уж извините, было не велено.

БАНКИР. Вот тебе за хорошую службу (дает сторожу деньги, тот благодарно кланяется) и поди обратно к нему (сторож уходит). Итак, в 12 часов сегодня он получает свободу. По условию, я должен уплатить ему два миллиона. Если я уплачу, то все погибло: я окончательно разорен. Хоть застрелись.

Конец первой части

Часть вторая

Камера. За столом на стуле сидит скелет, обтянутый кожей, длинные, можно сказать, женские волосы, изрядно тронутые сединой, косматая борода… Звякнула железная дверь.

ЮРИСТ. Кто там? Что там?

В двери появляется Жена банкира. Она оглядывается и шепчет.

ЖЕНА БАНКИРА. Это я. Здравствуй.

ЮРИСТ. Уходите, уходите.

ЖЕНА БАНКИРА. Ты не узнал меня?.. Это я. Я.

ЮРИСТ. Уходи, я сказал. Зачем ты пришла?

ЖЕНА БАНКИРА. Ты боишься, что я нарушу контракт?.. Не бойся. Я подкупила Сторожа, сюда никто не придет.

ЮРИСТ. Я ничего не боюсь. Но тебе здесь нечего делать.

ЖЕНА БАНКИРА. Ты не хочешь меня видеть?.. Странно.

ЮРИСТ. Я не хочу видеть никого. Все эти годы я привыкал к одиночеству и сейчас мне никто не нужен.

ЖЕНА БАНКИРА. Даже я?.. Вспомни, ради чего, ради кого ты сел в эту тюрьму!

ЮРИСТ. За пятнадцать лет многое произошло в нашей жизни.

ЖЕНА БАНКИРА. Ничего не понимаю. Еще в моей жизни что-то могло произойти, но в твоей…

ЮРИСТ. Чем раньше ты уйдешь, тем будет лучше. Оставь меня.

ЖЕНА БАНКИРА. Я никуда не уйду. Пока ты не дашь объяснения.

ЮРИСТ. Объяснения?.. Ты вправду хочешь моего объяснения?

ЖЕНА БАНКИРА. Да.

ЮРИСТ. Посмотри на меня. Вот тебе и все объяснение.

ЖЕНА БАНКИРА. Какая ерунда. Через несколько часов ты выйдешь отсюда, и мы выполним задуманное, исчезнем вместе и навсегда… Ты поправишь здоровье, отдохнем вместе где-нибудь в Ницце или Баден-Бадене, и будем счастливы, как нам того хотелось. Что-то изменилось в наших планах? Скажи, что-то изменилось?

ЮРИСТ. Да.

ЖЕНА БАНКИРА. Что же?

ЮРИСТ. Пятнадцать лет я внимательно изучал земную жизнь. Правда, я не видел земли и людей, но в прочитанных книгах я пил ароматное вино, пел песни, гонялся в лесах за оленями и дикими кабанами, любил женщин…

ЖЕНА БАНКИРА. Ты обещал любить только меня!

ЮРИСТ. В них я искал только тебя. Ты отражалась в них, и я любил только это отражение. Потом…

ЖЕНА БАНКИРА. Что было потом?

ЮРИСТ. Красавицы, воздушные как облако, созданные волшебством ваших гениальных поэтов, посещали меня ночью и шептали мне чудные сказки, от которых пьянела моя голова. Ты была моей Шехерезадой, Клеопатрой, Джульеттой, Лейлой, Далилой, Дульсинеей, Жизелью и Сонечкой Мармеладовой – попеременно.

ЖЕНА БАНКИРА. Опять Достоевский! Да что ж такое…

ЮРИСТ. Потом ты пропала.

ЖЕНА БАНКИРА. Пропала?

ЮРИСТ. Чтобы появится вновь в своем собственном образе. Но ты была нереальна, слишком нереальна!..

ЖЕНА БАНКИРА. Зато сейчас я перед тобой в абсолютном естестве.

ЮРИСТ. Не знаю, не знаю… Сегодня я не могу отличить правду от вымысла, то, что есть, от того, чего нет. Я весь во власти игры моего воображения. Благодаря ему я взбирался на вершины Эльбруса и Монблана и видел оттуда, как по утрам восходило солнце и как по вечерам заливало оно небо, океан и горные вершины багряным золотом. Я видел оттуда, как надо мной, рассекая тучи, сверкали молнии, я видел зеленые леса, поля, реки, озера, города, слышал пение сирен и игру пастушеских свирелей, осязал крылья прекрасных дьяволов, прилетавших ко мне беседовать о боге… Я бросался в бездонные пропасти, творил чудеса, убивал, сжигал города, проповедовал новые религии, завоевывал целые царства…

ЖЕНА БАНКИРА. А я?.. Где была я все это время?

ЮРИСТ (не слушая ее). Книги дали мне мудрость. Все то, что веками создавала неутомимая человеческая мысль, сдавлено в моем черепе в небольшой ком. Я знаю, что я умнее всех вас.

Пауза.

ЖЕНА БАНКИРА. Я тебя спросила, ты не ответил. Какое место я занимала в твоей внутренней жизни? Куда я пропала? Куда я делась?.. Ты и сейчас, по-моему, меня не видишь. Или видишь, но не совсем отчетливо.

ЮРИСТ. О, да! Ты есть и тебя нет. Все ничтожно, бренно, призрачно и обманчиво, как мираж.

ЖЕНА БАНКИРА. Негодяй.

ЮРИСТ. Я презираю ваши книги, презираю все блага вашего мира и вашу мудрость. Я презираю все ваше.

ЖЕНА БАНКИРА. Какой же ты негодяй!

ЮРИСТ. Пусть вы горды, мудры и прекрасны, но смерть сотрет вас с лица земли наравне с подпольными мышами, а потомство ваше, история, бессмертие ваших гениев пусть замерзнут или сгорят вместе с земным шаром.

ЖЕНА БАНКИРА (в исступлении). Негодяй! Негодяй! Негодяй! (Убегает из комнаты-камеры, оставив дверь раскрытой нараспашку.)

ЮРИСТ. Вы обезумели и идете по той дороге. Ложь принимаете вы за правду и безобразие за красоту. Вы удивились бы, если бы вследствие каких-нибудь обстоятельств на яблонях и апельсинных деревьях вместо плодов вдруг выросли лягушки и ящерицы или розы стали издавать запах вспотевшей лошади. Так я удивляюсь вам, променявшим небо на землю. Я не хочу понимать вас!

Дождь хлещет в саду. Сверкает молния, гремит гром.

Апартамент банкира. Входит жена.

БАНКИР. Где ты была?

ЖЕНА БАНКИРА. В саду. Проверяла, на месте ли сторож.

БАНКИР. Мне надо поговорить с тобой.

ЖЕНА БАНКИРА. Слушаю тебя, дорогой.

БАНКИР. Я все обдумал и решил. Пятнадцать лет тому назад я был другим человеком – не знал счета своим миллионам, теперь же боюсь спросить себя, чего у меня больше – денег или долгов?

ЖЕНА БАНКИРА. Не пойму, куда ты клонишь.

БАНКИР. Погоди. Выслушай… Азартная биржевая игра, рискованные спекуляции и та горячность, от которой я и сейчас, в моей старости, не могу отрешиться – все это вместе взятое привело в упадок мои дела, и сегодня я на грани банкротства… (Нервно закуривает сигару, сигара прыгает у него во рту.)

ЖЕНА БАНКИРА. Я слушаю. Я тебя внимательно слушаю.

БАНКИР. Во что я превратился?! Был бесстрашный, самонадеянный, гордый богач, а нынче я банкир средней руки, неудачник, трепещущий при всяком повышении и понижении бумаг.

ЖЕНА БАНКИРА. К чему ты клянешь себя?.. Я с тобой. Я всегда рядом с тобой.

БАНКИР. Я знаю. Я всегда верил тебе. Но сегодня мы должны расстаться с тобой.

ЖЕНА БАНКИРА. Но почему?.. Какая причина?

БАНКИР. Проклятое пари!.. Зачем этот человек не умер?.. Ему еще сорок лет, а я уже глубокий старик. Я не вправе держать тебя в бедности… Остаток жизни ты должна провести не со мной – ведь с сегодняшнего дня я нищий. Я уже не смогу содержать ни тебя, ни себя.

ЖЕНА БАНКИРА. Так ты решил отдать долг, мой милый дуралей?

БАНКИР. Да!.. Да! Да! Да!.. Он возьмет с меня последнее, женится, будет наслаждаться жизнью, играть на бирже моими деньгами, а я, как нищий… самый настоящий нищий… буду глядеть с завистью, и каждый день слышать от него одну и ту же фразу: «Я обязан вам счастьем моей жизни, позвольте мне помочь вам!» Нет, это слишком! Слишком!

ЖЕНА БАНКИРА. Ты сумасшедший!.. Все мужчины – сумасшедшие!

БАНКИР. Ты знаешь, конечно, это выражение – держать пари. Так вот, я решил, что буду его «держать». В конце концов могу я – банкир по профессии – быть человеком чести? Я приготовил два миллиона наличными. Через час я пойду к нему и отдам все до рубля. Затем мы с тобой расстанемся.

Пауза.

ЖЕНА БАНКИРА. А теперь выслушай меня. На самом деле я ничего не забыла. Все эти годы, что мы прожили вместе, были сплошным мучением – и для тебя, и для меня. Твое дурацкое пари измотало нас обоих. 15 лет ожидания. И сегодня – ты прав – должен наступить конец всему этому. Только другой конец. Нам обоим необходимо избавление.

БАНКИР. Не понимаю, о чем ты.

ЖЕНА БАНКИРА. Не понимаешь… Ты не понимаешь, что ты должен сейчас сделать?!

БАНКИР. Не понимаю.

ЖЕНА БАНКИРА. Еще не поздно. Но через час действительно будет поздно.

БАНКИР. Ты предлагаешь мне…

ЖЕНА БАНКИРА. Убить его.

Пауза.

БАНКИР. А что? Может быть, ты и права. Ибо единственное спасение от банкротства и позора – смерть этого человека!

ЖЕНА БАНКИРА. Ты сделаешь это. Ведь ты – человек чести!

БАНКИР. А если я… не смогу?

ЖЕНА БАНКИРА. Сможешь.

БАНКИР. Ты сошла с ума.

ЖЕНА БАНКИРА. Нет, дорогой, кто-кто, а я сохранила разум.

БАНКИР. Нет, нет. Это невозможно!

ЖЕНА БАНКИРА. Возможно все. Не надо было заключать пари.

БАНКИР. Да, да… я виноват перед тобой, но я всегда считал себя порядочным человеком…

ЖЕНА БАНКИРА. А не ты ли говорил, что в вопросах денег нет и не может быть никакой порядочности?

БАНКИР. Да, но…

ЖЕНА БАНКИРА. Никаких но. На карте наша с тобой жизнь. Наша… э-ээ… любовь, в конце концов.

БАНКИР. Может быть, ты и права. Может быть…

ЖЕНА БАНКИРА. Это единственный выход. Промедление смерти подобно. Нашей с тобой смерти.

БАНКИР. Что ты говоришь, что ты говоришь…

ЖЕНА БАНКИРА. Хлюпик… Ничтожество… И этого человека я любила столько лет!.. Хочешь, я пойду и сделаю это вместо тебя?

БАНКИР. Да! Да!.. То есть, нет. Нет!

ЖЕНА БАНКИРА. Если ты мужчина, ты просто должен это сделать.

БАНКИР. Почему должен? Кому я должен…

ЖЕНА БАНКИРА. Ты должен мне. И ты должен всем. Ты погряз в долгах.

БАНКИР (трясется). Не могу. Не смогу. Не смогу.

ЖЕНА БАНКИРА. Да что тут мочь?! Вот молоток. Держи крепче за рукоять (вкладывает мужу молоток в руку). Зайдешь к нему сзади спины, короткий взмах и… удар. Всего лишь один удар, и мы спасены, наша жизнь, наша любовь – спа-се-ны!..

Банкир встает, идет с молотком к двери. Проливной дождь в саду. Молнии сверкают, гром гремит.

БАНКИР. Эй, сторож!.. Молчание. Сторож!.. Очевидно, укрылся от непогоды и спит теперь где-то на кухне или в оранжерее. Даже лучше, что нет подлеца. Если у меня хватит духа исполнить свое намерение, то подозрение прежде всего падет на сторожа. (Зажигает спичку, стучит в окно, потом пытается заглянуть через стекло в «камеру».) Э, да здесь дверь незаперта… (Слышен противный скрип. Банкир входит в комнату, где горит свеча на столе. В полутьме видны очертания фигуры юриста, застывшего спиной к банкиру за столом.) Жалкий человек!.. Спит и, вероятно, видит во сне мои миллионы!.. А стоит мне только взять этого пол мертвеца и трахнуть ему по башке сзади вот этим молотком… а может, бросить его на постель и слегка придушить подушкой?.. тогда самая добросовестная экспертиза не найдет знаков насильственной смерти. (Замахивается молотком над головой юриста. Видит лист бумаги на столе со свечой.) Однако прочтем сначала, что он тут понаписал…

ГОЛОС ЮРИСТА. «Многоуважаемый…» Сегодня в 12 ночи я получаю свободу и право общения с людьми. Но прежде, чем оставить эту комнату и увидеть солнце, я считаю нужным сказать вам несколько слов. Задолго до заточения ваша жена была моей любовницей, и если бы не она, не было бы между нами никакого пари. За эти пятнадцать лет мои чувства притупились, но главное – мне совсем неохота дурить и обманывать вас. Простите меня, грешного. По чистой совести и перед богом, который видит меня, заявляю вам, что я презираю и свободу, и жизнь, и здоровье, и все то, что в ваших книгах называется благами мира. Чтобы показать вам на деле презрение к тому, чем живете вы, я отказываюсь от двух миллионов, о которых я когда-то мечтал, как о рае с вашей женой, и которые теперь презираю. Чтобы лишить себя права на них, я выйду отсюда за полчаса до установленного срока и таким образом нарушу договор…»

Банкир разворачивает стул, на котором сидел Юрист, – там никого нет. Лишь край одеяла торчит так, что из-за него можно было принять тряпку за фигуру узника.

Ошарашенный банкир роняет молоток. Рвет записку на мелкие кусочки и подбрасывает их в воздух. И сразу – музыка. Танцующие пары.

Вальс Штрауса.

Вечер в доме банкира. Общий смех и веселье.

За карточным столом оживленная беседа.

ПЕРВЫЙ ГОСТЬ. К смертной казни лично я отношусь отрицательно.

ВТОРОЙ. Я тоже. Нахожу этот способ устаревшим, непригодным для христианских государств и совершенно безнравственным.

ПЕРВЫЙ. А по мне смертную казнь следовало бы заменить пожизненным заключением.

ТРЕТИЙ. М-да… К пожизненному заключению Россия готова всегда…

Пауза.

ЖЕНА БАНКИРА (мужу). Что же ты молчишь?.. Скажи же что-нибудь…

БАНКИР. Что?

ЖЕНА БАНКИРА. Ну, хотя бы… что казнь убивает сразу, а пожизненное заключение медленно. Спроси затем: какой же палач человечнее?.. Скажи: держу пари на два миллиона, что…