Текст книги "Коран в культуре мусульманских народов"

Ту же позицию по этому вопросу отстаивает и ар-Рагиб ал-Исфахани в своем труде Муфрадат, говоря о «темных» айатах как о «текстах, что должны быть по-настоящему познаны только наиболее глубокими мыслителями. Их смысл должен скрываться от простецов. Не случайно Пророк, мир ему, говорил об одном ‘Али, да будет доволен им Аллах: «Господи, вразуми его в Религии и обучи его [символико-аллегорическому] толкованию (та’вил)!»[141]141
  Муфрадат гариб ал-Кур’ан, с. 255.


[Закрыть]. Следовательно, некоторые айаты адресованы мыслящим вождям Общины, которые детально познают смысл Писания на благо другим, менее сведущим мусульманам.

Возможно, к этому мнению склонялся и аз-Зуркани, писавший о многообразной мудрости наличия неясных мест в тексте Корана: как он полагал, Аллах оказал, тем самым, «великую милость человеку, что не в силах все познать. Если явившийся горе Аллах стер ее в пепел и поразил Мусу[142]142
  Аллюзия на айат «…А когда открылся его Господь горе, Он обратил ее в прах, – и пал Муса пораженным» (7:139). – Ф.Н.


[Закрыть], – то что случилось бы с человеком, яви ему Достойный хвалы Свои Самость и сущность Своих атрибутов? По тем же причинам Аллах скрыл от людей знание о Последнем Часе, помиловав их, чтобы те не предавались праздности и не забывали о грядущем веке – и вместе с тем не пали от ужаса перед его скорым наступлением. Поэтому Аллах скрыл от Своих рабов знание о сроках их жизней, дабы они прожили свои годы свободно и беспечно»[143]143
  Манахил ал-‘ирфан, т. 3, с. 178.


[Закрыть].

Понятно, что процитированный текст содержит не слишком точные выражения – к примеру, бессмысленно представлять саму возможность явления Аллахом Всевышним Своих Самости и сущности Своих атрибутов; здесь же аз-Зуркани имеет в виду слабость человеческой души и человеческого сознания, неспособного представить себе высокие божественные истины. Также совершенно ясно, что родственна этой мудрости – мудрости дарования людям того, что сообразно с их способностями, – мудрость дарования твари покоя и беспечности через сокрытие от нее некоторых вещей. Все это – милость Аллаха к человечеству.

5. Выявление некоторых аспектов чудесности Корана.

«Темные» айаты Корана приоткрывают перед нами многие чудесные стороны Божественного Вдохновения – и, в частности, чудеса красноречия. Об этом писал и аз-Зуркани: «Все тайное, ведущее к исследованию неясных мест Писания, вводит нас в великую область красноречия, в высшие пределы изъяснения. Если бы мы приступили к раскрытию этого утверждения, то отошли бы от нашей темы к теме красноречия, его тайн и мыслей, к темам лаконичности, преувеличений и равнозначности смысла и выговоренности…»[144]144
  Там же, т. 2, с. 180.


[Закрыть].

В «темных» айатах есть и научная чудесность, раскрывающая нашему времени смысл строк, что оставались непонятыми нашими предками – тогда как мы научаемы их толкованию современной наукой. Это в лишний раз подтверждает небесное происхождение Корана.

К чудесным, но «темным» айатам Писания могут быть отнесены некоторые айаты, повествующие о сокрытых от нашего ума вещах (гайб).

6. Коран – документ, содержащий не терпящую частностей общую весть.

Под этим мы подразумеваем следующее: если бы Коран стремился прояснить все стороны истины и опровергнуть всякую ложь, он уместился бы только в огромных, толстых томах. Это потребовало бы, в свою очередь, особого, отличного от исторического, способа ниспослания Откровения. Это явствует и из примера одной только короткой жизни Посланника, да благословит его Аллах и приветствует, занятого решением масштабнейших проблем Общины, чьи члены не могли бы принять эти огромные тома и оградить их от потери или искажения.

Поэтому аз-Зуркани, в общих чертах, пишет: «[ «Темные» айаты необходимы были и для того], чтобы облегчить сохранение Корана и заучивание его наизусть. Ибо все, что содержат в себе «темные» айаты, указывает на многие смыслы, которые не могут быть вычитаны из простой речи. Если бы Коран тщательно разъяснял все эти вторичные смыслы, он разросся бы на множество объемных томов, которые сложно было бы заучивать и хранить. «Скажи: “Если бы море было чернилами для слов Господа моего, то иссякло бы море раньше, чем иссякли слова Господа моего, даже если бы Мы добавили еще подобное этому”» (18:109)[145]145
  Там же.


[Закрыть].

7. Общий доктринальный текст не вызывает недовольства отдельных богословских школ.

Размышляя об этой мудрости, Фахр ад-Дин ар-Рази замечает, что, будь Коран целиком и полностью ясным для понимания, он служил бы только одной богословской школе и исключал возможность существования всех других. Последнее закономерно помешало бы теологам разных школ изучать текст Корана. Конфликт же «темных» и ясных для понимания айатов побуждает богословов искать в нем то, что обосновывает их воззрения, заставляет исследовать его с особым рвением. Человек же, придерживающийся ошибочных взглядов, всегда может избавиться от заблуждения и прийти к истине, пристальнее всмотревшись в смыслы Корана[146]146
  См.: Тафсир ар-Рази, т. 7, с. 184.


[Закрыть].

Первое замечание. Все мнения о мудрости наличия неясных мест в Коране, хоть и выглядят по отдельности исчерпывающими и убедительными, все-таки служат ответами на вопрос «почему в Коране вообще присутствуют «темные» айаты?». Причина в том, что эти предположения справедливы, будучи отнесены к одним айатам, и в корне ошибочны в отношении других. На это обращали внимание многие знатоки Корана – которые, если и не касались всех выкладок, приведенных выше, то точно имели в виду большую их часть.

Второе замечание. С некоторыми из изложенных мнений невозможно согласиться – и, в особенности, с последним предположением ар-Рази, поскольку Коран является единственным мерилом истинности, единственной границей, отделяющей правду от лжи. Это мерило не может быть неким «общим знаменателем» заблуждения, в котором каждый найдет основания для своевольной проповеди и борьбы против всех прочих богословских школ. То же самое мы вправе заключить и о пятом мнении, затрагивающем тему чудесного красноречия «темных» айатов, так как сущность красноречия сводится к точному выражению смысла, облаченного в красивую форму, а не к его сокрытию и размыванию, – что, безусловно, противоречит принципам риторики, если и вовсе не служит другим целям… Следовательно, сложность понимания тех или иных мест не может быть объяснена их красноречивостью – и, тем более, как следствие их красноречивости.

Третье замечание. Большинство ученых, высказавшихся выше, всего-навсего оправдывают некую историческую данность. «Дух» нашего вопроса, его подлинное средоточие вычитывается из третьего, четвертого и шестого мнений о нем, которые мы должны объединить под одним заглавием: «Коран не может существовать без своих «темных» мест». И мы говорим об этом уже после того, как отметили ведущую роль Корана в прояснении сложнейших истин, установлении общих, высочайших норм и наделении всякого человека тем, к принятию чего он подготовлен.

Но таков «дух» ответа на наш вопрос – и все другие ответы на него ученых так или иначе с ним связаны.

Четвертое замечание. Главную проблему, возникающую при исследовании «темных» айатов, можно выразить в двух утверждениях:

А. Благородный Коран есть Водительство, Свет, Различение и Мудрость – в то время как неясные для понимания его айаты самой своей неясностью противоречат принципам водительства, мудрости и различения. Муташабих-айаты понуждают человека сомневаться в истине, часть которой, как оказывается, даже невозможно познать;

Б. как упомянул Фахр ад-Дин ар-Рази, существование «темных» айатов стало причиной возникновения религиозных группировок и сект, каждая из которых «особым образом» держится коранического послания[147]147
  См.: Тафсир ар-Рази, т. 7, с. 184.


[Закрыть].

К последнему мы добавим еще несколько замечаний. Некоторые из айатов, упомянутых нашими учеными, могут послужить – и даже служат – для кого-то основанием следовать учениям, в корне расходящимся с божественным вероучением. Эти учения пытаются разрушить сам фундамент истинной веры, – что, конечно, несовместимо с целью Откровения. Несовместим с ней антропоморфизм, способствующий формированию слабого, абсурдного образа Всевышнего Аллаха, – и, как следствие, отрицанию самого факта Его существования. Точно так же противоречит подлинной Религии фатализм, отрицающий нравственную ответственность человека перед Богом – равно как и учение о греховности (нафй ал-‘исма) пророков, венчающееся сомнением в их речах и деяниях.

Так или иначе, оба этих утверждения не решаются предложенными нами мнениями коранистов – ведь какими бы ценными они ни были, они не в состоянии возместить цену потери, что приведет Общину к смятению и расколу, что умертвит веру и лишит Коран – да простит нас Аллах! – его спасительности. Иначе цена потери будет равна цене мнимого нашего успеха.

Этот вызов требует от нас найти то, что оградит Общину от раскола и смятения, а вероучение – от губительной войны против его высоких целей. Так к чему мы должны возвратиться, чтобы обезопасить себя?

Как следует из айатов и благородных хадисов, нам не остается ничего, за исключением двух оснований:

а) ясных айатов, названных Всевышним «матерью Книги» (а «материнство», вне всякого сомнения, означает приоритет этих айатов над другими), – и потому исключающих из поля зрения искушенного в науках читателя Корана неверные представления о его смыслах (больные же души вечно пребывают в искушающих их – и других – сомнениях и растерянности);

б) и, конечно же, искусных ученых, которые становятся наиболее распространенным источником прояснения смысла «темных» айатов; они толкуют божественный Закон и детально его объясняют – и к ним обращаются те, кто хочет отделить ложь от правды; они – ось Общины и залог ее единства, прибежище знания и конец бесплодных блужданий.

Но кто они – эти «укорененные в знании» люди?

Верно переданные со слов сподвижников речения Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, свидетельствуют о том, что, в первую очередь, следует обращаться к Пророку и его Семье за разъяснением о всякой вещи – и, тем более, за разъяснением о смысле замеченных «темных» мест Корана. Одно из таких речений – знаменитый хадис о двух «весомых вещах» (хадис ас-сиклайн), признанный всеми исламскими течениями и утвердивший необходимость обращения к Алидам, прочно, неразрывно связанных со Священным Писанием до последнего, Судного дня. Их толкование – то, что убережет Общину от заблуждений. О том же говорят и другие изреченные Пророком хадисы, где описываются знания имама ‘Али, мир ему – как, например, известный хадис: «Я – город знаний, а ‘Али – его ворота».

Об авторитетности своих суждений во всех сферах богословия неоднократно говорили и сами члены Семьи Пророка – к примеру, Нахдж ал-балага («Путь красноречия»)[148]148
  Нахжд ал-балага – собрание проповедей, речений и посланий ‘Али б. Абу Талиба, составленное крупным поэтом, жившим в Ираке, Шарифом ар-Ради (970–1015).


[Закрыть] описывает их следующим образом: «Они – хранилище тайн Пророка и убежище его дела. Они – основа Религии и столп достоверного знания. В их ведение поступает драгоценность – и к ним прибегает каждый вновь явленный верный. Они – основа правды, лицо веры, язык истины. Они подобны звездам небесным: если заходит одна их звезда, вместо нее на небосклоне появляется другая. Они – древо пророчества и обиталище Послания. Они – собрание ангелов, сокровище знания, источники мудрости; у них – ворота поучений, освещение истин. Если они заговорят – то скажут правду; если замолчат – то замолчат первыми. Они – жизнь науки и смерть невежества. Ими истина вернула свое достояние, а ложь потеряла благодаря им свое место»[149]149
  Нахдж ал-балага – Субхи ас-Салих, с. 733.


[Закрыть].

В другом великолепном отрывке имам так определяет авторитет, к которому следует прибегать с вопросами при сомнениях: «Не бегите от истины подобно тем здоровым, что бегут прочь от чесоточных и больных. Знайте, что вы не познаете истины до тех пор, пока не узнаете заблудших, не познаете завет Писания, пока не узнаете предавших его, и не присягнете ему, пока не узнаете отступивших от него. Ищите же все это у ученых; они – суть жизнь знания и смерть невежества. Об их знании вам расскажет их мудрость, об их логике – их здоровье, о скрытых их мыслях – видимые их действия и слышимые их слова. Они не изменяют Религии и не спорят о ней. Вера между ними пребывает честным свидетелем, говорящим в своем молчании»[150]150
  Нахдж ал-балага, с. 206.


[Закрыть].

Другие предания о членах Семьи Пророка, мир им, передают все те же смыслы. Многие главы в основополагающих шиитских источниках – и, в частности, в ал-Кафи – посвящены именно им. В преданиях говорится о том, что земля всегда будет населена семенем Пророка, служащим лучшим доводом против заблуждений; они – свидетели перед Преславным Аллахом о Его твари и ее, твари, пастыри, наместники Всевышнего и носители Его знаний, Свет Божества и наследники Писания. Они – верные и искренние хранители всех религиозных наук – характеризуются и другими славными эпитетами, упомянутыми перед имамом ‘Али, мир ему.

На еще большее значение авторитетности членов Семьи Пророка, мир им, в вопросах Религии, указывают предания, повествуя о так называемых искушенных в знании. Так, Повелитель Верующих, мир ему, бросил вызов тем, кто возомнил себя светочами наук, сказав: «Где же те, кто лживо и вероломно считают себя искуснейшими в науках, будто бы превосходя в этом нас? Поистине Аллах превознес нас над ними, даровал нам Свою [милость], обделив их; Он ввел нас в [знание] – и вывел их к невежеству. Нами постигается истина – и через нас прозревает слепец. Имамы курайш введены в этот род сынов Хашима – и не рождаются они в других родах»[151]151
  Там же, с. 201.


[Закрыть].

Передают со слов Абу Басира[152]152
  Абу Басир – видный сподвижник Пророка.


[Закрыть], слышавшего, как Абу ‘Абдаллах Джа‘фар ас-Садик, мир ему, сказал: «Мы искушены в знании – и мы учим его толкованию»[153]153
  Ал-Кафи, т.1, с. 213.


[Закрыть].

Рассказал Бурайд б. Му‘авийа, со слов одного из двоих имамов[154]154
  Имеются в виду имамы ’Абу Джа‘фар Мухаммад ал-Бакир (ум. 732) и ’Абу ‘Абдуллах Джа‘фар ас-Садик (ум. 765). – Ф.Н.


[Закрыть], следующее о толковании речения Преславного Аллаха: «Не знает его толкования никто, кроме Аллаха и искушенных в знаниях» (3:5): «Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, – лучший из ученых, поскольку Преславный Аллах обучил его всему ниспосланному Откровению и его, Откровения, толкованию; нет ничего, ниспосланного Аллахом, толкованию чего Пророк не был бы обучен. Его наследники, живущие уже после него, учат всем этим наукам; что касается тех, кто не знает толкования Писания – то о них Аллах сказал ученым следующее: «Они говорят: «Уверовали мы в него – весь он от нашего Господа» (3:5). В Коране есть общие и частные установления, ясные и неясные для понимания айаты, отмененные и отменяющие тексты, – и обо всем этом знают искушенные в знаниях люди»[155]155
  Ал-Кафи, т.1, с. 213.


[Закрыть].

Передают со слов ‘Абд ар-Рахмана б. Касира изречение Абу ‘Абдаллаха ас-Садика: «Искушенные в знаниях – это Правитель Верующих и имамы, родившиеся после него, мир им»[156]156
  Там же.


[Закрыть].

Итак, мы узнали следующее: подлинная мудрость наличия неясных мест в тексте Корана представлена в интеллектуальном и религиозном авторитете Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, – равно как и членов его Семьи, мир им; все они – живая мудрость, не позволяющая «темным» смыслам неясных айатов привести к губительным вероучительным расколам и смятению. Этого никто не может опровергнуть: ведь если наши оппоненты правы – то откуда взялись все эти богословские расколы? Однако коль скоро благородные коранические айаты и достоверные хадисы Пророка явно отсылают нас с вопросами к членам Семьи Посланника Аллаха, мир им, нет ни одной причины Священному Пути ислама заполняться различными богопротивными сектами и верованиями. Все раскольнические устремления разбиваются о камень политического и интеллектуального авторитета Семьи Пророка – и потому все упомянутые нами замечания коранистов должны быть поняты только под его густой сенью. Что касается расколов, то они – личная вина раскольников, не более.

Кто-то может повториться и сказать: существование «темных» айатов дало возможность некоторым заблудшим обосновать свои лживые воззрения при помощи коранического текста. Мы же, в свою очередь, тоже повторимся и скажем: такое богословствование походит на слепое следование словам неизвестного теолога в обход слов толкователя-муфассира, – то есть на ученичество, основанное на заблуждении и душевной болезни. Этого, увы, Общине не удается избежать – и в таковых, заблудших ее членах познается испытание, отделяющее правоверных, исповедующих правый авторитет, от раскольников, что ищут толкования Писания без оглядки на установленные авторитеты.

В конце концов, мы добавляем к приведенным выкладкам ученых фон, который и полагаем их предельным основанием: наличие «темных», неясных для понимания айатов в кораническом тексте неизбежно приводит нас к идее о покорности нашим вождям, к которым мы обращаемся за мудростью и советом, – равно как и за разъяснением об отдельных нюансах вечного Божественного Закона.

Следовательно, мы вправе сделать три вывода:

1. большая часть упомянутых нами мнений ученых по вопросу смысла существования «темных» айатов действительно может приблизить нас к пониманию идеи коранических «неясностей», – но некоторые противоречия, возникающие при сопоставлении их друг с другом, устранимы лишь с признанием некоего авторитета, имеющего власть решать доктринальные споры;

2. этот авторитет – ясные айаты Корана и искушенные в знаниях ученые;

3. искушенные в знаниях ученые – это Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, и вожди – члены его Семьи, мир им.

Глава пятая
Коран – богохранимое божественное поминовение

Никто из числа мусульман не дерзнет усомниться в не-искаженности Благородного Корана. Известно, что к нему ничего не может быть добавлено; большая часть мусульман заключила также, что от него ничего не может быть отнято. Однако в последнее время мы все чаще слышим выступления, идущие вразрез с последним утверждением абсолютного большинства верующих: одни напоминают нам об отмене чтения (насх тилава) некоторых айатов, вторые твердят о потере фрагментов коранического текста (заметим, что авторство этого утверждения приписывается некоторым хадисоведам-шиитам и хашвитам[157]157
  Хашвиты (хашавиййа; букв. «начиняющие [речь ссылками на тексты]») – традиционалисты-сунниты, «буквалисты», проповедовавшие антропоморфические, с точки зрения мутакаллимов и шиитов, теологические учения. Известны также вниманием к корпусу текстов Сунны. – Ф.Н.


[Закрыть]-суннитам), а третьи – и вовсе пишут о том, что Коран был составлен Пророком, да благословит его Аллах и приветствует, после того, как он «насытился» небесными учениями[158]158
  См. в связи с этим последние сочинения доктора ‘Абд ал-Карима Суруша [псевдоним Х. ад-Даббага (род. 1945) – современного ирано-американского мусульманского мыслителя, писателя и публициста, отстаивающего идею обновления «первооснов религии». – Ф.Н.].


[Закрыть].

О первом учении не раз было сказано в источниках, рассматривающих проблему искажения Писаний[159]159
  Ал-Байан фи тафсир ал-Кур’ан, с. 201–206.


[Закрыть]; о втором мы подробно поговорим ниже. Что до третьего утверждения, то оно исключительно слабо – ибо опровергается самим текстом Корана:

«И так мы внушили тебе Коран арабский» (42:5);

«И открыл Своему рабу то, что открыл» (53:10);

«А ты ведь получаешь Коран от Мудрого, Ведающего» (27:6);

«И говорит он не по пристрастию. Это – только Откровение, которое ниспосылается» (53:3–4);

«Мне повелено быть предавшимся и читать Коран» (27:93–94);

«Писание – ниспослали Мы его тебе, чтобы ты вывел людей из мрака к свету» (14:1);

«И в истине Мы его ниспослали, и в истине он нисшел» (17:105).

Итак, это утверждение даже не достойно обсуждения, поскольку нет ни одного – пусть и слабого – аргумента в его пользу. Мы считаем его измышлением, чьи авторы попали под влияние методологии востоковедов и западной христианской герменевтики, попытавшейся было объяснить иррациональные по смыслу пассажи Евангелий более чем спорными соображениями.

Что касается второго утверждения – утверждения об исторической потере некоторых айатов, – то его необходимо отбросить, изучив доказательства другой стороны. Коль скоро оно часто огульно приписывается всем без исключения шиитам, мы детально разберем его ниже.

В действительности мусульмане должны отвергнуть это утверждение и оставить взаимные обвинения в причастности его заблуждению, – иначе мы усомнимся в величайшей Книге Всевышнего Аллаха, явленной человечеству. Это после того, как иудеи и христиане признали тот факт, что современный текст Торы и Евангелий – не что иное, как плод человеческой мысли, якобы напоенной учением истинных Торы и Евангелия!.. Быть может, текст Библии, которым мы располагаем сегодня, и есть плод человеческих размышлений – но это не относится к Благородному Корану, вечному Божественному Тексту, к которому зло не подступится никоим образом. Любое сомнение в этом великом божественном Сокровище есть непростительное преступление – конечно, только в том случае, если оно совершено сознательно, с умыслом. Это подтверждают следующие речения Всевышнего: «Ведь Мы ниспослали напоминание – и ведь Мы его охраняем» (15:9); «Поистине, это – Книга великая! Не приходит к ней ложь ни спереди, ни сзади – ниспослание Мудрого, Достохвального!» (41: 41–42).

Мы можем привести и другие доказательства, подкрепляющие приведенные выше – и они вместе опровергнут лживые речи. Но, как бы то ни было, уличать шиитов в вере в искаженность Корана абсолютно бессмысленно.

Имам ал-Хо’и, да помилует его Аллах, пишет: «Известно, что мусульмане отрицают саму возможность искажения Корана. То, что мы держим сегодня в руках, и есть весь Коран, ниспосланный Величайшему Пророку, да благословит его Аллах и приветствует. Об этом говорили многие [шиитские] авторитеты, среди которых уместно выделить следующих:

– главу хадисоведов (ра’ис ал-мухаддисин) ас-Судука б. Бабавайхи, что считал веру в неискаженность Корана неотъемлемой частью имамитской доктрины;

– шейха [шиитского] сообщества ’Абу Джа‘фара Мухаммада б. ал-Хасана ат-Туси, о том же писавшем в начале своего толкования-тафсира ат-Тибйан («Разъяснение»), – процитировавшем там же своего учителя, Знамени правого пути (‘алам ал-худа), господина ал-Муртаду, и приведшем его апологию шиизма по этому вопросу;

– шейха правоведов Джа‘фара, упомянувшего в труде Кашф ал-гита’ («Срывание покрова») о консенсусе богословов, учивших о неискаженности Корана;

– великого ученого аш-Шахшахани, приписавшего тезис о неискаженности Писания большинству теологов-муджтахидов;

– знаменитого хадисоведа ал-Маула Мухсина ал-Касани, писавшего о том в двух своих трактатах[160]160
  Ал-Вафи, Т.1, с. 274; ‘Илм ал-йакин, т.1, с. 565.


[Закрыть];

– подвижника науки (батал ал-‘илм), шейха-муджтахида Мухаммада ал-Джавада ал-Балаги, отстаивавшего неискаженность Писания в начале тафсира Ала’ ар-Рахман («Благодеяния Милостивого»).

Итак, мы должны резюмировать: большинство ученых-шиитов согласны друг с другом в вопросе веры в неискаженность Корана»[161]161
  Ал-Байан, с. 200–201.


[Закрыть].

После этого имам ал-Хо’и привел исследование отрывков, якобы свидетельствующих об искаженности Корана, – и пришел к выводу, что они повествуют либо о различных вариантах чтения Писания, либо о многозначности коранического текста. Также он выразил сомнения в правдивости некоторых передатчиков этих преданий, сказав: «Поистине, многие эти предания были… впервые приведены в книге Ахмада б. Мухаммада ас-Саййари, в осуждении которого хадисоведы единогласны – ведь он исповедовал порочную веру в переселение душ. Среди других передатчиков – ‘Али б. Ахмад ал-Куфи, не раз уличенный хадисоведами во лжи; к тому же, и он исповедовал ложную веру»[162]162
  Там же, с. 226, 229; см. также: Тахриф ал-Кур’ан: устура ам ваки‘.


[Закрыть].