Текст книги "История американской архитектуры. Эволюция стилей"

Глава 9. (1945–1973)

Америка вышла из Второй мировой войны экономическим и политическим лидером западного мира. Период следования европейским вкусам закончился. Теперь Европа копировала американскую манеру одежды и поведения, увлекалась американской популярной музыкой и присматривалась к ее архитектуре, которая к этому времени полностью отказалась от исторических стилей в пользу International Modernism.

К середине 1950-х эйфория от стекла и стали Mies van der Rohe стала ослабевать и часть архитекторов обратилась за вдохновением к образам экспрессионизма. Не отвергая полностью фундаментальные идеи Модернизма, такие архитекторы как Le Corbusier, Frank Lloyd Wright и Eero Saarinen принялись исследовать пластические возможности антирациональных, но выразительных форм раннего германского экспрессионизма. Результаты их впечатляющих экспериментов в этой области породили недолговечное увлечение экспрессивным формообразованием, не затрагивающим исторические традиции.

Архитектуру Соединенных Штатов середины 1960-х характеризовало небывалое распространение модернизма, расцветшего на волне послевоенного экономического и демографического бума с их энтузиазмом к строительству нового мира на развалинах старого. Однако к этому времени в среде модернистов наметился раскол на сторонников экспрессионизма и последователей рационального модернизма 1920-х. Находились и противники абстракций обоих направлений, выступавшие за возврат к незаслуженно забытым традициям.

К этому же времени относится рождение мощной волны контркультуры (counterculture movement) или «молодежной революции» с ее движением hippy, противопоставившим себя доминирующей культуре и подвергшим сомнению ее моральные устои и культурные ценности. Движение во многом напоминало Romantic Movement начала 19 века и строило свои архитектурные утопии на строгих, унифицированных расчетах, или Arts and Crafts мечтах о деревенской жизни. Последнее направление способствовало появлению движения Historic Preservation (охраны исторических объектов), защищавшего памятники архитектуры предыдущих эпох от модернистских реконструкций.

Настоящая глава будет посвящена исследованию причин доминирования модернизма в архитектуре послевоенных лет и предпосылок его будущего падения.

Последствия Второй мировой войны

Беспрецедентный масштаб военных действий, количество вовлеченных в них стран и объем понесенных потерь сделали Вторую мировую войну крупнейшей трагедией Человечества. Утешением для американцев явилось то, что вызванные ею интенсификация производства и вовлечение гигантских человеческих ресурсов вывели страну из Великой депрессии.

Европа, напротив, вышла из войны ослабленной и истощенной настолько, что ее многочисленные колонии, воспользовавшись ситуацией, объявили о своей независимости, образовав в первые послевоенные десятилетия десятки новых наций. Позиции Европы на мировой арене, утвержденные еще во времена ренессанса, начали ослабевать и роль лидера мирового демократического сообщества перешла к Соединенным Штатам.

Возглавивший страну в 1945 году Harry S. Truman следовал курсом прежней администрации, продолжая осуществлять начатые Рузвельтом социальные программы, в частности – GI Bill of Rights, предлагавший участникам войны льготные правительственные ссуды на строительство жилья, образование и медицинское страхование. Для многих американцев GI Bill позволил значительно повысить уровень жизни и достичь благосостояния и уровня культуры среднего класса.

Пришедший к власти после выборов 1952 года генерал Dwight D. Eisenhower положил конец социалистическим начинаниям своих предшественников и вернул Америку к традиционным для нее индивидуализму и свободе предпринимательства. Социальная и экономическая политика его администрации резко отличалась от послевоенных настроений в Европе, большинство стран которой стали к этому времени склоняться к мягкому экономическому социализму с руководимыми государством социальными программами.

Однако, социальные настроения 1950-х имели немного общего с кипучим индивидуализмом Gilded Age, или Roaring Twenties. После напряженной социальной борьбы двух предыдущих десятилетий большинство американцев искало в жизни защищенности и комфорта, стремясь получить работу в крупных корпорациях, гарантировавших стабильное продвижение по службе, хоть и ценой подавления личной инициативы. Невостребованные энергия и энтузиазм направлялись на возрождение и укрепление семейных устоев, расшатанных легкомысленным веком джаза. Женщины 1950-х как правило оставляли службу выйдя замуж, посвящая себя детям и ведению домашнего хозяйства. Результатом подобной переоценки ценностей стал знаменитый послевоенный демографический бум, в результате которого население Соединенных Штатов увеличилось со 140 миллионов в 1945 году до почти 192 в 1964. Жизненные запросы рожденных после войны детей (baby boomers) определили направление развития американской экономики и социальной инфраструктуры на несколько последующих десятилетий.

Америка недолго удерживала позиции лидера мировой политики. Оправившийся после войны Советский Союз, окруженный странами социалистического блока, быстро превратился в силу, также претендующую на мировое господство. Напряженное противостояние двух супердержав, вошедшее в историю как Cold War, привело к ряду столкновений вроде Berlin Blockade, Korean War, Cuban Missile Crisis и наиболее трагической для Америки – Vietnam War. Перечисленные конфликты укрепили антикоммунистические настроения американцев и усугубили их враждебность к любым социалистическим идеям.

Период Холодной войны ознаменовался бурным развитием высоких технологий, подстегиваемых военно-промышленными комплексами соперничающих держав. В 1958 году появились первые коммерческие реактивные самолеты, к 1960 88 % американских семей имели телевизор, а в 1969 они получили возможность наблюдать за передвижением их соотечественников по поверхности Луны. Грандиозность научных и технических достижений позволяла надеяться на возможность решения мировых проблем с помощью современных технологий. Страны третьего мира, избавившись от колониальной зависимости, также видели в индустриализации путь к будущему процветанию. Подобные убеждения способствовали широкому распространению архитектурных идей, рожденных высокими технологиями.

Обратной стороной послевоенного технологического бума явилось создание и накопление соперничающими сторонами ядерного оружия, возникновение проблемы захоронения ядерных отходов и т. п. Оказавшееся перед лицом чудовищных разрушительных сил, человечество стало осознавать тяжесть возможных последствий их выхода из-под контроля. Мы увидим далее, как в 1960-х и 1970-х технологическая эйфория пошла на убыль и американская культура вновь отступила на позиции консерватизма.

Триумф модернизма

На фоне послевоенных научных и технических достижений человечества, модернизм оказался наиболее подходящим архитектурным инструментом отражения нового времени. С одной стороны, его аскетичные, антиисторические формы символизировали разрыв с прошлым, содержащим ужасы Великой Депрессии и двух Мировых войн, с другой – образы модернизма как нельзя лучше отражали существо корпоративного самосознания с его рациональностью, эффективностью и самоуверенностью огромных средств и власти, но без показного благополучия и индивидуальных акцентов.

В предыдущих главах мы видели, как на протяжении человеческой истории разные культуры использовали одни и те же стили в различных целях. История повторила себя и в середине 20 века. Если модернизм 1920-х символизировал социалистический коллективизм, то в Америке 1950-х он представлял консервативное правительство и свободный корпоративный рынок. В 1960-х стиль пересек последние экономические и политические границы, став одинаково популярным в Советском Союзе, странах третьего мира, Западной Европе и Америке.

Хотя распространению модернизма во многом способствовал послевоенный престиж Соединенных Штатов, большинство его архитектурных идей все еще генерировалось европейцами или эмигрантами из Европы. Наиболее влиятельные версии послевоенного модернизма были разработаны Le Corbusier, начавшим эксперименты с формами более агрессивными, чем безликий International Style, еще в середине 1940-х. В ряде проектов этого времени, таких как Maisons Jaoul at Neuilly (Рис. 9. 1.), Monastery at La Tourette (Рис. 9. 2.) и Unite d’habitation в Марселе (Рис. 9. 3.), Corbusier отказался от своих ранних перфорированных стен в пользу массивных бетонных конструкций с наружной солнцезащитой и активно выступающими за пределы основного объема функциональными элементами.

Из экономических соображений, а также из желания честно отразить конструкции, Corbusier строил свои здания из грубо отлитого бетона (по-французски – beton brut), не заботясь об уничтожении следов опалубки. Неожиданный эмоциональный эффект примитивной мощи и монументальности был с энтузиазмом воспринят в архитектурной среде и после многократных повторений получил имя Brutalist Style.

Рис. 9. 1. Maisons Jaoul, Neuilly-sur-Seine, Париж Франция, 1955, Le Corbusier.

Рис. 9. 2. Monastery Sainte-Marie-de-la-Tourette, Lyon, France, 1953-57, Le Corbusier.

Рис. 9. 3. Unite d’habitation, Марсель, Франция, 1946–52, Le Corbusier.

Наибольшее влияние на послевоенную архитектуру оказал Unite d’habitation, или как его еще называли – Marseille Block (в русскоязычной литературе – марсельская жилая единица, Рис. 9. 3.), ставший первым воплощением концепции городского жилья, сформулированной Corbusier еще до войны. Мы помним из предыдущей главы о его предложении сравнять с землей центр Парижа ради возведения отдельностоящих вертикальных жилых образований. Подобная идея являлась частью схемы рационализации городской застройки путем размежевания ее функций.

Если до войны мало кто всерьез отнесся к предложению молодого архитектора, то необходимость послевоенного восстановления жилого фонда предоставила ему возможность осуществления своих идей. Марсельская Единица демонстрирует основные, принципы архитектурного проектирования Le Corbusier: поднятые над землей и опирающиеся на свободно стоящие колонны объемы, плоские эксплуатируемые крыши-террасы, навесные просматриваемые насквозь фасады, необработанные поверхности бетона, свободные, из-за отсутствия несущих стен, пространства этажей. Все они со временем пополнили палитру архитектурных приемов и остаются привычными чертами современного строительства.

Кроме перечисленных новшеств Marseille Block содержал собственный торговый центр, игровые и спортивные площадки на крыше и повторяющиеся каждые три этажа транзитные пространства, обеспечивающие доступ к двухэтажным квартирам различных размеров и планировки. В целом проект свидетельствует о намерении Корбюзье перестроить жизнь обитателей современного города в соответствии с его представлениями о достойной и здоровой жизни, а также об отношении Корбюзье к модернизму, как инструменту строительства общества будущего.

Архитектура Европы 1950–60-х пережила волну подражаний марсельской единице. В большинстве своем подобные проекты использовались для строительства недорогого, финансируемого государством жилья, способного не только заполнить разрушенные войной центры городов и обеспечить в короткие сроки нуждающихся, но и сократить неконтролируемое разрастание пригородов, спровоцированное послевоенным демографическим бумом.

Хотя американские города не подвергались налетам вражеской авиации, послевоенное градостроительство Соединенных Штатов тоже встретилось с рядом проблем. После десятилетий оттока представителей среднего класса, преимущественно WASP (White Anglo-Saxon Protestant) из затесненных центров городов в благоустроенные пригороды, образовавшийся вакуум был заполнен беднотой – как правило, представителями расовых меньшинств. Деньги покинули города вместе с их носителями, оставив разрушающиеся кварталы и угасающую систему обслуживания.

Кризис городов достиг устрашающих размеров во времена президентства Трумэна, который был вынужден предоставить правительству полномочия принудительного приобретения территорий городских центров (Housing Act of 1949). За государством оставалось право их продажи, или сдачи в аренду для строительства, субсидированного правительством жилья для малоимущих.

Как и в случае с Housing Projects времен Великой депрессии, архитекторы предпочли не восстанавливать существующую городскую застройку, но, воодушевившись идеями Корбюзье, занялись возведением высотных жилых микрорайонов на месте снесенных ради этого существующих кварталов. Дальнейшему исчезновению традиционных американских городов способствовал подписанный Эйзенхауэром в 1956 году Interstate Highway Act, позволивший связать коммерческие центры крупнейших городов страны сетью великолепных дорог, ценой разрушения их исторической застройки.

К сожалению, надежды американских преемников Корбюзье на создание здорового и недорогого жилья в микрорайонах-парках рассыпались при столкновении с реальностью. Высокая стоимость эксплуатации, не всегда покрываемая государственным бюджетом, и тотальная автомобилизация превратили предполагаемые зеленые зоны в пыльные автостоянки с неопрятными мусоросборниками. Новые микрорайоны, или как их стали называть, Progects, пытаясь справиться с симптомами, не устраняли причины социальных болезней. Со временем их хмурые дворы стали рассадником преступности и отчаяния, заставив критиков искать причины провала проекта поочередно в социальной или архитектурной дисфункциональности. Как бы там ни было, в американском общественном сознании прочно закрепилось негативное отношение к архитектуре модернизма, последствия которого мы рассмотрим в следующей главе.

А пока, в середине 1950-х, во времена тотального увлечения Модернизмом, в его рядах появился еще один мастер, не уступающий великому Le Corbusier, по глубине своего влияния на мировую архитектуру. Mies van der Rohe, начавший свою архитектурную карьеру в мастерской Peter Behrens в Германии, после Первой мировой войны работал в русле модернизма с уклоном в экспрессионизм, иногда разрабатывая вариации идей Frank Lloyd Wright. В течение трех лет он возглавлял Bauhaus, вплоть до закрытия школы нацистами в 1933 году. После эмиграции в Соединенные Штаты, где, начиная с 1938 года он руководил School of Architecture в Чикагском Armour Institute, Mies начал разрабатывать собственное направление в архитектуре модернизма. В отличие от Корбюзье, он не исследовал социальную составляющую архитектуры, фокусируя все свое внимание на визуальных и технических проблемах.

В четырех словах творческие позиции Mies van der Rohe могут быть описаны его собственным парадоксальным заявлением, ставшим девизом интернационального стиля: The Less is More (чем меньше, тем больше), подразумевавшим сведение архитектуры к ее фундаментальной сущности, лишенной какого бы то ни было исторического декора. На практике это означало создание рационального структурного каркаса с навесной облицовкой, полностью подчиненной заданной геометрической сетке. Наружные стены, превратившиеся в легчайшие занавеси из стекла и металла, так и назывались – Curtain Walls. Мису принадлежат две версии собственного стиля – для низкой (Low Rise) и многоэтажной (High Rise) застройки.

Рис. 9. 4. Crown Hall, Chicago, Illinois, 1950–56, Mies van der Rohe.

Характерным примером первого направления может служить комплекс Illinois Institute of Technology, в особенности его архитектурная школа, со строгой прямоугольной схемой плана, нерасчлененным объемом первого этажа и вынесенными за пределы здания гигантскими, несущими перекрытие, балками (Рис. 9. 4.).

High Rise идею хорошо демонстрирует Seagram Building, построенный Mies van der Rohe в Нью-Йорке в соавторстве с Philip Johnson и представляющий собой простой прямоугольный объем, также подчиненный жесткой регулярной сетке (Рис. 9. 5.).

Рис. 9. 5. Seagram Building New-York-City, 1954–58, Mies van der Rohe & Philip Johnson.

Вместо поверхностного декора украшением здания являются тщательно выверенные пропорции, качество обработки поверхностей и неумолимый шаг повторяющихся элементов. Конструктивная система четко отражена на фасадах, хотя в правдивость ее выражения вкралось некоторое лукавство – стальной несущий каркас, из соображений огнеупорности, скрыт под слоем бетона, а проявляющийся снаружи металл является не более чем декорацией.

Все же Seagram Building является концептуальным объектом модернизма. Как и в проектах Корбюзье его объем поднят над землей ради организации вестибюля, служащего информационно-распределительным пространством и обеспечивающим визуальную связь с внешней средой. Здание отнесено вглубь просторного участка, прерывающего линию застройки – акт неслыханной щедрости в условиях головокружительных цен на землю в Манхэттене, предпринятый ради утверждения независимости, значимости и самодостаточности сооружения.

Перечисленные идеи Mies van der Rohe использовал при проектировании зданий самого различного назначения, от торговых центров до жилых и офисных комплексов, каждый раз предлагая универсальные решения независимо от исторических и климатических условий места строительства. Созданные им аскетичные, исполненные сдержанной силы образы вдохновили архитекторов 1950–60 на бесчисленные подражания по всей территории Америки. Со временем, обе его модели (Low Rise и High Rise) перекочевали в Европу, а оттуда – в страны третьего мира. К концу 1960-х деловые центры крупнейших городов планеты оказались заполненными напоминающими друг друга геометрическими объемами с навесными curtain walls. Старые Academic Eclectic заповеди о необходимости связи объекта с окружением были вытеснены требованиями прагматичного рационализма.

В обстановке тотального триумфа модернизма в Америке находились архитекторы недовольные строгостью и доведенной до крайности простотой его архитектуры. Критики указывали на потерю модернистами чувства прекрасного в угоду конструктивной эффективности и обвиняли стиль в неспособности представлять культуру величайшей нации мира, каковой видела себя послевоенная Америка. Все сходились, однако, в признании преимуществ, используемых модернистами рациональных конструктивных систем.

Рис. 9. 6. American Embassy in New Delhi, India, конец 1950-х, Edward Durell Stone.

Придерживающаяся подобных взглядов группа архитекторов, включающая Edward Durell Stone, Minoru Yamasaki и Philip Johnson, получила имя New Formalists, или Neo-Neo-Classicists, благодаря попыткам ее участников использовать идеи классицизма для придания элегантности и достоинства объектам модернизма, не отказываясь при этом от его конструктивных преимуществ.

Edward Durell Stone, например, в проекте American Embassy в New Delhi (Рис. 9. 6.), обернул простой Miesian Box колоннадой из позолоченных стальных опор, получив модернистский вариант классического храма. Навесные наружные стены визуально облегчены благодаря использованию перфорированных terrazzo blocks, служащих одновременно солнцезащитой. Последний прием, равно как и обилие позолоченных элементов, стали наиболее запоминающейся приметой нового стиля.

К образу Classical Temple обратился и Philip Johnson в Sheldon Memorial Art Gallery, построенной им в 1963 году в Lincoln, Nebraska. Жесткость бетонных колонн смягчают flattened arches, напоминающие римские аркады, но не скрывающие расположенный внутри типично модернистский стеклянный Miesian Box (Рис. 9. 7.).

Рис. 9. 7. Sheldon Memorial Art Gallery, Lincoln, Nebraska, 1963, Philip Johnson.

Несмотря на временный успех, стиль не получил широкого распространения. С точки зрения модернизма New Formalism вызывал слишком явные ассоциации с отвергнутыми историческими стилями и маскировал конструктивное существо объектов. Традиционалисты упрекали его в неспособности оторваться от примитивных ящикообразных форм модернизма. Все же стиль нашел свое место в истории архитектуры, как предтеча постмодернизма – архитектурного движения 1970–80, так же занимавшегося поисками путей объединения традиций с современностью.

Архитектура пригородов

Большинство Американцев поколения 1950–60 предпочитали городским квартирам индивидуальное жилье в пригородах. Подобные настроения поддерживались Federal Housing Administration (FTA) Рузвельта, предлагавшей недорогие ссуды на покупку односемейных домов, при этом для вернувшихся с войны солдат (GI) не требовался даже первоначальный взнос. В течение четырех лет между 1956 и 1960 в американских пригородах было построено 11 миллионов новых домов. Столько же семей смогли осуществить американскую мечту, заключавшуюся, со времен Джефферсона, в обладании собственным участком земли с отдельностоящим домом в близости к природе и вдали от средоточия потоков – города.

Поначалу, перебравшийся в пригороды средний класс сопротивлялся архитектурным идеям Модернизма, строя свои дома в духе Cape Cod или Tudor. Для пережившего войну поколения они олицетворяли стабильность и возвращение к нормальной жизни. Со временем, однако, эти стили стали модифицироваться в соответствии с требованиями нового времени и возможностями семейного бюджета. Дорогостоящие высокие крыши Tudor стали заменяться более плоскими, орнаментация упрощаться, а общий объем, под давлением требований экономичности, все больше стал напоминать Modernists Box.

Возникший в результате подобных модернизаций стиль, известный сегодня как Ranch Style (Рис. 9. 8.), был изобретен в Калифорнии, где явился продуктом смешения идей Spanish Colonial и Craftsman с райтовскими Prairie и Usonian Houses. Все помещения в доме подобного стиля размещались в одном уровне и перекрывались низкой крышей с широкими свесами, подчеркивающей горизонтальность композиции.

a

b

Рис. 9. 8. Post-war Ranch Houses. a. Regular, b. Split Level.

Ranch Houses размещались в глубине просторных участков и обращались к улице продольными фасадами. Непременная составляющая композиции – гараж, являлся предметом гордости и пристраивался к дому со стороны главного входа. Популярной вариацией стиля стал так называемый tri-level, или split level, размещавший гараж под домом с организацией промежуточного жилого, или хозяйственного уровня (Рис. 9. 8. b.).

Рассмотренные Ranch Houses проектировалось и строилось в расчете на массового потребителя. В случае индивидуального дизайна, разрабатываемого для более состоятельных клиентов, применялся другой вариант стиля, получивший название Contemporary Style (Рис. 9. 9.).

Рис. 9. 9. Contemporary style.

Этот элегантный стиль также ограничивал объем здания одним, или двумя этажами, перекрытыми низкой, часто плоской кровлей. Работавшие в этом направлении архитекторы создавали менее традиционные, по сравнению с Ranch Style, объемы и деталировку, иногда используя кубистические формы International Modernism и уделяя много внимания интеграции здания с ландшафтом.

Одним из заметных послевоенных изменений в архитектуре американского жилого дома стал отказ от традиционного Front Porch (крыльца) в пользу Rear Patio (заднего двора). С колониальных времен Front Porch служил местом отдыха членов семьи, их общения с соседями и прохожими. Послевоенная ориентация на семейные ценности переместила эти функции в скрытый от постороннего взгляда двор. Подобным изменениям способствовала и всеобщая автомобилизация общества, практически устранившая прохожих с улиц малых американских городов.

Послевоенный строительный бум привел к бурному разрастанию территорий жилой застройки, особенно заметному в быстроразвивающихся штатах, вроде Калифорнии. В окружающей Сан-Франциско Bay Area, например, пригороды слились в единый конгломерат, где только дорожные знаки все еще указывали на границы бывших самостоятельных поселений. В этих условиях, торговые центры крупных городов, все более удаляющиеся от жилья, к тому же неспособные обеспечить автомобильными стоянками всех желающих, потеряли свою привлекательность, как места покупок и проведения свободного времени и были вытеснены сначала Strip Malls (Рис. 9. 10.), а затем Regional Shopping Malls (Рис. 9. 11.).

Рис. 9. 10. Примеры организации Strip Malls.

Рис. 9. 11. Northgate Regional Shopping Center, Seattle, Washington, 1950, Graham & Company.

Располагаемые вдоль скоростных дорог Strip Malls, относились от проезжей части на расстояние достаточное для организации бесплатной автостоянки. Магазины как правило размещались в одном, вытянутом полосой (strip) вдоль шоссе здании о стилистических достоинствах которого мало кто задумывался. Гораздо больше внимания уделялось привлекательности Billboards – гигантских поднятых над дорогой рекламных щитов, призванных привлекать внимание проносящихся мимо автомобилистов.

Первый Regional Shopping Mall был построен в Сиэтле в 1950 году по проекту John Graham, главы одноименной архитектурной фирмы, основанной его отцом в 1900 году. Разработанная им концепция Regional Shopping Mall до сих пор определяет архитектуру большинства современных американских торговых центров.

В Northgate Regional Shopping Center (Рис. 9. 11.) Graham отодвинул здания комплекса значительно дальше от дороги, чем это обычно делалось в Strip Malls и разместил их в центре гигантской автомобильной стоянки (parking lot). Подобное решение одновременно многократно увеличило количество парковочных мест и сократило пешеходную дистанцию между автомобилями и магазинами. Торговые здания организованы вокруг центральной пешеходной улицы, под которой Graham провел service tunnel, обеспечивающий доставку к магазинам товаров без пересечения пешеходных и транспортных потоков.

По мере освоения идеи Regional Shopping Malls их торговые площади и набор предлагаемых услуг продолжали увеличиваться. В настоящее время посетитель молла, не покидая его территории, может получить медицинскую помощь, отдохнуть в ресторане, спортивном зале или кинотеатре, оставить ребенка под профессиональным присмотром на игровой площадке, отремонтировать автомобиль и решить множество прочих проблем, в дополнение к обычному путешествию по магазинам. Постепенно Shopping Malls приобрели роль социальных центров, присвоив себе функции, прежде принадлежавшие городским площадям и паркам.